CC BY
318
УДК 8-1
С.Н. МОРОЗОВА, И.П. ЩЕБЛЫКИН КРИТИКИ И ПИСАТЕЛИ О ТВОРЧЕСТВЕ Я. ПОЛОНСКОГО
Ключевые слова: поэзия Я. Полонского, отечественная критика, критические отзывы, символизм, преемственность, литературное направление, литературная борьба, поэтические схождения, предназначение поэзии, призвание поэта, декадентство, стиль поэта, общественная поэзия.
Статья посвящена актуальным вопросам анализа поэтического наследия Я. Полонского. Рассмотрены и сопоставлены мнения различных критиков и писателей об отдельных произведениях и творчестве поэта в целом. Представлены спорные вопросы, касающиеся принадлежности Я. Полонского к определенному литературному направлению.
S.N. MOROZOVA, I.P. SCHEBLYKIN CRITICS AND WRITERS ABOUT J. POLONSKY'S CREATIVITY
Key words: J. Polonsky's poetry, domestic criticism, critical responses, symbolism, continuity, a literary direction, literary struggle, poetic convergences, applicability of poetry, a calling of the poet, decadence, style of the poet, public poetry.
The article is devoted to pressing questions of the analysis of a poetic heritage of J. Polonsky. Opinions of various critics and writers on separate products and about creativity of the poet as a whole are considered and compared. In the article the questions at issue concerning a belonging of J. Polonsky to a certain literary direction also are submitted.
В конце XIX в. было сказано, что загадочная поэзия Полонского до сих пор не нашла себе полного истолкования в отечественной критике. Однако в наше время мы также не можем с уверенностью сказать, что творчество поэта полностью изучено и оценено. Наше представление о Полонском зачастую сводится к группе так называемых «второстепенных поэтов», состоящей наряду с Полонским из А.Н. Майкова, А.К. Толстого и других поэтов, не востребованных в нашей литературе. У Блока в «Записных книжках» есть высказывание, которое во многом определяет отношение к Полонскому его преемников: «Публика любит большие масштабы: Полонский уже второстепенность!» [1, с. 55]. Если Блоку казалось это абсурдным, то почему мы до сих пор говорим о второстепенности Полонского? Лирика поэта самобытна и оригинальна, и в его стихотворениях есть черта, которую Л. Толстой называл «свойством великих поэтов». Эта особенность - «лирическая дерзость», которую применительно к поэзии Полонского мы понимаем как создание своего собственного поэтического мира, во многом разрушающего традиционные представления литературы о содержании и задачах поэзии в целом. Но можно с уверенностью сказать, что во многих своих стихотворениях, которые по праву можно назвать лучшими, Полонский равен своим великим современникам.
Страхов назвал Полонского «самым трудным из наших поэтов». Трудность понимания Полонского проистекает не из-за необычности и неоднозначности толкования его произведений, а скорее из-за недостаточно полной разгаданности и оценки творчества поэта.
Неоднозначность критических отзывов о Полонском обусловлена сложностью определения, к какой общественной и литературной эпохе он принадлежит. Полонский был прежде всего романтиком, «либералом-идеалистом», человеком гуманистического склада. В поэзии Полонского также есть черты, которые сближают его с одним из литературных направлений начала XX в. - символизмом. В частности, современники указывали на «наводящую оторопь таинственность», «загадочность» и недосказанность лирики поэта. Многие современники были склонны истолковывать Полонского символически. Так, Л. Оболенский о
стихотворении «Для кого развилась?» писал: «Это не только женская русская душа, это... вообще душа целой Руси, с ее исканиями правды, с ее тоской по неведомому» [4]. Для В. Соловьева, а потом для Блока сказочная «Царь-девица» Полонского стала символом, «женственной Тенью Божества» [9, с. 157].
Очень часто в стиле Полонского проступают черты поэзии предшественников и потомков (Лермонтова и Блока):
... Я совью ему невесту
Бледную, как снег. Грудь и плечи облеку я Тканью легкой, как туман, И невесты, чуть дохну я, Всколыхнется стан, -Вспыхнут искристым мерцаньем Влажно темные глаза.
И - лобзанье за лобзаньем.
Скатится слеза!.. Ледяное сердце будет К сердцу пламенному льнуть. Позабывшись, он забудет Заметенный путь.
«Зимняя невеста» (1870) Преемственность во многом объясняется тем, что первые стихотворные опыты Полонского были одобрены Жуковским, а его поздние стихи были живым литературным фактом, оказавшим влияние на его собственное творчество (в 1901 г. Блок называет Полонского «избранником», «великим учителем», в 1907 г. - среди «основных литературных влияний»).
Здесь же можно отметить и тот факт, что все события общественной и литературной жизни, свидетелем и участником которых был Полонский, прошли через его сердце. Л.И. Поливанов (в связи с присуждением Полонскому пушкинской премии) видел оригинальность творчества поэта в следующем: «Читая произведения Полонского, чувствуешь себя во всевозможных сферах русской жизни, которая ему близка, которую он не только внимательно наблюдает, но в которой он сам - непрестанный участник». Но внутреннее сопереживание всем событиям окружающего мира зачастую приводит к недостаткам поэтической манеры. Здесь можно назвать и небрежность «журналистского» слога, и вялую рассудочную риторику. Но в то же время мгновенный отклик души на все волнующие ее события придает поэзии Полонского глубокую «человечность», обнаруживает невозможность пройти мимо любого унижения человеческой личности без искреннего взволнованного движения души, направленного на устранение несправедливости, и именно в этом и проявляется привлекательность многих стихотворений Полонского.
Некрасов, отношения с которым у Полонского складывались непросто, говорил о произведениях поэта: «Почти каждое его позднейшее стихотворение лучше предыдущего ... кроме достоинства литературного, постоянно запечатлены колоритом симпатичной и благородной личности» [3, с. 251]. Столь благосклонный отзыв ни в коей мере не означал близкой расположенности обоих поэтов. Полонский много печатался в «Современнике», но обновленные «Отечественные записки» порой отклоняли предложенные им произведения; в личных отношениях двух поэтов были и сближения, и разрывы. Разногласия в основном были связаны с резкой литературной борьбой, устраниться от которой не могли ни Полонский, ни Некрасов. Тем не менее в творчестве поэтов
можно наблюдать интересные художественные, поэтические схождения, причем как тематические: тема «дороги» и «ямщика» («Дорога» Полонского и «В дороге» Некрасова); жизнь горожанина, петербуржца (у Полонского - «Простая быль» и «Вор», «На улице» - у Некрасова); изображение драматических перипетий любви (у Полонского - «Письмо», «Воспоминание», «В глуши», у Некрасова - «панаевский цикл», «Свадьба»), так и ритмические, жанровые, лирические. Так, в образе музы и Полонский, и Некрасов подчеркивают «нервический плач» (вспомним «вечно плачущую» музу Некрасова), тем самым противопоставляя этот образ традиционному.
Свое понимание предназначения поэзии Полонский выражает стихотворениями «Поэту-гражданину» (1864) и «Блажен озлобленный поэт.» (1872), во многом вступающими в противоречие с некрасовским представлением о призвании поэта. Но эти разногласия не помешали Полонскому напечатать в тяжелую для Некрасова пору стихотворение «О Н.А. Некрасове» (первоначальное заглавие «О нем», 1871), в котором автор противостоит «толпе» и «молве», клевещущей на поэта. После смерти Некрасова в журнале «Пчела» был помещен снимок с фотографии Некрасова с четверостишием Полонского: Поэт и гражданин, он призван был учить, В лохмотьях нищеты живую душу видеть, Самоотверженно страдающих любить И равнодушных ненавидеть. (1878)
Полонский был в дружеских отношениях со многими крупнейшими поэтами и прозаиками своего времени: Ф.И. Тютчевым, А.А. Фетом, Ф.М. Достоевским, Л.Н. Толстым, И.С. Тургеневым. В конце века он, «последний яркий представитель века» (А. Блок), как бы отвечает перед новым поколением за всю русскую классическую поэзию.
Полонский был одним из немногих «больших» поэтов XIX в., кто встретил новые веяния в искусстве, поэзию декадентов, с которыми он печатался в одних журналах, но резко отрицательно относился к их творчеству. Свое отношение к декадентскому направлению Полонский выразил в стихотворении «Декадент». Однако здесь нелишне будет подчеркнуть и то, что в стихотворениях Полонского этого периода заметны настроения и свойства, весьма схожие с декадентскими. Это и усиление фантастического, и повторяющаяся мысль о смерти, и все более сгущающаяся «тайная грусть», присущая всей лирике поэта в целом. Но это внешнее сходство не смягчает и не умаляет существенных внутренних отличий.
Добролюбов очень точно охарактеризовал стиль Полонского: «Он во всем видит какой-то особенный, таинственный смысл» [2, с. 150]. В целом не очень высоко оценивший творчество поэта, Добролюбов особенно выделяет органичность такого видения для лирики Полонского: «... он не придумывал подобий, не холодно навязывал человеческие думы - и тучам, и волнам, и утесам, и насекомым, и деревьям, - нет, для него в самом деле вся природа полна была. таинственной жизни» [2, с. 151]. Анализируя один из отрывков прозы Полонского, Добролюбов указывает на деталь, которая лучше всего передает неповторимое своеобразие стихотворений Полонского: «... каждая вещь была для него (маленького героя рассказа) чем-то одушевленным, требующим от него известной степени сочувствия. Стук вбиваемого гвоздя был для него криком несчастного, которому не хочется лезть в стену.» [2, с. 153].
Именно потому, что вся необычность происходящего таится в обыденном, а не задана изначально в каком-либо нереальном плане, мир стихов поэта представляется таким таинственным.
С 1860 г. Полонский работает в комитете иностранной цензуры. Причем работает не по причине личной склонности к этой работе, а чтобы добыть необходимые средства к существованию. Несмотря на то, что Полонский много пишет и печатается, его материальное положение не улучшается. Это было связано, во-первых, с тем, что платили поэту, по сравнению с другими писателями, меньше, о чем он неоднократно упоминает в своих письмах. А также сказалось влияние и других факторов: неприятие критикой, невнимание широкого читателя и в некоторой степени социальная неустроенность.
П.П. Перцов, близко знакомый с Полонским в 1890-е годы, необоснованно заметит: «Было очень заметно, как тяжело досталась Полонскому середина жизни - весь этот долгий период легкомысленного и обидного «отрицания», которым встретили его антиэстетические 60-е и 70-е годы. Всякое упоминание об этой эпохе воспринималось поэтом болезненно... Он был по-женски впечатлителен и по-женски беззащитен.» [5, с. 112].
Полонский упоминается в статье Д.И. Писарева «Писемский, Тургенев и Гончаров», напечатанной в журнале «Русское слово» (журнал был основан графом Г.А. Кушелевым-Безбородко), в котором некоторое время помощником редактора работал Полонский. Поэта очень скоро выжили из журнала, впоследствии на долгое время ставшего оплотом радикальной журналистики. Статья не посвящена конкретно Полонскому. Писарев лишь вскользь в своей работе о названных в заглавии писателях упоминает поэта, причисляя его к «микроскопическим поэтикам», которые «забудутся так же скоро, как те журнальные книжки, в которых они печатаются». «Им доступны только маленькие треволнения их собственного узенького психического мира». Критик с иронией замечает: «... кому охота вооружаться терпеньем и микроскопом, чтобы через несколько десятков стихотворений следить за тем, каким манером любит свою возлюбленную г. Фет, или г. Мей, или г. Полонский?» [6, с. 133-137].
Поэт не ждал восторженных похвал в адрес своих стихотворений, но столь отрицательный отзыв неприятно поразил его и не лучшим образом сказался на творческой деятельности.
В 1869 г. выходит рецензия М.Е. Салтыкова-Щедрина на двухтомник Полонского 1869 г. Называя Полонского поэтом второстепенным, Щедрин обвиняет его в электизме, определяя его творчество как «бессодержательное сотрясение воздуха» [8, с. 345]. Далее он продолжает в еще более резкой форме: «С именем каждого писателя (или почти каждого) соединяется в глазах публики представление о какой-нибудь физиономии, хорошей или плохой; с именем г. Полонского не сопрягается ничего определенного» [8, с. 345]. Идеи и идеалы автора критик обозначает как «презрение к полезному», «поддержание невежества» в массах и «возведение понятия о «свободе» на степень секрета» -словом, Полонский не более как «пропагандист уличной философии» [8, с. 404405]. А рецензируя сборник Полонского «Снопы», вышедший в 1871 г., Щедрин утверждает: «Неясность миросозерцания есть недостаток настолько важный, что всю творческую деятельность художника сводит к нулю» [8, с. 397].
Однако у Полонского нашлись и защитники, отстаивавшие оригинальность его поэтического таланта. Так, например, Тургенев писал, что в стихах Полонского присутствует «смесь простодушной грации, свободной образности языка, на котором еще лежит отблеск пушкинского изящества, и какой-то иногда неловкой, но всегда любезной честности и правдивости впечатлений» [12, с. 131].
Знакомство Полонского с Тургеневым состоялось в начале 1840-х годов. Их общение продолжилось после возвращения поэта в Петербург и вскоре перешло в дружбу. Добрые и искренние отношения писателей сохранились до последних дней Тургенева, причем Полонский занимал в них место старшего товарища.
Именно Тургенев явился поддержкой и опорой поэту в особо тяжелые периоды жизни, в минуты душевной усталости и неверия в собственное призвание. В знак особого расположения Полонский посвятил Тургеневу несколько стихотворений: «Тур(гене)ву», 1856; «И.С. Тургеневу», 1879; «27 сентября 1883 года».
Страхов также не разделяет щедринских упреков в отношении таланта Полонского. Он не соглашается с утверждением Щедрина об отсутствии у Полонского направления, которое Страхов определяет как «... поклонение всему прекрасному и высокому, служение истине, добру и красоте, любовь к просвещению и свободе, ненависть ко всякому насилию и мраку» [10, с. 138].
На защиту своих стихотворений встает и сам Полонский, публикуя свои сатирические поэмы «Ночь в летнем саду» (1871) и «Собаки» в 1875. Ожидаемого результата они не принесли, и впоследствии Тургенев напишет Полонскому о «Собаках»: «. даже твои «собаки», хотя очень мило подмахивают хвостиками, но не кусаются. А какая уж это собака, коли не кусается? Сатира не твое дело» [11, с. 255].
80-90-е годы XIX в. принесли возрождение поэзии, и Полонский (составлявший вместе с А.А. Фетом и А.Н. Майковым «поэтический триумвират») вновь обращается к темам ранней лирики: детству, отроческой любви; параллельно с ними возникают темы старости и смерти. Последние книги поэта: «На закате» (1881), «Вечерний звон» (1890) - носят итоговый характер и построены не по разделам, как у Фета и Майкова, а по годам, отражая внутреннюю биографию поэта.
В каком-то смысле Полонский был центром, точкой пересечения множества литературных, общественных, личных отношений своего времени. Место это, как можно заметить, проанализировав отзывы критиков и писателей, принадлежит ему не по размаху и мощи поэтического гения, не по резкости и оригинальности общественной позиции, но по особой, одному Полонскому в такой мере свойственной поэтической отзывчивости, живого и как бы неизбежного отклика на все совершающееся вокруг него.
Литература
1. Блок А. Записные книжки 1901-1920 / А. Блок. М.: Худож. лит., 1965. 659 с.
2. Добролюбов Н.А. Литературная критика: в 2 т. / Н.А. Добролюбов; сост., примеч. Н. Соколова. Л.: Худож. лит., 1984. Т. 2. 520 с.
3. Некрасов Н.А. Собрание сочинений: в 8 т. / Н.А. Некрасов; под ред. К.И. Чуковского. М.: Худож. лит., 1967. Т. 7. 488 с.
4. Оболенский Л. Нечто об идеалах, поэзии и Я. Полонском / Л. Оболенский // Русское богатство. 1887. № 4. С. 129.
5. Перцов П.П. Литературные воспоминания. 1890-1902 гг. / П.П. Перцов; предисловие Б.Ф. Поршнева. М.; Л.: Академия, 1933. С. 112.
6. Писарев Д.И. Литературная критика: в 3 т. / Д.И. Писарев; сост., вступ. статья и прим. Ю. Сорокина. Л.: Худож. лит., 1981. Т. 1. 384 с.
7. Полонский Я.П. Стихотворения и поэмы / Я.П. Полонский; ред. и прим. Б.М. Эйхенбаума. М.: Сов. писатель, 1835. 780 с.
8. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: в 20 т. / М.Е. Салтыков-Щедрин; ред. А.С. Бушмин, В.Я. Кирпотин, С.А. Макашин, Е.И. Покусаев, К.И. Тюнькин. М.: Худож. лит, 1970. Т. 9. 648 с.
9. Соловьев В.С. Литературная критика / В.С. Соловьев; сост. и коммент. Н.И. Цимбаева, вступ. ст. В.И. Фатющенко. М.: Современник, 1990. 422 с.
10. Страхов Н.Н. Заметки о Пушкине и других поэтах / Н.Н. Страхов. Киев: Типография И.И. Чоколова, 1897. 302 с.
11. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т. / И.С. Тургенев. М.; Л.: Наука, 1964. Т. 15. 486 с.
12. Тургенев И.С. Статьи и воспоминания / И.С. Тургенев; вступ. статья и прим. С.Е. Шаталова. М.: Современник, 1981. 303 с.
МОРОЗОВА СВЕТЛАНА НИКОЛАЕВНА - аспирантка кафедры русской и зарубежной литературы, Пензенский государственный педагогический университет, Россия, Пенза (s.morozova@mail.ru).
MOROZOVA SVETLANA NIKOLAEVNA - post-graduate student, Penza State Pedagogical University, Russia, Penza.
ЩЕБЛЫКИН ИВАН ПАВЛОВИЧ - доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы, Пензенский государственный педагогический университет, Россия, Пенза (s.morozova@mail.ru).
SCHEBLYKIN IVAN PAVLOVICH - doctor of philological sciences, professor, Penza State Pedagogical University, Russia, Penza.
