CC BY
13Алина Полонская
Тема любви в творчестве И.Л. Переца: первый романтик в идишской литературе
Отношения между мужчиной и женщиной всегда являлись одной из важнейших тем творчества И.Л. Переца. В этой области, как и во многих других, он явился новатором в литературе на идише и на иврите. Перец - первый романтик в литературе на идише1, романтизм пронизывает все жанры его творчества, от «Путевых заметок» (1890) до «Хасидских историй» (1905-1907) и символистских пьес. Эта статья о роли романтизма в изображении Перецем любви.
Исключительно теме любви посвящены романтико-символические рассказы Переца и прозаические поэмы, вошедшие впоследствии в цикл «Адам и Ева»2, а также лирические стихи, например, цикл «Романсеро» (1890-1895), само название которого уже говорит о влиянии Г. Гейне3. Для литературы на идише4 подражательные лирические стихотворения Переца были новинкой, но на фоне других литератур они безнадежно устарели. Романтико-символические рассказы и прозаические поэмы также эксплуатируют расхожие романтические топосы, но автор проявляет большую самостоятельность в их комбинировании. Уже в названиях этих произведений фигурируют излюбленные романтиками небесные тела: «Луна, жемчуг и старье», «Луч». Во всех произведениях язык перенасыщен германизмами5, а герои существуют вне времени и пространства. Некоторый еврейский колорит присутствует только в трех «поэмах в прозе»: «Любовь», «Не иди со мной» и, в особенности, «Чудес не случилось»6. Персонажи этих поэм наделены одинаковыми функциями: утомленный, пресыщенный жизнью «одинокий странник»7, «орел»8 восстает против бога и нуждается в спасении, очищении и воскресении героиней, невинной «голубкой»9. В «Чудес не случилось» в роли последней выступает
уже не абстрактное «дитя»10, а еврейка Суламифь. Рассмотрим подробнее эту попытку иудаизировать романтико-символический сюжет, которая очень важна для понимания творчества Переца в дальнейшем. Найдя свою «вымечтан-| ную» и «вытоскованную»11 Суламифь, герой из короля-« грешника становится «первосвященником в Святая Свя-! тых»12 и намеревается осуществить «воскресение»13 мерт-* вых трубным звуком шофара (как бадхен (свадебный тама-3 да) в «Ночи на старом рынке», но уже при помощи свистка ^ ночного сторожа). Но «слабое дитя изгнания»14, «равнинная ! голубка»15, отказывается служить его амбициозным планам 5К и идти на родину короля «к чистому снегу в горах и эдель-55 вейсу»16. Можно даже подумать, что герой предлагает кра-3; савице эмигрировать в Палестину с целью восстановления ^ библейского величия еврейского народа, но эта идея не соответствует политическим воззрениям Переца.
Перец осознавал недостатки и подражательный характер | своих романтико-символических произведений. Доказательством этому служит ирония, с которой он в других местах отзывался о своих же собственных образах и персонажах. Даже в самом первом опубликованном произведении на идише, поэме «Мониш» (1888), Перец уже издевается над романтиками, воспевающими «Солнце, луну и серебряные лучи», «zone, mond un zilber-shtraln»17. Он намеренно приводит эти слова на немецком, вероятно, намекая на подражание немецким романтикам, на идише это звучало бы иначе: «zun, levone un zilberne shtraln». Луна и лучи, как солнца так и луны, как раз и являются излюбленными персонажами перенасыщенных германизмами романтико-символических рассказов Переца. Этот отрывок присутствует во всех версиях поэмы вплоть до 1910 г., а значит, Перец не изменил своего мнения.
Любовный сюжет для Переца, как и для многих других авторов литературы на идише, представлял собой некий вызов, поставленный перед новой литературой, в ответе на который заключалось ее будущее. Концепция романтической любви была привнесена в литературу на идише из европейской литературы, и это остро и болезненно ощущалось «отцами-основателями» литературы, в том числе и Перецем. Класси-
ческий маскильский18 любовный сюжет, при помощи которого еврейские просветители пытались обратить народ к свету знаний состоит в том, что образованный герой из города приезжает в местечко, встречает там простую еврейскую девушку и, поборов сопротивление косной среды, открывает и для нее мир любви и европейской культуры. Например, на ер этот сюжет написано одно из первых произведений совре- ат менной литературы на идише, «Штернтихл»19 И. Аксенфель- р да (ок. 1820-1840). Первый (автобиографический) рассказ и Шолом-Алейхема «Два Камня» (1883) также об этом, правда | у Шолом-Алейхема оба возлюбленных умирают, не в силах К побороть «среду»20, в то время как в жизни ему удалось же- ч| ниться на своей возлюбленной ученице, и он даже потратил у ее приданое на издание «Еврейской народной библиотеки», н без которой, возможно, сегодня не было бы литературы на е идише. Критик Шмуэль Нигер обличает этот сюжет в отсут- Н ствии истинного чувства, в том, что это лишь повод погово- а рить о просвещении21. «Мониш» Переца повествует о соблаз- | нении молодого талмудиста коварной Лилит в образе дочери ы маскила, которая завлекает его пением (по еврейскому закону женщине запрещается петь при мужчинах). Эта ироническая поэма, рассказчик которой подражает нравоучительной литературе для народа, представляет собой маскильский сюжет наоборот: вырванный просвещением и силой любви из тьмы религиозного аскетизма герой оказывается в аду. Баллада обостряет противоречия еврейского мировоззрения и романтической культуры. 10 строф в ней посвящены мысли об отсутствии любви у евреев:
У меня нет к вам претензий-шметензий Что любовь вам чужда Венера выпрыгивает из пены
Посреди моря и без рубашки! [...]
- Разве еврею такое годится?22
В «Воспоминаниях» (1913) Перец неоднократно возвращается к мысли о том, что именно в качестве «еврейского
мальчика» был лишен удовольствия общения с природой23 и животными24, которые принадлежали к нееврейскому миру25. Поскольку, если верить писателю, его сватовство состоялось без его участия26, то и в этом тут еврейский уклад входит в | противоречие с романтической культурой. Накануне ожи-« даемой «с нетерпением»27 свадьбы, юноша сверяет проис-1 ходящее с прочитанным «в книгах» и огорчается тем, что * у него все происходит совсем не так, при этом он цитирует 3 стихотворение Шиллера «Юноша у ручья»28. Описывая свои ^ ощущения после первой брачной ночи с «свежеприобретен-! ной второй половиной»29 Перец выражает глубокое разоча-5К рование и вспоминает повеление Шулхан Аруха30 заниматься 55 сексом так, как будто тебя «заставляет дьявол»31 т.е. механи-а чески:
^ Вот и все? Всего ничего? И «как будто его32 принудил дья-
вол» оказалось гораздо правдивее, чем все эти книги и кни-
а 33
^ жонки с чужого чердака33...
| На «чужом чердаке» Перец открыл для себя библиотеку
светской литературы на европейских языках, существенная часть которой состояла из французской романтической литературы (Дюма, Сю, Гюго34) в переводе на польский.
В «Воспоминаниях» Переца «красота», природа, и поэзия т.е. «их» культура связываются с «этим миром» и противопоставляются еврейской традиции, которая даже в бытовой повседневности ориентирована на горний мир:
Создание, в мозгу которого витают пахучие запахи [...] мандрагор, горы ливанской, «нарцисса саронского», «лилии долин», а к телесным ноздрям еще не поднес ни один живой цветок. [...] Жены инженеров из запертого сада за городом приходят иногда в город в белых платьях выложенных маленькими, маленькими цветочками, и гуляют в замке, - я забираюсь туда моим детским или юношеским носом.
А к чему? Разве мне нужен этот мир?
Ведь я чистый, добросердечный ребенок, следующий обязанностям сердец35, счастье для которого - отказаться, отдать свою еду.36
а
а
Евреи до такой степени нематериальны, что даже едят меньше, чем неевреи, а приехавший в город маскил не понимает, чем они питаются37. В статье «А руки, руки Иса-вовы»38 Перец описывает аллегорическую фигуру еврея-интеллектуала с «огромной головой в небе»39, хилым телом и и без рук. Вероятно, такая идеологическая парадигма и обу- р славливает его персонажи плотских, чувственных неевреев, ат о которых речь пойдет далее. р
В первом томе «Еврейской народной библиотеки», где вышел «Мониш», Шолом-Алейхем пишет большую статью «Суд над Шомером», в которой предает анафеме очень популярного и плодовитого романиста Шомера за бульварные сюжеты и ч| неумелое перенесение Парижа в Бердичев40. Шолом-Алейхем берется написать «еврейский роман» т.е. «реалистическую» историю о любви в среде простого народа, как альтернативу Шомеру. Воплощением этой идеи стал ряд его «еврейских романов» о людях искусства («Стемпеню» (1888), «Йоселе Соловей» (1889) и «Блуждающие звезды» (1909)). Как мы | показали в нашей статье «Тема романтической любви в «ев- ы рейских романах» Шолом-Алейхема»41, эти романы написаны с использованием всех приемов бульварной литературы и не делают честь их автору. Отличие «еврейских романов» Шолом-Алейхема от произведений Шомера, во-первых, состоит в том, что автор всячески подчеркивает, что его герои не читали романов Шомера, а во-вторых, что обычный романтический сюжет там внезапно заканчивается сомнительной победой «семейных добродетелей», что якобы и составляет их еврейскую сущность.
В «роман-балладе в стихах»42 «Мониш», хотя она и повествует о любви, высказывается идея, что язык идиш не приспособлен для выражения подобных чувств:
«Сердечко», «душа», «сокровище» и «золотце» -Отдает лакричными пастилками; Нету вкуса, нету соли, И привкус сала к тому же43.
Шолом-Алейхем, редактор и издатель еврейской народной библиотеки, который видит свою миссию в создании еврей-
ской литературы и открытии новых талантов, воспринимает эту фразу как приговор идишу, как признание неспособности писать о любви, главной теме европейских литератур. Он исправляет некошерный «свиной» жир на «гусиный» и в таком | виде издает поэму. Из-за этой редактуры44 отношения писа-е телей будут натянутыми вплоть до 1914 года. В следующем 1 1889 году, во втором томе «Еврейской народной библиоте-* ки» Перец возвращается к этой же теме в рассказе «Венера и з Суламифь». Завязка действия содержится во фразе из «кни-^ жонки» (т.е. светской книги) собственного сочинения, кото! рую «просвещенный» ешиботник Хаим читает вслух товари-5К щу Зелигу: «Хана была красива, как Венера»45. Зелиг просит 55 объяснить, кто такая Венера. Узнав о сексуальной распущен-2; ности греческой богини, он приходит в негодование (ср. вы-^ сказывание о Венере в «Монише») и предлагает персонаж Суламифь как «еврейскую альтернативу» Венере:
а а,
| Она проста, открыта и честна, она не умеет крутить роман,
^ играть в жмурки ... ей больно, что он не ее брат. Это идеал на-
стоящей дочери Израиля, у которой есть папа и мама.46
Кажется, в этом рассказе Перец уже добровольно и без малейшей иронии отвечает на вызов Шолом-Алейхема и описывает еврейский «идеал», который сильно напоминает персонаж Рохеле из «еврейского романа» Шолом-Алейхема «Стемпеню»: она чиста, проста и не читала романов. Само греческое слово «идеал», которое почему-то использует ешиботник Зелиг, говорит о том, что Перец, как и Шолом-Алейхем, не могут избавиться от романтических клише и продолжают творить в их рамках. Зато Зелиг не понимает обычного идишского слова «соблазнительная»47 (га^епёе), которым товарищ характеризует Венеру. Это призвано продемонстрировать его «невинность». Сожаление по поводу невозможности целовать своего возлюбленного при всех, которое выражает героиня Песни Песней, говоря о том, что он не ее брат48, Зелиг приписывает ее платоническим, «чистым» чувствам. Противопоставление «их Венеры» и «нашей Суламифь» в этом дискурсе очень напоминает противопо-
ставление языческой и романтической, христианской любви, у ранних романтиков. В их представлении христианство с его сексуальными запретами обогащает отношения мужчины и женщины, делая их более ценными, «романтическими». Если в этой формуле заменить христианство на иудаизм, то мы и получаем «еврейскую» любовь. Окончание рассказа Пере-ца отчасти признает эту неудачу использования персонажа Суламифь в качестве романтической героини (аналог Девы Марии в европейском романтизме). Зелиг решает, что Хану вообще не стоит сравнивать с Суламифь, следует выбрать менее значительную фигуру в еврейской традиции:
Текст Песни Песней занимает важнейшее место в иудаизме, особенно в еврейской мистике. Суламифь олицетворяет народ Израиля, в каббале - шехину, женскую божественную ипостась. Зелиг отказывается облекать это духовное понятие в земные одежды и говорить об «ангельской»50 любви, то есть становиться романтиком. Обожествление женщины (или возлюбленного) несовместимо с любой традиционной монотеистической религией, в том числе и с иудаизмом. Именно поэтому Мониш, поклявшись Марии в любви именем бога, оказывается в аду51.
Перец не оставляет попытки облечь романтический сюжет в «реалистическую» форму еврейской жизни. Как и Шолом-Алейхем, он создает ряд собственных «еврейских рассказов» о любви, в которых история несчастной любви разворачивается на фоне местечкового быта. Эти рассказы в основном входят в цикл «Адам и Ева». Сюжет заключается в том, что непонятый герой/героиня не может соединиться с возлюбленным и погибает/сходит с ума от любви. Например, «Раз говорят спятил - верь!», «Как меня выдали замуж», «Сумасшедший батлан», «Не повезло» и т.п. Перец отказывается от
р
а т
ура
а
ул
- Напиши что она была красива как... или нет, не пиши! И не у
пытайся даже, это была бы наглость; Оставь свою Хану в покое, °
пусть будет равна кому хочет: Мариам с барабаном, Авигее, Раав, ®
Далиле, кому хочешь, царице Эсфирь; но не Суламифь. Никто не о
может быть равен ей, никто, слышишь!?...49 а
сомнительного «хорошего» конца Шолом-Алейхема, и более тонко передает «неиспорченность» героев. В этих рассказах никогда не употребляются слова «любить» или «любовь», как будто бы их никогда не существовало в идише. История | трагической любви, как правило, рассказывается третьим « лицом, которое совершенно не понимает смысла происходя-1 щего. Изображая местечко бастионом средневекового мра-* кобесия, Перец тем самым конструирует препятствия, кото-з рые позволяют разыграться драме романтической любви. В этом он достаточно примитивно подражает романтическим ! образцам, где подобным образом изображается «косная сре-5К да», лишь добавляя местный еврейский колорит52. Мы пола-I гаем, что Перец чувствовал слабость своих романтических ^ сюжетов. После 1895 он перестает их использовать. ^ Как и Шолом-Алейхем в «Еврейских романах», Перец де-
лает людей искусства (а именно музыкантов) героями лю-¡^ бовных историй. Клезмер из «фантазии» «Почему говорят: | "Играет, как черт!''» (1894) тайно влюблен в девушку. Его не понимает ни народ, ни возлюбленная, ни жена. Когда возлюбленная музыканта выходит замуж, он перестает играть и заболевает, все считают, что в него вселился диббук (злой дух). Однажды он видит ее снова, вырывает у соседа скрипку и начинает играть, но его просят сыграть что-то повеселее, и он бросает скрипку наземь53. Затем снова уединяется в своем доме в глубокой печали. Иногда «в лунную полночь» герой берет со стены скрипку и начинает играть чудесные мелодии. Тогда-то и говорят: «Играет, как черт»54, так как согласно общепринятому мнению «черт сидит в его скрипке»55. Сюжет рассказа объясняет поговорку в его названии, так же, как пословица «Раз говорят "спятил" - верь!» иллюстрирует сюжет одноименного рассказа. Таким оригинальным образом Перец стремится «укоренить» в языке романтический сюжет.
Тематически связаны с «Играет, как черт» два других произведения о музыкантах: рассказ «Смерть музыканта» (1891) и пьеса «Что сидит в скрипке?» (1907). В этих произведениях Перец тоже пытается ответить на вопрос, что «сидит» в скрипке, то есть в чем источник творческого вдохновения. Пьеса является расширенным сценическим переложением
рассказа. Главный герой этих произведений - старый скрипач Михл56 в рассказе (Йоэл в пьесе), который много пьет и изменяет жене Мирл57. Он умирает, произнося слова раскаяния. В обоих произведениях среди пассий музыканта фигурирует некая «черная Песя». Не без гордости признаваясь жене в многочисленных изменах58, Михл говорит Мирл, что «это» «клезмерское дело»59, «клезмерский язык», «это лежит | в скрипке»60. Впрочем, Михл очень любит свою верную жену, р а «это» выглядит куда менее привлекательно: и
это тянет, как чирей, это какое-то любопытство...
й т
ул
В пьесе «Что сидит в скрипке?» Перец обогащает и пересматривает персонаж любвеобильного клезмера, которого рн теперь зовут Йоэль, и щедро наделяет его романтическими чертами. Во-первых, история разворачивается уже в среднем польском городе, а не в местечке. В сценических указаниях он объясняет, что его 50-летний герой «тоскующая, вечно ищущая личность»62, а роман с черной Песей относится не к молодости героя, а разворачивается на глазах читателя. Ей слегка за 20, она приехала из «большого города», одета «по-столичному», «горда, неприступна», «человек внутренних настроений», «немного сомнамбула»63. В пожилого по тем временам алкоголика Йоэла, отца взрослых сыновей, влюблена и юная дочь бадхена Лея. Во время свадьбы Песи Йоэл бросает ей под ноги скрипку, затем впадает в депрессию и, в конце концов, умирает. Интрига уже сложнее, чем в «Играет, как черт»: Йоэль чахнет не от неразделенной любви, а от романтического конфликта между искусством и привязанностью к женщине:
Я бросил скрипку под ноги человеку из плоти и крови.
Скрипка мстит за себя...[...] Я хочу умереть64.
На смертном одре он почти дословно повторяет речь Мих-ла, жалея жену, объясняя измены65 «клезмерским языком» и говоря что «это сидит в скрипке»66. Затем следует напыщенная тирада о поисках бога «тоскующей душой» и «грехах»67.
61
Но Перец не заканчивает пьесу на возвышенной ноте, он безжалостно низвергает своего героя с пьедестала непонятого и мятежного художника. Завидев черную Песю, которая решается зайти во двор его дома, умирающий «вспрыгивает» и | «с дико-развратной радостью» произносит свои последние « слова: «Пе-ся!»68. Слово «радость», на идише «&еуё» непо-1 средственно относит нас к теории Зигмунда Фрейда, то есть * к романтическому пониманию искусства, которое связывает з творчество с сексуальностью. В этом ответ Переца на вопрос
«Что сидит в скрипке?» ! «Что сидит в скрипке?» - единственное произведение
5К Переца, где молодая девушка испытывает влечение к «стари-I ку», а не принуждается родственниками выйти за него замуж а («Не повезло», «Как меня выдали замуж», «О чем расска-^ зывало бревно», пьеса «Горит» и т.д.). Самому Перецу в это § время было 55 лет. Когда ему было уже за 60, он влюбился в ^ красивую брюнетку госпожу Шапиро из Варшавы, «как моло-I дой романтический мальчик»69, до нас дошли 22 его письма ^ к ней. Возможно, размышления Переца о творчестве в той или иной степени относятся и к нему самому. В «Воспоминаниях» Перец также связывает пробуждение своей сексуальности с творческой потенцией, которая позволяет увидеть краски мира:
Проблемы [...] вырастают [...] из-под «порога сознания», где просыпается пол, невольно и бессознательно выклевывается животное-мужчина которое придет и перекрасит все, что пока черно-бело, в цвета радуги. В основном, кроваво-красный с пур-пурным...70
При этом сама сексуальность описывается скорее негативно, как отталкивающее, животное начало с разрушительным потенциалом (кроваво-красный цвет). Вероятно, присутствие внутри себя этого же мерзкого животного «оно» писатель ощущает и в первый день после свадьбы, когда его романтические иллюзии сменяются горькой, как ему кажется, правдой о любви и сексуальности:
Родилось что-то, оно ползет по сердцу. Это ползучее, без золотых крылышек, без лучащихся очей, без красок... Оно шевелится лениво, и тупо, без звука.71
Светская библиотека оказывает на будущего писателя такой же эффект, как и пробуждение «животного-мужчины», то есть окрашивает его мир в разные цвета:
й
р
а т
ура
а
Я вижу, как в последний раз иду, сжимая в кулаке толстый ржавый ключ72 в кармане [...] я ухожу в себя и слышу спор «доброго» и «злого» начал, так, как я передал его [...] в «Монише»... Но Мо-
ниша зовет в развалину «Мария» [...] Меня зовет «знание» [...] Я л
с
вижу, как я иду, в черной шапке, в пальто а ля Бисмарк и подби- у
тых белым сапогах (случайно я начал тогда видеть краски!)73 Н
ы
е
Поскольку Перец вообще ассоциирует «этот мир» с ев- Н ропейской культурой, вполне понятно, что и сексуальность т воспринимается им как принадлежность последней. т
Два эпизода «Воспоминаний» связывают юного Переца с г музыкантом Михлом, прообразом Йоэла. Во-первых, обоих привлекал «инженерный сад», «гойский запертый рай»74, где звучала чудесная музыка, росли деревья и гуляли дамы в белых платьях с приколотыми к ним цветами. (Перец, забыв про то, что уже видел цветы в еврейском саду75, утверждает, что они были только на платьях инженерских жен76). «Редко когда трезвый» Михл слушал музыку «голодными глазами» и «ушами», чтобы потом переделать для свадебных мелодий и фрейлехсов77. Во-вторых, именно Михл чуть позже дал Пере-цу заветный ключ от бибилиотеки78. Перец сравнивает свою встречу с музыкой и садом с талмудической легендой о четверых, вошедших в пардес:
Четверо вошли в Пардес. [...] Бен Азай взглянул - и умер; [...] Бен Зома взглянул - и повредился [в уме] [...] Ахер - обрубил ростки. Рабби Акива - вошел с миром и вышел с миром. (Хагига 14б)
«Пардес» означает «сад», «рай», а также тайное знание. Маймонид79 понимает «пардес» как греческую философию80
и Перец, очевидно, следует за его толкованием. Мудрецы, отважившиеся вкусить плоды этого тайного или чужого (в зависимости от интерпретации) знания, подвергаются опасности: один умирает, один сходит с ума а рабби Элиша Бен Абуйя, с этих пор называемый «Ахер», «другой», «обрубает ростки», то есть становится вероотступником, и лишь рабби Акива вошел и вышел с миром. Талмуд (Хагига 15б) добавляет, что одной из причин отступничества Элиши была его приверженность греческой культуре. Перец не знает, кто он ^ (не знает в момент встречи с садом, или не знает и в момент написания мемуаров?), мудрый рабби Акива или несчастный рабби Элиша, ставший «другим»:
ж
Я захожу в сад с биением сердца, как в «пардес»... Я уже ощу-^ щаю себя наполовину обрубающим ростки. Я зашел с миром,
выйду ли я с миром?81
гк
а ,
а
Таким образом, запретный нееврейский сад, окруженный рвом и железным забором, охраняемый злыми собаками, становится источником вдохновения обоих художников, музыканта Михла/Йоэля и писателя Переца. При этом проникновение в чужую культуру видится далеко небезопасным.
«Воспоминания» Перец предваряет мыслью о том, что не собирается делиться с читателем грязными интимными подробностями своей жизни, как это делают писатели модернисты. Как еврейский писатель, он несет ответственность за литературу (мысль сродни русской литературе)82. Тем не менее, даже то, что он рассказывает, очень мало соответствует стереотипу о строгости нравов традиционных евреев и отсутствии добрачных романтических отношений юношей и девушек. Безусловно, нам следует сделать скидку на то, что Перец рос в достаточно большом просвещенном городе За-мостье, а не в местечке, и на то, что обе главы, где он описывает свои любовные приключения, он называет «Гаскала» и приписывает бурные события своей личной жизни исключительно ее романтическому влиянию83:
Как сказано, царица гаскала не найдет у нас работы. Это будет романтическим делом. Мальчики будут бродить по рынку и де-
кламировать при свете луны «Сион, Сион», «Жалость»84, «Воркующую голубку».
И при этом бросать взоры, полные тоски, в лавочки, в которых сидят девушки-невесты.85 и Автор «Воспоминаний» с интересом наблюдает за тем, как е из этих событий родились сюжеты его произведений. Роко- | вых «Марий» из «Мониша» было настолько много, что не ур всех он считает приличным упоминать86. Когда Перец был еще и «выдающимся талмудистом, Монишем» и «ни о чем не знал» ме его подстерегла «на темных ступеньках лестницы» первая к «Мария» и, обвив его шею «белыми руками» предложила «любить друг друга»87, дети целовались в губы, хотя обоим У это и не нравилось. В произведениях Переца так ведут себя Н только развратные гойки или ведьма Лилит, принявшая их е облик («Сон Литовского Меламеда», «Как исчезла лесная он ешива»). Многочисленные сюжеты о насильственном браке 3 бедной девушки с богатым стариком основаны на отношениях з Переца со своей «невестой из развалины» (он играл с ней ы в жениха и невесту в детстве в развалине и возобновил отношения в подростковом возрасте)88: Однажды он узнал от отца, что ее сосватали. С удивлением писатель пишет о том, как он воспринял эту новость:
Это не было трагедией. Переломился не стальной брус, а букетик лунных лучей!89
Уже после ее помолвки Перец встречается с бывшей невестой в школе для верховой езды, они держат друг друга за руки (в публичном месте!), и она со слезами на глазах советует ему ехать учиться в город90. Но Перец все-таки решает остаться дома из жалости к матери. И трагедии снова не происходит:
Моя «невеста из развалины» напрасно выходила полуголая на рассвете, чтобы проводить меня, из-за этого она подхватила на-сморк...91
Когда и самого писателя просватал отец, он успокаивается окончательно, хотя в ночь перед свадьбой снова вспоминает о том, что ту, детскую невесту, выбрал сам, а этот выбор ему
навязали92. Мы видим, что в этих историях нет ни принуждения, ни родительского контроля (Перец даже бывал дома у своих трех возлюбленных сестер), ни самой романтической трагедии. Даже сам писатель, ретроспективно глядя на свое | прошлое, не преувеличивает значение своих детских влю-е бленностей, как это часто бывает.
| В частично автобиографическом рассказе93 «Дядя Шахне и
* тетя Яхне» (1895) Перец повествует о двух уродливых супру-з гах неопределенного пола и возраста94, чей счастливый брак ^ всегда был образцом для рассказчика. Именно на них, а не ! на своей невесте, сконцентрировано все внимание 13-летне-^ го жениха в день свадьбы. В «Воспоминаниях» Перец пишет, | что на другой день после свадьбы ехал в телеге со своими дя-а дей и тетей и действительно восхищался трогательной гар-
§ монией их отношений: §
гх, .я чувствую, что их взгляды, встречаясь в воздухе, обнима-
8 ются, целуются.95
Почему же Перец так странно изобразил их в «Дяде Шах-не и тете Яхне»? Ведь это могло бы стать хорошим любовным сюжетом? На наш взгляд, он десексуализирует эту пару, так как для Переца они, прежде всего, представители традиционного уклада (тетя боится даже пить чай в гойской корчме96), а Перец на этапе написания рассказа еще не может выйти за пределы маскильской идеи об отсутствии любви, красоты и поэзии у традиционных евреев. Граница между еврейским и нееврейским миром проходит у него по линии уродство -красота.
Поскольку критика еврейского уклада в маскильском романе ведется с позиций европейского просвещения, и «свет», к которому предлагается стремиться еврею - это свет европейской христианской культуры, или героического библейского прошлого, воспетого последней, то логическое развитие сюжета приводит к тому, что тот или та, кто увлекает героя к «свету» - нееврей. Характерно, что выдающийся историк и литературный критик С. Дубнов интерпретировал сюжет «Мониша» как историю о принятии талмудистом хри-
стианства ради любви к прекрасной нееврейке97. Собственно и сам Перец-«Мониш» в «Воспоминаниях» использует похожий метафорический ряд: его «Мария-библиотека» - это «чужая жена»98, а поход туда - вероотступничество. (Это особенно любопытно, учитывая то, что Перец вырос в ма- и скильской среде в маскильском городе, родители обучали р его русскому, немецкому (польский он выучил сам) и ив- 3 ритской грамматике, а затем женили на дочери видного ур маскила). Главу о посещении библиотеки он называет «Их и синагога»99 и затем повторяет эту метафору «гойской сина- ме гоги»100. Таким образом, в представлении писателя увлече- к ние светской культурой (в то время скорее романтической, ч| чем христианской, учитывая круг его чтения) равнозначно у отступничеству от еврейской религии. Практически для н него это оказывается верно: в отличие от других маскилов е Замостья, познакомившись с библиотекой, Перец понима- он ет, что «неба нет»101 и перестает соблюдать законы иудаиз- 3 ма102. Сюжетами о любви евреев и неевреев изобилуют все кт еврейские литературы103, но для еврейских националистов он г представляет огромную проблему, так как может подтолкнуть к ассимиляции. Судьбы еврейских просвещенцев или судьбы их потомства очень часто свидетельствуют об этом104. В рассказах «Отверженная» (1900) и «В Почтовой карете» (1891) Перец пишет о еврейских девушках, которые, познав плоды «просвещения», и начитавшись европейских романов, полюбили христиан и оставили еврейство или близки к этому. Еще в 1887 году, до того, как он начал публиковаться на идише, Перец написал поэму на иврите «Еврейской девушке, которая становится чужой» об отчуждении и ассимиляции женщин из хасидской среды. Героинями этих произведений становятся именно девушки, так как они традиционно не получали еврейского религиозного образования и, напротив, могли получать светское образование, в отличие от мужчин.
Перец всегда интерпретирует любовные отношения евреев и неевреев негативно. Это отличает его от других авторов на идише, которые, хотя и предусматривают плохой конец своих историй, но не всегда отрицают возможность искреннего чувства со стороны гоя. Например, история Хавы и Федьки
из «Тевье молочника» (1906) Шолом-Алейхема или рассказ «Заупокойная молитва» Д. Фришмана (1888).
Неевреи у Переца - развратные и жестокие «порецы», польские господа. Само слово «порец» семантически
Л ^ 105
§ связано с насилием и сексуальной распущенностью105. ак Такие герои в фигурируют в рассказах «Опущенные глаза», | «Могила», «Выкуп пленных». Демонические порецы или * развеселые крестьяне, которые танцуют парами и поют песни 3 («Опущенные глаза», «Фартук») олицетворяют слепой хаос ^ сексуальности, в который, как в омут, влечет порочных или ! задавленных «средневековым мракобесием» героинь. ^ Нееврейки у Переца изображены с большим юмором,
I скорее как проекция нереализованных сексуальных желаний а его героев-аскетов, чем как источник зла. В «Сне литовского а, Меламеда» хозяйка корчмы Марта создает меламеду § прекрасные условия для занятий талмудом, сама строит для ^ него сукку106 и покупает в городе кашерные продукты, затем | он понимает, что это сама Лилит, а затем - просыпается. В «Искуплении» польская госпожа («прице») обещает Хаиму-Йойне расцеловать все следы от веревок, которыми ей пришлось его связать107. Хасид мужественно выпрыгивает из ее кареты, чтобы сохранить свою честь, но затем, уединившись с женой, «на мгновение»108 все же представляет себе на ее месте красавицу-польку. Такую же функцию по отношению к отшельнику может выполнить и еврейка («реб Йосл», «Как отшельник перестал быть отшельником»), и Лилит («Глава из "Псалмов"») и развратница неизвестного происхождения («Как исчезла лесная ешива»109). Перец высмеивает религиозный аскетизм («Хелмский меламед») и поэтому делает своих героев-мужчин комическими жертвами соблазнительниц.
В рассказах о городской жизни («Истории» и «Грешная кровь») польки - добрые, невинные, почти идеальные (если бы не их антисемитизм) героини, объекты эгоистического вожделения евреев-интеллигентов. Цельность их натур противопоставлена жалкой разорванности потерявших своего бога и свой народ евреев-мужчин. Героиня «Историй» -бедная портниха, наивный «ребенок»110 с «мечтательным
р
а т
ура
а
взором»111, антисемитизм которой обусловлен невежеством. Ее мечтает соблазнить еврейский писатель, с горящими112 (как у Переца-«Мониша»113) глазами. Писатель, для которого «уродство» - «самый большой грех»114, давно оставил традиции своего народа. Вдруг он вспоминает о и том, что сегодня - пасхальная ночь, и в его голове вместо
115
романтических историй о царевнах и высоких горах115, которыми он рассчитывал склонить девушку к близости, рождаются леденящие кровь легенды о кровавом навете.
В рассказах о любви-ненависти евреев и неевреев Перец показывает деструктивный потенциал сексуальности и выступает как европейский модернист116. Мы полагаем, что ч| это лучшие произведения Переца об отношениях полов. у Но ситуация, когда единственная возможность любовного н сюжета - запретная страсть еврея к нееврейке/еврейки
к е
нееврею, для него неприемлема. На этом фундаменте нельзя он построить национальную литературу, цель которой - создать та культурное наследие народа117. кт
Хотя Перец после 1895 перестает создавать романтические г персонажи, тема любви остается одной из его основных тем, и он вслед за Шолом-Алейхемом осознает ее значение для становления литературы в целом. В речи «О еврейской литературе» (1910) Перец обличает подражательность еврейской литературы именно на примере любовных тем:
В одном романе Динезона118 герой рассказывает возлюбленной о физике - как гром возникает в облаке. Отчего это? Такой ничтожный разговор между двумя любящими душами? Все просто: лучшего еврейская жизнь не дает. Вкрадываются другие темы (помимо любовной - А.П.) Это просто взято из чужих форм. [...] Они хотят писать о любви, но ни один не видел, как еврейский парень объясняется девушке в любви119.
Перец призывает еврейских писателей перестать «подра-
120
жать европейцам»120, вернуться в героическое национальное прошлое и наполнить им современную литературную форму. Для этого необходимо переводить на идиш еврейские классические тексты, в том числе Песню Песней (только Перец
ж
сделал 4 версии перевода), собирать фольклор и на его основе создавать новую литературу, например хасидские истории (самый знаменитый и удачный цикл Переца). Он объявляет роман «игрой», «суррогатом жизни», «развлечением»121 для ты дам, несовместимым с высоким предназначением еврей-е ской литературы, которое состоит в развитии и укреплении еврейского национализма. Мы не думаем, что это означает, что Перец хотя бы теоретически отказывается от любовной темы в литературе, он лишь объявляет романтическое реше-ур ние этого сюжета, а также саму форму романа (Перец не на! писал ни одного романа) «нееврейскими» и даже опасными ^ для национального самосознания. Призыв переводить Пес-| ню Песней как раз и означает поиски темы любви за предела-а ми европейского романтизма.
^ Со временем писатель пересматривает свое отношение к
ту любви в еврейской традиционной жизни. Из последней редак-¡^ ции «Мониша» (1910) Перец убирает строфы об отсутствии | любви у евреев и о неприспособленности идиша для выраже-^ ния чувств. За год до смерти, как мы уже упоминали, он даже подружился с Шолом-Алейхемом, на которого когда-то обиделся из-за редактуры «Мониша». Перец переносит свой интерес с влюбленных и молодоженов, задавленных средой, к зрелым парам. Это не только карикатурные «Дядя Шахне и тетя Яхне», но и счастливая чета из рассказа «Семейное счастье». Очень много любящих пар в цикле «Народные предания» (1902-1904), созданном на основе еврейского и европейского фольклора и хасидских притч. В этих сказочных историях, которые относятся к легендарным эпохам и личностям, дети и родители, женщины и мужчины живут в гармонии друг с другом, строгое соблюдение религиозных предписаний вознаграждается сторицей и приносит внутреннее удовлетворение. О героине рассказа «Баал-Шем-Тов делает шиддух» Трайне, у которой долго не было детей, говорится даже, что она «любила своего мужа Шмуэля»122. Это единственный известный нам случай употребления глагола «любить» в произведениях, описывающих традиционный еврейский уклад.
В рассказе «Выкуп пленных» из цикла «Адам и Ева» Перец снова возвращается к романтизму и пытается совместить его
со сказочным сюжетом о легендарных временах. Рассказ начинается очень важным размышлением о красоте, которой на сей раз все-таки находится место среди евреев, но в подчиненном этике виде:
й
Вы думает, красоту вы выдумали? Прежние поколения о кра- р соте ничего не знали? Зазнайство! Они всегда знали, что этот |
мир - это тоже мир, но не каждый удостоится двух миров.123 р
а
и
После такого вступления следует сюжет о богобоязнен- | ном еврее, который был вынужден на время уступить свою к красавицу-жену развратному порецу, ради выкупа пленных ^
евреев. Замечательна модернистская сцена в рассказе: несчастный муж, как Позднышев из «Крейцеровой сонаты» "Н Л.Н. Толстого, мечется по коридору своего дома, через замочную скважину одной двери он видит, как его жена сидит на коленях у пореца, а в другой комнате видит и слышит, как она же читает мораль еврейским девицам-сиротам, занятым рукоделием:
Дочь Израиля должна быть чиста, как хрусталь, как сама чи-
/"ТГЧТО 124
Но вот порец уходит, к еврею подходит его верная жена в «скромном сиянии»125, и оба понимают, что Господь послал порецу двойник прекрасной еврейки и сохранил ее честь, как некогда честь Сары и Ревекки126. Такова награда супругов за выполнение заповеди выкупа пленных и заботу о сиротах. Таким образом, современные соблазны и чувства (красота, ревность) интегрированы в еврейскую форму хасидской притчи, а еврейские ценности (забота о собратьях, чистота семейной жизни) конкурируют с европейскими (красота, сила страстей).
Наименее удачная часть творчества Переца заключается в подражательных романтических произведениях. Понимая их слабость, Перец продолжает упорно работать над любовным сюжетом и размышлять о сексуальности. Классический романтический сюжет о спасении мужчины женщиной свя-
зан со спасением и воскресением «мертвого» еврейского народа уже в «Чудес не случилось». Со временем тема любви к идеальной героине уступает место разоблачению слепой сексуальности, как причине якобы возвышенных любовных | отношений и творчества («Что сидит в скрипке»). В отли-ак чие от популярного в то время Станислава Пшибышевского 1 (1868-1927)127, Перец не смакует власть сексуальности над * людьми, он воспринимает это, как трагедию, и ищет выхода ны в еврейском национализме и религии, но, судя по всему, так ур и не находит его. Во всех историях о любви евреев и неев-! реев сексуальность оказывается деструктивной силой, в том кул числе и потому, что она совершенно подавлена в еврейском ^ мире. В символической пьесе «Ночь на старом рынке» бад-2; хен пытается воскресить мертвых евреев при помощи силы ^ их нереализованного либидо, символом которого служит старый, забытый языческий божок-гермафродит: «В пылу экстаза вожделения становятся богоугодными делами!»128 те В книге «Отчаяние Переца» Хоне Шмерук подробно анали-^ зирует этот процесс129. Когда бадхен заводит хоровод живых и мертвых евреев вокруг божка, он зовет присоединиться к нему барельефы на католическом соборе: «Все равны, ведь все мертвы! [...] Смешивайтесь, смешивайтесь! Обнимайтесь и целуйтесь!»130 Сошедший со стены собора рыцарь тут же отнимает возлюбленную еврея из пары персонажей «он и она» и увлекает ее за собой131.
Если сюжеты о любви евреев и неевреев у Переца всегда негативно окрашены, то в метафорической форме эта встреча двух культур может быть продуктивной. В притче «Иностранная птица» из цикла «Хасидские истории» замурованная еврейской волшебницей птица начинает петь «свежую, свободную и святую песню»132 именно тогда, когда над ее тюрьмой пролетает «иностранная птица»133. В «Воспоминаниях» Переца сексуальность, связанная с нееврейским миром и гаскалой («инженерный сад» и библиотека), оказывается творческим стимулом писателя. С другой стороны, Перец тяжело переживает разрыв с еврейской традицией, который явился для него неизбежным следствием знакомства с европейской культурой.
Наиболее ярко идея Переца о связи нееврейского мира с запретной и одновременно вожделенной сексуальностью проявилась в пьесе «На покаянной цепи» (1910) Ее герой, ешиботник, как и бадхен, проповедующий нарушение сексуальных запретов, говорит: «Бог есть любовь!»134. Это выска- и зывание Иисуса (1-е Иоанна 4:16) приобретает совершенно р другой смысл в эпоху декаданса, в контексте пьесы оно зву- ат чит, как прокламация сексуальной свободы. Ешиботник при- ур кован на цепи в вестибюле синагоги, но персонаж разврат- и ницы освобождает его. «Мониш», герой одноименной поэмы | прикован у дверей дома Лилит за верооотступничество. В К последней версии «Мониша» в поэме появляется любопыт-
ная деталь: у него проколота мочка уха135. В Библии мочку
уха прокалывали рабам, которые добровольно и навсегда н
отказывались от свободы (Исх. 21:5-6; Втор. 15:16-17). О I
«Марии-библиотеке», уподобленной «чужой жене» Перец он
пишет: «никто из вошедших к ней не возвращается136 назад а
пути нет!»137 Сам Перец неоднократно называл «Монишем» |
себя. Пьеса «Ночь на старом рынке» заканчивается призы- ы вом бадхена: «В синагогу!», который заглушается фабричным гудком.
1 Niger Sh., Shatsky Y. Leksikon fun der nayer yidisher literatur. V. 7. New-York, 1967. P. 254.
2 Так был озаглавлен т. 4 прижизненного издания Переца в издательстве «Прогресс» (Варшава, Нью-Йорк) в 1908-1913 гг. С тех пор названия томов сохраняются в последующих изданиях.
3 Gelber M. H. The Jewish reception of Heinrich Heine. Tübingen, 1992. P. 7172.
4 В литературе на идише любовная лирика в то время была крайне неразвита. См., например, Красный Г.Я. Еврейская художественная литература за 1902 г. // Еврейская Семейная Библиотека. 1903. Т. 12. С. 114.
5 Например, «obtrinig», от нем. abtrünnig «мятежный» о Луче (Peretz Y.L. Der Shtral // Ale verk. V. 4 «Odem un Khave».Vilno, 1925. P. 225) или «get-likher gnod», от нем. «göttliche Gnade» «божественная милость» в «Чудес не случилось» ( Es zenen keyn wunder geshen // Ale verk. V. 4 «Odem un Khave». P. 247) Особенно интересен второй пример, так как в идише очень часто употребляется слово «милость» в применении к богу: rakh-mones, barimhartsikeyt, rakhmim. Перец же выбирает слово, связанное с христианской литургией.
н
Ь
а
s
а
и
В первой - это всего лишь упоминание молитвы «Слушай, Израиль!» (A Libe // Ale verk. V. 4 «Odem un Khave». P. 216), которую мать рекомендует читать дочери перед сном, чтобы не грезить об «орле». Во второй поэме, помимо той же рекомендации героине из уст возлюбленного (Gey nisht mit mir // A Libe // Ale verk. V. 4 «Odem un Khave». P. 223), упоминаются еще и «мертвецы, похороненные не по еврейскому обряду» Там же с. 221.
Там же с. 220 («Не иди со мной»).
Там же с. 213, 215, 218, 219 («Любовь»); С. 246 («Чудес не случилось»). Там же с. 247, 249 («Чудес не случилось»).
Там же С. 220 («Не иди со мной!»), С. 247 «чистое дитя», 250, 252 («Чудес
не случилось»).
Там же с. 244.
Там же с. 246.
Там же с. 248, 250, 254.
Там же с. 252.
Там же с. 247.
Там же с. 249.
Peretz Y L. Monish // Ale verk. V. 1. New York, 1947. P. 22. «Маскил» - приверженец идей еврейского просвещения, «гаскалы» (от ивр. «образование»), которое зародилось в Германии во второй половине 18 в.
«штернтихл» название головного убора замужней женщины, похожего на кокошник
На их могилах положены два камня, в честь чего и назван рассказ. Niger Sh. Y.L. Peretz. Buenos-Aires, 1952. P. 173. Peretz Y L. Monish. P. 21.
Peretz Y.L. Mayne zikhroynes // Ale verk. V. 18. Buenos Aires, 1944. P. 40, 104, 133.
Там же. С. 35-40.
Этот тезис легко опровергнуть при помощи самих же «Воспоминаний». Каждый раз, когда автор оказывается на лоне природы, он уверяет, что это произошло с ним «в первый раз». С. 37, С. 40. Перец действительно видел меньше природы, чем деревенские дети, потому что он вырос в городе. Это не связано с его еврейством.
Писатель «не помнит», как и когда состоялась помолвка. С. 126. Во время подписания предварительного брачного договора было принято представлять жениха и невесту (см. рассказ Переца «На даче»), семья Переца была гораздо просвещеннее, чем герои рассказа «На даче», вряд ли они пренебрегли бы этой возможностью. Ш. Нигер называет историю первого брака Переца «странной». Выражение Ш. Нигера. Niger Sh. Y. L. Peretz un zayn nign. P. 53.
В «Воспоминаниях» Перец пишет, что согласился жениться из-за желания сотрудничать с будущим тестем, известным маскилом Гавриилом Лихтенфельдом. В 1875 он действительно выпустил свою первую книгу стихов на иврите вместе с тестем, уже после развода с его дочерью.
19
26
В рассказе «Что такое душа?» (1890) Перец рассказывает историю мальчика, очень похожего на собственный портрет писателя из «Воспоминаний», который влюбляется в дочь маскила и женится на ней. Рассказчик очень симпатизирует учителю-маскилу и будущему тестю. На основании этого рассказа возможно предположить, что первый брак Переца был заключен по любви и будущий писатель имел возможность самостоятельно g выбрать себе невесту, пусть даже и руководствуясь в своем выборе сим- S патией к ее отцу. Peretz Y.L. Vos heyst neshome? // Ale verk. V. 4. Vilno, 1925. g P. 73-88. 3
Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 126. а
Там же. С. 128.
29 Там же. С. 132.
30
л
а
Шулхан Арух (Накрытый стол). Орех Хаим (Образ жизни) 240:8. Кодекс ^ еврейского закона, составленный в конце 16 века раввином Йосефом 3 Каро. Основное практическое руководство по еврейскому законодатель- » ству. Раздел «Скромность» содержит подраздел «как человек должен .3 вести себя во время полового акта в постели», в нем 17 пунктов, большинство из которых посвящены различным способам предотвращения £ получения сексуального удовольствия обоих партнеров во время поло- * вого акта. Правило 240:8 основано на мнении р. Элиэзера в Трактате «Не- Ж дарим» (Обеты) 20б. ^
Наша работа отнюдь не стремится показать взгляд на семейные ^ отношения в талмуде. Во-первых, это совершенно отдельная тема, во- £ вторых талмуд, как правило, содержит массу противоречивых интерпретаций одного и того же сюжета (в том числе и вышеприведенного о том, как, кому и почему надо заниматься сексом) и массу альтернативных высказываний по одному и тому же поводу. Далее мы убедимся, что даже на материале рассказов и воспоминаний самого Переца, нельзя также сделать определенный вывод о том, какой статус сексуальность имела в традиционном еврейском обществе. Мы можем сказать только, что в данных рассказах идеологический посыл Переца состоит в том, что еврейская религиозная практика стремится всячески подавлять сексуальность. Соответственно подбираются и интерпретируются еврейские тексты.
Недарим (Обеты) 20:72
В трактате Недарим речь идет о рабби Элиэзере, у которого благодаря правильному поведению в постели были очень красивые сыновья. Интересно, что Перец цитирует не сам талмуд, а именно сформулированное на его основании правило Шулхан Аруха (в переводе на русский это не отражено).
Первые 2 вопроса повторяются 2 раза. Ре^г У. Ь. Маупе 21кЬгоупе8 Р. 132.
Ре^г У. Ь. Маупе 21кЬгоупе8 Р. 120.
«Обязанности сердец» название книги еврейского философа 11 века Ба-хьи Бен Йосефа Бен Пакуды, посвященной воспитанию моральных качеств еврея.
33
36 Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 104-105.
37 Появится откуда-то проездом маскил и скажет:
н
I
а
s
а
и
- Во-первых - они не едят! Евреи не едят! Вы бы посмотрели, как едят народы мира! Там же. С. 88.
38 Быт. 27:22
39 Peretz Y.L. Vehayodaym yedey eysev // Ale verk. V. 11. Wilno, 1925. P. 39.
40 Когда вы читаете роман Шомера, вам кажется, что Бердичев перенесен в Париж, что Хаим, Йосл и Авремл - люди не от мира сего; они не знают, что значит купец, рубль, маклерство, пан, процент, и лишь ищут «любви»... Шолом-Алейхем. Суд над Шомером // СС. Т. 6. М., 1961. С. 589.
41 Полонская А. В. Тема романтической любви в «еврейских романах» Шолом-Алейхема // «Тирош» - Труды по иудаике. 2005. Вып. 7. С. 104119.
42 Так в «еврейской народной библиотеке». Вероятно, тут подразумевается параллель с жанром «Евгения Онегина».
43 Peretz Y. L. Monish. P. 21. Сам Перец писал любовные письма своей невесте, а потом жене Елене Рингельгейм в 1877-1883 гг. на польском и русском, который знал плохо.
44 Критики недоумевают, за что обиделся Перец на Шолом-Алейхема, ведь количество внесенных изменений невелико. Niger Sh., Shatsky Y. Leksikon fun der nayer yidisher literatur. V. 7. P. 239.
45 Peretz Y. L. Venus un Shulamis // Ale verk. V. 4. «Odem un Khave».Vilno, 1925. P. 89.
46 Там же. С. 94. Интерпретация сюжета Песни Песней, которую приводит Зелиг, также весьма проблематична. Безупречность поведения Сулами-фи с точки зрения еврейских законов далеко не очевидна.
47 Там же. С. 91.
48 О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. ПП. 8:1.
49 Там же. С. 95.
50 Зелиг также упоминает историю о браках сыновей неба (т.е. ангелов) с дочерями земли (Быт. 6:2), узнав о связях греческих богов с людьми. Там же. С. 91. Этот сюжет, столь вдохновлявший романтиков, упоминается также в романтико-символической поэме «Не иди со мной!» Peretz Y.L. Odem un Khave. P. 222.
51 Любопытно, что Ш. Нигер не видит никакого подвоха в поведении Мони-ша, он считает, что Мониш - это еврей, в котором Перец первым увидел человека. Как «человек» он оказывается способным на большую любовь, а как настоящий еврей он клянется в ней предметами еврейского культа (цицитом, филактериями и т.д.). Niger Sh. Y.L. Peretz. P. 186.
52 Характерно, что в 1894 Перец делает переложение поэмы Шамиссо «Песня ночных сторожей», просто заменяя критику иезуитов критикой «набожных раввинов», которые «гасят» любой «огонек» «в мозгу и сердце». Peretz Y.L. Di Nakht-vekhter // Ale verk. V. 1. New York, 1947. P. 139. При этом Перец в своем творчестве и публицистике в целом не выступает критиком еврейского духовенства, скорее наоборот.
53 Peretz Y. L. Fun vanen nemt zikh : er shpilt farn tayvl // Ale verk. V. 9. Warsaw-New York, 1912. P. 304.
54 Там же. С. 305.
55 Там же. С. 304, 305.
56 Михлом звали протопипа героя Йоэла. Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 107. й
57 Ср. образ жизни скрипача Стемпеню в одноименном романе Шолом-Алейхема 1888 г. s
58 Не только черная Песя, - горько улыбается больной, - было много черных Песь, и белых, и желтых... Перец И.Л. A klezmer-toyt // In keler-shtub. "is
л
a
a
Dertseylungen. Москва, 1959. С. 67.
59 Там же. С. 67
60 Там же. С. 68.
61 Там же. у
62 Peretz Y.L. Vos in fidele shtekt // Ale verk. V. 6, New York, 1947. P. 78.
63 Там же.
64 Там же. С. 97. рн
S
Ж
a
65 Были черные ... [...] были и белые. Там же. С. 98.
66 Там же.
67 Там же. С. 99.
68 Там же.
69 MayzelN. Briv un redes fun Y.L. Peretz. New York, 1944. P. 12. |
70 Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 102.
71 Там же. С. 133.
72 Интересно, что сами «Воспоминания» Перец призывает рассматривать как «ключ» к собственным произведениям. Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 13.
73 Там же. P. 118.
74 Там же. С. 107. Аллюзия на «запертый сад» из Песни Песней 4:12, который также является метафорой рая.
75 Там же. С. 81.
76 Там же. С. 104.
77 Там же. С. 107.
78 Там же. С. 117.
79 Еврейский раввинистический авторитет, ученый, врач и философ 12 в. В «Воспоминаниях» Перец пишет о своей любви к нему.
80 Маймонид. Мишне Тора (I, 1, 4:13)
81 Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 108.
82 Там же. С. 13-14.
83 Тж. С. 93: Едва дух времени распростер крылья [...] как я расплатился за это на темных ступеньках[...] я - единственный мальчик с горящими глазами на трех девушек-сестер.
84 Стихотворение ивритского поэта Адама Лебензона. Далее стихотворение ивритского поэта Меира Летериса. Гаскала явилась стимулом развития светской поэзии и литературы на иврите. В дальнейшем на ее основе был создан современный иврит.
85 Там же. С. 88.
86 В предисловии он пишет:
н
I
а ^
S
а
и
Из развалин мне пела не одна «Мария». Марии еще будут. Не все. Как я сказал: нечистоты я не буду вываливать. Они не вошли ни в меня, ни в мои произведения.
Там же. С. 15.
87 Там же. С. 94.
88 Это была старшая сестра «Марии», которая первой предложила Перецу «любовь». Романтические отношения были у него и с младшей сестрой. Три сестры часто фигурируют в произведениях Переца (пьеса «Сестры», рассказ «Мораль» и его сценическая интерпретация пьеса «Шампанское».) Там же. С. 99. Там же. С. 123. Там же. С. 124. Там же. С. 129.
См. Wisse, R. The I. L. Peretz Reader. P. XXIV.
Местный бургомистр обозвал Шахне «паскудством», когда тот явился к нему вместо невесты, переодетый в женское платье. Перец И.Л. Дядя Шахне и тетя Яхне // Избранное. М., 1962. С. 53. пер. Е. Аксельрод.
Но все это было давно. Теперь уже ни у кого не возникает сомнений на этот счет - у дяди Шахне борода до пояса, и хотя тетя Яхне старается не отставать от него и у нее на подбородке тоже пробиваются волосики [...] Итак, они были очень похожи. Если бургомистр с его грубым вкусом назвал жениха «паскудством», то же самое он сказал бы и про невесту. Там же. С. 54.
95 Peretz Y.L. Mayne Zikhroynes. P. 137.
96 Там же.
97 Критикус. Новости жаргонной литературы // Восход. 1889. №7. С тех пор отношения Переца и Дубнова не сложились. Дубнов С. Книга Жизни. М., 2004. С. 148, 157, 344, 376.
98 Перец приводит цитату о «чужой жене» из Притч 2:18 «Никто из вошедших к ней не возвращается». Peretz Y.L. Mayne Zikhroynes. P. 137.
99 Там же. С. 118, 119.
100 Там же. С. 119.
101 Там же. С. 121.
102 Букв. «проламывает ограду» «poyrets geder» там же. С. 188. Так на идише называют тех, кто перестает соблюдать заповеди. Корень глагола prts идентичен корню фамилии писателя.
103 В русско-еврейской литературе: «Записки еврея» Г.И. Богрова (18711874), красной нитью в них проходит любовь героя к русской девушке Ольге; роман М. Бен-Амми Баал-Тефилу (1887) о любви ведущего богослужение к оперной певице. Любовь русских и евреев- лейтмотив творчества С. Ярошевского (1861-1906) об этом см. Вальдман, Б. Из истории русско-еврейской прозы: Сергей Ярошевский. Лехаим, 2007 ноябрь 11(187).
В ивритской литературе: Бердичевский М. «Подруга» (1902), Бреннер Х. «Вокруг точки» (1906), Бялик Н. «За оградой» (1909). Подробнее об этом см. Bar-Iosef H. Jewish-Christian Relations in Modern Hebrew and Yiddish Literature: A Preliminary Sketch. Cambridge, 2000.
104 Начать можно, например, с крещения четверых из шести детей основателя движения еврейского просвещения М. Мендельсона, причем Доротея g Шлегель стала музой немецкого романтизма, а впоследствии ревностной | католичкой. Г.И. Богров крестился, чтобы узаконить свои отношения с g русской возлюбленной. Его внук Дмитрий Григорьевич прославился тем, 3 что в 1911 г. убил П. Столыпина. С. Ярошевский крестил своего сына. g
л
а
Сын-гимназист покончил жизнь самоубийством, после чего Ярошевский застрелился. Еще при жизни Переца крестился его единственный внук, м что стало тяжелым ударом для писателя. ^
105 В библейском иврите унэ означает «разбойник, убийца» (The Brown- у Driver-Briggs Hebrew and English Lexicon. Massachusetts, 1999. P. 829), а в » талмудический период приобретает два значения: 1. правитель, завоева- .3 тель 2. похотливый, бесстыдный человек (Jastrow M. A Dictionary of the "H Targumim, the Talmud Babli and Yerushalmi. New York, 1926. P. 1227). В иди- £ ше последнее значение получило однокоренное и омонимичное «порецу» ко слово у™. Оба слова, как и еврейское имя и фамилия «перец» происходят н от корня p'r'ts, «проламывать». От него же происходит и словосочетание ^ «poyrets geder», которое применяет по отношению к себе Перец, говоря о ^ своем вероотступничестве. ы
106 Название шалаша, в котором евреи отмечают праздник Кущей.
107 Рассказ иронически перелагает известные мотивы Захер-Мазоха: роскошная женщина в мехах, бриллиантах и с кнутом доставляет мужчине удовольствие тем, что связывает его и желает сделать своим пленником.
108 Peretz Y.L. Opkumenish // Ale verk. V. 1. Buenos-Aires, 1944, P. 55.
109 Этот рассказ является переложением «Без заглавия» (1887) А.П. Чехова. У Чехова развратница, которую видел в городе монах, наделена восточной внешностью. У Переца происхождение развратниц не уточняется. Одна из них соблазняет главу ешивы, а на следующий день все ученые талмудисты сбегают из лесной ешивы в город.
110 Peretz Y.L. Mayses // Ale verk. V. 2. Buenos-Aires, 1944. P. 159.
111 Там же. С. 161.
112 Там же. С. 170.
113 Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 57, 93. Перец также писал на польском до того, как стал идишский писателем.
114 Peretz Y.L. Mayses. P. 169.
115 Там же. С. 162-169. Сюжет истории писателя в стиле романтико-символических рассказов Переца разворачивается вокруг похода многих героев на высокую гору с целью жениться на спящей царевне.
116 В статьях и «Воспоминаниях» Перец неоднократно осуждает сексуальные откровенности модернистов. С его точки зрения это не отвечает цели литературы на идише - воспитывать народ. Мы уверены, что если бы Перец не придерживался такой идеологической позиции, он создал
бы гораздо больше произведений подобного рода. См., например, статью «В народ!» 1902. Peretz Y.L. In folk arayn // Ale verk. V. 7. New York, 1947. P. 158-162.
117 В цикле статей «О дорогах, которые уводят от еврейства» Перец пишет
^ о своем стремлении создать еврейскую культуру, которой пока, по его
g мнению, нет. Сатья № 9. « Отличие ». Peretz Y.L. Der Untersheyd // Ale verk.
* V. 11. Wilno, 1925. P. 96.
g 118 Я. Динезон ближайший друг и соратник Переца, отказался от литературно ной деятельности, чтобы помогать и поддерживать начинания писателя. щ К сожалению, мы пока не выяснили, о каком именно романе идет речь. д и' Peretz Y.L. Vegn der yidisher literatur // Briv un redes. P. 381. ^ 120 Там же. С. 379. S 121 Там же.
< 122 Peretz Y.L. Der baal shem firt oys a shidekh // Ale verk. V.14. Buenos-Aires,
К 1944. P. 105.
щ 123 Peretz Y.L. Pidyen shvuim // Ale verk. V. 4. „Odem un have". P. 263.
* 124 Там же. С. 266. ts 125 Там же. С. 267.
126 Быт. 20:4. Авраам выдал Сарру за свою сестру, боясь произвола царя. Так! же поступит с Ревеккой и его сын Исаак Быт. 26:7-11. si, 127 Кстати, один их романов Пшибышевского, посвященный описанию раз-S врата сатанистов в Средние века, назывался «Синагога сатаны» (1897).
128 Peretz Y.L. Bay Nakht afn altn mark // Ale verk. V. VI. New York, 1947. P. 263.
129 Shmeruk, Khone. Peretses yiesh-viziye. New York, 1971. P. 67-85.
130 Peretz Y.L. Bay nakht afn altn mark. P. 266.
131 Там же С. 267.
132 Perets Y L. Der oyslendisher voygl // Ale verk. V. 5. Vilno, 1925. P. 159.
133 Там же. С. 158.
134 Peretz Y.L. In polish af der keyt // Ale verk. V. VI. New York, 1947. P. 346.
135 Peretz Y.L. Monish. P. 285.
136 Притч. 2:19.
137 Peretz Y.L. Mayne zikhroynes. P. 119.
