CC BY
51
Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005. № 2
ЯЗЫК И МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ Е.К. Павлова
ЛЕКСИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ГЛОБАЛЬНОГО
ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
У всех нас должно быть одно определение убийц и терроризма. Если мы не научимся говорить на одном языке, то не добьемся общей цели и не защитим людей — ваших, наших — от этой чумы.
В.В. Путин1
Последнее десятилетие XX в. и начало XXI в. ознаменовались радикальными изменениями в мировой экономике, политике и культуре, вызванными процессом глобализации. Это слово не сходит со страниц газет, постоянно звучит из уст политических лидеров, журналистов, экономистов, бизнесменов, ученых и многих, многих людей, так или иначе определяющих будущее человечества. Действительно, глобализация стала знамением времени, и, похоже, в современном мире нет более актуальной темы для исследования и обсуждения.
Большинство исследователей считают, что глобализация — закономерный и неизбежный этап развития человечества. Например, член-корреспондент Российской академии наук, проф. В.В. Михеев определяет глобализацию следующим образом: "Концептуально глобализация означает растущую взаимозависимость мира. На практике это означает, что то, что происходит в одной части мира, влияет на развитие других частей... В такой формулировке, будучи логически продолженной, концепция глобализации напрямую ведет к концепции Единой Мировой Экономики, Единого Мирового Парламента, Единого Мирового Правопорядка, то есть к Единому Миру, не разделенному границами и антагонизмом политических и юридических систем. Чтобы увидеть такую перспективу, достаточно посмотреть на интеграцию Западной Европы..."2 Как бы фантастически ни выглядел такой мир сегодня, многие экономисты, социологи, политологи и ученые других специальностей, занимающиеся социальным прогнозированием, сходятся на том, что без объединения усилий всего человечества невозможно решение глобальных проблем, важных для самого существования человека как разумного вида. Экономическая и политическая интеграция человечества в Единый Мир представляется необходимым условием решения этих проблем. Конечно, объединение человечества — вопрос исторической перспективы,
но начало этому процессу уже положено. Далее В.В. Михеев утверждает: "Преимущество настоящего момента, как я его вижу, состоит в том, что разные народы нашего Мира получили возможность не только мечтать о Единой Мировой Экономике, Едином Мировом Правопорядке, политической и юридической системах. Но также думать о них, обсуждать их и начинать работать над ними. Однако придется пройти долгий путь, прежде чем мы сможем сказать, что мы создали их"3.
Так не пора ли и лингвистам серьезно задуматься над средствами политического языкового общения в будущем Едином Мире и возможными путями создания таких средств? И в связи с этим возникает важнейший вопрос: каковы требования к лексике этого гипотетического языка глобальной политики?
Нельзя сказать, чтобы сообщество лингвистов и филологов осталось в стороне от проблемы глобального языкового общения. О внимании к этой проблеме свидетельствуют многочисленные публикации, среди которых прежде всего следует отметить труды Д. Кристала, посвященные глобализации английского языка4. По этой тематике проводятся исследования и на факультете иностранных языков МГУ под руководством С.Г. Тер-Минасовой5. Большинство исследователей сосредоточивают свое внимание на проблеме выбора языка для межнационального общения, уделяют внимание изучению процесса глобального распространения английского языка, а также проблемам сохранения национальных языков и способам противодействия чрезмерному влиянию на них английского языка. Однако исчерпывается ли этим то воздействие, которое глобализация экономики и политики оказывает на процесс языковой коммуникации? Видимо, нет. Столь значительные изменения мирового порядка не могут не вызвать радикальные изменения в сфере языка по крайней мере в перспективе. И в том числе в одном из важнейших элементов глобальной коммуникации — в языке политики. В настоящей статье сделана попытка анализа наиболее сложных проблем, возникающих на пути создания глобального языка политики, и перспектив развития этого языка, а конкретнее — политической лексики, в эпоху глобализации.
Прежде всего конкретизируем понятие политической лексики. В лингвистической литературе встречаются различные подходы — от включения в нее только политической терминологии до рассмотрения всего лексического многообразия письменной и устной речи на темы, так или иначе касающиеся политики. В данной работе под политической лексикой понимается комплекс тех лексических средств выражения политических взглядов и интересов, которые используются для коммуникации как между политиками, так и между политиками и народом, т.е. совокупность политической терминологии и того лексического пласта, который Т.Б. Крючкова
в своей монографии "Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии"6 выделила как общественно-политическую лексику.
Какие требования предъявляет практика политического дискурса к политической лексике, определяемой вышеуказанным образом? Прежде всего, эта лексика должна быть понятна всем участникам глобального политического дискурса. Иначе говоря, вне зависимости от национальной, культурной, конфессиональной или иной социальной принадлежности участников дискурса употребление этой лексики не должно вызывать недоразумений, неоднозначного толкования явлений, неоднозначной их оценки и неадекватной эмоциональной реакции на них. Конечно, полное устранение неоднозначности невозможно, но по крайней мере эта неоднозначность не должна приводить к неприязни, конфликтам и конфронтации. К сожалению, непонимание и игнорирование различий в понятийной системе часто приводит к серьезным политическим ошибкам, к провоцированию и разрастанию внутренних и международных конфликтов. Так, попытка США и их союзников "осчастливить" народ Ирака, свергнув Саддама Хусейна и внедрив демократию, терпит провал в значительной степени из-за неустранимых противоречий между западными и восточными понятиями о принципах устройства государственной власти, нормах морали, справедливости.
Другим важнейшим аспектом проблемы является специфическая прагматическая направленность языка политики и политической лексики как его элемента. Основной функцией современного языка политики является функция манипулятивная, т.е. функция управления обществом, общественным мнением, навязывание политиками своей воли. Естественно, такая направленность языка политики породила специфический арсенал лексических средств языкового воздействия на массовое сознание: политические метафоры, ярлыки, клички, идеологические штампы и клише, политические эвфемизмы и дисфемизмы. Эта лексика, эмоционально-оценочная по своей природе, является одним из основных элементов языка политики, и именно она представляет собой основное препятствие на пути его глобализации.
История знает различные пути решения проблемы межъязыковой коммуникации. Среди них следует выделить:
1. Вытеснение языков национальных меньшинств языком большинства, насильственное внедрение языка господствующей нации. Такой подход приводит к потере языкового богатства и фактическому уничтожению культуры языкового меньшинства, что, очевидно, только углубляет взаимное непонимание, неприятие и конфронтацию. К сожалению, приходится констатировать, что рецидивы такой языковой политики еще наблюдаются, например, в Латвии.
2. Выбор языка межнационального общения, так называемого "лингва франка". Этот подход подробно проанализирован в книге Д. Кристала "Английский язык как глобальный"7. Автор книги, как и многие другие исследователи, утверждает, что в современном мире английский язык претендует на роль глобального, а во многих сферах языкового общения уже фактически стал глобальным "лингва франка". Такова реальность, нравится она нам или нет. Но следует задать вопрос: отвечает ли политическая лексика английского языка требованиям глобального политического дискурса в будущем Едином Мире? Совершенно очевидно, что нет. В качестве доказательства достаточно рассмотреть политический дискурс внутри англоговорящей страны, например США. Многолетние исследования показали, что язык политики США изобилует эмоционально-оценочной лексикой, неоднозначно понимаемой и оцениваемой различными участниками политического дискурса, для которых английский язык является родным8. Таким образом, дело не в том, в какой степени участники дискурса владеют английским языком, дело в различном понимании политической лексики, в различиях политических тезаурусов участников дискурса. Здесь под тезаурусом понимается комплекс понятий, связанных с определенной лексикой в индивидуальном (или общественном) сознании. В терминах известной модели семантического треугольника тезаурус представляет собой его сигнификативную часть. Поскольку тезаурусы формируются в конкретных языковых и культурных условиях, они различны у разных людей, а значит, рациональное и эмоционально-оценочное восприятие лексемы у них, вообще говоря, различны, даже если они пользуются одним языком общения. Эти различия могут быть велики, вплоть до противоположных денотативных и коннотативных значений. В качестве примера можно привести многолетние безуспешные переговоры между руководством Израиля и Палестинской автономии при посредничестве США. И те и другие говорят о борьбе с терроризмом. Но слово "terrorism" в тезаурусе израильтянина однозначно ассоциируется с палестинскими смертниками, взрывающими автобусы с мирными гражданами его страны. В тезаурусе же палестинца "terrorism" — это политика Израиля в отношении палестинского народа, убийства борцов за свободу Палестины, разрушение их домов.
То же самое можно сказать и о любом другом языке. Если бы по каким-то причинам в качестве языка глобальной политики был предложен русский язык, мы столкнулись бы с теми же проблемами. Думаю, излишне подробно рассматривать различие в трактовке и эмоциональном восприятии таких слов, как "демократия", "либерализм", "рыночные реформы" представителями, к примеру, СПС и КПРФ. Хотя и те и другие говорят на одном языке, денотативные
и особенно коннотативные значения этих слов в их тезаурусах существенно различны.
Не решают проблемы и искусственные языки. Мечта Л.М. За-менгофа о том, что эсперанто, его творение, станет единым общечеловеческим языком, оказалась утопией. Причин на то много, но наиболее важными представляются бедность его семантики и оторванность искусственного языка от культуры народа. А если говорить о политике — от социально-политических реалий.
Вообще говоря, выбор языка общения не играет существенной роли, и ни один язык не годится в качестве универсального средства глобальной политической коммуникации. Ведь мало того, что тезаурус каждого из участников коммуникации формируется в рамках его родного языка, но он к тому же еще и подвержен влиянию таких экстралингвистических факторов, как идеология и политические интересы, поэтому даже носители одного языка часто не могут достичь взаимопонимания в политическом дискурсе. По этой же причине не удалась попытка введения единого языка общения в ООН. Какой бы язык ни был выбран для этой цели, он не смог бы улучшить качество политической коммуникации.
Возникает закономерный вопрос: возможна ли глобализация политической лексики? И если возможна, то при каких условиях и каким путем?
С одной стороны, нельзя не признать, что есть сферы, в которых глобальная лексика уже существует. Всем известный и очень показательный пример — естественно-научная терминология. Эта терминосистема вобрала в себя элементы разных языков: и латыни, и древнегреческого, и французского, и немецкого, и английского, и русского... Одни термины стали интернациональными, другие различны в разных языках, но имеют строго определенные дефиниции, одинаковые сигнификаты в тезаурусах всех ученых — специалистов в данной науке, т.е. они глобально унифицированы. В тех случаях, когда унификация терминосистем невозможна, проводится их гармонизация. Известный лексиколог и терминолог В.М. Лейчик так определяет суть гармонизации: "Не стремясь к достижению совершенно одинаковых терминов в разных языках, да и в разных терминосистемах, относящихся к близким областям знания, специалисты-терминоведы и представители предметных наук ограничиваются взаимной увязкой терминов и терминосистем в разной степени..."9
Российскими учеными была разработана методика гармонизации терминосистем, утвержденная Комитетом Российской Федерации по стандартизации, метрологии и сертификации и опубликованная в виде методических рекомендаций. В частности, при подготовке терминологических международных словарей (МС) рекомендуется проведение следующих видов терминологической работы:
"— выявление национальной системы понятий терминологического МС (семантики и структуры системы);
— выявление национальной системы понятий, зафиксированной в государственных терминологических стандартах; в качестве дополнительных источников могут быть использованы общесоюзные классификаторы, нетерминологические стандарты, терминологические словари и т.п.;
— сопоставительный анализ выявленных систем с целью определения возможности их гармонизации на уровне системы определений и системы терминов;
— подбор русских эквивалентов и формулирование определений, адекватно передающих содержание определений на официальных языках данных организаций;
— работа по гармонизации систем; выявление расхождений и их фиксация в примечаниях к терминологическим статьям в русской версии"10.
Методика гармонизации зарекомендовала себя как эффективный инструмент совершенствования средств международной коммуникации в сфере естественных наук. Однако гармонизация терминологии гуманитарных наук оказалась гораздо более сложной задачей. В том же документе среди факторов, затрудняющих проведение работы, упомянуто следующее: "...предметная область относится к гуманитарным дисциплинам (т.е. рассматривает вопросы философии, политики, государственного устройства, идеологии и т.п.)"11. Тем не менее стремительная глобализация экономической и политической жизни человечества требует решения этой задачи. Более того, процесс глобальной гармонизации языка политики и в особенности экономики уже идет, в значительной степени стихийно, причем прежде всего, естественно, в сфере специальной терминологии. Однако специфика языка политики как средства не только коммуникации между специалистами (политиками), но и общения с широкими народными массами требует распространения процессов гармонизации на все пласты политической лексики. Именно гармонизация на сигнификативном уровне, т.е. на уровне политических тезаурусов, представляется наиболее приемлемым способом глобализации политической лексики.
Конечно, эта задача намного более сложна и объемна, чем гармонизация специальной терминологии. Более того, в современном мире, раздираемом политическими противоречиями, она представляется настолько трудновыполнимой, что многие исследователи языка политики вообще отвергают возможность глобализации политической лексики.
Тем не менее история XX в. продемонстрировала примеры успешной гармонизации политических тезаурусов в субглобальном масштабе, т.е. в рамках противостоявших друг другу капиталистической и социалистической систем. Внутри каждой из них сложи-
лась своя система политической лексики, выражавшая соответствующую идеологию. Причем гармонизация лексики осуществлялась именно на основе идеологических дефиниций, общего политического тезауруса. В то же время противоречия между тезаурусами двух противостоявших субглобальных лексических систем были настолько же велики, насколько глубоки были идеологические противоречия между Востоком и Западом.
К сожалению, рамки статьи не позволяют представить весь накопленный языковой материал. Но один пример следует привести, тем более что он очень показателен. Возьмем уже упомянутое выше слово "демократия", номинирующее одно из базовых понятий современной мировой политики, и рассмотрим его дефиниции, зафиксированные в толковых отечественных словарях на протяжении последних 50 лет.
Год Дефиниция слова "демократия"
1956 Политический строй, при котором власть принадлежит народу. Демократия всегда носит классовый характер и является не чем иным, как политической формой диктатуры господствующих классов12
1989 Форма политического строя, основанного на признании принципов народовластия, свободы и равенства граждан. Демократия предполагает признание принципа подчинения меньшинства большинству, выборность основных органов государственной власти, наличие прав и свобод граждан, а также условий для их реализации13
2003 Форма государственно-политического устройства общества, основанная на признании народа в качестве источника власти. Основные принципы демократии: власть большинства, равноправие граждан, правовая защищенность их прав и свободы, верховенство закона, разделение властей, выборность главы государства и представительных органов14
Для сравнения приведем определения из иностранных толковых словарей.
Год и страна Дефиниции
1974, ГДР Demokratie — in einer Verfassung festgelegte Staatsform, in der die Herrschaft durch vom Volke gewählte Vertreter ausgeübt wird, die Macht auf allen Gebieten des gesellschaftlichen Lebens vom Volke ausgeht, deren Charakter jedoch durch die jeweils herrschende Klasse bestimmt wird15
Демократия — закрепленная в конституции форма государства, при которой осуществляется власть представителей, избранных народом. Власть во всех областях жизни исходит от народа, характер этой власти тем не менее определяется господствующим классом
1979 и 2000, США Democracy — a government in which the supreme power is vested in the people and exercised by them directly or indirectly through a system of representation usually involving periodically held free elections16. Демократия — форма правления, в которой высшая власть принадлежит народу и осуществляется им прямо или косвенно через систему представительства, обычно предусматривающую периодическое проведение свободных выборов
2002, Вели-кобри-тания Democracy — a system of government in which people vote in elections to choose the people who will govern them17. Демократия — система правления, при которой народ выбирает людей, которые будут управлять им, голосуя на выборах
Пример слова "демократия" подтверждает, что в эпоху противостояния мировых систем капитализма и социализма в каждой из них сформировался единый субглобальный политический тезаурус. Дефиниции понятия "демократия" в "доперестроечном" русском языке СССР и в немецком языке ГДР близки по смыслу и идеологическому содержанию, но они принципиально отличаются от дефиниций, зафиксированных в английском и американском словарях.
В то же время этот пример демонстрирует процесс гармонизации тезаурусов. С началом перестройки в СССР началось идеологическое сближение с Западом, выразившееся в том числе и отказом от ортодоксальной коммунистической фразеологии. И вот уже в русском словаре 1989 г. дефиниция понятия "демократия" значительно сближается с западным определением этого понятия. Из дефиниции исключены понятия классов и диктатуры, и в ней появились понятия о равенстве граждан и их свободах. А в словаре 2003 г. оно уже понятийно идентично американскому. На примере приведенных дефиниций очевидно постепенное сближение сигнификатов слов "демократия" и "democracy" — от фиксации различий к гармонизации тезаурусов.
Таким образом, возможность международной и межкультурной гармонизации политической лексики можно считать исторически доказанной.
Более свежий пример субглобальной политической гармонизации демонстрирует Европейский союз, страны которого не планируют переходить на единый язык, но вместо этого прилагают
значительные усилия для унификации законодательства, системы государственной власти, идеологии и других элементов политической системы. Унификация экстралингвистической ситуации влечет за собой унификацию и гармонизацию политической терминологии, сближение других пластов политической лексики, и может показаться, что задача выработки средств языковой коммуникации в политике решится сама собой. Может быть, такая точка зрения и была справедлива для прошедших исторических эпох, когда процессы политической интеграции проходили на протяжении столетий, но в современном мире региональные и глобальные проблемы настолько остры, что найти общий язык в глобальной политике нужно как можно скорее. Здесь уместно сослаться на резолюцию состоявшегося в 2004 г. Московского юридического форума. В ней отмечено: "Традиционный метод проб и ошибок способен поставить человечество на грань катастрофы. Глобальные проблемы характеризуются, в частности, тем, что опоздание с их решением может иметь необратимый характер.
...Важным препятствием на пути становления нового мирового порядка является отставание политического мышления от реальностей нашего времени"18.
И лингвистика может и должна внести посильный вклад в решение этой проблемы, поскольку новое политическое мышление не может сформироваться без нового политического языка.
Не секрет, что различия в политических тезаурусах тормозят процесс политической интеграции. Например, выявилось существенное противоречие между Великобританией и другими членами Евросоюза в понимании слова "суверенитет". Великобритания до сих пор отказывается от перехода на единую европейскую валюту, расценивая отказ от своей валюты как неприемлемый ущерб для своего суверенитета. Обычно приводятся экономические и политические основания для такого решения. Но не будем забывать и о психолингвистике. Заглянув в толковый словарь английского языка, мы увидим, что слово "sovereign" означает не только "суверенный", но и "золотая монета в один фунт стерлингов". Стоит ли удивляться, что политики Великобритании воспринимают национальную валюту как обязательное условие суверенитета? И здесь мы подходим к самому сложному объекту гармонизации — эмоционально-оценочной политической лексике. В чем же ее особенность?
Во-первых, эта лексика употребляется с целью формирования у адресата заданной оценки политических реалий и, следовательно, при их восприятии основную роль играют коннотативные семы. Таким образом, в отличие от специальной терминологии при семантическом анализе этой лексики особое внимание придется уделить коннотативным значениям и ассоциативным связям между
понятиями. Во-вторых, эмоционально-оценочная лексика очень подвижна, часто ситуативна и неоднозначна по самой своей природе. Так, политические эвфемизмы изначально предназначены для частичного или полного сокрытия неприятной истины. Политические метафоры зачастую слишком тесно связаны с конкретным культурным фоном, чтобы быть адекватно понятыми представителями иных культур. Перевод политической эмоционально-оценочной лексики затруднен, а иногда просто невозможен.
Поэтому важной задачей политической лингвистики является выявление устойчивой политической лексики, отделение ее от ситуативной, т.е. определение границ лексического поля, пригодного для использования в глобальном политическом дискурсе. В дополнение к задачам, описанным в упомянутой выше методике гармонизации, семантический анализ политической лексики должен быть прагмалингвистическим и включать рассмотрение не только денотативных, но и коннотативных сем. При этом к предложенным в методике источникам следует добавить политическую риторику, политическую журналистику и публицистику. Перспективным представляется также проведение экспериментальных работ с привлечением техники массовых опросов и тестов.
И еще одна тема, которую нельзя не затронуть при рассмотрении процессов глобальной языковой коммуникации. Современные компьютерные технологии демонстрируют фантастический прогресс в создании систем автоматизации перевода. И хотя наиболее распространенные из них (электронные словари, программы автоматического перевода) еще далеки от решения задач синхронного перевода живой речи или письменного литературного перевода, уже в ближайшие 10—15 лет можно ожидать появления технических средств, способных решить и эти задачи на уровне, приемлемом для повседневной практики. Например, многоуровневые нейросети, имитирующие структуру человеческого мозга, демонстрируют способность к обучению грамматике и распознаванию живой речи. Если нейросетевые технологии будут развиваться такими же темпами, какими развивались и развиваются традиционные цифровые компьютеры, в обозримом будущем нужда в "лингва франка" может вообще отпасть: устная и письменная речь будут переводиться с любого языка на любой другой автоматически, синхронно и достаточно адекватно. Однако это возможно только при условии гармонизации тезаурусов этих языков, а поскольку политика — крайне важный аспект жизни любого народа и человечества в целом, без гармонизации политической лексики создание универсального автоматического переводчика невозможно.
Из всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы:
1. Глобализация человечества требует выработки средств глобальной коммуникации, прежде всего языковой. Языковая комму-
никация должна стать глобальной не только в сферах науки, техники, медицины, терминология и стилистика которых уже сейчас в значительной степени интернациональны, но также и в сфере политики, язык которой идеологизирован, отличается образностью, метафоричностью, неоднозначностью семантики и преобладанием эмоциональной оценки над рациональной.
2. Исторически известные способы организации межнационального языкового общения, такие, как вытеснение языков малочисленных языковых групп, насильственное внедрение или добровольный выбор какого-либо языка (естественного или искусственного) в качестве "лингва франка", не только неприемлемы с точки зрения сохранения национальных языков и культур, но и в принципе неспособны решить проблему глобальной языковой коммуникации в сфере политики. Примеры употребления эмоционально-оценочной лексики в языке политики США и России наглядно демонстрируют, что суть проблемы взаимного недопонимания в политическом дискурсе в существенном различии политических тезаурусов различных слоев населения, партий, религиозных конфессий и других групп, различающихся по идеологии и политическим интересам. Еще более остро эта проблема стоит в глобальном политическом дискурсе.
3. Несмотря на сложность проблемы гармонизации глобального политического дискурса, она разрешима, поскольку, во-первых, истории известны прецеденты создания субглобальных языков политической коммуникации на основе общей идеологии и политической организации, общей системы понятий и общего политического тезауруса. Таким субглобальным языком пользовались социалистические страны до распада СССР. Такой субглобальный язык формируется сейчас в рамках Европейского союза. Во-вторых, существует методика гармонизации терминосистем, которая может быть обобщена и расширена на всю политическую лексику и которая поможет гармонизировать политические тезаурусы в глобальном масштабе. В-третьих, современные и тем более перспективные компьютерные технологии позволят при условии существования общего тезауруса осуществлять синхронный машинный перевод живой письменной и устной речи с любого языка, что сделает применение "лингва франка" излишним.
4. Задача гармонизации политических тезаурусов крайне важна и актуальна, поскольку процессы интеграции человечества в глобальное сообщество тормозятся языковой разобщенностью, отжившими идеологическими стереотипами, которые выражаются в языке, распространяются и поддерживаются средствами языка. Недостаток взаимного понимания, неоднозначность в глобальном политическом дискурсе провоцируют и поддерживают международные, межэтнические, межконфессиональные противоречия
и конфликты, опасность которых постоянно растет. Выявление и преодоление разногласий в понимании политической лексики поможет урегулированию этих конфликтов и противоречий.
5. В качестве нового актуального направления развития политической лингвистики предлагается глобальная гармонизация национальной политической лексики на основе выявления национальных, партийных и конфессиональных политических тезаурусов, гармонизация понятийных систем и разработка единого глобального политического тезауруса. Хотя, разумеется, усилий одних лингвистов для глобальной гармонизации политической лексики будет явно недостаточно. Здесь особенно уместно привести слова члена-корреспондента АН СССР В.Н. Ярцевой, которая, рассматривая проблему языкового общения в многоязычной среде, отметила: "Следует также подчеркнуть, что многие вопросы языковой ситуации в той или иной стране не могут быть решены усилиями одних лингвистов, хотя на них ложится основная ответственность за их правильное решение. Только при творческом содружестве этнографов, историков, социологов, психологов, лингвистов и специалистов в области государственного права можно надеяться на достижение теоретических и практических результатов для всего комплекса перечисленных проблем"19.
Задачи глобальной гармонизации политики и политической лексики тесно взаимосвязаны, взаимообусловлены, неотделимы друг от друга, поэтому и решаться они должны с участием всех заинтересованных сторон и с привлечением всех необходимых специалистов.
Каковы же в свете вышесказанного могут быть перспективные задачи лексикологии в сфере политической лексики?
1. Прежде всего, выявление групп населения с общими тезаурусами политической лексики и составление этих тезаурусов. Имеется в виду не только разработка толковых словарей политических терминов, но и гораздо более обширная задача выявления сигнификативных значений широкого пласта политической лексики в сознании разных социальных групп. Эти группы могут выделяться по этническому, региональному, конфессиональному, социальному, идеологическому и другим признакам.
2. Выявление политических тезаурусов различных групп, семантический денотативно-коннотативный анализ политической лексики этих групп, исследование социокультурной обусловленности системы понятий, составляющей политический тезаурус каждой группы. В качестве источника материала целесообразно использовать: существующие толковые словари, политические тексты (в том числе политическую журналистику и публицистику), результаты социологических опросов и опросов по методике свободных ассоциаций.
3. Сравнительный прагмалингвистический анализ политических тезаурусов с обязательным рассмотрением не только денотативных, но и коннотативных значений, выявление сходства и различий тезаурусов. Эта задача особенно важна для понимания причин и возможных последствий их несогласованности.
4. Гармонизация политических тезаурусов за счет расширения области взаимного соответствия политической лексики. Этот процесс может идти только вместе с гармонизацией международных, межпартийных, межконфессиональных отношений, сближения экономических, политических и культурных реалий в глобальном масштабе. В то же время прагмалингвистический анализ политической лексики поможет выявить наиболее важные направления гармонизации не только лексики, но и самой политики.
5. В качестве технических средств решения поставленных задач предлагается широкое использование компьютерных и Интернет-технологий для сбора языкового материала, его статистической обработки, а также для создания и публикации (в том числе в сети Интернет) глобального политического тезауруса.
Примечания
1 Глобальное интервью // Российская газета. 2004. 25 окт.
2 Mikheev V.V. North East Asia Globalization (Regarding Russia, China and Korea). М., 2003. P. 19-20.
3 Ibid. P. 21.
4 См., например: Кристал Д. Английский язык как глобальный. М., 2001.
5 См., например: Тер-Минасова С.Г. Глобальный язык в глобальной деревне? Тезисы докладов Международной научной конференции "Язык и культура". М., 2001. С. 22.
6 См.: Крючкова Т.Б. Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии. М., 1989. С. 16.
7 См.: Кристал Д. Указ. соч.
8 См.: Павлова Е.К. Отражение американского политического менталитета в языке газеты: Сб. статей IX Международной конференции "Россия и Запад: диалог культур". Вып. 10. М., 2003.
9 Лейчик В.М. Прикладное терминоведение и его направления // Прикладное языкознание: Учебник / Л.В. Бондарко, Л.А. Вербицкая, Г.Я. Мартыненко и др.; Отв. ред. А.С. Герд. СПб., 1996. С. 279.
10 Методические рекомендации по гармонизации терминологии на национальном и международном уровне Р 50-603-2-93. М., 1993. С. 5.
11 Там же. С. 11.
12 Политический словарь. М., 1956. С. 162.
13 Краткий политический словарь. 6-е изд. М., 1989. С. 144—145.
14 Новый иллюстрированный энциклопедический словарь. М., 2003.
15 Wörterbuch der deutschen Gegenwartssprache in 6 Bänden herausgegeben von Ruth Klappenbach und Wolfgang Steinitz Akademie — Verlag. Bd 1. Berlin, 1974. S. 783.
16 Webster's New Collegiate Dictionary. USA: G. & C. Merriam Co., 1979. P. 299.
17 Macmillan English Dictionary. UK: Macmillan Publishers Ltd., 2002. P. 369.
18 Московский юридический форум "Глобализация, государство, право, XXI век". М., 2004. С. 223—224.
19 Ярцева В.Н. Национально-языковые отношения в СССР: состояние и перспективы // Русская речь. 1989. № 5. С. 11.
Résumé
The article is devoted to the problem of global language communication in the field of public policy. Nowadays, the ambiguity of denotative and con-notative meanings of the lexemes in political discourse leads to international misunderstanding, lack of cooperation and even confrontation that can cause global catastrophe. It is necessary to harmonize political vocabulary globally to avoid this threat. This goal cannot be reached by simple choice of one language (English or any other) as a global language. It is shown that this harmonization is possible on the basis of international political thesaurus. This thesaurus should be created by international team of linguists, politicians, historians and sociologists.
