CC BY
249
© Т.Н. Астафурова, Н.А. Акименко, 2007
ЛИНГВОКУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО АНГЛОСАКСОНСКОГО СКАЗОЧНОГО ДИСКУРСА
Т.Н. Астафурова, Н.А. Акименко
Сказочный дискурс представляет одну из наиболее ранних форм художественной коммуникации, в которой нашли отражение наивное сознание и «древняя» картина мира. Сказка прошла долгий путь от воспроизведения примитивно-фантастической действительности до ее символического и философского переосмысления. Она позволяет судить о специфике национального самосознания этноса, динамике развития мышления и выработанных им лингвокультурных ценностей. В отечественном языкознании сказка рассматривалась как особая область языка с присущими ей просодическими характеристиками (З.А. Сахарова), синтаксическими особенностями (Е.М. Печерникова), жанровым своеобразием (С.А. Скороходько), «выпадением из реального мира» и установкой на вымысел (О.Н. Гронская). И хотя ряд исследований, посвященных сказке, выполнен в русле лингвистики текста (В.С. Аппатова, Е.Ю. Ласкавцева)1, специфика англосаксонского сказочного дискурса еще не получила должного освещения.
Сказочный дискурс понимается нами как коммуникативный процесс, вписанный в сказочный контекст, его результатом является текст, в котором находят отражение специфические параметры категории сказочности, вербализующиеся на разных уровнях языка:
1) чудо, понимаемое как сверхъестественное действие, явление, событие, вызванное вмешательством высшей потусторонней силы;
2) аксиологичность, представленная ценностями и антиценностями социума; 3) размытый хронотоп, обозначаемый устойчивыми словосочетаниями типа once upon a time; when pigs fly; when pigs spoke rhyme, when monkeys chewed tobacco, when hens took snuff to make them tough, etc.; 4) структурная и семантическая итеративность 2 как механизм специфической структурной организации сказочной предикативной цепи.
Категория сказочности, инициируя дис-курсоразвертывание, порождает конститутивные признаки сказочного дискурса, к которым большинство исследователей относят эпичность, повествовательность, установку на вымысел, чудо, эстетичность, развлекательность, дидактичность. Под эпичностью понимается общезначимая тема народных произведений, объединенных общенациональной принадлежностью 3. Эпичность связана с по-вествовательностью, то есть наличием в эпическом фольклорном произведении речи автора или персонифицированного рассказчика, представляющего весь текст произведения, кроме прямой речи персонажей. Дидак-тичность как морально-этические рекомендации присутствует во всех типах сказочных текстов, в отличие от развлекательности, не отмеченной в былинах и факультативной в легендах. Почти все типы сказочных текстов отличает эстетичность, формирующая чувство прекрасного у читателя. Однако в качестве основных признаков сказочного дискурса рассматривается чудо, не подвергаемое сомнению в сказках, воспринимаемое как реальная действительность в легендах и связанное с «полуреальным» прошлым в былинах, и установка на вымысел, который отсутствует в легендах и былинах, но является неотъемлемым признаком сказки.
Взаимодействие конститутивных признаков сказочного дискурса позволяет выделить его ядерные и периферийные жанры в соответствии с реализацией в них категории сказочности на графико-фонетическом, лексическом, синтаксическом и стилистическом уровнях. В качестве ядерного жанра сказочного дискурса рассматривается сказка (анималистская, волшебная, бытовая), в которой отмечены все выделенные признаки сказочного дискурса. Лингвокультурное пространство сказочного дискурса структурируется от ядер-
ного жанра к периферийным, образованным легендами, былинами и их фольклорными разновидностями, в которых наблюдается качественная и количественная вариативность признаков сказочного дискурса. Выявленные специфические конститутивные признаки исследуемого явления позволили обозначить его тематическое содержание и границы. Соотношение жанров сказочного пространства в англосаксонской лингвокультуре представлено в следующем процентном соотношении: волшебные сказки - 34,9 %, анималистские и бытовые сказки - 5,3 %, легенды о Короле Артуре - 40,4 %, легенды - 13,2 %, былины (Беовульф) - 3,8 %, сказочные анекдоты -2,4 %.
В сказочных текстах, которые в «меж-поколенной» передаче становятся прецедентными, аккумулируются ментальные стереотипы, также актуализируется лингвосемиоти-ка сказочности, включающая знаки языковой и смешанной природы. К смешанным знакам относятся символические изображения сказочного дискурса в виде синтеза первой заглавной буквы сказочного текста и иллюстрации, а также разного рода стилизация шрифта заголовка сказочного текста. Языковые знаки - лексемы, обозначающие сказочных персонажей, признаки и действия, ирреальные и невыполнимые обычными людьми в обычных ситуациях, но реализующиеся несмотря на это, что и определяет знаковость сказочного события: a fish that can speak twelve languages (рыба, говорящая на двенадцати языках); a goose that lays golden eggs (курица, несущая золотые яйца); mirror in which you can see what anybody is thinking about (волшебное зеркало, в котором отражаются мысли); smb s magic power to see lost things (волшебная способность видеть потерянные вещи); to take the form of the rabbit/hare (превращаться в зайца - о ведьме).
Самовыражение автора сказочного текста, проявление его лингвокреативности, своеобразного взгляда на явления и события окружающей реальности воплощаются в лексико-семантическом и функциональном своеобразии разноуровневых лингвистических средств сказочного дискурса. Интонационными параметрами, участвующими в изображении особых характеристик предмета или яв-
ления в сказочном тексте, выступают модуляции высотных и темпоральных показателей, растягивание слов. Графические средства актуализации сказочности проявляются в написании прописных букв заглавными, выделении слова курсивом, представлении первой заглавной буквы сказочного текста стилизованным шрифтом, ее синтезе с иллюстрацией, являющихся семиотическими механизмами создания сказочного эффекта.
Лексические средства сказочности выявляются в анималистских сказках, в которых в качестве ценностных доминант выступают антропоморфные качества животных: сноровка, сообразительность, ловкость, хитрость. Как показывает проведенный анализ, в самом древнем жанре английских сказок о животных отсутствуют лексемы, в семантике которых зафиксировано понятие сказочности. Самой многочисленной группой «антропоморфных» животных является лексико-семантическая группа «birds» (the magpie, the thrush, the blackbird, the owl, the sparrow, the starling, the turtle-dove), в то время как единственным представителем диких млекопитающих в этого рода сказках является the fox (лис). «Волшебная» антропоморфность персо-нажей-животных наделена:
1) негативными (the silly turtle-dove) и/или позитивными характеристиками (the wise owl);
2) эмоционально-речевой деятельностью, основанной на представлении древних людей о «всеобщем говорении природы, отсутствии четких границ между животными и человеческими персонажами» (О.Н. Гронская 1998): All the birds of the air came to the magpie and asked her to teach them how to build their nests; “Oh, that’s how it’s done”, said the thrush, and away it flew; “That suits me”, cried the starling, and off it flew;
3) аппелятивностью, которая обрастает «сказочными» коннотациями за счет употребления персонажами различных прозвищных номинаций по отношению к главному персонажу: the magpie > Madge Magpie > Taffy.
Отличительными особенностями кумулятивной сказки, как разновидности анималистской, являются рифма и аллитерация в именах собственных, способствующие передаче ритма кумулятивной сказки и итеративного параметра сказочности: Titty Mouse and
Tatty Mouse. Наряду с домашними животными (the pig, the dog, the ox) персонажами могут быть и неодушевленные предметы (the stick, the fire, the rope, etc.). Хронотоп кумулятивной сказки ограничен территорией жилых объектов (the house), общественными местами (the market, the churchyard), временные характеристики представлены нечетко и размыто, как правило, сказочным размытым хронотопным зачином (one day, one night, once upon a time (~ when all big folks were wee ones and all were true ... ~ there was а wee Mannie, etc. = жили-были...).
Лексические средства сказочности в волшебных сказках номинируют:
1) волшебные существа (a magic creature) - spirit, ghost, demon, imp; giant, ogre; monster, dragon, etc. Градуальное нарастание негативных качеств волшебных существ происходит в направлении ghost > bogy > imp > demon > the Fiend > Lucifer: bogy = imaginary evil spirit (used to frighten children); imp = small devil or evil spirit; demon = wicked, evil spirit; fiend = evil spirit, devil;
2) сказочных героев (a fairy being) -fairy, brownie, pixie, elf, goblin, etc. В волшебных сказках лексема fairy частотна и стилистически нейтральна: fairy = small imaginary being with magical powers and shaped like a human (LDELC), сказочные герои отличаются доброжелательностью / враждебностью к людям в зависимости от сказочной ситуации: brownie = small, good-natured, friendly fairy; pixy = a small fairy believed to enjoy playing tricks on people; elf = type of a small fairy, mischievous little creature, goblin = a small, often ugly, fairy that is usually unkind or evil and plays tricks on people (LDELC);
3) волшебников (a magician) - enchanter, sorcerer, witch, hag, etc. Лексические единицы этой группы противопоставляются по гендерному и возрастному признакам: magician = a person who can make strange things by magic; enchanter = a person who uses magic spells in fairy stories, a magician. Ср.: enchantress; sorceress; witch = a woman who has magic powers, esp. one who can make bad things happen to people, such as an illness or accident; hag - ugly old woman or witch.
К лексическим средствам сказочности относятся также многочисленные топонимы
(the Land of Fairy, the Forest of No Return, Bridge of One Hair), прозвища и онимы сказочных существ, принадлежащих земному и потустороннему миру (the small people, Tom Thumb, the Warlock Merlin, the Green Lady, Jack the Giant Killer, etc.).
Категория сказочности передается именами прилагательными и глаголами, фразеологическими единицами, обозначающими сверхъестественные качества, действия и события: magic, wonderful, monstrous; bewitch, dis/ enchant; when pigs spoke rhyme; a goose / hen that lays the golden eggs; before you could say Jack Robinson, etc.
По сравнению с анималистскими и волшебными сказками, бытовые сказки предельно приближены к проблемам реальной действительности. Цель бытовой сказки заключается в изменении социальных и нравственных устоев общества, выдвижении новых общественных идеалов. Критика социального устройства осуществляется иносказательно, поэтому основными персонажами являются глупцы, действия которых высмеиваются. В этих текстах отсутствует сказочная лексика, но описание нереальных действий, исключительных неповторимых ситуаций при помощи нонсенс-словосочетаний (a mare’s egg - яйцо кобылы, the clicking toad - тикающая лягушка и т. д.) создает своеобразный сказочный фон и дидактический комической эффект.
Легенды также разнообразны по тематическому и словарному составу, что объясняется популярностью этого древнего жанра, несколько видоизменившегося в наши дни. В наиболее древних легендах актуальны ситуации столкновения героев с феями и эльфами. Ценности этого жанра связаны преимущественно с религиозными воззрениями и суевериями: грех будет неизбежно наказан, а феи и эльфы («нечистая сила») навлекут беду. Хронотоп легенды соизмерим с реальным временем и местом: More than a hundred years since.. .When I was a liddle boy... (хронос); Down in the West ... Somewhere in the borders of the Tavy... (локус).
Основным признаком, позволяющим отнести легенды к сказочному дискурсу, является наличие в них реального чуда, в возможность которого верят, в отличие от сказки. Лексико-семантическая группа волшебных
существ в легендах расширяется за счет разговорных имен и прозвищ, обозначающих демонов и дьявола (Old Nick, the Old Man, the Old Nicky, the Old Boy, The Evil One, his “Satanic Majesty”, a Bad ‘un, necromancer); непонятные явления природы: блуждающие огоньки (will-o’-the-wisp). Отличительной особенностью лексических единиц в легендах является их пейоративный характер: сказочные существа в легендах антагонистичны по отношению к героям, например, the puck (злой дух-проказник, эльф), the merrymaid/murmaid (русалка) и другие. Легенды отличаются фольклорной лексикой, номинирующей детей эльфов, подкинутых ими людям взамен похищенных у людей (the changeling, the foundling). В отличие от волшебных сказок легенды далеко не всегда имеют счастливый конец. Хронотоп легенды на воображаемой шкале сказочного времени тяготеет к постепенному переходу от неопределенного ирреального к более или менее определенному. В формировании сказочного колорита легенд особую роль играют имена собственные и нарицательные, что связано с их информативной точностью: духи обитают в определенных местностях (the Boggart of Hellen Pot), the bargest (= goblin) of Grassington, the Lancashire witches, имена фей ассоциируются у британцев с потусторонним миром (the Green Ladies), имена персонажей прямо или косвенно связаны с потусторонним миром (Faust, Merlin) или святыми (St. Adelme), прославленными адмиралами, известными мореплавателями (Drake was believed to be a magician by the Spaniards).
Сказочные образы в легендах о короле Артуре относятся к кельтскому сказочно-эпическому фольклору (Merlin, sorceress, giant, etc.), а чудеса творятся с помощью сказочных артефактов: Sangreal, Excalibur, Pommel, Scabbard, Horn, Drink, Ointment, Ring, The Round Table, the Siege Perilous: место за Круглым столом, предназначенное лишь для самого непорочного рыцаря в мире, сэра Галахада, и смертоносное для всех остальных рыцарей, абстрактные имена, обозначающие чудесный волшебный результат действия артефактов: spell (заклинание), charm (чары), witchery (колдовство), enchantment (волшебство), wonder (чудо), marvel (чудеса) - to break the spell, to throw / put an enchantment on / upon smb., to
work wonders, by enchantment, etc. В эпоху короля Артура adventure (= a journey, experience, etc. that is strange, unusual and exciting and often dangerous) имплицировало сказочные действия и ситуации: “Sir”, said Sir Kay the Steward, “what a marvelous adventure we saw on Whitsunday ... at the river I saw a great stone which fleet above the water, and therein I saw sticking a sword”. The king said: “I will see that marvel”.
В легендах о короле Артуре сказочность реализуется через частотные абстрактные существительные prophecy (= the power of saying what will happen in the future and prompt the way out) и craft (= skill in deceiving people; guile, deceit, esp. of a clever indirect kind; cunning), у которых, при наличии общей сказочной семы ‘способность совершать волшебные действия’, аксиологичность имеет разновекторную направленность. Сказочность реализуется также через лексемы синонимического ряда sleep: dream (= a state of mind in which the things happening around one do not seem real), slumber poetic (= a dream), vision (= dream or similar experience, esp. of a religious kind), поскольку именно во сне волшебники, феи и другие сказочные существа являются рыцарям, предсказывая грядущие события, искушая и помогая им: the vision that Sir Percivale saw. How Sir Bors told his dream to a priest. ...the king lay in his cabin in the ship, he fell in a slumbering and dreamed a marvellous dream: him seemed that a dreadful dragon did drown much of his people... For evermore, day and night, he prayed, but sometime he slumbered a broken sleep; ever he was lying grovelling on the tomb of King Arthur and Queen Guenever.
Сказочные прилагательные описывают неведомые чудесные или устрашающие явления и события: marvellous, adventurous, wonderful, dreadful: But they found in the end of the ship two fair letters written, which said a dreadful word and a marvellous: Thou man, which shall enter into this ship, beware thou be in steadfast belief, for I am Faith, and therefore beware how thou enterest, for an thou fail I shall not help thee. Сказочные ситуации номинируются глаголами, обозначающими:
1) действия полумифического персонажа (Merlin), творящего чудеса: vanish, devise, disguise, etc. (Merlin vanished away. Merlin had devised. They met with Merlin disguised, еtс.);
2) реакцию на волшебные события и их интерпретацию: marvel, wonder, to expound, etc. (The people marvelled greatly. How the hermit expounded to Sir Launcelot his vision).
К периферии сказочного дискурса можно отнести былину «Beowulf», поскольку в ней реализуются не все признаки категории сказочности и само понятие чуда трансформируется, переходя в разряд полуреального из-за давности. Изменения затрагивают и сказочную лексику, в частности, лексема spell в былинах означает не заклинание, предотвращающее гибель, несчастье, беду, а проклятие, приносящее смерть, беду, болезнь тем, кому оно предназначено: For all that heritage huge, that gold of bygone men, was bound by a spell, so the treasure-hall could not be touched by any men to live since then...
Система ценностей, утверждаемая в былине, связана с языческой верой в судьбу, «ветхозаветного» Бога, преданность роду и долг перед ним. Цель жизни эпического героя -искание земной славы, дающей материальные выгоды (уважение, почет, оружие, золото и т. д.) и обеспечивающей память потомков, которая добывается мечом. Поэтому в былине меч получает имя, что еще более сближает ее с волшебной сказкой, где отсутствуют четкие границы между денотатами животных, людей и неодушевленных персонажей: “Hrunting” they named the hilted sword, of oldtime heirlooms easily first...
Из сказочной лексики, каковой она в тот период развития этноса не являлась, в былине частотны обозначения коварных и злых мифических персонажей - etins или eotens (= giants), elves, evil-spirits, dragons, nicors (= monsters), в существование которых верили и с которыми сражались былинные герои. Из былинной лексики наиболее частотны словосочетания, описывающие эпических персонажей и их действия и отличающиеся аксио-логичностью, клишированностью, ограниченной пределами эпической нормы вариативностью, цельностью номинации и образно-поэтическим значением. Искусство сказителя былин состояло в создании новых поэтических образов известных персонажей, поэтому вместо прямых номинаций Беовуль-фа, Гренделя, его матери, дракона и т. д. в былинах используются возвышенные поэтичес-
кие (метафорические) перифразы, основными компонентами которых являются лексемы foe (враг), monster (чудовище), fiend (злодей), stranger (чужак), sprite/ ghost (призрак), slaughter (убийство) и т. д. Так, Грендель характеризуется как злейший враг человека (the deadly foe, baneful foe, fiendish foe, infernal foe; mankind’s foe, the foe of God); чудовище (the cruel monster, dire monster, scathing monster, slaughtering monster; the monster of harm); злодей (the hideous fiend, loathsome fiend, grim-soled fiend); чужак (the roving stranger, slaughterous stranger); призрак (the hell sprite, wandering death-sprite, fate-sent ghost), убийца (ruthless murderer, grisly murderer), дьявол (the evil one, devil); разоритель (the life destroyer, the ghostly ravager); изгнанник (lonely roamer, the dire outlaw); злодей (dark ill-doer, the bales of the night, the hapless wight); потомок злодеев (the kin of Cain, the race of giants, a folk estranged from God Eternal) и т. д. Меч Беовульфа (the relict of files, the light-of-battle, the spear death of men, warriors friends) приобретает ослепительную яркость после убийства матери Гренделя. Такими же сказочными свойствами обладал и меч короля Артура - Excalibur (It was so bright in his enemies’ eyes, that it gave light like thirty torches). Чудо в «Беовульфе» передается также описанием горячей, ядовитой крови матери Грен-деля, разъедающей меч.
Характеры главных противоборствующих персонажей былины представлены как воплощение сил Добра и Зла. Они раскрываются в сказочных ситуациях битвы (героя Бе-овульфа с антагонистом Гренделем, его матерью, драконом, морскими чудовищами) и воцарения (Беовульфа). Хронотоп былин четко очерчен границами королевского дворца, логова чудовищ, морского побережья, в отличие от волшебных сказок и легенд, где сказочное пространство ассоциируется преимущественно с лесом.
В сказочных анекдотах параметры категории сказочности реализуются в меньшей степени, но анекдот - это устный фольклорный жанр, в котором присутствует вымысел, цель которого - создание комической ситуации, предназначенной для веселья (the horse who played cricket). Это один из жанров юмористического дискурса, с которым пересекается пе-
риферия сказочный дискурс. Лексика анекдотов представлена самой разнообразной тематикой (в том числе и сказочной), что сближает ее с лексикой исследуемого дискурса: to run from a ghost; the bridge built by a devil; to go Somewhere Else (= the Hell), etc. Тексты анекдота, различной тематики и временной отнесенности, объединяет намерение участников уйти от серьезного разговора и эмоциональная оценка анекдотической ситуации.
Синтаксические и стилистические средства актуализации сказочности проявляются в специфической структурной организации сказочной предикативной цепи: кумуляции, нанизывании, повторах разного вида (маятниковый, кольцевой, замедленный), в основе которых лежат структурная и семантическая итеративность 4. Степень структурной и семантической итеративности реализуется в ядерных и периферийных жанрах сказочного дискурса по-разному:
-в волшебных сказках преобладает троекратная структурная итеративность, сказочные эпизоды повторяются через регулярный интервал;
- в легендах повторы носят нерегулярный характер, и структурная итеративность заменяется семантической;
- в былинах преобладают лексический, интертекстуальный (обращение к библейским сюжетам и действиям героев тех времен) и реминисцентный (итеративные отступления от основной линии повествования) повторы.
Анализ композиционной структуры текстов сказочного дискурса показал, что заголовок является первым семиотическим знаком, индикатором сказочного дискурса. Основными способами представления заголовка сказочного текста являются словосочетания, слова и предложения. Наибольшее количество словосочетаний в заголовках отличается подчинительной связью, отличающейся большей информативной компрессией, чем сочинительная связь. Заголовок, как один из структурных элементов сказочного текста, способствует раскрытию замысла рассказчика. Как первый знак художественного произведения, он выполняет преимущественно прогностическую функцию, которая актуализируется по мере его развертывания и приобретения до-
полнительных смыслов в тексте через ключевые слова заголовка, при завязке и развязке сказочного конфликта.
Заголовок сказочного текста может отражать:
-имена и прозвища персонажей (Cinderella); их особые качества (Lazy Jack); локативные характеристики (The Wise Men of Gotham); отличительные особенности (The Miller with the Golden Thumb); сказочные атрибуты (The Magic Ointment); действия (How Jack went to seek his fortune);
- жанр дискурса (Lying Tale); его структурные особенности (The Endless Tale); ло-кус, представленный урбанонимами, дро-монимами, гидронимами, оронимами, ой-конимами (Kilgrim Bridge; Upsall Castle); хронос (When the Whole Earth Was Overrun with Ghosts); дидактический вывод (Why the Donkey is Safe);
- стилистические особенности текста, представленные метафорическим переносом (The Mare’s Egg); перифразом (Master of All Masters); контрастом (Sugar and Salt); иронией (The Three Obedient Husbands); каламбуром (Hereafterthis); зевгмой (Take a Pinch of Salt and Wife); символом (The Stars in the Sky).
Сказочные тексты преимущественно следуют сюжетному канону речевого жанра повествование: в зачине указывается хронотоп и основные персонажи, главные события происходят в основной части текста, в заключении описывается в основном счастливый конец. Специфика коммуникативных стратегий сказочного дискурса соответствует целям его жанра и коммуникативным потребностям языковой личности той или иной эпохи. Наиболее разнообразный спектр эксплицитных и имплицитных стратегий представлен в волшебных сказках с целью развлечения и убеждения адресата в неправдоподобной и неконкретной сказочной информации. Для этого используется весь набор стратегий, направленных на реализацию параметров сказочности. В анималистских сказках стратегии автора соотносятся с аксиологией сказочности и дидактикой текста, в кумулятивных сказках - с итеративным признаком сказочности. В бытовых сказ-
ках преобладают стратегии косвенного убеждения адресата и авторская оценка выражена имплицитно, адресат имеет большую свободу в выработке собственных суждений. В легендах стратегии убеждения и информирования адресата соотносятся с аксиологическим и пространственно-временным параметрами сказочности. В былинах основной стратегией автора выступает прославление героя.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Сахарова З.А. Просодические характеристики чтения английской сказки: (в сопоставлении с русским языком): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1981. 21 с.; Гронская О.Н. Языковая картина мира немецкой народной сказки: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 1998. 35 с.; Печерникова Е.М. Основные особенности синтаксиса немецких народных сказок (на материале сказок братьев Гримм): Авто-
реф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1962. 21 с.; Скоро-ходько С.А. Жанровое и национальное своеобразие текста и перевод реалий (на материале волшебной сказки): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Симферополь, 1991. 21 с.; Аппатова В.С. Атрибутика персонажей Британской народной волшебной сказки (Семасиологическое исследование): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Одесса, 1990. 21 с.; Ласкавцева Е.Ю. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой сказки: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2001. 24 с.; Невара В.М. Сцепление и связность: (на материале английской народной сказки): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1979. 21 с.
2 Астафурова Т.Н. Категория итеративности в современном английском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1981. 21 с.
3 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. 365 с.
4 Акименко Н.А. Структурно-лингвистические особенности сказочного дискурса (на примере английских кумулятивных сказок) // Гегярлт. Элиста, 2004. №> 1-2. С. 99-110.
