CC BY
153
перемещение субъекта» // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2007. Вып. 4 (48). С. 8.
Поступила в редакцию 2.06.2008 г.
Forofontova Y.L. Axiological concept through the taxonomic framework (based on the example of the concept "destiny"). This article is devoted to the development
of methodological base of structuring the concept. The paper aims to study the concept "destiny" as a core concept, to the greatest degree reflecting the peculiarities of national mentality and the characteristic features of the epoch. Created taxonomic model represents the concept in system and allows to see its international field and specifically national segments.
Key words: language worldview, axiological concept, theory of conceptual hierarchy, taxonomic model of the concept, cognitive classifiers, polyconcept.
КУЛЬТУРНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ АНТРОПОНИМИЧЕСКОЙ КОННОТАЦИИ
Л.И. Зубкова
В статье рассматривается культурная обусловленность эмоционально-оценочных ассоциаций антропонимов, отличие национально-культурного компонента антропонимов от апеллятивной лексики, дается определение антропонимической коннотации и выделяются пять ее типов на уровне языка и речи.
Ключевые слова: культурная коннотация, национальные стереотипы, антропонимические суффиксы, социальная ассоциативность.
Разработка понятия «коннотация» имеет длительную историю, прослеженную Н.Г. Комлевым (1969) и В.И. Говердовским (1979). Ю.Д. Апресян отмечает два разных подхода к коннотации, сложившихся в лингвистике: «С одной стороны, коннотациями назывались «добавочные» (модальные, оценочные и эмоционально-экспрессивные) элементы лексических значений, включаемые непосредственно в толкование слова. <...> С другой стороны, о коннотациях говорили тогда, когда имели в виду узаконенную в данной среде оценку вещи или иного объекта действительности, обозначенного данным словом, не входящую непосредственно в лексическое значение слова» [1].
Сфера исследования коннотации не ограничивается лишь экспрессивно-оценочными и эмоционально-стилистическими рамками, помогающими реализовывать прагматические категории, связанные с многоуровневым построением коммуникации. В.И. Говердовский отмечает, что коннотация «захватила социально-политические, этические, этнографические и культурологические понятия, так или иначе отраженные в языке» [2].
Разработка понятия культурной коннотации началась с середины XX в., с возникновением теории, согласно которой в семантике слова выделяется некий элемент, отра-
жающий часть внеязыковой действительности и относящийся к специфике географических и природных условий жизни народа, носителя языка, к его истории, экономике, искусству, быту, общественному устройству, национальной психологии и другим национальным особенностям. «Культурная коннотация каждого слова-знака, - отмечает Н.Г. Комлев, - складывается в процессе общения людей, на протяжении всей истории слова и обозначаемого им денотата» [3].
Культурная обусловленность эмоционально-оценочных суждений, ассоциаций не вызывает сомнений и активно исследуется в работах Ю.Д. Апресян (1995), О.И. Быковой (2005), А. Вежбицкой (1996), Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова (1990), В.В. Виноградова (1972), А Н. Гладковой (2001), В Н. Телии (1986), Г.В. Токарева (2003), В А. Масловой (1997), Г.Д. Томахина (1980) и др. А Н. Гладкова, например, отмечает, что оценка детерминирована картиной мира и ее роль состоит в том, чтобы «соотносить предметы и события с идеализированной, т. е. нормативной картиной мира» [4]. Культурная коннотация, считает В.Н. Телия, - это «узуальное воплощение культурной интерпретации в значении языковой сущности» [5]. «Культурная маркированность коннотаций обусловлена, -согласно точке зрения Г.В. Токарева, -
во-первых, их узуальностью, во-вторых, соотнесенностью с культурно маркированными установками, стереотипами, фоновыми знаниями, в-третьих, культурной спецификой внутренней формы, которая вербализует национальные стереотипы» [6]. В.А. Маслова считает, что закрепление ассоциативных признаков в значении слова - процесс культурно-национальный [8].
С позиции когнитивной семантики О.И. Быкова выделяет этноконнотацию как глубинную структуру языкового сознания, которая, по мнению ученого, является комплексным, многоуровневым типом культурной коннотации «с особым стратификационным статусом лексикализованной коннотации, имплицирующей оба типа знаний и представлений (феноменологические и лингвистические) этнокультурной общности, выполняющих функции экспликаторов при раскрытии культуроносного смысла этно-коннотированных номинативных единиц языка» [7].
Антропонимическая лексика относится к словам с национально-культурной спецификой значения. Коннотативный компонент лексического значения антропонимов исследовался Н.В. Ботвиной (1988), Л.М. Буштян (1982, 1983), О.И. Быковой (2001, 2005), Ю.П. Вышенской (2001), Н.В. Муравлевой (1987), В.М. Никоновым (2002), Е С. Отиным (2003, 2004), В.Н. Телией (1986), Г.Д. Тома-хиным (1988), П. А. Флоренским (1998),
A.А. Чернобровым (1994), Б.С. Шварцкоп-фом (1976), Л.Г. Шеремет (1984) и др. В них дается описание явления ономастической коннотации, устанавливается соотношение денотации и коннотации в именах собственных, выявляется роль экстралингвистических и интралингвистических факторов как детерминантов ономастической коннотации.
Тесную взаимосвязь национальных имен и русской культуры подтверждают своими работами многие лингвисты, среди них
B.Д. Бондалетов, С.Н. Булгаков, М.В. Горба-невский, А.Ф. Лосев, В.А. Никонов, А.В. Су-перанская, Г.Д. Томахин, Ю.Н. Федосюк, П.А. Флоренский, Н.И. Формановская и др. Однако подчеркнем, что выявление национально-культурных особенностей в семантике личного имени собственного в отечественной лингвистике связано с именами основоположников лингвострановедения Е.М. Вереща-
гина и В.Г. Костомарова. Пафос нового подхода состоял в призыве осваивать язык вместе с культурой страны изучаемого языка. Изучение антропонимов с 70-х гг. XX в. также базируется на этом подходе. Ученые утверждают, что «имена собственные обладают яркой национально-культур-ной семантикой, постольку их групповое и индивидуальное значение прямо производно от истории и культуры народа - носителя языка» [9]. В 90-е гг. XX в. начали появляться работы, в которых рассматриваются вопросы национально-культурной специфики русских личных имен, отчеств и фамилий на материале современного русского языка, например, С.Г. Аббоуда (1994), А Н. Антышева (1995), М.Н. Аникиной (1988), В.В. Катерминой (1998), Ю Т. Листровой-Правды (1983, 1987, 1995). Исследования в этой области продолжаются и в новом тысячелетии (см. работы НИ. Формановской (2000, 2004), Ю.А. Гур-ской (2003), Е С. Отина (2003), Н.В. Даниловой (2005) и др.).
Антропонимы, выполняя функцию номинации, вместе с тем ориентированы на определенную лингвокультурную общность. В сознании носителей языка сформировался определенный набор имен, ассоциирующийся с принадлежностью к русской культуре, на бытовом уровне они дифференцируют ино-системность имени по его звучанию, например: «- Как звать-то тебя? - продолжал допытываться верзила. - Герольд. - Как? - Герольд. - Мужик закашлялся под собственным именем. - Не русский, что ли? - Русский. - А пошто так зовут? - Откуда я знаю? Отец с матерью так назвали. - Кажется, это скандинавское имя, - предположил его товарищ» (В. Распутин. Не могу-у ...). В рассказе «Привет Сивому!» Василий Шукшин показывает отрицательное отношение персонажа Михаила Александровича Егорова, кандидата наук, к изменению на иностранный манер русских имен Михаил, Катя, Сергей на Мишель, Кэт, Серж: «Эта история о том, как Михаил Александрович Егоров, кандидат наук, длинный, сосредоточенный очкарик, чуть не женился. Была девушка... женщина, которая медленно, ласково называла его - Мишель. Очкарика слегка коробило, что он Мишель, он был русский умный человек, поэтому вся эта... весь этот звякающий чужой набор - «Мишель», «Базиль», «Андж» -
все это его смущало, стыдно было, но он решил, что он потом, позже подправит свою подругу, она станет проще. Пока он терпел и «Мишеля», и многое другое. Ему было хорошо с подругой, легко. Ее звали Катя, но тоже, черт возьми, - Кэт».
С другой стороны, как иллюстрирует следующий отрывок, иноязычное имя может заменяться на привычное, русское в среде сельских жителей для общения на бытовом уровне: «- И зовут его вовсе не Вася, а Ста-ся - Станислав по-ихнему. Это уж наши, деревенские, переиначили» (В. Астафьев. Далекая и близкая сказка). Как одна из универсалий языка и культуры, имя собственное выполняет функцию хранения и трансляции национальных традиций, в т. ч. традиций именования.
Анализ проявления национально-культурной коннотации имени показал, что она поддерживается следующими факторами.
1. Звуковой формой имени (ср., например, произношение русских имен Мария, Александр, Иван с их английскими словарными соответствиями Maria [тэ raia], Alexander [.«lig' zanda], Ivan [ aivan]).
2. Широким разнообразием производных форм - гипокористических и суффиксальных (ср., например, производные формы Маша, Машенька, Машка, Маруся, Марусенька, Маня, Манечна, Манюшка, Манюня и др. от имени Мария с единственным английским дериватом Marionette от имени Maria). В качестве коннотативных онимов, полагает Е.С. Отин, могут выступать как исходная форма, так и его производная [10]. Несовпадения по степени коннотации личных имен собственных отмечаются в силу количественного различия по их суффиксальному коннотемному составу: наиболее распространенные имена имеют большее разнообразие суффиксальных форм по сравнению с малоупотребительными. Например, в произведениях В. Шукшина имя Александр встречается в 8 формах (Саня, Санек, Санька, Саша, Сашка, Сашенька, Шура, Шурка), а имена Антип, Антон, Вадим, Василиса, Глеб, Ефим и ряд других представлены лишь одной документальной формой.
Суффиксы личных имен собственных не изменяют сущности обозначаемого референта: изменяется не объект, а отношение к нему. Поэтому они являются не словообра-
зующими, а формообразующими. Суффиксальной формой имени люди могут продемонстрировать свое отношение к референту, например, неуважение и осуждение, через использование соответствующей формы антропонима с суффиксом субъективной оценки -к: «Отец их потихоньку да полегоньку из Ефима превратился в Шимку, да с тем званием и дни свои кончил» (В. Астафьев. Гори, гори ясно).
Антропонимические суффиксы служат одним из средств получения именами стилистической окраски. Ласкательные, фамильярные и уничижительные формы являются объектом оценки в стилистическом плане, т. е. могут выражать отношение к носителю имени, а также характеризовать лицо, использующее оценочное имя, например: «- Где Манька-то? - спросил Егор, чувствуя, что скоро может сорваться... - Она сказала, что зайдет на минутку к соседям. - Галина Петровна присела на табуретку. - А почему вы ее так - Манька?» (В. Шукшин. Любавины).
Говорящий при помощи антропонима передает значительный объем информации о самом референте и его оценке, которая может быть отрицательной или положительной. Обилие суффиксальных образований - это также национально-специфическая черта русского антропонимикона. Говоря о функциональной роли того или иного производного имени, мы не выводим прямой зависимости между суффиксом имени и определенным смыслом, т. к. одна и та же суффиксальная форма имени может иметь несколько значений, актуализируемых в различных контекстах. Например, отражая многовековую традицию именования, закрепленную в языке, формы имени на -ка, -ха несут коннотацию грубоватой фамильярности, придают имени стилистическую сниженность: «- Как тебя зовут? - спросил Виктор. - Филипп. -Филька, значит? - Ну, можно и Филька. Только я не люблю, когда так называют. Вроде прозвища. Филипп лучше» (В. Распутин. Вниз и вверх по течению). Тем не менее форма имени на -ка, -ха является обычной в современном устном общении среди деревенского и части городского населения: «У Марьюшки, или - по-уличному - Марьки, Фе-досьиной свекрови, в молодости была худая слава» (Ф. Абрамов. Незаконченный роман);
«Возле большого штабеля бревен, гулко охая, бил деревянной колотушкой Мишка Коршу-ков, забивая сухой березовый клин в распиленный сутунок. <...> Вообще-то он был, конечно, Михаил, вполне взрослый человек, но так уж все его звали на селе - Мишка и Мишка» (В. Астафьев. Гуси в полынье). Эта форма может передавать также ласку, нежное отношение, например, к ребенку: «- Я ить не себе, - сказала старуха. - Мне ниче-о не надо. Я это Нинке, холесенькой моей» (В. Распутин. Последний срок).
Значит, антропонимические суффиксы содержат лишь потенциальные возможности для актуализации определенных коннотатив-ных значений. Если коннотации антропонимов на уровне языка обусловлены внешней формой имени, его грамматическим значением, продуцируемым словообразованием, морфологическими и нормативными стилистическими факторами, то с переходом имени из языка в речь высвечиваются определенные характеристики денотата, имя становится компонентом образа, вписывается в него, содействует его построению. Прагматический потенциал, заложенный в формах имени, реализуется в речи в зависимости от ситуации общения, индивидуальных особенностей человека (его психологического настроя, образовательного уровня, возраста), социальной среды, принадлежности к той или иной лингвокультурной общности. Следовательно, актуализаторами коннотации в речи, помимо перечисленных выше для языкового уровня, являются культурно-исторический фон имени и конкретная речевая ситуация, в которой имя реализует широкий диапазон стилистических и прагматических функций.
Русское личное имя собственное способно передавать самые разные оттенки на шкале стилистического диапазона - от предельно ласкательных до уничижительных и пренебрежительных, от фамильярных до стилистически нейтральных, раскрывая тем самым отношение к именуемому. Эмоции и оценки дополняют друг друга. Эмоциональность и оценочность трудно разграничить, поскольку если имя выражает положительное или отрицательное суждение, то оно обладает оценочным компонентом, который дополняет, уточняет, т. е. эмоция участвует в передаче информации как смысловой компонент.
Эмоционально-оценочный аспект является специфической частью прагматического потенциала антропонимов. В основе исследования эмоционально-оценочного аспекта функционирования антропонима лежит как формальный подход (использование оценочных морфем, сопровождающих лексем), так и культурологический (принятое в данном коллективе соответствие реальной действительности, конвенционально закрепленная норма).
3. Русские антропонимы среди языковых единиц, обладающих национально-культурным компонентом значения, занимают особое место, определяемое их большой коммуникативной и информативной значимостью в различных функционально-речевых стилях русского языка. Разнообразные формы русского личного собственного имени можно представить в виде целого ряда противопоставлений, например, каноническая и светская формы (Сергий - Сергей), официальный и разговорный вариант (Екатерина - Катерина), официальный и народный вариант (Ирина - Арина), документальная и просторечна форма имени (Леонтий - Левонтий), официальная и диалектная (Татьяна - Таньчора), официальная и жаргонная (Алексей - Леха). Наличие различных форм имен показывает, что, как и в языке в целом, в системе личных имен собственных происходят постоянные изменения, фонд личных имен пополняется за счет народных, разговорных, диалектных и жаргонных антропонимов, имеющих в качестве производящей основы документальное имя. Выделяя коннотации разговорности, народности, жар-гоничности и диалектности, мы выделяем коннотацию документальности у официальной формы имени, являющуюся общепринятой носителями языка ассоциацией. Любое отклонение от документального имени, имеющего нормированное произношение, фонемные и морфемные сочетания, воспринимается как дополнительная информация о коммуникантах и о ситуации общения.
Практически все формы имени в большей или меньшей степени стилистически маркированы. Возглавляет минипарадигму конкретного имени его документальная форма, с семантикой которой соотносятся все остальные формы по полу, национальной принадлежности, популярности, распространенности в различных социальных кругах. В
деривационной цепочке Алексей - Лексей -Леха или Дмитрий - Митрей - Митьша, ре-ференциально тождественных потенциально, коннотацию документальности, нормативности несут формы Алексей и Дмитрий, остальные приобретают коннотации стилистической сниженности, которые находятся в оппозиции к коннотации документальности на уровне как языка, так и речи. Выделенные виды антропонимической коннотации рассматриваются как составляющие стилистического компонента антропонимической коннотации.
Все производные формы одного и того же имени характеризуются общим этимологическим значением, сигнификативной общностью и потенциальной референтной тождественностью, их национально-культурная специфика обусловлена документальной формой имени. Возможность антропоними-ческого варьирования заложена в самой природе языка, т. к. это закономерный процесс, который зависит от прагматических факторов, от коммуникативных задач высказывания, от принятых этикетных норм. Основное отличие национально-культурного компонента имен собственных от имен нарицательных состоит в том, что, как отмечает Ю.П. Солодуб, в структуре значения имен собственных он является обязательным, в то время как у имен нарицательных он факультативен [11].
Вслед за Е.М. Верещагиным, В.Г. Костомаровым, Г. Д. Томахиным и Ю.П. Соло-дубом, мы относим к сфере коннотативного значения не только такие традиционно выделяемые компоненты узуального или окказионального характера, как образность, оце-ночность, экспрессивность, эмоциональность, но и национально-культурный компонент, являющийся семантическим признаком смысловой структуры русского личного имени собственного. Определенные фоновые знания носителей языка могут обусловливать появление коннотаций, с другой стороны, сами коннотации указывают на национально-культурные стереотипы. Антропонимическая коннотация всегда культурно маркирована, типична для носителей определенного языка.
4. В процессе функционирования в речи имена приобретают социокультурные коннотации, вызывающие стереотипные ассоциации у представителей определенной лингво-
культурной общности, отличающиеся национально-культурным своеобразием. В силу социальной обусловленности и социальной закрепленности имен присутствие социального компонента в семантике антропонима признают Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров, Г.Ф. Ковалев, Ю.А. Рылов, ЮН. Хри-ненко, А.Я. Шайкевич, Б.С. Шварцкопф, Л.Г. Шеремет, Л.М. Щетинин и другие отечественные лингвисты.
Принимая тезис социальности языка, понимаемый нами как единство языка и национальной культуры, мы рассматриваем социо-историческую ассоциативность имени как часть антропонимической коннотации. Личное имя собственное является знаком не только конкретного человека, оно «вписано» в определенный социокультурный исторический контекст. Каждая историческая эпоха формирует свою систему ценностей и набор употребительных личных имен собственных. Влияние общества на формирование антропо-нимической системы определенного народа подчеркивает А. В. Суперанская: «. состав имен у определенного народа отражается направлением общественной мысли в ту или иную эпоху» [12]. Наглядный пример тому -существование социальной неравнозначности имени из недавнего прошлого России («княжеские» имена в Древней Руси, имена, которые были распространены среди дворян, купцов в оппозиции к тем, которыми именовались крестьяне и простые люди).
Социальная ассоциативность имени не является статичной категорией, она может изменяться в зависимости от изменившихся экстралингвистических факторов, общественного вкуса. Достаточно вспомнить переход имени Татьяна из группы крестьянских в число имен городских, дворянских и стилистически высоких под воздействием пушкинского стихотворного романа, а также падение популярности имени Мария среди дворянства в связи с ростом его популярности в крестьянской среде. В классовом обществе имя обычно указывает на принадлежность его носителя к определенному социальному слою, т. е. выбор имени оказывался в зависимости от социально-экономического положения его носителя. Социальное расслоение общества, таким образом, накладывает определенный отпечаток на употребление личного имени собственного в данной
культурно-языковой среде, на связанные с ним стандартные представления народа-носителя языка. Оценка, сопутствующая имени или его варианту, формируется через призму вырабатываемых в социуме системы оценок во взаимодействии с индивидуальным опытом и актуализируется в речевом акте, в ситуации применения имени к конкретному референту.
Своеобразие критериев оценки, связанное со стереотипами и стандартными представлениями народа-носителя языка, отражается в антропонимической коннотации. Поэтому на эмоционально-оценочном уровне коннотация имени зависит от времени, социально-исторического поля, ареала распространения, в котором функционирует личное имя собственное, а также от сложившихся в обществе эстетических оценок, семейных традиций именования и индивидуальных взглядов. Она выступает как особый релевантный смыслообразующий компонент в различных коммуникативных ситуациях, что находит выражение в использовании разнообразных форм имени (полной, гипокори-стической, суффиксальной, разговорной, народной, просторечной, диалектной и жаргонной) именования одного и того же референта. Например: «. навстречу мне моя жена - Миля, Маша, Мария, которая, как в Сибирь попадает, то и четвертое приобретет имя - Маня - так ее наречет обожаемая ею Наталья Михайловна... » (В. Астафьев. Веселый солдат). Варианты имен живут и развиваются по законам языка, хотя причины, стимулирующие их развитие, по своему происхождению социальны.
Национально-маркированными и культурно-обусловленными являются также отчества, фамилии и прозвища, в которых находят отражение языковые особенности и экстралингвистические факторы, их значение определяется культурно-историческим развитием социума. Однако способность собственных имен разных классов не только совмещать в семантической структуре дополнительные, сопутствующие значения, но и выражать их - неодинакова. Фамилии, например, не содержат оценки, они эмоционально нейтральны, неэкспрессивны в языке, хотя способны передавать эмоционально-экспрессивные и оценочные коннотации в речи, например, в функции обращения, тогда
как прозвища эмоционально насыщены, выражают различные субъективные оценки как на уровне языка, так и речи.
Стабилизация в русском языке уникальной трехсловной формулы официального именования человека (фамилия + имя + отчество), а не двухсловной (фамилия + имя), как у остальных европейских народов, исторически обусловлена, ее появление связано с определенным этапом развития нашего общества, что подтверждается тем, что в романе Василия Шукшина «Я пришел дать вам волю», повествующего о событиях крестьянской войны 1667-1671 гг. под предводительством Степана Разина, не выявлено ни одного примера именования героев по этой модели.
Сама структура сочетания имени и отчества специфична: отчество всегда следует после имени. Такое словосочетание выполняет определенную социальную функцию в обществе и закреплено традициями и нормами употребления. Отчество - это «уникальная особенность, не имеющая подобной ни в одном языке... и если можно говорить о «национальном костюме» в ономастике, то это самый яркий пример» [13].
Анализ антропонимической коннотации показал, что выделенные В.И. Говердовским четыре уровня коннотативного понятия [2] приложимы и для характеристики типов ан-тропонимической коннотации по этим уровням: 1) экспрессивно-оценочный тип психолингвистического уровня (коннотации нормативности, эмоциональности, экспрессивности и оценочности через суффиксальные имена); 2) языковой тип лингвистического уровня (коннотации документальности, разговорности, народности, просторечности, жаргоничности, диалектности); 3) историко-языковой тип пост-лингвистического уровня (коннотации архаичности, заимствованности, новизны); 4) историко-культурный тип экстралингвистического уровня (коннотации социальности, популярности, иноязычности, национально-культурной специфики). Мы выделяем еще один уровень антропонимиче-ской коннотации - пятый - прагматический тип речевого уровня (коннотации антропо-нимических формул и стратегий общения). Этот тип коннотации помогают реализовать прагматические категории, связанные с многоуровневым построением коммуникации.
Таким образом, антропонимическая коннотация - это комплексный, многоуровневый тип культурной коннотации, имеющий как экстралингвистическую, так и интралингви-стическую природу и включающий различные импликационные семы, представляющие собой совокупность эмоционально-оценочных, экспрессивных, стилевых компонентов узуального или окказионального характера, возникающих под воздействием определенных социально-исторических причин, обусловленных развитием культуры народа-носителя языка. Это значит, что антропонимы выступают не только как стилистически маркированные знаки, отражающие чувственный и рациональный аспекты человеческого сознания, но и как маркеры определенной культуры. Антропонимическая коннотация вызывает в сознании коммуникантов отнесенность имени к определенной антропонимической системе, к определенному культурному пространству. Имена способны выходить из обычного круга употребления и приобретать социальные коннотации, которые могут носить недолговечный, локальный характер. Зафиксированная в общественном сознании антропонимическая коннотация оказывает влияние на функционирование имен в тот или иной исторический отрезок времени и сама может претерпевать изменения под влиянием социокультурных факторов, т. е. не характеризуется стабильностью. Социально -дифференцированная коннотация носит временный характер: она приобретается или утрачивается именем на определенном историческом отрезке развития общества. Национально-культурный компонент или национально-культурная коннотация сопровождает имя постоянно. Следовательно, можно признать, что антропонимической коннотации свойственна функция стилистического и национально-культурного дифференцирования.
1. Апресян Ю.Д. Коннотация как часть прагматики слова // Избранные труды. М., 1995. Т. 2. С. 158.
2. Говердовский В.И. Коннотемная структура слова. Харьков, 1989. С. 3, 9.
3. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969. С. 48.
4. Гладкова А.Н. Национально-культурная специфика оценки // Филология и культура: материалы III междунар. конф. 16-18 мая 2001 г. Тамбов, 2001. Ч. 2. С. 102.
5. Телия В.Н. Нормативный состав языка как объект лингвокультурологии // Национально-культурный компонент в тексте и языке: тез. докл. Мн., 1994. Ч. 1. С. 15.
6. Токарев Г.В. К вопросу о типологии культурных коннотаций // Филологические науки. 2003. № 3. С. 60.
7. Быкова О. И. Этноконнотация как вид культурной коннотации (на материале номинативных единиц немецкого языка): дис. ... д-ра филол. наук. Воронеж, 2005. С. 248.
8. Маслова В.А. Введение в лингвокультуроло-гию. М., 1997. С. 53.
9. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1990. С. 59.
10. Отин Е.С. Словарь коннотативных собственных имен. Донецк, 2004. С. 10.
11. Солодуб Ю.П. Сопоставительный анализ структуры лексического и фразеологического значений // Филологические науки. 1997. № 5. С. 44.
12. Суперанская А.В. Имя и культура // Наука и жизнь. 1991. № 3. С. 79.
13. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М., 1980. C. 226-227.
Поступила в редакцию 24.03.2008 г.
Zubkova L.I. Cultural conditionality of anthroponym-ic connotation. The article deals with the consideration of anthroponymic connotation as a kind of cultural connotation. The questions of cultural influence upon emotional and appreciation anthroponymic associations, the differences between cultural elements of anthroponymes and nouns are considered here. The definition of anthroponym-ic connotation is given and its 5 types at the language and speech levels are suggested.
Key words: cultural connotation, national stereotypes, anthroponymic suffixes, social association.
