15Структурно-семантический анализ вариантов названия религиозного праздника Сретение Господне показал, что семантика слов и словосочетаний, обозначающих эту памятную дату в обоих славянских языках, в целом оказывается сходной. Однако некоторые названия, например сретенские морозы, сретенские оттепели, зимобор или Matka Boska Niedzwiedzia характерны только для одного из языков. В основе этих номинаций лежат разные признаки. Русские и польские именования построены по сходным номинативным моделям (за исключением присущей только русскому языку схемы «существительное в именительном падеже + прилагательное»). Кроме того, в польских и русских названиях праздника отразились как дохристианская (языческая), так их христианская традиции.
Таким образом, геортонимы не только позволяют выявить сходное и различное в славянских лингвокультурах, но и помогают проследить историю развития языков.
Библиографический список
1. Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М. : Индрик, 2002. 816 с.
2. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М. : Худож. лит., 1990. 543 с.
3. Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии. М. : Наука, 1988. 200 с.
4. Славянские древности. Этнолингвистический словарь : в 5 т. М. : Междунар. отношения, 2009. Т. 1—5.
5. Славянские праздники. Громница 2 февраля. URL: http://v-istok.ru/nashi-istoki/ slavyanskie-prazdniki-gromnica-2-fevralya/ (дата обращения: 17.01.2018).
6. Словарь современного русского литературного языка : в 17 т. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1948—1965. Т. 1—17.
7. Сретение Господне. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki (дата обращения: 08.07.2017).
8. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. М. : Прогресс, 1961. Т. 1—4.
9. Юдин В. Н. Дни величальные: страницы народного христианского календаря. Саратов : Приволжск. кн. изд-во, 1992. 318 с.
10. Ofiarowanie Panskie. URL: https://pl.wikipedia.org/wiki/Ofiarowanie (дата обращения: 02.12.2017).
ББК 81.022+81.051.2
Н. Г. Лаврентьева
К ВОПРОСУ ИЗУЧЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНОГО АКЦЕНТА В ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ РЕЧИ БИЛИНГВА (На материале устного научного дискурса)
Рассматриваются некоторые черты иноязычного акцента в речи билингва на материале профессионального академического дискурса. Были выявлены основные отклонения от нормы при фонетическом оформлении английской спонтанной устной речи русскоязычными билингвами.
Ключевые слова: иноязычный акцент, звук, интонация, ударение, научный дискурс.
The article deals with the peculiarities of foreign accent in professional academic discourse. Typical phonetic mistakes of Russian bilingual language users in English spontaneous speech are described in the article.
Key words: foreign accent, speech sound, intonation, word stress, scientific discourse.
В современном мире активно развиваются многочисленные языковые контакты представителей разных культур, использующих английский язык для общения в узких областях профессиональной деятельности. Обладая устойчивыми навыками восприятия и воспроизведения просодии родного языка, говорящие на иностранном языке уподобляют им просодические единицы и модели данного языка. В результате этого в неродной речи билингва возникает устойчивый акцент. Принимая во внимание современную тенденцию всеобщей толерантности к разного рода проявлениям акцента в речи, нельзя не отметить, что, будучи непосредственно связанным с семантикой, акцент часто приводит к серьезным затруднениям в понимании смысла фразы. Как отмечает И. Е. Абрамова, «чем меньше степень иностранного акцента, тем более сложный вид профессиональной деятельности предположительно может осуществлять испытуемый в иноязычной среде» [1, с. 322].
Научный дискурс занимает особое место в современных лингвистических исследованиях и рассматривается как совокупность всех наличных текстов, вербализующих научное знание, а также различные формы устного изложения результатов познавательной деятельности субъектов науки. Жанр дискуссии занимает особое место в устном научном дискурсе, поскольку в ходе дискуссии проявляются все характерные черты данного вида дискурса, к которым относятся: описание, констатация и характеризация; конкретизация (уточнение) и добавление информации; логические операции и причинно-следственные связи; выделение (подчеркивание) информации, актуализация внимания; определения и допущения; цитирование, иллюстрирование и приведение примеров; обобщение и резюмирование (подведение итогов); классификация, аналогия и сравнение; выражение мнения и оценивание; пожелания и рекомендации [2, с. 3].
В качестве материала для изучения особенностей проявления иноязычного акцента использовалась аудиозапись дискуссии, участниками которой
© Лаврентьева Н. Г., 2018
были студенты, обучающиеся в магистратуре по направлению «Международные отношения», владеющие английским языком на уровне B1-B2 (intermediate — upper-intermediate) в соответствии с общепринятой международной шкалой уровней владения иностранными языками. Тема дискуссии носила узкопрофессиональный характер — «The End of Multiculturalism: the Rising Tides of Intolerance».
Анализируя речь русскоязычных билингвов, необходимо заметить, что по мнению аудитора — носителя английского языка, общение с русскими коллегами в целом не вызвало бы у него затруднений. Однако он отметил, что в речи русских билингвов присутствует маркированность легким акцентом.
Акцент в английской речи русских проявляется на уровне фонетического состава отдельных слов, на уровне их акцентуации, а также на уровне интонационного оформления фраз.
Аудитором было зарегистрировано довольно большое количество английских слов, фонемный состав которых не соответствовал нормативному произнесению, например ageism, xenophobia, prejudice, ableism, ethnocentrism, deterioration, bigotry, postulate, preposterous. Кроме ошибок фонематического характера в речи русскоязычных испытуемых присутствовали ошибки фонетического свойства, вызванные интерферирующим влиянием родного языка, такие как замена апикально-альвеолярных согласных на переднеязычные дентальные; сильное смягчение согласных перед гласными переднего ряда; оглушение слабозвонких согласных в конечной позиции; замена межзубных согласных звуков, губно-губного согласного и заднеязычного велярного сонанта, отсутствующих в русском языке, на схожие по артикуляции русские звуки; замена долгих гласных на соответствующие краткие; замена гласных заднего ряда на схожие фонемы переднего или смешанного ряда.
В ходе аудиторского эксперимента были отмечены «ошибки в качестве ударения», а также «ошибки в дистрибуции ударения» [3, с. 36]. По мнению аудитора — носителя языка, акцент в речи русских билингвов более всего заметен при неверном акцентном оформлении английских слов, в том числе многосложных и сложных. Например, слова export (сущ.), import (сущ.), survey (сущ.) были произнесены русскими испытуемыми с ударением на втором слоге, что характерно для глаголов. Аудитор также отметил неверное акцентное оформление следующих английских слов в речи русских билингвов: слова со значимыми приставками, например to disregard, to substantiate, to eradicate, to engender, pre-existing, predisposition; многосложные слова, например malleability, generalization, propencity, prosecute; сложные слова, коллокации и словосочетания, например second class citizen, gender-based inequalities, racial profiling, reverse discrimination, ethnocentrism, stereotypes.
Примечателен тот факт, что наибольшее количество фонетических ошибок было допущено русскими испытуемыми в английских словах, широко употребляемых в политической речи. Несмотря на то что студенты уместно использовали эти слова с точки зрения их значения и в адекватном контексте, их устная реализация в связной речи вызывала значительные трудности. Необходимо отметить, что большая часть отмеченных аудитором слов принадлежала к так называемым «новым» для русских студентов словам, которые были введены при изучении данной темы, а их употребление было отработано на лексических упражнениях.
Интонация русских испытуемых была охарактеризована аудитором в целом как не вполне адекватная ситуации общения. Это проявилось в следующем:
а) неуместное использование разнообразных ядерных тонов (Low-Fall, Low-Rise, High-Fall, High-Rise, Fall-Rise и т. д.). Аудитор предлагает использовать в большинстве случаев низкий нисходящий ядерный тон (Low-Fall или High-Fall), так как, по его мнению, употребление указанного ядерного тона помогает наилучшим образом выделить смысловой центр высказывания, а в ситуации общения на политические темы немаловажным является умение привлечь внимание собеседника к определенной информации, содержащейся в высказывании. Кроме того, русские испытуемые стремились использовать восходящую интонацию (Low-Rise) при оформлении специальных вопросов, что также было отмечено аудитором — носителем языка как неуместное в данной ситуации общения. По его мнению, для придания речи большей эмоциональности в таком случае предпочтительно использовать ядерный тон High-Fall;
б) неумелое использование логических ударений во фразе. По мнению аудитора, русские испытуемые не всегда правильно выделяют смысловой центр высказывания, особенно это касается тех моментов дискуссии, где студенты, подкрепляя свою точку зрения аргументами, цитировали авторитетные источники, читая отрывки текста статей.
Маркированность английской речи акцентом снижает эффективность коммуникации. Однако существующие учебные пособия уделяют недостаточное внимание фонетическим особенностям того или иного вида дискурса. Так, например, как показывает анализ учебников издательства Cambrige University Press, предназначенных для преподавания английского языка для академических целей, только в одном издании авторы обращают внимание студентов на фонетические особенности научного дискурса [4, с. 32, 75], причем упражнения на закрепление материала при этом отсутствуют. Таким образом, в условиях преподавания английского языка для студентов неязыковых специальностей в ситуации искусственного билингвизма необходимыми являются разработка и внедрение в практику специальных фонетических упражнений или даже курсов углубленного изучения фонетики в зависимости от сферы их будущей профессиональной деятельности.
Библиографический список
1. Абрамова И. Е. Фонетическая вариативность в условиях искусственного билингвизма : дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 2013. 404 с.
2. Большакова Е. И., Баева Н. В. Автоматический анализ дискурсивной структуры научного текста. URL: http: // www.dialog-21.ru/Archive/2004 /Bolshakova.htm (дата обращения: 12.09. 2017).
3. Вишневская Г. М. Английская интонация : (в условиях русской интерференции). Иваново : Иван. гос. ун-т, 2002. 124 с.
4. Hewings M., Thain C. Cambridge Academic English. An Inegrated Skills Course for EAP : Student's Book. Cambridge : Cambridge University Press, 2013. 176 p.
ББК 81.055.1
С. И. Москалева
НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫКОВОЙ БЫТОВОЙ АНЕКДОТ И РУССКИЙ ЯЗЫКОВОЙ АНЕКДОТ С ПОЛИСЕМАНТИЧНЫМ ОПОРНЫМ КОМПОНЕНТОМ
Рассматриваются немецкие языковые бытовые анекдоты, а также русские лингвистические анекдоты, комический эффект в которых основан на обыгрывании полисемантичного опорного компонента. Сравниваются полисемантичные опорные компоненты, за счет обыгрывания которых создается комический эффект в немецкой и русской лингвокультурах.
Ключевые слова: немецкий языковой бытовой анекдот, русский языковой анекдот, полисемия, комический эффект, немецкая лингвокультура, русская лингвокультура.
Considered are the German language everyday jokes and Russian linguistic jokes, in which a comic effect is based on the play of the polysemantic reference component. Polysemantic components (in the German and Russian linguistic cultures), which meanings are played on and create comic effect, are compared.
Key words: the German language everyday joke, Russian language joke, polysemy, comic effect, German linguistic culture, Russian linguistic culture.
Немецкий бытовой анекдот представляет собой юмористический рассказ Witz, тяготеющий к описанию широкого круга бытовых ситуаций, в которых действуют типизированные персонажи [7, с. 9]. В русской лингвокуль-туре слово «анекдот» обозначает рассказ о смешном событии, произошедшем как с известным человеком, так и с каким-нибудь фольклорным или выдуманным персонажем [1].
Еще в античности различали языковую (Sprachkomik) и неязыковую (Handlungskomik) природу комического. Комическое, имеющее неязыковую природу, может быть переведено на другой язык [15, с. 41], в то время как комическое, в основе которого лежит творческий подход к использованию языковых ресурсов, непереводимо с одного языка на другой [2, с. 68].
Следуя мнениям исследователей русского анекдота [1] и немецкого бытового анекдота (Witz) [15, 12, 14, 13, 6, 7], считаем необходимым различать две основные разновидности немецких бытовых и русских анекдотов:
— анекдоты, в которых обыгрывается нелепость какой-то ситуации, несоответствие наших представлений о мире поведению персонажей (так называемые референциальные/ситуативные анекдоты);
— анекдоты, в которых комизм создается языковыми средствами на основе способности носителей языка к языковому творчеству (так называемые языковые/лингвистические анекдоты).
Смысл как немецкого языкового бытового анекдота, так и русского лингвистического анекдота заключен в той или иной опорной лексеме, в которой обыгрывается «семантический потенциал слов и фразеологических выражений». Смеховая реакция реципиента зависит от успешности/неуспешности декодирования семантики опорной лексемы [7, с. 18].
Языковые анекдоты основаны на том, что практически все слова естественного языка, за исключением научно-технических терминов, многозначны
© Москалева С. И., 2018 2018. Вып. 1 (18). Филология •
и способны в разных контекстах или ситуациях приобретать различные значения.
В языковом анекдоте нарушается ясность/однозначность описываемой ситуации, так как открываются возможности разных толкований одного и того же слова в рамках одного контекста. С. Г. Коншина пишет, что «реципиент должен удержать в памяти одно значение слова/словосочетания, в то время как в процессе восприятия комического текста внимание переносится на другое значение» [4, с. 10]. Немецкий языковой бытовой анекдот, так же как и русский языковой анекдот, намеренно нарушает нормы языка и логики с целью вызвать смеховую реакцию реципиента. Все, что отклоняется от нормативного использования языка, создает предпосылки для применения языковых средств в комических целях.
Таким образом, важной характеристикой языковых анекдотов становится многомерность/неоднозначность, проявляющаяся на языковом уровне [13, с. 24].
Как в немецком, так и в русском языковом анекдоте наиболее часто обыгрываются полисемантичные языковые единицы с целью создания комического эффекта.
Под лексической полисемией/многозначностью понимается «способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности» [10, с. 382].
Поскольку многозначное слово выступает в речи только в одном актуальном значении из ряда возможных, то справедливо утверждение, что полисемия нейтрализуется в речи, происходит процесс перехода от полисемии к моносемии (Monosemierungsprozeß) [16, с. 94].
Однако все же существуют примеры неоднозначности слова в речевом употреблении, явления амбивалентности/семантической двуплановости высказываний, что привело к необходимости пересмотра положения о нейтрализации полисемии в речи. Наличие амбивалентных высказываний свидетельствует о том, что контекст может не только выступать в качестве гаранта против двойственности при толковании значений многозначного слова (функция снятия многозначности), но и способен выполнять функцию сохранения неоднозначности высказывания.
Ф. А. Литвин [5, с. 41] предлагает различать случайную, непреднамеренную, являющуюся «издержкой» многозначности слова в языке, и преднамеренную речевую многозначность, заключающуюся в нарочитом, сознательном использовании многозначности слова.
Преднамеренная, нарочитая двусмысленность, характеризующая юмор как таковой, может создаваться, по мнению ученых [3, 8], за счет конфронтации отдельных семем при полисемии. Одновременная реализация двух лек-сико-семантических вариантов/двух словарно фиксированных ЛСВ полисемантического слова и лежит в основе создания комического эффекта.
Обратимся к анализу примеров немецких языковых бытовых анекдотов, в основе которых лежит обыгрывание тех или иных многозначных опорных лексем. В немецкой лингвокультуре наиболее часто обыгрыванию подвергаются имена существительные и прилагательные, а также глаголы.
(1) — Frau: «In der Küche passieren die meisten Unfälle!»
— Mann: «Ja, und ich muss sie immer essen!»
В приведенном примере в качестве опорного компонента выступает полисемантичное имя существительное der Unfall в форме множественного
числа die Unfälle, которое имеет следующие значения, релевантные в данном контексте: 1) Kollision, Unglück, Unglücksfall; 2) Fehler, Missgeschick, Panne, Vorkommnis, Zwischenfall [11]. В роли адресанта сообщения в описываемой ситуации выступает жена, в сознании которой актуализируется значение Kollision, Unglück, Unglücksfall многозначной опорной лексемы. Однако содержательно значимая лексема essen в реплике адресата (мужа) свидетельствует о том, что имя существительное Unfälle собеседник декодирует через актуализацию значения Fehler, Missgeschick. Таким образом, муж в шутливой форме намекает жене на ее не очень хорошие кулинарные способности. Следовательно, одновременное присутствие в рамках одного контекста разных значений одного и того же слова служит основой двунаправленного декодирования описываемой ситуации.
(2) Kommt ein Mann in die Bücherei.
— Ich hätte gerne das Buch «Die Überlegenheit des Mannes»
Antwort:
— Phantasie und Utopie finden Sie im ersten Stock.
Данный языковой бытовой анекдот основан на обыгрывании многозначных имен существительных Phantasie и Utopie, имеющих следующие значения, актуализирующиеся в описываемой ситуации: 1) Produkt der Fantasie, nicht der Wirklichkeit entsprechende Vorstellung; 2) das Genre der Literatur [11]. В экспозиции анекдота содержится информация о том, что мужчина пришел в книжный магазин. Следовательно, опорные лексемы Phantasie и Utopie следует декодировать через актуализацию значения das Genre der Literatur. Однако в рамках данного контекста ощущается присутствие второго семантического плана, основанного на актуализации значения опорных компонентов Produkt der Fantasie, nicht der Wirklichkeit entsprechende Vorstellung. Продавец в книжном магазине словно намекает покупателю, что книги с нужным ему названием не существует, что это лишь плод его воображения. Таким образом, в сознании коммуникантов актуализируются разные значения многозначных опорных лексем, что создает семантическую двуплановость обыгрываемой ситуации и приводит к ее комическому осмыслению.
(3) — Chef, hat ihre Frau dafür gesorgt, dass sie eine neue Sekretärin bekommen haben?
— Nein, eine alte.
В качестве опорного компонента в данном примере выступает многозначное имя прилагательное alt. В диалоге между начальником и подчиненным, зафиксированном в тексте языкового бытового анекдота, актуализируются следующие значения прилагательного alt: 1) (von Menschen, Tieren, Pflanzen) nicht mehr jung, in vorgerücktem Lebensalter, bejahrt; 2) seit längerer Zeit vorhanden, bestehend [11]. Подчиненный поинтересовался у начальника, причастна ли его жена к тому, что у него новая секретарша. Ответная реплика начальника на вопрос подчиненного способствует созданию семантической двуплановости описываемой ситуации, поскольку опорная лексема alt может быть декодирована через актуализацию как значения nicht mehr jung, так и значения seit längerer Zeit vorhanden.
(4) — Ich habe gehört, die Ehe des Professors soll sehr unglücklich sein.
— Das wundert mich nicht. Er ist Mathematiker, und sie unberechenbar.
В приведенном примере обыгрывается многозначное имя прилагательное unberechenbar. В данном контексте релевантны следующие его значения:
1) sich nicht [im Voraus] berechnen lassend; 2) in seinem Denken und Empfinden sprunghaft und dadurch zu unvorhersehbaren Handlungen neigend [11]. Содержательно значимая лексема Mathematiker наводит на актуализацию значения sich nicht [im Voraus] berechnen lassend. Однако на данную интерпретацию ситуации накладывается второй семантический план, свидетельствующий о том, что жена профессора-математика просто непредсказуема, что и является причиной их несчастливого брака. Следовательно, столкновение двух семантических планов, наличие двух значений многозначной опорной лексемы в рамках одного контекста приводит в данном случае к комическому осмыслению всей ситуации.
(5) «Mein Mann schlägt mich jeden Abend...» Unterbricht Sonja ihre Freundin schockiert: «Das musst du dir nicht gefallen lassen. Zieh doch einfach in ein Frauenhaus!» «Glaubst du, deswegen gibt er das Schachspiel auf?»
В данном языковом бытовом анекдоте опорной лексемой является глагол schlagen, который имеет следующие узуально закрепленные значения, актуализирующиеся в данном контексте: 1) einen Schlag versetzen; 2) im Wettkampf, Wettbewerb, Wettstreit besiegen, übertreffen [11].
В описании реплик коммуникантов содержится информация о том, что зафиксированная в данном языковом бытовом анекдоте ситуация речевого общения представляет собой разговор двух подруг. Одна из них сообщает другой, что муж каждый вечер ее обыгрывает. Как становится понятно из следующей реплики коммуниканта благодаря присутствию контекстно значимой лексемы das Schachspiel, речь идет об игре в шахматы. Но поскольку в первой реплике одной из подруг не содержится лексема das Schachspiel, которая указывала бы на актуализацию значения im Wettkampf, Wettbewerb, Wettstreit besiegen, übertreffen многозначной опорной лексемы schlagen, то в сознании другого коммуниканта, прежде всего, актуализируется значение einen Schlag versetzen. Собеседница решила, что ее подругу каждый вечер бьет муж. Она была шокирована этой новостью и посоветовала обратиться за помощью в учреждение по защите прав женщин. Но та, в свою очередь, сомневается, что в этом случае муж откажется от игры в шахматы.
Таким образом, расхождение речевых партнеров в понимании приводит к возникновению коммуникативной неудачи. В процессе общения произошел коммуникативный сбой, поскольку подруги как бы разговаривают на разных языках, не понимают друг друга. В их сознании актуализируются разные значения многозначной опорной лексемы, что создает семантическую двуплано-вость обыгрываемой ситуации и приводит к ее комическому осмыслению.
Перейдем к анализу русских языковых/лингвистических анекдотов, в которых в качестве опорной лексемы наиболее часто выступают полисемантичные глаголы.
(6) Один еврей спрашивает другого:
— «Сколько стоит снять квартиру в Москве?»
— «Сеня, я тебя умоляю. Сейчас квартиру в Москве можно снять только на фотоаппарат».
В качестве опорного компонента в данном примере выступает многозначный глагол снять, следующие значения которого релевантны для описываемой ситуации: 1) взять внаем; 2) изготовить фотоизобржение [9, с. 739]. Адресант сообщения интересуется стоимостью съемного жилья в Москве. Адресат, в свою очередь, имея в виду высокую стоимость такого жилья, отвечает, что сейчас можно себе позволить только снять квартиру в Москве на фотоаппарат. Таким
образом, столкновение двух семантических планов в одном контексте способствует комическому осмыслению описываемой ситуации.
(7) Студент факультета иностранных языков и старушка на перекрестке. Старушка:
— Внучок, приглянись — там зеленый?
— Зеленый, бабуля!
— Переведи, пожалуйста.
— Ну, по-английски — green.
В данном примере опорным компонентом также является глагол. Глагол перевести имеет следующие узуально закрепленные значения, релевантные в описываемой ситуации: 1) ведя, переместить через какое-нибудь пространство; 2) передать средствами другого языка [9, с. 501]. В сознании студента, по роду своей деятельности имеющего дело с переводами, актуализировалось, прежде всего, значение передать средствами другого языка многозначного глагола перевести. Но пожилая женщина обращалась к студенту с просьбой перевести ее через дорогу, а не перевести на другой язык имя прилагательное зеленый. Ввиду того что в сознании коммуникантов актуализировались разные значения одного и того же глагола, стало возможным комическое осмысление ситуации.
Значительно реже в русской лингвокультуре обыгрыванию подвергаются имена прилагательные и существительные.
(8) Новый русский проверяет у сына тетрадь:
— Сынок, я что-то не въезжаю. Написано «классная работа», а стоит двойка?..
Опорным компонентом в приведенном примере является многозначное имя прилагательное классный, имеющее следующие узуально закрепленные значения: 1) относящийся к работе в школе, в классе; 2) принадлежащий к высшему классу, высокого качества [9, с. 276]. Отец ребенка, привыкший употреблять лексему классный в значении высокого качества, находится в недоумении по поводу низкой оценки работы своего сына. Хотя исходя из информации, содержащейся в экспозиции анекдота, имя прилагательное классный следовало декодировать через актуализацию значения относящийся к работе в школе, в классе. Следовательно, к созданию комического эффекта в данном случае привело столкновение в рамках одного контекста двух различных семантических планов.
(9) Урок русского языка.
— Вовочка, ответь, какое это время: «Я купаюсь, ты купаешься?»
— Лето, суббота, полдень.
В данном примере в качестве опорного компонента выступает имя существительное время. В рамках одного контекста наблюдается столкновение таких значений опорного компонента, как 1) пора дня, года; 2) категория глагола в грамматике [9, с. 103]. В реплике учителя русского языка имя существительное время актуализируется в значении категория глагола, в то время как ответная реплика ученика свидетельствует о появлении второго семантического плана пора дня, года, что способствует комическому осмыслению описываемой в анекдоте ситуации.
Подведем итоги. В результате анализа фактического материала было выявлено, что с лингвистической точки зрения коммуникативное поведение участников юмористического речевого общения выражается в том, что адресант строит всю ситуацию в пределах одной системы значений, а в результате
тех или иных речевых действий адресата описываемая ситуация оказывается локализованной в рамках иной системы значений, вступающей в противоречие с предшествующим контекстом.
Подобное развитие коммуникативного взаимодействия между адресантом и адресатом провоцируют имеющиеся в реплике одного из участников интеракции амбивалентные по своей природе языковые единицы (многозначные/полисемантичные лексемы). Функционирование в речи амбивалентных лексем связано с потенциальной возможностью их разнонаправленного толкования участниками интеракции в конкретном коммуникативном акте.
Проведенный анализ немецких языковых бытовых анекдотов, а также русских языковых анекдотов с полисемантичным опорным компонентом позволил судить о том, что в арсенале немецкого и русского языков существует определенный набор наиболее продуктивных языковых средств, участвующих в организации юмористических форм общения. Инвентарь таких языковых средств в немецкой лингвокультуре составляют, прежде всего, многозначные имена существительные и прилагательные, а также глаголы. В русской лингвокультуре языковые анекдоты наиболее часто строятся на обыгрывании полисемантичных глаголов. Значительно реже основой для создания ситуаций юмористического общения в русском языке служат имена прилагательные и существительные, имеющие несколько значений.
Библиографический список
1. Белянин В. П. Русский языковой анекдот // Вестник ЦМО МГУ. 1998. № 1, ч. 2. Русский язык : лингвистические исследования. С. 37—42.
2. Бергсон А. Смех. М. : Искусство, 1992. 127 с.
3. Девкин В. Д. Занимательная лексикология : Worthumor/язык и юмор : пособие для развлекательного чтения и лингвистического анализа. М. : ВЛАДОС, 1998. 311 с.
4. Коншина С. Г. Комический текст в аспекте его структурирования и понимания : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 200б. 24 с.
5. Литвин Ф. А. Многозначность слова в языке и речи. М. : Высш. шк., 1984. 119 с.
6. Миловская Н. Д. Предметные и языковые немецкие анекдоты-шутки // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии : межвуз. сб. науч. тр.: в 3 ч. № 2 (21). Тамбов : Грамота, 2007. Ч. 2. С. 194—19б.
7. Миловская Н. Д. Семантика комического. Языковой бытовой анекдот : (на материале немецкого языка). Иваново : Иван. гос. ун-т, 2008. 137 с.
8. Норман Б. Ю. Игра на гранях языка. М. : Флинта, 200б. 341 с.
9. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М. : Азбуковник, 1999. 944 с.
10. Ярцева В. Н. Лингвистический энциклопедический словарь. М. : Сов. энцикл., 1990. б85 с.
11. Duden. Das Bedeutungswörterbuch. URL : https://www.duden.de (дата обращения: 28.12.17).
12. Horn A. Das Komische im Spiegel der Literatur. Würzburg : Königshausen. Neumann, 1988. 311 S.
13. Macha J. Sprache und Witz. Die komische Kraft der Wörter. Bonn : Dümmler Verlag, 1992. 125 S.
14. Neuberger O. Was ist denn da so komisch? Weinheim ; Basel : Verlegt bei Beltz, 1990. 420 S.
15. Röhrich L. Der Witz: Seine Formen und Funktionen. München : Deutscher Taschenbuch Verlag, 1980. 342 S.
16. Schippan T. Einführung in die Semaseologie. Leipzig : VEB Bibliographisches Institut, 1975. 2б5 S.
ББК 81.432.1-0
Е. Н. Пастухова
КОННОТАЦИЯ КАК КОМПОНЕНТ ЗНАЧЕНИЯ ДРЕВНЕАНГЛИЙСКОГО ПОЭТИЧЕСКОГО СЛОВА
Статья посвящена изучению коннотативных элементов в семантической структуре слов, обозначающих артефакты в древнеанглийской героической поэзии. В результате проведенного исследования установлено, что коннотации анализируемых лексем проявляются благодаря метрическим и аллитерационным особенностям древнеанглийского стиха и формируются за счет сохранившихся в слове этимологических ассоциаций, а также благодаря символическому (ассоциативному) значению, которое появляется в связи с функциями обозначаемого предмета в древнеанглийском обществе.
Ключевые слова: коннотация, древнеанглийская поэзия, семантическая структура слова, контекстуальный анализ, этимология.
The article studies connotative components in the semantic structure of some names of artifacts in Old English heroic poetry. Various cultural connotations inherent in the simplexes fratwa and beag are revealed due to such peculiarities of Old English verse as alliteration and special metrical characteristics. Taking into consideration the symbolic functions of artifacts in Anglo-Saxon society, through contextual analysis the author makes it possible to disclose the associative meanings that the words carry.
Key words: connotation, Old English poetry, semantic structure of the word, contextual analysis, etymology.
В современной семасиологии активно и плодотворно разрабатывается концепция значения слова, определяющая его не как закрепление в нем наиболее существенного, явного, связанного с предметом, а как знание о мире вообще, «энциклопедическое знание». Давно уже было доказано, что значение слова фиксирует не только специфическое, но и неспецифическое, скрытое. В широком смысле слова особым компонентом, сопутствующим денотативному значению языковой единицы, принято называть коннотацию.
Важность изучения коннотаций, или «тончайших различий в эстетической информации, содержащейся в семантике древнеанглийского поэтического слова» [10, с. 252], состоит в том, что коннотация, являясь неким связующим звеном между языковым знаком и структурой языкового сознания говорящего, соединяет сведения о мире и сведения об отношении субъекта речи к обозначаемому. Коннотация — это особый, ассоциируемый со словом признак, принадлежащий «картине мира» и присущий носителям данного языка и данной культуры, способный в определенной степени пролить свет на специфику мировоззрения людей далеких от нас эпох.
Коннотации формируются за счет ассоциаций, которые «отражают связанные со словом культурные представления и традиции, господствующую в данном обществе практику использования соответствующей вещи и многие другие внеязыковые факторы» [1, с. 324]. На формирование коннотаций той или иной лексемы решающее влияние оказывают «тип использования соответствующего объекта действительности, традиции литературной обработки
© Пастухова Е. Н., 2018 2018. Вып. 1 (18). Филология •
лексемы, исторический, религиозный, политический, психологический или иной культурный контекст ее существования, "этимологическая память слова", а также другие, внешние по отношению к существованию лексемы в языке, факторы» [2, с. 169].
Применяя эти положения к изучению семантики древнего слова, исследователи указывают на тот факт, что «коннотативная сфера оказывается зачастую более весомой и менее обособленной в семантическом пространстве поэтического слова по сравнению с денотативно-сигнификативной сферой» [6, с. 54]. Это происходит не только потому, что «эпическое слово вообще обладает повышенной оценочностью, эмоциональностью и экспрессивностью в силу своего особого ценностного статуса изображаемой действительности» [3, с. 8]. Поэтическая лексика, внедряясь в центральные темы эпической поэзии, формирует «сильное концептуально-ассоциативное поле, способное заслонить "ядерные понятия" соответствующих слов» [4, с. 67]. Так, А. В. Вишневский отмечает, что в коллокациях wig and wisdom («битва и мудрость»), geofum and gudum («дарами и битвами») наименования битвы «жертвуют долю своего прямого значения», приближаясь к наименованиям героических качеств и становясь обладателями «концептуального смысла в "ущерб" денотативной части своего значения» [4, с. 67]
Сложность изучения семантической структуры древнеанглийской поэтической лексики заключается, прежде всего, в том, что слово в аллитерационной поэзии характеризуется рядом специфических черт. Ему присущи «многозначность и наличие широкого спектра культурно-значимых ассоциаций, возникающих в связи с его употреблением» [9, с. 159].
Самым надежным способом определения значения древнего слова является тщательный контекстуальный анализ всех доступных случаев его употребления, который позволяет не только дифференцировать или отождествлять смыслы, но и выявлять скрытые семантические элементы слова и присущие ему концепты. Основы контекстуального анализа применительно к изучению древнеанглийского поэтического слова разработаны в трудах О. А. Смирницкой, Н. Ю. Гвоздецкой и других исследователей, согласно которым контекстуальная реконструкция должна учитывать не только ближайшее лингвистическое окружение слова в памятнике, но и все жанрово-стилистические особенности текста [5, 6, 8, 9, 10].
Семантика древнеанглийского поэтического слова находится в прямой зависимости как от стратегий эпического повествования, так и от семантической обусловленности аллитерационного стиха. Поэтому, используя контекстуальный анализ при изучении семантики древнеанглийского слова, необходимо рассматривать все уровни контекста — организацию аллитерационного стиха, семантико-синтаксическое и жанрово-композиционное построение текста. Лексемы, составляющие краткую строку и стоящие под ударением, играли особую роль в эпических произведениях — они отражали понятия, ключевые для данного мировоззрения, и нередко создавали некий образ, выступающий в тексте на первый план.
Наряду с контекстуальным важную роль в установлении семантики слова играет этимологический метод, который дает возможность рассматривать анализируемые единицы на широком культурно-историческом фоне и расширяет представления о том, что могло значить слово в том или ином контексте его употребления. По мнению Н. Ю. Гвоздецкой, для древнеанглийского поэтического слова вполне реальной является консервация более
древних смыслов: «этимологические связи слов непрерывно восстанавливаются в поэтическом тексте благодаря особым механизмам аллитерационного стиха, и этимологический подход к семантике древнеанглийского поэтического слова помогает расслышать в нем эхо прежних смыслов, нередко утраченных в общенародном языке» [5, с. 33].
Богатый материал в плане изучения коннотаций дают слова, означающие артефакты в древнеанглийской героической поэзии: наименования оружия, предметов вооружения и сокровищ.
В языке древнеанглийской поэзии существует группа слов, которая в своей этимологии соединяет значения «ценный предмет», «сокровище» и «сотворенная жизнь». Это существительные/гтРма («украшения, орнаменты, сокровища») и /гва («повелитель»). В строке 2794 поэмы «Беовульф» главный герой благодарит Бога за то, что смог завоевать сокровища для своего народа: 1с бага frжtwa / ^гап еа1^ бапс, // wuldurcyшnge / wordum secge... (2794-5)1. «Я за эти сокровища /Повелителю всемогущему, // славы Конунгу / слова благодарности говорю.» В данном контексте /гжШ>в выступает в отношениях аллитерации с существительным /гвап. Исследователи древнеанглийской поэзии неоднократно писали о мотивирующей силе аллитерации, которая представляет связь звучаний как прямое выражение семантической сопричастности слов: «Аллитерация — это исконный знак сродства. Многообразные виды аллитерации и других поддерживающих ее созвучий (среди которых выделяется корневая рифма) скрепляют не только стих, но и сам героический мир» [10, с. 68]. Этимологические параллели участвующих в аллитерации слов дают интересную информацию, способную пролить свет на особенности семантики данных лексем. Frвan - форма дательного падежа единственного числа древнеанглийского существительного /гва, которое имело этимологические соответствия в древнескандинавском языке: имя Frвyja называло богиню любви и красоты, а Frвуr — бога, олицетворяющего растительность, урожай, богатство и мир [11]. Значения этимологически родственных слов — др.-англ. frтtwв («сокровище»); гот. fraiw («зерно»); др.-сканд. /гжуа («удобрять, плодоносить, делать плодородным»); /гт и /Го («зерно») [11] — соединяют понятия зарождающейся жизни, плодородия и ценного предмета. Этимологические ассоциации между сокровищами и жизненными силами, заключенными в них, становятся различимы в древнеанглийском поэтическом тексте. Именно они вскрывают новое, совершенно неожиданное для современного читателя значение сокровищ в германском обществе: завоевание сокровищ для своего народа сравнимо в древнеанглийской поэзии с рождением человека, наследника, воина, который может стать высшей ценностью в данном обществе, принеся пользу своему отечеству.
Семантика древнеанглийского поэтического слова нередко проявляется сквозь призму других, более общих понятий. Так, исследуя семантическую значимость слов bвag («кольцо») и bвag-hrodвn («украшенный кольцами») в различных контекстах поэмы «Беовульф», удалось установить широкий спектр коннотаций данных слов.
1 Текст древнеанглийской поэмы «Беовульф» цитируется по изданию: Beowulf ; The Fight at Finnsburg / ed. by F. Klaeber, with Introduction, Bibliography, Notes, Glossary and Appendices. 3 Ed. Boston, 1950. В скобках указаны номера строк поэмы. Русский перевод выполнен автором статьи.
Существительное beag означало в древнеанглийском языке «крученое металлическое ожерелье, драгоценное кольцо (обычно для руки или шеи), корону» [12, 13]. Оно употребляется в большинстве эпизодов поэмы «Бео-вульф», содержащих описания сокровищ и церемоний раздачи даров. В качестве первого компонента, определяющего значение слова-основы, существительное beag образует значительное количество сложных слов и словосочетаний, связанных с темой «раздачи колец»: beaggyfa («кольцедари-тель») (1102); beahsele («зал, где раздаются кольца») (1177); beahdege («получение кольца») (2176); beaga bryttan («кольцедаритель») (35, 352, 1487), что свидетельствует о тематической закрепленности слова в «Беовульфе». Ассоциируясь с практикой «раздачи колец», beag не просто служит наименованием кольца как предмета, имеющего определенную материальную ценность. Оно приобретает дополнительную смысловую нагрузку, символизируя процветание и удачу, передаваемую князем своим подданным: «Король — человек, обладающий повышенной степенью "удачи", и, подарив драгоценный предмет своему приближенному, он тем самым как бы приобщал его к этой своей "удаче"» [7, с. 218].
Еще одно интересное употребление существительного beag в поэме, вскрывающее дополнительное коннотативное значение слова, находим в контексте описания знатной женщины, королевы Вальхтеов. Жена Хродгара, подносящая чашу с напитком геатским воинам, в строке 623 названа beag-hroden cwen («украшенная кольцами королева»). Несколькими строками ниже она, обращаясь с речью к Беовульфу, выступает перед воинами under gyldum beage («под золотым венцом») (строка 1163).
Использование слова в данных контекстах одновременно вскрывает как прямое, буквальное, так и переносное, метафорическое значение beag. Выступая в прямом значении, слово способствует формированию образа царственной особы, которая носит кольца как знак своего положения. На метафорическом уровне beag, которое обычно встречается в контексте материальных объектов, усиливает образ такой женщины как украшенного владения конунга. Кроме того, такое употребление слова ассоциируется с практикой «раздачи колец» и подчеркивает роль женщины как объекта, способного влиять на социальные связи в обществе. Принимая во внимание тот факт, что beag-hroden («украшенный кольцами») — устойчивое выражение для описания королевы, а beagas geaf («кольца раздавал») — формульное словосочетание при описании деятельности короля, можно сделать вывод о специфических функциях мужчин и женщин в культурной практике, отраженной в поэме: женщины описаны в терминах материальных объектов, а мужчины выступают распорядителями и получателями таких объектов.
Как видим, на актуализацию коннотативных значений древнеанглийского поэтического слова и его способность приобретать новые значимости влияют сохранившиеся в нем этимологические ассоциации, а также символическое (ассоциативное) значение, появляющееся в связи с функциями обозначаемого предмета в обществе и слова в тексте. Исследование коннотатив-ной сферы древнеанглийской поэтической лексики является чрезвычайно важным, поскольку позволяет не только дифференцировать синонимичные наименования, но и выявить типичный образ артефакта как компонента англосаксонской культуры, акцентировать его социальную символику.
Библиографический список
1. Апресян Ю. Д. Значение и оттенок значения // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1974. Т. 32, вып. 4. С. 320—330.
2. Апресян Ю. Д. Коннотации как часть прагматики слова // Избранные труды. М. : Языки рус. культуры, 1995. Т. 2 : Интегральное описание языка и системная лексикография. С. 156—178.
3. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М. : Худож. лит., 1975. 504 с.
4. Вишневский А. В. Семантические особенности наименований битвы в древнеанглийской поэзии : дис. ... канд. филол. наук. Иваново, 1998. 187 с.
5. Гвоздецкая Н. Ю. Язык и стиль древнеанглийской поэзии: проблемы поэтической номинации : учеб. пособие. Иваново : Иван. гос. ун-т, 1995. 151 с.
6. Гвоздецкая Н. Ю. Проблемы семантического описания древнеанглийского слова : (опыт текстоцентрического анализа) : дис. ... д-ра филол. наук. Иваново, 2000. 373 с.
7. Гуревич А. Я. Культура средневековья и историк конца XX века // История мировой культуры. Наследие Запада: Античность — Средневековье — Возрождение / отв. ред. С. Д. Серебряный. М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 1998. С. 211—318.
8. Смирницкая О. А. Поэтическое искусство англосаксов // Древнеанглийская поэзия. М. : Наука, 1982. С. 171—232.
9. Смирницкая О. А. О многозначности эпического текста // Эпос Северной Европы : пути эволюции. М. : Изд-во МГУ, 1989. С. 158—172.
10. Смирницкая О. А. Стих и язык древнегерманской поэзии. М. : Филология, 1994. 484 с.
11. Altnordisches Etymologisches Wörterbuch von Jan de Vries. Leiden. E. J. Brill, 1977. 689 p.
12. Bosworth-Toller Anglo-Saxon Dictionary. URL: http://www.bosworth.ff.cuni.cz (дата обращения: 01.07.17).
13. Dictionary of Old English. URL: http://doe.utoronto.ca (дата обращения: 01.07.2017).
ББК 81.411.2-316
Е. А. Сакулина
СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИМЕНОВАНИЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЛИДЕРОВ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД
Исследуются именования государственных политических деятелей советского периода. Официальные и неофициальные антропонимы описаны в структурном, семантическом и словообразовательном аспектах.
Ключевые слова: антропоним, псевдоним, прозвище, кличка.
The article is devoted to the analysis of nominations of public political figures during the Soviet time. Official and unofficial anthroponyms are described in structural, semantic and word-formation aspects.
Key words: anthroponym (personal name), pseudonym, nickname.
© Сакулина Е. А., 2018 2018. Вып. 1 (18). Филология •
