CC BY
98
концепция «либерального
консерватизма» б. н. чичерина
Е. В. МИРОНОВ
Одним из самых выдающихся русских ученых и общественно-политических деятелей XIX века считается и справедливо считается Б. Н. Чичерин. Его труды признаны классическими в таких различных сферах гуманитарного знания, как философия, правоведение, история, социология и политология. Принципиальный оппонент Чичерина крупнейший русский философ Владимир Соловьев назвал его «самым многосторонне образованным и многознающим из всех русских и европейских ученых XIX века». Однако необходимо отметить, что именно в области политической науки его концепция оказалась настолько оригинальной, глубокой и жизнеспособной, что представляется вполне современной и теперь, через сто с лишним лет после смерти ее создателя.
По мнению многих современных российских историков и политологов (например, Б. В. Емельянова, А. С. Кокорева, Ю. С. Пи-воварова, В. И. Приленского и др.), именно Чичерина можно с полным правом считать первым российским политологом, в работах которого государствоведение становится первым образцом политической теории. Некоторые современные исследователи творчества Б. Н. Чичерина называют его «русским Макиавелли». «В истории политической мысли в России ему суждено было сделать то же, что великому флорентийцу во всемирном масштабе. В творчестве Чичерина мы находим решительный переход в русской политической мысли от монополии политической философии к становлению политической науки. Чичерин - первый русский политолог, и именно в силу этого он еще и юрист, экономист, философ, социолог» [1 ].
Ставшая результатом исследований его политическая концепция «либерального консерватизма» представляется стройной, внутренне обоснованной и претендует как на роль общей теории политической реальности вообще, так и на роль теории устройства российского политического порядка и его развития.
Б. Н. Чичерин требовал четкого разграничения понятий «государства» и «общества», поскольку в сущности это две различные сферы, и их смешение было, по
его мнению, причиной самых крупных ошибок в философских концепциях, анализирующих политическую, социальную, правовую и историческую реальности. Более того, для него, для «государственника», независимость общества от государства была не подлежащим сомнению фактом. Общество не является единым организмом: подчиняясь государству как единому целому, оно не перестает быть сплетением частных интересов и зависимостей, не представляющих никакого организованного единства. С другой стороны, государство все свои силы и средства черпает из общества. Сознание этой зависимости государства от общества составляет отличительную черту новейшей политической науки. Чичерин говорит, что опыт показал, что государственный быт тогда только имеет прочные основы, когда он покоится на господствующих в обществе убеждениях и потребностях. Общество несравненно устойчивее государства: частный быт, охватывая человека всецело, определяет все его привычки, нравы, понятия, образ действий.
Исследование общества в его составных элементах и влияния его на государство составляет предмет науки об обществе, или социологии, тогда как исследование воздействия государства на общество составляет предмет политической науки. По мнению Чичерина, цель государства, его идея есть гармоническое сочетание всех элементов общежития и руководство общими интересами для достижения общего блага. При этом существуют два крайних мнения о способах деятельности государства: одно заключается в том, что государство должно охранять безопасность и право, а все остальное предоставить свободной деятельности граждан; другое - всю частную деятельность всецело подчиняет государству, утверждая, что единственно от усмотрения государственной власти зависит предоставление гражданам большего или меньшего простора в преследовании их частных целей.
Для Чичерина неприемлемы ни та, ни другая позиции: всеохватывающая регламентация частной деятельности ведет к полному подавлению свободы и уничтожению всех жизнеспособных сил в обществе; с дру-
гой стороны, классический либеральный взгляд на государство не учитывает того, что оно обязано не только оказывать содействие всем живым силам общества, но и само непосредственно взять в свое ведение те учреждения, которые имеют всеобщий характер.
Гарантию того, что в этой важной для общества деятельности государство не станет вторгаться в область частных отношений, не будет посягать на свободу личности, заключается в самой организации государственного союза, такой организации, когда граждане сами становятся участниками власти, когда в государстве обеспечена свобода политическая, что возможно только при наличии высокоразвитого гражданского общества.
Опорой, стержнем гражданского общества Чичерин считал многочисленный и самодеятельный средний класс. Тот самый класс, который он видел в развитых европейских странах и отсутствие которого с сожалением констатировал в современной России. Значение среднего класса для России он подчеркивал в следующем воображаемом диалоге: «"Что такое третье сословие? - спрашивал "С". - Ничто. - Чем оно должно быть? - Всем". А бедная страна не может быть свободной страной» [2]. Таким образом, вышеприведенные рассуждения Чичерина говорят об отношениях между «обществом» и «государством» в ракурсе должного, сущности, идеи; когда он говорит о фактических взаимоотношениях, то картина получается иной.
Российское общество характеризуется наличием двух преобладающих сословий: правящей землевладельческой аристократии и грандиозной по численности народной массы, лишенной всяческого участия в государственном управлении. Меж ними почти неприметен средний класс, к которому Чичерин относил людей свободных профессий и городских промышленников. Отсюда признание неизбежности и обоснованности самодержавия как единственной в данных условиях прочной опоры социального и государственного порядка. Такое положение самодержавия в России совсем не случайно, но является закономерным следствием исторического пути России. Будучи основателем «историко-юридической», или «государственной школы» в русской исторической науке, он считал самодержавие столпом и движущей силой русского общества. Чичерин утверждал, что русское монархическое
государство возникло по инициативе сверху: «Отличительная черта русской истории, в сравнении с историей других европейских народов, состоит в преобладании начала власти» [3]. И в этом «преобладании власти» Чичерин видел как главное основание всех достижений России, так и причину всех ее бед. С одной стороны, именно самодержавная «власть расширяла, строила и скрепляла громадное тело, которое сделалось русской империей. Власть стояла во главе развития, власть насильно насаждала просвещение, обнимая своею деятельностью всю жизнь народа - от государственного устройства до частного быта» [4]. Самодержавие, по мнению Чичерина, создало по своей воле общину, породило сословия и произвело в интересах защиты от внешних врагов; закрепощение сословий; когда же самодержавие достаточно окрепло, оно, по мысли Чичерина, начало осуществлять раскрепощение сословий.
Таким образом, в России сами сословия были не продуктом самоорганизации, а результатом деятельности государственной власти. Если в Европе, считал он, феодальный строй объективно вел к формированию сословий как больших корпораций с определенными социально-экономическими интересами и выраженной самостоятельностью по отношению к государственной власти, то в России еще не было феодализма (в западноевропейском смысле этого слова). Исходя из роли географического фактора и колонизации при объяснении процесса образования сословий, их закрепощения решающую роль Чичерин отводит государственному принуждению, тяглу. Он пишет: «Это было общее тягло, наложенное на все сословия во имя государственной пользы; все одинаково сделались крепкими государству» [5]. То есть это было своеобразное общее крепостное состояние, которое, конечно же, не содействовало развитию правовых начал.
Однако метафизически для Чичерина человек как разумное существо есть вместе с тем существо свободное. Оно исполняет нравственный закон не в силу естественной необходимости, а на основании собственного разумного выбора. «Как скоро человек признает существование в другом человеке нравственного закона, так он необходимо должен признать в нем и свободу» [6]. Всякое действие есть действие нравственное, если оно совершается свободно, а не по принуждению. Только в этом случае человек
может быть признан ответственным за свои действия. «Здесь рождаются понятия о заслуге и вине и вытекающие из них понятия о наградах и наказаниях» [7].
Свобода, согласно Чичерину, имеет две стороны: отрицательную и положительную. С отрицательной стороны она состоит в независимости от всяких чуждых ей определений, а, следовательно, не только от чувственных влечений, но еще более от чужой воли. С положительной стороны свобода состоит в возможности определяться к действию по собственному побуждению, а не по внешнему велению. Вот почему произвольный выбор действий есть существенная и необходимая принадлежность человеческой свободы, без которой она лишается важнейшего своего элемента. Нравственная свобода перестает быть свободой, как скоро у нее отнимается произвол, т. е. возможность противоположного решения; свобода добра, считает Чичерин, неизбежно сопряжена со свободой зла, одна без другой не существует. Личность, как прекрасно доказал Кант, сама по себе есть цель и не может быть употребляема как средство для посторонних ей целей, даже если этой целью является достижение совершенной нравственности.
Из требования внутренней свободы неизбежно вытекает, как логическое следствие, требование свободы внешней. Но тут встает вопрос о границах этой свободы, и он приводит к вопросу о праве. Человек, по мнению Чичерина, есть существо общежительное и только в обществе может развивать все свои силы и способности. Тогда каким образом возможно общежитие, если каждая личность обладает свободой и стремится расширить границы проявления этой свободы? Появляется необходимость определить, что принадлежит каждому, разграничить области свободы так, чтобы свобода одного не мешала бы свободе остальных, чтобы сильнейший не превратил бы других в орудия для осуществления посторонних им целей, чтобы каждая личность могла свободно развиваться и чтобы были установлены твердые правила для разрешения неизбежных при совместном существовании споров. Таково, согласно Чичерину, происхождение права. Право есть взаимное ограничение свободы под общим законом и составляет неотъемлемую принадлежность всех человеческих обществ.
Идея свободы, присущая любому разумному существу, есть разумное метафизичес-
кое начало права. Вслед за Гегелем Чичерин утверждает, что ступени развития свободы суть ступени развития права, так что полное раскрытие идеи права, установление «вполне разумного нравственного порядка» являются не началом, а плодом исторического процесса. Идея права в теории Чичерина достигает своей финальной цели в развитом гражданском обществе. Предшествующие порядки -рабство и крепостничество - противоречат природе человека как разумно-свободного существа и поэтому являются отмирающими ступенями развития права. Права и свободы человека - прежде всего равенство перед законом, право частной собственности, свобода договоров, неприкосновенность личности и т. д. - составляют, по мнению ученого, конечную цель развития человечества, идеал юридического порядка. «Далее этих норм, -пишет Чичерин, - в гражданской области идти невозможно. Идеал достигнут».
На пути к реализации этого идеала ключевым моментом в эволюции свободы является переход от личной свободы кполити-ческой. Без политической свободы, считает Чичерин, личная свобода лишена гарантии. Политическая свобода служит не только гарантией, но и восполнением свободы личной: в ней человек находит высшее употребление своих сил и способностей; поэтому политическая свобода составляет неотъемлемую принадлежность всякого общества, стоящего на сколько-нибудь высокой степени развития. Однако, как и всякая другая, она имеет оборотную сторону: со свободой добра неразрывно связана свобода зла. От состояния общества зависит, насколько оно способно пользоваться политической свободой, чтобы не скатиться в пучину социальных бед и несчастий. Бывают периоды в исторической жизни общества, когда на первый план должен выступить элемент власти, чтобы спасти государство от разложения.
Идеалом для Чичерина всегда остается гармоническое единство в государстве всех элементов и политическая свобода. Он анализирует различные «образы правления»: аристократию, демократию, абсолютизм и конституционную монархию, чтобы установить, насколько они способны реализовать гармонию. Аристократия - это власть наиболее способной и образованной части общества, где присутствуют традиционные начала закона и порядка, но отсутствует содействие всех граждан. Простая смена социальных сил в той же самой социальной плоскости приво-
дит к застою, потому что «лучшие» постепенно превращаются в «худших». Демократия, по мнению Чичерина, «образ правления» по сути промежуточный. Она выполняет задачу политического уравнения общества, провозглашая равенство в свободе по общему закону, но по существу - это «государство посредственности», в котором «низшие классы становятся владыками высших», а народное верховенство во власти превращается в фикцию. В конце концов государственное управление переходит в руки организованной шайки грабителей. Абсолютизм необходим тогда, когда надо объединить страну, предотвратить ее распад. Он способен обеспечить единство, силу и прочность власти, охрану внешнего порядка, способность произвести важные социальные преобразования сверху. Но при этом он производит с неизбежностью бесчисленные орды чиновников, которые, уничтожая политические и гражданские свободы населения, творят безграничный произвол. Чичерин полагал, что абсолютизм жив неразвитостью и слабостью гражданского общества. Он пишет: «Сосредоточение совокупной верховной власти в одном физическом лице есть признак неспособности общества к самоуправлению».
Образ правления, наиболее соответствующий вышеуказанному идеалу, в котором сможет осуществиться примирение различных политических начал (свобода, закон, общее благо и власть), для Чичерина - это конституционная монархия: она имеет все выгоды политической свободы, но устраняет многие из ее недостатков. Он подчеркивает, что если бы выбор образа правления зависел от идеального совершенства, а не от жизненных условий и состояния общества, то нет сомнения, что конституционная монархия заслуживала бы предпочтения перед другими. Перед республикой она имеет то громадное преимущество, что здесь не владычествует масса, устраняется деспотизм большинства. Тогда как очевидно, что идее государства не соответствует предоставление верховной власти большинству, т. е. наименее образованной части общества, поскольку этим совершенно устраняется начало способности, а именно она в организации власти должна иметь преобладающее значение. Быть представителем целого и управлять его действиями есть высшее общественное призвание, для исполнения которого требуется и высшая способность. С другой стороны, существование самостоятельного демокра-
тического элемента сдерживает поползновения аристократии к владычеству над народной массой и служит гарантией, что права и интересы этой массы не будут нарушены. Борьба партий в конституционной монархии не может достигнуть такого ожесточения и иметь такие гибельные последствия, как в республике, так как над всеми партиями стоит совершенно независимая от них, умеряющая и сдерживающая власть монарха, который сам непосредственно не вмешивается в борьбу партий, не управляет и поэтому не подвергается нападкам и осуждениям. Вследствие своего высокого положения и вследствие унаследованной привычки отождествлять свое личное благо с благом всей страны, монарх обладает наибольшими возможными для человека гарантиями беспристрастия и справедливости. Отсюда огромная важность и безусловная необходимость монархического элемента, который, таким образом, является четвертой властью наряду с законодательной (парламент), правительственной (министры) и судебной.
Чичерин, безусловно, считал конституционную монархию идеальной формой и для России. Причем как для России, современной ему, так и для будущей, когда дворянская аристократия уступит место «новой» аристократии - крупной финансово-промышленной буржуазии, управляющим-технократам и верхушке интеллигенции. При этом он утверждал, что единственно легитимным является эволюционный, а не революционный путь развития общества и государства.
Чичерин хорошо понимал, что строительство новой государственности таит в себе опасность породить разнузданность страстей и анархию интересов, что немедленно бы привело к торжеству реакции, «которая могла уничтожить не только едва зародившуюся политическую свободу, но и юные преобразования, не успевшие еще упрочиться в народной жизни». В этой связи основную свою задачу Чичерин видел в соединении либерального и консервативного направлений политико-правовой мысли в современной ему России. Руководящей идеей его обширного «Курса государственной науки» было стремление «примирить начала свободы с началами власти и закона» [8]. В качестве основного условия сохранения государственного порядка и развития общества в рамках российской системы государственности Чичерин выдвинул программу «охранительного либерализма», основной поли-
тический лозунг которого - «либеральные меры и сильная власть» [9].
Отвергая принципиально революционный путь развития и демократию, Чичерин, как и другие умеренные либералы, свои надежды связывал с монархией. Относительно России говорил он прямо: «„я предпочитаю честное самодержавие несостоятельному представительству» [10]. Однако Чичерин никогда не защищал самодержавие само по себе, но лишь постольку, поскольку полагал его способным к трансформации в идеальную политическую форму - конституционную монархию. При всех указанных оговорках он всегда оставался принципиальнейшим сторонником либерального направления, потому что в центре всех его размышлений об обществе и государстве всегда находилась проблема обеспечения «свободы лица».
Важнейшим условием участия в государственных делах Чичерин считает политическую способность: «Невозможно дать участие в управлении человеку, не понимающему государственных интересов. Это значило бы принести высшие начала, общее благо в жертву личной свободе, тогда как вся общественная жизнь держится подчинением личного начала общественному. Поэтому неспособные должны быть устранены от участия в политических правах» [11]. И Чичерин довольно логично обосновывает необходимость введения цензовых ограничений избирательного корпуса. Прежде всего, имущественного ценза.
Право собственности, по Чичерину, вытекает из природы человека как разумного свободного существа, а овладение ею «составляет законный способ приобретения собственности, способ, вытекающий из коренных начал права» [12]. Поэтому государство, узаконив свободу, освящает то, что вытекает из природы человека, отсюда он делает вывод: покушение на собственность есть покушение на природу человека, на его свободу, а все, что колеблет собственность, подрывает основы гражданского порядка. В конституционной монархии обеспечено преобладание имущих и образованных классов над неимущими и необразованными, и такое преобладание, по мнению Чичерина, совершенно справедливо: «Все историческое развитие в его преемственном движении основано на постепенном накоплении капитала материального и умственного, и при этом не в руках метафизического существа, именуемого государством, а в руках свобод-
ных лиц, которые этот капитал накопленный обращают на новое употребление. История дает естественное законное преимущество этим капитализирующим классам, которые являются прирожденными наследниками предшествующих поколений. Восставать против капитализма и капиталистов - значит восставать против всемирной истории. Это - признак совершеннейшей умственной пустоты» [13].
Ввиду малочисленности и политической слабости среднего класса социальную опору своих идей Чичерин видел, прежде всего, в российском дворянстве. Он считал, что поскольку дворянство является единственным сословием России, хотя бы мало-мальски осознающим свои права, и что именно для него характерен относительно высокий образовательный уровень, постольку оно является «единственным возможным политическим деятелем в России». Таким образом, либерализм Чичерина был сознательно дворянским и не мог быть иным, если претендовал, по его мнению, на звание разумного либерализма.
Он полагал мирную трансформацию российского самодержавия в конституционную монархию вполне возможной, поскольку для этого присутствуют два необходимых условия.
Во-первых, блок новой аристократии, т. е. помещиков, вставших на буржуазный путь развития, и крупной буржуазии. Если буржуазия оторвется от аристократии и поведет за собой народ, конституционная монархия останется идеей без приложения. Поэтому Чичерин призывает аристократию понять потребности времени. Нужно, чтобы движимая собственность, распространяясь на земледелие, изменила первобытный его характер и произвела смешение или, по крайней мере, сближение состояний. «Нужно, чтобы общее образование, и теоретическое и практическое, установляя между различными классами общение мыслей и нравов, соединило их в общих политических требованиях и интересах» [14].
Второй предпосылкой перехода абсолютизма в конституционную монархию мыслитель считает достаточное развитие буржуазии. «Представительное устройство является естественным последствием самого хода вещей, физического и умственного развития общества... когда требования свободы глубже проникают в общества и политическая мысль охватывает средние классы» [15]. Оба
этих условия, по мнению русского либерала, в России налицо, хотя средние классы только-только вступили на самостоятельный путь развития, Россия неизбежно должна вступить на путь конституционной монархии.
Этой возможности не суждено было реализоваться, российское общество предпочло другой, революционный путь развития, что вовсе не сделало «охранительный консерватизм» Чичерина устаревшей поли-
тической концепцией, потому что главная проблема, занимавшая создателя - о соотношении политической свободы и прочного общественного и государственного порядка - до сих не получила своего решения не только в практике жизни нашего общества, но и в политической теории, что никак не позволяет списать родоначальника отечественной политологии с корабля современности.
1. Маркин А. В. Редкий в России государственник: о некоторых аспектах творчества Б. Н. Чичерина/Маркин А. В., Татарников С. Н.//Социально-политические науки. 1992, № 1, С. 87.
2. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. М., 1898. Ч. II. С. 204.
3. Чичерин Б. Н. Областные учреждения в России в XVII в. М.: Тип. Ал-ра Семена, 1856. С. 27.
4. Чичерин Б. Н. Областные учреждения в России в XVII в. М.: Тип. Ал-ра Семена, 1856. С. 27.
5. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М.: Т-во И. Д. Сытина, 1899. 2-е изд. С. 533.
6. Чичерин Б. Н. Наука и Религия. М.: Тип. Мартынова и К, 1879. С. 143.
7. Там же.
8. История политических и правовых учений//Под ред. Лейста О. Э. М.: Юрид. лит, 1997. С. 447.
9. Приленский В. И. Опыт исследования мировоззрения ранних русских либералов. М.: ИФРАН, 1995. С. 60-61.
10. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М.: Т-во И. Д. Сытина, 1899. 2-е изд. С. 19.
11. Там же. С. 8.
12. Чичерин Б. Н. Собственность и государство. М.: Тип. Мартынова, 1882-1883. В 2-х ч. Ч.1. С. 97.
13. Чичерин Б. Н. Положительная философия и единство науки. М.: Типолит. т-ва И. Н. Кушнерев и К, 1892. С. 61.
14. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М.: Т-во И. Д. Сытина, 1899. 2-е изд. С. 439.
15. Там же.
