CC BY-NC
27Litera
Правильная ссылка на статью:
Комарова К.И. — Краткие и полные формы прилагательных в переводах Нового Завета на старославянский язык и язык словенской книжности XVI в. // Litera. - 2021. - № 8. DOI: 10.25136/2409-8698.2021.8.36155 URL: https ://nbpublsh.comlbrary_read_article.php?id=3 6155
Краткие и полные формы прилагательных в переводах Нового Завета на старославянский язык и язык словенской книжности XVI в.
Комарова Ксения №оревна
аспирант, кафедра славянской филологии, Московский государственный университет имени М В.
Ломоносова
119991, Россия, Московская область, г. Москва, Ленинские горы, 1 стр. 51
Статья из рубрики "Языкознание"
DOI:
10.25136/2409-8698.2021.8.36155
Дата направления статьи в редакцию:
20-07-2021
Дата публикации:
27-07-2021
Аннотация: В статье проводится анализ случаев употребления кратких и полных форм прилагательных в старославянском языке и аналитического способа выражения категории определенности / неопределенности в словенском языке XVI в. на примере переводов фрагментов из Нового Завета. Противопоставление кратких и полных форм прилагательных является одним из способов выражения категории определенности / неопределенности в славянских безартиклевых языка. Подобное противопоставление кратких и полных форм прилагательных присутствовало как в старославянском языке, так и в древнесловенском языке. Однако в словенском языке в результате ранней контракции в местоименных формах прилагательных данное противопоставление утратилось, и в XVI в. началось формирование аналитического способа выражения категории определенности / неопределенности с помощью артиклей ta и en. В результате нашего исследования мы пришли к следующим заключениям: язык оригинала мог влиять на переводческую стратегию и выбор форм, а в словенском языке и артиклей; примеры в словенских переводах, в которых сохраняется корреляция кратких и полных форм без наличия члена или артикля в оригиналах, свидетельствуют о развитии самостоятельных специальных способов выражения категории определенности / неопределенности, заменивших противопоставление кратких и полных форм прилагательных; аналитические формы в словенском языке совпадали с краткими и
полными формами прилагательных в старославянском языке, что подчеркивает схожую функциональную нагрузку аналитических форм с прежним противопоставлением кратких и полных форм прилагательных в словенском языке.
Ключевые слова: старославянский язык, словенский язык, переводы Нового Завета, определенность и неопределенность, краткие формы прилагательных, аналитические формы, полные формы прилагательных, артикль, Примож Трубар, Юрий Далматин
Принято считать, что противопоставление кратких и полных форм прилагательных является одним из способов выражения категории определенности / неопределенности в славянских безартиклевых языках и соотносится с артиклями в западных языках. А. Мейе дал следующую характеристику рассматриваемым формам: «В общеславянском языке нет члена, определенного или неопределенного. Но в нем имеется особая форма прилагательного, которая употребляется, когда прилагательное служит определением к известному существительному и, следовательно, указывает на то, что существительное является определенным. Прилагательное-сказуемое или прилагательное-определение к
существительному неопределенному никогда не имеет этой формы» ———357-358]. Противопоставление кратких и полных форм прилагательных, служащее для выражения категории определенности / неопределенности, присутствовало как в старославянском языке, так и в древнесловенском языке. Однако в результате ранней контракции в словенском языке в местоименных формах прилагательных данное противопоставление утратилось. Различия сохранились только в единственном числе у форм мужского рода в именительном и винительном падежах (при выражении неодушевленности). В XVI в. началось формирование аналитического способа выражения категории определенности / неопределенности, компенсировавшего утрату способа выражения определенности / неопределенности с помощью изменяющихся по родам артиклей ta<*tъ (восходящего к указательному местоимению «этот») и еп (восходящего к числительному «один»). Сравнение совпадающих фрагментов перевода Нового Завета на старославянский язык с переводами на язык словенской книжности XVI в. в известной мере позволит определить, сформировался ли аналитический способ выражения определенности / неопределенности исключительно под влиянием немецкого языка (основным источником для перевода была Библия М. Лютера) или развился самостоятельно из естественной потребности языка; сохранены ли в рамках этого способа функциональные особенности былого противопоставления кратких и полных прилагательных.
К вопросу о значении кратких и полных форм прилагательных в старославянских текстах обращались многие исследователи, в частности, особенности их употребления анализировали И. Курц, Ф. Миклошич, А. М. Селищев, А. Х. Востоков, Н. И. Толстой и др.
В XIX - XX вв. употребление кратких и полных форм прилагательных в старославянском языке считалось тождественным употреблению члена в греческом языке, однако А. Х. Востоков обозначил важное различие - во всех древних списках евангелий встречаются
примеры, когда полные формы употребляются там, где в греческом члена нет с 35]. Так как большинство старославянских текстов являются переводами с греческого языка, то нельзя отрицать определенное влияние языка оригинала на переводной текст. В греческом языке определенный член употреблялся в сочетании с прилагательным и существительным и выполнял схожие с полными формами прилагательных в старославянском языке функции. Как отмечает Н. И. Толстой, переводчики точно отражали значение греческих форм с членом при переводе существительных в
сочетании с прилагательным-атрибутом, при этом они могли употреблять полную и краткую форму прилагательного, даже если в оригинале члена не было [3, с 64-65"".
А. М. Селищев предполагал, что прилагательные в полной форме отличают предмет от других предметов того же качества; а И. Курц считал, что местоимение в постпозиции подчеркивало в сочетании прилагательного с существительным индивидуальное
свойство предмета, отличая его из ряда других предметов с таким же свойством с- 57]. По мнению Н. И. Толстого, именно в индивидуализации кроется основное значение полной формы прилагательного, поэтому «подчеркивание» свойства предмета полной формой должно относиться не только к прилагательному, но к сочетанию «прилагательное + существительное» целиком [3, с 58].
Г. А. Хабургаев также подчеркивал, что членные формы прилагательных первоначально указывали на индивидуализированный признак, который уже был известен собеседнику и который был специфическим для определяемого предмета. Именные же формы употреблялись в том случае, когда указание на признак или свойство предмета не требовало подчеркивания его известности или специфичности. Только именные формы могли быть использованы в функции сказуемого, так как назначение сказуемого -
сообщить о подлежащем нечто новое для собеседника
Краткие и полные формы прилагательного выражали определенность и неопределенность существительного, к которому относилось прилагательное. Определенная форма прилагательного выделяла предмет из числа подобных ему предметов, поэтому полная форма прилагательного могла употребляться и в сочетании с дополнительными средствами, эксплицированно подчеркивающими индивидуализацию предмета, - с указательными местоимениями, формой звательного падежа определяемого лица. Краткая форма прилагательного, которое относилось к существительному, указывала на то, что предмет ничем не выделяется из других подобных ему предметов. Для усиления значения неопределенности краткая форма прилагательного могла употребляться в сочетании с числительным «один» и чаще всего указывала на какое-то свойство предмета без дополнительной характеристики [3, с- 128"".
В старославянских памятниках противопоставление кратких и полных прилагательных зависело от семантического класса прилагательного. Так, некоторые прилагательные имели только полную форму (прилагательные со значением времени и места; прила га те льные , о б р а з о в а нные от на ре ч ий ме ста и в ре ме ни), ря д прила г а те л ьных име л только краткую форму (например, притяжательные прилагательные), а в отдельных случаях существовала корреляция кратких и полных форм [3".
Предложенный выше обзор точек зрения дает нам достаточно полное представление об употреблении и значении кратких и полных прилагательных в старославянском языке. К сожалению, особенности функционирования реликтов этой корреляции и формирующегося нового аналитического способа выражения в словенском языке XVI в. категории определенности / неопределенности не были предметом специальных исследований.
Для анализа мы выбрали фрагменты из старославянских текстов Нового Завета [5, 6 7 81 и два перевода этих же фрагментов на словенский язык П. Трубара ^ и Ю. Далматина Выбор вариантов переводов обусловлен тем, что переводчики придерживались различных стратегий: Трубар в своих переводах активно использовал определенный и неопределенный артикли, употребляя их по аналогии с немецким языком, Далматин при
переводе старался избегать чрезмерного употребления артиклей. Сопоставляя данные старославянских и словенских фрагментов, важно отметить, что в обоих случаях тексты являются переводными с языков, для которых было характерно употребление члена (греческий язык) или артикля (немецкий язык).
Рассмотренные нами случаи употребления кратких и полных форм прилагательных можно разделить на три блока: 1. употребление прилагательных в звательном падеже (старославянский язык) и в конструкциях с обращением (словенский язык); 2. полные формы прилагательных в старославянских текстах и полные формы с определенным артиклем в словенских текстах; 3. краткие формы в старославянских текстах и краткие формы с неопределенным артиклем в словенских текстах.
В звательном падеже в старославянском языке употребляются полные формы, в словенских текстах в подобных случаях также встречаются полные прилагательные
(всего 5 случаев в рассмотренных нами отрывках): рабе лоукавыи [5] / ti hudobni hlapez
Г9 с 781 / ti Hudobni Hlapez Г10 с I2 (122)1; зълыи рабе и лВнивыи[8' с- 1021 / ti hudi in leni
hlapez Г9, с- 1101 / ti hudobni inu lejni Hlapez Г10, с 16 С1235)1. Как отмечает Н. И. Толстой, полная форма прилагательного в славянских переводах встречается часто в звательном падеже, при этом в греческом оригинале звательные формы употребляются без члена
с 651. Употребление полной формы прилагательного при выражении звательного падежа оправдано, так как звательный падеж выражает обращение говорящего к лицу, которое
ему уже известно и которое выделяется из ряда ему подобных Г3, с- 801. Тем не менее, в редких случаях в старославянских текстах могли встречаться и краткие формы прилагательных в звательном падеже, например, □ роде невПрен и развраштенЪ71. В словенском переводе Трубара в данном контексте употребляется существительное женского рода с прилагательными в исторически краткой форме, в XVI в. корреляции кратких и полных форм прилагательных женского рода уже не было (o ti neuerna inu ispazhena shlaht a Г9, с- 2721), а в переводе Далматина сохраняется существительное
мужского рода с прилагательными в полной форме (o ti neverni inu spazheni rod Г10, с- 36а (1276)1).
Полные формы прилагательных в рассмотренных нами отрывках были отмечены всего в 5 случаях в мужском роде. Важно уточнить, что Далматин старался не употреблять указательное местоимение в качестве определенного артикля, в то время как Трубар его активно использовал. Так, например, мы встречаем следующие примеры: чьто сьтворь ж i вота вПчьнааг^7- / de iest ta vezhni leben possedem Г9, с 2781 / de vezhni leben erbam Г10, с- 37а (1278)1 (1); слышите чьто сПдии неправьдьныи глПт^ / poslushaite, kai ta kriui Rihtar praui Г9' с 3181 / poslushajte letu, kaj ta krivi Richtar pravi Г10' с- 42 (1287)1 (2).
В примере (1) мы видим употребление в переводе Трубара артикля в сочетании с полным прилагательным, в переводе Далматина сохранилась только полная форма прилагательного. По данным Корпуса текстов словенских протестантских авторов XVI в. существительное leben («жизнь») чаще всего употреблялось именно в сочетании с артиклем и полной формой прилагательного (всего 759 примеров), без артикля с полной формой прилагательного в Корпусе представлено только 200 примеров. Употребление данного существительного с краткой формой прилагательного не было характерно, так как является терминологическим и центральным понятием духовных текстов (всего 102 примера на сочетание неопределенного артикля и краткого прилагательного и 45 примеров на употребление с краткой формой прилагательного без артикля).
В примере (2) необходимо обратиться к контексту. В начале перевода отрывка (Лк, 18) из Остромирова Евангелия мы встречаем следующее описание: сПди нПкыи бП в нПкоПмь градр а в дальнейшем мы видим уже употребление данного существительного с полной формой прилагательного: слышите чьто сПдии неправьдьныи глПтъ В связи с этим в данном случае можно говорить о известности / неизвестности, которую Ф.
Миклошич обозначил как признак выражения определенности и неопределенности J-111. В первом примере используется неопределенная конструкция с местоимением «некий», что указывает на еще не известное читателю лицо, то есть на его неупомянутость. В дальнейшем существительное сядии употребляется в сочетании с полной формой прилагательного, лицо уже известно читателю, полная форма прилагательного указывает на вторичную упомянутость в тексте. Миклошич сравнивал данную функцию полных и кратких прилагательных в старославянском языке с функцией артикля в западноевропейских языках и не выявил существенных различий, так как в обоих случаях и артикль, и формы прилагательного указывают на упомянутый или известный прежде предмет Г11, с- 1321. в обоих словенских переводах также встречается подобное употребление: при первом упоминании - ie bil en Rihtar venim Meistu Г9, с 3171 / en Rihtar
je bil v'enim Mesti I"10, с- 42 С1287)1; при повторном употреблении используются полные формы прилагательного и артикль (примеры см. выше).
Употребление краткой формы прилагательного и неопределенного артикля в словенских текстах и краткой формы прилагательного в старославянских переводах также может соотноситься с теорией референтности, так как при первом упоминании объекта в тексте используется краткая форма прилагательного и неопределенный артикль. В исследуемых нами текстах отмечено всего 8 примеров: приде чкъ богатъ 171 / pride en bogat mosh Г9, с-1581 / je prishal en bogat Mosh Г10, с- 29а (1240)1; вПды мПжа правьдьна и ст"51 / on ie veidel, de ie on bil en brumen inu suet Mosh Г9, с- 1581 / de je on en brumen inu svet Mosh Г10, с- 29а (1262)1; кто оубо естъ вПръны рабъ и мПдр¿Г6, с 121 / ie tedai en sueist tar modar
hlapez Г9, с- 1071 / en svejst inu razumen Hlapez Г10, с- 15а (1234)1. Нельзя не отметить, что в старославянском и в словенском переводе употребление кратких форм чаще совпадают друг с другом, чем употребление полных форм. Неопределенность служила показателем того, что предмет, к которому относится прилагательное, не акцентирован логически, и
поэтому не нуждается в эксплицитном выделении из числа ему подобных предметов Г3, с-651. Схожее употребление характерно и для неопределенного артикля - неопределенный артикль служит для обозначения предмета, ничем не отличающегося от других Г12, сКак уже было отмечено выше, употребление кратких и полных форм прилагательных в старославянском языке сравнивали с употреблением члена в древнегреческом, однако
по наблюдениям А. Х. Востокова Г2, с 351 и Н. И. Толстого, полные прилагательные во всех древних списках евангелий употреблялись и в тех случаях, когда в греческом
оригинале члена не было Г3, с- 641. Переводчики с греческого языка могли находить возможность выражения греческих форм с членом с помощью необходимой формы прилагательного, а в случаях, если соответствия не было, употребляли нужную форму
прилагательного, независимо от наличия или отсутствия греческого члена Г3, с 651. В связи с этим Г. Гуннарсон предположил, что две формы прилагательного в старославянском языке возникли в результате влияния двойной формы творительного падежа единственного числа существительных на -а на склонение прилагательных, поэтому появились обе формы: доброщ/добря , однако оттенок определенности /
неопределенности получили благодаря представлениям переводчика под влиянием греческого оригинала. А. Досталь выдвинул предположение, что полные формы прилагательных в старославянском языке сформировались без влияния греческого языка в результате морфологического обособления прилагательных от существительных
Р, с. 59], предпосылки к которому появились еще в праславянском языке и отразились уже в старославянском.
В словенском языке образование аналитического способа выражения определенности / неопределенности в результате утраты противопоставления кратких и полных форм прилагательных также вызвало споры о его происхождении. Употребление существительных с артиклями в конце XVIII - начале XIX вв. расценивалось как германизм, а сочетания указательного местоимения и неопределенного числительного с прилагательным, напротив, считались словенским явлением. Так, Е. Копитар видел в употреблении артиклевидной частицы с прилагательными словенскую разговорную форму сочетания с прилагательным и не считал, что это явление возникло под влиянием
немецкого артикля ———2581, а Р. Коларич подчеркивал, что словенский артикль развился независимо от немецкого как дополнительное синтаксическое и стилистическое
средство выражения определенности [14, с- 41-421. в качестве доказательства этому служит тот факт, что член в словенских текстах появляется даже в тех местах, где нет артиклей в немецком оригинале.
Таким образом, мы сравнили некоторые примеры употребления полных и кратких прилагательных в старославянских (а в некоторых случаях - церковнославянских) и словенских текстах XVI в. В проанализированных нами примерах мы видим совпадение в употреблении кратких и полных форм прилагательных как в языке словенской книжности XVI в. (только у форм единственного числа мужского рода), так и в старославянском языке. В словенских текстах активно использовался артикль, который компенсировал утрату противопоставления кратких и полных форм прилагательных и выполнял схожие функции с западноевропейским артиклем и членом в греческом языке. Употребление кратких и полных форм прилагательных в старославянском языке и аналитического способа выражения определенности / неопределенности в словенском языке может указывать на то, что язык оригинала влиял на переводческую стратегию и выбор форм, а в словенском языке и артиклей - переводы выполнялись с языков, для которых было характерно использование артикля или члена для выражения категории определенности / неопределенности, поэтому переводчики старались отобразить данную категорию с помощью доступных им языковых средств в языке, на который они переводили. Однако рассмотренные нами примеры в словенских переводах могут также свидетельствовать о развитии самостоятельных специальных способов выражения категории определенности / неопределенности, заменивших противопоставление кратких и полных форм прилагательных. Проведенный нами анализ случаев употребления аналитических форм выражения категории определенности / неопределенности в словенском языке XVI в. и кратких и полных форм прилагательных в старославянском языке позволяет сделать вывод, что аналитические формы в словенском языке совпадали с краткими и полными формами прилагательных в старославянском языке, что подчеркивает схожую функциональную нагрузку аналитических форм с прежним противопоставлением кратких и полных форм прилагательных в словенском языке.
Библиография
1. Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951. 492 с.
2. Востоков А. Х. Грамматика церковнословенского языка, изложенная по древним
оного письменным памятникам. СПб., 1863. 137 с.
3. Толстой Н.И. Значение кратких и полных прилагательных в старославянском языке (на материале евангельских кодексов) // Избранные труды. Т. 3. Очерки по славянскому языкознанию. М., 1999. С. 52-170.
4. Хабургаев Г. А. Старославянский язык. М., 1974. 432 с.
5. Востоков А. Х. Остромирово евангелие 1056-1057, СПб., 1843. 324 с.
6. Селищев А. М. Старославянский язык. Ч. 2. М., 1952. 215 с.
7. Кульбакин С. М. Древнецерковнославянский язык. III Тексты. Харьков, 1911. 136 с.
8. Стеценко А. Н. Хрестоматия по старославянскому языку. М., 1984. 159 с.
9. Trubar P. Ta celi noui Testament. Tübingen, 1582-1583. 716 s.
10. Dalmatin J. Biblia. Wittenberg, 1584. 1528 s.
11. Mikloshich F. Vergleichende Grammatik der slavischen Sprachen. Bd. 4. Syntax. Zweiter Abdruck. Wien, 1883. 896 s.
12. Жирмунский В. М. Общее и германское языкознание. С. 170. Ленинград, 1976. 692 с.
13. Kopitar J. Grammatik der slawischen Sprachen in Krain, Kaerinte und Steiermark. Ljubljana, 1808. 460 s.
14. Kolaric R. Dolocna in nedolocna oblika slovenskega pridevnika. Godijak filozoskog fakulteta u Novom Sadu 5, 1960. S. 40-44
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Системный анализ кратких и полных форм прилагательных в переводах Нового Завета, который представлен в рецензируемой работе не вызывает серьезных сомнений и нареканий. Автор достаточно последователен в манифестации оригинальной точки зрения на изучаемый вопрос. Текст является самостоятельным исследованием, актуальность которого проекционна. Считаю, что материал может стать активной методологической базой для новых работ смежной тематической направленности. Статья грамотного сконфигурирована, в тексте есть частный обзор источников. Автор отмечает, что «к вопросу о значении кратких и полных форм прилагательных в старославянских текстах обращались многие исследователи, в частности, особенности их употребления анализировали И. Курц, Ф. Миклошич, А. М. Селищев, А. Х. Востоков, Н. И. Толстой и др.». Необходимость рассмотрения темы связана с тем, что «краткие и полные формы прилагательного выражали определенность и неопределенность существительного, к которому относилось прилагательное. Определенная форма прилагательного выделяла предмет из числа подобных ему предметов, поэтому полная форма прилагательного могла употребляться и в сочетании с дополнительными средствами, эксплицированно подчеркивающими индивидуализацию предмета, - с указательными местоимениями, формой звательного падежа определяемого лица». Следовательно, смысловая нагрузка новозаветного текста видоизменяется в зависимости от того как «используется» краткая либо полная форма прилагательных: «краткая форма прилагательного, которое относилось к существительному, указывала на то, что предмет ничем не выделяется из других подобных ему предметов. Для усиления значения неопределенности краткая форма прилагательного могла употребляться в сочетании с числительным «один» и чаще всего указывала на какое-то свойство предмета без дополнительной характеристики».
Аргументация в статье объективирована, логика доказательств соотносится с принципами научного стиля. Отмечу, что цель исследования достигнута, поставленные задачи полновесно решены. Концепция, которую манифестирует автор, высказана в сферически объемном ключе: «рассмотренные нами случаи употребления кратких и полных форм прилагательных можно разделить на три блока: 1. употребление прилагательных в звательном падеже (старославянский язык) и в конструкциях с обращением (словенский язык); 2. полные формы прилагательных в старославянских текстах и полные формы с определенным артиклем в словенских текстах; 3. краткие формы в старославянских текстах и краткие формы с неопределенным артиклем в словенских текстах». В статье достаточно примеров, стандарт ссылок и цитаций выдержан. Материал можно использовать в русле чтения дисциплин лингвистического порядка, а также формирования новых научных сочинений. Наличного текстового объема достаточно, дополнений и правки не требуется. Отмечу также, что стиль / язык исследования соотносится с собственно научным типом, термины и понятия употреблены в универсальном режиме. Выводы по работе соотносятся с основным блоком, фактических разночтений нет. Статья «Краткие и полные формы прилагательных в переводах Нового Завета на старославянский язык и язык словенской книжности XVI в.» может быть рекомендована к публикации в журнале «Litera».
