CC BY
22
УДК 811.133.1'28 МИШЕЛЬ ТАМИН
Почетный профессор, Реймский университет
Шампань-Арденн
E-mail: [email protected]
UDC 811.133.1/28 MICHEL TAMINE
Professor Emeritus of the University of Reims Champagne-
Ardenne
E-mail: [email protected]
УСТНЫЙ И ПИСЬМЕННЫЙ ВАРИАНТЫ ФРАНЦУЗСКОГО РЕГИОНАЛЬНОГО ЯЗЫКА ДЕПАРТАМЕНТА АРДЕННЫ (ФРАНЦИЯ)
ORAL REGIONAL FRENCH AND WRITTEN REGIONAL FRENCH IN THE DEPARTMENT OF ARDENNES (FRANCE)
Французскому региональному языку непросто дать определение, так как этот идиолект представляет собой нестабильное лингвистическое образование: восходящий к диалектному субстрату, региолект часто рассматривается как норма обычными носителями языка, тогда как писатели прибегают к нему осознанно и взвешенно. Эта статья описывает отношения между устным и письменным вариантами французского регионального языка департамента Арденны.
Ключевые слова: французский региональный язык, устный вариант французского регионального языка, региональный французский язык в литературе, диалектный субстрат.
Définir le français régional est difficile, car il constitue une composante linguistique instable : issu du substrat dialectal, il est souvent considéré comme normé par les locuteurs qui l'emploient à l'oral, alors que les écrivains y recourent de façon consciente et étudiée : cet article se propose de décrire les relations qu'entretiennent français régional oral et français régional écrit dans le département français des Ardennes.
Mots clés: français régional, français régional oral, français régional en littérature, substrat dialectal.
To define regional French is difficult because it constitutes an unstable linguistic component. The reason is that, as it derives from a dialect substrate, it is often considered as normed by the speakers who use it orally. In contrast writers use it consciously and study it. This article aims to describe the relationships between, on the one hand, oral regional French and, on the other hand, written regional French in the French Department of the Ardennes.
Keywords: regional french, oral regional French, regional French in litterature, dialect substrate.
Настоящее исследование основывается на сопоставлении двух словарных корпусов. Первый корпус, состоящий в основном из устных словоупотреблений, является результатом имплицитного знания арденнского говора, сначала как врожденного, затем приобретенного через наблюдение и анкетирование. Обозначенный корпус был предназначен для составления Словаря французского регионального языка департамента Арденны, вышедшего в издательстве Editions Bonneton в 1992 году и впоследствии многократно переиздававшегося. Второй словник, напротив, вытекает исключительно из скрупулезной обработки более тридцати литературных текстов, созданных писателями, чья единственная общая характеристика - факт использования в произведениях региональных слов. Если популярность некоторых авторов осталась довольно ограниченной, то другие, такие как Ив Жибо и Андре Дотель, пользуются значительной известностью, в то время как третья группа состоит из тех, кого принято называть «региональными» писателями, например Жан Рожисар. При этом эпитет «региональный» не несет того уничижительного оттенка, который иногда ему присущ. В общей сложно-
сти речь идет о двадцати писателях, и нами рассматривались только художественные произведения, сборники воспоминаний, мемуары и т.д., исключая тексты, написанные на местном говоре (patois), или технические справочники. Чтение этих произведений позволило выделить корпус лексем, относящихся к «ненормативному», или «неконвенциональному», французскому языку в той мере, в которой собранные слова или значения не фигурируют в таких толковых словарях, как Petit Larousse или Petit Robert.
Бесспорно, речь идет об относительно разрозненном лексиконе, в котором соседствуют технические термины, свойственные зачастую уже исчезнувшим местным отраслям промышленности, архаизмы, редкие слова и, в значительной пропорции, арденнские регионализмы. Несомненно и то, что такой критерий отбора не без основания считается формальным, поверхностным и спорным. С одной стороны, эти словари включают любые формы, спонтанное использование и даже понимание которых кажутся ограниченными четко определенными географическими зонами: например, coquemar1 «чайник», слово, еще используемое
© Мишель ТАМИН © Michel TAMINE
жителями Арденн, достаточно пожилыми, чтобы знать, что такое фламандские, или дровяные, печи и стоящий на них coquemar с постоянным запасом горячей воды для кофе; но жизнеспособность этого слова снижается во Франции по мере удаления от региона Шампань-Арденн. С другой стороны, эти словари регистрируют некоторые формы, придавая им значение, которое иногда вызывает удивление: так глагол baller, отмеченный в Petit Larousse (1989) пометой лит. (т.е. «слово, использующееся писателями в основном в возвышенном стиле»), не отвечает подобным характеристикам во французском региональном языке обозначенного департамента. Разумеется, нетрудно привести множество подобных примеров и задаться вопросом о границах, которые разделяют такие категории, как «региональный» « régional » и «диалектный» « dialectal », «старинный» « ancien », «старый» « vieux » и «устаревший» « vieilli » или еще «литературный» « littéraire » и «поэтический» « poétique », тем более что критерии определения этих категорий часто остаются имплицитными. Тем не менее, несмотря на поправки, которых требует этот способ отбора, он позволил составить корпус на 350 страницах, представляя в контексте - в основном ограниченном одной фразой - первый случай употребления каждого слова и снабжая другие случаи номером страницы, чтобы указать частотность употребления. Другое основание для проявления интереса к данному исследованию состоит, возможно, в количестве авторов, тексты которых вошли в корпус проанализированных примеров. Отметим небольшое количество французских регионов, а тем более департаментов, расположенных к северу от Луары, где столько «местных» писателей рискнули бы ограничить количество своих читателей сознательным использованием местных слов. На самом деле, в Арденнах некоторые шли на этот риск с гордостью, он был для них свидетельством достоверности описываемых событий: в Passantes d'octobre (Октябрьские путешественники) Жан Рожисар наделяет многими личными чертами своего героя Арсена Андре, учителя, патриота Арденн и местности на востоке департамента, обозначенной французским топонимом Fagne. Главный герой заботится об обучении, основанном на познании местных реалий, а не на книжных абстракциях. Инспектору, который воспринимает такую приверженность корням как вызов педагогическому и административному конформизму, оправдывающему его должностные обязанности, учитель противопоставляет яростное сопротивление и подчеркивает богатство языковой специфики своих учеников: «Вы их упрекаете в том, что они используют говор? Извините, это диалект, со своими признанными достоинствами, корнями, точной лексикой и фразеологическими оборотами. А бретонцам и баскам мы тоже откажем в праве изъясняться, в первую очередь, на своем родном языке?»[20, с. 21]2. Это требование признать достоинство и статус своего языка, которое разделяли многие писатели первой половины прошлого века, берет начало в убежденности, что только местные слова могут описать жизнь региона
во всем ее своеобразии. Отсюда воспроизводимость некоторых форм у писателей, разных по стилю и тематике, что свидетельствует о жизнеспособности общего вока-буляра и общей привязанности к Арденнам как к месту творчества и источнику культуры.
Одна из основных трудностей - как провести границу между словами, относящимися к французскому региональному языку, и другими лексемами из диалекта и говора, которые появились в результате личного исследования автора или принадлежат лексике какой-либо профессиональной группы, например, шахтерам, добывающим сланец, или гвоздарям, и, наконец, лексическими единицами, обеспечивающими сплоченность социальной группы, объединенной общей деятельностью, например ловлей дроздов. Мы знаем, что решение проблемы - не в попытке сегментации лингвистического континуума, обреченной на провал, но скорее в самом говорящем, его лингвистическом сознании и в условиях создания высказывания. Предложенные на настоящий момент критерии идентификации французского регионального языка остаются относительно субъективными или требуют деликатного обращения: понятие «отклонения» от стандартного французского языка, который также определяется негативно, создает те же трудности научно обоснованного определения и в социолингвистике, и в стилистике. Понятие «лексической жизнеспособности» может быть проанализировано с точки зрения географического распространения феномена, например, описание ареала, в котором форма известна и/или употребляется, или с точки зрения пригодности для использования. Однако эти два критерия часто противоречивы: местная лексическая единица может спонтанно использоваться, преимущественно как конкурирующая общефранцузскому слову, жителями двенадцати-пятнадцати деревень, за пределами которых она лишь предмет пассивного знания. Будем ли мы тогда утверждать, что она принадлежит французскому региональному языку, диалекту или говору? Если бы мы должны были придерживаться только «максималистских» критериев, а именно, распространение формы на территории всего региона, в частности, в Шампань-Арденн, предпочтительное использование местной формы во всех социальных и возрастных категориях в сравнении со стандартным французским, регионализмы были бы чрезвычайно малочисленны и установить их существование оказалось бы невозможным. Следовательно, из компромисса между этими переменными и из языковой действительности рассматриваемого региона (например, сохранение говора или его исчезновение из употребления и т.д.) вытекает закрепление той или иной специфической черты, той или иной формы за французским региональным языком.
Помимо этих неизбежных трудностей толкования, региональный французский обладает характеристиками, которые, даже если их недостаточно для его научного определения, позволяют, по крайней мере, осуществить его наблюдение. И первое, возможно, то, что он сформировался на основе диалектного субстрата. С начала ХХ века Альбер Доза его рассматривал как результат эво-
люции языка: «Французский язык сначала обосновался в городах и среди обеспеченных классов: изменившись под влиянием среды, он формирует то, что я называю французским региональным языком» [34, с. 203]. Известно, что он развил впоследствии это обоснование и создал схему дальнейших изменений, где региолект -результат усилий говорящих на диалекте, направленных на овладение общенациональным французским языком, который меняется в свою очередь под давлением говорящих на «нормальном» языке и стремящихся избежать ассимиляции. Но эта педагогическая метафора скрывает сложную реальность, за которой стоят лингвистические механизмы, детали которых мало изучены. Если принять предложение А. Доза и утверждение Шарля Брюно, что говоры состояли и состоят из более или менее автономных систем со специфическими фонетикой и морфологией, с достаточно оригинальной лексикой и некоторыми особыми синтаксическими оборотами, что они были языками земледельцев и сельских жителей, которые, всего лишь немногим более века назад, представляли большую часть населения Франции, становится очевидным, что глубокие социальные изменения ХХ века повлекли за собой значительные лингвистические перемены, в ходе которых исследуемая лексика, подверженная, прежде всего, воздействию французского национального языка, как неоднократно отмечалось ранее, оказалась, как ни парадоксально, тем лексическим пластом, который лучше всего сопротивлялся модификациям именно в силу своей способности к адаптации. Это сопротивление, иногда успешное, осуществлялось за счет семантической эволюции и разрушения связей внутри групп слов. Так, в рамках диалектной оппозиции [jet aote]3, [saote] être embourbé «увязнуть», s'embourber «вязнуть (с упряжкой)»4 является антонимом [sdeote] dégager un attelage embourbé «освобождать увязнувшую упряжку». Две первые формы мало изменились: их означаемое распространилось на современные средства передвижения, например, автомобили; оно может касаться также человека, но это расширение смысла ничто в сравнении с тем, как обогатилось значение антонима, который помимо своего изначального смысла может означать также:
- «выйти из сложного положения»;
- «восстановиться после тяжелой болезни»;
- «двигаться»: « [deot](-toi) un peu de la télé ! Отойди от телевизора!».
Разнообразие контекстов, в которых этот глагол может фигурировать, делает из него серьезного кандидата в список лексем французского регионального языка, но его выживание осуществляется за счет разрыва связей с однокоренными словами, и [(s)aote], похоже, обречен на исчезновение, из-за своей слишком большой семантической специализации и редких случаев применения в наши дни. Использование слова в литературе дает дополнительный аргумент, меняя его статус: так, [(s)aote] отсутствует в нашем словнике, тогда как (se) déhotter дважды использовано в произведениях Ш. Бребана, сначала в форме прилагательного: « Quinze jours après, elle
[Marlise, l'héroïne du roman, après une attaque de choléra nostras] était tout à fait déhottée. » [1, с. 307], затем в форме глагола : « Le père Lemoine [docteur] dit que tu as trop ben de chances de te déhotter de là. [Désiré Froment à Aimé, gravement malade] » [1, с. 359]5. Аналогичное наблюдение может быть сделано и о бытовании полисемичных слов, чьи значения, связанные со спецификой сельской жизни, стираются и уступают место значениям более общим или лучше приспособленным к современному миру; так [bijo]6 сохраняется только в памяти пожилых фермеров в значении coffin «футляр для точильного камня», но его можно услышать на севере департамента и от пожилой женщины, ощипывающей домашнюю птицу: оно означает основание пера.
Можно рассмотреть другой случай: благодаря образности лексеме удается расширить контексты использования, число которых ограничивал его первичный смысл. Все арденнские рыбаки знают, что означает слово[betflëg]: это единственное слово, которое они используют, когда ловят уклейку7. Однако, уже в своем метафорическом значении это слово выходит из под пера Жана Рожисара, когда Марта, веселая и утонченная девушка, предлагает своим товарищам по социальной борьбе организовать праздники вместо конференций: « Les compagnons la suivirent, légère et svelte.
- C'est une vraie ablette, murmura Ogera.
- Dis donc comme tout le monde : une berlingue. Une ablette ? Tu en fais du genre!
- Elle n'a pas tort ! fit Balossier. »[18, р. 234]. Комментарий к восхищенному замечанию Ожера выступает металингвистическим толкованием, свидетельствующим о широком употреблении слова в период, когда рыбалка, охота и браконьерство были немалым подспорьем для семейного бюджета. Сегодня эта лексическая единица употребляется рыбаками, но если она и сохраняется в общем языке, то благодаря выражению filer comme une berlingue, описывающему поведение человека, который внезапно и без объяснений покидает собравшихся, или поведение того, чаще всего ребенка, кто пробегает между людьми. Оно может также обозначать рассредоточение в разные стороны группы или населения: этот смысл выражения мы обнаруживаем у Жана Рожисара, в отрывке, который описывает бегство в 1940 году: « Les autres, sans demander leur reste, ont foutu le camp, à toute pompe, à bicyclette, en voiture, avec des autocars, des tramways. Ça filait, paraît-il, comme des berlingues! » [19, с. 51]. Это выражение обеспечивает сохранение лексемы, и доказательством служит тот факт, что некоторые люди употребляют его постоянно, но не знают изначального смысла слова berlingue.
Изредка, но все еще случается «лексикализация» метафоры - процесс, который также способствует распространению во французском региональном языке диалектного термина: [sôKe:] n.f, обозначало в некоторых арденнских говорах общее стадо свиней8, которое доверяли пасти детям; оно также могло обозначать все потомство свиноматки. По аналогии, это слово применялось, с отрицательной оценочностью, к группе детей
или всем детям одной семьи. В первом романе цикла Семья Мамер Le fer et la forêt (Железо и лес) Ж. Рожисар описывает прозрение Жана Мамера и его вступление в политическую жизнь департамента Арденны, претерпевшего глобальные изменения в ходе индустриализации Х1Х века: положение героя становится более трагичным, когда к трудностям социальной борьбы добавляется кризис семейных отношений, и его жена Мели и их дети превращаются в помеху более активному участию в этой борьбе: « Il avait eu particulièrement pour les enfants cette impatience exaspérée et hargneuse des jours de défaite : "Sonrée, va", qu'il avait dit. C'était s'injurier soi-même ainsi que sa femme, car sans truie et verrat, il n'y a pas de sonrée. » [15, с. 94]. Отрывок подчеркивает оскорбительный характер, приобретенный словом в его метафорическом значении; но и здесь комментарий - слова автора - тонко напоминает, что первоначальный смысл слова включает как объект оскорбления, так и того, кто его произнес. В более позднем романе Ж. Рожисара находим слово, выполняющее функцию оскорбления: Амеде, который ловил дроздов с раннего детства, протестует против ожидающегося запрета на использование ловушек и обвиняет «Республику» на смеси французского и валлонского: « - Voss' République, marmottait Amédée, voss' foutue République. Nin la peine de chasser Badinguet, ahi ? Jamais il n'aurait osé çà ! Denrée va Sonrée! » [20, с. 29]. В этом контексте слово сохраняет лишь отдаленную связь со своим первичным значением: оно функционирует как сильное оскорбление без какой-либо ссылки на конкретное означаемое. Разумеется, речь идет о редких примерах, особых случаях; но изучение французского регионального языка часто не подчиняется системному подходу, поскольку, как подчеркивал А. Доза, этот субстрат характеризуется нестабильностью, постоянной и быстрой эволюцией.
Вторая черта французского регионального языка -«незаметность» его лексических единиц: они не только не шокируют слуха говорящего на французском языке жителя региона, но и могут пройти незамеченными при быстром чтении жителем другого региона; если же он останавливается на них при более внимательном чтении, то расценивает их употребление как «оплошность», что не мешает пониманию отрывка.
В 1953 году великий арденнский диалектолог Шарль Брюно отмечал: «Французский региональный или французский диалектальный определяется непросто. Тот, кто его использует, убежден, что говорит по-французски. Следовательно, это не говор. Но это еще и не французский. Это любопытное сочетание старинных языковых реликвий и более или менее «офранцуженных» фактов языка» [28, с. 549]. Без сомнения, французский региональный язык - реальность сложная и многообразная - состоит не только из форм, маргинальный характер которых не осознается говорящим. Но этот критерий позволяет идентифицировать «значимые регионализмы», то есть слова, охватывающие один или несколько регионов, спонтанно употребляемые в речи представителями различных социальных катего-
рий и заполняющие лакуну в стандартном французском языке, который не всегда располагает семантическим эквивалентом. Так, прилагательное darne, которое фигурирует у Рембо9, обозначает в терминологии языка пастухов симптом, спровоцированный хождением барана по кругу; у Шарля Бребана есть этому подтверждение: « Plus de ces absences lointaines qui sentaient l'homme excédé de tourner en rond comme un mouton darne. » [1, с. 195]. Но наиболее часто этот регионализм применяется для описания человека и приобретает самые разные значения: все восемь примеров, обнаруженных в произведении Le roi dort (Король спит), имеют значение inconscient, fou "бестолковый, безумный": «- Il y a des jours où je [Anna, jeune fille gravement malade] vois l'avenir devant moi comme une grande route ensoleillée, un matin de printemps. Mais c'est à ces moments-là que je suis darne, je le sais bien, allez ! » [1, с. 75]. Тем не менее, все арденнские врачи знают это слово, описывающее состояние недомогания или головокружения, сравнимое с последствиями опьянения, временное состояние, которое нарушает равновесие, но не ведет к потере сознания. Среди этих «значимых регионализмов» процитируем еще такие слова, как berne n.f. «ров вдоль дороги или пути»10 - единица, которой, как ни странно, нет в письменном словарном корпусе, cliche n.f. «дверная ручка», и глагол clicher «поворачивать ручку, чтобы открыть дверь»11, а также narreux12, прилагательное, введенное Рожисаром в довольно двусмысленный контекст: « Pauline avait bien compris qu'on la croyait gourmande ou narreuse. » [13, с. 116]. Полин, робкая девушка, приезжает к своей тете « Bibine » на неделю, чтобы заниматься шитьем. Смущенная присутствием служанки « la Thasie », « от которой пахнет свинарником и которая не моется », Полин ест мало, что раздражает тетю, для которой здоровье напрямую зависит от качества поглощенной пищи. В этой фразе gourmande не отвечает значению «тот, кто ест жадно и чрезвычайно много», стойко сохраняющемуся в регионе. Этот регионализм скорее имеет значение «тот, кто любит хорошую пищу и умеет ее ценить», то есть соответствует общенациональному «gourmet». Таким образом, быть gourmand или narreux предполагает умеренный аппетит, что немедленно вызывает подозрения в сельском обществе романа Coline (Холм). Лексема встречается у И. Жибо в форме существительного: в данном случае она характеризует поведение автора в детстве, а металингвистический комментарий точно определяет статус героя: « Et j'étais délicat, j'avoue. Un «nareux», disait mon grand-père, du patois à lui, quand, par exemple, j'aimais pas boire derrière dans le bol de quelqu'un. » [6, с. 51]. Несмотря на эту оценочность, narreux хорошо укоренился во всем регионе Шампань-Арденн. Некоторые из регионализ-мов имеют точный эквивалент в стандартном французском языке, но их использование сохраняется по разным причинам; так, можно констатировать витальность глагола toquer «стучать в дверь»13 благодаря звукоподражательной экспрессивности: « ...il est arrivé une fille, qui a toqué doucement, timide. » [6, с. 34]. Морфологическая
связность группы сыграла свою роль в устойчивом употреблении échaudure «ortie»14 «крапива»: слово передает и непосредственный эффект от контакта с этим растением: « Mais l'échaudure cuit quand on la frôle à rebrousse-feuilles » [13, с. 101]. Та же причина, по всей вероятности, заставляет оказывать предпочтение avoir les pinçons15 перед avoir l'onglée, выражение, которое Шарль Бребан вкладывает в уста доброй Виктуар, сохраняя диалектный синтаксис: « D'abord, il fait tellement froid que j'ai les doigts à pinçons... » [1, с. 203].
Прочно укрепились в языке департамента Арденны, сегодня и еще, без сомнения, надолго, регионализмы, обозначающие такие блюда местной гастрономии, как знаменитый salade au lard, или известный алкогольный напиток péquet «можжевеловая водка»16, которую, говорят, очень оценил Верлен. Хотя в наши дни это наименование присутствует скорее в памяти людей, чем в питейных заведениях. Отметим, что около сорока случаев употребления в литературе, зафиксированных словником письменного регионального языка, подчеркивают популярность напитка в первой половине двадцатого века. Наконец, добавим в эту категорию лексемы, относящиеся к фольклору и местным традициям, например, le pain de coucou11, отправленную обществом потребления в самые дальние уголки памяти, - выражение, за которым семья стыдливо пыталась спрятать нищету, предпринимая жалкие усилия, чтобы скрыть от детей жестокость повседневной жизни: « Des gosses, maigres ou morveux, les regardaient passer, qui mangeaient de grandes tartines de saindoux salé, toujours les mêmes, des tartines qui ne coûtaient pas cher, et Rambert, en les voyant, exhalait sa rancoeur.
- Y a rien de changé ! A leur âge, j'en mangeais de temps en temps, et mon père, lui, croquait son pain tout sec. Ou du pain de «coucou», qu'on lui frottait avec un reste d'omelette pour qu'il sente quelque chose. » [7, с. 111].
Последняя категория значимых регионализмов, может быть, самая богатая и самая интересная, состоит из слов, означающее которых представлено в стандартном французском языке, но означаемое претерпевает эволюцию, сдвиг, и лексемы превращаются в настоящих «ложных друзей». Торопливый читатель не обращает внимание на эти слова; но если внимательный читатель, не говорящий на французском региональном языке, старается уличить автора в неуклюжести стиля, то читатель посвященный, говорящий на региолекте, жадно обнаруживает эти лексемы, рассматривает их как признак общего тайного знания, связи с автором. Эти семантические регионализмы образуются посредством смыслового сдвига, чаще от общего к конкретному: « D'abord, il fait tellement froid que j'[Victoire, la domestique] ai les doigts à pinçons et les jambes gourdes comme si j'étais affligée. » [1, с. 203]. В этом тексте Шарль Бребан предусмотрительно дает толкование слова affligé «огорченный, разбитый»: infirme,»инвалид, немощный». Слово используется Виктуар, верной служанкой Марлиз; но в современных словоупотреблениях характеристика физического недостатка осуществляется без учета мораль-
ного аспекта ситуации.
В лексике говоров часто отмечается дефицит терминов абстрактного значения, служат они выражению мыслительных операций или описанию моральной и сентиментальной сторон жизни. Хотя подобное утверждение заслуживает более серьезного уточнения и нового глубокого исследования, французскому региональному случается черпать в абстрактом вокабуляре стандартного французского языка слова, принадлежащие к семантическому полю, лексические единицы которого характеризуют особенности психологической жизни, в частности, когда они выражают чувство или сильную страсть, подвергая слова модификации или производя сдвиг формы или семантического значения. В отрывке из романа Жиля Леру Léon Chatry, instituteur (Леон Шатри, учитель) герой находится в состоянии войны со старыми деревенскими дамами18, которые комментируют его привычки и его одежду: « Jusqu'à Mme Vasson, qui sortit de son mutisme habituel pour raconter que parfois Léon lui remettait un nombre impair de chaussettes et qu'il avait de beaux mouchoirs brodés :
«Oh ! n'est pas possible ! s'écria Mme Collet.
- Mon fî Arthur, t'es trop ambitieux !
- Il a raison, opina Mme Royer ; un instituteur ne se mouche pas comme un paysan !» » [9, с. 131]19. Чрезмерная « ambition », которую осуждает г-жа Локар, хозяйка дома, где проживает школьный учитель, не что иное, как упрек за кокетство и стремление к элегантности. Эту лексическую единицу мы находим и у Малисе, в контексте, исключающем при внимательном прочтении значение, принятое в стандартном французском языке: « De notre temps, p'tit, on était propre, autant qu'à présent, on s'lavait, ne vas te figurer des histoires ; mais d'ambition, pas une bribe ! sauf, naturellement, quand on était huppé, genre Madame Ronflette. » [11, с. 126].
Как и стандартный французский язык, французский региональный прибегает иногда к лексическим заменам при описании анатомии человека20: когда Жан Мамер приступает к работе после долгого перерыва, он обнаруживает, не без удовольствия, что к нему возвращаются движения и жесты, привычные для профессии гвоздаря: « Le difficile n'était pas de se remettre au bloc. L'habitude revient au galop. Les nerfs reprennent leur jeu ; ça se dérouille petit à petit : les charnières se regraissent et jouent moins sec, le corps se rebrise aux gestes oubliés.» [15, с. 116]. Ассимилированная лексема nerf «muscle» довольно частотная21 и для региолекта в этом восприятии анатомии, конечно, нет ничего сложного: другие случаи смешения, не встречаясь в письменных текстах, отмечают, в этом плане, устную местную речь; так estomac «желудок» может означать poitrine «грудная клетка», а выражение descente d'estomac - «грыжа».
Даже если французский региональный не изучается системно, как подчеркивалось выше, случай семантического сдвига ведет к цепной реакции, что приводит к воздействию на всю микросистему. Наименования приемов пищи представляют прекрасную иллюстрацию этих серийных сдвигов. То, что в общем французском
фигурирует как petit déjeuner «завтрак», во французском региональном, как в Бельгии и в Швейцарии, называется déjeuner22 «обед»: « Au retour, les enfants dormaient dans la carriole, laissant la jument aller son petit pas tranquille ; neuf heures sonnaient quand elles rentraient à la ferme. Si elles s'asseyaient pour déjeuner, elles entendaient grommeler leur mère infatigable. » [8, с. 32]. « Quand Jean-Baptiste entra, le feu illuminait la salle, le café fumait dans des bols jaunes, larges comme de petites soupières. Il y émia du pain et déjeuna. » [13, с. 95]. В этих условиях прием пищи в полдень называется dîner или déjeuner de midi, оборот, который норма, без сомнения, заклеймила бы как плеоназм: « Après le déjeuner de midi, où il la servait comme une fillette, elle essayait de coudre, s'ennuyait, recommençait à ranger ses boîtes [...] » [8, с. 46].
Тот же сдвиг наблюдается в семантическом пространстве, которое разделяет в центральном французском écurie et étable «конюшня и хлев»; в регионе это пространство почти полностью занято первым словом, тогда как второе практически не используется23: « Une fenêtre percée dans le mur du fond, en face de la porte, éclairait l'écurie, vaste, haute, pavée de gros cailloux ronds. Un solide bat-flanc la divisait en deux, séparant les vaches des chevaux. » [10, с. 166]. Отсюда вытекает распределение, при котором ассоциация écurie и cheval не рассматривается как плеоназм: « Paul mondera [= nettoiera] l'écurie des chevaux, tournera le coupe-racines, puis la manivelle de l'écrémeuse centrifuge; ensuite Joseph le mettra au courant de la maison. » [10, с. 165], неуместным не будет и сочетание écurie и vache: « Oui, ce fut une heureuse époque ! Il y avait une vache à l'écurie, une feuillette de vin à la cave, un peu d'argent chez le notaire. » [9, с. 37]. Действительно, écurie становится своеобразным гиперонимом для обозначения помещения для всех крупных животных на ферме: « -L'Adule ! l'est r'trouvé ses pochons d'or, ma chère. Les avait cachés dans son écurie à cochons.» [21, с. 105].
Интересно отметить, что слова, выражающие семейные отношения, претерпевают часто сдвиги, которые приводят к исчезновению некоторого числа форм, относящихся к этому лексическому пласту во французском языке. Так, у Жана Рожисара часто для обозначения женщины-жены встречается commère, но это слово не включает в свое значение те отрицательные семы, которые оно передает в общем французском - «любопытство», «недоброжелательность», «рвение в распространении сплетен» и т.д.24: « Et puis après, comment gagner le pain des gosses et de la commère durant les jours mauvais ? » [20, с. 56]. Commère не ведет за собой использования соответствующего коррелята мужского рода compère: мужа чаще всего обозначают словом homme; так же как и во французском просторечии, где распространено данное значение этой лексемы25, существительному, как правило, предшествует притяжательное прилагательное. И несмотря на то, что региональный лексикон определяется положительными чертами, для него также характерно постоянное исключение некоторых общефранцузских слов: французское mari систе-
матически вытесняется региональным homme26: « Son [Solange, l'héroïne] homme, son enfant ! Elle ose un sourire de bonheur malgré les pensées qui l'assaillent [... ] » [ 2, с. 14]. « [...] j'ai vu des femmes qui venaient de perdre leur homme montrer le poing aux maisons où le malheur n'était pas entré. » [1, с. 62]. Использование patron в значении «муж» остается относительно частотным в сельской среде27. Слово более редко встречается в письменной речи, но, тем не менее, вводится в текст Король спит: « Mais n'importe, les femmes de sa classe étaient si dépendantes de «leur patron», comme elles disaient, si fermement tenues à l'écart du culte national de l'or, qu'il était impossible à Marlise de ne pas se sentir soulevée par le grand coup de vent de la liberté. » [1, с. 51-52]. Более редкое использование женского рода направлено, в основном, на дискредитацию мужа: « Tu viendras me raconter au matin comment que tu te seras fait arranger par la patronne! [Désiré au narrateur, évoquant la femme de ce dernier] » [1, с. 176-177].
Наконец, сыновние и дочерние узы передаются также определенной лексикой. Если речь идет о дочери, то в «валлонских» романах Рожисара и в его романе Холм мы находим bachelle18: « - Bê, puisque vous allez à Sixplanes, vous pousseriez bien amon [= «chez»] les Daron. Leur bachelle coud. » Регионализм bachelle, так же как и общефранцузское слово fille, полисемичен и может означать просто «девушка»: « [...] il vint des Vieux Marais habiter à Manise comme brigadier, avec sa fille, une belle bachelle de dix-sept ans tout au plus! » [20, с. 26]. Для наименования сына региолект Шампани использует и парасинонимы, для которых характерна полисемия; во-первых, gamin, употребляется как уменьшительная форма со значительным эмоциональным зарядом, когда один из родителей обращается к сыну: « - T'as pas eu de chance non plus, mon pauvre gamin, elle [sa mère] a dit encore. » [6, с. 12]. Это эмотивное значение исчезает в описаниях, gamin здесь является точным эквивалентом fils29: « Un soir, sur le coup d'une heure du matin, il était avec son gamin au milieu de la rue à lui expliquer les étoiles... » [4, с. 85]. Другое слово, конкурент предыдущего, очень близкое по значению, представляет ограниченную сочетаемость: в диалоге перед ним никогда не ставится mon (тогда как стандартный французский приветствует его употребление). Речь идет о слове garçon30: « Resté veuf à quarante ans, il vécut comme un loup et éleva ses deux garçons et ses deux filles avec brutalité. » [10, с. 17]. Наконец, последний термин, наиболее далекий от центрального французского, не зарегистрированный в этом значении Тезаурусом французского языка (TLF), охватывает валлонскую часть департамента; слово valet отмечено только у Рожисара и, в частности, в романе Холм, действие которого происходит в Фей-ле-Венер, на бельгийской территории вблизи границы31: « Si le valet ressemble au père, gare aux fillettes que le sang brûle. » Но слово valet, которое никогда не используется в значении «лакей», может приобрести смысл garçon «мальчик, парень», часто в функции обращения: « - Et tu as attendu ton père pour sortir du «tonneau», dru comme cabri ! Tu promettais,
valet, tu promettais ! » [20, с. 16]. Обозначенное слово встречается даже в сложном лексическом сочетании valet d'honneur в значении garçon d'honneur, «свидетель» (по случаю свадьбы): « Tu n'auras pas frémi, quand les valets d'honneur auront cueilli à son genou la blanche nouette de rubans ; la chair en feu, tu n'auras pas guetté leur fuite et, toute la nuitée, tambouriné de porte en porte pour les dé-musser... » [13, с. 136].
Эти слова, за исключением последнего, или эти значения внесены в большинство словарей начиная, естественно, с TLF. Отметим то, что характеризует их функционирование во французском региональном: с одной стороны, отсутствие маркирования, тогда как в центральном французском мы всегда встречаем пометы «фамильярное», «просторечное» или «региональное»; с другой стороны, именно высокая частотность приводит к тому, что синоним из общего французского языка не используется в речи. Так, fils практически никогда не употребляется для обозначения потомка мужского рода первой степени; напротив, слово встречается по-прежнему в довольно частотном выражении mon fils, значение и употребление которого точно описывает Шарль Бребан в этом отрывке: « - Allons, entre, mon fils, dit Marlise à Philogène qui hésitait encore. Et toi aussi, mon fils Nésime. Philogène et Nésime ont près de cinq quarts de siècle à eux deux, mais Marlise, comme le curé et autres personnes respectables, appelle tous les hommes du pays «mon fils». Bien entendu, elle dit «mon fi», car chez nous la prononciation n'a pas encore été tout à fait gâtée par l'école et par l'imprimé. » [1, с. 252-253].
Третья характеристика регионального словаря, ко -торую мы рассмотрим, состоит в его способности к модификации, которую можно наблюдать в трех областях: лексика, фонетика и орфография. Несомненно, лексическая и фонетическая вариативность связана с особой лингвистической ситуацией департамента Арденны, на территории которого зафиксировано использование трех крупных диалектов - шампанского, валлонского и лотарингского[24], достаточно непохожих, чтобы сохранить свою специфику, но недостаточно разнородных, чтобы их близость повлекла за собой их исчезновение. Таким образом, появляются лексические единицы, ко -торые можно назвать микрорегионализмами, т.е. формы, непроизвольно приходящие на ум говорящему для обозначения какого-либо явления, в четко определенной зоне департамента, но которые через несколько километров уступают место другим формам при характеристике того же явления. Когда Рожисар говорит о землях под паром в валлонской части края, то, естественно, использует слово viré32: « Nous, au coeur d'hiver, par les virés, sans tant d'affaires, nous faisions nos deux et trois lieues. » [13, с. 105]. Если действие перемещается на несколько десятков километров к югу, до Мерваля, к западу от Шарлевилль-Мезьера, тогда вступает шампанская форма triot33: « Ce n'était pas encore le temps des cabrioles dans l'herbe craquante qui râpe le dos et le ventre, ni des courses par les triots. » [14, с. 13]. А если продолжить путешествие на тридцать-сорок километров в направле-
нии Марны к городу Машо, центру кантона, здесь царит слово пастухов savart34: « À la veille de la Révolution, il y avait sur le finage de Machault six cent cinquante hectares de savarts, donc de terres incultes. » [5, с. 62].
В этой ономасиологической пестроте нет ничего исключительного: блины в зависимости от места, где их выпекают, могут называться berdelle, braque, tantimolle, vôte; тесто для вафель - cafarin, cassement и battis. Но часто один и тот же этимон претерпевает фонетическую деформацию в тех диалектах, в рамках которых он развивается. Отсюда вытекают различия, которые не мешают пониманию и позволяют определить местность происхождения. Так, в названии сланца, который веками добывают в Фюмэ, отражено происхождение слова, сохраняющего признаки воздействия валлонского диалекта: « À l'étranger, quand y les voient arriver, toutes ces "scailles-là", y pensent un peu à nous. Sûrement qui disent qui faut des vaillants pour aller les tirer ! » [7, с. 102]35. В данном примере шахтер, добывающий сланец, - [skajto], с внутренним yod, которое сложно транскрибировать во французской орфографии: « - Je suis scailteux, fils et petit-fils de scailteux. Faut pas essayer de me raconter des histoires. Le «fond» et moi, ça fait deux vieilles connaissances. Le nom de Rambert ne se vend pas. Il se respecte! » [7, с. 50]36. Несколькими километрами южнее понятие испытывает влияние шампанского диалекта (и французского языка): « [...] des voisins ont aidé, et trois semaines après on la coiffait en écailles bleues de Monthermé liées de terre glaise: une pièce pour les gens, une pour la boutique, le derrière pour ranger le bois et loger les bêtes. » [15, с. 28]. В свою очередь для существительного «шахтер» характерна вариативность суффиксов: écailleur : « Les bois qui se répètent de côte en côte cachent les mêmes misères. Ici, on ahane au fond ces «boutiques», là-bas les ardoisiers - les écailleurs - voués à la vie des taupes, descendent dans les fosses profondes qui les dévorent tous, l'un après l'autre, inéluctablement.» [15, с. 16] или écaillon : « Huit ans plus tôt, les «écaillons» avaient fait grève eux aussi, non plus pour protester contre l'arbitraire patronal, mais parce que l'introduction de nouvelles machines - des fendeuses mécaniques - avait mis à pied les fendeurs à la main, métier de choix, hautement rétribué, et qui séparait comme en deux castes ceux du fond d'avec ceux du haut.» [16, с. 82].
Нужно поблагодарить местных писателей не только за то, что они воспользовались лексическим богатством французского регионального языка, но и за то, что восприняли варианты звучания. Так, в зоне распространения шампанского диалекта marinde обозначает «скромный паек, который берут с собой на работу»: « Comme un dimanche, le vieux s'en allait au bois, la serpe lui ballant au côté, la marinde dans le bissac, Letorez le dépassa. » [18, с. 183]. А в краю шахтеров (scailteux) конечные звонкие согласные оглушаются37 : « Ils frappèrent ainsi longtemps puis l'un d'entre eux se releva, s'étira :
- C'est l'heure, les hommes ; faut manger !
Ils se retrouvèrent assis en demi-cercle, chacun dénoua le mouchoir tiré de la musette, et entama sa «marinte» -le déjeûner »[sic]. Léon, à la dérobée, les regardait manger
lentement, à grosses bouchées silencieuses.» [7, с. 92].
Название деревенского праздника - La ducasse -дает также несколько вариантов, но ставит проблему графического изображения. Это слово, которое и сегодня встречается в региональной прессе, фигурирует в словаре письменной речи с исключительной частотностью в приведенной здесь форме: она отличается от диалектной лексической единицы тем, что начальный слог последней di-38; это изменение может быть результатом общей тенденции к лабиализации гласных в арденн-ских говорах39, но здесь прослеживается и пикардское влияние, так как ducasse надежно укоренилось во французском региональном языке севера Франции40. Среди арденнских авторов только Ж. Лемэтр и Ж. Леру используют это слово с di- в первом слоге. Ж. Лемэтр прибегает к этой лексеме в романе Les hommes du fond (Шахтеры), действие которого разворачивается в Фюмэ: « À la fête, on se contentait de regarder les boutiques. Les manèges, avec leur cheval au milieu, tournaient pour la «dicôse». » [7, с. 139]. Тем не менее, написание двойственное в той мере, что -s- интервокальное предполагает прочтение [z]; а в местном говоре Фюмэ произносится [diko:s]41, с глухой конечной согласной, соответствующей фонетике валлонских говоров. Аналогичная трудность появляется у Ж. Леру, который использует это слово четырежды в романе Леон Шатри, герой которого, уроженец пригорода Шарлевилля, преподает в Жепунсаре (кантон Нузонвилль). Небезынтересно заметить, что в этих регионах никогда не говорили на валлонском диалекте: « Le dicos n'arrive qu'une fois l'an! » [9, с. 109]. Написание слова [dikos] отсылает к валлонскому диалекту (при условии, что -o- закрытое), и эта ситуация тем более необычная, так как здесь присутствует и пи-кардская форма артикля!
Эти замечания ведут, естественно, к рассмотрению французского регионального языка с точки зрения орфографии. Отсутствие ссылок на нормативное использование может облегчить или, напротив, затруднить выбор писателя, который им пользуется более или менее осознанно. Неоднократно подчеркивалось, что во-кабуляр французского регионального состоит частично из архаизмов общего национального языка. Этот феномен проявляется также через обращение к орфографии, принятой в предшествующие периоды развития языка. Рожисар, упоминая шахтеров, добывающих сланец, обычно пишет écailleurs, но иногда escailleurs42 : « Au fond, je voyais les petites étoiles que font dans le noir les chandelles des escailleurs. » [17, с. 116]. Несколько странно встречать у того же автора написание beste43, исчезнувшее из центрального французского в начале XVIII века, которое не дает какой-либо ссылки на современное диалектное произношение слова. Эта тенденция к сохранению этимологического написания проявляется еще в орфографии наречия [mu] très, beaucoup, «очень», «много», по-прежнему присутствующего в говорах, которое Рожисар пишет как moult [13, с. 95]44, тогда как другие авторы, например Робер Секонелло, предпочитают фонетическую орфографию: mou45. Здесь речь идет
о сознательном выборе, но, тем не менее, наблюдается стремление к более «экономному» написанию слов, свободному от избыточных знаков. Напротив, очевидные колебания обнаруживаются в написании слов с неясной или неизвестной авторам этимологией, которые не обладают устойчивой орфографической традицией в языке; это особенно касается согласных графем, предрасположенных к удвоению. Так, [agas] f., региональное название сороки, орфографически представлено как agace46 и agasse47. К той же категории относим : bricole / bricolle n.f., piège «ловушка» ; banette / bannette n.f., gros tablier de cuir «длинный кожаный фартук»; nareux,-euse / narreux,-euse, adj. ou n.,délicat sur la nourriture «разборчивый в еде» и т.д. Колебания могут быть связаны с выбором гласных диграфов или триграфов : [ple] n.m., plateau élevé, «высокое плато», пишется то как plain, орфография соответствует этимону, то как plein. [we:b] n.f., coupe de bois «рубка деревьев» дает waibe и wèbe.
Другие случаи чередования отражают трудности, которые затронули также орфографию общего французского языка. Например:
- использование дефиса: camp volant и campvolant n.m. или f., individu sans domicile fixe «лицо без определенного места жительства»; cri-cri и cricri n.m., grillon «сверчок» и т.д.;
- использование заглавной буквы: arlan / Arlan n.m.,propre à rien «никчемный»; arlequin / Arlequin n.m., fagne / Fagne n.f. и т.д.;
- чередование -h-: anui / anhui/ an'hui/ adv., aujourd'hui, «сегодня»;
- беглое внутреннее -e-: delez / d'lez prép., à côté de «рядом»; c'tou-là pron., celui-là «тот» ; çui-ci pron., celui-ci «этот» ; coum'na, coum na - comme cela «вот так»; у Жана Сери находим абсолютно необычную орфографию: gron n.m., для [3Kô] giron «круг», слово, в котором -g- - фрикативный, хотя и расположен перед -r- ;
- использование диакритических знаков, особенно l'accent circonflexe, обычно в фонетических целях, чтобы передать долготу или закрытость гласного звука : choûter v., écouter «слушать» ; clôteu n.m., cloutier «гвоздарь»; bônette n.f., lucarne «слуховое окно» ; bon Diû n.m.; hûreux adj., heureux «счастливый» ; jûnesse n.f., jeunesse «молодость» и т.д. ; он может, так же как во французском, обозначать -a- заднего ряда: mâchuré adj., (наряду с machuré), diâle n.m., «diable» и т.д.. Но в fî как «fils» (см. выше mon fils), который всегда предлагает -i-краткий в устной речи, он лишь обозначает исчезновение конечных согласных французской формы (находим также написание fi'). Отметим, наконец, что знак tréma имеет ту же фонетическую функцию, что и circonflexe, а также словоразличительную функцию: chu «chez» выявлено в текстах Малисе и, таким образом, отличается от chu, причастия прошедшего времени глагола choir.
Следовательно, не надо удивляться, что транскрипция, создающая трудности для общего французского языка, предлагает материал для целой главы об орфографической вариативности регионального французского: транскрипция звука yod, значение которой мы
подчеркивали в слове scailteux [skajto] «mineur d'ardoise», предполагает множество вариантов; aïe в выражении aïe donc, которое сопровождает интенсивное усилие48, и aille в выражении un petit coup d'aille «un coup de main», «помощь». Арденнские диалекты сопротивляются контаминации гласного в препозиции к yod, и многочисленные трудности этого характера ведут если и не к устоявшимся традициям, то, по крайней мере, к привычному для французского регионального написанию; за -a- чаще всего следует -ï- как, например, в bis-caïen n.m., grosse bille, «большой шар», faïnie n.f., faîne, «буковый орешек», где -ï- дает [-ji-], raïen adj., avare, «скупой», baïenne : loc. à la -, à l'étouffée, «тушение», ...(иначе у Бребана и Рожисара, tayon [tajo] n.m., aïeul, «предок» и ratayon [Katajö] n.m. bisaïeul, «прадед»). В свою очередь, -y- часто следует за -o-, не влияя на произношение гласного: так, La Noyette, название населенного пункта в произведении Жана Сери, должно читаться [la nojet] [21, p. 134]49, а Le Foyon, прозвище из романа Рожисара Холм [l fojö] [13, с. 143]50. Впрочем, часто это написание касается слов, которые писатели возвращают в диалектный контекст, заботясь об экспрессивности и колорите. Из длинного списка возможных примеров приведем: m'avoye «(il) m'envoie» у Сери [21, p. 199], coyon adj., «couillon» у Лемэтра [7, p. 181], j'croyos «je croyais» у Секонелло [2, p. 53], déhoyer v.intr. «butter (les pommes de terre)» у Малисе [11, с. б4] и т.д.
Несомненно, нельзя свести исследование региональной лексики к тем нескольким чертам, которые мы постарались осветить в этой статье: статус сложных лексических единиц, как и других категорий слов, заслуживает сам по себе отдельного исследования. Тем не менее, в заключение следует вернуться к утверждению, которое иногда выдвигается как критерий французского регионального, а именно, уровень осознанности говорящим. Жак Шоран упоминал об этом феномене: «Многие люди привязаны к словам из своего детства и чувствуют их незаменимость. Таким образом, невозможно определять французский региональный исключительно степенью безотчетности и неосознанности, которая действительно часто сопровождает его использование » [33, т. II, с. 402]. В случае пользователей, интересующихся своим языком, a fortiori ученых, абсолютно неосознанное употребление слов - редкость. Об этом свидетельствуют разные способы интегрирования региональной лексики в ткань текста. Часто слово выделяется курсивом или кавычками. Если оно вводится в диалог, иногда его значение объясняется в ссылке и автор выступает в таком случае в роли переводчика. Когда от холода немеют конечности бедной Виктуар, в Король спит, ей в голову приходит сравнение с параличом: « ... comme si j'étais affligée » [1, с. 203], и прилагательное расшифровывается Ш. Бребаном как infirme «немощный, увечный». Так обычно поступают с техническими терминами, пришедшими из словаря какой-либо особой профессиональной группы: иногда металингвистический комментарий разъясняет словоупотребление и даже его произношение. Ги Фекан отмечает: « Слово
«triot», произносившееся иногда как «trieux» или «tru», употреблялось чаще, чем «savart». » [5, с. 134]. В произведениях И. Жибо региональной лексикой отмечены, прежде всего, названия местности на западе департамента Арденны и персонажи - мать, отец, дед, свое речевое отличие от которых подчеркивает говорящий: « Ça été une riche année, la dernière chez le grand-père avant qu'ils reprennent tout leur berloquin, comme disait ma mère, [...] » [6, с. 163]. « Et elle a refermé sa porte aussi sec, sans même me dire à la revoyure comme les paysans d'Avaux.» [6, с. 91].
Интеграция слова в текст осуществляется и через более тонкий подход, который требует внимательного прочтения: когда г-жа Локар упрекает Леона Шатри за то, что он слишком ambitieux, так как пользуется вышитыми носовыми платками, то несколькими строчками ранее герою приходится выслушать тот же упрек от своей матери. В этом случае вводится прилагательное coquet, которое более соответствует лексической характеристике матери учителя [9, с. 131]. Впрочем, в подавляющем большинстве случаев контекста достаточно для понимания общего смысла регионального слова, даже если он определяет значение менее точно, чем это сделал бы лексикограф. В нижеследующем отрывке горячность Брифо и многословность обращения, которое он завершает существительным berlandier , не оставляют ни малейшего сомнения в его ярко выраженной негативной коннотации: « Oh ! je [Brifaut] ne m'en fais pas de bile, c'est bon assez pour les laboureurs qui travaillent quand ils ont le temps, qui achètent des carrioles en ville pour aller vendre tous les matins leur quatre sous de lait, alors qu'ils devraient être honteux de leurs équipages de berlandiers ! » [10, с. 13].
Собственно говоря, слово функционирует здесь, даже если читатель не знает его точного значения, как лексический орнамент с высокой степенью выразительности. И, может быть, в конечном счете, своей образности и экспрессивности, своей фонетической и морфологической рельефности многие регионализмы обязаны не только сохранением в языке региона, но и успехом у авторов, которые выбирают регион местом действия своих произведений. Национальный французский язык выглядел бы бледно, если бы в следующем отрывке была предложена замена слову gringuenaudes, plaques de terre et de bouse séchées sur les flancs des vaches «высохшая грязь или навоз на боках коров»: « Il y a encore à Pargny des maisons sales comme des toits à porc, des chambres qui répandent dans la rue une terrible odeur de fond de nombril quand par hasard on ouvre la fenêtre, des femmes dont le corps doit être aussi répugnant que celui de leur vache avec ses gringuenaudes, mais maintenant, on les compte. » [1, с. 327].
Язык как часть эмоциональной и культурной истории каждого человека не может быть ограничен только нейтральным французским, лишенным самых значимых отклонений от нормы: именно в этих отклонениях говорящие находят свои корни, то есть те узы родства, которые их связывают с языком и местом проживания.
Перевод данной статьи выполнил кандидат филологических наук, доцент, кафедра романской филологии, Орловский государственный университет, Елена Анатольевна Козельская.
Примечания
'Le TLF VI ,159a, Тезаурус французского языка не отмечает региональный характер этого слова.
2Название романа: Passantes d'octobre (Октябрьские путешественники), относится к дроздам, ловушки на которых представляют традиционный способ охоты в Арденнах, что является центральной темой романа.
3Фонетическая транскрипция сделана с помощью l'API. Однако два отсутствующих знака были позаимствованы из алфавита диалектологов : речь идёт о [e], который передает носовую гласную -in-, и о [о], который передает носовую гласную -on-.
4Bourcelot H., ALCB, t. III, carte 882 : «s'embourber». См. также Bruneau Ch., 1926, t. II, p. 20, s.v. S'embourber.
5Об этом слове и однокоренных ему словах, cf. FEW IV, 500b s.v. *hott «obstacle». См. также Chaurand J., «Langage et terroir dans Le roi dort» in Les parlers et les hommes, Paris, 1992, t. I, p. 405. Что касается глагола (se) déhotter, можно задаться вопросом, не произошло ли пересечения некоторых случаев словоупотребления с арго déhotter «s'en aller» отмеченное в FEW XVI, 231a s.v. *hotta (afrk.) «hotte»; но использование местоименной формы уменьшает вероятность этой гипотезы.
6FEW XV/2, 8a s.v. *buka (afrk.) «cruche», «кувшин».
7FEW XV/1, 247b s.v. *bretling (ahd.) «petite planche», «досточка».
8FEW XVII, 282b s.v. *sunnor (afrk.) «troupeau de porcs», «стадо свиней».
9Cf. in «Accroupissements» (Poésies), v. 4 : «Приседания» (Стихотворения)
« [... ]
Le frère Milotus, un oeil à la lucarne
D'où le soleil, clair comme un chaudron récuré,
Lui darde une migraine et fait son regard darne,
[... ] »
Le TLF VI, 709a s.v., регистрирует слово как регионализм, « употребляемый преимущественно в Шампани и Лотарингии ». Но если опираться только на этот пример у Рембо, оно дает очень узкое значение («Ошалевший от головокружения, ослепленный»), которое не учитывает полисемии существующего регионального словоупотребления. Какflache, региональное слово (фонетика французская!), употребленное вместо «flaque» в стихотворении Пьяный корабль, - похоже, результат сознательного выбора, так и darne, кажется, предполагает, с этой точки зрения, более обдуманную оценку; многие говорящие прибегают к этому слову и сегодня, т.к. считают его абсолютно нормативным. Об использовании flache и особенно darne смотреть комментарий Chaurand J., [33, р. 275-276]. Что касается ре-гионализмов в поэзии Рембо, помимо информации в TLF, можно справиться в: [27, р. 1-6]. Cf. еще FEW XV/2, 55b s.v. *darn (germ.) «ébahi», «оцепеневший».
10 FEW XV/1, 96a s.v. berm (ndl) «bord d'une digue», «край плотины».
11 FEW II/1, 788a s.v. klitch, корень - ономатопея.
12 FEW VII, 15b s.v. naris «narine, naseau», «ноздря».
13FEW XIII/2, 12a s.v. tokk, корень - ономатопея.
14FEW III, 264a, s.v. excaldare «ébouillanter avec de l'eau chaude»,»ошпарить кипятком».
15FEW VIII, 544a s.v. *pints - «saisir, pincer», «хватать, колоть».
16FEW VIII, 159b s.v. *pekkare «piquer». Слово фигурирует также в томе, посвященном единицам с неопределенной этимологией: XXI, 498b s.v. «eau-de-vie», «водка».
17Cf. Carton F. [30, с. 319-325].
18Леон Шатри получил свою первую работу учителя в Буримоне, Жепунсар, большая деревня в кантоне Нузонвилль департамента Арденны.
19Реплика с прилагательным ambitieux принадлежит г-же Локар, хозяйке Леона; женщина почтенного возраста, она называет всех своих квартиросъемщиков« Arthur », по имени первого постояльца.
20Cf. [32, p. 35-36].
21 Я отметил, в Жепунсаре (кантон Нузонвилль), прозвище Double Nerf ([duble ne: К]), применяется к очень сильному человеку.
22Le TLF IV, 1008a s.v., квалифицирует это употребление как «старый» и «региональный», и противопоставляет его помете «оби-
ходный» в выражении «Prendre le repas de midi»,»обедать».
23Le TLF VII, 726b s.v., рассматривает использование écurie как синонима 'étable, что соответствует региональному словоупотреблению, в частности в Швейцарии.
24Не уничижительное употребление этого слова распространено в некоторых говорах в форме [kume:K]. Разумеется, можно считать, что отсутствие особой уничижительности является парадоксальным результатом общего обесценивания значения женщины в мире художественной литературы (и не только), описывающей арденнскую деревню: любая женщина проявит, это в ее природе, склонность к болтовне ... Тем не менее, региональный язык - диалект или французский - найдет достаточно ресурсов, чтобы осудить недостатки, которые предполагает фр. commère ... Отметим, что TLF V, 1122a s.v. дает значение «Женщина, с которой поддерживаются отношения накоротке, подруга» с пометой «устаревшее и фамильярное.»
25TLF IX, 880a.
26В говорах распространено подобное словоупотребление: [mnum] «мой муж». Отметим также, что выражение [ma pti um] на наречии, ma p(e)tit homme (без фонетического связывания) на региональном французском, с артиклем женского рода в соответствии с тенденцией диалектного субстрата, используется также для обозначения дружбы с молодым человеком.
27Значение «супруг» упоминается в TLF XII, 1195a s.v. с пометой « просторечный преимущественно в ж.р. » В арденнской деревне чаще всего используется женщинами, в частности, когда кто-то приходит поговорить о делах: « Ah, pour ça, faut voir le patron ». «А по этому поводу надо обратиться к моему мужу».
2bBachelle не фигурирует в TLF, где зарегистрирована bachelette (III, 1189b): «Старое, inus. Грациозная девушка.» Шарль Брюно отмечает его использование только в Валлонии в формах, свойственных местным говорам, s.v. Fille [узы родства] in Enquête linguistique sur les patois d'Ardenne, Paris, 1914, t. I, p. 394.
29Le TLF IX, 61a s.v. отмечает это употребление как «фамильярное или просторечное» и в мужском, и женском роде. Региональный французский практически не использует женского рода.
30Здесь также TLF IX, 79b s.v., рассматривает это словоупотребление как «фамильярное».
31Bruneau Ch., [26, t. I, p. 395], s.v. Fils, выявляет более широкое использование в поле исследования, чем позволяет предположить наш письменный лексикон. В том же исследовании отмечена, p. 437, диалектная лексема [be: vale], litt. «beau valet», в значении gendre, зять в валлонской части.
32Об этом слове см. [26, : t. I, p. 99].
33FEW XVII, 400b s.v. *threosk (afrk.) «friche», «земля под паром».
34FEW XI, 139a s.v. *samo (gall.) «été», «лето».
35 О слове scaille, см. [26, t. I, p. 38, s.v. Ardoise].
36См. также [26, t. I, p. 39, s.v. Ardoisier].
31Bruneau Ch., Paris, 19132, p. 499.
isBruneau Ch., , 1914, t. I, p. 387, s.v. Fête (du village). Праздник (деревни).
3"Bruneau Ch., 19132, p. 165.
40Carton F. et Poulet D., 1991, p. 45.
41Bruneau Ch., 1914, t. I, p. 387, s.v. Fête (du village). Праздник (деревни).
42Cf. DHOF, 1995, p. 384b s.v. écaille, et p. 1127.
43DHOF, p. 147. La graphie est attestée dans Coline, le Meunier du Fays, Charleville, 1932, p. 136.
44в романе встречается семь случаев такого написания. Отметим, что moult регистрируется французским языком до 1878 (DHOF, p. 694b).
45[2, p. 56] : « ... des aéroplanes qui iront «mou» vite, ... ».« ... аэропланы, которые полетят очень быстро, ..».
46Эта орфография, которую находим у Бребана и Рожисара, по статистике является преобладающей.
"'Встречаем это написание в : [12, p. 18 et p. 56].
48В устном варианте регионального французского языка есть также выражение ne savoir plus aïe «être épuisé^^bnb сильно уставшим»..
49Noyette - уменьшительное от noue n.f. «lieu humide» (< gaul. nauda), «сырое место».
50 [fojo] - диалектное слово, обозначающее крота.
Библиографический список (Refernces)
1. Braibant C. Le roi dort. P. : Denoël et Steele, 1933.
2. Cecconello R. L'enfance est un rêve. Charleville-Mézières : Terres Ardennaises, 1988.
3. Dhôtel A. Lointaines Ardennes. P. : Arthaud, 1979.
4. Dhôtel A. Terres de Mémoire. Artigues-près-Bordeaux : Jean-Pierre Lelarge, 1979.
5. Féquant G. Le ciel des bergers. Mesnil-sur-l'Estrée : La Manufacture, 1992.
6. Gibeau Y. Mourir idiot. P. : Calmann-Lévy, 1988.
7. Lemaitre J. Les hommes du fond. SL : L'Amitié par le livre, 1957.
8. Leroux J. Une fille de rien. P. : Eugène Figuières et Cie, 1911.
9. Leroux J. Léon Chatry, instituteur. P. : Éditions Figuière, 1913, rééd. Lyon : La Manufacture, 1985.
10. Leroux J. Le pain et le blé. SL : L'amitié par le livre, 1922.
11. Malicet T. Debout frères de misère. P. : Al Satia, 1962.
12. Petitfaux G. Les nonnettes. Charleville-Mézières : Terres Ardennaises, 1993.
13. Rogissart J. Coline, le Meunier du Fays. Charleville : Société des Écrivains Ardennais, 1932.
14. Rogissart J. Mervale. Charleville : Société des Écrivains Ardennais, 1937.
15. Rogissart J. Le fer et la forêt. P. : Denoël, 1940, rééd. Charleville, 1957.
16. Rogissart J. Le temps des cerises. P. : Denoël, 1942.
17. Rogissart J. Les Semailles. SL : L'amitié par le livre, 1945.
18. Rogissart J. Moissons. P. : Denoël, 1946, rééd. L'amitié par le livre, 1973.
19. Rogissart J. Les retranchés. P. : Denoël, 1955.
20. Rogissart J. Passantes d'octobre. P. : Arthème Fayard, 1958.
21. Séry J. Le coq à l'âtre. Charleville : J.-M. Lenoir, 1979.
22. Vaillant J.-P. Macajotte. SL : Les Étincelles, 1931.
23. Bourcelot H. Atlas linguistique et ethnographique de la Champagne et de la Brie (ALCB) (T.I : Le temps, la terre, 1966 ; t. II : Les plantes domestiques, 1969 ; T. III : Les plantes sauvages, les animaux domestiques, 1978). P. : Centre National de la Recherche Scientifique ; t. IV : Animaux sauvages - Activités humaines, édité par Tamine M., P. Langres : CTHS - Éditions Dominique Guéniot, 2012.
24. Bruneau Ch. La limite des dialectes wallon, champenois et lorrain en Ardenne. P. : Honoré Champion, 19131.
25. Bruneau Ch. Étude phonétique des patois d'Ardenne. P. : Honoré Champion, 19132.
26. Bruneau Ch. Enquête linguistique sur les patois d'Ardenne. 2 vol. P. : Honoré Champion, t. I 1914, t. II 1926.
27. Bruneau Ch. «Le patois de Rimbaud». In : La grive n° 53, 1947 : Pp. 1-6.
28. Bruneau Ch. «Le français dialectal à la frontière franco-belge». In : Vie et langage n° 21, 1953 : Pp. 549-553.
29. Carton F. et PouletD. Dictionnaire du français régional du Nord-Pas-de-Calais. P. : Christine Bonneton Éditeur, 1991.
30. Carton F. «Autour du pain d'alouette». In : «Ces mots qui sont nos mots», Mélanges d'Histoire de la Langue française, de Dialectologie et d'Onomastique offerts au Professeur Jacques Chaurand. In : Parlure 7-10, 1995 : Pp. 319-325.
31. Chaurand J. Introduction à la dialectologie française. P. : Bordas, 1972.
32. Chaurand J. Introduction à l'histoire du vocabulaire français. P. : Bordas, 1977.
33. Chaurand J. Les parlers et les hommes. Recueil de travaux inédits ou publiés revus et augmentés, 2 vol. P. : SPM., 1992.
34. DauzatA., Essai de méthodologie linguistique dans le domaine des langues et des patois romans. P., 1906.
35. Tamine M. Le parler des Ardennes. P. : Christine Bonneton Éditeur, 2006, rééd. 2009.
36. Tamine M. Le parler de Champagne. P. : Christine Bonneton Éditeur, 2009.
37. DHOF = Catach N. (sous la direction de). Dictionnaire historique de l'orthographe française. P. : Larousse, 1995.
38. FEW = Wartburg, W. von. Französisches Etymologisches Wörterbuch. Eine darstellung des galloromanischen sprachschatzes, 25 vol. Leipzig, Bonn, Bâle : Teubner, Zbinden, 1922-2005.
39. TLF = Imbs P. et Quemada B. Trésor de la Langue Française. Dictionnaire de la langue du XIXe et du XXe siècle, 16 vol. P. : Gallimard, 1971-1994.
