CC BY
113
Вестник ДВО РАН. 2009. № 1
УДК 281.9 А.В.КОСТРОВ
Конфессиональная реформа начала XX в. и старообрядчество байкальской Сибири
Рассматривается конфликт староверов байкальской Сибири с местным чиновничеством в связи с конфессиональной реформой 1905—1906 гг., давшей старообрядческим общинам право регистрироваться и самостоятельно фиксировать акты гражданского состояния в метрических книгах.
Ключевые слова: старообрядчество, «семейские», реформа, метрика, общины.
The confessional reform in the beginning of the XX century and the Old Believers of Baikal Siberia.
A.V.KOSTROV (Irkutsk State University).
A conflict of the Old Believers of Baikal Siberia with local authorities in connection with the confessional reform of 1905—1906 is considered in the paper. This reform permitted the Old Believers to be legalized and to register acts of civil status independently.
Key words: old believe, «semeyskie», reform, act of civil status, groups.
Конфессиональная реформа начала XX в. дала старообрядцам ряд прав. В частности, они получили возможность регистрировать свои общины, обретавшие с этого момента статус юридического лица, что позволяло официально вести дела и представлять свои интересы в различных ситуациях. Однако в немалой степени реформа была продиктована стремлением властей контролировать тенденции развития этой конфессии, что не могли не понимать ее адепты. Наша цель - проследить, как развивалось в связи с этим противостояние старообрядцев байкальской Сибири (принятое в научных кругах обобщенное название территорий, примыкающих к оз. Байкал) и представителей государственной власти.
Согласно новому закону в зарегистрированных общинах заводились метрические книги, где фиксировались акты крещения, заключения брака, смерти членов данного старообрядческого сообщества. В селах эти книги выдавались руководителям зарегистрированных общин губернским или областным правлением, а в городах - городской управой. Ведение же метрических книг старообрядцев, не зарегистрировавших свои общины, теперь возлагалось на общественные (в городах) и волостные (в селах) правления.
Метрические книги для старообрядцев и последователей официального православия несколько различались. Данные о православных записывались в одну книгу (хранящуюся у священника), у староверов же для каждого вида актов (о крещении, браке, смерти) предназначалась своя книга, куда вносилась соответствующая информация. Предполагалось, что книга рассчитана на год, но если в ней оставалось место, то записи продолжали вносить и в следующем году. Если же места для записей в текущем году не хватало, община получала дополнительную книгу.
При выдаче метрических книг не обходилось без проволочек, а иногда и нарушений. Например, одной из иркутских старообрядческих общин, которая была зарегистрирована 25 февраля 1908 г. и имела свою церковь (где проводились не только службы, но и крещения,
КОСТРОВ Александр Валерьевич - кандидат исторических наук, доцент (Иркутский государственный университет). E-mail: [email protected]
браки, отпевания), метрические книги были выданы только 21 июня (Государственный архив Иркутской области, далее ГАИО. Ф. 279, оп. 1, д. 1, л. 13 об.). Соответственно, записи были начаты не с начала года. Однако если запись о смерти или крещении в метрике можно было опустить, то зафиксировать регистрацию брака иногда было необходимо. Видимо, поэтому в метрическую книгу, предназначенную для фиксирования браков в 1911 г., «задним числом» были внесены сведения о браках, заключенных еще до лета 1908 г. Особое внимание к регистрации венчаний было вызвано как интересом самих старообрядцев, стремящихся официально оформить имущественные отношения в браке, так и государственных чиновников, желающих держать под контролем число переходящих в староверие. Поэтому начиная с 1911 г. в метрических книгах обязательно указывалось вероисповедание, особенно в записях о заключении браков, чего прежде, как правило, не делали - таким образом нередко маскировались браки между старообрядцами и перешедшими из официального православия. Власти, стремясь держать под контролем вопрос перехода из одного исповедания в другое, предписали обязательное заполнение этой графы.
В книге записей крещений указывались дата рождения, пол, имена, отчества, фамилии родителей и восприемников, а также нареченное по святцам имя. В книге записи смертей кроме даты события приводились сведения об усопшем (звание, имя, отчество, фамилия, место жительства, возраст, семейное положение), данные лица, «сделавшего заявление о смерти», а также место захоронения. Если отпевание совершалось «заочно», об этом также сообщалось.
В метрических книгах о заключении брака, представляющих наибольший интерес в силу своей информативности, указывались дата мероприятия, сведения о женихе и невесте (звание, имя, отчество, фамилия, исповедание, место жительства, возраст, данные о том, «которым браком» сочетаются жених и невеста). Приводилась и информация о свидетелях «в числе не менее двух», а также о том, «где и когда произведены оглашения» предстоящего брака. Как правило, в графе об оглашении указывалось: «В храме при общине согласно книге кормчей». Иногда приводилось конкретное название храма, например: «В храме Покрова Пресвятой Богородицы» (ГАИО. Ф. 279, оп. 1, д. 2, л. 2-5). В последней графе размещались подписи супругов, свидетелей и совершавшего обряд духовного лица.
При выдаче метрических книг, как и другой документации, у официального чиновничества нередко проявлялась «бюрократическая инерция» прежней политики по отношению к староверам. И хотя использование термина «раскольник» в адрес старообрядца было запрещено законом, в одной из метрических книг мы видим запись «о рождении лиц, состоящих в расколе от рождения» (ГАИО. Ф. 279, оп. 1, д. 3). Это могло бы показаться опиской, но если учесть, что официальная церковь, бывшая частью государственного аппарата, и после реформы продолжала рассматривать старообрядчество в качестве одного из основных оппонентов, то становится понятно: подобный факт - один из многих проявлений отношения чиновничества (духовного и светского) к староверам. Если у церковных чиновников это было обусловлено боязнью потерять паству (и в связи с этим жесткой конфессиональной полемикой со староверами), то у представителей светской бюрократии мотивы были несколько иными. Во-первых, не последнюю роль здесь играло отношение к старообрядчеству официальной церкви, к которой чаще всего принадлежали светские чиновники. Во-вторых, представителей местной власти устраивало бесправное положение «раскольника», который для решения своих проблем (и проблем общины) вынужден был откупаться от «его величества чиновника». Им не был нужен «старообрядец» с гражданскими правами и спокойным отношением к государству. Это противостояние иногда фиксировалось в документах.
Характерно, что предоставление новых прав по-разному было воспринято представителями тех или иных групп старообрядчества байкальской Сибири. Если жители экономических центров региона были заинтересованы в регистрации своих общин (чтобы облегчить решение экономических и других вопросов) и ведении метрических книг (чтобы
упростить регистрацию браков и процесс наследования), то сельские староверы в большинстве своем приняли эти нововведения в штыки. Так, в Иркутске после выхода закона 1906 г. зарегистрировались и приступили к ведению метрических книг сразу две общины (белокриницкого и поморского согласий)1. На территории Забайкальской области2 были зарегистрированы четыре беглопоповские общины3, однако из-за начавшегося в среде местных старообрядцев спора три из них позже отказались от регистрации, как и община в с. Тарбагатай, где не захотели также регистрировать наставника.
Между тем в среде «семейских» старообрядцев (которые составляли большинство местного староверия) даже представители такого либерального согласия, как белокриницкое, не приняли регистрацию общин и ведение метрики. Дело в том, что «семейские», предки которых бежали из разных губерний России в Польшу и были конвоированы оттуда на территорию Забайкалья во второй половине XVIII в., представляли собой достаточно замкнутую этноконфессиональную группу. Они проживали более чем в 30 деревнях разных волостей Верхнеудинского (большинство) и других уездов Забайкальской области. Наибольшее распространение в их среде получило беглопоповство (ветковского согласия), беспоповство (федосеевского согласия), а также целый ряд других, менее представленных, течений старообрядчества (белокриницкое, самокрещенцы и др.). В силу специфики местных условий и своей культуры «семейские» староверы крайне настороженно (что вполне обоснованно) относились к любым мероприятиям властей. Наибольшую осторожность с их стороны вызывали действия, которые затрагивали основы старообрядческой идеологии или касались вопросов внутреннего уклада старообрядческого общества. Поэтому действия властей по введению метрических книг в среде «семейских» в конце 1909 - начале 1910 г. вызвали серьезные проблемы.
В ноябре 1909 г. военный губернатор Забайкальской области направил уездным начальникам (в первую очередь в Верхнеудинский уезд, как место компактного проживания старообрядцев-«семейских») две телеграммы (Национальный архив Республики Бурятия, далее НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 74-76). В одной из них предлагалось доставить в областное правление следующие сведения: какое количество старообрядческих общин на подведомственной территории и сколько членов, наставников и настоятелей насчитывает каждая; общая численность скитов, обителей и монахов в них; число старообрядческих школ. Во второй телеграмме требовалось предоставить сведения о числе рождений, браков и смертей в 1907-1909 гг. (за каждый год отдельно) во всех зарегистрированных и незарегистрированных старообрядческих общинах, причем указывать, откуда взята информация для отчета - из метрических книг, метрик или посемейных списков.
Уездное начальство в свою очередь потребовало от волостных правлений экстренно доставить требуемую информацию. Но практически во всех поступивших отчетах указывалось, что метрические книги ни старообрядческими общинами, ни волостными правлениями не ведутся и что вся информация взята из посемейных списков. Так, Окино-Клю-чевское волостное правление сообщало: «Метрических книг для старообрядцев в здешней волости нет, а потому записаны все данные в посемейные списки» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 82 об.). Ключевское волостное правление доложило, что «в метрические книги, содержимые в волостном правлении для старообрядцев, не объединившихся в общины, они не записаны» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 62). Из Бичурского волостного правления ответили: «Метрических книг волостное правление не ведет, так как старообрядцы
1 Белокриницкое согласие - поповщинское направление в старообрядчестве, последователи которого создали в середине XIX в. в местечке Белая Криница (Австрия) полную (трехчинную) иерархию. Поморское согласие -одно из направлений в старообрядчестве, последователи которого не признавали священство и сами вели богослужение и отправляли обряды.
2 В настоящее время это территория Республики Бурятия и Забайкальского края (Читинской области).
3 Беглопоповцы - старообрядцы, признающие священство и принимающие в своей среде священников, «бежавших» из официальной церкви.
в общины не объединяются и указанные данные изъяты из посемейных списков» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 39). Тарбагатайское волостное правление писало о старообрядцах подведомственной территории: «В метрические книги и посемейные списки не записаны, а цифровые данные взяты из сведений, доставленных... сельскими старостами» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 53 об.). Пожалуй, наиболее откровенный ответ пришел из Куйтун-ской волости: «Сведения эти взяты частью из посемейных списков, частью добыты через опрос жителей, так как о случаях рождений, браков и смертей старообрядцы своевременно волостному правлению не заявляют» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 49-50).
Естественно, что данные, полученные таким путем, не могли удовлетворить областное начальство. В конце декабря 1909 г. военный губернатор Забайкальской области направил на имя верхнеудинского уездного начальника официальное письмо, которым предуведомлялось: в связи с тем что проживающие в Верхнеудинском уезде старообрядцы от регистрации общин отказались (кроме общины в с. Тарбагатай), с 1 января 1910 г. волостные правления должны вести их метрические книги «с точным соблюдением требований закона» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 15 об.). Вместе с этим письмом из Читы прислали 27 метрических книг, которые уже 11 января 1910 г. вместе с соответствующим предписанием были разосланы верхнеудинским уездным начальником по волостным правлениям (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 40 об.).
Известие об обязательном введении метрических книг и действия волостных правлений в этом направлении всколыхнули старообрядческий мир. В деревнях стали собираться сходы. Не последнюю роль в их организации и проведении сыграли уставщики4, которые были самой ортодоксальной («правоверной», последовательной) частью местного старообрядчества. Представители Мухоршибирского волостного правления жаловались уездному начальнику, что при сборе сведений в селах Шеролдай, Новый Заган и Мухор-шибирь «уставщики дать какие-либо сведения отказались», сообщив при этом, что «так велось искони века, так пусть и ведется». Более того, давать сведения о рождениях, браках и смертях отказались и старосты этих селений, «так как они. происходят из тех же старообрядцев» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 16). То же наблюдалось и в других местах. Например, Никольское волостное правление «пыталось уклониться от представления требуемых сведений», а сельские писари Хонхолойского и Хараузского селений «также проявили в этом деле неоправданную медлительность». В итоге постановлением крестьянского начальника 3-го участка Баргузинского уезда от 20 февраля 1910 г. писаря Никольского волостного правления оштрафовали на 2 руб., а сельских писарей Хонхолойского и Хараузского селений - на 1 руб. каждого (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 25). То есть власти требовали сведения от волостных правлений, а те сталкивались с сопротивлением старообрядцев. В случае же когда представители сельской или волостной администрации сами были из старообрядцев, они попросту саботировали мероприятия по сбору данных.
Для выработки общего отношения к навязываемым властями метрическим книгам старообрядцы-беглопоповцы (ветковского согласия) Куйтунской, Куналейской, Брянской, Тарбагатайской, Никольской, Мухоршибирской и Окино-Ключевской волостей собрались на подпольный съезд, который проходил 8 марта 1910 г. в здании часовни с. Шеролдай Мухоршибирской волости. Пристав 3-го стана, проездом оказавшийся в соседнем селении и узнавший о проходящем в Шеролдае мероприятии, отправился туда, однако участники съезда в большинстве своем к моменту его прибытия уже разъехались. Пристав, успев собрать 50 человек из числа задержавшихся в селе депутатов, провел с ними разъяснительную беседу, в ходе которой попытался доказать необходимость ведения метрических книг. В ответ депутаты разных общин и особенно уставщики «от ведения указанных книг категорически отказались», заявив, что «по старообрядческому закону ведение
4 Религиозно активные миряне, выполнявшие в среде старообрядцев функции служителей культа (ввиду отсутствия или неприятия священников).
таких книг составляет великий грех». Более того, старообрядцы заявили приставу, что намерены 20 марта 1910 г. собрать духовный собор в с. Куналейское, чтобы выработать постановление и «послать таковое на Высочайшее Имя с ходатайством об освобождении их от ведения этих книг». А для придания этому мероприятию большей официальности староверы высказали приставу пожелание, «чтобы на этом соборе присутствовал уездный начальник» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 40-41 об.).
Пристав, исполняя служебный долг, изложил обстоятельства дела верхнеудинскому уездному начальнику, а тот в свою очередь - военному губернатору Забайкальской области. В то же время уездный начальник сделал распоряжение о «недопущении» проведения старообрядческого собора 20 марта и о привлечении к ответственности лиц, виновных в организации неразрешенного съезда 8 марта 1910 г.
Но эти меры оказались недейственными. Старообрядцы успели обсудить волнующий всех вопрос на состоявшемся съезде. Результаты этого обсуждения и общее негативное отношение к ведению метрики донесли до жителей старообрядческих селений уважаемые в своей среде старообрядцы и уставщики. Это позволило староверам разных деревень выработать общую линию поведения и выступить единым фронтом. Поэтому когда представители администрации все-таки пытались завести метрические книги старообрядческих общин, из разных селений в волость и уезд шли письменные заявления старообрядцев об отказе вести метрику и давать информацию. В частности, крестьяне селения Надеинское Куйтунской волости писали: «Мы желаем жить как предки наши жили, а родившихся, умерших и бракосочетавшихся не дописываться, а также и мы в настоящее время не согласны в таковые записываться» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 10). Ту же мысль содержит и приговор старообрядческого общества Нижнеталецкого селения Брянской волости от 11 марта 1910 г., где записано, что представители этого общества «поимели несогласие вносить в метрические книги родившихся, бракосочетавшихся и умерших» и хотят «как велось нашими предками» жить, «без метрических записей» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 33-33 об.).
В поиске выхода из сложившейся ситуации верхнеудинский уездный начальник докладывал Военному губернатору, что «волостные правления под давлением... духовных наставников и уставщиков, устраивающих съезды старообрядцев, до сего времени к ведению метрических книг не приступили». Исходя из этого он просил разъяснить, «не следует ли против виновных в неведении. тех книг волостных старшин и писарей возбуждать уголовное преследование» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 41). То есть фактически уездное начальство испрашивало разрешения на применение репрессивных мер против старообрядцев. В ответ на это от Военного губернатора пришло разъяснение, что записи в метрические книги находятся в прямой зависимости от желания самих старообрядцев и «не составляют для них обязательства», поэтому власти не должны принимать каких-либо «принудительных мер» по отношению к староверам, отказавшимся записываться в эти книги (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 42).
Подобная перемена отношения военного губернатора к делу может показаться странной: ведь именно он требовал экстренной доставки сведений о старообрядцах области и установления порядка в ведении метрических книг старообрядческих общин. Видимо, причиной подобной перемены стала реакция старообрядцев большинства селений на жесткое введение таких книг. Отказ давать сведения, созыв и проведение съездов, намерение обратиться «на Высочайшее Имя» и выступление единым фронтом - все это обострило отношения властей и староверов и как следствие грозило нарушением общественного спокойствия, в сохранении которого были заинтересованы областная и уездная администрации. Кроме того, заметно активизировалась миграция старообрядцев с территории не только Верхнеудинского уезда, но и Забайкальской области. В частности, именно из-за принуждения к обязательному ведению метрических книг 19 семей старообрядцев решили переселиться в Южно-Уссурийский край (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 44-45).
Это насторожило областную администрацию: одно дело, когда семьи переселялись из-за малоземелья, что случалось в те годы достаточно часто, и другое, если это исход от «слуг антихристовых» в поисках «чистой земли». Переселение, вызванное ростом религиозности из-за усилившихся гонений (в период «укрепления веротерпимости»), ставило под вопрос успешность реализации реформы в крае, а при неблагоприятном развитии событий могло привести к массовому исходу староверов. Поэтому военный губернатор уже 24 марта 1910 г. предписал Верхнеудинскому уездному начальнику произвести «немедленное и подробное» расследование по факту этого переселения. О его результатах предлагалось донести незамедлительно. Выполняя это поручение, уездный начальник посетил села Куйтун, Куналей, Мухоршибирь и Шеролдай, где «лично разъяснил данные по этому вопросу и успокоил старообрядцев». По результатам же проведенного расследования, затушевывая в том числе и свою вину в эскалации конфликта, он докладывал, что старообрядцы переселяются в Южно-Уссурийский край «исключительно ввиду малоземелья и другим причинам экономического характера» (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1564, л. 83-83 об.).
После этого власти стали более мягко подходить к сбору информации о старообрядцах региона. Например, желая получить сведения за 1912 г., начальство просило уездных руководителей «не отказать» в проверке и предоставлении «имеющихся в распоряжении» данных. В этот раз запрашивалась информация о старообрядческих согласиях, их численности в зарегистрированных и незарегистрированных общинах; молитвенных домах, храмах, скитах, обителях, школах, благотворительных заведениях; случаях перехода из православия в старообрядчество (НАРБ. Ф. 337, оп. 2, д. 1959, л. 3). Сбор этих данных на местах проводился уже с использованием доступных источников информации и без нажима на старообрядцев.
Надо сказать, что проблемы, связанные с ведением метрических книг, имели место и в среде местных единоверцев, о чем свидетельствует дело «Об исправлении записей о рождении в метрической книге Донинской единоверческой церкви» (Государственный архив Читинской области, далее ГАЧО. Ф. 8, оп. 1, д. 1824, л. 1-90). Эта конфессиональная группа складывалась непросто, о чем свидетельствуют частые «нестройности» в метрике ее представителей. Сложные отношения с официальной церковью (в составе которой единоверцы формально числились) и переходы в старообрядчество (ГАЧО. Ф. 8, оп. 1, д. 1240) определяли состояние единоверия как «пограничное», что отражалось в характере заполнения метрических книг.
Таким образом, самыми активными участниками реализации законодательства по отношению к старообрядцам региона были чиновники уездного и более низкого уровня. Последние, как правило, по-своему понимали новые законы и внедряли их в старой, дореформенной манере. И если регистрация старообрядческих общин шла относительно спокойно, то введение метрических книг вызвало серьезную напряженность. Дело в том, что для регистрации общины должны были подать заявление не менее 50 членов старообрядческого общества. Исходя из закона, никто не мог заставить старообрядцев написать подобное заявление. Поэтому общины были зарегистрированы только там, где сами староверы желали этого в силу своей заинтересованности, т.е. где возможности, данные зарегистрированной общине законом, можно было реализовать. Прежде всего это крупные экономические центры региона, в которых были представлены общины наиболее либеральных и экономически социализированных согласий (белокриницкого, поморского и др.) и где была необходимость официально вести общинные дела. В основной же своей массе старообрядцы региона отказались регистрировать свои общины, сочтя это за «греховное» ограничение.
Очевидно, что наибольшие проблемы в ходе реализации реформы вызвало введение в обиход старообрядческих общин метрических книг. Старообрядцы, традиционно избегающие всяческих переписей, в массовом порядке стали отказываться предоставлять сведения о рождениях, браках и смертях в своих обществах. Дело в том, что характер
развития местной экономики и уровень вовлеченности в нее местных сельских староверов (прежде всего «семейских») способствовали сохранению многих традиционных эсхатологических элементов старообрядческой культуры. Поэтому ортодоксально настроенная часть местного старообрядчества и в начале XX в. продолжала считать, что любая перепись или регистрация - это атрибут «последних времен» и прямой путь в «лапы антихриста». Подобный религиозный традиционализм вел не только к отказу от ведения метрики, но и к сопротивлению ее насильственного насаждения со стороны чиновников (которые в данном контексте представали как «слуги антихристовы»). Действия местной администрации и реакция на нее староверов привели к росту напряженности в местах компактного проживания «семейских». В итоге из Читы в Верхнеудинск пришло разъяснение, что как регистрация общин, так и ведение метрических книг являются правом, а не обязанностью старообрядцев, и конфликт был исчерпан. Забайкальские староверы взяли верх в споре с представителями местной власти, не позволив реализовывать новую реформу старыми методами.
Новые книги
Белый В. Ф. Таловско-Тайгоносская эвлиминарная система (Северо-Восток России).
Belyi V.F. Talovka-Taigonoss Euliminaire System (Northeastern Russia).
Магадан: СВНЦ ДВО РАН, 2008. - 67 с. - ISBN 978-5-94729-098-1.
Северо-Восточный комплексный НИИ ДВО РАН
685000, Магадан, ул. Портовая, 16. Fax: (41322) 3-00-51
E-mail: [email protected]
Даны определение и первое систематическое описание Таловско-Тайгоносской эвли-минарной системы, которую составляют Тайгоносская вулканическая дуга, Пенжинский междуговой прогиб и Таловско-Майнская невулканическая дуга. Обсуждены особенности интрузивного магматизма, петрохимия вулканитов Тайгоносской дуги. Рассмотрены строение и происхождение Тайгоносского синтаксиса эвлиминарной системы, в формировании и строении которой отражается длительная эндогенная активность, охватившая тектоносферу в зоне сочленения блоков раннепротерозойской земной коры разного типа.
Для геологов, занимающихся тектоникой, магматизмом, палеовулканологией.
This Ьоок contains definition and the first systematized description of Talovka-Taigonoss Euliminaire System (PIES) that consists of Taigonoss Volcanic (inner) Arc (ТУЛ), Penzhina interarc Trough and Talovka-Main non-volcanic (outer) Arc. The discussed issues include plutonic regimes and chemical properties of Taigonoss Arc volcanics. The syntaxis of Taigonoss Euliminaire System is examined in terms of its structure and genesis. Long-lasting endogenic processes occurring in conjunction zones of different crust blocks of the early Proterozoic age find their manifestation in the developmental history and structure of Talovka-Тaigоnоss Euliminaire System.
Intended for geologists in tectonics, magmatism and pa1eovolcanology.
r
V
У
