CC BY
36
Библиографический список
1. Riesel E., Schendels E. Deutsche Stilistik. Moskau: Verlag Hochschule, 1975.
2. Большой немецко-русский словарь. 13-е изд., стереотип. Москва: Русский язык; Медиа, 2006. 1038(2) с.
3. Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. Москва: Издательство литературы на иностранных языках, 1955.
4. Степанова М.Д. Словарь словообразовательных элементов немецкого языка. Москва: Издательство «Рус. язык», 1979.
5. Гулыга Е.В. Шендельс Е.И. Гоамматико-лексические поля в современном немецком языке. Москва: Просвещение, 1969.
6. Владимирская Л.М. Микрополе утверждения в современном немецком языке: научное издание. Барнаул: Издательство Алтайского государственного университета, 1996.
7. Unvergängliche deutsche Balladen. Hrsg. von Dr. Haselbach. Verlegt bei Keiser, Klagenfurt, 2005.
8. Брандес М.П. Стилистика немецкого языка. Москва: Издательство «Высш. шк.», 1983.
References
1. Riesel E., Schendels E. Deutsche Stilistik. Moskau: Verlag Hochschule, 1975.
2. Bol'shoj nemecko-russkij slovar'. 13-e izd., stereotip. Moskva: Russkij yazyk; Media, 2006. 1038(2) s.
3. Admoni V.G. Vvedenie vsintaksis sovremennogo nemeckogo yazyka. Moskva: Izdatel'stvo literatury na inostrannyh yazykah, 1955.
4. Stepanova M.D. Slovar'slovoobrazovatel'nyh 'elementovnemeckogo yazyka. Moskva: Izdatel'stvo «Rus. yazyk», 1979.
5. Gulyga E.V. Shendel's E.I. Grammatiko-leksicheskie polya vsovremennom nemeckom yazyke. Moskva: Prosveschenie, 1969.
6. Vladimirskaya L.M. Mikropole utverzhdeniya v sovremennom nemeckom yazyke: nauchnoe izdanie. Barnaul: Izdatel'stvo Altajskogo gosudarstvennogo universiteta, 1996.
7. Unvergängliche deutsche Balladen. Hrsg. von Dr. Haselbach. Verlegt bei Keiser, Klagenfurt, 2005.
8. Brandes M.P. Stilistika nemeckogo yazyka. Moskva: Izdatel'stvo «Vyssh. shk.», 1983.
Статья поступила в редакцию 31.05.18
УДК 81-2
Pleshivtseva E.Yu., Cand. of Sciences (Philosophy), senior lecturer, Novosibirsk State University of Architecture and Civil Engineering (Novosibirsk, Russia), E-mail: [email protected]
Mihaylova G.I., senior teacher, Novosibirsk State University of Architecture and Civil Engineering (Novosibirsk, Russia), E-mail: [email protected]
THE CONCEPT "FIELD" AS THE REFLECTION OF SPATIAL PERCEPTION IN RUSSIAN AND EUROPEAN CULTURES: LEXICO-PHILOSOPHICAL ANALYSIS. The article is an attempt to analyze the concept "field" and related semantic connotations from the lexical-philosophical point of view. The nature of the semantics of lexical units representing the notion of "space" allows us to conclude that even in such kindred languages as German and English, the conceptualization of the phenomenon of space through the "field" concept occurs in different ways. As for Russian culture, which was formed at the border of European and Eastern cultural and historical tendencies, the concept "field" and the related lexical units are associated with quality of boundless which usually considers as positive in Russian mentality. The authors conclude that there is a close relationship between the linguistic and extralin-guistic aspects. Lexical-philosophical analysis for detailing both the linguistic and the sociocultural picture of the world is undoubtedly productive.
Key words: concept "field", culture, ethnos, sociocultural, extralinguistic, linguoethnic, linguocultural, radial and linear space, spatiotemporal perception, connotation, semantics.
Е.Ю. Плешивцева, канд. филос. наук, доц., Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет (Сибстрин), г. Новосибирск, E-mail: [email protected]
Г.И. Михайлова, ст. преп., Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет (Сибстрин), г. Новосибирск, E-mail: [email protected]
ЛЕКСИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПТА «ПОЛЕ» КАК ОТРАЖЕНИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОГО МИРОЧУВСТВОВАНИЯ В РУССКОЙ И ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРАХ
В статье проводится лексико-философского анализ концепта «поле» и связанных ним семантических коннотаций. Характер семантики лексических единиц, репрезентирующих понятие «пространство» позволяет прийти к выводу, что даже в таких родственных языках, как немецкий и английский, осмысление феномена пространства через концепт «поле» происходит по-разному; в русской же культуре, сформировавшейся на границе европейских и восточных культурно-исторических тенденций, концепт «поле» и ассоциированные с ним ЛЕ связаны с характеристикой беспредельного, безграничного, что обычно имеет в русском менталитете положительную оценку. Авторы делают вывод о тесной взаимосвязи лингвистического и экстралингвистического аспектов и о продуктивности лексико-философского анализа для описания как языковой, так и социокультурной картины мира.
Ключевые слова: концепт «поле», культура, этнос, социокультурный, экстралингвистический, лингвоэтнический, лингвокультурный, радиальное и линейное пространство, пространственно-временное мирочувствование, коннотация, семантика.
"Language most shows a man. Speak that I may see thee"
Ben Johnson
Для прояснения обозначенной задачи мы должны исходить из понимания взаимосвязи языка, ментальности и культуры. «Язык неотделим от Человека, его носителя, пользователя, одновременно хозяина и слуги. Человек же неотделим от окружающего его мира, продуктом и пользователем которого он является. Язык отражает этот мир и формирует Человека, а через него - и мир, его окружающий» [1].
Анализ концепта «поле» в таких языках как русский, английский и немецкий предполагает прояснить ту область, как языковую, так и экстралингвистическую, для которой концепт «поле» будет выступать как своего рода подмножество по отношению к множеству. Таким максимально широким по объему понятием, такой всеохватывающей культурообразующей координатой будет являться понятие пространства.
Пространственно-временные представления, являясь, прежде всего фактором социокультурным и даже, скорее, физическим и психо-физиологическим, то есть экстралингвистическим
по своей сути, тем не менее, находят свое объективное выражение в языке, задавая лингвоэтническое мироощущение, характерное для данного этноса. Проекция пространственно-временного мирочувствования на историко-философский контекст дает возможность выявить диалектическую взаимосвязь мироощущения конкретной культуры (этноса) с характерными для нее пространственно-временными представлениями, поскольку именно они относятся «к тем реалиям, которые издревле определяли смысловое поле человеческого мировосприятия» [2, с. 110]. Более того, взаимное влияние мироощущения конкретного социума и пространственно-временных представлений, имеющих в нем место, определяет характер самого социума и характер, формирование и направление мысли его субъекта. Таким образом, мы можем говорить о взаимной проникаемости социокультурного и лингвокультурного контекстов через посредство ментальных и вербальных механизмов, каковым является культурный концепт. Поэтому для нашего анализа продуктивным явится выявление имманентных данной конкретной культуре смыслов, закрепленных в языке не просто как «чистый» номинативный, терминологически схваченный материал, но как некое субъективное чувствование, отраженное в коннотативном наполнении лексического конструкта, в его семантических ассоциациях, в особенностях идиоматического и фразеологического переосмысления, поскольку «в разных языках слова, эквивалентные по номинативному значению, то есть соотносимые с одним и тем же предметом или явлением (кусочком) реальности, могут различаться как принадлежностью к разным стилям, так и позитивными и негативными оттенками и, соответственно, употреблением в речи» [1].
С точки зрения семиотики, язык, как знаковая система, закрепляет за реальностью определенные знаки - языковые единицы, несущие значение. Изначально той реальностью, в которой зарождается, формируется и функционирует культура, является ее пространственная координата, имеющая в ранние эпохи доминирующее значение по отношению ко времени, что напрямую связано со свойством пространства быть понятым, освоенным, са-крализованным, т. е. включенным в наш мир. Освальд Шпенглер писал: «Слово «даль» получает для нас раньше определенное значение, чем слово «будущее»[3, с. 141]. Именно «через материально-предметные операции с первоэлементами ландшафта происходит оформление основных черт социальной психологии» [4, с. 33]. Пространство в разных культурах имеет разную топологию, приобретая, следовательно, разные характеристики. Для земледельческих культур, к которым относится и античная культура, являющаяся истоком всей европейской культуры, характерно воспринимать пространство как статичное, концентрическое. Это так называемое радиальное пространство (espace rayonnant). В охотничьих и скотоводческих, кочевых, по сути, культурах, пространство развертывается линейно, приобретая такие черты времени как динамичность, способность удлиняться или сокращаться. Пространство с такой топологией называется линейным (espace itinérant).
Не претендуя в границах данной статьи на подробный культурно-исторический экскурс, отметим, что формирование пространственных представлений в русской и европейской культурах происходило на разных основаниях. Русская культура, вырастающая на границе западных и восточных этнокультурных тенденций, и будучи по сути оседлой, земледельческой, в достаточной мере впитала в себя пространственные представления, характерные для кочевых восточных культур. Европейская же культура восприняла через античность представление о четко обозначенном, отграниченном, упорядоченном пространстве, где даже Космос определяется через «гармоничный распорядок всех заключенных в соответствующие границы осязаемо-наличных отдельных предметов» [3, с. 120]. Исходя из вышесказанного, мы подходим к прояснению следующих вопросов: как подобное восприятие пространства воплотилось в ментальности и, соответственно, языке двух, пожалуй, определяющих этносов Европы - германском (немецком) и выросшем из него англосаксонском? Какую специфику задало русской культуре характерное для кочевых этносов представление о линейном (длящимся, открытом) пространстве?
Связь языка с внеязыковой реальностью осуществляется через слово, его значение. «Значение родного слова ведет в родной мир, в свою картину мира, отраженную языком и навязываемую всем его носителям. Значение иностранного слова ведет, соответственно, в иностранный мир, чужой и чуждый, в чужую и чуждую культуру в самом широком, антропологическом смыс-
ле этого слова» [1] (курсив наш - Е. П., Г М.). Пространственное чувствование закрепляется в таких понятиях как «земля», «даль», «ширь», «простор», «поле».
Концепт «поле», не будучи обеспеченным слишком высокой номинативной плотностью для описания пространственных отношений, в сравнении, например, с понятиями «даль», или «простор», оказывается, тем не менее взаимосвязанным с основными лингво- и этнокультурными представлениями, к которым стянуты основные смыслы культуры.
Для немецкой культуры таким базовым концептом будет понятие «Ordnung», которое имплицитно подразумевает организацию, планирование, разграничение, дисциплину. Н.А. Бердяев писал: «Возьмем немца. Шири нет ни вокруг него, ни в нем самом. Он ищет спасения в своей собственной организованной энергии, в напряженной активности. Все должно быть у немца на месте, все распределено. Всюду он видит границы и всюду ставит границы. Немец не может существовать в безграничности, ему чужда и противна славянская безбрежность» [5, с. 328]. Поэтому концепт «поле» в немецкой лингвокультуре ассимилирован с неким четко выстроенным пространством, для которого характерна жесткая иммобильность ригористического принципа, являющегося ключевым социально-нравственным регулятором всех сторон жизни немецкого этноса. Понятие «поле» воспринимается скорее как казарменное пространство, плацдарм, поле боевых действий; не случайно концепт «война» играет очень важную роль в немецкой языковой картине мира. В самом деле, анализ семантического поля исходного концепта показывает, что весомый объем ФЕ, устойчивых сочетаний и словесных комплексов, ядром которых является концепт «поле», связан с представлениями о военных действиях, походных боевых условиях:
Das Feld - 3. поле сражения;
Im Feld stehen - быть (находиться) в действующей армии (на фронте, на войне);
Ins Feld ziehen - выступать в поход, отправиться на фронт;
Auf dem Feld der Ehre fallen - пасть на поле битвы;
Die Feldbefestigung — полевая фортификация ;
Der Feldzeichen - знамя, штандарт;
Das Feldgraue - (уст.) немецкий солдат-пехотинец [6, с. 309].
Для англосаксонского этноса мировоззренческой единицей, или культурообразующим «квантом» является, как мы полагаем, принцип игры, соревнования. Пространство англосаксонской культуры - это хорошо тоже организованное, имеющее границы, однако достаточно гибкое пространство игрового поля, что закреплено, в том числе в языке, в качестве четко фиксируемых понятий, клише, поговорок с ядерным семантическим элементом «поле»:
Conquer the field - одержать победу, взять верх в споре
Enter the field - вступить в борьбу, соревнование, вступить в спор
Fair field- игра или борьба на равных условиях, равные условия состязания
Leave somebody a clear field - предоставить кому-то свободу действий
Leave somebody the field - потерпеть поражение в споре, состязании
Out in left field амер^!. - неместный (метафора из игры в бейсбол) [7, с. 508-509].
Для русской лингвокультуры базовым понятием, ассоциируемым с концептом «поле» является понятие «ширь,/ широта»: ширь русских просторов (широкий - «раздольный«, «разгульный», «свободный/вольный»), широта русской души («хлебосольность/щедрость»), широкая неделя («масленица») [8, с. 873]. Вообще для русского менталитета очень характерно наполнять семантически положительными коннотациями понятия, связанные с представлениями о бескрайности, раздолье, шири. Типичным является выражение «жить широко», которое сложно перевести на европейские языки с учетом его коннотативного наполнения. Н. Бердяев писал: «Русская душа пришиблена ширью, она не видит границ... и вот духовная энергия русского человека ушла внутрь, в созерцание, в душевность. Широк русский человек, как русские поля, славянский хаос бушует в нем» [9, с. 61].
Само слово «поле» определяется, прежде всего, как «простор»: «поле» - простор за городом, селением, обширная равнина [8, с. 646]. Семантическая ассоциированность со словом «простор»позволяет через дефиницию последнего раскрыть вторичный ряд ассоциаций: «простор» - простое, пустое, пространство, но также свобода, воля, раздолье («выйти на простор
/ разгуляться на просторе»). Если вспомнить, наши начальные рассуждения о восприятии русской культурой первичных пространственно-временных представлений кочевых племен, где пространство и время определяют друг друга, то можно выявить интересный семантическую особенность концепта «простор», а именно: слово, изначально и первично определяющее пространственную характеристику, в русском языке соотносит-
Библиографический список
ся и со временем. «Простор» - досуг, свободное, праздное время [8, с. 682].
Таким образом, концепт «поле», отражающий пространственные отношения, посредством своих языковых реализаций, оказывается взаимосвязанным с основными лингво- и этнокультурными представлениями, с этнокультурной спецификой русского и европейских этносов (немецкого и англосаксонского).
1. Стилистические коннотации. Available at: http: //www.studfiles.net/preview/5457911/page:12/
2. Гайденко П.П. Время и вечность: парадоксы континуума. Вопросы философии. 2000; № 6: 110 - 136.
3. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993.
4. Емельянов В.В. Древний Шумер. Санкт-Петербург: Азбука-классика, 2003.
5. Бердяев Н. Судьба России: Сочинения. Москва: ЭКСМО-Пресс, 1998.
6. Большой немецко-русский словарь. Москва: Рус. яз., 2002.
7. Большой англо-русский словарь. В двух томах. Том 1. Москва: «Сов. Энциклопедия», 1972: 508 - 509.
8. Даль В. И. Иллюстрированный толковый словарь русского языка. Москва, 2007: 646 - 873.
9. Бердяев Н. Судьба России. Москва, 1990.
References
1. Stilisticheskie konnotacii. Available at: http: //www.studfiles.net/preview/5457911/page:12/
2. Gajdenko P.P. Vremya i vechnost': paradoksy kontinuuma. Voprosy filosofii. 2000; № 6: 110 - 136.
3. Shpengler O. ZakatEvropy. Novosibirsk, 1993.
4. Emel'yanov V.V. Drevnij Shumer. Sankt-Peterburg: Azbuka-klassika, 2003.
5. Berdyaev N. Sud'ba Rossii: Sochineniya. Moskva: 'EKSMO-Press, 1998.
6. Bol'shoj nemecko-russkijslovar'. Moskva: Rus. yaz., 2002.
7. Bol'shoj anglo-russkij slovar'. V dvuh tomah. Tom 1. Moskva: «Sov. 'Enciklopediya», 1972: 508 - 509.
8. Dal' V. I. Illyustrirovannyj tolkovyjslovar'russkogo yazyka. Moskva, 2007: 646 - 873.
9. Berdyaev N. Sud'ba Rossii. Moskva, 1990.
Статья поступила в редакцию 02.06.18
УДК 81.373.211.5
Polevaya A.Yu., postgraduate, Department of History of Russian and Slavic Linguistics, Institute of Philology and Journalistic,
Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (Nizhny Novgorod, Russia), E-mail: [email protected]
TO THE QUESTION OF THE NOMINATION OF HODONYMICAL OBJECTS. The paper studies principles of nomination of urban objects on the example of the Nizhny Novgorod hodonyms. The author considers hodonyms as a system, analyzes their features, classifies and distinguishes lexical-thematic groups. The study uses descriptive, quantitative and comparative methods. The analysis of the data obtained in the course of the study allows to state that the hodonyms of Nizhny Novgorod are one of the most important sources of information about the spiritual culture of the city's inhabitants, their worldview and history, allows to conclude that the city is essentially an ethnic characteristic (polyethnicity, developed industry) and define a system of value orientations this or that people, revealing the features of the world outlook and being a kind of reference point in the knowledge of the environment. The article deals not only with the city's annual system, but also with its subsystems. An analysis of the urban-lexical vocabulary of each of the eight districts of Nizhny Novgorod is carried out, and the binary opposition of the Nagornaya and Zarechnaya parts of the city is considered by the hodonymical point of view. This approach assumes a deeper analysis of the principles of the nomination of urbanonyms and the whole hodonymical system. The reliability of the conclusions of the research is ensured by attracting wide practical material, by focusing on the tradition of naming the title, and by correlating the results with existing facts.
Key words: hodonym, hodonymical system, hodonymical subsystem, urbanonym, microtoponym, lexical-thematic group, nomination, Nizhny Novgorod.
А.Ю. Полевая, аспирант каф. истории русского языка и славянского языкознания ИФИЖ, Нижегородский
государственный университет им. Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, Е-mail: [email protected]
К ВОПРОСУ О НОМИНАЦИИ ГОДОНИМИЧЕСКИХ ОБЪЕКТОВ
Статья посвящена исследованию принципов номинации урбанонимических объектов на примере годонимов Нижнего Новгорода. Автор рассматривает годонимы как систему, анализирует их особенности, классифицирует и выделяет лекси-ко-тематические группы. В исследовании применяются описательный, количественный и сопоставительный методы. Анализ данных, полученных в ходе исследования, позволяет утверждать, что нижегородские годонимы являются одним из важнейших источников информации о духовной культуре жителей города, об их мировоззрении и истории, позволяет сделать вывод о сущностной характеристике города (полиэтничность, развитая промышленность) и определить систему ценностных ори-ентаций того или иного народа, раскрывающую особенности мировоззрения и являющуюся своеобразным ориентиром в познании окружающей среды. В статье рассматривается не только годонимическая система всего города, но и его подсистемы. Проводится анализ урбанонимической лексики каждого из восьми районов Нижнего Новгорода, а также в годонимическом плане рассматривается бинарная оппозиция Нагорной и Заречной частей города. Такой подход предполагает более глубокий анализ принципов номинации урбанонимов города и годонимической системы в целом. Достоверность выводов исследования обеспечивается привлечением широкого практического материала, ориентацией на традицию в присвоении названия, а также соотнесением полученных результатов с уже существующими фактами.
Ключевые слова: годоним, годонимическая система, годонимическая подсистема, урбаноним, микротопоним, лек-сико-тематическая группа, номинация, Нижний Новгород.
В настоящее время в научных исследованиях разных на-правленностей можно заметить возрастающий интерес к ономастической науке и к ее частным разделам. Изучение имен собственных - одна из первостепенных задач, поскольку они являются неотъемлемой частью любого национального языка.
Данная статья ставит своей целью выявление принципов номинации географических объектов на примере системы названий микротопонимов - в частности, годонимов. Годоним - это вид урбанонима (урбонима), наименование «любого линейного географического объекта в городе, в т.ч. улицы, переулка, шоссе,
