CC BY
387
КУЛЬТУРОЛОГИЯ.
ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 304.3:687 и. В. ВИНИЧЕНКО
Л. Н. ГМЫРАК
Омский государственный институт сервиса
КОНЦЕПЦИЯ СОВЕТСКОГО ВКУСА В МОДЕ И ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЕ ПЕРИОДА «ОТТЕПЕЛИ»
В статье рассматриваются попытки государства регламентировать модные предпочтения советских людей в период хрущевской «оттепели». Выявлены методы продвижения концепции советского вкуса.
Ключевые слова: советская мода, потребительская культура, концепция хорошего вкуса.
Исследование выполнено при финансовой поддержке Федерального агентства по образованию в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научнопедагогические кадры инновационной России» на 2009—2012 годы, государственный контракт № 14.740.11.0569.
В настоящее время в обществе усиливается интерес к советской культуре. Прошли годы: выросло молодое поколение, знание которого о жизни в Советском Союзе базируется на воспоминаниях родителей и советских кинофильмах, а взрослая часть населения смотрит в наше недавнее прошлое с определённой ностальгией, сравнивая, что было и что есть. Сегодня, в постсоветское время, мы можем абстрагироваться от старого мировоззрения и рассмотреть советскую культуру, в первую очередь, «как способ жизни, как совокупность практик, как
процесс создания ценностей, присущих данному обществу» [1, с. 435 — 436].
Мы обратимся к моде, как неотъемлемой части советской культуры. Рассматривая особенности моды, необходимо учитывать, что мода — явление массовое, основывающееся на социально-информационных процессах, поэтому она «связана с такими социальными явлениями, как традиции, обычаи, с одной стороны, и общественным мнением и массовыми коммуникациями — с другой» [2, с. 3]. Кроме того, необходимо учитывать, что современная повсе-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (101) 2011 КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (101) 2011
%
дневность очень динамична, но в ней постоянно всплывают фрагменты прошлого. Особенно ярко это проявляется в моде, отсюда важно изучение исторического опыта.
Естественно, говорить о моде в отрыве от политики невозможно.
В советской истории наиболее значимые изменения в костюме происходили в те годы, когда приоткрывался доступ к образцам мировой моды. К таковым относится «хрущёвское десятилетие». Период 1950 —1960-х годов известен своими политическими и экономическими реформами, но именно в это время произошла и «легитимизация» моды в СССР. Коммерческое, потребительское по своей сути явление моды в тот период встраивалось в государственную просветительскую культурную политику. Руководством страны была инициирована работа по созданию особой советской моды. Кроме того, одежда использовалась как символический ресурс властей.
Жизнь советского государства после XX съезда КПСС (1956 г.) характеризуется распространением образцов и ценностей западной культуры среди советских граждан. Этот период наполнен открытыми культурными контактами с западной цивилизацией, открывающими дорогу межнациональному культурному и товарному обмену, который осуществляется не только на уровне государства, но и в повседневной жизни каждого человека. В средствах массовой информации возникает девиз «Все во имя человека, все для блага человека», который озвучивает идею нового периода в социальной и культурной истории, периода новых ценностей и новых жизненных ориентиров. Политика открытости способствовала смягчению официального отношения к западной моде. Но, в противовес западным модным тенденциям, была сформулирована концепция советской моды, «подходящей к условиям советской жизни и отражающей стиль соцреализма» [3, с. 57]. Для советской моды не были характерны сенсационность и экстравагантность, зато ей свойственны удобство, практичность, функциональность и гигиеничность. Меняясь из года в год, мода должна была отражать успехи советской промышленности. Концепция моды являлась способом регламентации внешности. Одновременно в официальном дискурсе 1950—1960-х годов выстраивалась концепция советского вкуса, которая создавалась в контексте идеологического соревнования с образцами западной культуры, а также с пережитками предшествующих десятилетий — «вторичного мещанства» сталинского периода. Считалось, что «воспитание вкуса — одна из важных форм борьбы за становление советской социалистической культуры, за культурный рост всех советских людей» [4, с. 159].
Рассмотрим концепцию советского вкуса на примере женской моды.
Вопрос о признаках хорошего вкуса возникает на страницах газет и журналов. В материалах, посвящённых культуре одежды и моды, спрашивается — что же является признаком хорошего вкуса? Здесь же поясняется, что хороший вкус представляет собой сочетание простоты, целесообразности и чувства меры. А художники-модельеры находят ответ в народной мудрости — «что чересчур — то плохо» [5, с. 30]. Например, журнал «Работница» даёт такие рекомендации своим читательницам: «Платье должно быть удобным, простым и вместе с тем изящным. Вычурная одежда свидетельствует о дурном вкусе» [6, с. 29]. В целом в моде выстраивается сдержанная норма в манере одеваться.
Эту же тенденцию можно наблюдать в советских фильмах 1950-х годов, где одежда служит маркером, по которому судят, плохой это или хороший человек. Например, в фильме «Урок жизни» (1955 г.) через одежду наглядно показывается, как должна одеваться женщина, заслуживающая уважения. Это скромная одежда, костюм или платье сдержанного цвета, простого кроя, не акцентирующее женскую фигуру, без декольте. По-прежнему модный костюм чаще встречается у героинь, чей образ жизни не в полной мере соответствует моральным принципам «строителя коммунизма». Например, Танечка Огнева из художественного фильма «Разные судьбы» (1956 г.) всегда одета по последней моде, но тщеславна и корыстна, ценит в людях в первую очередь их положение в обществе и материальный достаток. А в фильме «Женщины» (1966 г.) через костюм выстраивается несколько образов: женщины-руководителя; женщины, оступившейся, но вставшей на правильный путь, и женщины, чей образ жизни осуждается обществом. И здесь мы видим, что модное платья, причёска и украшения являются неотъемлемой частью недостойного образа жизни героини.
Излишнее пристрастие к моде трактовалось как синоним легкомыслия.
Художники и искусствоведы разрабатывают теоретическую основу советской моды и определяют, что «основное направление советского моделирования — это создание такой одежды, которая удовлетворяет вкусы и потребности широкого круга трудящихся, а не единиц, одежды, в которой нет ничего случайного, экстравагантного, нет любования формой ради формы. Зато есть форма целесообразная, находящаяся в гармонии с материалом, есть высокий художественный вкус, который означает “чувство соразмерности и сообразности"» [7, с. 42].
Культуролог О. Вайнштейн в своих работах рассматривает различные аспекты советской моды и приходит к выводу, что советский канон моды как минимум до середины 1960-х базировался на двух основных понятиях «просто» и «скромно», которые вместе составляли основу советского канона красоты [8, с. 49]. Подтверждение этому легко можно найти в женских журналах рассматриваемого периода. Так, в 1960 году на страницах, посвящённых моде, без устали повторяют: «Простая, незатейливая одежда бывает более красивой» [9, с. 30]. Или ещё: «Основная характерная черта современной моды — простота и удобство» [10, с. 29]. Это отличало социалистическую моду от буржуазной западной. Сюда же входили и эпитеты «удобный», «практичный», «строгий», «изящный», «без вычурности и крикливости».
Почему «простота» и «скромность»? О. Вайнштейн объясняет причины существования таких эстетических критериев: «Во-первых, ещё действовала инерция аскетических идеалов первых десятилетий Советской власти, да и в 1950-е годы лёгкая промышленность ещё только оправилась от военной разрухи. Во-вторых, скромность поощрялась в рамках идеологии коллективизма — дисциплина предписывала не выделяться из массы» [11, с. 34]. Считалось, что «всякого рода преувеличения, “загибы" и “крики" моды, как и слепое подражательство, — следствие плохого вкуса» [12, с. 17] и в каждой статье любого журнала мод можно было найти предостережения против этого. Естественно, те, кто занимается изготовлением одежды, должен был следовать этим требованиям: «Любая портниха знает, что одеваться модно — это не значит одеваться крикливо и броско,
в ущерб индивидуальным данным» [12, с. 17]. Эти требования стремились донести и до советских людей, что нашло отражение в художественной литературе тех лет: «...женщина стала рассказывать, как надо красиво одеваться, чтобы не было крикливо и в то же время модно. Упрекнула “некоторых молодых людей", которые любят одеваться крикливо (ей очень нравилось это слово — “крикливо")» [13, с. 209].
«Скромность» по теории Ж. К. Болоня больше соответствует понятию «decence», как норма общественного приличия нежели «pudeur», как индивидуальное чувство стыда. Диалектика стыда раскрывается во внутреннем конфликте между разными уровнями сознания: чувством и рассудком [14, с. 14—16]. Поэтому советская женщина должна была лавировать между императивом скромности и личными вкусовыми предпочтениями. То, что выходит за рамки этих представлений — мещанство и неумеренность, даже разврат.
В журнале «Работница» попадаются статьи, посвященные отделке черного платья, что как нельзя лучше вписывается в советский модный канон скромности и простоты: «Если у вас черное шелковое или шерстяное платье, то с черными кожаными туфлями и сумочкой оно будет казаться скромным и строгим» [15, с. 32].
Наряду со скромностью советская идеология предписывала любителям моды обязательное обладание «чувством меры»: «Отделки в современных модных платьях очень скромны. Не следует перегружать» [16, с. 32]. Чувство меры уравнивалось с понятиями «прилично» и «неприлично» и являлось своеобразным эталоном красоты и вкуса. Например, журнал «Работница», рассуждая об украшениях, напоминает женщинам, что «дополняя туалет ювелирными украшениями, не следует забывать о чувстве меры — этом необходимом условии хорошего вкуса» [17, с. 32].
Члены советского общества, которые, на взгляд этого общества, не обладали чувством меры, подвергались осуждению, к таковым можно отнести, например, стиляг: «Не обладая чувством меры, перегибают во всём: например, модны короткие платья, так они наденут выше колена, модны узкие брюки — сошьют «дудочки» [18, с. 32]. Образ стиляги становится символом всего негативного в советской жизни. Этим можно объяснить туман в головах некоторых советских граждан. «Молодые люди, которые “выделялись" из толпы, имели все шансы подвергнуться преследованиям со стороны разгневанных соотечественников» [19, с. 29]. Соответственно, если выделяешься в манере одеваться из общей массы, сразу попадаешь в категорию стиляги, ханжи и т. д. А любой намёк на усложенность рисунка или изысканность ткани связывался с мещанством, барством, скучной праздностью. «Так, молодую сотрудницу Новосибирского Дома моделей В. Э. Грицюк называли “стилягой" только за модную в те годы пышную юбку и белые перчатки, а за “неприличное" платье с глубоким (по мнению администратора) декольте гневно просили покинуть театр» [20, с. 172].
Существовал и своеобразный «запрет» на ношение женщинами брюк. Поэтому определённым признаком демократизации представлений власти о «приличии в моде» явилось признание женских брюк нормальной одеждой для прогулок, занятий спортом, домашнего досуга. Хотя брюки ещё подразумевались только как элемент исключительно рабочей одежды или вариант для отдыха: «брюки рекомендуется носить только в походах, на спортивных площадках
или дома, но не на улицах города, в общественных местах и так далее» [21, с. 31].
Постепенно брюки проникают в повседневную жизнь женщины, сначала молодой. Например, брюки появились на героине фильма «Взрослые дети» (1961 г.), олицетворяющей молодое поколение архитекторов, которые создают современный город для строителей коммунизма.
Но ношение брюк женщинами в повседневной жизни ещё долго подвергалось осуждению значительной частью общества. Даже 1970-е годы женщинам в брюках могли преградить вход в общественные учреждения «борцы за нравственность». Так, по воспоминаниям Ирэн Андреевой, её не пустили в брючном костюме в Министерство среднего машиностроения, сославшись на приказ коменданта. Такой же запрет существовал и в Минлегпроме СССР [22, с. 135-136].
Рассматривая вопрос о концепции советского вкуса в период «оттепели», следует отметить, что внедрение идеи вкуса была обусловлено распространением потребительских ориентаций в повседневной жизни.
Вовлечённость советской женщины в систему потребления привела к трансформации её взаимоотношений с вещами, что прослеживалось в изменении отношения к моде. Так, например, женские журналы рекомендовали женщинам следить не только за домом, но и за своим внешним видом: быть ухоженными, красивыми, хорошо одетыми. Увеличивался объём страничек, посвящённых моде, рекомендациям по выбору одежды. Они дополнялись советами косметологов. Визуализировался образ «женщины, следящей за своей внешностью» [23, с. 140]. Эти новые веяния привели к трансформации повседневной жизни горожанки. Новый статус женщины и ещё слабые и контролируемые государством перемены общественного мнения относительно одежды требовали внесения изменений в её внешний облик и гардероб. Теперь женщине необходим костюм не только для исполнения функций домашней хозяйки, но и для трудовой деятельности, для свободного времени, для выполнения представительских функций. В результате государственным структурам предстояло решать вопросы удовлетворения потребности граждан в одежде, причём не только в количественном выражении, но и в качественном.
Через средства массовой информации культивировался образ женщины, которая способна перевоплощаться в зависимости от обстоятельств, то есть быть ответственной работницей и хорошей хозяйкой, привлекательной женщиной: «Днём она в тёплом платье, костюме или свитере, толстых чулках, сапожках, весь облик деловитый, спортивный, стремительный. Она же вечером — сама женственность: мягкий, обтекаемый силуэт, складки, цветы, блестящая вышивка...» [24, с. 30]. Представление женщины о себе должно резко меняться в зависимости от перехода от одной роли к другой: «С утра — рабочая спецовка, к вечеру она должна была превратиться в очаровательную хозяйку дома, которая в блузке с оборочками ожидает прихода мужа» [25, с. 102].
В то время как «советский одежный этикет во многом базировался на императиве бедности» [26, с. 103], женщины стремились противостоять массовому безликому вкусу. Исследуя женскую моду послевоенного периода, необходимо учитывать то, что интерес женщин к красоте и моде подстегнула война, с одной стороны, принесшая с собой трофейные фильмы, одежду и ткани, с другой — создавшая трудности в вопросах создания семьи.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (101) 2011 КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (101) 2011
%
Умение женщины одновременно быть труженицей и радушной, хозяйственной красавицей-женой становится потребностью в условиях нехватки мужского населения и острого соперничества за женихов. Женщина стремится доступными ей средствами подчеркнуть свою индивидуальность, что не всегда возможно, так как формируется устойчивый дефицит предметов народного потребления и сохраняется социальное расслоение общества, которое не удалось нивелировать в «хрущевское десятилетие» [27, с. 106- 107]. Формально равенство остается одним из основополагающих ценностей советского общества, но наличие социального расслоения даёт возможность обнаружить пропасть в уровне жизни, который разделяет представительниц различных слоев общества. Поэтому возникает стремление, распространённое в России ещё в XIX-начале XX века в мещанской среде, повысить через одежду свой социальный статус. Формируется пристрастие к так называемому «дешёвому шику», когда изготавливаются копии дорогих статусных вещей путём удешевления материала и качества работы. Подобное чрезмерное украшательство особенно характерно для костюма провинциальных городов, в том числе и г. Омска.
Таким образом, впервые в советской истории, став субъектом потребительского рынка, советская женщина стремится пополнить свой гардероб разнообразной одеждой и обувью с учётом изменения её роли в жизни общества. Но существующие социально-экономические и культурные факторы оказывали существенное влияние на процесс выбора.
Во-первых, концепция советского вкуса в отличие от буржуазного диктовала требования к одежде, где основными качественными характеристиками являлись простота и скромность. Этот стиль характерен для моделей одежды, выпускаемых на предприятиях лёгкой промышленности рассматриваемого периода. Но неспособность швейных предприятий к выпуску модной, качественной и разнообразной одежды приводит к неудовлетворённому спросу и дефициту на многие виды одежды. А излишняя специализация предприятий, зависимость от плана, слабая связь с моделирующими организациями приводит к выпуску неинтересной, старомодной, однотипной одежды. Предприятия сферы услуг так же не могут в полной мере удовлетворить потребность в модной и качественной одежде.
Во-вторых, стремление выделиться на однообразном безликом фоне одежды массового производства требует поиск путей реализации своих эстетических требований к одежде. Советские женщины вырабатывают собственные стратегии, в результате которых повсеместно происходит адаптация образцов женского костюма в соответствии с их требованиями к ней. При этом они нередко прибегают к излишней вычурности и неуместности своего наряда. То есть происходила корректировка концепции советского вкуса в соответствии с собственным вкусом потребителей.
Советская цивилизация уже не существует, но она продолжает во многом определять стиль российских женщин, основанный на глубинных стереотипах советской эпохи. Мода советского периода существенно повлияла на вкусы и предпочтения современных женщин, которые являются активными потребителями одежды. В постсоветское время преодолена проблема дефицита потребительских товаров и на нашем рынке наблюдается изобилие западных вещей, но практики обращения с одеждой в России по-прежнему во многом отличаются от
европейских стран. Так исследовательница О. Вайнштейн отмечает такие характерные черты одежды российской женщины, сформировавшиеся в советский период, как феномен «разряженности», пристрастие к дешёвому шику, преклонение перед западными лейблами [11, с. 35 — 36]. Эти черты наиболее ярко проявились в начале 1990-х годов, но и сегодня продолжают оказывать влияния на процесс формирования гардероба современной женщины.
Наблюдаются и рецидивы контроля внешнего облика женщины, характерные для всего советского периода.
Библиографический список
1. Усманова, А Гендерная проблематика в парадигме культурных исследований / А. Усманова // Введение в гендерные исследования. Ч. 1. ; под ред. И. А. Жеребкиной. — Спб. : Алетейя, 2001. - С. 427-464.
2. Петров, Л. В. Мода как общественное явление / Л. В. Петров. — Л. : Знание, 1974. — 32 с.
3. Захарова, Л. Советская мода 1950— 1960-х годов: политика, экономика, повседневность / Л. Захарова // Теория моды. — 2007. — № 3. — С. 55 — 80.
4. Жуков, Н. Воспитание вкуса. Заметки художника / Н. Жуков // Новый мир. — 1954. — № 10. — С. 159—179.
5. Мерцалова, М. Что чересчур, то плохо / М. Мерцало-ва // Работница. — 1964. — № 11. — С. 30.
6. Поликовская, Е. Как красиво одеваться / Е. Поликовская // Работница. — 1954. — № 4. — С. 29.
7. Соловьёва Е. Наша мода / Е. Соловьёва // Декоративное искусство СССР. — 1963. — № 6. — С. 42 — 46.
8. Вайнштейн, О. Б. Полные смотрят вниз. Идеология женской телесности в контексте российской моды / О. Б. Вайнштейн // Художественный журнал. — 1995. — № 7. — С. 49 — 53.
9. Левашова, А. Что предлагает мода / А. Левашова // Работница. — 1960. — № 4. — С. 30.
10. Ефремова, Л. К. Умеете ли вы красиво одеваться / Л. К. Ефремова // Работница. — 1960. — № 7. — С. 29.
11. Вайнштейн, О. Б. Улыбка чеширского кота: взгляд на российскую модницу / О. Б. Вайнштейн // Женщина и визуальные знаки ; ред. А. Альчук. — М. : Идея-Пресс, 2000. — С. 30 — 40.
12. Чекалов А. Через моду формируется стиль / А. Чека-лов // Декоративное искусство СССР. — 1963. — № 3. — С. 13—17.
13. Шукшин, В. Калина красная / В. Шукшин. — М. : АСТ Зебра Е, 2006. — 462 с.
14. Bologne, J. C. Histoire de la pudeure. — P. : Oliever Orban, 1986. — 384 p.
15. Никольская, Е. Что может украсить ваше платье? / Е. Никольская // Работница. — 1960. — № 4. — С. 32.
16. Семёнова, Е. В. Поговорим о современной моде / Е. В. Семёнова // Работница. — 1960. — № 9. — С. 32.
17. Семёнова, Е. В. Украшения? Да, но в меру / Е. В. Семёнова // Работница. — 1959. — № 12. — С. 32.
18. Поливода, Н. В ногу с модой / Н. Поливода // Крестьянка. — 1963. — № 12. — С. 32.
19. Рот-Ай, К. Кто на пьедестале, а кто в толпе? Стиляги и идея «молодёжной культуры» в эпоху «оттепели» / К. Рот-Ай // Неприкосновенный запас. — 2004. — № 4(36). — С. 26 — 34.
20. Виниченко, И. В. Советская повседневность 50-х— середины 60-х гг. XX века: женский костюм в моделях одежды и бытовой практике : монография / И. В. Виниченко. — Омск : Омский государственный институт сервиса, 2010. — 234 с.
21. Колчинская, Н. Последите за собой, пожалуйста! / Н. Кол-чинская, Р. Салтанова // Работница. — 1960. — № 6. — С. 31.
22. Андреева И. Частная жизнь при социализме. Отчёт советского обывателя / Предисловие Р. Кирсановой / И. Андреева. — М. : Новое литературное обозрение, 2009. — 344 с.
23. Кирьянова, О. И. Журнальные образы женщин и социальные ценности в СССР послевоенного десятилетия / О. И. Кирьянова // Вестник Пермского университета. — 2007. — № 3(8). - С. 137-142.
24. Костыгова, Т. Путешествие в моду / Н. Костыгова // Работница. — 1966. — № 1. — С. 30.
25. Градскова, Ю Обычная советская женщина: обзор описаний идентичности / Ю. Градскова. — М. : Компания «Спутник», 1999. — 155 с.
26. Вайнштейн, О. Б. Моё любимое платье: портниха как культурный герой в Советской России / О. Б. Вайнштейн // Теория моды. — 2007. — № 3. — С. 101 — 126.
27. Мерль, С. Экономическая система и уровень жизни в дореволюционной России и Советском Союзе. Ожидания и
реальность / С. Мерль // Отечественная история. — 1998. — № 1. - С. 97-117.
ВИНИЧЕНКО Ирина Владимировна, кандидат исторических наук, доцент кафедры «Конструирование швейных изделий».
Адрес для переписки: e-mail: irvin61 @mail.ru ГМЫРАК Анна Николаевна, магистрант кафедры «Конструирование швейных изделий».
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 07.06.2011 г.
© И. В. Виниченко, А. Н. Гмырак
УДК 17.035.3:316.722(44) Q. А. ЖБИКОВСКАЯ
Омский государственный университет путей сообщения
ФОРМИРОВАНИЕ ИДЕИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТИ ФРАНЦУЗСКОЙ НАЦИИ_______________________________
Статья посвящена формированию идеи исключительности французской нации в самосознании ее представителей. На основе проведенного эмпирического исследования и анализа работ различных авторов, занимавшихся изучением национального характера французов, автор выявляет философско-культурологическое основание идеи исключительности французской нации, которая связана в основном с особенностями географического положения Франции, благоприятными условиями ведения хозяйства, высоким уровнем влияния этой страны на ход европейской истории в прошлом. Ключевые слова: самосознание представителей, национальный характер, французы, идея исключительности, Франция.
«Обращение «гражданин» во Франции — это не формальность, а нередко призыв к гражданскому действию» [1, с. 76]. Этим высказыванием можно объяснить тот факт, что все без исключения респонденты в проведённом автором эмпирическом исследовании указали следующие ассоциации к понятию «француз»: гражданин, европеец, горд тем, что француз, три респондента в ответ на вопрос, «кто я», — ответили: Франция. Вообще, «пожалуй, нигде в Европе идея нации, которая родилась именно во Франции, не остается сегодня столь важным, как в этой стране, компонентом системы духовных ценностей народа, его культурной идентичности, необходимым условием легитимности любого политического режима» [2, с. 27]. Ещё Д. Дидро отмечал, что «нет другого народа, который походил бы так на одну семью» [3, с. 440], а Жозеф де Местр говорил о миссии Франции осуществлять над Европой подлинную власть, оспаривать которую было бы бесполезно [4, с. 19]. Хотя, если заглянуть в историю, далекие предки современных французов — галлы, т.е. кельтские племена, пришедшие на территорию нынешней Франции из долины Дуная, — были различны по нравам, говорили на разных наречиях и постоянно враждовали между собой, и Франция «долго оставалась конгломератом пестрых этнокультурных групп: в XVII в., когда территория Франции в Европе практически уже сложилась, треть подданных «короля-солнца» Людовика XIV все еще говорила на местных наречиях («патуа») или даже на языках соседних стран
в недавно завоеванных провинциях» [2, с. 27 — 28]. Чем же объясняется эта французская исключительность по отношению к своей нации? По мнению Ю. И. Рубинского, «французское исключение» во многом связано с драматическими страницами истории. На протяжении веков политические или религиозные распри не раз выливались во Франции в кровавые гражданские войны с вмешательством иностранцев, ставившие страну на грань национальной катастрофы.... Страх перед угрозой распада страны предопределил победу сторонников административной централизации и национально-культурной унификации над их противниками. В результате и оказалось, что, с одной стороны, «Франция — это не этнос, а культура» [2, с. 29], а с другой — что принадлежность к этой культуре рефлексируется ее представителями как факт, ощутимо и многопланово детерминирующий их реальное бытие.
Можно выделить также исторический фактор, повлиявший на формирование идеи исключительности французской нации в самосознании ее представителей. Благодаря сравнительно обширной площади, мягкому и разнообразному климату, обилию влаги и плодородных земель Франция долго была самой населенной страной Европы. Две тысячи лет назад, после завоевания Галлии Юлием Цезарем, она насчитывала 6,7 млн жителей — больше, чем любая другая провинция Римской империи. В Средние века, например, в царствование Людовика IX Святого (1228), французов было уже 16 млн, во времена
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (101) 2011 КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
