CC BY
38
Жукова
Ирина Максимовна
КАРТИНЫ МИРА А.Н. АПУХТИНА И Я.П. ПОЛОНСКОГО: К ПРОБЛЕМЕ ЦИКЛИЗАЦИИ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX ВЕКА
Аннотация
Статья представляет собой опыт рассмотрения круга проблем, связанных с анализом лирического текста, как отдельного стихотворения, так и цикла. На примере лирики Я. Полонского и А. Апухтина определены приемы создания лирического цикла в русской поэзии последней трети XIX века.
Ключевые слова: цикл, цикличность, монтажная композиция, мотив, строфа, текст.
Циклизация как особая художественная возможность позволяет рассматривать творчество поэта как «сверхтекстовое лирическое единство», имеющее две особенности: фрагментарность текстов и целостность поэтического мира. Масштабное распространение циклизации в последней трети XIX века исследователи справедливо объясняют совокупностью обстоятельств (не только литературных, но и социально-исторических, биографических).
При анализе цикла необходимо определить принцип соединения микротекстов отдельных стихотворений в макротекст, представляющий художественное единство. Поэтому основным принципом анализа характера и форм циклообразования в творчестве А.Н. Апухтина и Я.П. Полонского стало изучение системы внутренних связей между текстами не только на «мотивно-линейном», но и на ассоциативно-контекстовом уровне.
Я.П. Полонский, А.Н. Апухтин - поэты, создававшие свои произведения одновременно с Ф.И. Тютчевым, А.К. Толстым на протяжении двадцати лет. Бесспорным для современников и потомков был Ф.И. Тютчев, поэзия которого высоко ценилась самыми различными представителями русской культуры. Взгляды на творчество А.К. Толстого, Я.П. Полонского и А.Н. Апухтина очень часто не совпадали. Так, Ф.М. Достоевский высоко ценил поэзию А.К. Толстого, а Л.Н. Толстой отказывал ему в поэтическом даре. Полонский подвергался уничтожающей критике Салтыкова-Щедрина и вызывал восхищение Достоевского и Тургенева. Популярность Апухтина явилась камнем преткновения для многих критиков. Поэтов - современников, на наш взгляд, объединяет как причастность классической пушкинской традиции, так и наличие общих мотивов и настроений, порожденных временем.
Рассмотрим проявление циклических инноваций в лирике А.Н. Апухтина и Я.П. Полонского.
А. Апухтин считал и называл себя «непризнанным поэтом», однако слава и признание пришли к нему вопреки его строгим запретам на публикацию своих произведений. До появления в 1886 году сборника стихотворений
Апухтина многие из них уже были положены на музыку. Романсы на стихи А.Апухтина писали Чайковский и Рахманинов, Аренский и Прокофьев.
В критике закрепилось восприятие Апухтина как «характерного выразителя эпохи «безвременья» с ее общим спадом общественного движения и усилением реакции» [1,26]. Популярность поэта являлась поводом для размышлений критиков и литературоведов в его эпоху и в более позднее время. Одни обвиняли его в бедности тематики и в банальности, находили в его стихах признаки декадентства, другие называли «поэтом милостью божией». Автор вступительной статьи к сборнику «Тютчев Ф.И., Толстой А.К., Полонский Я.П., Апухтин А.Н. Избранное» выделил единую «апухтинскую нотку» - нотку безысходности и угнетенности [1, 28].
Но, называя себя «живым мертвецом», поэт писал довольно язвительные юмористические стихотворения, связанные между собой внутренними смысловыми и ассоциативными связями.
В юмористических стихотворениях А. Апухтина «Желание славянина» (1855), «Первое апреля» (1857), «По поводу юбилея Петра Первого» (1872), «Дилетант» (начало 1870-х гг.) доминируют персонажи «ролевой лирики». Маска летописца, его нарочито сниженная лексика позволили автору выразить свое отношение к деятельности Петра-реформатора и к русской жизни в стихотворении «По поводу юбилея Петра Первого»: Двести лет тому назад Соизволил царь родиться... Раз, приехавши в Карлсбад, Вздумал шпруделя напиться. Двадцать восемь кружек в ряд В глотку царственную влились. Вот так русские лечились Двести лет тому назад.
Стихотворение «Дилетант» можно рассматривать как пародию на стихотворение А.С. Пушкина «Моя родословная» (1830), герой которого гордится своей принадлежностью к «старинному дворянству», к «шестисотлетнему роду», но эта гордость не имеет ничего общего с сословной кичливостью:
Под гербовой моей печатью Я кипу грамот схоронил И не якшаюсь с новой знатью, И крови спесь угомонил. Я грамотей и стихотворец, Я Пушкин просто, не Мусин, Я не богач, не царедворец, Я сам большой, я мещанин
[2, 492].
В стихотворении «Дилетант» А. Апухтин вслед за Пушкиным отстаивает свою принадлежность к той литературе, в которой «Добру, отчизне, мыслям чистым // Служил писателя талант». В письме к М.И. Чайковскому, с которым его связывала тесная дружба со времени обучения в Училище правоведения, Апухтин утверждал, что «.труд есть иногда горькая необходимость и всегда величайшее наказание, посланное на долю человека, что занятие, выбранное по вкусу и склонности, не есть труд». Поэтому, защищая Пушкина от нападок Д. Писарева, предлагавшего достаточно прямолинейные объяснения «механизма» художественного творчества («.тот человек, которого мы называем поэтом, придумывает какую-нибудь мысль и потом впихивает ее в придуманную форму»), А. Апухтин рассматривал поэзию как потребность поэта в самовыражении: Я нахожу, и в том виновен, Что Пушкин не был идиот, Что выше сапогов Бетховен
И что искусство не умрет, Чту имена (не знаю, кстати ль), Как, например, Шекспир и Дант... Ну, так какой же я писатель? Я дилетант, я дилетант!..
[1,546]
Пушкинская традиция определила тон повествования юмористических стихотворений А. Апухтина, написанных восьмистишиями перекрестной рифмовки мужских и женских стихов. Восьмистишие - одна из самых распространенных и семантически нейтральных строф. Однако дополнительный комический эффект создает характер заключительного стиха. Каждая строфа заканчивается пуантом - яркой итоговой мыслью, поданной в афористической форме. Сравните:
Смеясь жестоко над собратом, Писаки русские толпой Меня зовут аристократом: Смотри, пожалуй, вздор какой! Не офицер я, не асессор, Я по кресту не дворянин, Не академик, не профессор, Я просто русский мещанин.
( А.С. Пушкин «Моя родословная») Я родился в семье дворянской (Чем буду мучиться по гроб), Моя фамилья не Вифанский, Отец мой не был протопоп,.. О хрие, жупеле и пекле Не испеку я фолиант, Меня по праздникам не секли. Что ж делать мне, я дилетант!
( А.Н. Апухтин «Дилетант») Юмористический тон поддерживается интонационным строем строфы: ее синтаксическое строение не соответствует интонационному. Перенос (enjambement) -ритмико-синтаксическое средство поэтической экспрессии - в юмористических стихотворениях Апухтина выполняет выразительную функцию. Обильное употребление синтаксических сдвигов относительно стихов сообщает речи напряженность, неуравновешенность, взволнованность, эффект преднамеренного поэтического «косноязычия» (речи «взахлеб»):
Приносят мне письмо. Его Я чуть не рву от нетерпенья. Оно от друга моего. Однако что за удивленье! В нем столько чувства, даже честь Во всем: и в мыслях и на деле. Смотрю на надпись: так и есть! Читаю: первое апреля.
(«Первое апреля») Наличие монтажной композиции, при которой существует ассоциативная связь между текстами; концептуаль-ность, характеризующаяся выраженным отношением автора к миру; развитие центрального мотива; общность стилистических, ритмических, интонационных элементов позволяет рассматривать юмористические произведения А. Апухтина как лирический цикл.
Полное собрание стихов Я. Полонского (СПб., 1896 г) определяет основной принцип соединения микротекстов отдельных стихотворений в макротекст: стихотворения разбиты не по тематическим разделам, как у А. Фета и А. Майкова, а по годам. В отличие от большинства современников-поэтов, Полонский в своей лирике отразил свой внутренний путь и многие биографические факты.
Можно утверждать, что автобиографизм лежит в основе циклизации стихотворений Я. Полонского. Он писал
А. Фету 27 декабря 1890 г.: «...по моим стихам можно проследить всю жизнь мою» [3]. Анализируя стихотворения, объединенные временем написания (1870-е годы), рассмотрим систему внутренней связи между текстами. Основу лирического мира составили антиномические образы: жизнь-смерть, свет-тьма, созидание-разрушение, реальность-мнимость, принадлежащие к разряду общеромантических.
Лирический герой Я. Полонского стремится разрушить мрак окружающей жизни, покой обыденности: Чтоб мог прижать я к сердцу вновь Все, что вперед умчал злой рок: Свободу-молодость-любовь,-Чтоб загоревшийся восток Открыл мне даль - чтоб новый день Рассеял этой ночи тень Не так, как этот огонек.
(«Аллегория», 1876) Свет- заря- красота- любовь - наиболее значимые «слова-звезды» (А. Блок), ритмически повторяющиеся на всем художественном пространстве макротекста «1870-е годы»:
Мне, как поэту дела нет, Откуда будет свет, лишь был бы этот свет -Лишь был бы он, как солнце для природы, Животворящ для духа и свободы, И разлагал бы все, в чем духа больше нет.
(«Откуда?», 1871) Одной из важнейших особенностей цикла как семантической и текстовой целостности является пространственно-временная сфера изображения героя и мира. Высокая значимость памяти для поэта и всего человечества - сквозная проблема лирики Полонского, - сближает этико-философские представления Полонского с философией Н.Ф. Федорова. Оба понимали, что «время получает свое истинное значение, когда история становится совокупностью биографий, восстанавливающих память о жизни отцов и братий наших и потому роднящих настоящее с прошедшим» [4].
Продолжая лермонтовские традиции, Я. Полонский утверждает социальную обусловленность характера человека:
Невольный крик его - наш крик, Его пороки - наши, наши! Он с нами пьет из общей чаши, Как мы отравлен - и велик.
(«Блажен озлобленный поэт.», 1872) Пытаясь осознать свое понимание творчества, Полонский в стихотворениях «Поэту-гражданину» (1864) и «Блажен озлобленный поэт» (1872) спорит с некрасовским представлением о призвании поэта, противопоставляет «нервический плач» своей Музы «вечно плачущей» Музе Некрасова. Стихотворения «О Н.А. Некрасове», «Памяти Ф.И. Тютчева», «И.С. Тургеневу» окрашены элегическим настроением, осознанием быстротечности жизни. Лирический герой, страдающий от несовершенства общественной жизни, сопричастный человеческому страданию, утверждает синтез двух начал в искусстве - поэзии «мести и печали» и поэзии идеала:
Перед дверями гроба он
Был бодр, невозмутим - был тем, что сотворен:
С своим поникнувшим челом
Над рифмой - он глядел бойцом, а не рабом,
И верил я ему тогда,
Как вещему певцу страданий и труда.
(«О Н.А. Некрасове», 1871) Лирический герой признает, что путь художника тернист, но только непостижимой силе искусства дано открыть
84
ВЕСТНИК КГУ, 2009. № 2
свет и победить тьму:
Оттого ль, что в божьем мире Красота вечна, У него в душе витала Вечная весна; Освежала зной грозою И сквозь капли слез В тучах радуга мелькала -Отраженьем грез!..
(«Памяти Ф. И. Тютчева», 1876) Мир не может без красоты, именно поэт призван «пересотворить мир», находящийся на стадии саморазрушения, поддержать любовь и красоту как два вечных основания.
Мотив памяти объединяет прошлое и настоящее и становится залогом будущего. Я. Полонский верил в героическую личность и был убежден, что только Личности делают историю. Отсюда обращение к русской и европейской истории. Память о Казимире III Великом, польском короле, укрепившем государство, его внутреннее и международное положение получает злободневность в исторической поэме «Казимир Великий» (1874); она была задумана в период, когда в России разразился страшный голод. Вслед за И. С. Тургеневым подвигу русской женщины отдал дань и Я. Полонский. Стихотворение « Под Красным Крестом» (1885)обращено к выдающейся личности, баронессе Юлии Петровне Вревской, отдавшей жизнь за свободу болгарского народа в русско-турецкой войне 18761878 годов.
Пятидесятилетию со дня смерти А. Грибоедова поэт посвятил стихотворение «Н.А. Грибоедова» (1879), написанное под впечатлением знакомства с Ниной Александровной Грибоедовой.
Можно утверждать, что «коллажный» тип организации цикла обусловлен авторской концепцией человека и мира. Проблема противостояния света и тьмы определила мироощущение человека 70-х годов XIX века. Центральный персонаж цикла - лирический герой-поэт, принадлежащий Земле, но устремленный к Космосу: Жду - вторичным поцелуем Заградив мои уста -Красота в свой тайный терем Мне отворит ворота.
(«Царь-девица», 1876) Это стихотворение Полонского А. Блок находил особенно удавшимся. Волшебный образ царь-девицы был близок создателю стихов о Прекрасной Даме.
Динамику цикла «1870-е годы» определяет пространственное изменение: «телега жизни», дорога символизируют жизненный путь героя, его романтическое стремление к идеалу:
Я еду - мрак меня гнетет -И в ночь гляжу, огонек Навстречу мне то вдруг мелькнет, То вдруг, как будто ветерок Его задует, пропадет.
(«Аллегория», 1876) Время (в его двуединой сущности, авторское и персонажное) становится конструирующим моментом цикла. Время порождает душевные метания героя. Неудовлетворенность настоящим уводит героя в мир воспоминаний, мечтаний. Лишь искусство как запечатленная красота дает надежду на будущее:
Яд в глубине его страстей, Спасенье - в силе отрицанья, В любви - зародыши идей, В идеях - выход из страданья. В циклических произведениях, по справедливому замечанию О. В. Мирошниковой, «казалось бы, безраздель-
но господствует мотивный принцип связи и соподчинения отдельных произведений. Однако он отнюдь не всегда выдерживается. Жанровая однородность, принципы дневниковой хронологии, смены времен года, топосов маршрута путешествий оказываются значительно осложненными воспоминаниями, эмоциональными вспышками, ассоциативно-образными фантазиями. Многие из « составных образований» основаны на взаимодействии двух или нескольких составляющих архитектонику» [5]. Лирико-фило-софский характер мотивного комплекса, своеобразие архитектоники, ассоциативные связи стихотворений, объединенных «заглавным персонажем» и временем написания (1870-е годы), позволяет говорить о циклизации в творчестве Я. Полонского как об определяющем качестве его поэтики. В основе этого утверждения лежит определение Л.Е. Ляпиной: «Цикл - тип эстетического целого, представляющего собой ряд самостоятельных произведений, принадлежащих одному виду искусства, созданных одним автором и скомпанованных им в определенную последовательность» [6].
Анализ лирических циклов А. Апухтина и Я. Полонского позволяет рассмотреть процесс циклизации в русской литературе последней трети XIX века и выявить связь новых явлений с литературной традицией.
Список литературы
1. Тютчев Ф.И., Толстой А. К., Полонский Я.П., Апухтин А. Н. Избранное.
М.: Правда, 1984. С. 576.
2.Пушкин А.С. Соч.: В 3 т. М.: Худ. лит., 1986. Т. 1.
3. Русские писатели о литературе. Т .1., С. 470.
4. Федоров Н. Ф. Собр. Соч.: В 4 т. М, 1975. Т. 1. С. 258.
5. Мирошникова О. В. Анализ и интерпретация лирического цикла:
«Мефистофель» К. К. Случевского: Учеб. Пособие. Омск: Омск. гос. ун-т., 2003. 138 с.
6. Ляпина Л. Е. Циклизация в русской литературе 19 в. СПб., 1999, С.7.
Медведева
Наталья Александровна
ГЛАГОЛ В ТЕКСТЕ ПОЛИТРЕКЛАМЫ
Аннотация
Статья посвящена одной из частных проблем современной праг-малингвистики - функционированию слова в прагматически направленном тексте. Автор исследует роль глагольных форм в текстах политической рекламы, проводимой в Курганской области.
Ключевые слова: политреклама, текст, глагол, грамматическая форма, синтаксическая модель.
Глагол в текстах политической рекламы выполняет ряд функций, и прежде всего - текстообразующую, формируя агитационный, прагматически направленный текст. Использование той или иной грамматической формы обусловлено коммуникативными задачами высказывания, его смыслом и структурой. Исследование вопроса о роли глагольной формы в рекламном тексте является актуальным и представляет несомненный научный интерес.
В текстах политической рекламы достаточно активно используются инфинитивы, обозначающие возможное, не-
