CC BY
27Алина Полонская
Легенда о глазах еврейки:
параллельные сюжеты в литературе на идише и во французской литературе
Я занимаюсь исследованием одного персонажа — прекрасной еврейки — в разных литературах. В своей работе я столкнулась с очень интересным сюжетом, который воспроизводится в литературе на идише и, к моему удивлению, в одной из глав романа французского писателя Жана Лоррена «Господин де Фокас. Астарта» (1901). Влюбленный в еврейку король вынимает после смерти ее прекрасные глаза и вставляет их в кольца. Пока мне не удалось установить возможный общий источник этих сюжетов, я буду полагать, что в обеих литературах они возникли независимо друг от друга. В этой статье я прослежу развитие и смысловую нагрузку сюжета в литературе на идише, а затем и на иврите, и предположу, каким образом Жан Лоррен мог самостоятельно прийти к нему, не зная о нем из идиша.
Любви короля и еврейки посвящены две легенды, польская и испанская, исследователи едины во мнении о том, что обе они опираются на книгу «Эсфирь»1. Первый по времени сюжет известен с конца XIII в. и повествует о любви короля Альфонсо VIII Кастильского (1155-1214) и некой прекрасной еврейки из Толедо, позже названной Рахиль (Raquela). Пренебрегая государственными делами и молодой женой Элеонорой Английской, король якобы провел семь месяцев (или лет) в связи с еврейкой, пока ту не обезглавили мудрые советники государства. Поражение в битве с маврами при Аларкосе (1195) послужило божественным возмездием за грех короля. В Польше с XV века известна легенда о любви короля Казимира III Великого (1310-1370) и еврейки Эстер-ки, из-за тлетворного влияния которой король подтвердил и распространил еврейские привилегии, ранее дарованные
евреям в 1264 году2. В еврейской версии легенды, известной с конца XVI века, Эстерка выступает благотворительницей своего народа, подобно библейской Эстер, и становится не просто любовницей, а законной женой короля3. Сложно ска-^ зать, возникли ли эти легенды независимо друг от друга или | же польская версия вдохновлена испанской, в любом случае ^ подобная история о роковой еврейке, околдовавшей хри-1 стианского короля, вполне соответствует духу тех времен4. а Обе легенды часто подвергались литературной обработке, и ^ на их основе возник популярный сюжет о любви прекрасной | еврейки и знатного благородного христианина, в котором « также обязательно присутствие злобного отца красавицы5 Ь («Венецианский купец» Шекспира). В эпоху романтизма «ис-^ панский» сюжет был очень популярен в европейских литературах, а «польский» — в польской и различных еврейских. Есть он и в русской литературе, это роман «Эстерка» (1828) некогда очень популярного писателя и журналиста польского происхождения, родоначальника русского плутовского романа Фаддея Булгарина. Благодаря Ревекке, героине романа «Айвенго» Вальтера Скотта (1819), прекрасная еврейка или la belle Juive из французской литературы6 стала одной из самых популярных романтических героинь в Европе. В XIX веке роль Рахиль /Эстерки в вышеупомянутой легенде была переосмыслена и трактовалась исключительно позитивно уже не только евреями. Лучшим доказательством этому служит то, что даже у Булгарина, известного своим антисемитизмом, Эстерка выступает идеальной возлюбленной, она всецело предана любимому королю и противостоит антигосударственным козням соплеменников, которые за это пытаются убить ее.
Сюжет о глазах еврейки, который интересует нас в данной статье, известен только в «еврейской версии» легенды об Эстерке (а не в польской). Впервые мы сталкиваемся с ним в рассказе известного ивритского писателя и критика Давида Фришмана «Поминальная молитва» (1888 — идиш, 1891 — иврит). Рассказ повествует об истории любви польского графа Винценти Щегульского и прекрасной дочери ростовщика Эстерки Розенгольд, после побега и крещения которой отец
Шмуэль Розенгольд читает по ней поминальную молитву (отсюда название рассказа)7. В первой версии рассказа 1888 года на идише появляется вставная история о дедушке современного графа Винценти, Станиславе Щегульском, который некогда похитил еврейскую девушку и жил с ней в ныне заброшенном доме:
А когда она в конце концов умерла, взял и выколол два ее черных глаза и сделал себе золотые кольца, и глаза вставил в эти
В ивритской версии рассказа, опубликованной в 1891 году, Станислав становится не дедушкой, а дядей Винценти, более подробно описывается внешний вид колец, оказывается, что граф не расстается с ними и после смерти:
И сделал себе два золотых кольца и глаза поместил в оправу (mishbetset) на кольцах, как оправляют жемчужины, и не снимал те кольца с пальцев до дня смерти и был похоронен с ними...9
В этом рассказе ничего, кроме имени Эстерка, не указывает на связь с польским сюжетом о короле и еврейке. Однако последующие авторы вписывают историю с глазами в легенду об Эстерке и Казимире. В 1906 году выходит пьеса невероятно популярного тогда писателя Шолома Аша «Времена Мессии», в русском переводе — «На пути в Сион». Первая постановка пьесы состоялась 16 января 1906 года в театре Комиссаржевской, в главной роли Юстыны (Ентеле), полонизированной еврейки, мечтающей о любви польского «короля»10, выступила сама В.Ф. Комиссаржевская, а последующие издания пьесы на идише были посвящены ее памяти. Героиня узнает историю о вынутых Казимиром глазах Эстер-ки от пожилой служанки Рохл-Леи, а в конце пьесы зрителям является сам призрак еврейской королевы, которую Юстына под звук шофара отводит на могилу ее матери. Процитируем рассказ Рохл-Леи в русском переводе:
ьч
кольца вместо бриллиантов и носил их до самой смерти.8 и
Чз
а т
ура
а
Рохл-Лея: Она зачаровала замок своими черными глазами, на которые молился король. (Наивно) Каждую ночь она приходит туда и ищет свои глаза.
Юстына: О ком рассказываешь ты, бабушка? га Рохл-Лея: О королеве Эстерке, заколдовавшей короля па-
| рой своих дивных черных глаз. Куда король ни шел, глаза эти шли
^ за ним. Когда она умерла, король вынул эти глаза и вставил их в
| два золотых кольца.
а Юстына: Что сделал король с этими глазами?
^ Рохл-Лея: Он велел устроить черную залу, обить ее стены
черным сукном. Кольца положил он на алтарь. Каждую ночь,
я
¡в ровно в полночь, он приходит, опускается перед ними на колени
^ молится им. <...>
^ Рохл-Лея: Она не может явиться на Высший суд без глаз. Ан-
гел гонит ее, погоняет: «Где твои глаза? Где твои глаза?» И каждую ночь она приходит к замку с посохом в руке, ищет, слепая, ощупью свои вынутые глаза меж камней, меж развалин11.
Это первый по времени еврейский источник, где сюжет с глазами относится к легенде об Эстерке и Казимире. По сравнению с рассказом Фришмана действия короля описаны более подробно: он не просто вставляет глаза в кольца, а делает их объектом поклонения. С точки зрения простой еврейской служанки речь идет о нечестивом языческом поклонении частям мертвого человеческого тела. Например, согласно комментарию Раши, в Быт. 47:29 умирающий Иаков просит Иосифа похоронить его вместе с предками и не оставлять тело в Египте, так как боится, что его останки послужат «идолом» для египтян12. Влюбленный король, как и граф Ще-гульский, похитивший еврейку против ее воли, совершают святотатство и лишают покоя души умерших сожительниц. Согласно еврейским народным представлениям, если похоронный обряд совершен неправильно, небесной душе сложно расстаться с материальной душой, и она может превратиться в бродячий дух. Так же вынуждены скитаться на земле злодеи, которым за грехи положено наказание «карет»13, отсечение души от своего народа, они становятся чертями и не могут «присоединиться к народу своему»14, как метафори-
чески обозначается в Библии смерть еврея15. На основании того, что Эстерка становится призраком в наказание за свои грехи, исследователи полагают, что сюжет с глазами имеет еврейский источник: христианский король из лучших побуждений оказывается орудием божественного мщения Эстерке р за то, что та вступает в связь с иноверцем16. Но если у Фриш- ейс мана поступок Щегульского выглядит зловеще и служит пе- и чальным предзнаменованием несчастной судьбы героини я рассказа Эстерки17 и ее отца, то у Аша эпизод не поддается ык однозначной трактовке. Несмотря на то, что Юстына, услы- и шав историю о призраке Эстерки, закрывает лицо руками и и просит «бабушку» замолчать18, поступок короля вызывает ее 3
энтузиазм и восхищение: ра
т
ур
Перестаньте звучать вы, колокола церковные, умолкните че- а ловеческие голоса. Вселенная, затаи дыхание. Король молится в уединении19.
Противопоставление молитвенного уединения короля и церковного звона20, говорит о том, что, возможно, с точки зрения Юстыны, король исповедует некую альтернативную христианству религию, религию любви. Еще первые романтики воспринимали свою особенную, романтическую любовь как религию21, а к началу XX века это представление стало общим местом, и его языческий пафос перестал ощущаться, возможно, в связи с уменьшением роли религии в жизни людей. Юстына выступает с романтических позиций не только в отношении к поступку короля, но и в отношении к «матери-земле»22 Польше, в которой она видит свою единственную родину (в то время как ее дед и бабка едут умирать в Святую землю). Почвенничество Юстыны изображено в том числе и буквально: она убеждает дедушку взять с собой узелок с польской землей23, прижимается лицом к земле24. Патриотизм Юстыны основывается на ностальгии по романтизированному прошлому, конструирующим мифом которого для нее является легенда об Эстерке. Чувство Юстыны к своей стране пропитано эротикой, думается, смысл своей жизни она видит в поэтическом любовном слиянии с благо-
родным поляком, а образцом такого слияния считает роман Казимира и Эстерки, оставивший массу следов в польской и еврейской историографии25:
а
^ Я была в стране души. В горах я была. И каждый ветерок цело-
§ вал меня, развевал мои волосы и ласкал мою обнаженную шею.
И шептал мне на ухо о других временах. Я была в замке коро-
| левы Эстерки и обнимала старые стены. Каменные свидетели,
а видевшие, как король обнимал прекрасную еврейку, слышавшие
ки жгучие поцелуи, которыми дочь еврея-портного лобзала своего
| мужа, своего любовника. И мне чудилось, будто я живу в другие
« времена. Когда шляхтич был другим, когда еврей был другим26.
ки
^ Опьяненная польским романтическим национализмом,
Юстына тем больше оценивает обращение короля с трупом Эстерки как свидетельство его любви, объектом которой она сама мечтала бы сделаться. Однако, как еврейка, Ентеле (еврейское имя героини) ужасается судьбе несчастной Эстерки, пострадавшей от этого рыцарственного отношения. Она решается исправить проступок короля и в конце пьесы отводит призрак Эстерки на «могилу матери»27, позволяя ей таким образом «присоединиться к народу своему». Вероятно, так символически и к удовольствию русской публики28 достигается компромисс между еврейским происхождением и любовью к своей нееврейской родине. После веков скитаний душа еврейской грешницы находит упокоение с предками.
Сложно сказать, насколько желание угодить русскому зрителю отражало взгляды самого писателя. Стоит упомянуть и о другом произведении Шолома Аша, в свете которого можно предложить новое прочтение «Времен мессии». В 1922 году в Америке он написал роман «Кастильская колдунья», в котором рассказал, как любовь венецианского художника Цезаря (в переводе «король») к прекрасной марранке Яафте из Кастилии приводит девушку на костер инквизиции. Героиня и ее дед живут в еврейском гетто Рима29. Художник пишет со спящей еврейки икону, изображающую Мадонну, которая становится объектом нездорового эротического культа, напоминающего языческий культ богини плодородия. Икону
называют «Мадонна любви» и верят в то, что она возвращает человеку любовь и желание:
Целыми днями видели распростертых перед ее иконой мужчин, которые впивались голодными глазами в розовый цвет ее голой кожи <...>. Икона распространилась по Риму и Италии I, более, чем икона любого другого святого или Бога. Мужчины и
вместо того, чтобы носить на сердце ничего не говорящий крест, я
з
носили там ее икону, которую ночью прижимали к груди с го-
Ьч
рячей любовью. Епископы, кардиналы и другие духовные лица и оправляли икону в дорогие камни и вставляли в кресты. И целуя ли крест, они, сокровенно пылая, целовали ее...<...> Жены и курти- § занки, возлюбленные и невесты стали ревновать к ней, как будто а бы она была живой и украла любовь их мужей, женихов и воз- у любленных. Те женщины Рима, которые чувствовали себя совсем а по-свойски со своей богиней, прозвали ее «святая развратница» и не раз ревнивая римская метресса врывалась в собор «Святого сердца» и показывала сжатый кулак Мадонне в лицо: «Ты, шлюха Господня, я выцарапаю тебе глаза! Вырву тебе волосы за то, что ты соблазняешь моего возлюбленного! Тебе мало твоего небесного любовника, хочешь соблазнить наших мужей!30
Отыскав девушку, которая послужила моделью для иконы, люди обвиняют ее в том, что она «украла лицо» святой и сжигают. Во время публичных появлений Яафты народ падает на колени и молится31, узнав в ней свою любимую икону. Дед красавицы Яков, как и ветхозаветный Иаков, опасался, что, если внучку оставят в живых, то она может стать объектом идолопоклонства, поэтому надеялся на мученическую смерть для себя и для нее32. Шолом Аш в этом произведении представляет поклонение иконам (или, по крайней мере, католический культ Девы Марии) как сумблимацию сексуального желания в форме фетишизма. Возможно, подобные мысли посещали писателя еще в период написания «Времен Мессии», так как действия короля, который вставляет глаза возлюбленной вместо камней в перстни, можно принять и за почитание святых мощей33. В этом случае король производит манипуляции с телом возлюбленной, оставаясь в рамках сво-
ей религии, которую писатель квалифицирует как язычество. Если мы признаем, что легенда о глазах возникла в еврейской среде, то скорее всего именно обычай поклонения мощам вдохновил еврейский народ на ее создание. ^ После Шолома Аша и со ссылкой на его пьесу история о
| глазах появляется в немецком сборнике будущего лауреата ^ Нобелевской премии по литературе Шмуэля Агнона «Кни-! га о польском еврее» (1916). Он шутливо пересказывает этот а сюжет в истории «Дом Эстерки» с подзаголовком «Из не-^ опубликованной книги сказок (таузвЬык) для дочерей Из-| раиля». Автор подражает стилю традиционной литературы на идише, которая предназначалась для женщин, не умеющих читать на иврите, и содержала нравоучительные обращения к читательницам34. Сообщив о злоключениях Эстерки, он спешит успокоить своих читательниц, сообщая им, что эта страшная история является всего лишь вымыслом:
Мы хотим, чтобы эта книга понравилась любезным дочерям Израиля. А такая картина могла бы спугнуть их красивые мечты об иноверных принцах и нееврейских князьях и графах. А этого мы не хотим35.
Агнон начинает историю с того, что «королева» Эстерка из скромности не позволяла себя рисовать и все свое время посвящала возлюбленному супругу, который отвечал ей взаимностью. Однако у нас все же есть возможность насладиться видом красавицы, так как каждую ночь на руинах замка Казимира появляется ее призрак:
Там ходит она кругом, в правой руке у нее палка, а левой она хватает воздух, потому что она ищет свои глаза, которые ее наилюбимейший супруг и господин Казимир вынул после смерти из лица и повелел оправить в дорогое золото и красивые драгоценные камни. Ведь без глаз ее не пускают в рай небесный36.
Формальная цель рассказа — показать читательницам дом Эстерки, изображение которого помещено в книге37, описать дверь дома и ее портрет, эпизод с глазами как бы случайно
прерывает этот туристический осмотр достопримечательностей, а поводом к нему является отсутствие изображения исторического персонажа. Агнон не уточняет, куда именно король вставил глаза, а также не объясняет, что он делал с
ними, носил ли в кольцах или молился им. Зато писатель р
уделяет описанию оправы больше внимания, чем прошлые йс
авторы, в идишской версии Фришмана и у Аша речь шла о ки
«золотых кольцах», тут же фигурирует «дорогое золото и я
красивые драгоценные камни». Слово «оправа» использует- ык
ся только в ивритской версии Фришмана, Агнон использует и
однокоренной глагол «оправлять». Кроме того, Агнон, в от- ли
личие от других авторов, не описывает цвета глаз Эстерки. 3
Самое интересное нововведение Агнона — объяснение а
смысла легенды при помощи заповеди Торы (Числа 15:39). у
Рассказав о призраке Эстерки и сославшись на пьесу Аша как а источник, Агнон спешит утешить читательниц словами:
Но мы думаем, что это имеет лишь метафорический смысл и скорее всего относится к месту из Святого Писания, Числа 15:39, в котором говорится: «...и не будете следовать за вашим сердцем и за вашими глазами, которые влекут вас к блудодейству»38.
Этот отрывок из Торы, содержащий заповедь о ношении цицит, входит в третью часть главной еврейской молитвы «Слушай, Израиль!», которую иудеи произносят два раза в день, а также перед смертью. Традиционно под «влечением сердца» понимаются соблазн идолопоклонства, а под «влечением глаз» — запретные сексуальные влечения. Причем последние закономерно приводят к первым39, то есть связь с иноверцем рано или поздно приведет к поклонению его богам. В своей интерпретации легенды Агнон овеществляет метафору Торы и заставляет Эстерку буквально идти за своими собственными вынутыми глазами40. Если в Торе сердце — орган мысли, то европейский читатель понимает выражение «идти за влечением сердца» иначе, в романтическом смысле. Именно так и поступает Эстерка, отдавшись своему чувству к королю вопреки законам своей веры и социальным нормам. С точки зрения романтических ценностей, препят-
ствия, которые преодолевает Эстерка на пути к своей любви, только доказывают истинность ее чувств, именно такой «настоящей» любви и ждет Юстына в пьесе Аша, однако, с точки зрения еврейской ригористической морали прошлых ^ времен, она не имеет права следовать влечениям своего серд-| ца41 и заслужила наказание небес. Европейская романтиче-^ ская культура, частью которой уже являются и немецкоязыч-1 ный автор, и его прекрасные читательницы, мечтающие об а иностранных принцах, противопоставляется традиционно-ки му иудаизму их предков в легком и игривом повествовании | Агнона. Как и положено традиционному автору истории для « женщин, которого изображает в данном случае Агнон, он за-ск вершает рассказ соответствующей моралью:
£В
|-Ч Господь мог бы подарить ей вместо телесных духовные глаза,
чтобы она вошла в рай и видела истинное великолепие и непреходящее цветение добродетельных дочерей Израиля. И пусть бы он и нам их дал, чтобы мы видели, что правильно, что нет и не поддавались влечению сердца и желанию глаз42.
Описание любовной идиллии короля и еврейки и благостный тон автора рассказа резко прерываются историей о призраке, ужасающее впечатление от которой автор стремится нивелировать уверением в том, что речь идет всего лишь о вымысле, о метафорической иллюстрации слов Торы. Затем автор переходит к двери дома Эстерки, на которой до сих пор виден след мезузы, а также можно разглядеть и ругательства, которые написали в адрес еврейки другие жены короля. Чтобы сгладить противоречия в этой истории и во второй раз не обмануть романтических ожиданий читательниц, писателю приходится стирать ругательства с двери, у которой Эстерка ждала возлюбленного супруга и, напротив, с гордостью демонстрировать след от мезузы43. Агнон при помощи иронии показывает невозможность гармоничного союза еврейки с «иностранным принцем».
В 1943 году Агнон еще раз возвращается к этому сюжету на иврите в рассказе «Сердце и глаза», а затем с небольшими изменениями44 публикует его в 1953-ем. Изложенная в 1916
году легкомысленным тоном45 любовная история становится в 1943-ем попыткой философского осмысления происходящей Катастрофы европейского еврейства. Стиль рассказа имитирует библейское повествование, в нем много интертекстуальных перекличек с Библией и молитвами46. Имя р героини уже не славянизированное (Эстерка), а библейское » Эстер. В этой версии рассказа король вынимает у еврейки не g только глаза, но и сердце, благодаря чему достигается полная ^ буквализация заповеди из Числа 15:39. S
s
Когда Эстер умерла у царя, вынул царь сердце ее и глаза ее и g вставил их в стену дома своего у ложа своего во дворце славы 3 своей в оправе из золота и драгоценных камней. Ибо не было ни изваяния, ни изображения Эстер47.
а
Возможно, слова «оправа» (mishbetset) и «драгоценные камни» (у Фришмана — «жемчужины») отсылают к иврит-ской версии «Заупокойной молитвы» Фришмана, которую должен был знать Агнон. Как и в версии 1916 года, писатель сохраняет тему отсутствия визуального изображения Эстерки и так же объясняет это тем, что Эстер была всецело поглощена любовью к своему господину и не имела времени позировать художникам48. Это ироническое объяснение, так как логичнее было бы объяснить отсутствие портрета тем, что еврейская королева строго следовала законам своей веры, которая запрещает изображать людей. При этом в версии 1943 года мотив отсутствия изображения становится более существенным, чем в версии 1916-го, так как именно это приводит к тому, что король удовлетворяет потребность «смотреть» на Эстер другим способом: вынимая ее внутренности и устраивая в своей спальне нечто вроде алтаря (Агнон, в отличие от Аша, не употребляет это слово) с мощами.
Слова «изваяние и изображение»pesel vitmuna49 отсылают нас ко второй заповеди Исх. 20:3: «Не делай себе кумира и никакого изображения» в Синодальном переводе Библии. В этом случае действия короля с останками Эстер прямо отсылают нас к практике идолопоклонства, во избежание которого и была дана вторая заповедь. В то же время желание коро-
ля смотреть на изображение покойной как на икону, а затем выбор сердца и глаз в качестве драгоценных реликвий связаны с христианским культом икон и мощей, который в данном случае понимается как идолопоклонство50. Напомним, что в ^ католицизме существует культ Святого сердца Девы Марии I и Святого сердца Христа, посвященные им иконы могут изо-^ бражать сердце отдельно от «носителя». Напомним, что ико-1 на «Мадонна любви» у Аша хранилась как раз в храме «Свя-а того сердца»51. Практика почитания зеницы святого в каче-ки стве мощей также широко известна. Сердца королей тоже I нередко хоронили отдельно от тел (например, в Аббатстве « Сен-Дени во Франции хранятся три королевских сердца). В ск некоторых случаях поклоняются одновременно и сердцу, и ^ глазам52. Как «Кастильская колдунья» Аша, Эстер становится ч объектом языческого поклонения. На уровне текста об этом говорит и описание посмертных мучений Эстер:
И блуждала Эстер от могильной ямы к дому ее наслаждений, ища сердце свое, и глаза свои и изнемогла, не найдя порог, ибо нет глаз у Эстер и не видит53.
Фраза «нет глаз у Эстер и не видит» eynaym eyn leester velo tire почти дословно повторяет фразу из Псалм. 113:13 «есть у них глаза, но не видят» eynayim lahem velo yiru, сказанную о языческих идолах54. При жизни Эстер была наделена глазами, как и идолы, но в духовном смысле лишена глаз, которые были вынуты из ее лица после смерти. Как гласит «мораль» рассказа 1916 года: «Господь мог бы подарить ей вместо теле-
55
сных духовные глаза...»
С самого начала рассказа отношения Эстер и короля описываются с помощью корней, связанных с семантическим полем зрения: rah — 'видеть, nbt — 'смотреть, ayn — 'глаз'56. У Агнона не сказано, что король «молится» глазам, как у Аша, отсутствует и термин «алтарь». Король всего лишь смотрит на сердце и глаза и на место погребения любимой в своем саду, чтобы быть ближе к ней:
И взирал король в окно дома своего на могилу, что выкопал для Эстер, и на стену дворца смотрел, на глаза ее и на сердце, что врезал в оправе из золота и драгоценных камней в стену дома своего в опочивальне. И не отрывал глаз своих от ее глаз и сердце
его не отделял от сердца ее57. р
»
Возможно, писатель избегает прямого называния дей- g ствий короля «молитвой», чтобы параллель с культом мощей ^ не заслонила полностью романтическую линию, связанную s с единством сердец и завороженностью взглядом. В этом s аспекте король предстает нам идеально верным возлюблен- g ным, но романтическое поведение короля остраняется и вы- g глядит жутко. Агнон показывает несовместимость ценно- а стей иудаизма, как он его понимал, и романтических ценно- .3 стей, носительницей которых он представляет христианскую "а культуру. Стоит отметить, что нацизм в какой-то степени обязан своим возникновением романтическому национализму (через неоромантизм Вагнера)58, поэтому проявления любови Юстыны к польской земле, ради которой, она, в случае войны, была готова убить членов семьи своего дяди из Германии59, приобретают в 1943 году зловещий смысл. Напомним, что именно история Эстерки и Казимира символизировала польский патриотизм Юстыны в пьесе Аша.
Рассказ завершается тем, что братья Эстер, «сыны ее народа», начали читать молитву «Слушай, Израиль!», и на словах «И не будете следовать за вашим сердцем и за вашими глазами» Эстер вернулась в свою могильную яму, «чтобы ночью снова искать сердце ее и глаза ее, за которыми влеклась она»60. Таким образом, драма отношений еврейского народа с христианским миром так и остается неразрешенной, еврей пока еще не способен порвать порочный круг своих привязанностей и обрести свободу от «христианской любви»61.
Все «еврейские» сюжеты про глаза еврейки, за исключением «Сердца и глаз» Агнона, посвящены одной из самых популярных тем еврейских литератур, любовным отношениям евреев и христиан, а если точнее, любви еврейки и знатного нееврея. Именно в такой версии этот сюжет (сюжет о «прекрасной еврейке» или belle Juive) хорошо известен еще в
а
европейских литературах и заимствован еврейскими авторами. Как бы возвращая «прекрасную еврейку» в лоно своего народа, все авторы, кроме Шолома Аша, говорят о том, что ее любовь к христианину обречена на трагический финал62 ^ и осуждают отступницу63. Шолом Аш представляет русской | публике привлекательный персонаж — еврейскую красавицу, мечтающую о польском «короле». Еврейские писатели воспринимают это негативно, русская публика рукоплещет, а а сам писатель, возможно, вовсе не верит в будущее счастье Юстыны, хотя и симпатизирует ей. С психоаналитической | точки зрения можно сказать, что все авторы, кроме Аша, ® ревнуют своих героинь к христианским возлюбленным и на-ск казывают их за это. Еврейских писателей беспокоит интерес 8 к христианам, который якобы проявляют образованные ев-
И ^ 64
ч рейки64, если судить по литературным произведениям той эпохи. В версии сюжета «Сердце и глаза» Агнон при помощи библейского стиля превращает исторический анекдот в попытку осмысления происходящей Катастрофы европейского еврейства. Как и в случае частной любовной истории, Агнон считает, что плодотворное слияние еврейской и христианской цивилизаций невозможно.
Следует отметить, что негативный ответ на вопрос о любви евреев и неевреев дается писателями, которые пишут на еврейских языках, в отличие от представителей других еврейских литератур, где любовные коллизии могут разрешаться и удачно (например, в творчестве С. Ярошевского). В определенной мере этот ответ обусловлен спецификой национальной литературы, которая отстаивает свое право на существование в диаспоре во время ассимиляции.
Показав развитие «еврейского» сюжета о глазах, переходим к обнаруженной нами удивительной французской параллели. Роман французского декадентского писателя Жана Лоррена «Астарта (Господин де Фокас)» описывает приключения испорченного французского аристократа де Фокаса, который встречает на своем пути еще более развратного и порочного художника англичанина господина Д'Эталя. В главе «Глаз Эболи» англичанин демонстрирует рассказчику кольцо с ядом:
Это был четырехугольный изумруд — изумруд-кабошон (без граней — прим. автора), походивший своей мутно-зеленой окраской на хризопраз, в котором, кажется, трепещет сок трав. Его охватывали два стальных грифа, оправленных в золото, довольно грубой работы: два когтя коршуна, сжимавшие зеленова- р тый кристалл камня и затем смыкавшиеся волнообразно65. g
s
Англичанин говорит, что оригинал этого кольца под назва- ^ нием «Глаз Эболи» хранится в резиденции Филиппа II (1527- s 1598) в Эскориале, откуда ему, к сожалению, не удалось его и украсть. Знакомый с историей Испании читатель понимает, ^ что название кольца связано с личностью Аны де Мендоса, g принцессы Эболи (1540-1592), легендарной одноглазой кра- а савицы, любовницы секретаря Филиппа II Антонио Переса .3 (исп. Pérez). Она окончила жизнь в заточении в собственном а дворце, куда король отправил ее за участие в интригах Переса, повлекших за собой убийство Хуана де Эскобедо 31 марта 1578 года, секретаря Дона Хуана Австрийского (сводного брата короля). Век спустя французская писательница Мадам д'Онуа в «Записках о путешествии в Испанию» (1690) написала о том, что принцесса якобы была любовницей короля и причиной ее заключения послужила ревность Филиппа II к Пересу (кстати, вероятно, бывшего незаконнорожденным сыном ее покойного мужа). Принцесса Эболи — персонаж, сформированный скорее на основе вымысла, чем исторической реальности, — фигурирует в ряде важных произведений европейской литературы (например, в драме Шиллера «Дон Карлос», одноименной опере Верди). В версии Д'Эталя, которую он сам признает «апокрифической», Эболи оказывается на самом деле еврейкой Сарой Перез (Sarah Perez; «Перец» в переводе Чеботаревой):
У этой Сары Перец были самые восхитительные глаза в мире, глаза зеленоватаго кристалла с золотыми блестками, которые вы так любите, — глаза Антиноя. В Риме эти глаза сделали бы ее наложницей Адриана66. В Мадриде они снискали ей титул принцессы Эболи, — обнаженной разделяла она ложе короля; но Филипп II слишком ревновал эти огромные изум-
рудные глаза и их безмятежную прозрачность; а принцесса, тосковавшая в мрачном дворце, <...> имела несчастье однажды при выходе из церкви остановить взгляд своих изумительных глаз на маркизе Поза. <...> и вечером в интимности алькова, по-га сле бурного объяснения и бешеных ласк, Габсбург, разъяренный
| бешенством самца, набросился на свою возлюбленную, зубами
^ вырвал ей глаз и проглотил его. <...> Филипп II, любивший ев-
| рейку до безумия, тем не менее продолжал держать ее при себе.
а <...> в знак сожаления о прекрасном зеленом глазе, который он
^ погубил, он велел вставить в пустую и сочащуюся кровью орби-
ту великолепный изумруд в серебряной оправе, которому хи-® рурги постарались придать подобие взгляда. <...> но принцесса
^ Эболи, уже потрясенная потерей своего глаза, умерла вскоре от
^ последствий операции, и с этим глазом ее положили в гроб67.
Филипп II, безутешный любовник, приказал вынуть изумруд из глаза покойницы68 и вставить в кольцо; он постоянно носил его на пальце, не расставаясь с ним даже во сне, и когда он в свою очередь скончался, говорят, — эта зеленая слеза была у него на безымянном пальце правой руки69.
С точки зрения структуры этот сюжет в основных чертах воспроизводит «еврейский»: хотя тут король вынимает только один глаз, а не оба, и делает это еще при жизни еврейки, зато и после ее смерти он вторично вынимает драгоценный камень из глазницы мертвой и вставляет в кольцо, которое носит до самой смерти, как знак верности70. Интересно, что глаза тут не черного, а зеленого цвета и что еврейка, скорее всего не сохраняет верность иудаизму, присоединившись к новообращенным христианам, если только она не исповедует иудаизм в тайне. Впрочем, крещение было единственной возможностью нахождения евреев в Испании в XVI веке, поэтому сюжет можно считать «испанской» версией сюжета с глазами. Однако откуда французский писатель знал о нем? Лоррен не мог быть знаком с творчеством Давида Фришмана на идише или иврите, а его рассказ выходит за пять лет до пьесы Аша. Значит либо он был знаком с каким-то европейским источником истории о глазах, вероятно, основанным на испанской версии легенды о любви еврейки и короля, либо
сам совместил архетипический сюжет об изъятии глаз71 с сюжетом о «еврейке из Толедо».
Попробуем последовательно определить источники, из которых Лоррен мог почерпнуть материал для этой истории. Из уже известной читателю информации можно отме- р тить, что фамилия еврейки — Перез (Perez) — это фамилия секретаря Филиппа II, любовника исторической принцессы g д'Эболи Антонио Переса (Pérez), из-за ревности к которому ^ король якобы отправил ее в заточение. Кроме того Перез — s распространенная фамилия новообращенных иудеев, напри- « мер, классика литературы на идише Ицхока Лейбуша Переца g (так и переводит Чеботарева). Маркиз де Поза — персонаж 3 драмы Шиллера «Дон Карлос».
Мысль о том, что злейший враг марранов и других ерети- .3 ков Филипп II был влюблен в еврейку восходит к комедии 1а некогда очень популярного драматурга Казимира Делави-ня «Дон Хуан Австрийский» (1835), причем звали красавицу Сара (Sara), как и героиню Лоррена. Эта пьеса эксплуатирует сюжет о еврейке из Толедо. Она написана на волне литературной моды на «прекрасных евреек»72 и повествует о том, что до того, как сводный брат короля Филиппа II Дон Хуан Австрийский узнал о том, что он — незаконнорожденный сын испанского короля Карла V, якобы был смертельно влюблен в Дону Флоринду де Сандовал из Толедо. Накануне свадьбы красавица признается ему, что она на самом деле тайная иудейка Сара. Пламенный Дон Хуан согласен и на это, но счастливому браку мешает Филипп II, также влюбленный в красавицу. Узнав, что она еврейка, он угрожает ей инквизицией и надеется таким образом сделать своей любовницей, но Сара готова скорее умереть на костре (вспомним противоборство Ревекки и Бриана де Буагильбера). Интрига разрешается благодаря отцу братьев-соперников Карлу V, ушедшему от дел в монастырь: он мирит братьев и отправляет Сару в добровольное изгнание (финал «Айвенго»). Брак с еврейкой несовместим с происхождением Дона Хуана, но оба клянутся друг другу в вечной верности.
Опутать еврейку сетями страха королю помогает Дон Руи Гомес, который был секретарем Филиппа II и мужем той са-
мой принцессы Эболи, которая после его смерти стала любовницей Антонио Переса, следующего секретаря короля и, как говорят, незаконного сына Руи Гомеса. Легендарный персонаж Дона Хуана также может быть связан с сюжетом Лор-^ рена. Умирая (по слухам, возможно, от отравления Филип-| пом II), он велел надеть на себя 16 колец, которые, по мнению испанцев, символизировали его победы на любовном фрон-! те. В усыпальнице в Эскориале он изображен скульптором с а 16 кольцами на пальцах73.
^ Цвет глаз Сары Перез можно объяснить, опираясь на
| текст романа. Определенный зеленоватый цвет драгоценного го камня и глаза является предметом одержимости главного ск героя, который ищет его повсюду, однако вожделенная цель ^ неизбывно ускользает от него. Например, он догадывается ч об искомой «зеленоватой прозрачности»74 под ресницами умирающей от сифилиса венецианской проститутки. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что цвет глаз подчинен общему замыслу романа и является изобретением самого писателя.
Однако главный вопрос — почему Лоррену пришло в голову заставить короля дважды вынуть глаз еврейки — остается открытым. Отметим лишь, что в 1904 году он создаст еще один персонаж — еврейку-проститутку Рашель с бельмом на глазу в романе «Заведение Филибер».
Используя сюжет о глазах (или изобретая его самостоятельно), Лоррен преследует совершенно иные цели, чем еврейские авторы. Это декадентский роман, роман скорее о вещах, чем о людях. В поиске нужного ему «взгляда» господин Фокас ориентируется на цвет камня, его привлекают статуи, портреты, умирающие и покойники обоих полов, в особенности мальчики75:
Да, меня преследует и терзает Демон с ранней юности. <...> Блеснет ли камень, или взгляну на него, — и я влюблен, хуже, — зачарован, преследуем его зеленовато-синеватой прозрачностью; мною овладевает чувство, похожее на голод. Напрасно ищу я отблеска этого света в зрачках и камнях — взгляду человека он не свойственен. Случается найти его в пустой орбите глаза статуи
или под ресницами какого-либо портрета, но это только обман, искра, едва минувшая и едва исчезнувшая, — и я являюсь лишь любовником прошедшего.76
Поэтому главную роль в сюжете о глазах играет не отец р еврейки или она сама, и даже не король или Д'Эталь, а чу- g, десное смертоносное кольцо с богатой историей, которым g господин Фокас хотел бы обладать как коллекционер и лю- ^ битель подобных вещиц77. В конце романа Фокас разбивает g «ужасное» кольцо о зубы Д'Эталя и убивает его78. Король в s рассказе Д'Эталя также любит и ревнует не саму еврейку, а g ее прекрасные глаза: «Филипп II сильно ревновал игру све- g та в этих больших изумрудных зрачках». Возможно поэтому а он в порыве гнева «поглощает» один глаз возлюбленной, то .3 есть становится обладателем фетиша79. Вторично король за- "а владевает глазом в виде изумруда на своем пальце. Чувства еврейки к королю вовсе не интересуют писателя, этот женский персонаж вписывается в череду экзотических и маргинальных типов романа: проститутки, содержанки, артистки балета, натурщики. Все они интересуют героя постольку, поскольку им удается возбудить его чувственность при помощи взгляда. История Лоррена не ставит перед нами этических вопросов, она щекочет нервы публики, является своего рода пикантным псевдоисторическим анекдотом. Надо признать, что это мастерски удается писателю, благодаря великолепному владению пером и образованности. Роковая еврейка как вариант femme fatale — модный персонаж эпохи декаданса, к которому Лоррен часто обращался в своем творчестве80. Хотя писатель и был антисемитом, на наш взгляд, в случае Сары Перез он не переходит рамки обычного декадентского отношения к женщине как к проститутке par excellence. Вот как Д'Эталь комментирует происхождение красавицы:
Эта бедная Сара не всегда могла похвастаться своим королевским любовником; но и какая мысль для доброго католика влюбиться в еврейку! Это была уже месть Израиля. Еврейка в кровати испанского короля, еврейка — фаворитка Габсбурга!81
а а,
Намек на всемирный еврейский заговор блекнет по сравнению со зверствами наихристианнейшего монарха. Поступок короля вызывает одновременно отвращение и болезненный интерес писателя, однако и судьба Сары не пробуждает в нем сострадания. Парадоксальным образом интерпретация действий короля совпадает у Лоррена и у еврейских авторов: в силу совершенно разных причин все писатели (возможно, за исключением Ш. Аша) воспринимают поступок короля как извращение, а не как проявление возвышенных чувств.
,
и
Niremberg D. Deviant politics and Jewish Love: Alfonso VIII and the Jewess of Toledo // Jewish History. 2007 (21). P. 30.
Shmeruk Ch. The Esterke Story in Yiddish and Polish Literature. Jerusalem,
1985. P. 14.
Там же. С. 37-38.
Ж. Сиро отмечает, что по одной из версий легенды о Тристане его отца семь месяцев удерживала в «опасной башне» волшебница, пока рыцари не убили ее. Cirot G. Alphonse le Noble et la Juive de Tolède // Bulletin Hispanique. V. 24. 1922. (4). Р. 305.
М. Вайскопф интерпретирует сюжет теологически: персонаж еврейки олицетворят Благодать, которая переходит от евреев к христианам, а ее отец — устаревший Закон. Вайскопф М. Покрывало Моисея. Еврейская тема в эпоху романтизма. М., 2008. С. 239. Нетрудно увидеть и психоаналитическую подоплеку конфликта: младший народ (религия) забирает у старшего народа-отца его женщину.
Например, Рашель из оперы Галеви на либретто Э. Скриба «Жидовка» (1835) или Эстер Гобсек, героиня «Блеска и нищеты куртизанок» О. де Бальзака (1838-1847). Именно в это время французская актриса еврейского происхождения Элизабет Феликс (1821-1858) выбрала псевдоним «Рашель» и добилась огромного успеха.
Сюжет, ряд мелких деталей и имя главной героини напоминают рассказ австрийско-еврейского писателя К.Э. Францоза «Шейлок из Барнова» (1873).
Frishman D. Haskores Neshomes // Shriftn. V. 2. Varshe, 1912. P. 152. Перевод наш (А.П.).
См. сайт http://benyehuda.org/frischmann/hazkarat.html Перевод наш (А.П.).
Персонаж Юстыны связан с образом Рахиль из пьесы «Свадьба» (1901) очень известного в то время польского поэта и драматурга С. Выспянь-ского. Эта поэтическая мистически настроенная барышня грезит о любви с различными нееврейскими персонажами и служит причиной дальнейших сверхъестественных событий в пьесе.
2
4
10
tn
«
11 Аш Ш. Времена мессии (На пути в Сион). Драматическая поэма в 3 д. Авторизованный перевод с еврейского Евг. Троповского. Спб., 1907. С. 38.
12 Раши опирается на мидраш Берешит раба 96:5. Тора с комментариями Раши. Бытие. М., 2010. С. 824.
13 Список 36 грехов см. Мишна, трактат «Кадэшим», раздел «Карэтот» 1:1. Четыре запрета касаются основ единобожия, пятнадцать связаны с сексуальными запретами. Можно предположить, вина Эстер зключается в преднамеренном прелюбодеянии с идолопоклонником, таким образом она нарушает как минимум два запрета.
14 Например, Быт. 49:33 об Иакове Быт. 25:8 о Аврааме
15 Бадхен М. Еврейская чертовщина. М., 2007. С. 201-208.
16 Uminska B. Postac z cieniem. Portrety zydöwek w polskiej literaturze. Warsaw, s 2001. Р. 85. Bar-ItzhakН. Jewish Poland. Legends of Origin. Ethnopoetics and л Legendary Chronicles. Michigan, 2001. Р. 127. Хоне Шмерук пишет, что не s знает о том, еврейская это легенда или нет. Shmeruk Ch. Указ. Соч. P. 63. е Note 4. Как мы отмечали выше, в еврейской версии легенды об Эстерке а ее образ трактуется положительно. Это законная жена короля и благоде- .3 тельница своего народа. Однако в сюжете с глазами интерпретация роли а Эстерки скорее отрицательная. Рохл-Лея считает ее колдуньей (см. цитату выше).
17 Несмотря на попытки взаимного сближения, отцу и дочери так и не удалось помириться. Эстерка становится ярой антисемиткой, она навсегда покидает родной город и ищет забвения в сильных ощущениях («Ходят слухи, будто граф очень пристрастился к охоте на африканских львов и что сама графиня также, не щадя себя, охотится вместе с ним за самыми хищными зверями, не останавливаясь ни пред какими опасностями, точно жизнь ей стала нипочем!.. Фришман Д. Заупокойная молитва. Еврейский Альманах. кн. 1. Киев, 1908. пер. Вл. Белого. С. 82).
18 Аш Ш. На пути в Сион. С. 40.
19 Там же. С. 38.
20 Интересно, что в последующих изданиях на идише «церковные колокола» отсутствуют. Например, Ash Sh. Dramatishe shriftn. B. 2. 1922. Vilne, Nyu York. Р. 50. В издании 1906 года они есть. Ash Sh. Meshiekhs Tsaytn (A Kho-lem fun mayn folk). Vilne, 1906. P. 36.
21 «В определенном смысле любовь — это религия, которая имеет только одного апостола, евангелиста и приверженца.» Novalis. Sophie oder über die Frauen // Werke, Briefe, Dokumente, Heidelberg, 1953. Р. 96. Перевод наш (А.П.). Подробнее об идеологии романтической любви см. Полонская А.В. Романтическая героиня // Вестник РГГУ. Литературоведение и фольклористика. №11. 2010. С. 22-35.
22 Аш Ш. На пути в Сион. С. 61.
23 Там же. С. 54 ,59.
24 Там же. С. 61.
25 В Кракове есть улица имени Эстеры, многие еврейские местечки претендовали на то, что там жила или была похоронена Эстерка. Bar-Itzhak Н. Указ. Соч. Р. 114-119.
а а,
и
26 Аш Ш. На пути в Сион. С. 38.
27 Там же. С. 63.
28 Там же. С. 62-63. В еврейской среде пьеса Шолома Аша вызвала отрицательную реакцию. О персонаже Юстыны И.Л. Перец сказал, что «ее единственный идеал — быть наложницей польского короля». С самого начала литературной карьеры Аша обвиняли в том, что он «работает» на нееврейскую публику (Shmeruk Ch. Указ. соч. P. 64-65). Эта тенденция достигла кульминации с выходом в 40-х гг. ряда романов о персонажах Нового Завета, за которые автора резко критиковали в американской еврейской прессе.
29 Здесь мы узнаем «испанскую» версию сюжета о прекрасной еврейке. Вероятно, Аша вдохновил роман популярного в свое время французского писателя Жозефа Мери «Еврейка в Ватикане, или Amor e Roma» (1851), где речь идет о пламенной итальянской революционерке Деборе и ее возлюбленном Виргилио. Помимо места действия и происхождения героев, романы объединяет живописная сцена — подробное смакование мучений обнаженной красавицы на кресте (в случае Мери) и на костре инквизиции (в случае Аша). У Деборы, как и у Яафты, нет матери, зато есть коммерсант-отец, она похожа на мадонн Луки делла Роббиа (XV в., флорентийская школа) и Рафаэля. Яафта же напоминает Цезарю Мадонн Фра Анджелико, художника флорентийской школы того же периода. Ash Sh. Kishefmakhern fun Kastilien (a historishe bild). Varshe, 1926. P. 63. Виргилио молится Деборе, приняв ее за ангела, в то время как Цезарь и римский народ молятся Яафте как Мадонне. Joseph M. La Juive au Vatican, ou Amor e Roma. Roman contemporain. Paris, 1859. Р. 31, 260, 262. Впрочем, совпадения могут быть и случайными, учитывая то, что Мери воспроизводит романтические шаблоны, вписывая их в сюжет о прекрасной еврейке.
30 Ash Sh. Kishefmakhern fun Kastilien (a historishe bild). Varshe, 1926. С. 7779. Дева Мария в роли возлюбленной рыцаря фигурирует в Cantigas de Santa María, XIII в. Remensnyder A.G. La Conquistadora: The Virgin Mary at War and Peace in the Old and New Worlds. New York, 2014. Р. 105-110.
Претензии к иконам и их «наказание» — нормальная практика для средних веков. МайзульсМ.Р. Ослепить святого и ослепить дьявола: читательская агрессия в средневековых рукописях // Сила взгляда. Глаза в мифологии и иконографии. М., 2014. С. 88. Доминиканская монахиня Маргарета Эбнер XIV в. брала с собой в постель и прижимала к обнаженной груди куколку младенца Христа. Там же. С. 110 сн. 46.
31 Ash Sh. Kishefmakhern. Р. 50, 97, 103, 119, 135.
32 Там же. Р. 115.
33 Можно также провести параллель с иконографией святых, у которых мучители вынимали органы. Святая Лючия (Луция в православии) изображается держащей свои собственные глаза на красивом дорогом серебряном или золотом подносе или тарелке (святая Агата держит свои груди). Преследование христианки Лючии было инициировано ее женихом-язычником за то, что та отказалась выходить за него замуж. Таким образом жених является косвенной причиной того, что глаза красавицы
42
оказываются вынутыми и лежащими на подносе. Структурно этот сюжет схож с нашим, в котором король-«язычник» вынимает (пусть и по иным причинам) глаза красавицы-еврейки и оправляет их в золото. Roskies D. Yiddish Popular Literature and the Female Reader // Journal of Popular Culture. №10 (Spring 1977). Р. 852-858.
Das Buch von den Polnischen Juden. hg. von S.J. Agnon und Ahron Eliasberg. 1916. Berlin. Р. 18. Перевод наш (А.П.). Там же. Р. 17.
tn
36
j./. ^
37 Там же. Р. 15. Рисунок Якоба Франка. §
38 Там же. Р. 17. g
39 Например, мидраш Сифрей к книге Чисел на это место или Маймонид £ (Рамбам) Авода Зара 2:3. s
40 Ср. изображение святой Лючии, которая держит перед собою поднос с ^ собственными глазами. В отличие от Эстерки, она гордится своим муче- s ничеством. е
41 Ср., например, хасидскую историю «Душа хасида» в современной литера- а турной обработке Я. Шехтера. Герой говорит, будто «почувствовал», что .3 ребе говорит о нем. Соратник упрекает его в том, что тот осмелился до- ^ вериться своим чувствам: «Что ты о себе возомнил? — проворчал другой хасид. — Почувствовал, что-то подсказало. Так может говорить о себе лишь тот, кто полностью очистился от страстей, у кого внутри осталась
одна только Тора. У обыкновенных людей, вроде нас с тобой, чувствами управляет дурное побуждение. И оно же невесть что подсказывает. (Зе-вин Ш.-Й., Шехтер Я. Голос в Тишине: рассказы о чудесном. Т. 1. М, 2008. С. 491).
Das Buch von den Polnischen Juden. Р. 18.
43 Там же. Р. 18.
44 По мнению исследователя Хаи Бар Ицхак (Bar-ItzhakН. Указ. соч. Р. 122). К сожалению, версия 1943 года оказалась нам недоступна.
45 Впрочем, исходя из других произведений Агнона о любовных связях евреев и христиан этого периода (например «Пляска Смерти» 1911 на идише), вероятно, что уже в 1916 году писатель понимал, что за легкомысленным тоном истории стоят неразрешимые противоречия двух культур, которые ведут к насилию.
46 Подробно проанализировано в Bar-Itzhak Н. Указ. соч. Р. 124-125.
47 Agnon Sh. Halev vehaeynaym // Kol sipurav shel Sh. Y. Agnon. Elu vaelu. V. 2. Jerusalem, 1953. Р. 360. Перевод наш (А.П.).
48 Agnon Sh. Halev vehaeynaym. Р. 360.
49 В версии 1916 года речь шла просто о «портрете». Das Buch von den Polnischen Juden. Р. 17.
50 Как известно, даже внутри самого христианства периодически возникают иконоборческие тенденции. В средневековом иудаизме христиане считались идолопоклонниками, основываясь на авторитете Маймонида. Halakhot avoda zara 9:4, практика еврейского закона также подтверждает это понимание, например, запрет заходить в церковь. Тем не менее, с талмудических времен существовали и альтернативные мнения, которые
34
35
а а,
и
получили большее влияние в начале XX века. См. «Еврейская энциклопедия», статья «Христианство». http://www.eleven.co.il/article/14563 В Риме действительно есть храм Святого сердца Иисуса, он был построен в 1890 г. События романа Ш. Аша относятся к XVI в. Православный святой Святитель Лука Крымский, католическая святая Тереза Авильская (левый глаз и сердце). Agnon Sh. Halev vehaeynaym. Р. 361.
Хая Бар-Ицхак не упоминает это сходство в своем анализе. Союз ve переводится в первом случае как «и», а во втором как «но». Das Buch von den Polnischen Juden. Р. 18.
rah — 5 раз, nbt — 2 раза, ayn — 10 раз. Agnon Sh. Halev vehaeynaym. Р. 361-362. Рассказ занимает менее полутора страниц. Agnon Sh. Halev vehaeynaym. Р. 361.
Грета Ионкис в статье «От Лорелеи — к Освенциму» пишет, что еще Гете, не отрицая достижений ранних немецких романтиков, предвидел страшное развитие некоторых их идей и высказывался «против романтического почвенничества, идеализации Средневековья, культа народности, игры в патриотизм и католицизм и фамильярничания романтиков со смертью». Она цитирует книгу «Язык третьего Рейха» Отто Клемперера, немецкого еврея, пережившего Катастрофу: «Немецкий корень нацизма носит название "романтизм. <...> Я считаю, что нацизм не мог не вырасти из немецкого романтизма, даже если бы на свете никогда не было француза Гобино, пожелавшего стать немцем. Ибо всё, что определяет сущность нацизма, уже содержится, как в зародыше, в романтизме: развенчание разума, сведение человека к животному, прославление идеи власти, преклонение перед хищником, белокурой бестией» (Ионкис Г. От Лорелеи к Освенциму // Евреи и немцы в контексте истории и культуры. Спб., 2006. С. 297, 298).
Дядя уговаривает племянницу поехать с его семьей в Берлин, где девушку ждет интересная светская жизнь, и она сможет найти себе жениха. Юстына решительно отказывается, мотивируя это своим польским патриотизмом, «во мне живет польский дух, в вас живет дух моих врагов»: «Как так? Так мы еще, пожалуй, станем воевать друг с другом. Я в одной армии, а ты в другой? — Может настать и такое время». Аш Ш. На пути в Сион. С. 41. Через год Россия действительно вступит в войну с Германией, слова Юстыны оказались пророческими. Agnon Sh. Halev vehaeynaym. Р. 361.
В том же году Агнон пишет рассказ «Госпожа и разносчик» о порочной любви-ненависти женщины-вампира Хэлени и еврея Иосифа. Хотя Иосиф чудом (благодаря молитве «Слушай, Израиль!») остается в живых, а Хэлени умирает, он не уходит из страны снегов (Польши), где встретил госпожу, а продолжает скитаться в ее пределах.
В этом они не отличаются от европейских собратьев, которые действовали по законам романтического жанра и посылали своих героинь на костер инквизиции (Рашель из «Жидовки» Скриба-Галеви) или заставляли их принять яд (Эстер Гобсек).
51
52
59
62
t4
«
«
Напомним, что еврейская королева Эстер ни в одной версии не принимает крещение. Крестится лишь Эстерка Розенгольд, героиня «Заупокойной молитвы» Фришмана, которая узнает историю о графе Щегульском, вынувшем глаза у похищенной им еврейки. Повторим, что в других еврейских легендах об Эстерке ее личность оценивается позитивно, народ гордится своей «королевой».
Это обычно объясняется тем, что образованные еврейки, которых не учили Торе, скорее, чем евреи, учившиеся в ешивах, получали светское образование. Через европейскую (или русскую) культуру и язык они ско- е рее, чем мужчины, приобщались к европейским ценностям. Отсюда и многочисленные сюжеты о том, что за чтением еврейкой французских романов закономерно следует побег с военным (см., например, «Шейлок из Барнова» К.Э. Францоза). Чтобы убедить читателя в распространен- л ности этого явления приведем «фоновый» пример из статьи И.Л. Переца «Блеф», посвященной выборам в четвертую Государственную Думу: «Ха- е сидских дочерей оставьте! У них прекрасные прически! <...> И все читают а Пшибышевского и Жеромского (польские писатели), и все влюблены в у Остерво (польский актер). A глаза у них, как у газелей, и такие длинные ^ брови и такие тени под глазами.» (Peretz Y.L. Ale verk. V.11. Vilne, 1925. Р.138).
Лоррэн Ж. ПСС. Т. 1. М., 1911. С. 124. Пер. A. Чеботаревой. Aнтиной был впоследствии обожествленным фаворитом римского императора Aдриана. Господин де Фокас заворожен глазами на портрете юноши: под опущенными ресницами сверкает, притаившись, зеленый кристалл — мрачный источник ненасытимой души, страждущий изумруд ужасающего сладострастия! (Лоррэн Ж. Указ. соч. С. 30). Фр. букв. «Она присоединилась к своему глазу в могиле». Lorrain J. Monsieur de Phocas. Astarté. Paris, 2002. P. 77. Фр. букв. «из лица мертвой». Там же. Лоррэн Ж. Указ. соч. С. 125-126.
Мотив ношения кольца до смерти есть в обеих версиях рассказа Фриш-мана.
AarneA. & ttompson S.: 'tte Types of the Folktale. Helsinki 1964. мотив S 165 Нанесение увечий, вынимание глаз.
Этой моде посвящена блестящая рецензия Жюля Жанена на постановку комедии в Théâtre-Français. Показательно, что в ней журналист пишет имя героини с h на конце (Sarah, как у Лоррена). Janin J. ^éâtre-Français // Revue de Paris. V. 22. 1835. Р. 192-217. Со с. 205 автор скорее всего намеренно называет героиню Рашель.
Prieto-Pérez S. Memoria nostri durabit. El sepulcro de Don Juan de
Austria (Могила Дона Хуана Aвстрийского) // Dendra Médica. Revista de
Humanidades № 1, 2009. Р. 25. Сердце дона Хуана замуровано в алтарной
стене собора Святого Обэна в Намюре (Бельгия).
Лоррэн Ж. Указ. соч. С. 132.
Лоррен был гомосексуалистом.
Там же. С. 19-20.
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
а а,
77 Кольцо упоминается на протяжении всего романа (С. 324, 338, 339).
78 Там же. С. 338.
79 Lorrain J. Monsieur de Phocas. Р. 76.
80 Он — автор стихотворения «Саломея» (1884), двух «Иродиад» и «Кун-дри» (1897). В этом романе Лоррен неоднократно упоминает «Саломею» с картины Гюстава Моро и сравнивает с ней современных женщин. Лор-рэн Ж. Указ. соч. С. 53 (3 раза); С. 213; С. 298, 302, 347 — дважды.
81 Lorrain J. Monsieur de Phocas. Р. 76.
s,
и
