йй! 10.23683/2500-3224-2019-3-248-259
КРУШЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ — НАЧАЛО ИЛИ КОНЕЦ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ ЗАПАДА И ВОСТОКА?
Ю.А. Борко
Аннотация. Крушение Берлинской стены в ноябре 1989 г. стало символом перехода от эпохи холодной войны между Востоком и Западом к эпохе диалога, сотрудничества и соперничества в рамках мирного сосуществования двух альтернативных общественных систем - капиталистической и социалистической. Символом - да. Но реально переход от одной эпохи к другой не был и не мог быть одномоментным событием. Это был долгий процесс, прошедший несколько этапов. Начало ему положили видные западные ученые, выдвинувшие во второй половине 60-х гг. концепцию конвергенции двух общественных систем, и советский академик А.Д. Сахаров, опубликовавший в 1968 г. на Западе статью «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Вторым этапом стала «разрядка» в начале 70-х гг., завершившаяся подписанием Заключительного акта Хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Третий этап оказался реверсным - разрядка сменилась новым обострением холодной войны, причем роль инициатора сыграл Советский Союз, установивший в конце 70-х гг. десятки ракет с ядерными боеголовками, нацеленными на европейские страны, входящие в НАТО, а в 1979 г. вторгшийся в Афганистан. Инициатором четвертого этапа в эволюции отношений Восток-Запад, начавшегося в 1985/86 гг. и на сей раз в высшей степени позитивного, вновь оказалась Москва. Новый советский лидер М.С. Горбачев кардинально изменил как внутреннюю, так и внешнюю политику, итогом которой и стало завершение эпохи идеологического и геополитичесого противостояния Востока и Запада.
Ключевые слова: идеология, геополитика, холодная война, социализм, капитализм, Запад, Восток, СССР, США, конвергенция, Берлинская стена, диалог общественности Восток-Запад, СБСЕ-ОБСЕ.
Борко Юрий Антонович, доктор экономических наук, профессор, первый президент российской Ассоциации европейских исследований (1992-2010), руководитель Центра документации ЕС Института Европы РАН, 125009, Россия, г. Москва, ул. Моховая, д. 11, yborko@mail.ru.
THE COLLAPSE OF THE BERLIN WALL — THE BEGINNING OR THE END OF THE IDEOLOGICAL AND GEOPOLITICAL STRUGGLE BETWEEN WEST AND EAST?
Yu.A. Borko
Abstract. The collapse of the Berlin Wall in November 1989 was a symbol of the transition from the Cold War between East and West to the era of dialogue, cooperation and competition in the peaceful coexistence of two alternative social systems: capitalist and socialist. The symbol is yes. But the real transition from one era to another was not and could not have been a momentary event. It was a long process that went through several stages. It was initiated by prominent Western researchers who in the second half of the 1960s put forward the concept of convergence between the two social systems, and the Soviet academician A.D. Sakharov, who in 1968 published an article in the West entitled "Reflections on progress, peaceful coexistence and intellectual freedom". The second stage was the "détente" in the early 1970s, culminating in the signing of the Final Act of the Helsinki Conference on Security and Cooperation in Europe. The third stage turned out to be a reverse one - the discharge was replaced by a new aggravation of the Cold War, and the role of the initiator was played by the Soviet Union, which in the late 1970s installed dozens of missiles with nuclear warheads aimed at European countries that are members of NATO, and in 1979 invaded Afghanistan. Moscow was once again the initiator of the fourth stage in the evolution of East-West relations, which began in 1985/86 and this time was extremely positive. The new Soviet leader Mikhail Gorbachev radically changed both domestic and foreign policy, which resulted at the end of the era of ideological and geopolitical confrontation between East and West.
Keywords: ideology, geopolitics, cold war, socialism, capitalism, West, East, USSR, USA, convergence, Berlin Wall, East-West public dialogue, CSCE-OSCE.
Borko Yuri A., Doctor of Science (Economy), Professor, the First President of Russian Association of European Research (1992-2010), Director of the Center for Documentation of the EU Institute of Europe RAS, 11, Mokhovaya St., Moscow, 125009, Russia, yborko@mail.ru.
Я решительно не согласен с Майклом Хоганом в том, что крушение Берлинской стены в конце 1989 г. стало началом крушения эпохи идеологической и геополитической борьбы между Советским Союзом и США, Россией и Западом. Символом начала новой эпохи - да. Потому что событие, случившееся 9 ноября 1989 г. в Берлине, было уникальным. Открылись Бранденбургские ворота, 28 лет рязделяв-шие две части города. Сотни тысяч западных и восточных берлинцев смешались в единую толпу, обнимались, целовались, смеялись и плакали. Все последующие дни и недели картина этого братания снова и снова воспроизводилась на теле- и киноэкранах, ее наблюдали сотни миллионов людей, и ее смысл был им понятен: вот он - конец противостояния двух ядерных «сверхдержав» и холодной войны.
Но утверждать, что это событие было началом конца эпохи идеологической и геополитической борьбы между Западом и Востоком, равносильно утверждению, что сначала разрушили Берлинскую стену, а потом те, кто это сделал, стали обсуждать, зачем они это сделали. Нонсенс! Путь к смягчению, а затем и преодолению идеологического и геополитического противостояния Востока и Запада начался на рубеже 1960-х-1970-х гг. На международно-политическом уровне первым важнейшим событием на этом пути было Общеевропейское совещание по безопасности и сотрудничеству, состоявшееся 1 августа 1975 г. в столице Финляндии и завершившееся подписанием Хельсинкского акта [Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе]. Его участники договорились о правилах игры, основанных на сбалансир-ванных взаимных компромиссах. И хотя первый "detente" вскоре сменился новым обострением холодной войны, от Хельсинкского акта никто не отказался. Новая тенденция в области идеологических ристалищ обозначилась и на общественно-научном уровне. В 1960-х-1970-х гг. на Западе было опубликовано несколько фундаментальных работ, авторы которых рассматривали процессы мирового развития в послевоенные десятилетия как постепенную конвергенцию двух общественных систем - капиталистической и социалистической. В числе авторов - крупнейшие экономисты и политологи, такие как Джон Гэлбрейт [Гэлбрейт, 2004], Ян Тинберген [Тинберген, 1980], Франсуа Перру и другие не менее маститые западные ученые. Советское обществоведение с его маркистско-ленинской теорией общего кризиса капитализма объявило концепцию конвергенции антинаучной. Тем более неожиданной и изумившей весь мир была статья «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», опубликованная в июле 1968 г. сначала в вечерней голландской газете, а затем, 22-го, в газете «The New York Times» [Сахаров, 1996; New York Times]. Изумила по той причине, что принадлежала академику А.Д. Сахарову. Советский ученый, причем один из главных творцов водородной бомбы, выступал как единомышленник западных ученых. Статью перепечатали дясятки газет и журналов во множестве стран, на всех континентах. По данным Международной книжной ассоциации, их общий тираж в 1968-1969 гг. составил 18 млн экземпляров, на третьем месте после Мао Цзэдуна и Ленина, впереди Ж. Сименона и Агаты Кристи. Для западной общественности, готовой к конструктивному диалогу, это был важный сигнал: за монолитным фасадом советской политической системы есть немало людей с иным менталитетом - инакомыслящие.
Решающий прорыв к завершению эпохи идеологического и геополитического противостояния Запада и Востока произошел во второй половине 1980-х гг. Вызван он был фактором фундаментального значения - полностью исчерпала свой потенциал модель социализма, созданная в Советском Союзе и навязанная всему социалистическому содружеству, особенно странам Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). Новый лидер КПСС М.С. Горбачев провозгласил в 1986 г. курс на Перестройку политической и экономической системы в стране и новую внешнюю политику. Более того, вскоре он провозгласил в стране Гласность, отменив цензуру и монополию марксистско-ленинской идеологии. В 1987 г. М.С. Горбачев выдвинул идею строительства «Общего европейского дома», а 7 декабря 1988 г., выступая на Генеральной Ассамблее ООН, изложил концепцию взаимоотношений между государствами с различными общественными системами и политическими режимами, которая будет положена в основу внешней политики СССР. «Свобода выбора, - заявил он, - всеобщий принцип, и он не должен знать исключений. К выводу о непреложности этого принципа мы пришли не просто из добрых побуждений. К нему нас привел и беспристрастный анализ объективных процессов нашего времени. Все более ощутимым их признаком становится растущая многовариантность общественного развития разных стран. Это касается и капиталистической, и социалистической систем. Об этом же говорит и разнообразие общественно-политических структур, выросших в последние десятилетия из национально-освободительных движений. А этот объективный факт предполагает уважение к взглядам и позициям других, терпимость, готовность воспринимать иное не обязательно как плохое или враждебное, способность учиться жить бок о бок, оставаясь разными и не во всем согласными друг с другом» [Выступление М.С. Горбачева в ООН].
По сути, Михаил Сергеевич противопоставил этот принцип императивам идеологической борьбы и геополитики. Несколько раньше, в 25 июня, в Люксембурге была подписана Декларация об установлении официальных отношений между СЭВ и ЕЭС [Документы, касающиеся взаимоотношений..., 1994, с. 9-10], советское посольство в Бельгии уведомило Комиссию Европейских сообществ о намерении Правительства СССР установить официальные отношения с сообществами [Документы, касающиеся взаимоотношений., 1994, с. 11]. В 1989 г. СССР и три сообщества заключили Соглашееине о торговле, коммерческом и экономическом сотрудничестве [Документы, касающиеся взаимоотношений., 1994, с. 12-31].
Такого же рода процессы развивались в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). В 1989 г. в них произошли демократические революции, в Венгрии и Польше -еще до падения Берлинский стены, в ГДР! Чехословакии, Болгарии и Румынии - в ноябре-декабре: во всех государствах, кроме Румынии, мирным путем, а в ней - после продолжавшихся в течение суток боев в Бухаресте. Все эти государства встали на путь восстановления рыночной экономики и построения политической демократии по западноевропейским образцам, с перспективой вступления в Европейское сообщество.
В целом, как явствует из предельно краткого обзора событий и перемен, происходивших в СССР и странах ЦВЕ, завершающий период эпохи идеологической и
геополитической борьбы между Западом и Востоком приходится на 1986-1989 гг. В этот период в недрах общества формируется оппозиция, которая переосмысливает уходящую эпоху, отвергает идеологию и политику конфронтации с Западом, меняя ее на идеологию и политику сотрудничества с ним. Во всех этих странах вместо старых партийно-государственных элит возникают новые элиты, готовые к практическому решению задач новой внутренней и внешней политики.
Одновременно, в неразрывой связи с этими процессами стремительно развиваются контакты между теми общественными кругами на Западе и Востоке, которые на практике стали осуществлять идею преодоления идеологической и геополитической конфронтации. К сожалению, нет ни обобщенных данных о динамике и масштабах таких контактов, ни аналитических работ на эту тему. Несомненно одно: такие контакты возросли своим числом в десятки раз и стали повседневностью.
О том, как конкретно развивался этот процесс, мне хорошо известно, поскольку я активно участвовал в развитии контактов и установлении постоянных научных связей между советскими и западными учеными-обществоведами.
В декабре 1987 г. мне довелось принять участие в первом Форуме общественности Востока и Запада, состоявшемся в Гентском университете (Бельгия). Более того, мне неожиданно пришлось сыграть посредническую роль в его организации. Началось все с того, что в январе 1987 г. я прибыл по приглашению в целях научного сотрудничества во фламандский Свободный университет Брюсселя (ФСУБ) и на второй день познакомился с преподававшем в нем профессором Марком Мареско. Основным местом его работы был Гентский университет, где он, блестящий специалист по международному и европейскому праву, возглавлял Европейский институт. Мы рассказали друг другу, чем мы занимаемся, и он пригласил меня провести вечер в ресторане. Там профессор поведал мне о письме, которое он отправил советскому послу в Бельгии Ф.П. Богданову. В письме был изложен проект первого форума общественности Востока и Запада, который он предлагал провести в Генте. В письме подчеркивалось, что организаторы форума считают особенно важным участие в нем советской делегации. Идет уже третья неделя, пожаловался Марк, а от посла нет ответа.
На следующее утро я позвонил в наше посольство, рассказал о разговоре и спросил, не может ли меня принять Феликс Петрович Богданов. После короткой паузы мне ответили, что посол ждет меня. Я тотчас же приехал и рассказал о профессиональной деятельности Мареско, в том числе о том, что он является экспертом Комиссии ЕЭС по вопросам международного и европейского права и что он произвел на меня хорошее впечатление. Посол задумчиво произнес: мы согласимся, а форум по каким-то причинам не состоится. Это будет их вина, ответил я, и наши дипломаты, наши журналисты используют это по максимуму. Ладно, заключил посол, завтра пошлю письмо профессора Мареско в Москву и сообщу ему об этом. Вернувшись в Москву, я повторил свой рассказ заместителю председателя Госкомитета СССР по внешнеэкономическим связям Ивану Дмитриевичу Иванову,
с которым в 1960-е гг. мы работали в редакции журнала «МЭиМО» и были в дружеских отношениях. На этом я счел свою миссию законченной. Летом я получил от Марка письмо, он сообщал, что подготовка форума идет полным ходом, а затем прислал мне персональное приглашение участвовать в нем. Гентский коллоквиум под названием «Политические и правовые рамки торговых отношений между Европейским Сообществом и Восточной Европой» был очень интересным и успешным, и я не раз вспоминал о нем.
Я очень хорошо помню самое начало форума. В каком-то смысле это была встреча инопланетян, которые рассматривали друг друга со смешанными чувствами, прежде всего с любопытством, которому сопутствовали недоверие и отчужденность у одних, доброжелательность и даже эйфория - у других. Но, в общем, за два дня, отведенных на встречу, климат быстро потеплел. Участники форума общались на кофе-брейках и особенно на ланчах и ужинах, чему помогли его организаторы, расставившие на столах таблички с именами таким образом, чтобы все сидели вперемежку. Вторая половина первого дня была отведена для докладов участников, представлявших социалистические страны Восточной Европы. Мне больше всего понравились выступления двух венгров - блестящего специалиста в области европейского и международного права Ференца Мадла и экономиста Петера Балаша. Потом я неоднократно встречался с ними на конференциях в Брюсселе, Будапеште, Санкт-Петербурге и где-то еще, и у нас установились дружеские отношения. Тягостное впечатление оставил доклад представителя ГДР; превозносившего успехи социалистической экономики и социалистической демократии в своей стране и всем содружестве стран - членов Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Все его выступление сопровождал шумок тихо общавшейся аудитории. О чем-то оживленно разговаривали и три человека, сидевших в президиуме: проф. Мареско, член Комиссии Европейских сообществ Вилли де Клерк, ответственый за внешние связи ЕЭС, и Умберто Аньелли, младший из двух братьев Аньелли, итальянских магнатов, владельцев империи «Фиат», принявших участие в финансировании Гентского форума.
Последним выступал И.Д. Иванов. В программе форума был указан его статус, и его выступления ждали с особым интересом. Когда он встал и вышел немного вперед, шумок стих, а после двух-трех его фраз в зале наступила абсолютная тишина. Замерли и те, кто сидел в президиуме. Иван Дмитриевич откровенно и жестко обрисовал плачевное состояние советской экономики и закончил доклад двумя тезисами: наша экономика нуждается в глубокой реформе, и одним из важных условий ее успеха является развитие экономического сотрудничества с западными промышленно развитыми странами. Такого выступления советского представителя, фактически в ранге министра, не мог ожидать никто, и аудитория разразилась аплодисментами. Второй день прошел в дружественной атмосфере и завершился вечером роскошным прощальным банкетом. И.Д. Иванов и Вилли де Клерк появились только на банкете. Весь день они и входивший в советскую делегацию секретарь СЭВ В. Сычев разрабатывали проект Меморандума о взаимном признании и установлении официальных отношений СЭВ-ЕЭС и СССР-ЕЭС. Несколько месяцев
ушло на согласование текста между всеми государствами - членами ЕЭС и между участниками СЭВ. Как уже было сказано, Меморандум был подписан в июне 1988 г.
По-своему примечательной была и упомянутая выше научная стажировка в январе 1987 г. во ФСУБ. Прибыл я по приглашению заведующего кафедрой международного права юридического факультета проф. Барта де Схютера. Пришел к нему на следующее утро после приезда, а дальше произошла занимательная история, которая началась для меня ушатом холодной воды, а закончилась братанием. Профессор спросил, каковы мои намерения. Я ответил, что хотел бы не только поработать в библиотеке, но и встретиться с руководителем отдела внешней торговли Комиссии Европейских сообществ. В ответ я услышал, что устроить посещение Комиссии очень трудно, на это уйдет пара недель, а пока со мной хотят встретиться несколько профессоров. Научную литературу я могу заказать, мне принесут ее в отведенный мне кабинет, а помогать мне будет молодой ассистент Тони Йорис. Первая встреча с одним из профессоров состоялась в тот же день, а следующие два дня я встречался с ними - утром и после ланча.
К концу третьего дня я сообразил, что меня элементарно экзаменуют, и это меня взбесило. Отправляясь следующим утром на кафедру, я собирался устроить скандал, но в коридоре меня встретил Тони и сообщил, что «шеф» с нетерпением ждет меня. Встретил он меня разве что не с объятьями и повторил вопрос, заданный при первой встрече. Я проглотил приготовленный «спич» и напомнил о моем желании посетить Комиссию. «Нет ничего легче, - ответил профессор, - Тони всех там знает и устроит Вам приглашение в ближайшие дни, а у меня большая просьба: не согласитесь ли Вы прочесть лекцию в моем семинаре о том, что происходит в вашей стране, о Михаиле Горбачеве, его внутренней и внешней политике?» Я согласился. Через пару дней состоялась моя первая лекция в западной молодежной аудитории, и прошла она вполне благополучно. О дальнейшем не рассказываю. Дни были насыщенными и пролетели быстро. На прощание сотрудники кафедры устроили роскошный ужин. «Барт, - спросил я, - зачем Вы устроили мне экзамен? Я догадался на третий день и был взбешен». - «Юрий, - ответил он. - Вы были первым советским человеком, появившимся на нашей кафедре. Мы были так напичканы рассказами о русских шпионах, что решили проверить, кто Вы на самом деле. Наши профессора не ожидали увидеть советского ученого с такими знаниями о европейской интеграции и такой свободой суждений о том, что происходит в вашей стране».
Переходя от частного к общему: Гентский форум был одним из свидетельств коренного перелома в сфере научных связей между советскими и западными учеными-обществоведами. Нас стали постоянно приглашать на научные форумы, организуемые западными университетами и исследовательскими центрами, а также государственными ведомствами и фондами, содействующими развитию международных научных связей. Приглашали также в качестве у/5/Шд-профессоров и для участия в совместных научных проектах. Что касается советской стороны, то главной переменой стало позитивное отношение государства к контактам наших
ученых с западными коллегами. Мы, ученые, почувствовали это по тому, как нас теперь принимали в Отделе внешних сношений Президиума АН СССР. Встречали приветливо, процесс принятия решения - разрешить или отказать - был значительно упрощен и по времени сокращен в разы.
Одной из перспективных форм развития международных научных связей стало подписание соглашений между АН СССР или входящими в нее институтами с западными научными организациями, ведомствами, университетами и исследовательскими центрами. По этому пути пошел и ИНИОН, в котором я тогда работал. В 1987 г. ИНИОН заключил соглашение о развитии научных связей со Свободным университетом Западного Берлина (СУЗБ). Соглашение в высшей степени примечательное. Дело в том, что ни официальных отношений, ни каких-либо договоренностей об экономическом или каком-либо ином сотрудничестве между СССР и Западным Берлином не существовало. Москва не признавала Западный Берлин как единое целое; признавали только три зоны, в которых расположены воинские контингенты США, Великобритании и Франции, и ничего более. Но двухмиллионный Западный Берлин существовал; его безопасность гарантировали три государства -члена НАТО, его жизнеобеспечение - Западная Германия. Город стал частью ее экономического, социального и правового пространства. В частности, это относилось и к пересечению его границ. Визы на выезд его жителей за рубеж и визиты иностранцев в город оформлялись в западногерманских консульствах. И поскольку для советского руководства этот порядок был неприемлем, нашим гражданам после сооружения в 1962 г. берлинской стены путь в западную часть города был закрыт нашими же властями. Но в изменившихся международных отношениях ИНИОН сумел пробить брешь и подписать соглашение о сотрудничестве с СУБЗ. В решающей степени это была заслуга директора, академика В.А. Виноградова, который пользовался доверием и поддержкой не только в Президиуме АН СССР, но и в партийных «верхах».
В общем, осенью 1987 г. в ИНИОН прибыла на стажировку группа студентов СУЗБ, которую возглавляли два профессора - Аннелоре Хорн (Annelore Horn) и Михал Рейман (Michal Reiman). В один из дней я стоял в гардеробе главного здания ИНИОН, чтобы получить плащ и отправиться домой. В этот момент в здание ввалилась группа девушек и юношей, говорящих по-немецки, я обернулся посмотреть на них и замер - на меня смотрел мой друг со студенческих лет на истфаке МГУ Миша Рейман. Смотрел, улыбался, и я с воплем «Миша!!!» ринулся к нему. Его биография заслуживает того, чтобы рассказать о ней. Михал Рейман, чех, сын одного из основателей чехословацкой компартии, женившегося на русской женщине. Миша родился в 1929 г. в Москве, детство и отрочество проходило то в Праге, то в нашей стране; школу и Истфак окончил в Москве, уехал в Прагу и работал в Институте истории, специализируясь на изучении истории Чехословакии и России/СССР в XX в.
Во второй половине 1960-х гг. Михал примкнул к команде реформаторов во главе с Александром Дубчеком, решивших построить в стране «социализм с человеческим лицом»; после вторжения советских войск в Чехословакию был исключен из
компартии, изгнан с работы, а затем из страны и лишен чехословацкого гражданства; был приглашен работать в университет Западного Берлина, где совмещал научную деятельность и преподавание. Получил гражданство ФРГ. После августа 1968 г. он был внесен нашими «органами» в список лиц, которым запрещен въезд в СССР. Московские друзья Михала несколько раз посылали ему приглашения на организуемые у нас научные мероприятия, но советское консульство в ФРГ неизменно отказывало ему в визе. Михал опасался, что так может случиться и на сей раз, но мир воистину перевернулся, и мы, сидя вечером у меня дома, вспоминали былое, осмысливали настоящее и размышляли о будущем.
В начале 1988 г. я получил приглашение СУЗБ провести там месяц - выступить с лекциями перед преподавателями и студентами, ознакомиться с научными фондами его библиотеки и поработать над своим исследовательским проектом. Получив приглашение, я заявился в Отдел внешних сношений Президиума Академии и спросил, где смогу получить визу. «Как где? - ответили мне. - В консульстве ФРГ». -«Да ведь раньше нельзя было». - «Мало ли что раньше было, - пожал плечами мой собеседник, - раньше и приглашение Вам не прислали бы». В Западный Берлин я прилетел в начале лета 1988 г. Не помню, каковы были мои планы, но точно могу сказать, что жизнь перечеркнула их с самого начала. Мой приезд вызвал в городе - без преувеличения - ажиотаж. Я был первым советским человеком, приехавшим в Западный Берлин по приглашению и в целях сотрудничества за все время его существования в качестве автономной территориально-административной структуры, то есть с конца 1940-х гг. Приглашения выступить посыпались в первые же дни - западноберлинский парламент, политические партии, вместе и порознь, объединение предпринимателей Западного Берлина, научные круги, студенты и молодежные организации. На всех встречах доминировали три темы: «Что происходит в Советском Союзе?», «Что происходит в сфере сотрудничества и безопасности в Европе и как связаны происходящие здесь процессы с тенденциями в мировой экономике и политике?», «Каковы перспективы воссоединения Германии?».
Не помню, что и где я говорил 30 лет назад. Везде подчеркивал, что представляю только самого себя - как независимого эксперта и советского гражданина. Везде объяснял, что являюсь членом КПСС, но в партии сегодня несколько течений, и я принадлежу к тому, которое выступает за ее преобразование в партию социал-демократического образца. Везде говорил о том, что поддерживаю курс М. Горбачева на Перестройку, но критически отношусь к некоторым его акциям во внутренней политике. Везде выступал в поддержку идеи «Общего европейского дома» и сближение с Европейским сообществом. Воспринимали меня по-разному. Большинство - позитивно. Думаю, не только потому, что не могли не одобрять того, что я говорю, но и благодаря моей манере разговаривать с аудиторией - не претенциозной и не императивной.
Однако на первом же выступлении у меня появился и оппонент. Такое уже случалось в предыдущих поездках в страны Западной Европы, но на этот раз оппонент был искушенный - сотрудник Института истории СУБЗ проф. Хельмут Вагнер. Работающий в этом же институте М. Рейман сказал мне потом, что его коллега является членом
Христианско-демократического союза (ХДС), входит в его самое консервативное крыло, крайний антикоммунист и антисоветчик, не чуждый русофобии. Профессор то и дело задавал мне вопросы, пытался обнаружить противоречия в моих взглядах и скрытый прокоммунистический подтекст. Он появился и на втором, третьем, может, и четвертом моем выступлении. Это была очень интересная баталия: Х. Вагнер непрерывно нападал, я был предельно терпелив и постоянен в моих контраргументах. Постепенно он стих. Скорее всего, понял, что никакого подтекста нет и он встретился с новым для него типом советского человека, разделяющего европейские ценности - демократию, правовое и социальное государство, права личности.
Очень вероятно, что в эволюции наших отношений, пусть и с опозданием, важную роль сыграл эпизод, случившийся на моем выступлении перед западноберлинскими учеными. Когда я напомнил им о выдвинутой М.С. Горбачевым концепции «Общего европейского дома», один из сидевших в зале ученых задал мне вопрос, возможен ли общий европейский дом, если в его середине находится разделенная Германия, и советский лидер Михаил Горбачев заявляет, что она объединится через 50 или даже 100 лет1. Зал замер. Я понял, что если отвечу какими-то уклончивыми фразами, то обесценю все, что сказал о себе раньше. Эта мысль родилась мгновенно. Зал ждал, и я ответил, что две Германии объединятся гораздо скорее. Замолчал. И после паузы медленно произнес: «Судя по тому как стремительно развиваются события и меняется обстановка в Европе, объединение двух германских государств может произойти в самом скором времени». Это мое личное мнение, закончил я, и добавить мне к этому нечего.
В октябре 1990 г., уже после того как Германия воссоединилась, я вновь приехал в Берлин. Через пару дней мне позвонил Хельмут Вагнер и сказал, что меня очень хочет видеть Эрнст Нольте. Хельмут подъехал к моему отелю, и мы отправились к Нольте. «Скажите, - спросил он, - когда Вы так смело предсказали скорое объединение Германии, Вам что-нибудь было известно о переговорах Михаила Горбачева с Хельмутом Колем?» Кажется, я несколько разочаровал немецкого историка, сказав, что ничего об этом не знал. А что касается наших отношений Хельмутом Вагнером, незадолго до моего возвращения в Москву он пригласил меня в ресторан, мы хорошо посидели в смысле «выпить и закусить» и душевно поговорили. Мы расстались в дружеских отношениях и потом многие годы сотрудничали и общались в обеих столицах - Берлине и Москве.
Итог в эволюции отношений между двумя альтернативными общественными системами, в том числе в сфере идеологической и геополитической борьбы, подвело эпохальное событие - Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшееся на высшем уровне в столице Франции 19-21 ноября 1990 г. Парижский саммит СБСЕ стал поворотным пунктом в истории этой организации - от холодной войны к сотрудничеству между Востоком и Западом. В нем приняли участие главы
1 Это был известный немецкий историк, философ, автор многих работ о германском фашизме Эрнст Нольте (1923-2016).
государств и правительств 31 европейского государства, США, Канады и Ватикана. СБСЕ было переформатировано в Организацию безопасности и сотрудничества в Европе (ОБСЕ), были созданы его постоянные структуры и определена периодичность саммитов и встреч на уровне министров иностранных дел [Парижский саммит].
Главным итогом Парижского саммита стало принятие Хартии для новой Европы. Она начиналась словами: «Мы, Главы государств и правительств государств -участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, собрались в Париже в период глубоких перемен и исторических ожиданий. Эра конфронтации и раскола Европы закончилась. Мы заявляем, что отныне наши отношения будут основываться на взаимном уважении и сотрудничестве. Европа освобождается от наследия прошлого. Храбрость мужчин и женщин, сила воли народов и мощь идей хельсинкского Заключительного акта открыли новую эпоху демократии, мира и единства в Европе. Наше время - это время осуществления тех надежд и ожиданий, которые жили в сердцах наших народов на протяжении десятилетий: твердая приверженность демократии, основанной на правах человека и основных свободах; процветание через экономическую свободу и социальную справедливость и равная безопасность для всех наших стран» [Парижская хартия].
В 2020 г. этому замечательному документу исполнится 30 лет. Ситуация в мире, к сожалению, далека от высказанных в нем оценок и ожиданий. Человечество по-прежнему движется то ли по замкнутому кругу, то ли по спирали, и нам остается надеяться, что оно в очередной раз справится с теми проблемами и угрозами, которые само себе создает.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Выступление М.С. Горбачева в ООН. URL: https://ed-glezin.livejournal.com/877509. htm.l (дата обращения - 7 июня 2019 г.).
ГэлбрейтДж.К. Новое индустриальное общество. М.: АСТ, 2004. 602 с. Документы, касающиеся взаимоотношений между Европейским союзом и Россией. М.: Междунар. изд. группа «Право», 1994. 270 с.
Парижский саммит СБСЕ-1990 г. URL: https://www.osce.org/event/summit_1990 (дата обращения - 8 июня 2019 г.).
Сахаров А.Д. Воспоминания. URL: https://www.sakharov-center.ru/asfcd/ auth/?t=page&num=3919 (дата обращения - 7 июня 2019 г.). Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Заключительный акт. URL: https://www.osce.org/ru/ministerial-councils/39505?download=true (дата обращения -8 июня 2019 г.).
Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. М.: Прогресс, 1980. 416 с. New York Times. 22 July 1968.
REFERENCES
Vystuplenie M.S. Gorbacheva v OON [Gorbachev at the UN]. Available at: https://ed-glezin. livejournal.com/877509.htm.l (accessed 7 June 2019).
Galbraith John K. Novoe industrial'noe obshchestvo [The New Industrial State]. Moscow: AST Publ., 2004. 602 p. (in Russian).
Dokumenty, kasayushchiesya vzaimootnoshenii mezhdu Evropeiskim soyuzom i Rossiei [Documents relating to the relationship between the European Union and Russia]. Moscow: "Pravo" Publ., 1994. 270 p. (in Russian).
Parizhskii sammit SBSE-1990 g [CSCE Paris Summit-1990], Available at: https://www. osce.org/event/summit_1990 (accessed 8 June 2019).
Sakharov A.D. Vospominaniya [Memories]. Available at: https://www.sakharov-center.ru/ asfcd/auth/?t=page&num=3919 (accessed 7 June 2019).
Soveshchanie po bezopasnosti i sotrudnichestvu v Evrope. Zaklyuchitel'nyi akt [Conference
on Security and Cooperation in Europe. The final act]. Available at: https://www.osce.org/
ru/ministerial-councils/39505?download=true (accessed 8 June 2019).
Tinbergen Jan. Peresmotr mezhdunarodnogo poryadka [Reshaping the international order].
Moscow: "Progress" Publ., 1980. 416 p. (in Russian).
New York Times. 22 July 1968.