CC BY
58
Межвузовский научно-практический круглый стол «Отчет Федерального Собрания о 20-летнем развитии законодательства как стратегический, тактический...
Однако все это «размывает» стадию возбуждения уголовного дела, стирает отличия между этой стадией и стадией предварительного расследования. Дает повод говорить об эрзацрасследовании при проверке поступившего сообщения о преступлении.
В этой связи, по мнению некоторых ученых, объективно назрела необходимость ее упразднения. Ликвидация стадии возбуждения уголовного дела потребует одновременно разработку новой методики оценки деятельности правоохранительных органов в сфере борьбы с преступностью, что продолжает оставаться одним из нереализованных положений Концепции судебной реформы1.
В-третьих, в представленном Отчете указано, что индикатором, показывающим, что в досудебных стадиях уголовного процесса отсутствует принцип состязательности, «...является анализ норм, регламентирующих представление доказательств стороной защиты».
Авторы отчета связывают принцип состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве (ст. 123 Конституции РФ) с возможностью стороны защиты напрямую, а не через следователя (дознавателя), собирать и представлять доказательства на досудебных стадиях уголовного процесса. Ярким примером может служить предполагаемая возможность стороны защиты по собственному усмотрению провести любое экспертное исследование. Результаты этого экспертного исследования могли бы быть положены в систему доказательств.
По сути, в Отчете речь идет о необходимости формирования новой концепции доказательственного права в уголовном судопроизводстве. Учитывая, что вопрос доказательств и доказывания является в уголовно-процессуальном законодательстве ключевым, можно предположить, что этот тезис свидетельствует о том, что где-то в недрах государственных или «около государственных» структур разрабатывается новый уголовно-процессуальный кодекс? Если это так, то научная общественность должна принять самое активное участие в разработке этого документа не на стадии обсуждения уже готового варианта, а на этапе формирования его концепции.
В-четвертых, назрела необходимость поговорить и об альтернативных формах разрешения уголовноправовых конфликтов, не только в рамках научных исследований, но и на законодательном уровне.
Речь в первую очередь должна идти о дальнейшем совершенствовании правовых институтов освобождения от уголовной ответственности; процессуальных институтов досудебных и судебных соглашений о сотрудничестве между обвиняемым и органами уголовного преследования; о разработке внесудебного порядка разрешения уголовных дел при совершении преступлений лицами, не достигшими шестнадцати лет, и т. д.
В целом, как следует из Отчета и доклада, вектор уголовно-процессуальной политики государства ориентирован на дальнейшее совершенствование правовых норм по повышению эффективности уголовного преследования. Одновременно законодатель не упускает из поля зрения и проблемы, связанные с созданием надежных правовых механизмов, гарантирующих соблюдение прав, свобод и законных интересов граждан, вовлеченных в уголовный процесс.
А.В. Петрянин, профессор кафедры уголовного и уголовноисполнительного права Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент
Конституция Российской Федерации 1993 года как правовая основа противодействия экстремизму
Ключевым документом, устанавливающим основы противодействия экстремизму, является Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года. Данный документ, обладающий высшей юридической силой на территории России, содержит в себе ряд концептуальных норм, устанавливающих меры по борьбе с рассматриваемым явлением.
Во- первых, даже в преамбуле к Основному закону государства указывается на неприятие борьбы, основанной на неравенстве2.
Во-вторых, статья 13 Конституции РФ включает в себя нормы, запрещающие какое-либо политическое или идеологическое доминирование. В соответствии с частью 5 данной статьи также запрещаются создание и деятельность общественных объединений, цели и действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.
В-третьих, согласно статье 17 Основного закона «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц».
В-четвертых, в соответствии со статьей 19 Конституции России «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения,
1 О Концепции судебной реформы в РСФСР: постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 года № 1801-1.
2 Собрание законодательства РФ. 2009. № 4, ст. 445.
имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности». Таким образом, закрепленные в анализируемой норме положения, также отражают принцип нетерпимости государства к проявлению определенного рода экстремизма.
Особое значение в предупреждении экстремизма имеет часть 2 статьи 29 Конституции РФ, в силу которой «не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства». Причем сам Основной закон в статье 55 устанавливает возможные превентивные меры в отношении различных экстремистских проявлений.
Как справедливо отмечает А.И. Долгова, в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» положения части 3 статьи 55 Конституции России отражены неполно. В статье 2 «Основные принципы противодействия экстремистской деятельности» указанного источника говорится, в частности, что такое противодействие должно основываться на принципе приоритета обеспечения безопасности Российской Федерации. При этом термин «безопасность Российской Федерации» не разъясняется, а в доктрине понимается по-разному.
В статье 55 Основного закона России более определенно говорится о допустимости введения ограничений в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства1.
Безусловно, Конституция страны является базовым источником осуществления борьбы с экстремизмом. При этом в правовой доктрине существуют два принципиально отличающихся подхода, определяющих роль Конституции России в этом процессе.
Первый подход, представителем которого является Р.С. Тамаев, состоит в том, что вся совокупность конституционных норм, развивающаяся в национальном законодательстве, фактически создает основу противодействия экстремизму2.
Вторая группа ученых, к которой относится Е.Г. Чуганов, полагает, что соответствующей нормативной базой противодействия экстремизму могут быть лишь отдельные положения Конституции, которые запрещают деятельность, направленную на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации3.
Мы считаем, что в данном случае первый подход является более справедливым, поскольку Конституция России как основной закон государства определяет своей первостепенной задачей организацию нормальной жизнедеятельности и функционирования как непосредственно государственного аппарата, так и общества и конкретных граждан. Это находит свое отражение в призме всех норм, закрепленных в Конституции, включая преамбулу.
Основываясь на вышеназванных конституционных положениях, в Российской Федерации за время действия Конституции РФ было принято значительное количество нормативных правовых актов, прямо или косвенно затрагивающих вопросы борьбы с различными формами экстремистской деятельности4.
В настоящее время основу противодействия экстремизму составляет Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности».
Бывший Генеральный прокурор РФ В.В. Устинов указывал, что отсутствие эффективной нормативной правовой базы противодействия экстремизму в Российской Федерации не позволяет защитить российское общество от деструктивного воздействия проявлений экстремизма. Это и стало основной причиной принятия 25 июля 2002 года Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности». Данный документ был призван стать основополагающим нормативным правовым актом в борьбе с политическим экстремизмом5.
Смысл разработки названного выше документа состоял в создании единого нормативного правового акта, выполняющего координирующую по отношению к отраслевому законодательству функцию в области противодействия противоправным формам экстремизма. В целом эта идея представляется вполне обоснованной, поскольку правовую основу противодействия экстремистской деятельности составляет
1 См.: Долгова А.И., Гуськов А.Я., Чуганов Е.Г. Проблемы правового регулирования борьбы с экстремизмом и правоприменительной практики. М., 2010. С. 100—101.
2 См.: Тамаев Р.С. Уголовно-правовое и криминологическое обеспечение противодействия экстремизму: монография. 2-е изд. М., 2008. С. 67.
3 См.: Чуганов Е.Г. Экстремизм: проблемы уголовной политики // Экстремизм и другие криминальные явления. М., 2008. С. 5.
4 Например, Федеральный конституционный закон от 13 февраля 2001 года № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении»; Федеральный закон от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»; Федеральный закон от 19 мая 1995 года № 82-ФЗ «Об общественных объединениях»; Федеральный закон от 11 июля 2001 года № 95-ФЗ «О политических партиях»; Федеральный закон от 12 июня 2002 года № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и др.
5 См.: Устинов В.В. Создать общегосударственную систему предупреждения и пресечения экстремизма // Российская юстиция. 2003. № 1. С. 52.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2014, № 1 (25)
319
Межвузовский научно-практический круглый стол «Отчет Федерального Собрания о 20-летнем развитии законодательства как стратегический, тактический...
Межвузовский научно-практический круглый стол «Отчет Федерального Собрания о 20-летнем развитии законодательства как стратегический, тактический...
внушительный пласт законодательства, в котором субъектам правоприменения ориентироваться непросто. Также закрепление на федеральном уровне соответствующего понятийного аппарата теоретически должно существенно облегчить практику применения норм, направленных на противодействие экстремистской деятельности в Российской Федерации1.
Исходя из того, что рассматриваемый Федеральный закон является основополагающим нормативным правовым актом, регламентирующим противодействие экстремизму, в него должны быть включены все конструктивные признаки изучаемого явления, отражающие его сущность. Однако, к сожалению, он не содержит признаков экстремизма, а лишь определяет запрещенную экстремистскую деятельность, перечень которой постоянно уточняется. Закрепив данный список, законодатель, таким образом, ушел от перечисления исчерпывающего перечня деяний, содержащих в себе проявления экстремизма. Такой подход породил проблемы применения как самого Закона, так и Уголовного кодекса, поскольку он не дает возможности четкого определения круга преступлений экстремистской направленности. При этом критерии, заложенные в самом Законе, характеризуются высоким уровнем бланкетности. В частности, признавая террористическую деятельность разновидностью экстремистской, анализируемый нормативный правовой акт отсылает правоприменителя к Федеральному закону от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»2, который закрепляет в себе виды деятельности, относящиеся к террористической.
Изложенное выше позволяет констатировать, что российскому законодателю не удалось определить содержание экстремизма3, что и явилось причиной отсутствия законодательной дефиниции рассматриваемого явления, хотя потребность в понятии экстремизма в его правовом смысле совершенно справедлива4.
Несчетное количество нормативных правовых актов, прямо или косвенно затрагивающих проблемы борьбы с экстремизмом, обладающих при этом различной юридической силой, еще раз обосновывают необходимость выработки понятия экстремизма, соответствующего современным реалиям и потребностям.
Учитывая же анализ вышеизложенных нормативных правовых актов, мы приходим к выводу, что они рассматривают экстремизм в первую очередь как угрозу конституционному строю, общественной безопасности и миру и безопасности человечества.
Данное обстоятельство, с нашей точки зрения, дает нам легитимное основание для определения круга общественных отношений, непосредственно страдающих или ставящихся под угрозу причинения вреда при совершении преступлений экстремистской направленности, отражающих непосредственную сущность экстремизма, что дает возможность для определения исчерпывающего перечня исследуемой группы преступлений.
Исходя из вышеизложенного, первой концептуальной особенностью преступлений экстремистской направленности является то, что признаки, характеризующие их, не носят универсального характера и могут относиться только к деяниям, предусмотренным в главах 24, 29 и 34 УК РФ.
Анализ данных нормативных правовых актов также указывает и на то, что еще одной особенностью рассматриваемой группы преступлений является специальная мотивация их совершения.
В рамках характеристики экстремизма в целом и преступлений экстремистской направленности в частности чаще всего используется формулировка, закрепленная в пункте «е» части 1 статьи 63 УК РФ: «совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы»5.
Полагаем, что закрепление в данном нормативном правовом акте вышеназванных конструктивных признаков рассматриваемого явления, нашедших свое отражение в определении экстремизма, исключило бы необходимость уточнения запрещенных законом экстремистских проявлений и усилило бы превентивный характер Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности».
М.А. Ершов, старший преподаватель кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России,кандидат юридических наук
О некоторых аспектах модернизации российского уголовного законодательства
20 лет назад на всенародном голосовании была принята Конституция РФ. За эти годы, «.опираясь на Основной закон, на заложенные в нем объединительные идеи, мы уверенно прошли непростые испытания целостности и справились с острейшими вызовами времени, сформировали правовые, общественные,
1 См.: Сергун Е.П. Экстремизм в российском уголовном праве: дис. ... канд. юрид. наук. Тамбов, 2009. С. 86.
2 Российская газета. 2006. 10 марта.
3 См.: АлександровА.И. Уголовная политика и уголовный процесс в российской государственности: история, современность, перспективы, проблемы. СПб., 2003. С. 481.
4 См.: ЗалужныйА.Г. Экстремизм: сущность и способы противодействия // Современное право. 2002. № 12. С. 31.
5 Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25, ст. 2954.
