CC BY
53
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 331.104
| КОРЕЙЦЫ — ТРУДОВЫЕ МИГРАНТЫ В ЯПОНИИ (1914—1937 гг.)
В.А. Гайкин*
Аннотация. Сегодня волны мигрантов перехлестывают государственные границы, меняя этнокультурный ландшафт, как Европы, так и самой России. В этом контексте интересен опыт Японии еще 100 лет назад, первой из индустриальных государств, принявшей, «переварившей» миллионный массив корейских «гастарбайтеров». Во время Первой мировой войны военные заказы, которые размещали в Японии ее воюющие союзники, вызвали быстрый рост военного производства и потребность в трудовых ресурсах, которые пополнялись корейскими трудовыми мигрантами. С 1915 г. по 1930 г. население Кореи увеличилось на 30%. Промышленный потенциал Кореи рос не так быстро, что привело к диспаритету между спросом и предложением рабочей силы. Не находящая применения на родине масса неквалифицированных безработных корейцев хлынула в Японию. Иммигранты (к 1945 г. 2 млн человек) были востребованы в тех сегментах японской экономики, работа в которых полностью или частично игнорировалась аборигенным населением. Результатом колониальной эксплуатации корейских трудовых мигрантов было создание в Японии между двумя мировыми войнами, так называемой built environment — инфраструктуры экономического развития: городская инфраструктура (благоустройство городских территорий, муниципальное строительство), инженерная инфраструктура (канализация, водопровод, электросети), транспортная инфраструктура (автодороги, железнодорожные магистрали).
Ключевые слова: Япония, корейские иммигранты, поденщики, рецессия, общественные работы, инфраструктура экономического развития.
KOREANS — MIGRANT WORKERS IN JAPAN (1914—1937)
V.A. Gaykin
Abstract. Today, the waves of migrants change ethnocultural landscape of both Europe and Russia itself. Japan, the first of the industrialized countries, has successfully used million of Korean «gastarbeiter». During the first World War military orders that were placed in Japan's warring allies triggered the rapid growth of military production and demand in the labour market, which contributed to the Korean labour migrants force. From 1915 to 1930, the population in Korea had increased by 30%. Korea's industrial capacity grew less quickly, leading to a disparitetu between labour demand and supply. Not finding the mass of unskilled unemployed Koreans poured into Japan. Immigrants (to 1945, 2 millions people) were in demand in those segments of the Japanese economy, which fully or partially ignored the aboriginal peoples. The result of the colonial exploitation of Korean migrant workers was to create in Japan between the two world wars the so-called built environment-economic development infrastructure: urban infrastructure (development of urban territories, municipal building), engineering infrastructure (sewerage, water, electricity), transport infrastructure (road, railway line).
Keywords: Japan, Korean immigrants, recession, public works, infrastructure of economic development.
Научная специальность 07.00.00 — Исторические науки и археология
КОРЕЙСКИЕ РАБОЧИЕ НА ПРЕДПРИЯТИЯХ И ШАХТАХ ЯПОНИИ 1914—1918 гг.
Исчезновение Кореи с политической карты мира в 1910 г. в результате аннексии и включение ее в состав Японии не дало корейцам автоматически всех прав японского гражданина. Хотя после аннексии они и стали считаться «японскими подданными», но с немаловажным уточнением — «этнические корейцы», что подчеркивало их неравнозначность японцам. Их права были ограничены и регулировались различными указами и подзаконными актами. Как отметил американский ис-
следователь Edward W. Wagner, «корейские подданные Японии не пользовались правами и привилегиями японских граждан [9, с. 9]. Только с 1925 г. корейские иммигранты получили формальное право голоса на выборах в представительные органы Японии, но реализация этого права обставлялась различными регламентациями, такими как, неучастие в выборах лиц, получающих пособия от государства, либо работающих в рамках каких-либо государственных программ (например, общественные работы для безработных), каковых среди корейцев всегда было предостаточно. «Корейцы не имели права
© Гайкин В.А., 2016 Статья опубликована в открытом доступе на сайте sovnauka.com
* ГАЙКИН ВИКТОР АЛЕКСЕЕВИЧ,
старший научный сотрудник Центра японоведения, кандидат исторических наук Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Контакты: ул. Светланская, д. 133, Россия, Владивосток, 690001 E-mail: unara49@mail.ru
108
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
переводить в Японию свой юридический адрес, что означало ущемление их гражданских прав и прав как субъекта коммерческой деятельности» [9, с. 20].
Тем не менее, право на въезд и проживание в Японии в качестве «гастарбайтеров» они получили, поэтому аннексия Кореи (1910 г.) стала точкой отсчета создания в Японии самой большой за пределами Кореи корейской диаспоры. В 1911 г. в Японии насчитывалось 2527 корейских иммигрантов [5, с. 58]. Первым опытом целевого найма корейцев и последующего ввоза в Японию можно считать их вербовку в 1911 г. для работы в г. Осака на текстильных фабриках компании «Сэтцу босэки кабу-сики кайся». На завод «Акаси кодзе» первые 15 корейцев были приняты в мае 1913 г. (до 1917г. для работы на этом заводе было ввезено 11 групп корейских рабочих общей численностью 208 человек). Перед началом Первой мировой войны (1913 г.) в Японии насчитывалось 3600 корейцев [7, с. 450].
Во время Первой мировой войны военные заказы, которые размещали в невоюющей Японии ее воюющие союзники, вызвали быстрый рост военного производства и потребность в рабочей силе. Бурное развитие экономики Японии, поставлявшей оружие, снаряжение, промышленные товары для воюющих держав, в 1914— 1918 гг. требовало значительных трудовых ресурсов, которые пополнялись пришлым корейским населением. Иммигранты были востребованы в тех сегментах японской экономики, работа в которых полностью или частично игнорировалась аборигенным населением. У японцев появилась возможность переложить на ввезенных из Кореи «гастарбайтеров» работу по известной формуле «3 Д» — dirty, dangerous, difficult (грязная, опасная, тяжелая). Как отмечал правительственный источник: «Первая мировая война вызвала рост производства в Осака, Кобэ, Фукуока. Компании стали испытывать нехватку рабочей силы. Началась вербовка корейских рабочих, в том числе и в шахтерские регионы». Только в первом полугодии 1917 г. оргнабор корейцев на различные предприятия Японии по их заявкам осуществлялся 21 раз. Мужчин было затребовано 4220 человек, женщин — 2370 человек, всего — 6590 человек, нанято было около 3000 человек [5, с. 55].
Основная часть корейских иммигрантов направлялась на самый большой и промышленно развитый остров Японии Хонсю. В ноябре 1917 г. чиновники министерства торговли и сельского хозяйства провели обследование рабочей силы в районе Кансай. Согласно полученным данным, корейские «гастарбайтеры» трудились здесь на металлургических заводах, текстильных фабриках, судостроительных верфях. В префектуре Осака на заводе «Кидзу кодзе» (компании «Сэтцу босэки») работали
1911 корейцев, на сталелитейном заводе «Сумитомо» — 16 корейских рабочих. В префектуре Хего на судоверфи «Кавасаки» — 1914 человек, сталелитейном заводе «Кобэ сэйтэцусе» — 1916 корейских «гастарбайтеров» [5, с. 55, 56]. Осака становился центром корейской диаспоры в Японии. Газета «Осака майнити симбун» от 26 декабря 1917 г. писала: «Во всей префектуре Осака около 2000 рабочих корейцев, три четверти из них фабричные рабочие и грузчики. В самом городе Осака 1500 корейских рабочих. Около 90% корейцев — мужчины, женщин — 150— 160 человек, которые в основном работают на ткацких фабриках. Много, до 200 человек в день, требуется подсобных рабочих на металлургические заводы, землекопов, зарплата которых составляет 50—60 сэн, строителей с низкой квалификацией на сооружение портов, дорог, укрепление берегов рек» [5, с. 56, 57].
В марте 1918 г. фирма «Ивавата босэки» направила в Корею своих представителей для вербовки кореянок на фабрику, в результате к работе приступили 50 работниц-кореянок. В июле того же года был произведен второй набор. Как было отмечено в докладе японских экспертов: «Производительность труда корейских работниц несколько ниже, чем у японок, но кореянки не требовательны к условиям проживания, уровень жизни у них ниже, в контексте их низкого заработка использование ткачих-кореянок выгодно»[5, с. 57]. В некоторых секторах экономики уже к началу 20-х гг. корейский труд доминировал. В Токио — в дорожном строительстве, в префектуре Осака—на строительстве дамб и водных сооружений [5, с. 57]. Тяжелая опасная и грязная работы были уделом корейцев. Это текстильные фабрики, металлургические заводы, стекольное производство, рудники, шахты. «Гастарбайтеры» из Кореи были землекопами, дорожными рабочими, транспортными рабочими, лесорубами, они строили электростанции, железные дороги. В редких случаях корейцы работали прислугой, домработницами [5, с. 58].
В быстро индустриализирующейся Японии росла потребность в угле и как следствие росла численность шахтеров. Значительную часть новых рабочих мест на шахтах стали занимать корейские иммигранты. В 1918 г. число корейцев-шахтеров в Японии достигло 2480 человек, что составляло 11,1% численности корейцев в Японии (22 411 человек). Как отмечали специалисты японской компании «Хоккайдо танко кабусики кайся» («Хо-кутан»), «корейцы послушны, сильны физически, после обучения они в квалификации не уступают японцам» [2, с. 230]. Угольные месторождения в Японии это в основном Хоккайдо (второй по величине остров Японии). На Хоккайдо первые десять корейцев были ввезены из Владивостока в 1916 г. для работы на шахтах компании
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ I 10
9
«Хокутан» [2, с. 225]. Компания «Хоккайдо кисэн кабу-сики кайся» с 1917 г. начала осуществлять вербовку «га-старбайтеров» в Корее для работы на шахтах этого острова. Большинство корейцев работало на шахтах, находившихся в г. Юбари и его окрестностях. В 1920 г. Хоккайдо по численности корейской диаспоры (2643 человек) среди регионов Японии вышел на 4-е место (1-е место — префектура Фукуока, 7033 человек, 2-е — Осака, 4672 человек, 3-е — Хего, 2904 человека) [5, с. 59].
Специфический менталитет японцев, иерархичность их мировидения отразилась на отношении к рабочим-иммигрантам. По мнению авторов, выполненного в МИДе Японии исследования «Положение корейцев в Японии в 1925 г.» (Тайсе дзюеннэн тю ни окэру дзайрю тесэндзин но дзеке), «японцы рассматривали корейцев как низшую расу. Корейцы всегда чувствовали себя в Японии чужими» [11, с. 34]. Как само собой разумеющееся, воспринимался тот факт, что зарплата корейцев была всегда гораздо ниже оплаты труда японца, выполнявшего ту же самую работу в том же самом объеме. Так в 1917 г. в префектуре Фукуока на стекольном заводе «Осато» средняя зарплата рабочих японцев составляла 35 сэн, корейцев — 25 сэн. В порту г. Осака японцы-докеры зарабатывали в месяц 1 иену 20 сэн — 1 иену 30 сэн, корейцы — 90 сэн [5, с. 61].
РОЛЬ МИГРАНТОВ В СОЗДАНИИ BUILT ENVIRONMENT1 ЯПОНИИ (1918—1937 гг.)
С 1915 по 1930 гг. население Кореи увеличилось на 30% [6, с. 28]. Промышленный потенциал Кореи рос не так быстро, что привело к диспаритету между спросом и предложением рабочей силы. Ненаходящая применения на родине масса неквалифицированных безработных корейцев хлынула в Японию. 20-е гг. — это период быстрого роста численности корейской диаспоры в Японии, которая за десятилетие увеличилась в десять раз — с 31 720 человек в 1920 г. до 298 091 человека в 1930 г.; по другим данным до 419 тыс. человек [5, с. 88].
Экономическая рецессия в Японии после Первой мировой войны ударила, в первую очередь, по корейским трудовым мигрантам, ставшими амортизационным ресурсом, подпадавшими под сокращение и спасавшими от увольнения японских рабочих. Статистики закрытия фабрик и количества, оставшихся без работы корейцев нет, сошлемся на комментарии прессы. В статье в «Осака Асахи симбун» от 1 декабря 1918 г. под названием «Безработным корейским рабочим нужна помощь» констатировалось: «Среди уволенных в результате сокращений персонала рабочих особенно много корейцев, они на пороге гибели» [12]. Существование армии безработных поддерживалось благодаря масштабным программам
общественных работ, связанных с реализаций градостроительных проектов, строительства административных зданий, сети санитарно-гигиенических сооружений, шоссейных и железных дорог.
Оказавшись за воротами фабрик, иммигранты были вынуждены искать любую временную работу на рынке поденного труда. Их количество на этом рынке было так велико, что мэрии японских городов уже с 1923 г. рассматривали корейцев как основной контингент для (не фабричных) поденных работ. Как констатировал чиновник мэрии Осака: «Рынок поденного труда невозможно представить без корейских трудовых мигрантов» [4, с. 6]. Этот тренд укрепился в период реализации четырехлетнего плана (1923—1927) восстановления Токио после землетрясения 1923 г. Если безработных японцев брали временными рабочими на фабрики и заводы, то корейские поденщики использовались, главным образом, как чернорабочие на общественных работах. В 1928 г. 54,7% поденных чернорабочих на стройках программы общественных работ в Токио были корейцами [8, с. 78]. Примерно такая же ситуация была по всей стране — в Иокогама, Нагоя, Осака, Киото, Кобэ. Корейские иммигранты стали доминировать на объектах общественных работ. «В секторе неквалифицированного строительного труда корейские поденщики абсолютно необходимы. Реализация строительных проектов в рамках программы общественных работ без кор ейской раб очей силы была бы трудноосуществима» [1, с. 36].
Инструментом социального управления корейскими поденщиками, обеспечивавшим их выход на рынок труда были рабочие общежития (хамба). «Хамба — это управляемое корейцем общежитие для корейских рабочих, которое одновременно является для них и минибир-жей труда. Японских строительных рабочих и разнорабочих обычно ищут в так называемых родобэя (рабочее общежитие), корейских чернорабочих, как правило, в хамба» [3, с. 43]. Специалисты по социально-экономической истории Японии отмечают, что хамба и ее внутренняя иерархия (воспроизводившая средневековую японскую систему ояката) была основным паттерном организации рабочих в горнорудной и строительной отраслях в новое время. Аналогичная (полуколониальная) система торговли существовала в XVIII в. в регионах Британии — Южном Уэльсе, населенном валлийцами и Шотландии, где она были запрещена указом правительства Британии только в 1831 г.
1 Инфраструктура экономического развития — транспортная инфраструктура (автодороги, железнодорожные магистрали), городская инфраструктура (благоустройство городских территорий, муниципальное строительство), инженерная инфраструктура (водопровод, канализация, электросети).
110
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
Формально, проживание рабочих в хамба было бесплатным (в отличие от рабочих общежитий). На деле плата была, она называлась хамбафи (хамбаре, хамбадай) и покрывала стоимость (амортизацию) используемых рабочими инструментов, потребляемых продуктов — риса, сакэ, мисо, овощей, табака, часто одежды и обуви, а также услуги старосты барака, информировавшего о завтрашнем рабочем месте. Рабочие были вынуждены покупать продукты и товары первой необходимости в лавке при хамба, поскольку аванс выплачивался купонами, имевшими хождение только в этой торговой точке. Стоимость покупок вычиталась из зарплаты в конце месяца. Независимое расследование, проведенное журналом Кед-зай выявило, что цена на соевый соус, пасту мисо и овощи в киосках хамба были на 30% выше, чем на ближайшем рынке. Маржа шла в карман хозяину хамбы.
Выплата зарплаты поденщикам была опосредована целой цепочкой посредников-субподрядчиков, в том числе управленцев хамба, через руки которых проходили деньги выделенные фирмой-заказчиком для оплаты труда рабочих. Каждый из субподрядчиков брал себе из этой суммы «свой процент» за услуги (вычитаемая часть фонда зарплаты получила жаргонное название пинханэ, такое же название получила вся система вычетов в пользу посредников). Многозвенная система посредников, повышая степень эксплуатации трудовых мигрантов, маскировала ответственность фирмы-заказчика (или управления общественных работ) за низкие зарплаты, обезличивала, «растворяла» эксплуатацию, делала «крайними» последних в цепочке — корейских хамбагасира.
Замкнутый круг, который образовывали посредники, использовавшие неполноправный статус трудового мигранта, паразитировавшие на его труде и невозмож-
ность самостоятельного найма, вызывали недовольство и борьбу корейских трудовых мигрантов против спрута эксплуатации. В 1928 г. в заявлении министерства в частности говорилось: «.. .Каждый раз, когда кореец открывает рот, он кричит об эксплуатации или посреднической эксплуатации» [6, с. 57]. После резкого увеличения численности корейских иммигрантов в Японии в 20-х гг., роста конкуренции на рынке труда и безработицы, оплата труда корейских рабочих стала дискриминационно низкой. Разрыв между уровнем оплаты рабочих-японцев и корейцев увеличился по сравнению с периодом 1910—1920 гг. За один и тот же труд при одинаковой квалификации рабочий кореец стал получать в 1,5— 2 раза меньше чем его коллега японец. В префектуре Сага в 1928 г. дневной заработок землекопа — японца составлял 2 иены 34 сэн, у корейца 1 иен 1 сэн; грузчика японца — 2 иен 65 сэн, корейца — 1 иен 39 сэн. [5, с. 101].
Результатом колониальной эксплуатации корейских строителей было создание в Японии между двумя мировыми войнами, так называемой built environment, — инфраструктуры экономического развития. Общая протяженность канализационных сетей выросла с 2 тыс км в 1912 г. до 20 тыс. км в 1935 г. В одном только Токио — с 1 тыс. км. в 1912 г. до 5 тыс. км. в 1935 г. В Осака за тот же период рост с 116,5 км до 2200 км [10, с. 69]. Мигранты строили автодороги, перебрасывая тысячи тонн гравия, сооружали водоотводы, укрепляли берега рек, взрывами динамита прокладывали тоннели в горных хребтах, укладывали сотни километров рельсов, связывая центральную часть Японии с окраинами страны. Между 1912 г. и 1937 г. протяженность железных дорог увеличилась с 3 тыс. км до 10 тыс. км. Количество железнодорожных станций — с 477 до 4255. [10, с. 69].
Литература
1. Кетоси кеикубу сякайка. Кетоси ни окэру хиятои родося ни кансуру теса (Социальный сектор отдела образования мэрии Киото. Обследование положения поденщиков в Киото). Киото, 1931 (цит. по: Kawashima Ken C. The proletarian gamble. P. 73).
2. Кувахара Садахито. Киндай Хоккайдоси кэнкю дзесэцу (Введение в изучение современной истории Хоккайдо). Саппоро, 1982.
3. Мусанся симбун. 25.07.1928.
4. Осака си сякайбу тесака. Хиятои родося мондай (Сектор обследований социального отдела мэрии Осака. Проблемы поденных рабочих). 1924 (цит. по: Kawashima Ken C. The proletarian gamble. p. 5).
5. Пак Кэн сик. Дзайнити тесэндзин ундоси (Общественно-политическая история корейцев в Японии). Токио, 1979.
6. Сихосе кэйдзи кеку. Тесэндзин мондай (Министерство юстиции. Корейский вопрос). Токио, 1928.
7. Такахаси Камэкити. Ниппон санге родорон (Труд в японской промышленности). Токио, 1937.
8. Токеси сякайкеку. Токеси сякайкеку нэмпо 1929 нэндо (Управление по социальной работе мэрии Токио. Ежегодник за 1929 г.). Токио, 1929. (цит. по: Kawashima Ken C. The proletarian gamble. Р. 71).
9. Edward W. Wagner. The Korean minority in Japan 1904—1950. New York: Institute of pacific relations, 1951.
10. Kawashima Ken C. The proletarian gamble. Korean workers in interwar Japan. Duke university press Durham and London. 2009.
11. Mitchell Richard H. The Korean minority in Japan. University of California press. Berkeley and Los angeles, 1967.
12. Osaka asahi shinbun. 1.12.1918.
