CC BY
27
площением зла. На вопрос о законности так называемых услуг зла герой Га-уссмана задает риторический вопрос: «Кто в действительности устанавливает законы, парламент или капитал?» 3, а ранее предприниматель говорит: «В развитии моральных взглядов каждого человека мы наблюдаем вечную непрерывную борьбу эгоизма с альтруизмом, борьбу так называемого добра и так называемого зла, согласно современной терминологии. Я же между ними принципиальной разницы не вижу» 4.
Ни в одном антиутопическом произведении Гауссмана нет героя-проводника по антиидеальному миру, нет развернутого конфликта личности и антиидеального общества, традиционного для романа-антиутопии ХХ века. Даже в романе «Фабричное производство добродетели». Его произведения - это хроники, рассказанные сатириком. В рассказах социальная система характеризуется разрозненными примерами из жизни общества, оформленными преимущественно саркастически, и на 4-5 страницах рассказа автору удается описать целый период истории человечества.
1 PisaAMVlnautopicnosti // Pisa AMSméryacile: kritické listyzlet 1924-1926.
Praha, 1927. S. 142-153.
2 См. библиографию по И. Гауссману в работе: Pesta P. Satirik prevratu Jiri
Haussmann. Brno, 1999.
3 Haussmann J. Velkovyroba ctnosti. Divoké povidky. Praha, 1948. S. 204.
4 Ibid. S. 203.
И.Е. Иванова
(Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова)
Концепт «тишина»
в романе И. Андрича «Мост на Дрине»
Для романа И. Андрича «Мост на Дрине» большое значение имеет понятие тишины, чрезвычайно важное для постижения ментальности жителей Боснии. Прежде всего слово «тишина» выступает в словосочетании «сладкая тишина турецких времен», выражающем представление о блаженной жизни турецкой Боснии.
Одна из основных составляющих данного концепта - идея вечности, которая находится в оппозиции с европейской идеей бренности. Это, например, вечность построенных по приказу великого визиря моста на Дрине и караван-сарая. Некоторые личности достигают вечности благодаря своим
свершениям: визирь, построивший вечный мост, Фата Османагича, оставшись в памяти народа как «немеркнущий свет мудрости и красоты».
Понятие вечность, принадлежащее религии, мифологии, космосу, оказывается живущим в сознании каждого представителя этого общества. Оно вносит эпическое начало в коллективное сознание народа. Концепт «сладкая тишина турецких времен» включает идею безграничной божьей мудрости. Божья мудрость позволяет каждой личности с достоинством принять свою судьбу, не суетиться и не впадать в отчаянье. Все то, что люди хотят иметь: деньги, здоровье, счастье, - уже отмерено Богом. Богатство, пути его приобретения, продолжительность жизни не подвластны человеку. Поэтому жизненные невзгоды здесь принимают со смирением. Важным элементом концепта «сладкая тишина...» является покой. В романе часто встречаются в качестве положительных характеристики со словами «покой», «спокойный», «затишье». Понятие «покой» тесно связано с особым состоянием внутренней сосредоточенности, называемым «чеиф». Еще одна из составляющая концепта «сладкая тишина турецких времен» - закрытость, реализующаяся во множестве вариантов. Эта особенность отражается в архитектуре, когда в домах со стороны улицы нет окон, когда жизнь семьи скрыта от внешнего мира несколькими преградами: высоким сплошным забором, стенами дома, решетками частого плетения на окнах, существованием женской половины, запретной для посетителей-мужчин, где и проходила жизнь семьи. Это закрытость общества от пришельцев, прежде всего иностранцев, чему посвящен другой роман И. Андрича, «Травницкая хроника».
Такой образ жизни, который и есть «сладкая тишина турецких времен», становится особенно притягательным в новое время, в период австрийской оккупации Боснии. И прежде всего в глазах той части мусульманского общества, которая не желает жить в условиях «плохой действительности» и убегает из нее в невыразимо прекрасное прошлое. Происходит актуализация понятия в условиях его постепенного исчезновения из существующей реальности. Явление ухода от плохой действительности описано А. Тойнби как «архаизм» и «отшельничество» 1. «Уходя от неприятного настоящего, люди с большей охотой обращаются к знакомому Прошлому, чем к незнакомому Будущему» 2 Степень переживания потери тем выше, чем выше представление о непоколебимости Османской империи, о вечности и нерушимости этого государства в глазах его жителей.
А. Тойнби описывает существующую убежденность людей в вечности универсальных государств, которая способна пережить и сами эти государства на столетия и тысячелетия. Одну из причин этого феномена
он видел в личном обаянии основателей универсальных государств и их последователей, представление о котором передавалась из поколения в поколение и со временем становилось легендой. Босния имела своих героев, свои легендарные личности, и это было свидетельством неколебимости того, что являлось составной частью Османской империи. Так, в романе мы встречаем образы богатырей Али Джерзелеза и защитника моста на Дрине шейха Турхании.
Другими причинами возникновения представления о вечности и бессмертности универсальных государствавтор «Постижения истории» считал впечатляющую грандиозность самого этого института, его тоталитарный, всеобъемлющий характер. В политическом отношении универсальное государство - это наивысшее выражение чувства единства общества. Вышеградцы, жители удаленной провинции Османской империи, ощущают себя полноправными членами исламского государства.
«Архаизм» в оккупированной Боснии заключается прежде всего в том, что местные жители, как мусульмане, так и православные, продолжают жить в соответствии со своими обычаями, лишь постепенно приобретая некоторые новые привычки. Особенно для стариков прежние представления и прежние ценности сохраняли свое значение. Они не пользовались метрической системой исчисления, вели счет на оки и аршины, деньги пересчитывали на гроши, пары и акчи.
Отдельные личности, не желающие принимать ничего из новой действительности, совершенно погружаются в прошлое и входят в противоречие не только с чуждой для них средой, но и со своими земляками и родственниками. В романе И. Андрича пример такого ухода от действительности представлен в образах Шемсибега Бранковича из Црнчи и Али-ходжи Мутевелича. Они оба прячутся от людей, первый не покидает своей усадьбы, второй каждый день закрывается в своей лавочке в крохотной коморке, которую называет могилой, и здесь чувствует себя лучше, чем где бы то ни было. Здесь, за несколько минут до того, как был взорван мост, символ города, мира, вечности, в момент наступившего перед взрывом абсолютного затишья, Али-ходжа находит утраченную им «сладкую тишину турецких времен».
1 Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. С. 349.
2 Там же. С. 354.
