CC BY
57
УДК 343.2
DOI 10.24411/2312-3184-2020-10032
Ишигеев Владимир Степанович
профессор кафедры криминалистики Восточно-Сибирского института МВД России
заслуженный юрист Республики Бурятия, профессор, доктор юридических наук E-mail: [email protected]
Романова Нелли Львовна
заведующая кафедрой уголовного права Восточно-Сибирского филиала Российского государственного университета правосудия кандидат юридических наук заслуженный юрист Иркутской области E-mail: [email protected]
Лапша Вадим Леонидович
аспирант кафедры уголовного права, криминологии и уголовного процесса Байкальского государственного университета E-mail: [email protected]
Ishigeyev Vladimir S.
professor of the Department of Criminalistics East-Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs Russia, Honored lawyer of the republic of Buryatia, professor, dr. legal sciences
E-mail: [email protected]
Romanova Nelli Lvovna
candidate of juridical sciences associate professor of the Department of Criminal Law of the East-Siberian Branch of Russian State University of Justice, honored lawyer of Irkutsk region, E-mail: [email protected].
Lapsha Vadim L.
Graduat student, Chair of Criminal Law, Criminology and criminal process, Baikal State University, E-mail: [email protected]
КРИМИНАЛЬНАЯ СУБКУЛЬТУРА И ЕЕ РОЛЬ В ОПРЕДЕЛЕНИИ ВЫСШЕГО ПОЛОЖЕНИЯ В ПРЕСТУПНОЙ ИЕРАРХИИ (ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ СТАТЬИ 2101 УК РФ)
Введение: в статье рассматриваются особенности структуры «криминального мира» с позиции уголовного закона. В этой связи подчеркивается практическая необходимость и актуальность законодательного определения понятия, используемого при применении новой нормы ст. 2101 УК РФ, в том числе в отношении лидеров разных криминальных групп. Отмечается, что в высших кругах криминальной среды существует свое деление лиц по определенным признакам в связи, с чем указывается на дискуссионность определения лица, указанного в исследуемой статье, применительно к низшим слоям преступного общества. Кроме того, определение роли каждого из лиц в криминальной среде без их общего определения, не предусматривает уголовную ответственность данных лиц на занятие ими своего положения в рассматриваемом аспекте.
Материалы и методы: нормативную основу исследования составило уголовное законодательство РФ. Применялись современные общенаучные методы познания социальных процессов и явлений.
Результаты исследования: исследовав дискуссионную норму с позиции теории и практики применения уголовного закона, авторы обосновывают собственную точку зрения о необходимости практического разъяснения понятия, составляющего основу новой нормы (ст. 2101 УК РФ) в целях ее эффективного применения.
Выводы и заключения: полученные авторами результаты исследования могут послужить научным обоснованием при толковании понятия, используемого в ст. 2101 УК, а также и при составлении разъяснения высшего судебного органа в части основного понятия, выражающего уголовно-правовой запрет. Также выявленные авторами дискуссионные положения нормы в рассматриваемом аспекте могут послужить основой для последующих научных исследований в части устанавливаемого уголовным законом запрета.
Ключевые слова: уголовный закон, криминальная субкультура, лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии, субъект преступления, уголовная ответственность.
CRIMINAL THE SUBCULTURE AND ITS ROLE IN DETERMINING THE HIGHEST PROVISIONS IN CRIMINAL HIERARCHY ( ISUES QUALIFICATIONS IN THE ARTICLE 2101 THE RUSSIAN CRIMINAL
CODE).
Introduction: The article discusses the features of the structure "criminal of the world" with the position of the criminal law. In this regard, practical emphasized the need and actuality legislative definition of the concept used in the application of the new rules article 2101 UK Russia, including in respect of the leaders of the criminal different groups. It is noted that in higher circles criminal environment there is his division individuals at certain characteristics in connection with than indicated on discussion definition of the face of the specified in investigated article in relation to nisshie the layers criminal companies. In addition, the definition of the role of each of individuals in criminal environment, without their general definition not provides for criminal liability data individuals for lesson them its position in the considered aspect.
Materials and methods: regulatory framework of the study made up: criminal law of the Russian Federation. Was used modern general scientific methods of knowledge social processes and phenomena. Held analysis . R. the result of the study was the fact that the author given the modern state innovations in criminal law leads reasonable, own research point of view on the need practical clarification of the concept component the basis of the new rules (article 2101 UK Russia) in order her effective use.
Results of the study: examined the discussion normal with the position of the theory and practice of the use of the criminal law, the authors justify their own point of view on the need practical clarification concepts, component the basis of the new rules (article 2101 UK Russia) in order her effective use.
Findings and conclusions: received by the authors of the results of the study can serve as scientific justification when interpretation used in (article 2101 UK Russia) , as well as and when compiling clarification of the supreme court on in part the main concepts, expressing criminal legal ban. Also identified by the authors discussion the provisions of the norm in the considered aspect can serve as the basis for subsequent scientific research in part set criminal law ban.
Key words: criminal law, criminal the subculture, face, occupying the highest position in criminal hierarchy, the subject of a crime, criminal liability
Федеральным законом от 1 апреля 2019 г. № 46 в УК РФ введена уголовная ответственность за занятие высшего положения в преступной иерархии - ст. 2101, тем самым законодатель признал наличие «преступного профессионального мира», где имеются лица, занимающие высшее положение в преступном сообществе. Таким образом, исходя из законодательного определения данной нормы, можно говорить о специальном субъекте, который должен обладать определенными признаками, для того чтобы привлечь лицо к уголовной ответственности (а именно, субъект должен занимать высшее положение в преступной иерархии).
По справедливому мнению И. В. Смольковой, «состав преступления представляет собой законодательное описание преступления. При оформлении составов законодатель всегда исходит из сущности и содержания общественно опасного деяния, что выражается в формулировках составов» [5, с. 72]. Таким образом, состав преступления, рассматриваемый как совокупность установленных уголовным законом юридических признаков, правильнее элементов, характеризующих общественно опасное деяние как конкретное преступление, сегодня является единственным основанием уголовной ответственности.
В настоящее время в России нет документа, определяющего правовое положение лиц в преступной иерархии, а также комментария Верховного суда, определяющего данный статус.
Каким образом практические работники правоохранительных органов и суда должны определить высшее положение субъекта в «преступной иерархии»?
На этот вопрос отвечает известный криминолог Л. М. Прозументов: «без осуществления специального криминологического, социально-психологического исследования без самих преступников и преступной среды это не представляется возможным» [1, с. 14].
Именно «криминальная субкультура преступного мира» определяет правовой статус лиц, их жизнь и поведение в преступной среде. Уголовно-криминальные обычаи и традиции стали своеобразными законами, объективно способствовавшими организованности профессиональных преступников.
Именно неформальные законы криминальной среды и стали своеобразным базисом организованной преступности в бывшем СССР и неотъемлемыми ее элементами появились воры в законе - специфическое объединение, характерное для России и стран СНГ, своеобразное сословие в преступной иерархии, занимающее высшее положение, определяющее идеологию преступности.
Следует заметить, что словосочетание «вор в законе» употребляли неверно, так как в уголовной среде они именуются просто - вор, свой честняга, а в обращении друг к другу - брат. Словосочетание употребляется работниками правоохранительных органов, в художественной, публицистической литературе.
Дореволюционные криминалисты А. Ф. Кошко, В. И. Лебедев и другие не применяли его.
Появление словосочетания «воров в законе», по мнению ветеранов уголовного отдела и системы ФСИН, а также доктора юридических наук А.И. Гурова, относится к 30-м гг. XX в., так как в этот период в местах лишения свободы в связи с репрессиями произошли изменения в структуре заключенных.
Наиболее многочисленной категорией осужденных, имеющих определенные традиции, правила поведения, свою идеологию, были воры - профессионалы, которых еще с дореволюционных времен выделяли от политических и захватчиков власти в исправительных колониях. Наиболее авторитетных из них стали именовать ворами-законниками.
По данным криминологов [2; 4] прием в сообщество воров является сложной процедурой. Принимали тех, кто имел судимость, пользовался авторитетом в уголовной среде, прошел своеобразный «кандидатский стаж» (будущего кандидата в воры называют «стремящимся»), собирал соответствующие рекомендации [1].
Также «криминальная субкультура» определяет правовой статус лиц, имеющих отношение к преступной среде. В основе правового положения придерживающихся традиций и обычаев «преступного мира» лежат соответствующие «страты», действующие в местах лишения свободы и одновременно в условиях свободы. На вершине пирамиды находится «вор», на втором месте «смотрящий», затем «мужики», «шестерки», «опущенные». В отсутствие вора в местах лишения свободы, а также на определенной территории его обязанности по соблюдению правил, обычаев, осуществлению «правосудия» возлагаются на «смотрящего», назначаемого «вором в законе» из числа осужденных, придерживающихся «криминальной субкультуры», которые в этот период проходят своеобразный кандидатский стаж для избрания на высшую ступень преступной иерархии.
Напрашивается вопрос: является ли «смотрящий» при отсутствии вора в местах лишения свободы или на определенной территории лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии?
Несмотря на то, что в России активно ведется борьба с криминальной идеологией, разоблачаются мифы и легенды о лидерах преступной среды, криминальная субкультура и преступный мир активно вторгаются в молодежную субкультуру. Так, с 2015 г. в ряде регионов страны активно распространяется движение «АУЕ» (аре-стантстский уклад един), которое полностью копирует страты, присущие исправительным колониям, где имеются «воры», «смотрящие», «шестерки», «опущенные».
В настоящее время наблюдается тенденция назначения «смотрящим» лиц, ранее не судимых, не отбывавших наказание в местах лишения свободы, но являющихся лидерами молодежной среды.
В 2018 г. группа молодежи с криками «АУЕ» во главе со «смотрящим» Жданчи-ком в г. Петровск-Забайкальский совершила нападение на воинский эшелон, часовой применил оружие, в результате чего Жданчик был убит.
В социальных сетях Забайкальского края обсуждался вопрос: кто же теперь местную молодежь будет под контролем держать.
Напрашивается вопрос: является ли «смотрящий» Жданчик лидером, занимающим высшее положение в «преступной иерархии»?
В самом низу криминальной пирамиды располагается многочисленная и забитая категория «обиженных или опущенных» [1, с. 182]. Это лица, подвергнутые насильственному гомосексуализму, несовершеннолетние, в отношении которых применяются развратные действия, а также иные лица, совершившие проступки, запрещенные в криминальной субкультуре осужденных.
Среди данной категории осужденных также существует определенная стратификация, аналогичная общей криминальной субкультуре, где есть свои авторитеты («главпетухи отряда»), «шерстяные», «борзые», «опущенные» и т.д. Они приспосабливают блатные законы и традиции к своей среде, устанавливают новые правила. По жестокости и бескомпромиссности их нормы поведения значительно превосходят общеуголовные правила.
Напрашивается вопрос: относится ли лидер «отверженных» к лицам, занимающих высшее положение в преступной иерархии?
Лидеры данной среды являются основными участниками при совершении насильственных половых преступлений, выделяют членов своей группировки другим осужденным для удовлетворения половых потребностей, а также принимают заказы на совершение убийств и других преступлений («торпед-исполнителей»).
В настоящее время в местах лишения свободы сложилась группировка из числа опущенных мусульман, являющихся последователями радикального ислама, не признающих криминальную субкультуру, возглавляемая «старшим по мечети». Столкновения между ваххабистами «из джамаатов» и лидерами, придерживающихся общеуголовных традиций, уже были [5].
Относятся ли лидеры «ваххабистов» к занимающим высшее положение в «преступной иерархии»?
В связи с появлением в УК РФ ст. 2101 необходимо постановление Пленума Верховного суда РФ, разъясняющее понятие - занятие лицом высшего положения в преступной иерархии, а также внесение дополнения в ст. 33 УК РФ, где предусмотреть наряду с «организаторами» «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии»; определить возможности доказывания современными средствами данного состава.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Гуров А. И. Красная мафия. - М., 1995. - 328 с.
2. Ишигеев В. С. Криминальная субкультура мест лишения свободы и ее взаимосвязь с организованной преступностью // Проблемы борьбы с организованной преступностью и коррупцией. Вып. 2. - Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2004. - С. 74-83.
3. Ишигеев В. С. Исламский экстремизм в местах лишения свободы как объект исследования и противодействия // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. - 2018. - № 1 (84). - С. 178-181.
4. Прозументов Л. М. Уголовно-правовые проблемы противодействия организации преступного сообщества (преступной организации) или участия (в ней) // Уголовная юстиция. - 2016. - № 1 (7). - С. 10-15.
5. Смолькова И.В. Признание обвиняемым своей вины: доказательственное и правовое значение: монография. - М.: Юрлитинформ, 2017. - 428 с.
BIBLIOGRAPHIC REFERENCES
1. Gurov A. I. Red mafia. - Moscow, 1995. - 328 p.
2. Ishigeev V. S. Criminal subculture of places of deprivation of liberty and its relationship with organized crime // Problems of fighting organized crime and corruption. Issue 2. - Irkutsk: bsuep Publishing house, 2004. - Pp. 74-83 (in Russian).
3. Ishigeev V. S. Islamic extremism in places of deprivation of liberty as an object of research and counteraction // Bulletin of the East Siberian Institute of the Ministry of internal Affairs of Russia.-2018- Vol. 84. - No.1 - Pp. 178-181 (in Russian).
4. Prozumentov L. M. Criminal-legal problems of counteraction to the organization of a criminal community (criminal organization) or participation (in it) // Criminal justice. -2016. - Vol. 7. - No 1. - Pp. 10-15.
5. Smolkova I. V. The accused's Confession of guilt: evidentiary and legal significance: monograph. - Moscow: Yurlitinform, 2017. - 428 p.
