CC BY
36
УДК 81.13
З. Р. Мамсурова
соискатель кафедры грамматики и истории английского языка ФГПН МГЛУ e-mail: [email protected]
КОНФЛИКТ КАК КОГНИТИВНО-КОММУНИКАТИВНОЕ ПРОСТРАНСТВО
В статье обсуждается возможность применения общенаучного представления о конфликте к материалу драматургического творчества. Вырабатывается комплексное представление о конфликте в драматургии в связи с его реализацией средствами соответствующего дискурса.
Ключевые слова: речевой / языковой / коммуникативный конфликт; конфликтная ситуация; лингвосинергетика; аттрактор; речевые жанры; интенцио-нальность; дискретность.
Z. R. Mamsurova
Researcher, Chair of Grammar and History of English, Department of Humanities and Applied Sciences, MSLU e-mail: [email protected]
CONFLICT AS COGNITIVE AND COMMUNICATIVE SPACE
The article discusses the possibility to apply a general scientific understanding of the conflict to the material of dramatic art. The author develops a comprehensive approach to the conflict in drama in connection with its implementation by means of appropriate discourse.
Key words: linguistic / communicative conflict; conflict situation; linguistic synergetics; attractor; speech genres, intentionality; discretization.
Несмотря на то, что на данный момент понятийная система и инструментарий анализа лингвистической конфликтологии, или лингвокон-фликтологии, находятся в стадии формирования, очевидным является то, что в центре внимания дисциплины находится понятие речевого [языкового, коммуникативного - в различной терминологии] конфликта. Для нас наибольший интерес представляют лингвистически существенные признаки конфликта и конфликтной ситуации, причем мы различаем эти два понятия.
Конфликт можно интерпретировать:
- как коммуникативную стратегию, в которой участвуют минимум две заинтересованные стороны; и в данном конкретном случае под языковым (речевым, коммуникативным)
конфликтом чаще всего понимается противонаправленная интеракция, когда одна из сторон в ущерб другой сознательно и активно совершает речевые действия, которые могут выражаться соответствующими - негативными - средствами языка и речи. Подобные действия адресанта определяют речевое поведение другой стороны - адресата, предпринимающего ответные речевые действия против своего собеседника, выражая отношение к предмету речи или собеседнику;
- сложный речевой акт, представляющий собой динамический обмен отдельными речевыми актами - предложениями-высказываниями определенного типа;
- систему коммуникативного обмена, состоящую из нескольких обязательных и нескольких необязательных шагов;
- явление, маркирующее отрицательное поле коммуникативного взаимодействия;
- сбой коммуникации в результате недостаточного знания дено-таций и коннотаций определенных слов;
- сбой в общении в связи с неосуществленным намерением говорящего, неправильным представлением коммуникантов о наличии у них одинаковых пресуппозиций, несовпадением рефе-ренциальных рамок [6].
Изучая различные стороны конфликта, лингвисты предлагают разнообразные способы описания этого явления. Основная задача рассмотрения языкового конфликта в рамках лингвоконфликтологии определяется как исследование механизмов возникновения коммуникативных конфликтов, их причин и способов предотвращения / разрешения в текстовых потоках [Н. В. Муравьева]. Перспективной целью рассмотрения конфликтного взаимодействия является понимание языковой технологии кооперативного, гармоничного, толерантного общения, которое противопоставляется общению конфликтному [7].
В основе лингвоконфликтологии лежит тезис: область языковых (речевых) конфликтов является, с одной стороны, реализацией конфликтного потенциала самого языка и, сферой социальной жизни - с дру-гой1. Потенциальная конфликтность языка в настоящее время является доказанным положением (К. И. Бринев, Н. Д. Голев, Е. С. Кара-Мурза,
1 Так, в качестве одной из версий коммуникативного конфликта предлагается представление о проявлении агрессии, что тесно переплетается с психолингвистической типологией конфликтных личностей (В. С. Третьякова).
Н. В. Муравьева, В. С. Третьякова, Б. Я. Шарифуллин и др.). Конфликтность лежит в самой природе языка, сотканного из противоречий. В итоге, они являются главным основанием его жизнеспособности. Множественность трактовок одних и тех же высказываний и даже их конфликт не являются недостатком, а естественным механизмом понимания, образующего суть интерпретации [7, с. 297-298].
Какова же «сфера бытия» конфликта? Вспомним одно из наиболее часто цитируемых положений М.М. Бахтина: «Даже в самой непринужденной беседе мы отливаем нашу речь по определенным жанровым формам, иногда штампованным и шаблонным, иногда более гибким, пластичным и творческим. Эти речевые жанры (далее РЖ) даны нам почти так же, как нам дан родной язык» [2]. Возможно следующее толкование данного высказывания: жанры менее императивны и независимы от человека, чем язык. РЖ и язык не тождественны, но имеют общую коммуникативную природу и сопоставимы как разные типы организации коммуникации. Пользуясь терминами лингвистической синергетики1, можно сказать, что РЖ и язык - два разных коммуникативных аттрактора, т. е. типа упорядочения дискурса. В лингво-синергетике аттрактор понимается как область упорядоченности для открытой, сильно неравновесной системы, каковой считается система языка. В синергетических системах аттракторы являются единственным средством преодоления неопределенности, излишней энтропии смысла и создания неконвенциональной аналогической структуры.
Главным аттрактором, организующим прямую коммуникацию, выступает язык. Он возникает как своеобразная борьба с непрямой коммуникацией, ее преодоление. Делает передаваемые и принимаемые смыслы более прямыми, т. е. более точными и «узкими». В языке также существует разная степень точности выражения содержания. «Прямота растет прямо пропорционально повышению формализации. Под формализацией знаковой системы понимают повышение ригидности (жесткости) системы, проявляющееся в следующих признаках: ужесточение требований к правилам грамматики и метаязыка; повышение строгости исполнения внутрисистемной логики. Формализация в таком понимании всегда направлена от смыслов к значениям.
1 Вслед за Е. В. Пономаренко под лингвосинергетикой мы подразумеваем представления о языке (и в целом речевой деятельности) как о сложной динамической саморегулируемой системе [5].
Так, в формализованном языке математики есть только значения и нет смыслов. Там у адресата не может возникнуть вопроса, типа "Что вы этим хотели сказать?". В мире безупречных искусственных языков нет ни экспрессии, ни связности и цельности речевого потока, ни неопределенности и размытости описаний и ситуаций и лиц. В этом мире нет также ни юмора, ни поэзии» [4, с. 88].
В духе идей М. М. Бахтина, однако, с существенными уточнениями, касающимися важных параметров речепорождения, высказывает следующую мысль исследователь В. В. Дементьев: «Важно понимать, что жанры общения не являются внешним условием коммуникации, которые говорящий / пишущий должен соблюдать в своей речевой деятельности. Они присутствуют в сознании языковой личности в виде фреймов, влияющих на процесс разворачивания мысли в слово. При этом в ходе формирования дискурса уже на стадии возникновения коммуникативного намерения (следующей после появления мотива речи) происходит настрой на ту или иную социально-коммуникативную ситуацию (болтовни или разговора по душам, комплимента или ссоры, светского общения или публичного выступления и т. д.), ту или иную модальность общения (конфликтную, центрированную, кооперативную). Именно на этом этапе у говорящего появляется - пока еще смутная - общая цель (интенция, иллокуция) высказывания» [4, с. 98]. Принимая во внимание тот факт, что интенциональность заложена в определении конфликта (см. п. 1), можно утверждать, что конфликт никогда не случаен, по крайней мере, со стороны инициатора. При этом его генезис происходит в поле отрицательного эмоционального взаимодействия.
Наличие так называемой «конфликтной» интенции, порождающей последующее негативное взаимодействие партнеров, проявляется в отборе вербальных (и, возможно, невербальных) способов кодирования смысла высказывания. Два типа коммуникативных смыслов, организуемых речевыми жанрами, выделяет Ф. С. Бацевич: узуальный (умение строить типичный РЖ с присущей ему интенцией в конкретной конситуации общения и привычное восприятие именно этого смысла адресатом) и очень важный окказиональный, само наличие которого свидетельствует о том, что РЖ - не просто тип, жесткая, застывшая форма организации речевого действия, а «мягкая», гибкая категория живой коммуникации, формирования дискурсов [4, с. 93].
Думается, что РЖ конфликтной коммуникации как сбой в общении своим отличительным признаком будет иметь именно злоупотребление окказиональными смысловыми возможностями построения и ин-терепретации речи в духе п.п. 5 и 6 определения конфликта выше.
Итак, заявленная в начале вариативность интерпретации центрального понятия нашего исследования предполагает, по крайней мере, две возможные версии понимания конфликта: статическую и динамическую. В первом случае актуальность приобретает описание «таксономических» признаков конфликта, т.е. состава его участников (а также их характеристик) и используемого ими речеактного набора. Во втором случае в фокус внимания попадает «временная развертка» конфликтной ситуации (от момента ее начала до завершения), наличие внутренних фаз (этапов), их длительность, интенсивность, существование особых эксплицитных / имплицитных маркеров (в том числе языкового свойства) того, что конфликт движется во времени: разгорается, затухает, сходит на нет. Можно предполагать, что подобная статико-динамическая интерпретация конфликта формирует его многомерное пространство (скорее, чем поле), которое коррелирует с речевым жанром конфликтного дискурса. Существенно при этом, что пространство конфликта всегда окрашено негативной модальностью (в противовес кооперативному дискурсу).
Категория конфликта является центральной в поэтике драмы, ее структурообразующей основой. Именно через конфликт проступает философская основа этого рода литературы, его моделирующая установка на рассмотрение бытия как проблемы, нуждающейся в осознании и разрешении. Весь механизм драматической структуры держится на конфликте и разворачивается как пространство его проявления. Конфликт ведет к углублению процесса1, он - один из «моторов» театральной динамики. Можно также предположить, что конфликтный континуум пьесы состоит из конфликтных ситуаций, возникновение которых усугубляет конфликт. Аристотель указывал, что целостность художественного произведения (драмы) определяется наличием начала действия, его развития и завершения: «Целое есть то, что имеет
1 В ситуации общения, когда один из партнеров не предпринимает ответных речевых действий, т. е. не поддерживает и не оправдывает негативных ожиданий собеседника, можно говорить еще не о конфликте, а о наличии конфликтной ситуации.
начало, середину и конец». Он, таким образом, установил логическую причинно-следственную связь событий и уточнил далее предельность в их развитии: «Тот объем достаточен, внутри которого при непрерывном следовании [событий] по вероятности или необходимости происходит перелом от несчастья к счастью или от счастья к несчастью» [1, с. 653, 654]. Далее, дискурс есть ряд следующих один за другим речевых актов. Каждый из них сопряжен с определенным событием и определяет некоторый момент «теперь». Совершение речевого акта предполагает наличие речевых действий, совершенных ранее, т.е. некоторых моментов прошлого. Статус прошлого создается наличием следа, с которым так или иначе сопряжено совершение нынешнего речевого акта [3]. Таким образом, явление коммуникативного конфликта может вычленяться из общего текста драматургического произведения. Более того, театральный дискурс, как РЖ, построенный на конфликте, подчиненном законам сцены, предполагает существование «триггера», некой провокации в действиях / речи персонажей, что на определенном этапе позволяет предвидеть нарастание конфликтности. Прогнозируемость эта обусловлена интенцией, определяющей коммуникативную стратегию или выбор речевых инструментов конкретным участником речевого взаимодействия. Таким образом, театральный дискурс - пространство материализации конфликта в целом и его отдельных составляющих.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аристотель. Сочинения : в 4 т. - М. : Мысль, 1984. - Т. 4. - 830 с.
2. Бахтин М. М. Собр. соч. - М. : Русские словари, 1996. - Т. 5: Работы 1940-1960 гг. - С. 159-206.
3. Гутнер Г. Существование в геометрии. Анализ категорий модальности. -URL : http://modernlib.ru/books/gutner_g/
4. Дементьев В. В. Теория речевых жанров. - М. : Знак, 2010. - 600 с.
5. Пономаренко Е. В. Функциональная системность дискурса (на материале английского языка) : монография. - М., 2004. - 328 с.
6. Словарь терминов межкультурной коммуникации / И. Н. Жукова, М. Г. Лебедько, З. Г. Прошина, Н. Г. Юзефович. - 2-е изд., стереотип. -М. : ФЛИНТА ; Наука, 2015. - 640 с.
7. Эффективное речевое общение. Базовые компетенции : словарь-справочник / Минобрнауки РФ. - Красноярск : ФГАОУ ВПО «Сибирский федеральный университет», 2012. - 862 с.
