CC BY
2
Научная специальность: 5.1.1, 5.1.2
Конституционный уровень правового регулирования -основополагающий компонент системы права Российской Федерации
Игорь Николаевич Исаков,
кандидат юридических наук, доцент, Национальный исследовательский университет «МИЭТ», Москва, Россия, iin22@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-6944-1048
Аннотация. Статья посвящена образованному в 1993 году конституционному уровню правового регулирования, выступающему в настоящее время основополагающим и эффективным компонентом системы российского права, первоосновой первичного правового регулирования. Предпринята попытка определить, насколько «прижились» в юридической деятельности: 1) институт прямого действия Конституции Российской Федерации; 2) приоритет прав человека; 3) конкретизация принципа равенства в совокупности прав личности и другие новеллы, отражающие закономерности общества. Раскрываются положения о том, что Конституция Российской Федерации выступает всеобщей и общеобязательной основой всех компонентов системы российского права и потому обладает большим регулятивным потенциалом. Ее прямое действие распространяется не только на правоприменение, но и на законотворческую, правотворческую деятельность и правосудие. Делается вывод о том, что благодаря конституционному уровню правового регулирования, определяющему конституционный смысл и содержание всех законов как первичных носителей сущностной основы Конституции Российской Федерации, решений органов местного самоуправления, предписаний органов легализованного негосударственного правотворчества, заметно модернизируется роль законодательства в системе нормативных регуляторов общественных отношений, повышается качество первичного правового регулирования.
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, конституционный уровень правового регулирования, прямое действие конституции, равенство, приоритет прав человека, первичное правовое регулирование
Для цитирования: Исаков И.Н. Конституционный уровень правового регулирования - основополагающий компонент системы права Российской Федерации // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 4 (66). С. 25-36.
The constitutional level of legal regulation as a fundamental component of the legal system of the Russian Federation
Igor N. Isakov,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor, National Research University "MIET", Moscow, Russia, iin22@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-6944-1048
Abstract. The article considers the constitutional level of legal regulation formed in 1993, which currently serves as a fundamental and effective component of the system of domestic law and also the fundamental basis of primary legal regulation. An attempt has been made to determine whether the following have taken root in legal activities: 1) the institution of direct application of the Constitution of the Russian Federation; 2) priority of human rights; 3) specification of the principle of equality in the totality of individual rights and other innovations reflecting the laws of society. The article reveals that the Constitution of the Russian Federation acts as a universal and generally binding basis for all components of the Russian legal system and therefore has great regulatory potential. It is stated that its direct application extends not only to law enforcement, but also to legislative, law-making activities and justice. It is concluded that due to the constitutional level of legal regulation, which determines the constitutional sense and content of all laws as the primary carriers of the essential basis of the Russian Constitution, and also decisions of local governments and orders of legalized non-governmental lawmaking bodies, the role of legislation in the system of normative regulators of social relations is being noticeably modernized, as well as the quality of primary legal regulation is being increased.
Keywords: Constitution of the Russian Federation, constitutional level of legal regulation, direct application of the constitution, equality, priority of human rights, primary legal regulation © Исаков И.Н., 2023
For citation: Isakov I.N. The constitutional level of legal regulation as a fundamental component of the legal system of the Russian Federation // Legal Science and Law Enforcement Practice. 2023. N 4 (66). P. 25-36.
Введение
Конституция Российской Федерации (далее - Конституция РФ), принятая всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. при участии 54,8 % избирателей, из которых 58,4 % проголосовали за, была официально опубликована и начала действовать 25 декабря 1993 г. Истекшие 30 лет показали, что в системе российского права всеобщей сущностной и общеобязательной основой всех ее компонентов являются установления Конституции РФ, на что указывает ряд авторов в своих исследованиях [1, с. 38; 2, с. 22]. Осмысление Конституции РФ в качестве конституционного уровня правового регулирования, образованного в 1993 году и выступающего основополагающим компонентом в системе права Российской Федерации, принципиально важно для юридической науки и практики и в связи с этим является целью и предметом рассмотрения данной статьи.
Как показала практика, образованию конституционного уровня правового регулирования способствовало впервые реализованное закрепление института прямого действия конституционных установлений, закрепление приоритета прав личности и их реализация на принципе равенства, другие новеллы, отражающие закономерности общественного развития и соответствующие интересам общества.
Выполняя роль основополагающего компонента нормативной системы, ее ядра, конституционные принципы и нормы выступают первоосновой первичного правового регулирования, образуют первичную нормативную базу не только для законотворчества, но и для представительных органов местного самоуправления и легализованного негосударственного правотворчества. Они устанавливают основы деятельности управомоченных субъектов во всех сферах жизни общества, определяют их конституционный смысл и содержание, тогда как иные компоненты лишь конкретизируют и развивают правополо-жения Конституции РФ.
Принципиально важным является и то, что всеобщие конституционные положения органически сочетаются с общими, особенными и конкретизированными нормами федеральных законов, снимающими неопределенность всеобщего и восполняющими пробелы конституционного регулирования.
Благодаря конституционному регулированию заметно модернизируется роль законодательства в системе нормативных регуляторов общественных отношений, закрепляется предметно-практическая деятельность уполномоченных субъектов в различных сферах жизни общества, происходит острая и гибкая реакция на переоценку таких основополагающих правовых ценностей, как правовое равенство и права человека. За счет региональных, муниципальных и локальных правотворческих органов предоставляется возможность удовлетворения материальных и духовных потребностей индивидов, расширения их субъективных прав по сравнению со стандартами, установленными федеральным законодательством.
Закрепление в Конституции РФ принципа равенства и его конкретизация в совокупности прав личности
Важнейшая особенность Конституции РФ состоит в том, что она, будучи всеобщей и общеобязательной основой всей системы права Российской Федерации, не только закрепляет принципы равенства и справедливости в качестве фундаментальных социально-правовых ценностей российского права, но и конкретизирует их в совокупности прав и свобод человека и гражданина. Как верно отмечает М.В. Пресняков, принцип справедливости как бы «растворен» в нормативном содержании Конституции, выражает ее «дух». «Это и ч. 3 ст. 55, согласно которой ограничения основных прав допускаются только для достижения перечисленных в Конституции РФ целей и должны быть им соразмерными; и ч. 3 ст. 17, закрепляющая, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и
свободы других лиц; и запрет издания законов, умаляющих права и свободы человека (ч. 2 ст. 55), и т.п.» [3, с. 4-5]. Сказанное в полной мере относится и к принципу равенства. В любом из компонентов конституционного статуса граждан России, по мнению Ю.В. Капрановой, прослеживается стремление к равенству [4, с. 9].
Действительно, равенство, будучи системообразующим принципом Конституции РФ, определяет ее содержание. Как отмечает В.М. Сырых, благодаря инте-гративным свойствам равенство выступает всеобщим фундаментальным принципом права, охватывает все элементы внутринациональной системы российского права и находится с ним в органическом единстве [5, с. 212; 6, с. 447]. В этом контексте можно отметить, что Конституция РФ закрепляет легальное определение принципа равенства, устанавливает систему основных прав человека и гражданина, в которых названный принцип находит воплощение в непосредственной практической деятельности, - закрепляются юридические, политические и, как отмечается в трудах российских правоведов, социальные гарантии действительности анализируемого принципа. В целом принципы равенства и справедливости, имеющие юридическую природу и нормативное содержание, выступают в качестве необходимых компонентов публичного интереса, реализация которого предстает ведущим направлением федеральных органов власти [3, с. 5].
Закрепленное статьей 19 Конституции РФ равенство прав и свобод человека и гражданина реально выступает как всеобщее интегративное свойство конституционных установлений и конкретизируется в системе прав и свобод, предусмотренных главой 2 Конституции РФ. Своей большей частью упомянутая система прав и свобод граждан на формально-юридическом уровне соответствует международным стандартам.
Прежде всего, закрепленная в Конституции РФ совокупность гражданских и политических прав обеспечивает, с одной стороны, активное участие личности в делах общества и государства, а с другой -возможность удовлетворения собственных потребностей. В частности, в соответствии с Конституцией РФ личность реально об-
ладает правом на свободный выбор труда, свободу творчества, пользование достижениями культуры, принимает активное участие в социально-экономической и культурной деятельности общества. Столь же активно личность может действовать и в сфере политики. Благодаря политическим правам, закрепленным Конституцией РФ, личность получает доступ к государственной власти. С учетом способностей и профессиональной квалификации каждому гражданину Российской Федерации предоставляются равные возможности для работы в государственном аппарате, участия в управлении делами государства, право избирать и быть избранным в представительные органы государства и местного самоуправления.
Для того чтобы каждый мог достойно реализовать свои социально-экономические права, Конституция РФ определяет широкий круг прав и свобод, посредством которых индивид способен развить творческие способности, получить общее и профессиональное образование, иметь гарантии от посягательств на личную жизнь и свободу. Среди прав этой группы особо значимыми являются право на жизнь и личное достоинство, получение бесплатного общего и среднего профессионального образования, а на конкурсной основе - высшего образования.
В обобщенном виде социальная значимость конституционных прав и свобод личности состоит в том, что в своей системной целостности они обеспечивают равную доступность личности к материальным и духовным благам, которыми располагает современное общество. При этом Конституция РФ создает развитую систему юридических, политических и экономических гарантий реализации прав и свобод личности.
Среди формально-юридических гарантий особое значение имеют такие принципы, как: 1) провозглашение прав и свобод высшей ценностью в качестве одной из основ конституционного строя и возложение на государство обязанности соблюдения и защиты прав и свобод человека (ст. 2 Конституции РФ); 2) установление равенства каждого перед законом и судом; 3) предоставление каждому права защищать свои права и свободы всеми не за-
прещенными законом способами, включая самозащиту. Примечательно, что Конституция РФ не просто провозглашает юридические гарантии, но и создает сеть различных государственных и общественных органов и организаций, призванных достойно защитить нарушенные права граждан.
Юридические гарантии заметно усиливаются реальным действием политических гарантий, в число которых входят процесс формирования и функционирования демократического правового государства, активное участие народа в управлении делами общества и государства, наличие государственных правоохранительных органов, призванных обеспечить в стране устойчивый правовой порядок и действенную защиту нарушенных прав и свобод граждан.
Экономические гарантии конституционных прав и свобод личности заключаются в развитой экономике, способной на должном уровне удовлетворять материальные потребности всех слоев населения, а также в действующей системе социального обеспечения. Несмотря на то, что российская экономика еще не достигла своего развитого состояния, государство принимает специальные программы, национальные проекты, направленные на обеспечение материального благополучия различных слоев населения.
Реальное воплощение конституционных прав и свобод граждан, механизмов их реализации в конкретных отношениях составляет конечную цель деятельности органов государственной власти федерального уровня и субъектов Российской Федерации, а также органов местного самоуправления, включенных в единую систему публичной власти. Подтверждением служит Федеральный закон от 21 декабря 2021 г. N 414-ФЗ «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах Российской Федерации»*, в котором правомочия и порядок деятельности органов публичной власти определены таким образом, чтобы названные органы, осуществляя управление делами общества, конкретного субъекта Российской Федерации либо муниципального образования,
* См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2021. N 52 (ч. I). Ст. 8973.
обеспечивали реализацию публичного интереса, в том числе максимально полное удовлетворение материальных и духовных потребностей различных слоев населения.
Итак, Конституция РФ, закрепляющая основы российской системы права в комплексном, системном виде, - от установления прав и свобод личности на принципах равноправия до их непосредственного воплощения в конкретных правоотношениях - также в комплексном, системном виде реализует свой регулятивный потенциал, обладая при этом высшей юридической силой и имея прямое действие на всей территории Российской Федерации.
В этом контексте место и значение конституционного уровня правового регулирования определяется частью 1 ст. 15, наделяющей Конституцию РФ такими качествами, как, во-первых, высшая юридическая сила, во-вторых, прямое действие и, в-третьих, применение на всей территории Российской Федерации.
Высшая юридическая сила Конституции РФ в новых социально-политических реалиях
Высшая юридическая сила Конституции РФ, действующей в современной России, характеризуется прежде всего тем, что любые правовые акты законотворчества, подзаконного правотворчества и правоприменения, правотворчества представительных органов местного самоуправления, саморегулируемых организаций, иных социальных сообществ не могут и не должны содержать положений, противоречащих Конституции РФ. Указанное положение конкретизируется в ряде ее статей, закрепляющих порядок деятельности федеральных органов власти. В частности, ст. 82 Конституции РФ возлагает на Президента Российской Федерации обязанность «соблюдать и защищать Конституцию Российской Федерации», а согласно ст. 90 издаваемые им указы и распоряжения «не должны противоречить Конституции Российской Федерации и федеральным законам». В свою очередь, постановления и распоряжения Правительства Российской Федерации также издаются не иначе как «на основании и во исполнение Конституции».
Важное значение в характеристике высшей юридической силы Конституции РФ имеет установление в ней дей-
ственного порядка разрешения коллизий, возникающих в правотворческой и правоприменительной деятельности. Созданный в этих целях Конституционный Суд Российской Федерации как высший орган правосудия на основании ст. 125 Конституции РФ разрешает дела о соответствии Конституции РФ федеральных законов, играющих роль первичных носителей сущностной основы конституционных установлений, нормативных правовых актов Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, а также конституций и законов республик, уставов, законов, иных нормативных правовых актов краев, областей и других субъектов Российской Федерации.
В этом контексте справедливо полагать, что источником высшей юридической силы Конституции РФ выступает ее верховенство в системе российского права. Для подтверждения данного вывода можно выделить и такие, с нашей точки зрения, важные признаки, характеризующие верховенство Конституции РФ в качестве источника ее высшей юридической силы: 1) носит учредительный характер; 2) закрепляет первичные нормы, устанавливающие основы организации и деятельности всех сфер российского общества; 3) определяет принципы формирования и функционирования федеративного государства в качестве органа управления делами общества на началах правового демократического государства. Иные компоненты системы российского права (принятые представительными органами субъектов Российской Федерации и местного самоуправления, органами легализованного негосударственного правотворчества) могут действовать в качестве источников права лишь в той мере, в какой они соответствуют принципам и иным положениям Конституции РФ, органично дополняя и развивая их применительно к специфике соответствующего предмета правового регулирования.
Наконец, верховенство Конституции РФ определяется тем, что документ такого уровня учреждается в особом порядке от имени многонационального народа Российской Федерации. В целях обеспечения реального действия верховен-
ства Конституции РФ установлены особые порядки ее принятия и изменения, а также защиты от нарушений как на уровне законотворчества и правоприменения, так и в конкретных правоотношениях.
Вопросы прямого действия норм Конституции РФ
Безусловную новеллу представляет собой институт прямого действия конституции, который, как уже отмечалось, был впервые закреплен в Конституции РФ в 1993 году. В то же время вследствие лапидарности (предельной краткости) учредившего его положения и сравнительно непродолжительного срока действия указанный институт по ряду позиций продолжает оставаться дискуссионным. Устраняя возникшую неопределенность вступления в действие данного конституционного положения, Пленум Верховного Суда Российской Федерации 31 октября 1995 г. принял постановление N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»* (далее - Постановление N 8), которое до сих пор не утратило своей актуальности, однако нуждается в корректировке.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации призвал суды во всех необходимых случаях применять Конституцию РФ и в качестве акта прямого действия. В частности, в Постановлении N 8 указано на четыре «необходимых случая»: 1) если закрепленные нормой Конституции РФ положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина; 2) если суд придет к выводу, что федеральный закон, действовавший на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции РФ, противоречит ей; 3) если суд придет к убеждению, что федеральный закон, принятый после вступления в силу Конституции РФ,
* О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 окт. 1995 г. N 8: ред. от 3 марта 2015 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции РФ; 4) если закон либо иной нормативный правовой акт, принятый субъектом Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, противоречит Конституции РФ, а федеральный закон, который должен регулировать рассматриваемые судом правоотношения, отсутствует.
Изложенная позиция Пленума Верховного Суда Российской Федерации разделяется российскими правоведами, но интерпретируется по-разному. Например, Ю.И. Гревцов в качестве необходимого признака прямого действия конституционных норм называет их реальное и прямое применение общими судами, отмечая при этом, что норма Конституции РФ имеет прямой порядок действия лишь в случаях, когда она применяется непосредственно судами общей юрисдикции. Если эти суды не могут признать или защитить субъективное право, закрепленное конституционной нормой, опираясь только на текст этой нормы, то имеются достаточные основания для отрицания у такой конституционной нормы прямого действия [7, с. 94-96].
В.М. Антоненко под прямым действием Конституции РФ понимает ее свойство «выступать непосредственным регулятором общественных отношений без необходимости ее детализации в нормативных правовых актах» [8, с. 6].
В.В. Невинский не отрицает того, что прямое действие норм Конституции РФ осуществляется в условиях непосредственного регулирования общественных отношений. Соответственно, он признает право граждан и их объединений, органов государственной и муниципальной власти, а также судов ссылаться на нормы Конституции РФ как на нормы обычных законов. Однако, по мнению автора, прямое применение конституционных норм на практике осложняется рядом проблем [9, с. 73]. Во-первых, как полагает В.В. Невинский, многие конституционные нормы носят настолько абстрактный характер, что граждане и суды не в состоянии применять их при решении конкретного дела. В этом случае требуется специальное толкование конституционной нормы и ее адаптация к правопримени-
тельной практике. Во-вторых, на пути прямого действия норм Конституции РФ возникают препятствия в виде содержащихся в ней самой оговорок и ограничений, которые могут быть преодолены лишь посредством дополнительного правового регулирования при наступлении соответствующих социально-экономических и политических условий. В-третьих, прямое действие некоторых норм Конституции РФ, обладающих высокой степенью конкретизации и не имеющих формальных конституционных ограничений, может сдерживаться отсутствием политических решений по отдельным важнейшим вопросам жизни общества и государства [9, с. 74].
Как представляется, позиция Пленума Верховного Суда Российской Федерации относительно прямого действия Конституции РФ, разделяемая российскими правоведами, при рассмотрении судами конкретных дел сведена к сфере правоприменения, в которой действуют федеральные законы. На долю прямого действия конституционных норм приходятся ситуации, не относящиеся к распространенным в судебной практике: 1) если применяемый закон является неполным, коллизионным и др.; 2) если дело, рассматриваемое на основе конституционных норм, не требует конкретизации на уровне отдельных отраслей права, и т.д.
Таким образом, новация, призванная придать особую значимость Конституции РФ официальным признанием ее актом прямого действия, имеющим всеобщее значение, на деле сводится к отдельным исключениям. В этом прослеживается влияние доктрин 70-х годов истекшего столетия, ограничивавших прямое действие Конституции СССР 1977 года правоприменительной деятельностью. Как полагает С.С. Алексеев, солидаризируясь с Б.А. Венгеровым, «конституционные нормы (за некоторыми исключениями) могут и должны быть предметом непосредственного судебного применения» [10, с. 190]. В свою очередь, С.Н. Братусь признает, что Конституция «может и должна иметь прямое действие. Это означает, что каждый, чьи права нарушены, если они не обеспечены конкретизирующими Конституцию правилами в текущем законодательстве, вправе прибегнуть к аппарату
принуждения для защиты своего нарушенного и охраняемого в общей форме права» [11, с. 58].
Представляется, что прямое действие Конституции РФ принципиально иное, поскольку выходит за пределы правоприменения и последовательно распространяется на законотворческую и правотворческую сферу.
Как показывает анализ, Основной закон Советского государства не содержал конкретных предписаний относительно его прямого действия. Закреплялось лишь положение о том, что Конституция СССР обладает высшей юридической силой, а все законы и иные акты государственных органов издаются на основе Конституции СССР и в соответствии с ней. Однако Конституция СССР не входила в число нормативных источников, которыми предписывалось руководствоваться общесоюзным органам в своей деятельности.
Относительно коллизий презюми-ровалось, что между Основным законом СССР и общесоюзными актами их нет и не может быть, соответственно, в тексте Конституции СССР 1977 года отсутствовали какие-либо предписания относительно выявления и снятия коллизионных норм. Возможность коллизий допускалась лишь на уровне республиканского законодательства (ст. 74 Конституции СССР). В случае расхождения закона союзной республики с общесоюзным законом приоритет отдавался закону СССР.
Следовательно, проблема реального действия Конституции СССР 1977 года была сведена к принципу ее верховенства без конституционного закрепления механизмов, способных обеспечить ее действие. При этом правоведы абстрагировались от проблем действия Конституции СССР 1977 года в сфере законотворчества, низведя ее предмет до узкой сферы средства преодоления пробелов в праве.
В этом контексте установления Конституции РФ, их прямое действие ставятся во главу угла всей законотворческой, правотворческой и правоприменительной деятельности государства. Однако, несмотря на это, ряд российских правоведов продолжает высказывать мнение об ограничении действия Конституции РФ сферой правоприменения, что, на наш
взгляд, является несостоятельным. Подобные доктрины умаляют революционный прорыв действующей Конституции РФ. Например, своеобразную трактовку принципа прямого действия Конституции РФ дают Е.С. Аничкин, Т.И. Ряховская и другие авторы. По их мнению, названный феномен - «это юридическое свойство норм Основного закона, имеющее легальный характер, выражающее правило действия и реализации норм Конституции независимо от наличия конкретизирующих их нормативно-правовых актов. Данное свойство ничем не ограничено, т.е. даже если необходима конкретизация норм Основного закона, это не является его исключением, так как сама конкретизация создается на основе конституционно-правовых предписаний и лишь развивает их с целью реализации, а не устанавливает. А применение Конституции РФ, особенно в деятельности судов, - это процесс, посредством которого обеспечивается это свойство» [12, с. 37].
Представляется, что такую дефиницию нельзя отнести к разряду удачных. Во-первых, фраза «юридическое свойство норм Основного закона, имеющее легальный характер» является лишней, поскольку Конституция может быть только легальной. Во-вторых, свойство как имманентный компонент качества Конституции неспособно выражать какие-либо «правила действия и реализации норм Конституции», поскольку таковые устанавливаются сознательной мыслительной деятельностью законодателя или общества. Свойства могут выражать качественные особенности Конституции, сформированные ее создателем. В-третьих, тезис о прямом, ничем не ограниченном действии Конституции, как представляется, идеализирует действительное соотношение конституционного и законодательного уровней правового регулирования. Законодатель, как это показывает многолетний опыт деятельности конституционных судов разных стран, отчасти по ошибке, а в некоторых случаях умышленно пытается ограничить демократический потенциал конституционных положений, придать им «урезанный» вид.
С этих позиций можно говорить, что термин «прямое действие Конституции РФ» не является тождественным по-
нятию «правоприменение». Последнее означает не более чем одну из форм реализации права. В этом контексте В.В. Лазарев отмечает, что из высшей юридической силы Конституции, ее прямого действия и применения на всей территории Российской Федерации естественно вытекает положение о том, что конституционные нормы распространяются на законодателя, органы исполнительной власти, суды, органы местного самоуправления, которые связаны верховенством Конституции как в процессе нормотворчества, так и в процессе правоприменения [13, с. 100-101].
С этой точки зрения Конституцию РФ можно характеризовать как всеобщую сущностную основу всех компонентов системы российского права, определяющую их конституционный смысл и пределы действия. Такие компоненты, обретая конкретное содержание, сообразно специфике регулируемых отношений, остаются в сфере конституционного поля и не содержат противоречащих Конституции РФ установлений.
Между тем анализ действия Конституции РФ с 1993 по 2023 год показывает, что в процессе правоприменения неоднократно создавалось иллюзорное представление о том, что применению подлежит лишь конкретная норма, закрепленная указанным пунктом, статьей либо иной структурной единицей соответствующего акта. Например, квалификация преступлений, как правило, осуществлялась сообразно действующим статьям УК РФ. Содержание гражданского договора определялось соответствующими статьями ГК РФ и т.д. В результате оказывалось, что законы, закрепляющие нормы отраслевого регулирования, выступали ведущим источником разрешения правоприменительных, в том числе судебных дел, а их сущность, закрепленная Конституцией РФ, оставалась за пределами правоприменительного решения и не использовалась в качестве нормативной основы вынесенного правоприменительного решения. В подобных случаях основанное на законе правоприменительное решение, безусловно, является законным. Однако примененный закон по тем или иным причинам не соответствует Конституции РФ. Решение оказывается законным, но неконституционным и в силу этого неправовым.
Принцип прямого действия Конституции РФ направлен против ситуаций, когда законное решение оказывалось бы неконституционным, то есть когда вследствие ошибки правотворческого органа норма права обретает юридическую форму при полном отсутствии в ней правового содержания. В подобных случаях примененная норма признается Конституционным Судом Российской Федерации недействующей. Характерным примером является постановление от 14 января 2000 г. N 1-П, в котором Конституционный Суд Российской Федерации признал не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 10, 46, 49, 120 и 123 (часть 3) шесть статей УПК РСФСР (3, 108, 109, 112, 113, 256) в той их части, в какой они предусматривали или допускали полномочия суда возбуждать уголовное дело, в том числе в отношении нового лица, и применять к нему меру пресечения, а также возвращать в связи с этим дело для дополнительного расследования*. Неконституционность названных норм мотивировалась тем, что возбуждение уголовного дела не относится к судебной деятельности по осуществлению правосудия.
Постановлением от 17 мая 2011 г. N 8-П Конституционный Суд Российской Федерации признал пункт 1, абзацы первый и второй пункта 3 статьи 18 Федерального закона «О статусе военнослужащих» и ст. 5 Федерального закона «Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы...» «...не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 7 (часть 2), 19 (части 1 и 2), 39 (часть 1), 41 (часть 1) и 59 (части 1 и 2), в той мере, в какой этими законоположениями допускается возмещение вреда, причиненного здоровью военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, при досрочном увольнении в связи с
* По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 янв. 2000 г. N 1-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2000. N 5. Ст. 611.
признанием негодным к военной службе вследствие увечья, полученного при исполнении обязанностей военной службы»*. Неконституционность законодательных норм мотивировалась недостаточным уровнем восполнения государством материальных потерь, связанных с невозможностью дальнейшего прохождения военной службы.
Приведенные примеры показывают, что единственной причиной принятия неконституционных предписаний является субъективный фактор, поскольку при подготовке законопроекта не были устранены коллизии либо противоречия. Как справедливо отмечают А.В. Малько, Д.А. Липин-ский, А.А. Иванов и Р.С. Маркунин, пробелы и коллизии, имеющиеся в российском законодательстве, обусловлены низким уровнем восприятия положений действующей Конституции РФ отечественным законодателем. По мнению авторов, это оценивается как одно из проявлений юридической аномии. На наш взгляд, такой подход подтверждает необходимость повышения «уровня восприятия Конституции РФ», чему способствует прямое действие конституционных установлений во всех видах юридической деятельности [14, с. 6].
В связи с этим, безусловно, следует учитывать, что сравнительно-правовой анализ конституционных положений и проектируемых предписаний представляет собой сложный мыслительный процесс. В частности, в постановлении Конститу-
* По делу о проверке конституционности ряда положений статьи 18 Федерального закона «О статусе военнослужащих», статьи 5 Федерального закона «Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации, Государственной противопожарной службы, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудников учреждений и органов уголовно-исполнительной системы» и статьи 1084 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.П. Кузьменко и А.В. Орлова и запросом Избербашского городского суда Республики Дагестан: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 мая 2011 г. N 8-П. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
ционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2003 г. N 18-П (далее - Постановление N 18-П) сделан мотивированный вывод о том, что ч. 9 ст. 246 УПК РФ является неконституционной**. В пункте 8 Постановления N 18-П отмечается: «...Статья 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, гарантируя право на судебную защиту и обжалование в суд решений и действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, исходит из обязанности государства обеспечить каждому рассмотрение его дела как минимум двумя судебными инстанциями. Право на рассмотрение уголовного дела судом не только первой, но и второй инстанции вытекает также из статьи 50 (часть 3) Конституции Российской Федерации, закрепляющей право каждого осужденного на пересмотр приговора вышестоящим судом. С учетом того, что статья 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации гарантирует равноправие сторон в судопроизводстве, такое право должно обеспечиваться и потерпевшему. Между тем часть 9 статьи 246 УПК РФ, допуская пересмотр определения или постановления суда о прекращении уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения лишь при наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств в соответствии с главой 49 УПК РФ, лишает стороны возможности оспорить названные судебные решения в вышестоящем суде в связи с иными основаниями, нарушая тем самым их конституционные права».
В подобных случаях Конституционный Суд Российской Федерации, чтобы сделать достоверный вывод о конституционности исследуемых норм, осуществляет, как правило, четыре процедуры: 1) определяет совокупность принципов и положений, образующих конституционную основу
** По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 8 дек. 2003 г. N 18-П // Там же.
исследуемых норм; 2) выявляет совокупность законодательных предписаний, не соответствующих конституционной основе; 3) называет принципы и положения Конституции РФ, которым не соответствуют исследуемые нормы; 4) приводит конкретные пояснения относительно того, в чем именно состоит несоответствие законодательного положения Конституции РФ. Представляется, что указанные процедуры в своей совокупности и образуют деятельность Конституционного Суда Российской Федерации, основанную на прямом действии Конституции РФ.
В то же время, если в этом контексте поддержать точку зрения авторов, связывающих прямое действие Конституции РФ с разрешением конкретных дел при условии пробельности или противоречивости действующего законодательства, то можно прийти к парадоксальному выводу о том, что Конституционный Суд Российской Федерации, который не рассматривает конкретные уголовные, гражданские и административные дела, осуществляет свою деятельность, не будучи уполномоченным на прямое применение Конституции РФ. Однако деятельность Конституционного Суда Российской Федерации основывается на прямом действии Конституции РФ. Более того, его деятельность является эталонной для всех законодательных, судебных, исполнительных и иных органов публичной власти.
Для того чтобы обеспечить неукоснительное соответствие Конституции РФ проектируемых положений, правотворческому органу необходимо осуществить те же процедуры, которые проводит Конституционный Суд Российской Федерации в процессе прямого применения Конституции РФ. Во-первых, на стадии подготовки концепции закона требуется определить совокупность принципов и положений, образующих конституционную основу нормативных предписаний по предмету проектируемого закона. Во-вторых, конституционная основа законопроекта используется в качестве критерия, определяющего уровень конституционности проектируемых новелл. В-третьих, подготовленный законопроект подвергается профессиональной экспертизе на предмет выявления законодательных коллизий.
Как видно, Конституция РФ выступает единственным средством установления конституционности проектируемых новелл и тем самым реализует свое прямое действие в сфере законотворчества. Соответственно, прямое действие Конституции РФ в сфере законотворчества является реально действующим принципом.
Представляется, что специфика прямого действия Конституции РФ в правоприменении, судопроизводстве и других формах правовой деятельности состоит в том, что оно применяется трояким образом: 1) в целях оценки конституционности предписаний, используемых в качестве нормативной основы правоприменительного решения; 2) для оценки конституционности принятого решения; 3) в качестве источника решения конкретных правоприменительных дел.
Как показывает 30-летний опыт деятельности судебных органов, касающейся прямого применения Конституции РФ, суды общей юрисдикции и арбитражные суды, призванные обеспечить соответствие своих решений Конституции РФ, с необходимостью брали на вооружение и берут сегодня приемы и опыт Конституционного Суда Российской Федерации. В связи с этим чрезвычайно важно, чтобы суды общей юрисдикции и арбитражные суды подвергали анализу уровень конституционности примененных в деле норм права посредством сравнительно-правового анализа, констатировали степень согласованности сопоставляемых конституционных и законодательных норм и мотивированно объяснили результаты сравнительного анализа. Интерпретируя деятельность судебных органов, в том числе Конституционного Суда Российской Федерации, основанную на прямом действии Конституции РФ, можно характеризовать ее как особую форму реализации конституционных установлений в сфере правосудия.
К первой особенности следует отнести то, что производимый судами анализ конституционности применяемых норм в случае их соответствия Конституции РФ, как правило, остается без отражения в принимаемом судебном решении, что может создавать «питательную почву» для уклонения судов от проведения данной процедуры. Как показывает опыт работы
Конституционного Суда Российской Федерации, вопрос о неконституционности норм, примененных в деле, чаще всего инициируется сторонами, несогласными с вынесенным решением. В связи с этим, чтобы активизировать суды на обязательное проведение анализа конституционности примененных норм, целесообразно рекомендовать им в обязательном порядке вносить в текст приговора, иного решения запись о том, что применяемые нормы соответствуют Конституции РФ.
Ко второй особенности следует отнести обязанность судов общей юрисдикции и арбитражных судов принимать решения, в полной мере соответствующие духу и букве Конституции РФ. Объектом исследования в данном случае выступает индивидуальное судебное решение. Однако это обстоятельство не умаляет значимости прямого действия Конституции РФ в оценке конституционности вынесенного по делу решения, так как только суд способен окончательно перевести правовые притязания в сферу практической деятельности.
Третья особенность судебного правоприменения состоит в том, что прямое действие Конституции РФ позволяет устранять пробелы в праве и рассматривать иные дела на основании непосредственного применения конституционных норм и принципов, не претендуя при этом на роль единственной формы прямого действия Конституции РФ в сфере судебного правоприменения.
Выводы и предложения
1. Конституцию РФ как органически целостный правовой документ, закрепивший новые социально-политические представления общества относительно способов его функционирования, можно характеризовать в качестве конституционного уровня правового регулирования и основополагающего компонента системы права Российской Федерации.
2. Главное достоинство Конституции РФ состоит в определении смысла и содержания всех законов и иных нормативных правовых актов. Ее установления не просто утверждают всеобщее, но и конкретизируют равенство в совокупности
прав личности, выступают общим основанием принятия норм первичного правового регулирования, образования уровней правового регулирования.
3. Закрепленное Конституцией РФ равенство выступает как реально действующий интегративный принцип. Его реализация обеспечивается государством в виде законодательного закрепления права на гарантированное получение различными категориями граждан минимальных материальных и духовных благ, а также дополнения и превышения минимальных государственных стандартов первичными нормами субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и предписаниями легализованного негосударственного правотворчества.
4. Прямое действие Конституции РФ показало себя как эффективный способ конституционного регулирования, обязывающий законодательные органы, государственные органы исполнительной власти, правосудие, представительные органы местного самоуправления обеспечивать принятие ими нормативных и правоприменительных актов в строгом соответствии с действующей Конституцией РФ. Источником прямого действия Конституции РФ выступает ее всеобщность и общеобязательность. Ни один правовой акт не может быть принят без учета Конституции РФ, приведения его положений в соответствие с конституционными принципами.
Предлагается:
1) дополнить положение о прямом действии Конституции РФ признанием подобного действия «всеобщим и общеобязательным»;
2) включить метод конституционного толкования в качестве необходимого компонента системы методов толкования нормативных правовых актов, применяемых компетентными органами государства;
3) признать обязательным компонентом судебных решений, выносимых по итогам рассмотрения дела, выводы судов о соответствии примененных ими в деле норм права Конституции РФ, а также о конституционных принципах и положениях, взятых за основу при вынесении решения по делу.
Список источников
1. Радько Т.Н. Теория функций права: монография. Москва: Проспект, 2014. 272 с.
2. Малько А.В. Теория правовых актов: необходимость и пути их создания // Государство и право. 2012. N 2. С. 15-24.
3. Пресняков М.В. Конституционный принцип справедливости: юридическая природа и нормативное содержание: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2010. 45 с.
4. Капранова Ю.В. Конституционные основы равноправия граждан Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2001. 190 с.
5. Сырых В.М. Логические основания общей теории права: в 2 т. Т. 2. Логика правового исследования (Как написать диссертацию). Москва: Юстицинформ, 2004. 560 с.
6. Сырых В.М. Материалистическая теория права: избранное: в 4 т. Т. 2. Москва: Российская акад. правосудия, 2011. 1260 с.
7. Гревцов Ю.И. Прямое действие Конституции? // Журнал российского права. 1998. N 6. С. 94-99.
8. Антоненко В.М. Прямое действие Конституции Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2014. 25 с.
9. Невинский В.В. Конституция Российской Федерации: испытание мировым опытом // Журнал российского права. 2003. N 11. С. 65-79.
10. Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. Москва: Юрид. лит., 1971. 223 с.
11. Братусь С.Н. О понимании советского права // Советское государство и право. 1979. N 7. С. 56-74.
12. Аничкин Е.С., Ряховская Т.И. Прямое действие и применение норм Конституции РФ: к вопросу о разграничении понятий // Правоприменение. 2018. Т. 2. N 1. С. 31-39.
13. Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / В.С. Афанасьев, В.К. Бабаев, В.П. Божьев [и др.]; отв. ред. В.В. Лазарев. 2-е изд., доп. и перераб. Москва: Спарк, 2001. 670 с.
14. Низкое качество законотворчества как одно из проявлений юридической аномии / А.В. Малько, Д.А. Липинский, А.А. Иванов, Р.С. Маркунин // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 2. С. 6-19.
References
1. Rad'ko T.N. Theory of the functions of law. Moscow, Prospect Publ., 2014. 272 p. (In Russ.).
2. Malko A.V. Theory of legal acts: the need and ways of their creation. State and law, 2012, no. 2, pp. 15-24. (In Russ.).
3. Presnyakov M.V. Constitutional principle ofjustice: legal nature and normative content. Autoabstract Doct. Diss. Saratov, 2010. 45 p. (In Russ.).
4. Kapranova Yu.V. Constitutional foundations of equality of citizens of the Russian Federation. Cand. Diss. Rostov-on-Don, 2001. 190 p. (In Russ.).
5. Syrykh V.M. Logical foundations of the general theory of law. In 2 volumes. Vol. 2. The logic of legal research (How to write a dissertation). Moscow, Yustitsinform Publ., 2004. 560 p. (In Russ.).
6. Syrykh V.M. Materialistic theory of law: selected. In 4 volumes. Vol. 2. Moscow, Russian Academy of Justice, 2011. 1260 p. (In Russ.).
7. Grevtsov Yu.I. Direct effect of the Constitution? Journal of Russian Law, 1998, no. 6, pp. 94-99. (In Russ.).
8. Antonenko V.M. Direct effect of the Constitution of the Russian Federation. Autoabstract Cand. Diss. Yekaterinburg, 2014. 25 p. (In Russ.).
9. Nеvinsky V.V. The Constitution of the Russian Federation: a test of world experience. Journal of Russian Law, 2003, no. 11, pp. 65-79. (In Russ.).
10. Alekseev S.S. The social value of law in Soviet society. Moscow, Yuridicheskaya literatura Publ., 1971. 223 p. (In Russ.).
11. Bratus' S.N. On the understanding of Soviet law. The Soviet State and Law, 1979, no. 7, pp. 56-74. (In Russ.).
12. Anichkin E.S., Ryakhovskaya T.I. Direct action and application of the norms of the Constitution of the Russian Federation: on the issue of differentiation of concepts. Law enforcement, 2018, vol. 2, no. 1, pp. 31-39. (In Russ.).
13. Afanasyev V.S., Babaev V.K., Bozhev V.P. [I dr.]. Scientific and practical commentary on the Constitution of the Russian Federation. Moscow, Spark Publ., 2001. 670 p. (In Russ.).
14. Malko A.V., Lipinsky D.A., Ivanov A.A., Markunin R.S. Poor quality of lawmaking as one of the manifestations of legal anomie. Legal Science and Law Enforcement Practice, 2023, no. 2, pp. 6-19. (In Russ.).
