36ББК 81.055.1
С. И. Москалева
НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫКОВОЙ БЫТОВОЙ АНЕКДОТ И РУССКИЙ ЯЗЫКОВОЙ АНЕКДОТ С ПОЛИСЕМАНТИЧНЫМ ОПОРНЫМ КОМПОНЕНТОМ
Рассматриваются немецкие языковые бытовые анекдоты, а также русские лингвистические анекдоты, комический эффект в которых основан на обыгрывании полисемантичного опорного компонента. Сравниваются полисемантичные опорные компоненты, за счет обыгрывания которых создается комический эффект в немецкой и русской лингвокультурах.
Ключевые слова: немецкий языковой бытовой анекдот, русский языковой анекдот, полисемия, комический эффект, немецкая лингвокультура, русская лингвокультура.
Considered are the German language everyday jokes and Russian linguistic jokes, in which a comic effect is based on the play of the polysemantic reference component. Polysemantic components (in the German and Russian linguistic cultures), which meanings are played on and create comic effect, are compared.
Key words: the German language everyday joke, Russian language joke, polysemy, comic effect, German linguistic culture, Russian linguistic culture.
Немецкий бытовой анекдот представляет собой юмористический рассказ Witz, тяготеющий к описанию широкого круга бытовых ситуаций, в которых действуют типизированные персонажи [7, с. 9]. В русской лингвокуль-туре слово «анекдот» обозначает рассказ о смешном событии, произошедшем как с известным человеком, так и с каким-нибудь фольклорным или выдуманным персонажем [1].
Еще в античности различали языковую (Sprachkomik) и неязыковую (Handlungskomik) природу комического. Комическое, имеющее неязыковую природу, может быть переведено на другой язык [15, с. 41], в то время как комическое, в основе которого лежит творческий подход к использованию языковых ресурсов, непереводимо с одного языка на другой [2, с. 68].
Следуя мнениям исследователей русского анекдота [1] и немецкого бытового анекдота (Witz) [15, 12, 14, 13, 6, 7], считаем необходимым различать две основные разновидности немецких бытовых и русских анекдотов:
— анекдоты, в которых обыгрывается нелепость какой-то ситуации, несоответствие наших представлений о мире поведению персонажей (так называемые референциальные/ситуативные анекдоты);
— анекдоты, в которых комизм создается языковыми средствами на основе способности носителей языка к языковому творчеству (так называемые языковые/лингвистические анекдоты).
Смысл как немецкого языкового бытового анекдота, так и русского лингвистического анекдота заключен в той или иной опорной лексеме, в которой обыгрывается «семантический потенциал слов и фразеологических выражений». Смеховая реакция реципиента зависит от успешности/неуспешности декодирования семантики опорной лексемы [7, с. 18].
Языковые анекдоты основаны на том, что практически все слова естественного языка, за исключением научно-технических терминов, многозначны
© Москалева С. И., 2018 2018. Вып. 1 (18). Филология •
и способны в разных контекстах или ситуациях приобретать различные значения.
В языковом анекдоте нарушается ясность/однозначность описываемой ситуации, так как открываются возможности разных толкований одного и того же слова в рамках одного контекста. С. Г. Коншина пишет, что «реципиент должен удержать в памяти одно значение слова/словосочетания, в то время как в процессе восприятия комического текста внимание переносится на другое значение» [4, с. 10]. Немецкий языковой бытовой анекдот, так же как и русский языковой анекдот, намеренно нарушает нормы языка и логики с целью вызвать смеховую реакцию реципиента. Все, что отклоняется от нормативного использования языка, создает предпосылки для применения языковых средств в комических целях.
Таким образом, важной характеристикой языковых анекдотов становится многомерность/неоднозначность, проявляющаяся на языковом уровне [13, с. 24].
Как в немецком, так и в русском языковом анекдоте наиболее часто обыгрываются полисемантичные языковые единицы с целью создания комического эффекта.
Под лексической полисемией/многозначностью понимается «способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности» [10, с. 382].
Поскольку многозначное слово выступает в речи только в одном актуальном значении из ряда возможных, то справедливо утверждение, что полисемия нейтрализуется в речи, происходит процесс перехода от полисемии к моносемии (Monosemierungsprozeß) [16, с. 94].
Однако все же существуют примеры неоднозначности слова в речевом употреблении, явления амбивалентности/семантической двуплановости высказываний, что привело к необходимости пересмотра положения о нейтрализации полисемии в речи. Наличие амбивалентных высказываний свидетельствует о том, что контекст может не только выступать в качестве гаранта против двойственности при толковании значений многозначного слова (функция снятия многозначности), но и способен выполнять функцию сохранения неоднозначности высказывания.
Ф. А. Литвин [5, с. 41] предлагает различать случайную, непреднамеренную, являющуюся «издержкой» многозначности слова в языке, и преднамеренную речевую многозначность, заключающуюся в нарочитом, сознательном использовании многозначности слова.
Преднамеренная, нарочитая двусмысленность, характеризующая юмор как таковой, может создаваться, по мнению ученых [3, 8], за счет конфронтации отдельных семем при полисемии. Одновременная реализация двух лек-сико-семантических вариантов/двух словарно фиксированных ЛСВ полисемантического слова и лежит в основе создания комического эффекта.
Обратимся к анализу примеров немецких языковых бытовых анекдотов, в основе которых лежит обыгрывание тех или иных многозначных опорных лексем. В немецкой лингвокультуре наиболее часто обыгрыванию подвергаются имена существительные и прилагательные, а также глаголы.
(1) — Frau: «In der Küche passieren die meisten Unfälle!»
— Mann: «Ja, und ich muss sie immer essen!»
В приведенном примере в качестве опорного компонента выступает полисемантичное имя существительное der Unfall в форме множественного
числа die Unfälle, которое имеет следующие значения, релевантные в данном контексте: 1) Kollision, Unglück, Unglücksfall; 2) Fehler, Missgeschick, Panne, Vorkommnis, Zwischenfall [11]. В роли адресанта сообщения в описываемой ситуации выступает жена, в сознании которой актуализируется значение Kollision, Unglück, Unglücksfall многозначной опорной лексемы. Однако содержательно значимая лексема essen в реплике адресата (мужа) свидетельствует о том, что имя существительное Unfälle собеседник декодирует через актуализацию значения Fehler, Missgeschick. Таким образом, муж в шутливой форме намекает жене на ее не очень хорошие кулинарные способности. Следовательно, одновременное присутствие в рамках одного контекста разных значений одного и того же слова служит основой двунаправленного декодирования описываемой ситуации.
(2) Kommt ein Mann in die Bücherei.
— Ich hätte gerne das Buch «Die Überlegenheit des Mannes»
Antwort:
— Phantasie und Utopie finden Sie im ersten Stock.
Данный языковой бытовой анекдот основан на обыгрывании многозначных имен существительных Phantasie и Utopie, имеющих следующие значения, актуализирующиеся в описываемой ситуации: 1) Produkt der Fantasie, nicht der Wirklichkeit entsprechende Vorstellung; 2) das Genre der Literatur [11]. В экспозиции анекдота содержится информация о том, что мужчина пришел в книжный магазин. Следовательно, опорные лексемы Phantasie и Utopie следует декодировать через актуализацию значения das Genre der Literatur. Однако в рамках данного контекста ощущается присутствие второго семантического плана, основанного на актуализации значения опорных компонентов Produkt der Fantasie, nicht der Wirklichkeit entsprechende Vorstellung. Продавец в книжном магазине словно намекает покупателю, что книги с нужным ему названием не существует, что это лишь плод его воображения. Таким образом, в сознании коммуникантов актуализируются разные значения многозначных опорных лексем, что создает семантическую двуплановость обыгрываемой ситуации и приводит к ее комическому осмыслению.
(3) — Chef, hat ihre Frau dafür gesorgt, dass sie eine neue Sekretärin bekommen haben?
— Nein, eine alte.
В качестве опорного компонента в данном примере выступает многозначное имя прилагательное alt. В диалоге между начальником и подчиненным, зафиксированном в тексте языкового бытового анекдота, актуализируются следующие значения прилагательного alt: 1) (von Menschen, Tieren, Pflanzen) nicht mehr jung, in vorgerücktem Lebensalter, bejahrt; 2) seit längerer Zeit vorhanden, bestehend [11]. Подчиненный поинтересовался у начальника, причастна ли его жена к тому, что у него новая секретарша. Ответная реплика начальника на вопрос подчиненного способствует созданию семантической двуплановости описываемой ситуации, поскольку опорная лексема alt может быть декодирована через актуализацию как значения nicht mehr jung, так и значения seit längerer Zeit vorhanden.
(4) — Ich habe gehört, die Ehe des Professors soll sehr unglücklich sein.
— Das wundert mich nicht. Er ist Mathematiker, und sie unberechenbar.
В приведенном примере обыгрывается многозначное имя прилагательное unberechenbar. В данном контексте релевантны следующие его значения:
1) sich nicht [im Voraus] berechnen lassend; 2) in seinem Denken und Empfinden sprunghaft und dadurch zu unvorhersehbaren Handlungen neigend [11]. Содержательно значимая лексема Mathematiker наводит на актуализацию значения sich nicht [im Voraus] berechnen lassend. Однако на данную интерпретацию ситуации накладывается второй семантический план, свидетельствующий о том, что жена профессора-математика просто непредсказуема, что и является причиной их несчастливого брака. Следовательно, столкновение двух семантических планов, наличие двух значений многозначной опорной лексемы в рамках одного контекста приводит в данном случае к комическому осмыслению всей ситуации.
(5) «Mein Mann schlägt mich jeden Abend...» Unterbricht Sonja ihre Freundin schockiert: «Das musst du dir nicht gefallen lassen. Zieh doch einfach in ein Frauenhaus!» «Glaubst du, deswegen gibt er das Schachspiel auf?»
В данном языковом бытовом анекдоте опорной лексемой является глагол schlagen, который имеет следующие узуально закрепленные значения, актуализирующиеся в данном контексте: 1) einen Schlag versetzen; 2) im Wettkampf, Wettbewerb, Wettstreit besiegen, übertreffen [11].
В описании реплик коммуникантов содержится информация о том, что зафиксированная в данном языковом бытовом анекдоте ситуация речевого общения представляет собой разговор двух подруг. Одна из них сообщает другой, что муж каждый вечер ее обыгрывает. Как становится понятно из следующей реплики коммуниканта благодаря присутствию контекстно значимой лексемы das Schachspiel, речь идет об игре в шахматы. Но поскольку в первой реплике одной из подруг не содержится лексема das Schachspiel, которая указывала бы на актуализацию значения im Wettkampf, Wettbewerb, Wettstreit besiegen, übertreffen многозначной опорной лексемы schlagen, то в сознании другого коммуниканта, прежде всего, актуализируется значение einen Schlag versetzen. Собеседница решила, что ее подругу каждый вечер бьет муж. Она была шокирована этой новостью и посоветовала обратиться за помощью в учреждение по защите прав женщин. Но та, в свою очередь, сомневается, что в этом случае муж откажется от игры в шахматы.
Таким образом, расхождение речевых партнеров в понимании приводит к возникновению коммуникативной неудачи. В процессе общения произошел коммуникативный сбой, поскольку подруги как бы разговаривают на разных языках, не понимают друг друга. В их сознании актуализируются разные значения многозначной опорной лексемы, что создает семантическую двуплано-вость обыгрываемой ситуации и приводит к ее комическому осмыслению.
Перейдем к анализу русских языковых/лингвистических анекдотов, в которых в качестве опорной лексемы наиболее часто выступают полисемантичные глаголы.
(6) Один еврей спрашивает другого:
— «Сколько стоит снять квартиру в Москве?»
— «Сеня, я тебя умоляю. Сейчас квартиру в Москве можно снять только на фотоаппарат».
В качестве опорного компонента в данном примере выступает многозначный глагол снять, следующие значения которого релевантны для описываемой ситуации: 1) взять внаем; 2) изготовить фотоизобржение [9, с. 739]. Адресант сообщения интересуется стоимостью съемного жилья в Москве. Адресат, в свою очередь, имея в виду высокую стоимость такого жилья, отвечает, что сейчас можно себе позволить только снять квартиру в Москве на фотоаппарат. Таким
образом, столкновение двух семантических планов в одном контексте способствует комическому осмыслению описываемой ситуации.
(7) Студент факультета иностранных языков и старушка на перекрестке. Старушка:
— Внучок, приглянись — там зеленый?
— Зеленый, бабуля!
— Переведи, пожалуйста.
— Ну, по-английски — green.
В данном примере опорным компонентом также является глагол. Глагол перевести имеет следующие узуально закрепленные значения, релевантные в описываемой ситуации: 1) ведя, переместить через какое-нибудь пространство; 2) передать средствами другого языка [9, с. 501]. В сознании студента, по роду своей деятельности имеющего дело с переводами, актуализировалось, прежде всего, значение передать средствами другого языка многозначного глагола перевести. Но пожилая женщина обращалась к студенту с просьбой перевести ее через дорогу, а не перевести на другой язык имя прилагательное зеленый. Ввиду того что в сознании коммуникантов актуализировались разные значения одного и того же глагола, стало возможным комическое осмысление ситуации.
Значительно реже в русской лингвокультуре обыгрыванию подвергаются имена прилагательные и существительные.
(8) Новый русский проверяет у сына тетрадь:
— Сынок, я что-то не въезжаю. Написано «классная работа», а стоит двойка?..
Опорным компонентом в приведенном примере является многозначное имя прилагательное классный, имеющее следующие узуально закрепленные значения: 1) относящийся к работе в школе, в классе; 2) принадлежащий к высшему классу, высокого качества [9, с. 276]. Отец ребенка, привыкший употреблять лексему классный в значении высокого качества, находится в недоумении по поводу низкой оценки работы своего сына. Хотя исходя из информации, содержащейся в экспозиции анекдота, имя прилагательное классный следовало декодировать через актуализацию значения относящийся к работе в школе, в классе. Следовательно, к созданию комического эффекта в данном случае привело столкновение в рамках одного контекста двух различных семантических планов.
(9) Урок русского языка.
— Вовочка, ответь, какое это время: «Я купаюсь, ты купаешься?»
— Лето, суббота, полдень.
В данном примере в качестве опорного компонента выступает имя существительное время. В рамках одного контекста наблюдается столкновение таких значений опорного компонента, как 1) пора дня, года; 2) категория глагола в грамматике [9, с. 103]. В реплике учителя русского языка имя существительное время актуализируется в значении категория глагола, в то время как ответная реплика ученика свидетельствует о появлении второго семантического плана пора дня, года, что способствует комическому осмыслению описываемой в анекдоте ситуации.
Подведем итоги. В результате анализа фактического материала было выявлено, что с лингвистической точки зрения коммуникативное поведение участников юмористического речевого общения выражается в том, что адресант строит всю ситуацию в пределах одной системы значений, а в результате
тех или иных речевых действий адресата описываемая ситуация оказывается локализованной в рамках иной системы значений, вступающей в противоречие с предшествующим контекстом.
Подобное развитие коммуникативного взаимодействия между адресантом и адресатом провоцируют имеющиеся в реплике одного из участников интеракции амбивалентные по своей природе языковые единицы (многозначные/полисемантичные лексемы). Функционирование в речи амбивалентных лексем связано с потенциальной возможностью их разнонаправленного толкования участниками интеракции в конкретном коммуникативном акте.
Проведенный анализ немецких языковых бытовых анекдотов, а также русских языковых анекдотов с полисемантичным опорным компонентом позволил судить о том, что в арсенале немецкого и русского языков существует определенный набор наиболее продуктивных языковых средств, участвующих в организации юмористических форм общения. Инвентарь таких языковых средств в немецкой лингвокультуре составляют, прежде всего, многозначные имена существительные и прилагательные, а также глаголы. В русской лингвокультуре языковые анекдоты наиболее часто строятся на обыгрывании полисемантичных глаголов. Значительно реже основой для создания ситуаций юмористического общения в русском языке служат имена прилагательные и существительные, имеющие несколько значений.
Библиографический список
1. Белянин В. П. Русский языковой анекдот // Вестник ЦМО МГУ. 1998. № 1, ч. 2. Русский язык : лингвистические исследования. С. 37—42.
2. Бергсон А. Смех. М. : Искусство, 1992. 127 с.
3. Девкин В. Д. Занимательная лексикология : Worthumor/язык и юмор : пособие для развлекательного чтения и лингвистического анализа. М. : ВЛАДОС, 1998. 311 с.
4. Коншина С. Г. Комический текст в аспекте его структурирования и понимания : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2006. 24 с.
5. Литвин Ф. А. Многозначность слова в языке и речи. М. : Высш. шк., 1984. 119 с.
6. Миловская Н. Д. Предметные и языковые немецкие анекдоты-шутки // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии : межвуз. сб. науч. тр.: в 3 ч. № 2 (21). Тамбов : Грамота, 2007. Ч. 2. С. 194—196.
7. Миловская Н. Д. Семантика комического. Языковой бытовой анекдот : (на материале немецкого языка). Иваново : Иван. гос. ун-т, 2008. 137 с.
8. Норман Б. Ю. Игра на гранях языка. М. : Флинта, 2006. 341 с.
9. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М. : Азбуковник, 1999. 944 с.
10. Ярцева В. Н. Лингвистический энциклопедический словарь. М. : Сов. энцикл., 1990. 685 с.
11. Duden. Das Bedeutungswörterbuch. URL : https://www.duden.de (дата обращения: 28.12.17).
12. Horn A. Das Komische im Spiegel der Literatur. Würzburg : Königshausen. Neumann, 1988. 311 S.
13. Macha J. Sprache und Witz. Die komische Kraft der Wörter. Bonn : Dümmler Verlag, 1992. 125 S.
14. Neuberger O. Was ist denn da so komisch? Weinheim ; Basel : Verlegt bei Beltz, 1990. 420 S.
15. Röhrich L. Der Witz: Seine Formen und Funktionen. München : Deutscher Taschenbuch Verlag, 1980. 342 S.
16. Schippan T. Einführung in die Semaseologie. Leipzig : VEB Bibliographisches Institut, 1975. 265 S.
