CC BY
71
унаследовали независимость и предприимчивость пионеров, их находчивость, стойкость и мужество, горький юмор и верность товарищам”.
Неудивительно, что в австралийском обществе, где поборниками равноправия являются потомки ссыльных и свободных переселенцев, идеи дружбы, товарищества, мужской силы,
“антисентиментальности” нашли отражение в лексико-
семантической системе языка.
Австралийский псевдоантиинтеллектуализм (являющийся частично следствием неблагоприятных для первых поселенцев условий, необходимости выжить, малочисленности тех, кого можно отнести к представителям высших слоев общества) породил традиционный культ «мачизма». Эту связь можно выразить фразой: «I'm Australian through and through. I hate queers, commos, and students». Негативное отношение к психическим изъянам, идеологии радикализма, наносной учености нашло свое отражение в языке. Предпочтение, отдаваемое «коротким грубым словам», а не «вежливым многосложным», отражает связи между культом неформальности, культом мужской силы и неприязнью к социальным приличиям, словесным и интеллектуальным изыскам. Это связано и с такими качествами австралийцев как мужественность и предприимчивость. Так, английский писатель Джордж Микеш считает, что именно обширность страны научила австралийцев “не быть мелочными, не обращать внимания на пустяки, не волноваться из-за ерунды. Австралиец думает и говорит о вещах значительных. Он обладает проницательностью, достоинством и к тому же недюжинной физической силой”.
Так образ типичного австралийца повсеместно утвердился и дома, и за границей.
Е. Н. Черменина
Концепция творчества в произведениях Дж. Р. Р. Толкина
Из произведений Дж.Р.Р. Толкина можно узнать следующее относительно его концепции творчества.
1. Первый и величайший творец - это Бог; в толкиновском Сре-диземье его аналог - Эру Илуватар, Единый. Эру сделал Айнур (средиземских ангелов) своими со-творцами, давая им музыкальные темы, которые они все вместе исполняли. Таким образом, они участвовали в со-творении мира. В целом, это не противоречит христианской концепции творения, так как всё, что пели Айнуры (и что
219
потом материализовалось в Арду), первоначально исходило от Эру Единого. Таким образом, творчество по Толкину - это всегда сотворчество, т.е. творческая личность получает вдохновение свыше, от Бога, и становится Его со-творцом. При этом если помнить о христианском догмате свободы воли, мы понимаем, что у человека всегда есть выбор: принимать ли посланное свыше, реализовать ли это вдохновение, свой талант в полной мере, идти ли по пути, уготованном самим Богом. Личность может отказаться от посланного свыше или реализовать его по-своему, не считаясь с Божественным планом. Так поступил светлейший из ангелов Люцифер, так же поступил прекраснейший из Айнур - Мэлькор. Оба хотят преувеличить значимость своей роли. Мэлькор, например, хочет привлечь внимание к своей музыкальной партии, показать её как лучшую, поэтому он начинает петь громче и, пытаясь таким образом выделиться, вносит диссонанс в стройный хор Айнур, создает дисгармонию. Позднее результатом этого диссонанса становится искажение Арды (земного мира). И здесь стоит обратить внимание на слова Эру: «А ты, Мэлькор, увидишь, что нет музыки, исходящей не от меня, равно как никто не может изменить напев вопреки мне. Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется лишь моим орудием в создании див -ных чудес, что он сам не способен постичь» (Сильмариллион, 2008.
с. 8). Таким образом, все музыкальные темы Мэлькора всё равно исходили от Единого, так как Мэлькор не мог ничего придумать сам, он мог лишь исказить уже данное ему. Ту же идею высказывает Фродо во «Властелине колец»: “The Shadow...can only mock, it cannot make: not real new things of its own” (Тень...умеет только глумиться, она не способна творить, не может создавать что-нибудь по-настоящему новое) (The Lord of the Rings 2001: 893). Т.е., по Толкину, лучший творец - это тот, кто старается в полной мере реализовать данный свыше потенциал; тот, кто стремится приблизиться к Богу во всём, в т. ч. в творчестве, так как только Всевышний, сам будучи Творцом (с большой буквы), может научить истинному творчеству, делая человека своим со-творцом. Те же, кто не хочет следовать этим путем, вносят диссонанс, дисгармонию в мир, искажая и извращая то, что считается прекрасным.
2. Эру наделяет способностью к творчеству не только Айнур, в
т. ч. Валар (Валары - это Айнуры, пожелавшие спуститься в Арду), которые немало потрудились для благоустроения Арды, чтобы первоначальный замысел обрел свои черты. Способностью этой также наделены так называемые «Дети Илуватара», т. е. эльфы (перворожденные) и люди (последующие), причем в наибольшей степени одарены именно первые. Об этом узнаем в одном из писем Толкина:
220
«...на самом-то деле, вне моей истории, эльфы и люди - это всего лишь разные аспекты Человечности <...>. В данном мифологическом мире эльфы и люди в своих воплощенных обличиях приходятся друг другу родней, но в том, что касается отношения их «духа» к миру во времени представляют собою различные «эксперименты», каждый из которых наделен своей собственной врожденной направленностью, а также слабостью. Эльфы воплощают, так сказать, художественный, эстетический и чисто научный аспекты человеческой натуры, возведенные на уровень более высокий, нежели обычно видишь в людях» (Письма, №181, к Майклу Стрейту, 2004, с. 268). По замыслу писателя, это являлось важнейшей особенностью, отличающей эльфов от людей. Вторым подобным отличительным даром эльфов было бессмертие. Правда, бессмертие это было не совсем истинным. Жизнь эльфов тесно связана с судьбой Арды: однажды должен наступить конец мира, который будет означать конец их жизни (человеческую смерть эльфы называли «Даром Единого людям», хотя и не знали, что происходит с людьми после смерти; однако существовало некое поверье, что после конца мира Айнуры снова будут петь, и в этот раз к ним присоединятся люди). Между этими двумя дарами эльфов можно усмотреть определенную связь. Когда человек занимается творчеством, порой забывая о мирском, он словно возвышается над бренностью бытия и благодаря своему творению буквально может «войти в вечность». Память о нем живет в веках, и, несмотря на смену многих поколений, мы всё еще помним имена великих деятелей искусства и ученых, но такая слава, конечно же, не вечна по-настоящему, так же как не является истинным эльфийское бессмертие: она длится столько, сколько существует на земле род человеческий. Но не более. Ей не дано стать настоящей, Божественной, славой, войти в подлинную вечность. Но, как и эльфы втайне надеялись, что им всё же найдется место во втором Хоре Айнур, наравне с людьми, так же и Толкин, вероятно, надеялся, что подлинное творчество может обрести подлинное бессмертие.
3. Эту надежду он выражает в своей небольшой повести «Лист работы Ниггля». Главный герой этой повести - художник с «говорящим именем» Ниггль, которое в переводе с английского означает «заниматься пустяками, размениваться на мелочи». Дело в том, что в лице данного персонажа Толкин в какой-то степени критикует сам себя. Так же как и Толкин, склонный к перфекционизму, Ниггль тщательно прорисовывает каждую, даже мельчайшую деталь на своих картинах, и поэтому, а также из-за множества других дел и собственной лени у него обычно не доходят руки до завершения своей работы. «Он был из тех, кому листья удаются лучше деревьев», -говорит о нем автор. У Ниггля было несколько больших замыслов,
221
но среди них был один, особенно занимавший его. Это было Дерево - картина, которую он так и не закончил, опять-таки из-за своей скрупулезности, неорганизованности, а также из-за своей доброты и отзывчивости: сосед просит его съездить на велосипеде за врачом для своей заболевшей жены: Ниггль едет в дождь, заболевает и умирает. Его смерть аллегорически описывается как путешествие. Поскольку Ниггль не готовился к отъезду, он прибывает в пункт назначения «без багажа» и поэтому попадает в Больницу Работного Дома, которая, по сути, является Чистилищем. Здесь в результате «лечения» (порою достаточно мучительного), Ниггль получает возможность лучше осознать свои недостатки и как-то исправить их. Но кульминация наступает после того, как «лечение» закончилось: после ужасной больницы Ниггль оказывается в чудесном месте, где он, к изумлению своему, видит свое Дерево, но не нарисованное, а настоящее. Он вдруг понимает, что его картина стала реальностью, причем не в том незаконченном виде, в каком он ее оставил, а такой, какой она должна была стать, какой он себе ее представлял. Таким образом, как отмечает П. Парфентьев: «...творчество Нигг-ля...оказывается принято в реальность. Бог, преображая его и восполняя его недостатки, дает этому творчеству стать частью “первичного творения”» (Парфентьев, 2004. с. 100). «Лист работы Ниггля» - это в какой-то степени иллюстрация идеи, уже высказанной автором в своем эссе «О волшебных историях»: «Возможно, каждый писатель, создающий вторичный мир, фантазию, каждый творец вторичной реальности в какой-то степени мечтает быть истинным творцом или надеется, что приближается к реальности; надеется, что особое, неповторимое ощущение от его вторичного мира (если не все детали) заимствовано из Реальности или перетекает в нее» (Чудовища и критики и др. статьи 2006: 155). Таким образом, Толкин выражает надежду на то, что «вторичный мир» может быть принят Богом и стать частью «первичной реальности», т. е. истинное творчество может войти в истинную вечность, удостоиться истинной, Божественной (в противоположность человеческой), славы. Показателен тот факт, что творчество Ниггля на земле так никто и не оценил: холст, на котором он так тщательно вырисовывал свое Дерево, использовали для починки крыши соседского дома. Следовательно, по мысли автора, земная слава не так уж важна, главное - чтобы творение было принято Богом. С другой стороны, принятие творчества Богом вовсе не отрицает возможности и даже важности земного признания, ведь через творчество может спастись не только творец, но и окружающие его люди, так же как творение Ниггля способствовало не только его «восхождению» и «спасению» (Парфентьев, 2004. с. 102), но также «восхождению» и «спасению» его соседа Пэриша.
222
