CC BY
126
СУБЪЕКТЫ ПРАВА, ВЕЩНОЕ ПРАВО, ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
КОНЦЕПЦИЯ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА В СОВРЕМЕННОМ ПРАВЕ
В.Д. Федчук
Всероссийская Академия внешней торговли
В статье рассматривается концепция юридического лица на современном этапе по праву России, США, Германии, Англии, ЕС; обсуждается проблема «проникновения за корпоративный занавес»; определены тенденции развития доктрины.
Введение.
Следуя за экономикой, право облекает сложившиеся экономические реалии в свойственные ему и отвечающие духу времени формы: право времен парусного флота и дилижансов уступает место праву эпохи компьютеров, космонавтики и атомной энергетики [4, с. 184]. Первичная концентрация капитала в свое время вызвала необходимость в обосновании правом концепции юридического лица, которая верой и правдой служила общественным потребностям в течение многих лет и продолжает служить сейчас, сталкиваясь, однако, с некоторых пор, все чаще и чаще с проблемами, разрешить которые она не в состоянии. Появившееся как средство достижения целей централизации капиталов юридическое лицо постепенно превратилось в механизм осуществления этой централизации, обслуживая процесс сращивания банковского и промышленного капитала и образования крупных национальных и международных компаний, а затем, по достижении экономикой высочайшей точки в централизации капитала, переключилось практически всецело на выполнение функции ограничения предпринимательского риска [4, с. 222]. Соответственно, в обществе, где господствуют монополистические объединения, право юридических лиц логически должно быть скорректировано нормами о монополиях — группах компаний.
В настоящее время произошла смена ведущих игроков на национальных и международных рынках; таковыми теперь являются не отдельные юридические лица, а сменившие их группы компаний, определенные в свое время М.И. Кулагиным как «экономическое единство или организация, состоящая из самостоятельных субъектов права» [3, с. 139]. Между тем договорные отношения по-прежнему строятся на уровне юридических лиц, вступающих в эти отношения. Как следствие, расхождение между интересами, принадлежащими группам компаний, и интересами отдельных юридических лиц, входящих в эти группы и, по указанию последних, вступающих в договорные отношения с третьими лицами, или расхождение «между юридическими формами и их экономической сущностью» [3, с. 122; 24]: интерес принадлежит одному юридическому лицу, исполнение и ответственность — другому. С ростом числа компаний, сложных по структуре своей и характеру деятельно-
сти, осуществляемой ими преимущественно через свои местные и зарубежные дочерние компании [5], такое несоответствие становится все более очевидным, подталкивает к осознанию необходимости переосмысления норм права компаний. К таковым, не в последнюю очередь, относятся нормы, определяющие значение института юридического лица и принципы его ответственности. Решающее значение приобретает его величество централизованный контроль, совмещенный с децентрализацией управления, предопределяющий внешнее, а не внутреннее управление компанией, позволяющий господствовать без хозяйственных рисков [25]. Деятельность монополий оказывает значительное отрицательное воздействие и на производство и на торговлю, поскольку вступает в противоречие с принципами экономики свободной конкуренции [9, с. 122]. К тому же, как оказалось, концепция юридического лица является порой весьма удобным средством «загребания жара чужими руками»; речь идет о злоупотреблении конструкцией юридического лица — практике использования предприятий-фасадов, внутрифирменном ценообразовании и пр. Тем самым расширяются возможности поражения интересов кредиторов и, как следствие, растет значимость проблемы ответственности материнской компании или всей группы компаний (экономического предприятия) по долгам отдельной компании, входящей в эту группу, или же, другими словами, проблемы проникновения за корпоративный занавес (piercing the corporate veil).
Для российской экономики, которая, учитывая степень концентрации и централизации капитала в ее основных отраслях, уже вступила в период империализма, данная проблема представляется не будущей, а насущной. Основными ее действующими лицами являются два-три десятка монопольных объединений (групп компаний), что, как представляется, не должно оставаться незамеченным в свете вступления России в ВТО. Отсюда следует значимость вопроса о государственном регулировании данного феномена, и, естественно, интерес к тому, какими методами и нормами регулируются указанные отношения в праве ведущих зарубежных государств.
Проникновение за корпоративный занавес.
Российское право, вслед за правом многих зарубежных стран, постепенно отходит от классического принципа, согласно которому каждое юридическое лицо является самостоятельным образованием, а экономическая зависимость юридически самостоятельного лица невозможна a priori. Нормы публичного права, в большей степени, и нормы частного права, в меньшей степени, все больше пропитываются духом аффилиации, дочерности и зависимости. Однако, как показывает практика, это имеет практическое значение лишь в публичных отношениях, т.е. тех, которые отличаются политическим подтекстом, а кредитором в которых выступает само государство. Участи частных кредиторов, уделяется, в частности, представителями законодательного и судебного корпуса, минимальное внимание. Практически незыблемым в судебной практике остается принцип ограниченной ответственности.
В качестве положительной тенденции в доктрине уже отмечался сам факт появления в ГК РФ ст.ст. 105, 106, ознаменовавший ни что иное, как признание российским правом самой возможности существования экономической зависимости юридически независимых лиц. Следующим шагом должно было стать раскрытие данных статей на иных уровнях регулирования. Последовало, однако, лишь повторение идеи, усложненное включенным в п. 3 ст. 6 ФЗ «Об акционерных обществах», дополнительным критерием наличия факта отражения права материнского общества давать дочернему обществу обязательные к исполнению указания «в до-
говоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества», что, по идее, несколько не соответствует нормам ГК РФ и подлежит отмене, а до отмены, следовательно, не подлежит применению. Однако отмена не последовала, применение продолжается. А ведь, помимо всего прочего, имеется еще проблема доказывания наличия этой самой экономической зависимости и проблема доказательств, вместе с их относимостью и допустимостью [9, с. 64-65].
Менее принципиален, но также значим вопрос о том, на каком основании статьи 105 и 106 были вклинены в «лоно» организационно-правовых форм коммерческих организаций. Может тем самым должно было ознаменоваться пополнение их исключительного перечня? Ничуть ни бывало, продолжения не последовало и здесь. Как представляется, более корректным было бы разместить эти статьи ближе к статьям о реорганизации юридических лиц. Это, по крайней мере, способствовало бы обеспечению хотя бы технологического единства норм о юридических лицах.
Проблема есть, объясняется она конечно же переходным характером российской экономики; непонятно, правда, переходным от чего, но уже понятно, что к государственному капитализму. Те страны, которые уже имеют опыт общения с данной проблемой, давно бьют в колокола, говоря о злоупотреблении механизмом юридического лица или корпоративной формой и рекомендуют «повнимательнее рассмотреть обстоятельства, при наличии которых материнская компания и аффилированные компании группы должны также нести ответственность по долгам и обязательствам других участников группы» [33]. Все чаще зарубежными юристами ставится вопрос о зависимом положении юридического лица и возможности возложения ответственности по долгам компаний, входящих в группу компаний, на материнскую компанию или же всю группу компаний («экономическое предприятие») [33]. Некоторые шаги в указанном направлении уже предприняты в праве ЕС [7, с. 341], а также праве ведущих стран мира, в частности, Англии, Германии, США.
Право указанных стран, при всех имеющихся расхождениях, созвучно в том, что в аспекте регулирования отношений, возникающих в связи с проникновением за корпоративный занавес, по состоянию на сегодня возможна опора в основном на конкретные факты и обстоятельства отдельных споров. Какое-либо обобщение или категоризация практически исключены, причиной чему является, прежде всего, слабое законодательное регулирование проблемы. Известным препятствием служат также слишком широкие дискреционные полномочия судей, зачастую принимающих решения по спорам, руководствуясь в основном своим личным пониманием справедливости. Это, последнее, обстоятельство, а также фактический статус судей, которых ошибочно было бы понимать лишь в качестве «толкователей законодательства» [10, с. 41], вызывает вполне обоснованные опасения у деловых кругов, связанные прежде всего с непредсказуемостью принимаемых судами решений [17].
Право США.
Наиболее часто споры о проникновении за корпоративный занавес доходят до судов в США; при этом, они признаются здесь одними из наиболее проблемных [31]. В основу корпоративного права США заложено общее правило, согласно которому корпорация является самостоятельным лицом. Акционеры, как физические, так и юридические лица, несут по обязательствам компании ограниченную ответственность. Принцип ограниченной ответственности акционеров, созданный исторически специально для акционеров-физических лиц, менее чем за сто лет стал приносить дивиденды акционерам-компаниям [32].
Толкование доктрины проникновения за корпоративный занавес в праве США не отличается единообразием; оно различается от суда к суду, от штата к штату и,
кроме того, различается в спорах, возникающих из контрактов и из деликтов. В первых из них решающими являются факты осуществления доминации акционе-ром-корпорацией над дочерней компанией, вовлечение ее в мошеннические или иные незаконные действия или иное «ненадлежащее поведение» («improper conduct»), ведущее к несправедливости [36]. В спорах, возникающих из деликтов, решающим фактором служит чаще всего степень контроля, осуществляемог о материнской компанией над дочерней компанией, или степень капитализации дочерней компании.
Корни доктрины «проникновения» базируются на принципах института агентства. Если презюмируется наличие запрещенных целей, то суд может принять решение о «проникновении» в случаях, когда корпорация действует преимущественно как агент акционера: «Доминация должна быть настолько полной, а вмешательство столь бесцеремонным, что согласно общим правилам агентства материнская компания будет выступать в качестве принципала, а дочерняя —- агента» [17].
Обращает на себя внимание обилие общих фраз, используемых при определении обстоятельств, которые могут служить основанием для приоткрытия корпоративного занавеса: «мошенничество и иные проявления незаконности» [13], «интересы достижения справедливости или справедливого результата» [36], «фактический контроль» материнской компании над дочерней компанией и «морально виновное» («morally culpable») поведение материнской компании и пр. [14].
Попытки разрешения проблемы проникновения за корпоративный занавес ведутся в двух основных направлениях. Наиболее признанным из них является разработка представителями доктрины и судьями целого ряда теорий, обосновывающих такое проникновение, в частности, «инструментальная» теория, теория «второго я» и теория «идентичности» [30], и отличающихся множеством общих фраз, определяющих способ злоупотребления акционером своей корпорации, в частности: «агент» («agent»), «второе я» («alter ego»), «вторая идентичность» («alter identity»), «рука» («arm») и целый ряд других(всего 25) [31]. Также довольно известным является метод подготовки «прачечного перечня» («laundry list»), т.е. перечня факторов [221, позволяющих обосновать проникновение за корпоративный занавес. В него были включены, в частности, такие факторы как «недостаток оборотных средств» (gross undercapization), «несоблюдение корпоративных формальностей» (non-observance of corporate formalities), «невыплата дивидендов» (nonpayment of dividends), «растрата корпоративных фондов» (siphoning of corporation funds), «бездействие директоров и служащих корпорации» (non-functioning of corporate officers and directors) и пр. [23].
Наиболее часто встречающимся мотивом применения механизма проникновения является точно так же, как и в праве других стран, защита государственных интересов. Отличительной особенностью права США является, как это ни странно, с учетом природы права США, попытка статутного решения проблемы. В последнее время на федеральном уровне и на уровне штатов принят целый ряд статутов, специально предназначенных для применения к группам корпораций [32]. Ответственность экономического предприятия предусмотрена в нормах многих статутов, регламентирующих отношения в различных сферах, в частности, в банковском деле и предоставлении ссуд, страховании, фондовом рынке, пенсионных схемах, налогообложении, охране окружающей среды и пр. [32].
Право Германии.
Право Германии отличается ярко выраженным законодательным акцентом в деле регулирования отношений, связанных с проникновением за корпоративный
занавес. В отличие от права Англии и США, где законодательное регулирование данных отношений развито слабо, оно располагает законодательной кодификацией, известной как право концернов или право контролируемых компаний (КопгетгесМ). Общим правилом в праве Германии является ограниченная ответственность учредителей по долгам созданных ими акционерных обществ (Акпег^е-зеПзсЬай — АО) и обществ с ограниченной ответственностью (ОезеНзсиап гтт ЬевсЬгакЛег Найиг^ — ОтЬН) [18]. Однако при наличии определенных обстоятельств право концернов признает ответственность контролирующей компании по обязательствам контролируемой. Известный вклад в регулирование проблемы вносит также прецедентное право («ВигсЬ^ГГзЬайигщ»), допускающее проникновение в исключительных случаях по серьезным основаниям справедливости и чести [22].
Согласно теории ответственности предприятия, преобладающей в праве Германии, группа аффилированных компаний воспринимается как единое экономическое предприятие. На практике, однако, ответственность по долгам дочерних компаний возлагается не на всю группу компаний, а на материнскую компанию. Законодательным отражением этой теории является схема, согласно которой материнская компания и ее дочерние компании, являющиеся акционерными обществами, при наличии определенных обстоятельств формируют единое экономическое образование. В случае наличия выраженного соглашения между материнской и дочерней компаниями, согласно которому первая из них имеет право контролировать деятельность последней («договорный концерн»), материнская компания несет перед дочерней компанией ответственность за годовые убытки, вызванные осуществлением такого контроля. В отсутствие такого соглашения («фактический концерн») подконтрольная дочерняя компания вправе взыскать убытки с контролирующей материнской компании лишь в том случае, если докажет факт совершения ею особой наносящей ущерб сделки «на расстоянии вытянутой руки».
Книга III Закона Германии об акционерных обществах 1965 г. содержит исчерпывающий перечень правил, регламентирующих контролирующие и контролируемые предприятия. Эти правила предназначены для защиты прав акционеров и кредиторов публичных компаний, осуществляемой в основном посредством предъявления к доминирующей компании требования о погашении ею любых ежегодных потерь доминируемой компании [18]. Право концернов содержит широкий круг правил, регламентирующих структуру аффилированных групп, управление, аудит, отчетность и ответственность. Оно применяется как к публичным акционерным компаниям, так и к партнерствам с ответственностью, ограниченной акциями. Прецедентным правом по аналогии разработана концепция квалифицированной фактической доминации в отношении контролируемых частных ОтЬН [22]. Как единственная в мире кодификация норм систематического регулирования взаимоотношений материнских и дочерних компаний, германское право концернов послужило в качестве модели для ряда европейских предложений, касающихся групп аффилированных компаний [28].
Право Англии.
Проникновение за корпоративный занавес в праве Англии регламентируется преимущественно судебной практикой; основное исключение составляют нормы законодательства о деятельности групп компаний (холдингов) [8, с. 63-64]. Преобладающая позиция судов состоит в том, что доктрина ограниченной ответственности является правилом, а случаи проникновения за корпоративный занавес, даже с учетом того, что их число постоянно растет, все же представляют собой исключения [17]. Как следствие, в судах Англии решения в пользу проникновения за кор-
поративный занавес принимаются не столь часто, как то происходит в судах США, хотя базовые позиции права этих двух стран очень близки. Наиболее часто положительное решение принимается судьями в делах, касающихся международного мошенничества, уклонения от исполнения обязанностей [26], а также случаи осуществления акционером компании высокого уровня контроля над ее деятельностью [38].
Концепция компании как самостоятельного юридического лица с ограниченной ответственностью в течение длительного времени является одним из базовых принципов корпоративного права Англии [15]. Первоначально акционеры английской компании несли по ее долгам неограниченную ответственность, однако уже к концу XIX века общим правилом стала ограниченная ответственность акционеров. Положениями Акта об ограниченной ответственности 1856 г. (the Limited Liability Act of 1856) и Акта об акционерных компаниях 1856 г. (the Joint Stock Companies Act of 1856) принцип ограниченной ответственности был распространен на зарегистрированные компании [16].
По общему правилу суды Великобритании принимают решение о проникновении за корпоративный занавес при необычных обстоятельствах [17], когда контролирующие акционеры используют корпоративную форму для достижения нелегальных или ненадлежащих целей [34], используя юридическое лицо как «фасад, декорацию или незаконное средство» [12]. Также оно может быть принято в случаях, когда материнская компания использует дочернюю компанию для получения выгоды, правом на получение которой она не наделена [27], акционеры регистрируют компанию для целей уклонения от исполнения своих законных обязательств [26], сеть компаний используется в целях сокрытия денег, полученных мошенническим способом [35], компания используется в целях нарушения таможенных правил и обязательств по уплате налогов [34] или для уклонения от осуществления платежей, причитающихся к выплате уволенному компанией менеджеру [21], акционеры используют корпоративные фонды для получения контроля над публичной корпорацией или осуществляют доминирование над различными юридическими лицами или не проводят различие между личными и корпоративными средствами или вступают в крупные сделки, не консультируясь ни с кем в компании [38]. Следует отметить, однако, что имеют место случаи, когда судьи, при доказанности наличия указанных фактов, отказываются принимать решение о проникновении за корпоративный занавес.
Право ЕС.
В свете различий, имеющихся в нормах права разных стран, регламентирующих проникновение за корпоративный занавес, весьма важна роль международной унификации соответствующих норм, в частности, унификации в рамках ЕС. Активизация ЕС деятельности, направленной на повышение уровня защиты интересов кредиторов, в том числе посредством признания ответственности материнской компании или всей группы по долгам дочерней компании, что соответствует как общим, так и специальным целям ЕС [11], уже начинает давать первые плоды: приняты унифицированные нормы о корпоративных гарантиях, публичной и финансовой отчетности, аудите, капитализации и слияниях и пр. [7, с. 341]. Работа над указанной проблематикой позволила экспертам ЕС четче определить некоторые весьма важные проблемы, решение по которым еще предстоит найти, и среди них проблему проникновения за корпоративный занавес. Следует отметить, что именно этому вопросу экспертами ЕС было уделено особое внимание в рамках работы над проектом европейской коммерческой корпорации [1, с. 161], в процессе которой были сформулированы, наряду с другими, вопрос об определении обстоятельств,
при наличии которых корпоративное единство могло бы быть проигнорировано, а также вопрос о пределах, в которых одна корпорация могла бы быть привлечена к ответственности по обязательствам ее аффилированных компаний.
В рамках работы над проектом 9-й Директивы ЕС, посвященной структуре компаний [22, §4.08 гЛ 4-50], эксперты, взяв за основу германский подход к пониманию группы компаний, предприняли попытку скоординировать положения национального права, касающиеся структуры группы компаний. В результате ими были разработаны и обоснованы два принципиальных варианта создания корпоративной группы, а именно, посредством заключения контракта между контролирующей и зависимой компаниями и посредством односторонней декларации зависимой компании о приобретении кем-либо 90% ее акций [22, §4.08 гХ4-50].
Среди принципиальных вопросов, находящихся в настоящее время в поле зрения экспертов ЕС, следует отметить вопросы упрощения процесса создания и функционирования транснациональных компаний, повышения мобильности юридических лиц (возможности трансграничного перемещения их места нахождения), транснациональных слияний открытых акционерных обществ и приобретения контрольного пакета акций (поглощении) компаний, дальнейшего развития прав акционеров, находящихся в различных государствах, создания европейского общества с ограниченной ответственностью [6, с. 522].
Заключение.
Концентрация и централизация капитала оказывает воздействие на институт юридического лица. Одним из наиболее важных последствий этого процесса является то, что юридические лица — самостоятельные субъекты права, во многих случаях не являются более самостоятельными экономически. Отношения экономической зависимости юридически независимых лиц постепенно превращаются из исключения в правило. Это ведет к размыванию концепции юридического лица, поскольку, как отмечал в свое время М.И. Кулагин, подлинными юридическими лицами в традиционном понимании остаются только материнские или головные компании [4, с. 225], и ставит вопрос о поиске новых методов усиления защиты интересов кредиторов. Естественно, государство, в своем стремлении не упустить вожжи правления экономикой, пытается компенсировать эту неспособность капиталистических отношений к саморегулированию своим более активным вмешательством в экономику и, в частности, развитием столь эффективного публичноправового метода регулирования, каковым является антитрестовское право [3, с. 122] с его двуединым методом воздействия на монополии и, в первую очередь, ограничением свободы договора [2, с. 172]. Однако не следует предавать забвению также частноправовой метод регулирования предпринимательских отношений, значение которого, вне всякого сомнения, должно повышаться. На повестку дня все активнее выносится вопрос о привлечении к ответственности по долгам дочерних компаний-«марионеток» истинных носителей интереса — «кукловодов», под которыми понимаются либо материнская компания либо вся группа компаний (экономическое предприятие). Последний вариант, как представляется, неразрывно связан с законодательной разработкой практически эффективного понятия «группы компаний». Анализ имеющихся мнений ведущих представителей зарубежной доктрины позволяет прийти к выводу о том, что решение проблемы видится ими в основном либо в законодательной сфере — разработка более совершенных норм права компаний, которые учитывали бы в большей степени фактор зависимости юридических лиц, либо в договорной сфере — расширение практики включения самими договаривающимися сторонами соответствующих оговорок об ответственности не-
посредственно в заключаемые ими договоры. Как представляется, решение проблемы возможно лишь с одновременным применением обоих методов. Появление в результате более четких норм об ответственности могло бы способствовать достижению сбалансированности интересов участников предпринимательских отношений и, в определенной степени, могло бы ограничить судебный «субъективизм», порождаемый отсутствием существующих норм об ответственности или же их нечеткостью.
ЛИТЕРАТУРА
1 .Дубовицкая Е. Европейское корпоративное право: Свобода перемещения компаний в Европей-ском Сообществе. — М., 2004.
2. Жидков О.А. США: Антитрестовское законодательство на службе монополий.— М., 1976,
3. Кулагин М.И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо.
4. Кулагин М.И. Предпринимательство и право: Опыт Запада // Избранные труды. — М., Статут-, 1997,
5. Мозолин В.П. Право США и экспансия американских корпораций. — М., 1974.
6. Право Европейского Союза.
7. Федчук В.Д. Влияние права ЕС на формирование понятий материнской и дочерней компании в праве Англии // Преподавание права Европейского Союза в российских вузах: Материалы семинара. — М., Статут.
8. Федчук В.Д. Холдинг: эволюция, сущность, понятие // Хозяйство и право. — 1996. —№12.
9. Федчук В.Д. Риск и льготы за чужой счет // Закон. — 2004. — № 11.
10. Пучинский В.К. Английский гражданский процесс. — М., 1974.
11. Договор о создании Европейского экономического сообщества (Treaty Establishing The European Economic Community, Feb. 7, 1992, 1992 O.J. (C224) 1, 1
C.M.L.R. 573 (1992) art. 2.
12. Acatos & Hutcheson v. Watson, 1995 1 BCLC 218, 1995 BCC 446 (Ch.).
13. Anderson v. Kenn, 433 A.2d 752 (Me.1981).
14. Amfac Foods, Inc. v. Int’l Systems & Controls Corp., 654 P.2d 1092, 1100 (Ore. 1982), rev’g 630 P.2d 868 (Ore. Ct. App. 1981).
15. Blumberg PI. The Corporate Entity in An Era of Multinational Corporations, at
TOO
s у.
16. Blumberg P.I. Limited Liability and Corporate Groups, at 584.
11. Beaufort I. Palmer’s Company Law, § 2.1519(Jeoffrey Morse et al.eds., 25th ed.1992).
18. 1 Business Transactions, app 7.
19. Berkey v. Third Ave. Ry., 155 N.E. 58, 61 (N.Y. 1927).
20. Carswell & De Sarrau, supra note 5, at §4.08 at 4-50.
21. Creasy v. Breachood Motors, Ltd., 1993 BCLC 480, 1992 BCC 638 (Q.B. 1993).
22. Carte Blanche (Singapore) Pte. Ltd. v. Diners Club Int’l, 2 F.2d 24 (2d Cir.1993).
23. Cathy S.Krendl & James R.Krcndl, Piercing the Corporate Veil: Focusing the Inquiry, 55 Denv. L.J.l, 52-55(1978).
24. Despax M. L’entreprise et le droit. P., 1957, p. 107. Mercadal М., Janin M. So-cietes commerciales, 1985 1986. 16-е изд. P., 1985, p..904.
25. Fabio K. Comparato. Les groupes de societes dans la nouvelle loi brezilienne des societes par actions // Revue intemationale de droit compare. — 1978. — № 3.
26. Jones v. Lipman, 1 W.L.R.832(C.A.1962).
27. Merchandise Transp. Ltd. v. British Transp. Comm’n, [1962] 2 Q.B. 173.
28. Wurdinter H. Aktien-und konzemrecht 283 (3rd ed., 1973).
29. Blumberg P.L The Increasing Recognition of Enterprise Principles Determining Parent and Subsidiary Corporation Liabilities, 28 Conn. L. Rev. 295 (1996).
30. Blumberg P.1. The Law Of Corporate Groups, § 2.02, at 30 (3rd ed. 1997).
31. Hamilton R. W. Corporations Including Partnerships and Limited Partnerships 261 (4th ed. 1990).
32. Blumberg P.l. Limited Liability and Corporate Groups, 11 J. Corp. L. 591-95, 605-607 (1986).
33. Blumberg P.L The Corporate Entity In An Era Of Multinational Corporations, 15 del. J. Corp. L. 283 (1990) at 283.
34. Re H, 2 All E.R. 391(C.A. 1996).
35. Re A Company Ltd., 205 BCLC 333 (C.A. 1985).
36. Service Iron Foundry, Inc. v. M.A. Bell Co., 588 P.2d 463, 473 (Kan. Ct. App. 1978).
37. United States v. Jon-T Chemicals, Inc., 768 F.2d 686 (5th Cir.1985.
38. Wallerstein v. Moir, 3 All E.R. 217(C.A.1974).
THE CONCEPT OF LEGAL ENTITY IN CONTEMPORARY LAW
V.D. Fedchuk
All-Russian Academy of Foreign Trade
The article looks at the concept of legal entity as it is defined by the law of Russia, the USA, Germany, the UK and the EU and discusses the doctrine of «lifting the corporate veil». The author identifies trends in the relevant field of scholar thought.
