CC BY
229
ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА КОЛОТОВА
Институт государства и права Российской академии наук 119019, Российская Федерация, Москва, ул. Знаменка, д. 10 E-mail: [email protected] SPIN-код: 5472-6255 ORCID: 0000-0001-6184-3763
DOI: 10.35427/2073-4522-2019-14-5-kolotova
ПРИНЦИП НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ДЕЙСТВИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРАВ
Аннотация. Международные нормы по правам человека и Конституция РФ ставят социальные права в один ряд с гражданскими и политическими правами, что трактуется как необходимость обеспечения их равной и эффективной правовой защиты, распространения на них общих принципов действия прав человека и процедур их защиты. Однако специфика природы социальных прав вносит свои, подчас весьма существенные, коррективы. Так, хотя ст. 18 Конституции РФ провозглашает принцип непосредственного действия для всех прав человека, социальные права действуют преимущественно опосредованно. Несмотря на различия содержания двух принципов — более общего принципа прямого действия конституционных норм и непосредственного действия прав человека, в отечественной доктрине конституционного права в основном признается, что опосредованная судебная защита социальных прав не противоречит общему принципу прямого действия конституционных положений. Опосредованное действие конституционных социальных прав обусловливается необходимостью их конкретизации и уточнения в законах, это может указываться в самой норме или вытекать из высокой степени абстрактности социальных положений, сформулированных в нормах-правилах и в нормах-принципах. Опосредованное действие проявляется в том, что суды, рассматривая дела, связанные с оспариванием положений социального законодательства, применяют нормы Конституции только во взаимосвязи с конкретизирующими отраслевыми нормами, ссылаясь на фундаментальные конституционные принципы.
Конституционный Суд РФ разграничивает права «непосредственно признаваемые Конституцией» и «приобретаемые в силу закона» и проводит различную политику в отношении их толкования. Суд исходит из того, что прямое (непо-
средственное) действие социальных норм направлено главным образом на законодателя, который не должен принимать законы, необоснованно сужающие сферу правового регулирования таких прав, поэтому толкует конституционные социальные права в совокупности с другими конституционными принципами — поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, правовой определенности и разумной стабильности правового регулирования, соразмерности и др.
Отмеченные особенности требуют доктринального осмысления и разработки теоретических подходов к содержанию конституционного принципа непосредственного действия прав человека в области социальных прав, определения юридических средств и механизмов их правовой защиты, включая защиту посредством надлежащей судебной процедуры.
Ключевые слова: конституция, прямое действие, права человека, непосредственное действие, опосредованное действие, социальные права
NATALIA V. KOLOTOVA
Institute of State and Law, Russian Academy of Sciences 10, Znamenka str., Moscow 119019, Russian Federation E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0001-6184-3763
PRINCIPLE OF DIRECT FORCE OF HUMAN RIGHTS AND PECULIARITIES OF SOCIAL RIGHTS
Abstract. International standards on human rights and Constitution of the Russian Federation put social rights on a par with civil and political rights what is interpreted as a necessity to provide them with equitable and efficient remedy, extension to them of the general principles of effect of human rights and the related remedial procedures. However, the specifics of the nature of social rights introduces its adjustments, at times, fairly significant ones. Thus, although Article 18 of RF Constitution proclaims the principle of direct force for all human rights, social rights primarily produce effect indirectly. Irrespective of the distinctions in the content of two principles — more generalized principle of direct effect of constitutional provisions and direct force of human rights; it is majorly recognized in the national doctrine of the constitutional right that the indirect force of social rights does not contradict to the general principle of direct effect of constitutional provisions. The indirect force of constitutional social rights is conditioned by the necessity of their specification and detalization in the laws; this can be stated in the rule itself or stem from a high degree of abstractness of social provisions formulated in the normsstandards and norms-principles. The indirect force manifests itself in the fact that
courts when hearing cases related to challenging the provisions of social legislation apply the norms of the Constitution only in relationship with the specifying rules of branches of law referring to the fundamental constitutional principles.
RF Constitutional Court distinguishes the rights "directly recognized by the Constitution" and "acquired by virtue of law" and pursues different policies in respect of their interpretation. The Court proceeds from the fact that the direct force of social rights is primarily aimed at the legislator who may not adopt laws unreasonably narrowing the scope of legal regulation of such rights thus interprets constitutional social rights in aggregate with other constitutional principles — support of citizens' confidence in law and acts of the government, legal certainty and reasonable stability of legal regulation, proportionality etc.
The highlighted specifics requires doctrinal comprehension and development of theoretical approaches to the content of a constitutional principle of direct force of human rights in the area of social rights, determination of legal tools and mechanisms of their remedy including via a proper judicial procedure.
Keywords: constitution, direct effect, human rights, direct force, indirect force, social rights, remedy
1. Введение
Обсуждение проблемы непосредственного действия прав человека неизменно порождает дискуссии в юридической литературе, нерешенные вопросы существуют и в правоприменительной практике. Этот принцип, зафиксированный в ст. 18 Конституции РФ, вытекает из фундаментального положения о верховенстве прав и свобод человека в правовой системе, которые должны быть беспрепятственно реализованы независимо от каких-либо специальных условий и процедур, а в случае их нарушения — защищены в соответствии с Конституцией, обладающей высшей юридической силой и имеющей прямое действие на всей территории страны.
Реализация данного принципа — сама по себе непростая задача, однако она становится особенно трудной применительно к социальным правам, многие объективные параметры которых (зависимость от состояния экономики и ресурсов, а также от конкретного наполнения законодателем их содержания) логически противоречат их непосредственному действию. Вместе c тем в международных конвенциях и документах, а также в Конституции РФ они поставлены в один ряд с остальными правами, что означает необходимость обеспечения их равной и эффективной правовой защиты1. Данная ситуация требу-
1 В подтверждение равенства прав человека первого и второго поколений обычно ссылаются на резолюцию 32/130 Генеральной Ассамблеи ООН
ет доктринального осмысления и разработки общетеоретических подходов к содержанию принципа непосредственного действия прав человека в сфере социальных прав, определения юридических средств и механизмов их правовой защиты в рамках конституционных принципов прав человека, в том числе при помощи надлежащей судебной процедуры.
Принцип непосредственного действия прав человека тесно взаимосвязан с принципом прямого действия конституции. Оба этих принципа регулируют воздействие основных прав на правопорядок в целом и позволяют любому гражданину реализовывать предусмотренные в конституции положения. Принцип непосредственного действия прав человека можно рассматривать в качестве одного из основных проявлений принципа прямого действия конституционных норм. В литературе отмечается, что этот принцип может осуществляться в двух формах — непосредственной и опосредованной2. Для социальных прав прежде всего характерна опосредованная форма действия конституционных норм. Это понятие слабо разработано в нашей доктрине, что порождает определенные трудности в случае необходимости судебной защиты соответствующих прав. Не случайно в ряде стран не допускается применение соответствующей защиты в отношении социальных прав.
от 16 декабря 1977 г. «Альтернативные подходы и пути и средства содействия в рамках системы Организации Объединенных Наций эффективному осуществлению прав человека и основных свобод», в п. 1 которой говорится, что а) все права человека и основные свободы неделимы и взаимозависимы, необходимо рассмотреть вопрос об осуществлении, распространении и защите как гражданских и политических, так экономических, социальных и культурных прав и уделить им равное внимание; b) полное осуществление гражданских и политических прав невозможно без осуществления экономических, социальных и культурных прав; достижение неуклонного прогресса в деле осуществления прав человека зависит от здравой и эффективной национальной и международной политики в области экономического и социального развития. См.: Генеральная Ассамблея ООН. URL: https:// undocs.org/ru/A/RES/32/130 (дата обращения: 02.07.2019). Неделимость и взаимосвязь всех прав человека неоднократно подтверждались в других резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН.
2 См.: Эбзеев Б.С. Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности. М., 2007. С. 282. Поскольку терминологическое соединение в одном понятии двух взаимоисключающих понятий («прямое» и «опосредованное») лингвистически некорректно, предлагается вести речь о «прямом (непосредственном) и опосредованном действии». См.: Карташова И.И. Прямое действие Конституции РФ и обязанность государства по его обеспечению // Юридические записки. 2012. № 2. С. 18.
2. Прямое действие конституции и непосредственное действие прав человека
Принцип прямого действия конституции и связанное с ним положение о непосредственном действии прав человека были впервые закреплены в 1993 г., что ознаменовало эволюцию конституционного регулирования прав человека в России, возможность защиты нарушенной конституционной нормы в суде. Это стало проявлением общей тенденции конституционализации все большего числа значимых нормативных положений, которая наиболее полно проявляется именно в степени защищенности прав человека.
Закрепление новых принципов действия конституционных положений было объективным «велением времени». До 1993 г. конституционные нормы непосредственно не применялись, их нарушение не являлось основанием для судебного иска, отсутствовал и механизм проверки законодательных актов на соответствие Конституции. В связи с этим в советской теории права традиционно предусматривались три формы действия норм, включая конституционные: исполнение, соблюдение и использование, каждая из которых предполагала нормативно-правовое регулирование текущим законодательством. Можно сказать, что такая декларативность в области прав человека в целом и социально-экономических прав в частности была отличительной чертой советских конституций3. Многочисленность положений о правах человека второго поколения в конституциях этого периода польский конституционалист Л. Гарлицкий объяснял общим пониманием того, что конституция «не будет непосредственно применяемым актом, и поэтому нет надобности в формулировании ее положений в соответствии с социальной и экономической действительностью»4.
При подготовке проекта новой российской конституции далеко не все конституционалисты приветствовали закрепление принципа прямого действия конституционных норм, опасаясь, что из-за декла-
3 Характеризуя Конституцию СССР 1977 г., профессор А.Е. Козлов отмечал, что ее специфика «состоит также в том, что многие конституционные нормы не являются нормами прямого действия. Иногда их определяют как нормы-принципы, выступающие в качестве политико-правовых ориентиров... Конституция провозглашает также нормы-обязательства, поскольку в них речь идет об обязательствах государства перед обществом» (КозловА.Е. Социальная политика: конституционно-правовые проблемы. М., 1990. С. 20).
4 Гарлицкий Л.Л. Польский Конституционный Трибунал и социальные права // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2000. № 1. С. 157-161.
ративности многих положений суды ими просто не смогут воспользоваться (при этом особое беспокойство вызывали именно социальные права, например, право на получение пенсии — из-за высокой степени неопределенности формулировок в положениях учредительного акта)5. Однако составители Конституции связывали надежды на формирование фундамента правового государства и полномасштабную реализацию прав и свобод граждан именно с этим принципом6, поэтому стремление отказаться от прежнего декларативного советского подхода, оправдывающего традиции неприменения конституционных норм, возобладало над аргументами о трудностях применения вводимого принципа для отдельных категорий норм.
Закрепление принципа прямого действия конституции характерно не только для Конституции РФ, но и для учредительных актов многих постсоциалистических государств (ст. 6 Конституции Литвы, ч. 3 ст. 8 Конституции Украины, ч. 2 ст. 4 Конституции Казахстана, ч. 2 ст. 5 Конституции Болгарии и др.). При таком подходе «любое конституционное положение, независимо от занимаемого в системе Основного закона места и выполняемых функций, а также последующих целей, обладает нормативностью и является прямо действующей правовой нормой»7.
Закрепление данного принципа на конституционном уровне породило острые дебаты в российском конституционном праве и потребовало уточнений, особенно в тех случаях, когда необходима дальнейшая конкретизация конституционных норм 8. Следует отметить, что в Конституции Республики Польша соответствующее уточнение было
5 См.: Реховская Т.И. Развитие идеи о прямом действии Конституции России (по материалам конституционной комиссии и конституционного совещания) // Исторические, философские, политологические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2012. № 12. С. 202—205.
6 См.: ВенгеровА.Б. Прямое действие Конституции: правовые, социологические, психологические аспекты // Общественные науки и современность. 1995. № 5. С. 49.
7 Эбзеев Б.С. Конституция Российской Федерации: прямое действие и условия реализации // Государство и право. 2008. № 7. С. 7.
8 О дискуссии по вопросам прямого действия конституционных норм в современной доктрине конституционного права и на практике, включая многолетний спор о пределах непосредственного применения судами общей юрисдикции положений Конституции в контексте противоречия позиций Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ, см.: Умнова (Конюхова) И.А., Алешкова И.А. Применение Конституции РФ судами общей юрисдикции: актуальные вопросы теории и практики. М., 2016. С. 6.
сделано в самом конституционном тексте: наряду с провозглашением принципа прямого действия конституционных предписаний содержится оговорка, допускающая в отдельных случаях их опосредованное действие, если в Конституции не предусмотрено иное (ч. 1, 2 ст. 8).
В Конституции РФ такая оговорка не была предусмотрена, однако и для нее данная проблема весьма актуальна, поскольку ряд положений, касающихся социально-экономических прав, федеративного устройства, местного самоуправления, судебной системы, требуют конкретизации. В частности, положения Конституции о социальных целях и задачах государства являются основой для отраслевого законодательства (например, законодательства о социальном обеспечении) и, тем самым, реализуют свое прямое действие для законодательной власти, обязанной издавать нормативные правовые акты в соответствии с духом и буквой конституционных положений9.
Принцип прямого действия формально провозглашен далеко не во всех конституционных актах, что не влияет на степень их эффективности. В этом случае прямое действие конституционных норм может быть обеспечено другими фундаментальными принципами — верховенства основного закона и его общеобязательности, верховенства прав человека, гарантии соблюдения судебной процедуры и др.10 Поэтому неизменно вызывает дискуссию вопрос о том, насколько необходимы четкие формулировки принципа прямого действия конституций для эффективности конституционного законодательства. Так, при обсуждении этого вопроса в научном сообществе Белоруссии, где этот принцип не зафиксирован на конституционном уровне, высказываются различные точки зрения: от предложений внести соответствующую норму в действующую конституцию до утверждения о том, что развивать следует судебную практику, а не законодательные формулировки, поскольку конституция так или иначе имеет непосредственное действие, вытекающее из толкования ее основных принципов11.
9 См.: Кобзева С.И. Конституция Российской Федерации как основополагающий источник права социального обеспечения // Lex Russtea. 2008. № 3. С. 540-557.
10 В англосаксонских странах принцип прямого действия выводят из правил надлежащей правовой процедуры в совокупности с положениями о верховенстве Конституции. См.: Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 51; Гриценко Е.В. Формирование доктрины прямого действия Конституции в российском конституционном праве // Государство и право. 2015. № 6. С. 7.
11 См.: Шупицкая О.Н. К вопросу о прямом действии Конституции // Ученые записки юридического факультета. 2017. Вып. 44-45. С. 110-115.
Во многих конституциях мира предусматривается только принцип непосредственного действия прав человека как определенная модификация положения о верховенстве прав и свобод человека (§ 1 п. ЬХХУП ст. 5 Конституции Бразилии, абз. 3 ст. 1 Основного закона ФРГ, ч. 1. ст. 18 Конституции Португалии и др.). Толкование этого принципа осуществляется органами конституционного правосудия и отличается определенными особенностями в каждой из соответствующих стран. Конституционный Суд РФ в определении, касающемся проблемы привлечения к уголовной ответственности за отказ служить в армии в условиях отсутствия федерального закона об альтернативной гражданской службе, признал, что «буквально закрепленное в названной конституционной норме и не нуждающееся в конкретизации право граждан, чьим убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, на замену ее альтернативной гражданской службой, как и все другие права и свободы человека и гражданина, является непосредственно действующим (статья 18 Конституции Российской Федерации) и должно обеспечиваться независимо от того, принят или не принят соответствующий федеральный закон»12.
Однако пока нельзя сказать, что концепция прямого действия конституции и принцип непосредственного действия прав и свобод человека детально разработаны и что суды не испытывают трудности в процессе их применения. Обсуждение этих проблем продолжается в отечественной научной литературе, и до сих пор практически нет работ, посвященных опосредованному действию конституционных прав 13. Поэтому исследование способов, форм и институциональных особенностей применения прав человека в сфере социально-экономических прав в определенной степени позволит прояснить ряд дискуссионных теоретических позиций.
12 Определение Конституционного Суда РФ от 22 мая 1996 г. № 63-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Беловского городского народного суда Кемеровской области как не соответствующего требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде РФ" (п. 2 мотивировочной части)» // СПС «КонсультантПлюс».
13 См., например: Ершова Е.А. Прямое применение судами принципов и норм трудового права, содержащихся в Конституции РФ и международных договорах // Российское правосудие. 2016. № 1. С. 56—62; Кутузов А.А. Принцип поддержания доверия граждан к закону как основа защиты социальных прав // Тенденции развития права в социокультурном пространстве. Жидковские чтения: Материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 24—25 марта 2017 г. / Отв. ред. М.В. Немытина. М., 2018. С. 289-297.
3. Непосредственное и опосредованное действие прав человека
В теории конституционного права проводится различие между непосредственным и опосредованным действием прав человека, хотя в Конституции РФ упоминается только одна из этих форм — непосредственная. Разграничение основывается на различиях между уровнями регулирования конституционных отношений: урегулированы ли они достаточно полно на конституционном уровне или требуют дополнительную конкретизацию и детализацию. Это позволяет исследователям рассматривать их в качестве форм прямого действия конституции14. Опосредованное действие прав человека не противоречит принципу прямого действия конституционных норм, который носит более общий характер и может проявляться в разнообразных способах воздействия конституционной нормы на правовую систему15.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»16 также признается, что Конституция РФ может действовать как непо-средственно17, так и при помощи дополнительной регламентации в текущем законодательстве 18. Такое опосредованное действие характерно для тех конституционных отношений, для которых необходима большая степень формальной определенности, обеспечиваемой посредством отраслевых норм. В качестве показательного примера
14 Комментарий к Конституции РФ / Под ред. В.Д. Зорькина. 3-е изд. М., 2013. С. 15.
15 Профессор С.А. Авакьян выделяет три аспекта правовой конструкции прямого действия конституционных норм: воздействие главным образом на законодателя, действие отдельных положений как основы определенных видов общественных отношений (непосредственное действие в собственном смысле слова), толкование конституционно-правовых норм Конституционным Судом РФ. См.: Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. 2-е изд. М., 2000. С. 233-234.
16 Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 1.
17 Когда закрепленные положения «не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина» (пп. «а» п. 2).
18 «В случаях, когда статья Конституции Российской Федерации является отсылочной, суды при рассмотрении дел должны применять закон, регулирующий возникшие правоотношения» (абз. 3 п. 2).
можно привести определение Конституционного Суда РФ от 5 октября 2000 г. № 200-О19. Заявительницы полагали, что положения ч. 4 ст. 35 Конституции РФ («право наследования гарантируется») являются непосредственно действующими и оспаривали конституционность норм Гражданского кодекса РСФСР, устанавливающих две очереди наследников по закону. Конституционный Суд в своем решении подчеркнул, что ст. 35 Конституции РФ не может рассматриваться как положение, гарантирующее не указанным в законе дальним родственникам умершего право наследовать его имущество в отсутствие более близких родственников и наследников по завещанию (абз. 4 п. 2 мотивировочной части). Тем самым Суд не признал довод о непосредственном действии соответствующей нормы, поскольку «само по себе конституционное право наследования не порождает у гражданина прав в отношении конкретного наследства, — основания возникновения таких прав определяются законом, ...указанная же конституционная норма гарантирует осуществление лишь тех субъективных прав, которые возникли в соответствии с ним» (абз. 3 п. 2 мотивировочной части).
В делах, где рассматриваются вопросы, связанные с социальными отношениями, Конституционный Суд РФ разграничивает права, непосредственно признаваемые Конституцией и приобретаемые в силу закона20, и проводит различия в отношении их интерпретации. Суд исходит из того, что непосредственное действие социальных норм направлено главным образом на законодателя, который не должен принимать законы, необоснованно сужающие сферу правового регулирования таких прав, поэтому он толкует конституционные социальные права в совокупности с другими конституционными положениями,
19 Определение Конституционного Суда РФ от 5 октября 2000 г. «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Дружининой Ненеллии Константиновны и Кадария Тамары Константиновны на нарушение их конституционных прав отдельными положениями статей 527, 532 и 552 Гражданского кодекса РСФСР» // СПС «КонсультантПлюс».
20 Постановление Конституционного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 1 пункта 2 статьи 2 Федерального закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" и части первой статьи 4 Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" (в редакции статьи 12 Федерального закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации") в связи с запросом Верховного Суда Российской Федерации и жалобой граждан М.Ш. Орлова, Х.Ф. Орлова, З.Х. Орловой» (пункт 3 мотивировочной части) // СЗ РФ. 2006. № 26. Ст. 2876.
такими как принципы поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, правовой определенности и разумной стабильности правового регулирования, соразмерности и др.21
Наряду с обоснованием возможности опосредованного действия конституционных прав необходимостью их конкретизации и уточнения в законах существенное значение имеет также разграничение юридической природы норм-правил и норм-принципов22, что особенно актуально для социальных положений учредительного акта, некоторые из которых формулируются как социальные принципы23. В этом случае их нормативное содержание специально устанавливается толкованием со ссылкой на другие фундаментальные принципы. Такая конституционная норма действует с опорой на иные законодательные положения и (или) через систему других фундаментальных принципов, т.е. опосредованно.
Несмотря на распространенность опосредованного действия прав человека, нет четкой ясности в разграничении двух рассматриваемых форм. В литературе встречаются предложения прояснить его смысл посредством теоретического разведения таких понятий, как «действие», «пользование», «реализация», «применение»; «динамического» и «статического» аспектов данного принципа; признания опо-
21 См.: Зорькин В.Д. Конституционный Суд России: доктрина и практика. М., 2017. С. 56, 81.
22 Как отмечает Р. Алекси, отличие между принципами и правилами качественное, не сводимое к различиям в степени обобщения. И если правила — это нормы, которые требуют что-то определенное и либо применимы, либо нет, то принципы являются нормами, предписывающими, что нечто должно быть реализовано в максимально возможной степени с учетом правовых и фактических возможностей. Принципы отличаются от правил, требующих точно определенного поведения, тем, что их можно реализовывать в той или иной степени, в тех или иных обстоятельствах. См.: AJexy P. The Construction of Constitutional Rights // Law and Ethics of Human Rights. 2010. Vol. 4. No. 1. P. 26-32.
23 Профессор О. Пферсманн так обосновывает различие между социальными принципами и правами: «Социальный принцип отличается от социального права тем, что не предполагает существования общего разрешения, которому бы соответствовала установленная законом обязанность, и что в любом случае не возникает основного производного права. Конституционный принцип является действенным только в случае создания определенных, предусмотренных законодательством обязанностей, любое нарушение которых можно легко установить и пресечь путем обращения к конституционному судопроизводству» (Пферсманн О. Значение социальных принципов в сравнительном конституционном праве / Пер. с англ. В. Чер-няковой // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. М., 2003. С. 28-42).
средованного конституционного правопользования «пользованием непосредственно действующими правами и свободами в том смысле, что никаких других основных прав и свобод, кроме конституционно выраженных и признанных, не существует»24 и др. Рассматривается предложение и о выделении третьей формы действия конституционных прав — «так называемого смешанного вида реализации конституционных норм», при котором нормы конституции применяются в единстве с нормами законов и других нормативных правовых актов, а не как единственное обоснование судебного решения25.
Поскольку опосредованное действие прав человека — не только довольно распространенная, но и единственно возможная форма действия социальных прав, его исследование приобретает особую актуальность с теоретической и практической точек зрения. Но прежде чем перейти к обсуждению этого вопроса, сделаем еще одно предварительное замечание.
Острая дискуссия о прямом действии прав человека в таком ракурсе характерна преимущественно для отечественной конституционной доктрины26. В зарубежной литературе вопрос прямого или косвенного действия прав человека обсуждается преимущественно в связи с проблемой исключения «слепых пятен» из сферы действия основных прав, если их нарушения допускают не только органы государства, но и частные лица. Основные дебаты касаются вопроса о воздействии конституционных прав на правопорядок в области частного права27.
24 Крусс В.И. Теория конституционного правопользования. М., 2007. С. 225—351.
25 См.: Умнова (Конюхова) И.А. Конституционное право Российской Федерации: в 2 т. Т. 1. Общая часть. М., 2016. С. 274.
26 Речь идет о теориях «горизонтального эффекта прав человека» ("Drittwir-kung" в немецком праве, "Horizontal Effect" или " Third Party Effect" в англоязычной литературе), в которых предпринимается попытка решения вопроса о способах и механизмах применения публично-правовой конструкции прав человека в случаях их ограничения в частноправовых отношениях. См.: Barak A. Constitutional Human Rights and Private Law // Yale Law School Legal Scholarship Repository. 1996. Vol. III. No. 2. P. 218-281.
27 На это обращается внимание в литературе: «Центральное место в дискуссиях о прямом применении конституционных норм занимает вопрос о пределах непосредственного действия конституционных прав, а именно — о том, как непосредственно действующие конституционные права проявляются в частноправовой сфере, т.е. имеет ли Конституция прямое применение в отношениях между частными лицами» (Гриценко Е.В. Формирование доктрины прямого действия конституции в российском конституционном праве // Государство и право. 2015. № 6. С. 8).
В литературе по правам человека существует точка зрения, согласно которой частные субъекты должны нести ответственность в рамках установленных процедур в случае нарушения социальных прав28, хотя «в российской науке конституционного права основные социально-экономические права традиционно рассматривались только с точки зрения их государственно-правового содержания, как разновидность норм публичного права»29. Именно в этом смысле высказывался специальный докладчик Подкомиссии ООН по предупреждению дискриминации и защите меньшинств: «Нарушения экономических, социальных и культурных прав могут совершаться и отдельными лицами. В подавляющем большинстве государств такие нарушения являются уголовно наказуемыми или по меньшей мере сопряжены с процедурой возмещения ущерба, причем создание для этого надлежащей правовой основы относится к компетенции государства»30. Как видим, в данном случае речь также идет об опосредованном действии через систему текущего законодательства.
Таким образом, прямое действие прав человека не всегда провозглашается в конституциях, но везде определяется совокупным действием различных принципов: верховенства права, равной защиты всех перед законом и судом, гарантий надлежащей судебной процедуры, непосредственного действия прав человека, осуществляемого в некоторых случаях, в том числе в отношении социальных прав, в косвенной, опосредованной форме.
28 Однако в соответствии с Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах эти права трактуются довольно широко — как включающие в себя запрет дискриминации (ст. 2.2), равенство прав мужчин и женщин (ст. 3), равную оплату за равный труд (ст. 7 «а») и другие права, относящиеся к социальным только по сфере своего применения. См.: Экономические, социальные и культурные права: руководство для национальных правозащитных учреждений. Нью-Йорк; Женева, 2005. С. 27; Jochnick Ch. Confronting the Impunity of Non-State Actors: New Fields for the Promotion of Human Rights // Human Rights Quarterly. 1999. Vol. 21. Iss. 1. P. 56-79.
29 Гаджиев Г.А. Основные экономические права: сравнительное исследование конституционно-правовых институтов России и зарубежных государств: Дисс. ... д-ра юрид. наук. М., 1996. С. 3-4.
30 Комиссия по правам человека. Подкомиссия по предупреждению дискриминации и защите меньшинств. Осуществление экономических, социальных и культурных прав. Второй промежуточный доклад о борьбе с безнаказанностью лиц, виновных в нарушении прав человека, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Эль-Хаджи Гиссе. П. 135. E/CN.4/Sub.2/1996/15. 3 July 1996 // Организация Объединенных Наций. URL: https: // documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/ G96/113/59/PDF/G9611359.pdf? OpenElement (дата обращения: 15.10.2019).
4. Социальные права: опосредованное действие Конституции
Несмотря на предпринимавшиеся попытки обосновать полную идентичность действия различных видов прав человека31, сделать это не удается. Исходная проблема состоит в существенных различиях в понимании социальных прав (их юридической природы и качеств субъективных прав)32, обусловленных тесным переплетением юридических и этических обоснований необходимости их осуществления, политической и экономической целесообразностью, что порождает серьезные проблемы при их судебной защите, особенно на конституционном уровне. Существующие различия в подходах не удивительны, поскольку «социальные права — категория сама по себе противоречивая, и их противоречивость проявляется все более отчетливо, когда суды наделяются полномочиями по их реализации»33.
Вопрос о непосредственном действии социальных прав встает в том случае, если они закреплены в учредительных актах в разделах о правах человека, в которых не выделяются различные виды прав в зависимости от характера предоставляемой защиты. Конституционный судебный процесс, связанный с защитой прав человека, в каждой
31 Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин отмечает: «Мы считаем правомерной и заслуживающей поддержки нарастающую в мировой юридической науке и практике тенденцию рассматривать закрепленные Конституцией социальные права не только как принципиальные ориентиры для законодателя, но и как основные права, равные по значимости конституционным личным и политическим правам... Конституционный Суд последовательно проводит линию на отстаивание социальных прав граждан, нередко побуждая парламент к реформированию социального законодательства» (Зорькин В.Д. Конституционный Суд России: доктрина и практика. С. 133—134).
32 О дискуссии, касающейся необходимости конституционного закрепления социальных и экономических прав см.: Alston P., Quinn G. The Nature and Scope of States Parties, Obligations under the International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights // Human Rights Law Journal. 1987. Vol. 9. No. 2. P. 35-51; Hoof van G.J.H. The Legal Nature of Economic, Social and Cultural Rights: A Rebuttal of some Traditional Views // The Right to Food / Ed. by Ph. Alston, K. Tomasevski. Dordrecht, 1984. P. 97-110; SchwartzH. Do Economic and Social Rights Belong in the Constitution // American University Journal of International Law and Policy. 1995. Vol. 10. No. 4. P. 1233-1244; Fabre S. Social Rights under the Constitution: Government and Decent Life. Oxford, 2000.
33 Шеппели К.Л. Защита социальных прав с позиции реальной политики / Пер. с англ. Д. Шабельникова // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. С. 43.
стране имеет свои особенности, зависящие от различных исторических, культурных и социальных факторов.
Например, в Швейцарии действие ст. 35 Конституции, предусматривающей осуществление основных прав в пределах всего правопорядка, распространяется только на гл. 1 «Основные права» ч. 2 учредительного акта. Положения о праве гражданства и политических правах, закрепленные в гл. 2, и о социальных целях, содержащиеся в гл. 3, не могут рассматриваться как нормы прямого действия. К основным правам в том числе отнесены некоторые права, имеющие социально-экономическое содержание: охрана детей и подростков (ст. 11); право на помощь в случаях бедственного положения (ст. 12); право на основное школьное обучение (ст. 19). Остальные социальные положения трактуются как обязанности государства, а не как субъективные права. Соответственно «из социальных целей не могут выводиться никакие непосредственные претензии на государственные услуги» (п. 4 ст. 41)34.
Деление прав на группы (основные права и публичные свободы; права и обязанности граждан; основополагающие принципы социально-экономической политики) характерно и для Конституции Испании. Дифференцированы и гарантии соответствующих прав. В учредительном акте непосредственно предусмотрено, что признание, уважение и защита соответствующих принципов получают выражение в действующем законодательстве, судебной практике и деятельности публичных властей; за защитой этих прав обращаются только в суды общей юрисдикции в установленном законом порядке (ч. 3 ст. 53). Предусмотрен-
34 Как отмечается в докладе о Швейцарии, подготовленном в 2017 г., в рамках процедур Универсального периодического обзора ООН, из-за спорности вопроса о возможности судебной защиты социальных прав в данной стране не был подписан Факультативный протокол к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах от 10 декабря 2008 г. Основным препятствием является то, что согласно швейцарскому законодательству ратифицированный парламентом международный договор становится неотъемлемой частью национального правопорядка с момента вступления его в силу, и в той степени, в какой положения договора имеют прямое действие, граждане могут непосредственно ссылаться на них в суде. Нормы, которые не применяются непосредственно, должны быть уточнены и конкретизированы национальным законодательным органом. См.: Международные договоры по правам человека. Общий базовый документ, являющийся составной частью докладов государств-членов. Швейцария. П. 104. HRI/Core/Che/2017. Distr. General 16 June 2017 // Организация Объединенных Наций. URL: http://docstore.ohchr.org/SelfServices/FilesHandler.ashx?enc= FhOD (дата обращения: 05.07.2019).
ная в ч. 2 ст. 53 процедура ампаро распространяется только на основные права35. В соответствии с решениями Конституционного трибунала Испании36 данная процедура также не распространяется на споры, связанные с положениями ч. 8 ст. 27, которые предусматривают обязанность органов власти контролировать систему образования и устанавливать государственные образовательные стандарты в целях обеспечения соблюдения законов. Тем самым в Конституция Испании не предусмотрена прямая защита социальных прав в рамках конституционных процедур.
В Чехии социальные права человека сформулированы в Хартии прав и свобод человека (ст. 26—35) в самых общих чертах. Согласно п. 1 ст. 41 Хартии осуществление этих прав возможно только в пределах, установленных законами, принятыми для реализации данных положений. Тем самым конституционная практика Чехии основывается на концепции ограниченной (по сравнению с правами человека первого поколения) защиты таких прав, что подтверждается решениями Конституционного суда страны37.
В тех странах, в которых, как и в России, не предусмотрено деление прав и их гарантий на определенные виды, вопросы непосредственной защиты социальных прав в судах сопряжены с объективными трудностями, с которыми сталкивается любое государство, допускающее подачу конституционной жалобы в отношении всех предусмотренных в конституции прав. Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам хотел бы «получить информацию о том, в какой степени эти права подлежат судебной защите (т.е. можно ли на них ссылаться в суде)» в тех случаях, когда конкретные экономические, социальные и культурные права получают конституционное закрепление38.
35 См.: СторожевА.Н. Защита конституционных прав и свобод человека и гражданина в Испании (процедура ампаро) // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 12. С. 2734-2739.
36 Tribunal Constitutional de España. Веешуп Tercera. Auto 86/85 de 6 de febrero de 1985 // Tribunal Constitutional de España. URL: https://hj.tribunalconstitucional.es/HJ/ ru/Resolucion/Show/9149; SecciYn Segunda. Auto 27/87 de 14 de enero de 1987 Tribunal Constitutional de España. URL: https://hj.tribunalconstitucional.es/HJ/ru/Resolucion/ Show/11161 (дата обращения: 19.10.2019).
37 См.: Духонь Ф. Чешская Республика / Пер. с англ. Г. Хмелева // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. С. 198.
38 См.: Международные договоры по правам человека. T.I. Подборка замечаний общего порядка и общих рекомендаций, принятых договорными органами по правам человека. I. Замечания общего порядка, принятые Комитетом по экономическим, социальным и культурным правам. Замечание общего порядка № 3 — Природа обязательств государств-участников (пункт 1 статьи 2
По общему признанию, эффективность защиты этих прав по-прежнему остается на низком уровне. Как пишет О. Пферсманн, «ни в одной из ныне действующих конституций конституционное судопроизводство не наделено полномочиями, необходимыми для управления социальной политикой, путем осуществления действий, напрямую вытекающих из конституционных норм. Это означает, что там, где существуют закрепленные в конституции социальные права и принципы, они в целом носят целевой характер и являются слабыми либо из-за формулировок, либо из-за толкования в соответствии как с правовой доктриной, так и с судебным прецедентом»39.
Этой же позиции придерживается и М.В. Баглай, считающий, что «прямое действие этих прав объективно оказывается весьма относительным, ибо ни один суд не примет гражданский иск о реализации конституционного права только на основе его конституционного за-крепления»40. У этой позиции есть оппоненты, которые, напротив, убеждены, что положения ст. 18 Конституции РФ распространяются на все без исключения конституционные права, в том числе и социальные, и если суды не принимают иски в их защиту, то это противоречит Конституции и закону о порядке обжалования неправомерных действий41. Противоречивые выводы исследователей вытекают не только из различных политических позиций и концептуальных подходов к социальным правам. Это связано с тем, что при разрешении споров о нарушении конституционных прав Конституционный Суд РФ всегда «опирается не только на конституционные нормы о конкретных социальных правах. Не менее важным при разрешении такого рода дел является обращение к положениям, составляющим основы конституционного строя РФ, к конституционным принципам и ценностям: принципу правового государства, принципам справедливости, равенства, гарантированности государством прав и свобод человека и гражданина и в том числе конституционному принципу со-
Пакта). П. 6. Distr. General HRI/GEN/Rev. 9 (Vol. I). 27 May 2008 // Организация Объединенных Наций. URL: https://www2.ohchr.org/english/bodies/ icm-mc/ docs/8th/HRI.GEN.1.Rev9_ru.pdf (дата обращения: 11.10. 2019).
39 Пфферсман О. Указ. соч. С. 37.
40 Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. 11-e изд. М., 2017. С. 261.
41 См.: Иваненко В.А., Иваненко В.С. Социальные права человека и социальные обязанности государства: международные и конституционные правовые аспекты. СПб., 2003. С. 38; Колюшин Е.И. Конституционное (государственное) право России. М., 1999. С. 173.
циального государства»42. Это обстоятельство зачастую трактуется как признание непосредственного действия самого защищаемого права. Однако даже если речь идет о интерпретации текущего законодательства, содержание социальных прав не может трактоваться без учета основополагающих конституционных положений.
Конституция РФ предоставляет законодательной власти значительную свободу действий по экономическим и социальным вопросам. Так, федеральным законом устанавливается минимальный размер оплаты труда, вознаграждение за труд ниже которого может быть признано неконституционным (ч. 3 ст. 37); законом устанавливаются государственные пенсии и социальные пособия (ч. 2 ст. 39); указанным в законе лицам наряду с малоимущими жилье может быть предоставлено бесплатно или за доступную плату (ч. 3 ст. 40). В теории конституционного права считается, что в этой области политическая ответственность законодательной власти перед населением реализуется главным образом во время избирательных кампаний.
При этом принятие социально-экономического законодательства и его осуществление подчинено общим критериям функционирования правового, социального и демократического государства, обязывающим публичную власть уважать и охранять достоинство человека. По мнению польского конституционалиста Л. Гарлицкого, ко всем конституционным правам и свободам нужно применять одинаковый подход, и все они могут быть конституционно защищены согласно установленным правилам. Различия в конституционном подходе к различным правам состоят в том, что законодательство, ограничивающее права человека первого поколения, подвергается строгой проверке, законодательство, относящееся к осуществлению социальных прав, рассматривается с большой осторожностью, а судебный иск относительно принципов государственной политики вообще не допускается, так как «хотя в этих принципах содержатся обязанности органов государственной власти, никаких субъективных прав они не создают»43.
Такая политика конституционных судов встречается в ряде стран. Наиболее характерный пример — Конституционный суд ЮАР, который известен рядом принципиальных решений по вопросам защи-
42 Хохрякова О. Российская Федерация // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. С. 148.
43 Гарлицкий Л. Республика Польша / Пер. с англ. Г. Хмелева // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. С. 144.
ты социальных прав. Этот Суд рассматривает спорные дела, вытекающие из социальных отношений, в рамках конституционно-правовых процедур44, так как «отказ лицу или группе лиц в возможности предъявлять конституционные иски к государству в отношении питания, жилья, здравоохранения и образования исключает эти интересы из процесса обоснованного обмена и дискуссии и лишает их права использовать полезный форум для признания и устранения неспра-ведливости»45.
Первым делом, связанным с оспариванием нарушений социально-экономических прав, которое Конституционный суд ЮАР принял к своему рассмотрению, являлось Собрамоней против министра здравоохранения провинции Квазулу-Натал46. Заявитель, нуждавшийся в постоянном поддержании жизнедеятельности при помощи гемодиализа, оспаривал отказ в предоставлении доступа к этой дорогостоящей процедуре, ссылаясь, в частности, на ст. 27 Конституции ЮАР, закрепляющую право на услуги здравоохранения. Конституционный суд не удовлетворил требование заявителя обязать государственную больницу предоставить ему лечение, поскольку это было бы вмешательством в компетенцию органов государственной власти и органов здравоохранения, ответственных за решение, принятое в соответствии с правилами текущего законодательства. В совпадающем мнении судья Мада-ла акцентировал внимание на том, что «Конституция предусматривает и гарантирует основные права таким образом, чтобы любой человек с улицы, осведомленный об этих гарантиях, мог немедленно заявить о них... Некоторые конституционные права сформулированы как идеал, которого еще надо добиться. .Конституционные гарантии не явля-
44 Конституционный суд ЮАР имеет репутацию влиятельного публичного института, способного сочетать различные судебные стратегии и эффективно применять в своей деятельности сравнительно-правовые доктринальные наработки. Широко известны его достижения в разработке механизмов защиты прав человека по делам, касающимся социальных прав. См.: Roux Т. The Politics of Principle: The First South African Constitutional Court 1995-2005. Cambridge, 2013.
45 Scott G., Macklem P. Constitutional Ropes of Sand or Justiciable Guarantee? Social Rights in a New South African Constitution // University of Pennsylvania Law Review. 1992. Vol. 141. No. 1. P. 28.
46 Constitutional Court of South Africa. Thiagraj Soobramoney v. Minister of Health (Kwazulu-Natal). Case CCT 32/97. Judgment of 27 November 1997 // South African Legal Information Institute. URL: http://www.saflii.org/za/cases/ZACC/1997/17.html (дата обращения: 28.09 2019). Извлечения из текста решения в русском переводе см.: Ке-ненова И.П., Троицкая А.А., Шустов Д.Г. Сравнительное конституционное право в доктрине и судебных решениях. М., 2015. С. 287-289.
ются абсолютными и могут быть ограничены тем или иным способом. В некоторых случаях Конституция в очень многих словах устанавливает, что государство должно принимать разумные законодательные и иные меры, в пределах доступных ресурсов, чтобы достичь последовательной реализации каждого из этих прав» (пп. 42, 43).
После этого Конституционный суд ЮАР рассматривал и другие дела, связанные с защитой социальных прав, которые неизменно вызывали широкий резонанс и активно обсуждались в юридической литературе47.
Конституционный Суд РФ неоднократно заявлял, что проявляет «должную щепетильность в выявлении правового содержания принципа социального правового государства» и связанных с ним социальных прав, «подчеркивая, что соответствующая обязанность не является конституционной в смысле ее непосредственного закрепления. Государство само приняло на себя соответствующую обязанность и в законе установило ее пределы»48. Федеральные законы определяют конкретное содержание и объем наполнения социальных прав, что расценивается как необходимая гарантия их реального осуществления. Во многих решениях Конституционного Суда подтверждается, что Конституция относит к компетенции законодателя решение конкретных вопросов, например, касающихся правовых оснований назначения пенсий и пособий, порядка их исчисления, правил индексации и т.д.49 Именно законодатель в конечном счете определяет, каким именно набором субъективных прав в области социального обеспечения будет обладать тот или иной человек, включая размеры денежных выплат и условия их получения, объемы, организационно-правовые формы и виды социальных услуг.
47 См.: Constitutional Court of South Africa. Minister of Health and Others v. Treatment Action Campaign and Others. Case CCT 9/02. Judgment of 5 July 2002 // South African Legal Information Institute. URL: http://www.saflii.org/za/cases/ZACC/2002/16. html; Minister of Public Works and Others v. Kyalami Ridge Enviromental Association. Case CCT 55/00. Judgment of 29 May 2001 // South African Legal Information Institute. URL: http://www.saflii.org/za/cases/ZACC/2001/19.html; Government of Republic of South Africa and Others v. Irene Grootboom and Others. Case CCT 11/00. Judgment of 4 October 2000 // South African Legal Information Institute. URL: http://www.saflii.org/ za/cases/ZACC/2000/19.html (дата обращения: 28.09 2019).
48 Эбзеев Б.С. Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности. М., 2007. С. 91.
49 Определения Конституционного Суда РФ от 4 апреля 2006 г. № 90-0; от 18 июля 2006 г. № 297-О, от 2 ноября 2006 г. № 563-О, от 16 ноября 2006 № 510-0; от 16 ноября 2006 № 511-О // СПС «КонсультантПлюс».
Таким образом, принцип непосредственного действия прав человека не является универсальным в отношении социальных прав, которые требуют детализации в законах. Но и в этом случае закрепленные в конституционном тексте принципы права и организации государственной власти действуют в качестве основы и критериев для определения конституционности правил нормативного поведения, установленных в текущем законодательстве. Позитивация социальных прав в текущем законодательстве является необходимым условием для их реализации, поэтому косвенные гарантии остаются наиболее эффективным способом защиты соответствующих прав.
5. Заключение
В современных конституциях ряда стран провозглашается принцип непосредственного действия прав человека, который означает, что их реализация не должна зависеть от каких-либо условий, включая конкретизацию в законодательстве, наличие специальных процедур и институциональных структур. Соответственно существует объективная необходимость исследования особенностей действия социальных прав, имеющих существенную специфику по сравнению с «классическими» правами человека. Анализ социальных прав применительно к взаимосвязанным, но не тождественным принципам прямого действия конституции и непосредственного действия прав человека показывает, что эти права можно считать прямо действующими конституционными нормами только в смысле установления с их помощью ориентиров и программных целей для текущего законодательства, которое должно воплощать заложенные в Конституции основополагающие ценности, смысл и содержание норм. При осуществлении судебной защиты этих прав применяется опосредованная форма их действия, в соответствии с которой нормы Конституции РФ подлежат реализации в единстве с нормами федеральных законов и законов субъектов Федерации. Разрешая дела, связанные с осуществлением социальных прав, органы конституционного правосудия, если такая возможность им предоставлена, определяют соответствие действующего социального законодательства «букве и духу» конституции в целях более полной и последовательной защиты прав человека. Кроме того, тесная связь социальных прав с фундаментальными конституционными принципами (соразмерность; поддержание доверия граждан к закону и действиям государства; правовая определенность и разумная стабильность правово-
го регулирования и др.50) позволяет обеспечивать конституционную процедуру их судебной защиты в пределах имеющихся ресурсов, что является способом обеспечения их косвенной защиты в условиях недостаточности прямых гарантий.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. 2-е изд. М.: «Сашко», 2000.
Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. 11-е изд. М.: Норма; ИНФРА-М, 2017.
Венгеров А.Б. Прямое действие Конституции: правовые, социологические, психологические аспекты // Общественные науки и современность. 1995. № 5. С. 48-55.
Гаджиев Г.А. Основные экономические права: сравнительное исследование конституционно-правовых институтов России и зарубежных государств: Дисс. ... д-ра юрид. наук. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, 1996.
Гарлицкий Л. Республика Польша / Пер. с англ. Г. Хмелева // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. М.: Институт права и публичной политики, 2003. С. 138-147.
Гарлицкий Л.Л. Польский Конституционный Трибунал и социальные права // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2000. № 1. С. 157-161.
Гриценко Е.В. Формирование доктрины прямого действия Конституции в российском конституционном праве // Государство и право. 2015. № 6. С. 5-18.
Духонь Ф. Чешская Республика / Пер. с англ. Г. Хмелева // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. М.: Институт права и публичной политики, 2003. С. 192-201.
Ершова Е.А. Прямое применение судами принципов и норм трудового права, содержащихся в Конституции РФ и международных договорах // Российское правосудие. 2016. № 1. С. 56-62.
Зорькин В.Д. Конституционный Суд России: доктрина и практика. М.: Норма, 2017.
Иваненко В.А., Иваненко В. С. Социальные права человека и социальные обязанности государства: международные и конституционные правовые аспекты. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003.
Карташова И.И. Прямое действие Конституции РФ и обязанность государства по его обеспечению // Юридические записки. 2012. № 2. С. 17-23.
Кененова И.П., Троицкая А.А., Шустов Д.Г. Сравнительное конституционное право в доктрине и судебных решениях. М.: КРАСАНД, 2015.
50 См.: Зорькин В.Д. Конституционный Суд России: доктрина и практика. С. 56. Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2019. Volume 14. No. 5
Кобзева С.И. Конституция Российской Федерации как основополагающий источник права социального обеспечения // Lex Russica. 2008. № 3. С. 540-557.
Козлов А.Е. Социальная политика: конституционно-правовые проблемы. М.: Наука, 1990.
Колюшин Е.И. Конституционное (государственное) право России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999.
Комментарий к Конституции РФ / Под ред. В.Д. Зорькина. 3-е изд. М.: Норма; Инфра-М, 2013.
Крусс В.И. Теория конституционного правопользования. М.: Норма, 2007.
Кутузов А.А. Принцип поддержания доверия граждан к закону как основа защиты социальных прав // Тенденции развития права в социокультурном пространстве. Жидковские чтения: Материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 24-25 марта 2017 г. / Отв. ред. М.В. Немытина. М.: РУДН, 2018. С. 289-297.
Пферсманн О. Значение социальных принципов в сравнительном конституционном праве / Пер. с англ. В. Черняковой // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. М.: Институт права и публичной политики, 2003. С. 28-42.
Реховская Т.И. Развитие идеи о прямом действии Конституции России (по материалам конституционной комиссии и конституционного совещания) // Исторические, философские, политологические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2012. № 12. С. 202-205.
Сторожев А.Н. Защита конституционных прав и свобод человека и гражданина в Испании (процедура ампаро) // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 12. С. 2734-2739.
Умнова (Конюхова) И.А. Конституционное право Российской Федерации: В 2 т. Т. 1. Общая часть. М.: Изд-во «Юрайт», 2016.
Умнова (Конюхова) И.А, Алешкова И.А. Применение Конституции РФ судами общей юрисдикции: актуальные вопросы теории и практики. М.: РГУП, 2016.
Хохрякова О. Российская Федерация // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. М.: Институт права и публичной политики, 2003. С. 148-159.
Шеппели К.Л. Защита социальных прав с позиции реальной политики / Пер. с англ. Д. Шабельникова // Конституционное правосудие и социальное государство: Сборник докладов. М.: Институт права и публичной политики, 2003. С. 43-74.
Шупицкая О.Н. К вопросу о прямом действии Конституции // Ученые записки юридического факультета. 2017. Вып. 44-45. С. 110-115.
Эбзеев Б.С. Конституция Российской Федерации: прямое действие и условия реализации // Государство и право. 2008. № 7. С. 5-15.
Эбзеев Б.С. Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности. М.: Норма, 2007.
Alexy P. The Construction of Constitutional Rights // Law and Ethics of Human Rights. 2010. Vol. 4. No. 1. P. 26-32. DOI: 10.2202/1938-2545.1042
Alston P., Quinn G. The Nature and Scope of States Parties, Obligations under the International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights // Human Rights Law Journal. 1987. Vol. 9. No. 2. P. 156-229. DOI: 10.2307/762295
Barak A. Constitutional Human Rights and Private Law // Yale Law School Legal Scholarship Repository. 1996. Vol. III. No. 2. P. 218-281.
Fabre S. Social Rights under the Constitution: Government and Decent Life. Oxford: Oxford University Press, 2000. DOI: 10.1093/0198296754.001.0001
Hoof van G.J.H. The Legal Nature of Economic, Social and Cultural Rights: A Rebuttal of Some Traditional Views // The Right to Food / Ed. by Ph. Alston, K. Tomasevs-ki. Dordrecht: Martinus Nijhoff Publishers, 1984. P. 97-110.
Jochnick Ch. Confronting the Impunity of Non-State Actors: New Fields for the Promotion of Human Rights // Human Rights Quarterly. 1999. Vol. 21. Iss. 1. P. 56-79. DOI: 10.1353/hrq.1999.0008
Roux T. The Politics of Principle: The First South African Constitutional Court 1995-2005. Cambridge: Cambridge University Press, 2013.DOI: 10.1017/cbo9781139005081 Schwartz H. Do Economic and Social Rights Belong in the Constitution // American University Journal of International Law and Policy. 1995. Vol. 10. No. 4. P. 1233-1244.
Scott G., Macklem P. Constitutional Ropes of Sand or Justiciable Guarantee? Social Rights in a New South African Constitution // University of Pennsylvania Law Review. 1992. Vol. 141. No. 1. P. 1-148. DOI: 10.2307/3312396
REFERENCES
Alexy, P. (2010). The Construction of Constitutional Rights. Law and Ethics of Human Rights, 4(1), pp. 26-32. DOI: 10.2202/1938-2545.1042
Alston, P. and Quinn, G. (1987). The Nature and Scope of States Parties, Obligations under the International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights. Human Rights Law Journal, 9(2), pp. 156-229. DOI: 10.2307/762295
Avakyan, S.A. (2000). Konstitutsiya Rossii:priroda, evolyutsiya, sovremennost' [The Constitution of Russia: Nature, Evolution, Modernity]. 2nd ed. Moscow: "Sashko". (in Russ.).
Baglai, M.V. (2017). Konstitutsionnoepravo Rossiiskoi Federatsii [Constitutional Law of the Russian Federation]. 11th ed. Moscow: Norma; INFRA-M.(in Russ.).
Barak, A. (1996). Constitutional Human Rights and Private Law. Yale Law School Legal Scholarship Repository, III(2), pp. 218-281.
Duchon, F. (2003). Cheshskaya Respublika [The Czech Republic]. Translated from English by G. Khmelev. In: Konstitutsionnoe pravosudie i sotsial'noe gosudarstvo: sbornik dokladov [Constitutional Justice and the Welfare State: The Collection of Reports]. Moscow: Institut prava i publichnoi politiki, pp. 192-201. (in Russ.).
Ebzeev, B.S. (2007). Lichnost' igosudarstvo v Rossii: vzaimnaya otvetstvennost' i kon-stitutsionnye obyazannosti [Person and State in Russia: Mutual Responsibility and Constitutional Duties]. Moscow: Norma. (in Russ.).
Ebzeev, B.S. (2008). Konstitutsiya Rossiiskoi Federatsii: pryamoe deistvie i usloviya realizatsii [The Constitution of the Russian Federation: Direct Application and Conditions of Realization]. Gosudarstvo ipravo [State and Law], (7), pp. 5-15. (in Russ.).
Ershova, E.A. (2016). Pryamoe primenenie sudami printsipov i norm trudovogo prava, soderzhashchikhsya v Konstitutsii RF i mezhdunarodnykh dogovorakh [Court's Direct Application of Principles and Rules of Labour Law, Contained in the Constitution of the Russian Federation and the International Agreements]. Rossiiskoepravosudie [Russian Justice], (1), pp. 56-62. (in Russ.).
Fabre, S. (2000). Social Rights under the Constitution: Government and Decent Life. Oxford: Oxford University Press. DOI: 10.1093/0198296754.001.0001
Gadzhiev, G.A. (1996). Osnovnye ekonomicheskieprava: sravnitel'noe issledovanie kon-stitutsionno-pravovykh institutov Rossii i zarubezhnykh gosudarstv [Basic Economic Rights: The Comparative Study of Constitutional and Legal Institutions of Russia and Foreign Countries]. The Doctor of Legal Sciences Thesis. Moscow: The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation. (in Russ.).
Garlicki, L. (2003). Respublika Pol'sha [The Republic of Poland]. Translated from English by G. Khmelev. In: Konstitutsionnoe pravosudie i sotsial'noe gosudarstvo: sbornik dokladov [Constitutional Justice and the Welfare State: The Collection of Reports]. Moscow: Institut prava i publichnoi politiki, pp. 138-147. (in Russ.).
Garlicki, L.L. (2000). Pol'skii Konstitutsionnyi Tribunal i sotsial'nye prava [Polish Constitutional Tribunal and Social Rights].Konstitutsionnoepravo: vostochnoevropeiskoe obozrenie [Constitutional Law: Eastern European Review], (1), pp. 157-161. (in Russ.).
Gritsenko, E.V. (2015). Formirovanie doktriny pryamogo deistviya Konstitutsii v ros-siiskom konstitutsionnom prave [Formation of theConstitution's Direct Action Doctrine in the Russian Constitutional Law]. Gosudarstvo ipravo [State and Law], (6), pp. 5-18. (in Russ.).
Hoof van, G.J.H. (1984). The Legal Nature of Economic, Social and Cultural Rights: A Rebuttal of Some Traditional Views. In: Ph. Alston and K. Tomasevski, eds. The Right to Food. Dordrecht: Martinus Nijhoff Publ., pp. 97-110.
Ivanenko, V.A. and Ivanenko, V.S. (2003). Sotsial'nye prava cheloveka i sotsial'nye obya-zannosti gosudarstva: mezhdunarodnye i konstitutsionnyepravovye aspekty [Social Human Rights and Social Obligations of the State: International and Constitutional Legal Aspects]. Saint Petersburg: "Yuridicheskii tsentr Press" Publ. (in Russ.).
Jochnick, Ch. (1999). Confronting the Impunity of Non-State Actors: New Fields for the Promotion of Human Rights. Human Rights Quarterly, 21(1), pp. 56-79. DOI: 10.1353/hrq.1999.0008
Kartashova, I.I. (2012). Pryamoe deistvie Konstitutsii RF i obyazannost' gosudarst-va po ego obespecheniyu [Direct Effect of the Constitution of Russian Federation and the State's Duty to Ensuring of It]. Yuridicheskie zapiski [Legal Notes], (2), pp. 17-23. (in Russ.).
Kenenova, I.P., Troitskaya, A.A. and Shustov, D.G. (2015). Sravnitel'noe konstitutsionnoe pravo v doktrine i sudebnykh resheniyakh [Comparative Constitutional Law in Doctrine and Court Decisions]. Moscow: KRASAND. (in Russ.).
Khokhryakova, O. (2003) Rossiiskaya Federatsiya [The Russian Federation]. In: Konstitutsionnoe pravosudie i sotsial'noe gosudarstvo: sbornik dokladov [Constitutional Justice and the Welfare State: The Collection of Reports]. Moscow: Institut prava i publichnoi politiki, pp. 148-159. (in Russ.).
Kobzeva, S.I. (2008). Konstitutsiya Rossiiskoi Federatsii kak osnovopolagayushchii istochnik prava sotsial'nogo obespecheniya [The Constitution of the Russian Federation as a Fundamental Source of Social Security Law]. LexRussica, (3), pp. 540-557. (in Russ.).
Kolyushin, E.I. (1999). Konstitutsionnoe (gosudarstvennoe)pravo Rossii [Constitutional (State) Law of Russia]. Moscow: Moskovskii universitet Publ. (in Russ.).
Kozlov, A.E. (1990). Sotsial'naya politika: konstitutsionno-pravovyeproblemy [Social Policy: The Constitutional Legal Issues]. Moscow: Nauka. (in Russ.).
Kruss, V.I. (2007). Teoriya konstitutsionnogopravopol'zovaniya [Theory of the Constitutional Human Rights Enjoyment]. Moscow: Norma. (in Russ.).
Kutuzov, A.A. (2018). Printsip podderzhaniya doveriya grazhdan k zakonu kak osno-va zashchity sotsial'nykh prav [The Principle of Maintaining Citizens' Trust in Law as the Basis for the Protection of Social Rights].In: M.V. Nemytina, ed. Tendentsii razvitiya prava v sotsiokul'turnom prostranstve. Zhidkovskie chteniya: Materialy Vserossiiskoi nauchnoi kon -ferentsii [Tendencies of Development of Law in Sociocultural Space. Zhidkov's Readings: All-Russian Scientific Conference. Moscow 24th -25th of March, 2017].Moscow: RUDN, pp. 289-297. (in Russ.).
Pfersmann, O. (2003). Znachenie sotsial'nykh printsipov v sravnitel'nom konstitutsi-onnom prave [The Value of Social Principles in Comparative Constitutional Law]. Translated from English by V. Chernyakova. In: Konstitutsionnoepravosudie i sotsial'noegosu-darstvo: sbornik dokladov [Constitutional Justice and the Welfare State: The Collection of Reports]. Moscow: Institut prava i publichnoi politiki, pp. 28-42. (in Russ.).
Roux, T. (2013). The Politics of Principle: The First South African Constitutional Court 1995-2005. Cambridge: Cambridge University Press. DOI: 10.1017/cbo9781139005081
Ryakhovskaya, T.I. (2012). Razvitie idei o pryamom deistvii Konstitutsii Rossii (po materialam konstitutsionnoi komissii i konstitutsionnogo soveshchaniya) [Development of Idea About Direct Force of Russian Constitution (by Materials of Constitutional Commission and Constitutional Meeting)]. Istoricheskie, filosofskie, politologicheskie i yuri-dicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki [Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Culturology and Study of Art. Issues of Theory and Practice], (12), pp. 202-205. (in Russ.).
Scheppele, K.L. (2003). Zashchita sotsial'nykh prav s pozitsii real'noi politiki [Protection of Social Rights from the Point of View of Real Politics]. In: Konstitutsionnoe pravosudie i sotsial'noe gosudarstvo: sbornik dokladov [Constitutional Justice and the Welfare State: The Collection of Reports]. Moscow: Institut prava i publichnoi politiki, pp. 43-74. (in Russ.).
Schwartz, H. (1995). Do Economic and Social Rights Belong in the Constitution. American University Journal of International Law and Policy, 10(4), pp. 1233-1244.
Scott, G. and Macklem, P. (1992). Constitutional Ropes of Sand or Justiciable Guarantee? Social Rights in a New South African Constitution. University of Pennsylvania Law Review, 141(1), pp. 1-148. DOI: 10.2307/3312396
Shupitskaya, O.N. (2017). K voprosu o pryamom deistvii Konstitutsii [To the Question of Direct Action of the Constitution]. Uchenye zapiskiyuridicheskogofakul'teta [Proceedings of Law Faculty], (44-45), pp. 110-115. (in Russ.).
Storozhev, A.N. (2014). Zashchita konstitutsionnykh prav i svobod cheloveka i grazh-danina v Ispanii (protsedura amparo) [Protection of Constitutional Rights and Freedoms
of Man and Citizen in Spain (Amparo Procedure)]. Aktual'nye problemy rossiiskogo prava [Actual Problems of Russian Law], (12), pp. 2734-2739. (in Russ.).
Umnova (Konyukhova), I.A. (2016). Konstitutsionnoepravo Rossiiskoi Federatsii: v 2-kh t. T.1. Obshchaya chast' [Constitutional Law of the Russian Federation: In Two Volumes. Volume 1. Common Part]. Moscow: Yurait Publ. (in Russ.).
Umnova (Konyukhova), I.A. and Aleshkova, I.A. (2016). Primenenie Konstitutsii RF sudami obshchei yurisdiktsii: aktual'nye voprosy teorii i praktiki [The Application of the Constitution of the Russian Federation by Courts of General Jurisdiction: Topical Issues of Theory and Practice].Moscow: RGUP. (in Russ.).
Vengerov, A.B. (1995). Pryamoe deistvie Konstitutsii: pravovye, sotsiologicheskie, psikhologicheskie aspekty [Direct Effect of the Constitution: Legal, Sociological, Psychological Aspects]. Obshchestvennyenauki i sovremennost' [Social Sciences and Contemporary World], (5), pp. 48-55. (in Russ.).
Zorkin, V.D. (2017). Konstitutsionnyi Sud Rossii: doktrina ipraktika [The Constitutional Court of Russia: Doctrine and Practice]. Moscow: Norma. (in Russ.).
Zorkin, V.D. ed. (2013). Kommentarii k Konstitutsii RF[Commentary to the Constitution of the Russian Federation]. 3rd ed. Moscow: Norma; Infra-M. (in Russ.).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Колотова Наталья Валерьевна — кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник сектора прав человека Института государства и права Российской академии наук.
AUTHOR'S INFO:
Natalia V. Kolotova — Candidate of Legal Sciences, Associate Professor, Leading Research Fellow of the Human Rights Department, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Колотова Н.В. Принцип непосредственного действия прав человека и особенности социальных прав // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2019. Т. 14. № 5. С. 114-140. DOI: 10.35427/2073-4522-2019-14-5-kolotova
CITATION:
Kolotova, N.V. (2019). Principle of Direct Effect of Human Rights and Peculiarities of Social Rights. Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN — Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 14 (5), pp. 114-140. DOI: 10.35427/2073-4522-2019-14-5-kolotova
