CC BY
55
УДК 811.511.132'366.54
КОНКУРЕНЦИЯ ИЛЛАТИВА И ПОСЛЕЛОГОВ В КОМИ-ПЕРМЯЦКОМ ЯЗЫКЕ
Г.А.НЕКРАСОВА
Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН, г. Сыктывкар
komilang@gmail.com
В работе рассматривается конкуренция средств выражения грамматических отношений. Выявлены послелоги, конкурирующие с иллативом, уточнены контексты, допускающие конкуренцию падежа и послелогов. Отмечены факторы, влияющие на выбор конкурирующих средств при описании одной и той же денотативной ситуации, определены частотные характеристики падежа и послелога в определенных типах контекстов.
Ключевые слова: коми-пермяцкий язык, падеж, иллатив, послелог, пространственные отношения, конкуренция грамматических единиц
G.A. NEKRASOVA. INTERCHAHGE OF THE ILLATIVE AND POSTPOSITIONS IN THE KOMI-PERMIAN LANGUAGE
The Komi-Permian language referring to the Permian branch of the Finno-Ugric languages, has the developed case system, the quantity of cases in dialects varies from 18 to 28. The basic part of the paradigm of declination is made of local cases. The illative is spread in all Permian languages, its indicator (кз. кп.-o, удм.-e) was formed on the basis of the final vowel stem after loss of lative suffix *-k. The spatial use of the illative is connected with expression of orientation of movement to the internal zone of the orientator which includes the orientator itself and, if the orientator is volumetric, the space inside the orientator. In the internal zone the surface and the internal part of the orientator differ. At expression of spatial relations several spatial postpositions can compete with the illative.
1) Interchange of the illative and the postposition pycko 'in, inside' (localization IN) is marked at expression of orientation of movement to the internal part of the orientator.
2) Interchange of the illative and the postposition vylo 'on'/superlative (localization SUPER) is observed at expression of movement, moving of object to the orientator surface.
3) Interchange of the illative and postpositions vylo 'on', jylo 'on' (localization APEX) is possible in the contexts describing movement, directed from below upwards.
4) Interchange of the illative and the postposition berdo 'to' (localization CONT) is possible at expression of contact of the object with the orientator.
5) Interchange of indicator of the illative and the postposition ordo 'to' (localization DOMUS) is marked at expression of orientation to the place of residing of the person.
Thus, in the Komi-Permian language the illative can interchange with the spatial postposition at expression of orientation of movement both to the internal part, and to the surface of the orientator. Such situation testifies that in case of use of an indicator of the illative physical properties of the orientator are not relevant, it does not matter whether the orientator possesses an internal cavity. In each of the contexts it shows that the object is directed to the internal zone of the orientator. Unlike the illative, the use of postpositions correlates with physical characteristics of the orientator, each of the interchanging postpositions is used in certain type of the context. The illative and a postposition in the same types of contexts can act as doublet means, at the same time the choice of the grammatical form can be connected with the prospect choice, with various comprehension of the spatial situation. Interchanging units differ by frequency characteristics in types of the contexts. At expression of the orientation of movement to the internal part of the orientator the primary use of the illative is observed, at expression of orientation to the orientator surface the use of post-
positions is preferable. Expansion of ability of the use of postpositions in noun phrases, the tendency of replacement of the illative to periphery can be explained by semantic specialization of postpositions, and also by influence of the Russian language on the Komi-Permian one.
Keywords: the Komi-Permian language, a case, illative, a postposition, spatial relations, interchange of grammatical units
Коми-пермяцкий относится к агглютинативным языкам, особенностью которых является богатая морфология, изменение слов с помощью добавления суффиксов. Количество падежей в коми-пермяцких диалектах варьируется от 18 до 28 [1, с. 100; 2, с. 5]. Наибольшее количество единиц отмечается в южных диалектах, где активно протекает процесс грамматикализации послелогов в падежные суффиксы [3, с. 78-79, 84; 4, с. 70-71; 5, с. 66]. Основную часть парадигмы склонения составляют местные падежи. Иллатив - один из падежей, который распространен во всех пермских языках, его показатель (кз. кп. -о, удм. -э) сформировался на основе конечной гласной основы после отпадения лативного суффикса *-к [6, с. 147]. При выражении грамматических отношений конкуренцию падежам составляют послелоги, формирование которых началось в период прапермского языка [7, с. 201213]. Послелог наделен таким же грамматическим значением, что и падеж. Поэтому с образованием послелогов необходимо связать развитие конкуренции грамматических единиц, что изначально было вызвано стремлением точнее дифференцировать значения падежей и послелогов.
В статье описываются типичные контексты, которые допускают конкуренцию иллатива и послелогов при выражении пространственных отношений. При установлении особенностей контекста были использованы корпусы текстов коми-пермяцкого языка, размещенные в Интернете [8 -10], а также тексты коми-пермяцких писателей [11-13]. Для каждого из конкурирующих единиц создавались выборки контекстов, характеризующихся определенной семантической общностью, что позволило определить факторы, влияющие на выбор конкурирующих средств при оформлении одной и той же лексемы, а также проследить встречаемость показателя иллатива и послелога в определенных контекстах.
В современном коми-пермяцком языке илла-тив функционирует как многозначный падеж [2, с. 47-50]. Его пространственные употребления связаны с выражением направленности движения во внутреннюю зону ориентира, которая «включает сам ориентир и, если ориентир объемный, пространство внутри ориентира». «Во внутренней зоне различаются поверхность (контактные локализации) и внутренняя часть ориентира» [14, с. 67]. При выражении пространственных отношений с иллати-вом могут конкурировать несколько пространственных послелогов, а именно пытшко 'в', выло 'на', йыло 'на', бердо 'к', ордо 'к'.
1. Конкуренция иллатива и послелога пытшко 'в, внутрь'.
Конкуренция иллатива и послелога пытшко 'в, внутрь', источником которого явилась иллатив-ная форма реляционного имени пытшк 'внутренность, внутренняя часть', отмечается при выражении направленности движения во внутреннюю часть ориентира. В качестве ориентира могут выступать трехмерные, замкнутые пространства, которые имеют ограничивающую поверхность (или по крайней мере видимые границы) и, соответственно, внутреннюю и внешнюю область - вместилища (закрытые и открытые), а также вещества и участки пространств. Описывая денотативно идентичные ситуации, конкурирующие конструкции в большинстве случаев отражают различное осмысление ситуации говорящим.
При использовании иллатива в сочетании с существительными, обозначающими вместилища, ограниченную часть поверхности земли, а также нерасчлененную совокупность объектов, внимание акцентируется на направленность движения в пределы ориентира (1)-(3). Послелог пытшко реализует значение направленности далеко внутрь, на большое расстояние от начальной границы ориентира (4)-(6). В целях подчеркивания удаленности от начальной границы ориентира перед послеложной конструкцией может употребляться наречие ыло 'далеко' (6).
(1) Куимнанныс пырисо учотик керкуоко [8]. 'Все трое зашли в маленький домик'.
(2) Пырисо ыджыт воро [8]. 'Зашли [они] в большой лес'.
(3) Кайла эшо Веж нюрас [8]. 'Еще раз схожу на болото Веж'.
(4) Ыджыт вор пытшко пыро векнитик туёк. [8] 'Вглубь большого леса ведет узкая тропинка'.
(5) Овдя дыр видзот1с ю сайо, кытчодз Максимка, Тима да Кузьма эзо саясьо нюр пытшко [8]. 'Овдя долго смотрела на другой берег реки, пока Максимка, Тима и Кузьма не скрылись вглубь болота'.
(6) Сылон горыс паськал1с ыло вор пытшко [8]. 'Ее [буровой] гул распространялся далеко вглубь леса'.
Предпочтительным является употребление иллатива с названиями веществ, особенно при описании ситуации погружения объекта в пределы такого ориентира сверху вниз. Конкуренцию илла-тиву послелог составляет при описании ситуации покрытия объекта ориентиром, неполного погружения объекта в пределы ориентира, когда сам объект (луг, деревья и т.п.) неподвижен (8)-(9).
(8) Ворись лажмыт местаэсо вао вотьома. [8] 'В лесу низменные места погрузились в воду'.
(9) Уна лажмыт видззез войисо гудыра ва пытшко [8]. 'Многие низменные луга ушли под мутную воду'.
В контекстах, описывающих ситуацию движения, когда объект перемещается внутрь ориентира и плотно фиксируется в таком положении, используется только иллатив (10).
(10) Порог дын1сь стенао хозяин вартома пуись чукыля тув [11, с. 15]. 'В стену около порога хозяин забил кривой деревянный гвоздь'.
2. Конкуренция иллатива и послелога выло 'на'/ суперлатива.
Послелог выло, представляющий собой грамматикализованную форму реляционного имени выв 'поверхность', выражает движение, перемещение объекта на поверхность ориентира. В диалектах наблюдается его грамматикализация в падежный показатель суперлатива. В южных диалектах процесс перехода послелога в падежный суффикс почти полностью завершен, тогда как в северных диалектах он находится в стадии развития [1, с. 91-98; 2, с. 66-68; 84]. Конкуренция между иллативом и послелогом выло охватывает несколько типов контекстов.
В контексте с именами, обозначающими плоские, визуально необъемные предметы или предметы, функциональная часть которых плоская, в коми-пермяцком языке предпочтительно употребление послелога (11). В выборке примеров илла-тивное оформление последовательно принимает слово джодж 'пол' (12).
(11) Санко видзот\с вичкул1сь паськыт да вылын пытшксо: гогор стенаэз выло да потолок выло лякомось быдкодь еннэз [8]. 'Санко осмотрел широкую и высокую внутреннюю часть церкви: везде на стенах и на потолке изображения всяких святых'.
(12) С1я [Фиса] жагона чеччис, лэччис джоджо [8]. 'Она [Фиса] быстро встала, спустилась на пол'.
С названиями ориентиров, которые могут быть использованы для сидения и лежания, также предпочтительно употребление послелога. Конкуренция иллатива и послелога выло 'на' отмечается в контексте со словом лабич 'лавка, скамья' (13)-(14), из 42 случаев употребления в 30 именная группа оформлена послелогом, в 12 - иллативом. Последовательное использование показателя ил-латива наблюдается со словом полать /полать 'полати' (15).
(13) Н1я ордчон пуксисо лабич выло. [8] 'Они сели рядом на лавку'.
(14) Пуксяс лабичо [Иван Саревич], юрсо ошотас и тожд'юьо [10]. 'Сядет [Иван Царевич] на лавку, голову повесит и печалится'.
(15) Мизя каяс полатьо, водас узьны. [10] 'Мизя поднимется на полати, ляжет спать'.
Выступающие в качестве ориентира названия "кронштейнов"* (тув 'гвоздь', сёр 'перекладина для одежды', вуг 'ручка (двери)' и т.п.) предпочитают
* Семантический ярлык для подобных ориентиров предложен в работе [15,с. 51].
послеложное оформление. В контексте со словом тув 'гвоздь' послелог конкурирует с иллативом, который является менее частотным и более периферийным: в восьми случаях именная группа оформлена послелогом, в двух - иллативом (16)-(17).
(16) айо [тулупсо] эд колю чулано пыртны да тувйо ошотны [10]. 'Его [тулуп] ведь надо было в чулан занести и повесить на гвоздь'.
(17) Лузансо Тима ошот1с посодз стена бердо, пуовой тув выло [8]. 'Тима повесил лузан** на прибитый к стене деревянный гвоздь в коридоре'.
В современном языке иллатив является менее частотным по отношению к послелогу с существительными, обозначающими события. На фоне преимущественного использования послелога выло засвидетельствованы единичные употребления ил-латива (18)-(19). В таких контекстах иллатив и послелог выступают как дублетные формы, на частотные характеристики конкурирующих средств сказалось влияние русского языка.
(18) Председательным собраннё выло му-н\с [8]. 'Наш председатель пошел на собрание'.
(19) Собраннёо муно [13, с. 62]. 'На собрание
идет'.
Нетривиальной кажется конкуренция иллатива и послелога выло со словом карта 'хлев' (20)-(23), так как обозначаемый им ориентир относится к типу трехмерных. В данном случае употребление послелога выло носит конвенциональный характер. В коми-пермяцком языке, по крайней мере до начала XX в., параллельно функционировали лексемы карта и картавыл (картавыв) в значении 'двор, огороженный участок земли при доме, на котором расположены хозяйственные постройки; хозяйство в широком смысле', о чем свидетельствуют примеры (24)-(25). В словарях коми-пермяцкого языка была зафиксирована только лексема карта [18, с. 67; 19, с. 166]. В современном коми-пермяцком языке эта лексема обозначает специальный сарай, пристройку для домашнего скота [19, с. 166]. Прежнее значение слова сохраняется в идиоматическом выражении картао пырны 'войти в дом невесты'. Представляется, что после сужения значения из дублетных лексем карта и картавыл последнее утрачивается из языка, сохраняются лишь отдельные падежные формы, которые в современном языке интерпретируются как послелож-ные конструкции (20)-(21).
(20) Ачыс [Андрей] карта выло йорт1с вов-со [13, с. 167]. 'Сам [Андрей] загнал лошадь в конюшню'.
(21) Мамыс босьтас подойнича и карта выло [13, с.158]. 'Мать возьмет ведро-подойник и в хлев'.
(22) Вовсо картао йортас [10]. 'Лошадь в конюшню загонит'.
** Лузан - род короткой безрукавой рубахи из войлока, сукна, холста, надеваемой лесниками сверх всей одежи, для защиты от холода, мокроты (у зырян, род бурки, войлочный плащ [16, с. 271]).
(23) Пет1со н1я картао [10]. 'Вышли они в
хлев'.
(24) М1ян картавыл неыжыт. Картавылын,
веськыт лаполын, сулало пубвой керку. 'Наш двор небольшой. Во дворе, с правой стороны, стоит деревянный дом' [17, с. 21].
(25) Картаын чjупбтбны отык \ кык г\д Во двор/ъ строятъ одинъ и два хлъва [18, с. 233].
3. Конкуренция иллатива и послелогов выло 'на', йыло 'на'.
В контекстах, описывающих движение, направленное снизу вверх, употребление иллатива и послелогов выло 'на' и йыло 'на' связано с различной концептуализацией ситуации. В таких случаях ориентиром выступает объект, который находится выше по отношению к земной поверхности: 'дерево', 'гора', 'возвышенность'. В контекстах с иллати-вом описывается ситуация, где в пространственные отношения вовлечен весь ориентир (26). При использовании послелога йыло ситуация осмысляется как направленность на верхнюю часть ориентира (на крону дерева, на вершину горы и т.п.) (27)-(28). Такая интерпретация ситуации возможна и при употреблении послелога выло в контексте с существительными 'гора', 'возвышенность' (29), тогда как в сочетании с существительными, обозначающими вертикальные предметы типа 'дерево', 'столб', описываемая ситуация связана с вовлечением в пространственную конфигурацию не верхней части ориентира, а ориентира в целом (30).
(26) Пондан керос увто лэдзчыны, висьтав «тпру», а керосо кайны - «ны» [10]. 'Будешь спускаться под гору, скажи «тпру», а когда будешь подниматься в гору - «ны»'.
(27) Ачыс [мужык] иньдотчис керос йылас [10]. 'Сам [мужик] направился на гору'.
(28) Ме кая коз йылас, а тэ кольччы уло [10]. 'Я поднимусь на ель, а ты оставайся внизу'.
(29) Верзьом воввезнас кайисо керос выло [8]. 'Верхом на конях поднялись на гору'.
(30) Тодчо, что кузь божа урок лэдзчылома уло да бор кайома пу выло [8]. 'Видно, что длиннохвостая белочка спускалась вниз и обратно поднялась на дерево'.
4. Конкуренция иллатива и послелога бердо 'к'.
Послелог бердо, восходящий к иллативной
форме реляционного имени берд 'место около', используется для выражения контакта объекта с ориентиром. Типичным контекстом, в которых описывается плотный контакт объекта и ориентира, являются глаголы 'приклеить', 'пришить', 'прибить', которые вводят ситуацию жесткой фиксации объекта на ориентире при помощи дополнительного предмета. В таких контекстах предпочтительно употребление послелога (31)-(32). Между тем, глаголы плотного контакта допускают оформление актанта также иллативом и послелогом выло. При использовании послелога бердо в фокусе внимания находится сам процесс присоединения одного предмета к другому (32); при использовании илла-тива выражается процесс направленности объекта в пределы ориентира (33); при использовании пос-
лелога выло предполагается, что ориентир представляет собой основу, на которую присоединяется объект (34).
(31) Тэ вурин сы шапка бердо горд лентаок [8]. 'Ты пришила к его шапке красную ленточку'.
(32) Ыбос вевдорас косяк бердо дором виль подков [8]. 'К косяку над дверью прибита новая подкова'.
(33) Стенаэзас доромась пубвбй туввез [8]. 'В стены прибиты деревянные втулки'.
(34) Посводзись стена выло доромась пла-каттэз [11, с. 56]. 'На стену коридора прибиты плакаты'.
Использование иллатива и послелога бердо одинаково возможно при описании пространственной ситуации, когда объект и ориентир соединены при помощи дополнительного предмета без непосредственного контакта их поверхностей (35)-(36). Типичным контекстом описания такой ситуации являются глаголы присоединения йитны 'соединять', котравны 'привязать'.
(35) Егоршаыс нельки доддявло понсо дадёк бердо да ысласьло [8]. 'Егорша даже собаку привязывает к саням и катается'.
(36) Егорша да Архипка дадёко доддял\со Шарикос, мун\со посад пытшкот туй кузя [8]. 'Егорша и Архипка привязали Шарика к саням, поехали по дороге через село'.
Параллельное употребление иллатива и послелога наблюдается также при описании ситуации кратковременного, непроизвольного контакта объекта с ориентиром (37)-(38).
(37) Таратайкаыс кышасис уввезас да сэт-чо и кольччас [10]. 'Таратайка зацепилась за ветки да там и осталась'.
(38) Кокыс кышасис ув бердо [8]. 'Ноги зацеплялись за ветки'.
5. Конкуренция показателя иллатива и послелога ордо 'к'.
Послелог ордо выражает значение направленности к месту проживания лица, он употребляется только в контексте с одушевленными существительными и местоимениями лица (40)-(41). Именные группы в форме единственного числа предпочитают послелог, личные местоимения единственного числа допускают только послелог. Конкуренция послелога и иллатива наблюдается в контексте с одушевленными существительными и личными местоимениями множественного числа, причем в таких контекстах употребление иллатива является предпочтительным (42)-(43), ср. из 41 случая использования местоимения 1 л. мн.ч. в качестве вершины в 39 именная группа оформлена иллативом, в двух - послелогом.
(40) Соседдэз ордо пет'ю [8]. 'Вышел к соседям'.
(41) Мыйла, мам, Авдейыс миян ордо вов1с? [8]. 'Мама, зачем Авдей к нам приходил?'.
(42) Андрейезо пырисо жо салдаттэз. [13, с. 20] 'В дом к Андрею [букв. 'к Андреям'] тоже зашли солдаты'.
(43) Мам, Авдей мияно локто [8]. 'Мама, Авдей к нам идет'.
Таким образом, в коми-пермяцком языке ил-латив может конкурировать с пространственным послелогом при выражении направленности движения как во внутреннюю часть, так и на поверхность ориентира. Такая ситуация свидетельствует о том, что в случае использования показателя илла-тива физические свойства ориентира не релевантны, не имеет значения, обладает ли ориентир внутренней полостью. В каждом из контекстов он указывает на то, что объект направлен во внутреннюю зону ориентира. В отличие от иллатива, употребление послелогов коррелирует с физическими характеристиками ориентира, каждый из конкурирующих послелогов употребляется в определенном типе контекста. Иллатив и послелог в одних и тех же типах контекстов могут выступать как дублетные формы, в то же время выбор грамматической формы может быть связан с выбором перспективы, с различным осмыслением пространственной ситуации. Конкурирующие единицы различаются частотными характеристиками в типах контекстов. При выражении направленности движения во внутреннюю часть ориентира наблюдается преимущественное употребление иллатива, при выражении направленности на поверхность ориентира предпочтительно использование послелогов. Расширение способности употребления послелогов в именных группах, тенденция вытеснения иллатива на периферию могут быть объяснены семантической специализированностью послелогов, а также влиянием на коми-пермяцкий русского языка.
Литература
1. Баталова Р.М. Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам (коми языки). М.: Наука, 1982. 167 с.
2. Некрасова ГА Вежл0г перым кывъясын: пертас, веж0ртас, артманног. Сыктывкар, 2004. 118 с.
3. Баталова Р.М. Оньковский диалект коми-пермяцкого языка. Унифицированное описание диалектов уральских языков. М., 1990. 205 с.
4. Баталова Р.М. Нижнеиньвенский диалект коми-пермяцкого языка. М.-Гамбург, 1995. 197 с.
5. Баталова Р.М. Кудымкарско-иньвенский диалект коми-пермяцкого языка. М.-Гамбург, 2002. 168 с.
6. Основы финно-угорского языкознания. Марийский, пермские и угорские языки /Ред. кол.: В.И. Лыткин, К.Е. Майтинская, К. Ре-деи, Я. Гуя, А.П. Феоктистов, Г.И. Ермуш-кин. М., 1976. 464 с.
7. Redei K. Die Postpositionen im Syrjänischen unter Berücksichtigung des Wotjakischen. Budapest, 1962. 224 S.
8. Баталов В. 0кт0м проза [Электронный ресурс]. URL: www . Fulib.ru
9. Можаев С. Коми0н гиж0м [Электронный ресурс]. URL: www . Fulib.ru
10. Перем коми отирл0н висьтась0м [Электронный ресурс]. URL: www . Fulib.ru
11. Минин И. Ч0впан мыс дын. Кудымкар: Коми-Пермяцкое кн. изд-во, 1962. 140 с.
12. Фадеев Т. Ыбшар. Кудымкар: Коми-Пермяцкое кн. изд-во, 1989. 352 с.
13. Федосеев С. Сь0д цветтез. Кудымкар: Коми-Пермяцкое кн. изд-во, 1994. 328 с.
14. Плунгян ВА Общая морфология. Введение в проблематику. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 383 с.
15. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М.: Русские словари, 2000. 416 с.
16. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. И-О. М.: Русский язык, 1981. 780 с.
17. Щапов П.В. Вторая книга для чтения и практических упражнений на пермяцком языке. Казань, 1909. 78 с.
18. Рогов НА. Пермяцко-русский и русско-пермяцкий словарь. СПб., 1869. 415 с.
19. Баталова Р.М., Кривощекова-Гантман А.С. Коми-пермяцко-русский словарь. М.: Русский язык, 1985. 624 с.
References
1. Batalova R.M. Areal'nye issledovaniya po vos-tochnym finno-ugorskim yazykam (komi yazy-ki) [Areal researches on the east Finno-Ugric languages (the Kоmi languages)]. Moscow: Nauka, 1982. 167 p.
2. Nekrasova GA Vezhlog perym kyvjasyn: per-tas, vezh^tas, artmannog (Padezh v perm-skikh yazykakh: forma, semantika, proisk-hozhdenie) [A case in the Permian languages: form, semantics, origin]. Syktyvkar: SyktSU, 2004. 118 p.
3. Batalova R.M. On'kovskii dialekt komi-per-myatskogo yazyka. Unifitsirovannoe opisanie dialektov ural'skikh yazykov [Oni dialect of the Komi-Permian language. Unified description of dialects of the Uralic languages]. Moscow, 1990. 205 p.
4. Batalova R.M. Nizhnein'venskii dialekt komi-permyatskogo yazyka. [Low-In'va dialect of the Komi-Permian language]. Moscow - Hamburg, 1995. 197 p.
5. Batalova R.M. Kudymkarsko-in'venskii dialekt komi-permyatskogo yazyka [Kudymkar-In'va dialect of the Komi-Permian language]. Moscow - Hamburg, 2002. 168 p.
6. Osnovy finno-ugorskogo yazykoznaniya. Mari-iskii, permskie i ugorskie yazyki [Bases of Finno-Ugric linguistics. The Mari, Permian and Ugrian languages]/ Eds: V.I. Lytkin, K.E. Ma-jtinskaja, K. Redei, J. Guja, A.P. Feoktistov, G.I. Ermushkin. Moscow: Nauka, 1976. 464 p.
7. Redei K. Die Postpositionen im Syrjänischen unter Berücksichtigung des Wotjakischen. Budapest: Akademiai kiadу, 1962. 224 S.
8. Batalov V. Öktöm proza (Izbrannaya proza): Elektronnyi resurs. [Selected prose: Electronic resource]. URL: www.Fulib.ru
9. Mozhaev S. Komiön gizhöm (Proza na komi yazyke): Elektronnyi resurs. [Proze in the
Komi language: Electronic resource]. URL: www.Fulib.ru
10. Perem komi otirlon vistasom (Komi-permyats-kie skazaniya): Elektronnyi resurs. [Komi-Permian legends: Electronic resource]. URL: www.Fulib.ru
11. Minin I. Chovpan mys dyn (U Chelpan gory) [At Chelpan mountain]. Kudymkar: Komi-Permyatskoe kn. izd-vo, 1962. 140 p.
12. Fadeev T. Ybshar (Zhavoronok) [Sky-lark]. Kudymkar: Komi-Permyatskoe kn. izd-vo, 1989. 352 p.
13. Fedoseyev S. Chernye tsvety. [Black flowers]. Kudymkar Komi-Permyatskoe kn. izd-vo, 1994. 328 p.
14. Plungyan V. A. Obshchaya morfologiya. Vve-denie v problematiku [General morphology. Introduction in problematics]. Moscow: Editorial URSS, 2000. 383 p.
15. Rakhilina E.V. Kognitivnyi analiz predmet-nykh imen: semantika i sochetaemost'. M.: Russkie slovari [Cognitive analysis of subject names: semantics and compatibility]. Мoscow: Russian dictionaries, 2000. 416 p.
16. Dal' V. Tolkovyi slovar' zhivogo velikorussko-go yazyka [Glossary of live Great Russian language]. Vol. 2, I-О. Мoscow: Russian language, 1981. 780 p.
17. Shchapov P.V. Vtoraya kniga dlya chteniya i prakticheskikh uprazhnenii na permyatskom yazyke [Second book for reading and practical exercises in the Permian language]. Kazan, 1909. 78 p.
18. Rogov NA Permyatsko-russkii i russko-permyatskii slovar' [The Permian-Russian and Russian-Permian dictionary]. St.Petersburg, 1869. 414 p.
19. Batalova R.M., Krivoshchekova-Gantman А.С. Komi-permyatsko-russkii slovar' [The Komi-Permian-Russian dictionary]. Мoscow: Russian language, 1985. 624 p.
Статья поступила в редакцию 26.05.2014.
