CC BY
128
УДК 343.222
С. Ю. Кораблёва
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин, институт международного права и правосудия, Московский государственный лингвистический университет; е-таН: sukorableva@gmail.com
КОНЦЕПЦИИ ВИНЫ И ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ВИНОВНОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ РОССИИ И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН
В статье на основе сравнительного анализа положений уголовного законодательства о вине и судебных прецедентов отдельных стран общего и континентального права, а также стран исламской правовой традиции выявляются общие правовые проблемы, относящиеся к концепции виновной ответственности. Особое внимание уделяется понятию вины и критериям, применяемым для разграничения умышленных и неосторожных преступлений. Исследование демонстрирует, что несмотря на определенные различия концепций, касающихся сущности и значения вины, есть общие для всех теорий уголовного права положения, например, акцент на моральную упречность поведения лица как обоснование справедливости его наказания. Однако ни одна из доктрин виновной ответственности не используется в уголовном правосудии в полной мере. Делается вывод, что потребности правоприменительной практики приводят к упрощению многих правил о градации видов и оттенков вины (если речь не идет о причинении вреда жизни или здоровью), а также к использованию форм вины с минимальной или отсутствующей психической составляющей.
Ключевые слова: сравнительно-правой анализ; теория вины; виновность; умысел; намерение; неосторожность; строгая ответственность.
S. Yu. Korableva
Ph. D. in Law, Associate Professor,
Department of Criminal Law, Institute of International Law and Justice, Moscow State Linguistic University; e-mail: sukorableva@gmail.com
THE DOCTRINE OF MENS REA IN THE MAJOR LEGAL SYSTEMS OF THE WORLD
The purpose of this survey is to examine the principle of culpability in selected common law and continental law jurisdictions as well as in the Islamic legal tradition through the lens of comparative law. Particular attention has been given to the concept of mens rea and the standards employed to demarcate between intentional and negligent conduct. This study reveals that despite the common legal features pertinent to the concept of mens rea that are shared by the major legal systems of the world, for example, it must be proved that a certain event has been accompanied by
a fault element derived from the guilty mind for the fairness of punishment. However, not one of the doctrines of mens rea is used in full in criminal justice. It is concluded that the needs of law enforcement practice lead to the simplification of many elements of mens rea (except death or really serious injury in a murder case), as well as to the use of fault with minimal or absent cognitive component.
Key words: comparative law; doctrine of mens rea; gilty mind; culpability; intent; negligence; strict liability.
Введение
Несмотря на значительные отличия правовых систем разных государств, базовые положения уголовного права могут быть очень схожими. В частности, практически любая доктрина воспринимает преступление как два органически сочетающихся элемента - материальная составляющая (объективная сторона, или actus reus) и психическая составляющая (субъективная сторона, или mens rea) [The Handbook of Comparative Criminal 2011]. Еще одним краеугольным камнем теории уголовного права является положение о том, что по-настоящему справедливым является только наказание за виновное деяние (actus non facit reum nisi mens sit rea) или, другими словами, принцип вины. Детали концепций, касающихся сущности и значении вины, отличаются разнообразием. Однако анализ зарубежного законодательства и правоприменительной практики позволяет утверждать, что проблемы, с которыми сталкиваются национальные системы правосудия при установлении вины, очень схожи.
Общие правовые проблемы концепции виновной ответственности стран общего и континентального права
В Великобритании, а также в США и других странах, воспринявших правовую модель общего права, вина (mens rea) объемная категория, поскольку включает в себя, например, мотивацию и цели, как необходимые составляющее злоумышленности, т. е. моральной упреч-ности состояния ума. Необходимость оценить заслуживают ли морального порицания когнитивные процессы лица - высочайший стандарт соблюдения прав человека. С другой стороны, это настолько абстрактная и сложная для доказывания категория, что не удивительно появление такой прагматичной концепции, как строгая ответственность (strict liability), которая признает возможность привлечения к уголовной ответственности без вины в случае совершения преступлений malum
prohibitum (противоправных исключительно вследствие наличия запрещающего их акта, например, нарушение правил дорожного движения, охоты, декларирования, безопасности продукции, уплаты налогов и т. д.). С учетом достаточно тонкой грани между преступлениями malum in se и malum prohibitum, концепция строгой ответственности оказывается очень востребованной в США, несмотря на то, что в прецедентах Верховного суда США последовательно указывается, что отсутствие в формулировке статутов упоминания о виде вины не может истолковываться как устранение этого элемента из состава преступления (Morissette v. United States, 342 U.S. 246, 72 S. Ct. 240 (1952), Liparota v. United States, 471 U.S. 419 (1985), Staples v. United States 511 U.S. 600 (1994), Ratzlafv. United States 510 U.S. 135 (1994), Flores-Figueroa v. United States 556 U.S. 646 (2009), Elonis v. United States, 135 S. Ct. 2001, 2007 (2015), McFadden v. United States, 135 S. Ct. 2298, 2302 (2015)). В последнее десятилетие последовательно предлагается и обсуждается необходимость реформы mens rea с точки зрения ограничения правил строгой ответственности, однако этот процесс идет очень медленно и неэффективно [Smith, 2018]. В английском праве правила строгой ответственности несколько уже, что компенсируется возможностью использования такой формы вины, как небрежность (negligence), включающей объективный, а не субъективный признак - отклонение от стандарта поведения благоразумного человека [Allen, 2013].
В Германии, родоначальнице другой доктрины, вина - это сложнейшая для понимания двухуровневая «конструкция». Разделяется собственно вина как умысел или неосторожность и вина (виновность) как абстрактная упречность выбора. Причем умысел и неосторожность являются лишь предпосылкой наказуемости, т. е. отсутствие вины означает отсутствие необходимости наказывать и лишь через это - непреступность деяния. Понимание вины в широком смысле теоретически подразумевает возможность усмотрения суда на манер системы общего права. Естественно, такая сложная концепция не может эффективно использоваться в правоприменительной практике, поэтому она несколько утилизируется за счет объединения двух вин в одну (антисоциальный умысел и асоциальное легкомыслие), а также выделения очень близкой к правилам строгой ответственности небрежности - формы вины с минимальной упречностью, и, по сути, отсутствующей субъективной компонентой [Wessels, Beulke 2009].
В исламском праве теория вины базируется на максиме «суть определяется в соответствии с намерением» (а1-итйг Ы Maqasidiha). Вина считается широкой категорией, основанной на цели и фактической ошибке в том смысле, что виновными являются деяния, совершенные с порицаемой целью, а невиновными - вследствие извинительной ошибки [Zakariyah 2015]. Поскольку цель, как и любая другая психическая компонента, очень сложна для доказывания, то в исламском праве прямо признается, что психика преступника не может быть исследована. Фактически вина сводится к изучению объективных признаков, в частности используемых орудий. Проблема заключается в том, что подобный подход синонимичен презюмирова-нию наличия вины, что очень четко прослеживается в распределении бремени доказывания: обвиняемый имеет право попробовать доказать, что, например, вопреки использованному при убийстве летальному оружию, он не имел намерения убить. Причем даже это право признается за лицом не всеми религиозными школами.
В России, отчасти унаследовавшей идеологическую советскую теорию уголовного права, используется специфичная «конструкция» гипертрофированной вины как обязательного признака состава преступления, а значит, и ключевого условия привлечения к уголовной ответственности. В учебной литературе подчеркивается, что вина является обязательным признаком состава преступления и входит в предмет доказывания по уголовному делу. Вина традиционно определяется как психическое отношение лица к своему деянию в форме умысла или неосторожности. Разница между этими видами вины заключается в наличии или отсутствии трех когнитивных элементов: осознании, предвидении и желании, на основании чего законодатель дает определения умысла и неосторожности. В них скрыта вся та же оценочная моральная компонента в виде заслуживающих порицания антисоциальных (при умысле) или недостаточно бережных социальных (при неосторожности) установок лица. Естественно, правоприменительная практика адаптировала эти, как минимум, крайне сложные для доказывания психологические характеристики поведения человека в более прагматичные, а именно - в объективизированный умысел, «привязанный» к общественной опасности деяния, и, по сути, презю-мируемую неосторожность, устанавливаемую в связи с нарушением правил безопасности.
В целом, можно утверждать, что вне зависимости от особенностей концепции вины в практически всех источниках современного уголовного права подтверждается концепция вины и виновной ответственности. При этом конкретное содержание и градация ее оттенков несколько различается. Так, общему праву известно, пожалуй, больше всего видов вины за счет очень высокого порога для умысла и его полного отсутствия для правил строгой ответственности. В странах общего права, во-первых, выделяется так называемое определенное намерение, которое требует обязательного установления цели деяния (не презюмирования, а именно доказывания конкретной цели). Во-вторых, признается промежуточная форма вины, которая не считается умыслом, однако включает в себя осознание и последующее игнорирование существенности и неоправданности допускаемого риска. И в-третьих признаны, хотя и критикуются, правила строгой ответственности, т.е. существует возможность осуждения лица без установления вины. В странах континентального права обычно выделяются лишь четыре формы вины, а именно - прямой и косвенный умысел, а также легкомыслие и небрежность. Причем косвенный умысел (dolus eventualis) и легкомыслие не имеют строгих границ между собой, а небрежность включает минимальную субъективную компоненту, практически не отличающуюся от правил строгой ответственности. Исламское право обходится, в основном, умыслом, правда с градацией его на виды (для некоторых преступлений обязательно установление конкретной цели, т. е. возможен только прямой умысел, а в отношении убийства выделятся до пяти видов умысла). Теоретическая ценность точной градации оттенков вины, безусловно, очень высока, однако в полной мере эта шкала применима лишь к преступлениям против жизни и здоровья. А ее влияние на индивидуализацию наказания весьма специфично. Так, в Японии причинение смерти или вреда здоровью вследствие небезопасного вождения автомобиля считается умышленным преступлением. Однако размер наказания и стандарты доказывания соизмеримы со странами, где это же преступление относится к неосторожным (небрежным).
Выводы
Основная проблема всех современных концепций вины заключается в том, что целью установления субъективных признаков
преступления и градации оттенков вины является желание отличить «настоящего» преступникаот «случайного». Именно поэтому любая доктрина так или иначе вводит критерий упречности, антисоциальности установок лица. И это является «ахиллесовой пятой» всех теорий виновной ответственности. Приведем достаточно известный пример. Два человека в состоянии алкогольного опьянения сели за руль и поехали по одной дороге. Первый сделал это в первый раз, выпил немного, но сбил ребенка. Он будет наказан лишением свободы и подвергнут всеобщему осуждению. Второй выпил много, но никого не сбил, а значит, не будет наказан в рамках уголовного процесса (по законодательству большинства стран). Предположим, есть еще третий, который не только постоянно ездит пьяным, но и избивает свою супругу. Его можно привлечь к ответственности за домашнее насилие (далеко не во всех странах), но наказание будет гораздо мягче, чем у первого. Это ярко демонстрирует, что ключевым для современного уголовного права является тяжесть фактически причиненного вреда, так как пока не существует методов исследования когнитивных процессов человека и шкалы оценки их упречности. Безусловно, есть некоторая корреляция между психологическими установками лица и негативными последствиями его действий. Однако, как было показано на примере выше, эта связь крайне сложна и нелинейна. Поэтому несмотря на все различия в концепциях виновной ответственности, ни одна из них не может использоваться в уголовном правосудии в полной мере. В конечном итоге, это ведет к тому, что они остаются нераскрытыми в современной юриспруденции и одинаково упрощаются в процессе правоприменительной практики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES
Allen M. J. Textbook on Criminal Law. 12th ed. Oxford University Press, 2013.
580 p.
Gray R. L. Eliminating the (Absurd) Distinction Between Malum In Se and Malum
Prohibitum Crimes // Washington University School of Law. 1995. № 73 (3).
P. 1369-1398. URL: https://openscholarship.wustl.edu/law_lawreview Smith S. F. "Innocence" and the Guilty Mind // Hastings Law Journal. № 69 (6).
2018. P. 1609-1672.
The Handbook of Comparative Criminal Law / ed. by K. J Heller, M.DDubber.
Stanford, California : Stanford Law Books, 2011. 660 p.
C. O. Kopaöneea
Wessels J., Beulke W. Strafrecht. Allgemeiner Teil. Die Straftat und ihr Aufbau.
C.F. Müller GmbH, 2009. 390 p. Zakariyah L. Applications of Legal Maxims in Islamic Criminal Law with Special Reference to Sharl'ah Law in Northern Nigeria. Netherlands : Brill, 2015. 236 p.
