CC BY
147
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 28 (243).
Филология. Искусствоведение. Вып. 59 . С. 13-16.
М. А. Андреянова
КОНЦЕПТ ‘МАТЬ (МЕЯЕ) ’И СРЕДСТВА ЕГО РЕАЛИЗАЦИИ ВО ФРАНЦУЗСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ Э. ЗОЛЯ И Л. Н. ТОЛСТОГО)
В статье рассмотрена реализация концепта ‘мать’ в романах французского и русского писателей, изучены средства реализации данного концепта, аспекты оценочности и актуальности, проведено сравнение содержания и структуры концепта в разносистемных языках. Предложенный анализ реализации концепта является ценным при изучении идиолектов писателей и языковых картин мира английского и русского языков.
Ключевые слова: концепт, идиолект, средства реализации концепта, понятие, аспект оценочности, аспект актуальности.
В настоящее время актуальными являются исследования языковых картин мира разных народов через средства реализации того или иного концепта в языке писателя. Целью подобных исследований является определение смысловой нагруженности определенного понятия, преломления смыслов в языке конкретного человека и отражение в языковой картине мира народа-носителя языка.
Изучение концептов и концептосфер проводится для определения особенностей миропонимания этноса, исторического и культурного опыта народа-носителя языка. Сопоставительное изучение реализации одного концепта в разных языках позволяет определить содержание данного концепта, его коннотации и оценочный аспект, выявить особенности, сходства и различия миропонимания двух культур народов-носителей языка.
На данном этапе развития лингвистики нет единого подхода к толкованию термина ‘концепт’. Согласно Н. Д. Арутюновой, концепты -понятия обыденной, практической философии, возникающие в результате взаимодействия таких факторов, как национальная традиция и фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей [2. С. 3]. С. В. Биякова называет концепты «посредниками» между словами и экстралингвистической действительностью [3. С. 39]. Н. Н. Болдырев, В. И. Карасик,
Н. Ф. Алефиренко отмечают, что концепт имеет словарное значение, а также аккумулирует экстралингвистическое содержание [1; 4; 6] .Планом лексического выражения концепта является «совокупность лексических, пареми-ческих, фразеологических единиц, напоминающих и описывающих данный объект, а также
все случаи знакового использования денотата в культуре» [5. С. 18].
Обобщение точек зрения на концепт и его определений в лингвистике позволяет прийти к следующему заключению: концепт - это единица коллективного знания/сознания (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой. Изучение структуры и средств реализации концептов имеет большое значение при изучении особенностей мышления и менталитета народа.
Для анализа средств реализации концепта ‘мать’ в разносистемных языках нами были выбраны роман французского классика Эмиля Золя “Une page d’amour” («Страница любви)» и роман «Анна Каренина» русского классика Л. Н. Толстого. Выбранные произведения были написаны примерно в одно и то же время: «Страница любви» был написан в 1878, «Анна Каренина» писался с 1873 по 1877 годы. Есть некоторые сходства и в сюжете: героини вынуждены оставить детей, чтобы провести время с любимым мужчиной. Анна Каренина уходит из семьи в поисках счастья к любимому человеку. Ей приходится расстаться со своим сыном. Элен Гранжан оставляет дочь, чтобы провести вечер с любовником, девочка заболевает и умирает.
В данных романах писатели большое внимание уделили описанию отношений матерей со своими детьми, образу матери в глазах ребенка, что является благодатным материалом для исследования реализации концепта ‘мать’.
Анализ и реконструирование структуры концепта ‘мать’ в идиолектах писателей является значимым для изучения особенностей понимания писателями содержания данного
концепта и средств его выражения. Изучение языковых средств выражения концепта ‘мать’, особенностей его структуры позволяют сделать выводы о представлениях, оценках, ассоциациях, связанных с данным феноменом.
В основе лексико-семантического поля ‘мать’ во французском языке лежит слово ‘mere’ (мать). В периферии поля расположены лексические единицы, имеющие интегральное общее с ядром: ‘maman’ (мама). Слово ‘mere’ встречается в романе 263 раза, ‘maman’ как обращение ребенка к матери - 116 раз. В основе лексико-семантического поля ‘мать’ в русском языке лежит слово ‘мать’. В периферии поля находятся лексические единицы ‘мама’, ‘матушка’, ‘матерь’. Слово ‘мать’ встречается в романе 195 раз, ‘мама’ - 38 раз, ‘матушка’ - 13 раз, ‘матерь’ - 1 раз, 14 раз французское слово ‘maman’. Слово ‘матушка’ один раз использовалось в восклицании.
Попытаемся проследить связь миропонимания писателей с языковыми воплощениями концепта ‘мать’, а также описать, как он реализуется в произведениях.
Вместе со словом ‘mother’ употребляются следующие прилагательные: ‘une mere aussi heureuse’ (такая счастливая мать) [12. С. 209], ‘des meres bien heureuses’ (такие счастливые матери) [12. С. 221]. Таким образом, в представлении Э. Золя концепт ‘мать’ напрямую соотносится с понятием ‘счастье’. В русском романе вместе со словом ‘мать’ употребляются следующее прилагательное: ‘добрая мать’ [7. С. 8]. В представлении Л. Н. Толстого концепт ‘мать’ апеллирует к понятию ‘доброта’.
Другим аспектом изучения было изучение коннотации концепта ‘мать’ в идиолекте писателей. Концепт ‘мать’ является базовым в концептуальной картине мира писателей.
В русском романе изучаемый концепт апеллирует к понятиям ‘счастье’, ‘радость’, ‘наслаждение’: «она теперь ясно сознавала зарождение в себе нового чувства любви к будущему, отчасти для нее уже настоящему ребенку и с наслаждением прислушивалась к этому чувству. Он теперь уже не был вполне частью ее, а иногда жил и своею независимою от нее жизнью. Часто ей бывало больно от этого, но вместе с тем хотелось смеяться от странной новой радости» [7. Т. 8. С. 260], «как ни тяжелы были для матери страх болезней, самые болезни и горе в виду признаков дурных наклонностей в детях, - сами дети выплачивали ей уж теперь мелкими радостями за ее горести»
[7. С. 291], «Дарья Александровна <...> ничем так не наслаждалась, как этим купаньем со всеми детьми. Перебирать все эти пухленькие ножки <...> было для нее большое наслаждение» [7. С. 295].
Концепт ‘мать’ в языке Золя апеллирует к понятию ‘жертвенность’: “pendant une longue minute, elle pencha son visage tout pres du sien, la buvant du regard, voulant lui donner de son souffle, de sa vie a elle” (долгое мгновение склоненное лицо находилось возле самого лица Жанны, она пожирала девочку взглядом, стремясь влить в нее свое дыхание, свою жизнь) [12. С. 186], “et, pour voir une goutte du sang de sa fille, elle eut volontiers donne tout le sien. En-fin, une goutte rouge parut, les sangsues prenaient” (она охотно отдала бы всю свою кровь, чтобы увидеть хоть каплю крови дочери. Наконец выступила красная капля; пиявки начинали брать) [12. С. 187], ‘^11^, elle serait morte pour sa fille” (разумеется, она умерла бы за свою дочь) [12. С. 205].
Концепт ‘мать’ в идиолекте французского писателя включает смысловой компонент ‘счастье’: “comme cet enfant se portait! <...> Il y avait des meres bien heureuses!” (этот ребенок был воплощенное здоровье <.> Есть же такие счастливые матери!) [12. С. 221].
Кроме того, концепт ‘мать’ ассоциируется с понятием ‘страх потерять ребенка’: “Helene, agenouillee de l'autre cote du lit, l'encourageait, lui souriait, le coeur creve de la voir souffrir ainsi” (стоя на коленях по другую сторону кроватки, Элен улыбалась ей, ободряла ее, но сердце у нее разрывалось при виде страданий Жанны) [12. С. 179], “la brusque pensee de Jeanne, morte, raidie sous un drap, vint la glacer” (внезапно ей представилась Жанна, мертвая, застывшая под простыней, - она содрогнулась) [8. С. 191], “et elle avait toujours devant elle sa fille, avec cette pensee d'angoisse qu'elle la tuait en ne trouvant pas tout de suite un medecin” (она неотступно видела перед собой дочь; мысль, что ребенок умрет по ее вине, если она тотчас не найдет врача, терзала Элен) [12. С. 5].
В русском романе есть схожие смысловые оттенки средств реализации изучаемого концепта ‘страдание’, ‘отчаяние’ из-за разлуки с ребенком: «я тоже страдаю и буду страдать: я лишаюсь того, чем я более всего дорожила, - я лишаюсь честного имени и сына» [8. С. 34], «я несчастна от разлуки с сыном» [8. С. 90].
В романе Л. Н. Толстого маркируется связь матери и ребенка через невозможность быть
в разлуке: «у ней есть держава, независимая от положения, в которое она станет к мужу и к Вронскому. Эта держава - был сын. В какое бы положение она ни стала, она не может покинуть сына» [7. С. 322], «я уезжаю и беру с собою сына <.. .> без него я не могу жить» [7. С. 323]. Писателем осуждается женщина, бросившая ребенка: «он знает, что я не брошу сына, не могу бросить сына, что без сына не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю, как самая позорная, гадкая женщина» [7. С. 326].
Образ матери во французском романе ассоциируется с силой, оплотом семьи, хранительницей домашнего очага: “d’ailleurs, avec son beau courage de mere, elle lui avait fait jurer de ne pas la tromper” (к тому же Элен с прекрасным мужеством матери заставила его поклясться, что он не станет ее обманывать) [12. С. 184], “elle montrait une force et une tranquillite surhu-maines, sans une larme, domptant son desespoir pour garder sa tete dans cette lutte contre la mala-die de son enfant” (она оставалась сверхчеловечески спокойной и сильной, не пролив ни единой слезы, подавляя свое отчаяние, чтобы не терять присутствия духа в этой борьбе за жизнь своего ребенка) [12. С. 187].
В произведении Э. Золя вычитывается понимание образа матери как святого, ангелоподобного человека: “sa mere lui apparaissait com-me une sainte, avec un nimbe d’or, envolee pour le Paradis” (мать представлялась ей святой, с золотым нимбом вокруг головы, улетающей в рай) [12. С. 27]. Тот же самый компонент встречаем и в русском романе: «Левин едва помнил свою мать. Понятие о ней было для него священным воспоминанием, и будущая жена его должна была быть в его воображении повторением того прелестного, святого идеала женщины, каким была для него мать» [7. С. 108].
Концепт ‘мать’ в произведении Э. Золя включает следующие смысловые компоненты ‘любовь’, ‘обожание’, ‘нежность’: “l’enfant <...> la contemplait de son air d’adoration” (ребенок <...> смотрел на мать с обычным своим выражением обожания) [12. С. 175], “puis, elle s'attendrit, son affection passionnee paraissait grandir” (прилив нежности охватил ее, страстная привязанность к матери как будто еще возросла) [12. С. 176], “Jeanne <...> jetait un coup d'oeil autour de la chambre, puis reportait avec une douceur infinie ses regards sur sa mere” (Жанна <...> переводила взор, полный бесконечной нежности, на мать) [12. С. 177].
В романе Э. Золя встречаются такие обращения матери к дочери: ‘ma chere fille’ [12. С. 84], ‘ma cherie’ (моя дорогая) (8 раз) [12. С. 4, 192, 206, 226 и др.], ‘mon ange’ (мой ангел) [12. С. 180], ‘mon enfant’ (детка моя) [12. С. 27, 177]. В вышеперечисленных обращениях имплицитно маркируется нежное отношение женщины к своему ребенку.
В описании отношения дочери к матери можно выделить смысловой компонент ‘ревность’, ‘собственническое чувство’: “mais,
а present, elle redevenait forte, elle ne voulait plus partager sa mere” (но теперь она крепла и уже ни с кем не хотела делить свою мать) [12. С. 199], “?a la brulait, tandis qu’une colere furieuse l’etranglait et la palissait” (но это жгло ее; бешеный гнев душил девочку и покрывал бледностью ее лицо) [12. С. 191], “satisfaite et vengee du tourment qu’elle croyait deviner sur la face pale de sa mere” (страдание, которое, казалось ей, она угадывала на бледном лице матери, вызывало в ней чувство удовлетворенной мести) [12. С. 201], “elle m’aime avec une passion, une jalousie qui la fait sangloter, lorsque je caresse un autre enfant” (она любит меня так страстно, так ревниво, что рыдает, когда я ласкаю другого ребенка) [12. С. 15].
Так же как лексема ‘мать’ ассоциируется с заботой, нежностью, так и заботливая, добрая по отношению к другим людям женщина ассоциируется с образом матери: «она была матерински ласкова к нему» [12. С. 67], “aussi Rosalie se montrait-elle maternelle” (поэтому Розали выказывала материнскую заботливость).
Когда речь идет о покинутом матерью ребенке, мы обнаруживаем слова с коннотацией страдания, боли: “son abandon lui apparaissait noir, sans bornes, d'une injustice et d'une mechancete qui l'enrageaient” (то, что мать ее покинула, представлялось ей беспросветным, беспредельным бедствием, поступком несправедливым и злым) [12. С. 314], “єііє sentait con-fusement que sa mere etait quelque part oй les en-fants ne vont pas <...> a ces pensees, son coeur se serrait d'une tristesse indicible, elle avait mal” (она смутно сознавала, что мать ее находится где-то в таком месте, куда детей не берут <.> от этих мыслей сердце девочки сжималось несказанной тоской, ей становилось больно) [12. С. 317].
Концепт ‘мать’ в русском языке включает в себя понятие ‘гордость детьми’: «я покажу моего Сережу, - прибавила она с гордою материнскою улыбкой» [7. С. 73], «она не могла
не говорить себе, что у нее прелестные дети, <...> и была счастлива ими и гордилась ими» [7. С. 292].
В русском романе концепт ‘мать’ включает в себя смысловой компонент ‘тяжесть материнства’: «.родить ничего, но носить - вот что мучительно <...> роды, страдания, безобразные страдания <...> потом кормление, эти бессонные ночи, эти боли страшные <.> я, не имея ни минуты покоя, то беременная, то кормящая, вечно сердитая, ворчливая, сама измученная и других мучающая <.> сколько мучений, трудов... Загублена вся жизнь»[7. С. 190191], «и сверх всего - смерть этих же детей».
Аспект актуальности проявляется в высокой частотности употребления лексем ‘mere’ и ‘мать’, являющихся именем концепта во французском и русском языках соответственно. Аспект оценочности раскрывается в коннотациях, относящихся к описанному образу матери. Анализ показал, что в идиолекте писателя репрезентанты концепта не отличаются от оных во французском языке: положительная оценка дается сильной матери, дающей ребенку заботу, ласку, посвятившей ему жизнь. В русском языке присутствует смысловые компоненты концепта, которых не обнаружено в идиолекте французского писателя, как, например, ‘тяжесть материнства’, ‘доброта’, так
же употребление деривата от имени концепта применительно к городу.
Список литературы
1. Алефиренко, Н. Ф. Протовербальное порождение культурных концептов и их фразеологическая репрезентация // Филол. науки. 2002. № 5. С. 72-81.
2. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека. М., 1998. 896 с.
3. Биякова, С. В. Интерпретация значения слова : учеб. пособие / С. В. Биякова, О. А. Хо-пияйнен. Кемерово : Изд-во Кемер. гос. ун-та, 2002. 126 с.
4. Болдырев, Н. Н. Вторичная репрезентация как особый тип представления знаний в русском языке / Н. Н. Болдырев, Л. В. Бабина // Филол. науки. 2001. № 4. С. 79-86.
5. Бунчук, Т. Н. Концептуальный анализ текстов традиционной культуры : автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2003. 26 с.
6. Карасик, В. И. Языковой круг : личность, концепты, дискурс. М., 2004. 390 с.
7. Толстой, Л. Н. Анна Каренина // Толстой, Л. Н. Собр. соч. : в 12 т. Т. 7, 8. М. : Правда, 1987.
8. Zola, Emile. Une page d’amour. P. : E. Feasquelle, 1910. 406 p.
