CC BY
12
ем роковой женщины, деньги остаются не полученными. Таким образом, главные герои дилогии и романа «Хочу» оказываются противопоставлены. Ницшеанский индивидуализм главного героя дилогии - Вадима Стельмашенко, успешно противостоящего коллективу своих политических соратников в ссылке, терпит крах, когда ему приходится взаимодействовать с иной общностью - своим родом, своей семьей, к судьбе каждого члена которой он не может остаться равнодушным и непричастным. Главный же герой романа «Хочу» - Андрей Халепа - вполне иронично изображен как типичный неофит без родовых корней, чьи идеи преобразования себя в настоящего украинца, а окружающей социальной действительности в справедливое устройство общества посредством организации предприятий «свободного труда» обречены на неудачу.
Принцип отражения, зеркальности в романе «Хочу» автором практически не используется, структура романа линейна, максимально упрощена. Именно такая структура произведения и наличие анти-мотивов являются одними из принципиальных художественных приемов создания иронического дискурса романа относительного утопических идей быстрого искусственного возрождения национального самосознания личности и социального преобразования мира, не укорененных, в отличие от того, как это происходит в дилогии, в родовом начале.
А.В. Амелина
(Институт славяноведения РАН)
Элементы антиутопии в «Диких рассказах» И. Гауссмана
Двадцатые годы в чешской литературе отмечены «волной утопичности» 1. В это время издается большое количество произведений, которые называют антиутопиями: «Кракатит» (1922) и «Фабрика абсолюта» (1922) Карела Чапека, «Хозяин мира» ЭмилаВахека (1925), «Дом в тысячу этажей» (1929) Яна Вайсса, «Торговец симпатиями» (1929) Владимира Раффела и др.
На этой же волне выходит и роман Иржи Гауссмана (1898-1923) «Фабричное производство добродетели» (1922), в том же году что и «Фабрика абсолюта» Чапека. В основу обоих романов-антиутопий положено некое изобретение, позволяющее превращать людей в добродетельных альтруистов, а далее описывается катастрофические последствия этого изобретения для человечества. Удивительно, насколько совпали авторы в своих идеях и сколько сходства в деталях этих произведений. И
неудивительно, что Гауссман, молодой сатирик, известный на тот момент прежде всего своей поэзией, был современными ему критиками обвинен в плагиате. Позднее, тем не менее, он все-таки был оправдан, по двум причинам.
С одной стороны, Гауссманбыл прежде всего сатириком, и главным его инструментом была пародия, в своем романе он фактически где-то пародировал Чапека, где-то полемизировал с ним. В качестве примера характерной пародии Гауссмана можно привести рассказ «Автомобиль» (сб. «Дикие рассказы», 1922), где автор просто издевается над излюбленным сюжетом антиутопий, в которых некое техническое изобретение приводит к катастрофе человечества.
Однако главным аргументом в защиту Гауссмана можно назвать то, что утопическая идея «искусственной добродетели» возникла у Гауссмана еще в рассказах, до написания романа. Его «Дикие рассказы» вышли отдельной книгой в 1922 г., но в журналах они появляются еще в 1921 г. Рассказы, в которых наметилась идея романа, вышли «Человечество под угрозой» - 21 сентября, «Минусовая валюта» - 10 ноября, «Метафизическое производство» - уже 7 января 1922, т.е. практически одновременно с публикацией по частям «Фабрики абсолюта» Чапека в журналах (с 1 сентября 1921 по 10 апреля 1922) 2.
В романе жанровая интенция автора очевидна, описываемое им государство называется Утопия. В рассказах - менее очевидна. Например, в рассказе «Метафизическое производство» в условиях пресыщения материальными ценностями некий предприниматель открывает огромный в три небоскреба комплекс по предоставлению населению услуг Добродетели (клиентам предлагалось ухаживать за сифилитиками на последней стадии, жертвовать нищим - конечно, все пожертвования потом клиенту возвращались - и т. д.). Действие разворачивается в юго-западном районе Нью-Йорка «когда-то в эру после мировой войны». Этим районом Нью-Йорка может быть только деловой район - остров Манхеттен, что вызывает ассоциацию с островом Утопией. Да и определение «когда-то в эру после мировой войны» непосредственно, конечно, отсылает к современности автора, но одновременно с этим обобщает и выводит за пределы конкретного времени. Далее события развиваются следующим образом: насытившись Добродетелью, люди перестали пользоваться услугами компании. Тогда фирму выкупил другой предприниматель и в добавок к Добродетели начал предоставлять услуги Зла (например, клиент мог выругаться на беззащитных сироток, которые все стерпят), вернув тем самым фирму к жизни. Очевидно, для Гауссмана сам Нью-Йорк является во-
площением зла. На вопрос о законности так называемых услуг зла герой Гауссмана задает риторический вопрос: «Кто в действительности устанавливает законы, парламент или капитал?» 3, а ранее предприниматель говорит: «В развитии моральных взглядов каждого человека мы наблюдаем вечную непрерывную борьбу эгоизма с альтруизмом, борьбу так называемого добра и так называемого зла, согласно современной терминологии. Я же между ними принципиальной разницы не вижу» 4.
Ни в одном антиутопическом произведении Гауссмана нет героя-проводника по антиидеальному миру, нет развернутого конфликта личности и антиидеального общества, традиционного для романа-антиутопии ХХ века. Даже в романе «Фабричное производство добродетели». Его произведения - это хроники, рассказанные сатириком. В рассказах социальная система характеризуется разрозненными примерами из жизни общества, оформленными преимущественно саркастически, и на 4-5 страницах рассказа автору удается описать целый период истории человечества.
1 PisaAMVlnautopicnosti // Pisa AMSméryacile: kritické listyzlet 1924-1926.
Praha, 1927. S. 142-153.
2 См. библиографию по И. Гауссману в работе: Pesta P. Satirik prevratu Jiri
Haussmann. Brno, 1999.
3 Haussmann J. Velkovyroba ctnosti. Divoké povidky. Praha, 1948. S. 204.
4 Ibid. S. 203.
И.Е. Иванова
(Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова)
Концепт «тишина»
в романе И. Андрича «Мост на Дрине»
Для романа И. Андрича «Мост на Дрине» большое значение имеет понятие тишины, чрезвычайно важное для постижения ментальности жителей Боснии. Прежде всего слово «тишина» выступает в словосочетании «сладкая тишина турецких времен», выражающем представление о блаженной жизни турецкой Боснии.
Одна из основных составляющих данного концепта - идея вечности, которая находится в оппозиции с европейской идеей бренности. Это, например, вечность построенных по приказу великого визиря моста на Дрине и караван-сарая. Некоторые личности достигают вечности благодаря своим
