CC BY
30
О. И. Тарасова
Коммуникативные технологии и опасность существа техники
Ю. М. Лотман подчеркивал: «может показаться парадоксом, что появление письменности не усложнило, а упростило семиотическую структуру культуры»251. С этим упрощением связана и утрата целостности восприятия, неполнота мышления, деактуализация понимания, деградация творческих навыков и общей художественной одаренности человека, современные проблемы гипертрофированного развития «технического интеллекта» (М. Шелер) и односторонней техноинформационной, формальной рациональности. В современной гуманитарной науке много говорится о том, что важнейшей проблемой сознания европейского типа является то, что люди перестали думать, чувствовать, понимать, перейдя в бессознательное, пассивное, «спящее» и потому манипулируемое состояние. Еще Ю. М. Лотман указывал, что в пространстве письменной культуры - в ситуации резкого разделения общества на творцов и потребителей, передающих и принимающих - стремление к умственному потребительству составляет опасную тенденцию культуры, ориентированной «на получение истины в качестве готового сообщения о чужом умственном усилии»252. В конечном счете, развитие этой негативной тенденции приводит к тому, что «искусство мыслить» превращается в искусность технологического манипулирования знаками, образцами, имиджами, стереотипами, информацией и т. п.
М. Хайдеггер указывает, что человек попадает в рабство к технике. Господство существа техники из-за своей внешней эффективности отрицает все иные возможности миропонимания и, прежде всего, «поэзию». «Существо постава есть опасность как таковая. Опасность заключается в том, что бытие в за-бывании своего существа отворачивается от этого существа и тем самым оборачивается против истины своего существа. В сфере опасности правит этот еще не осмысленный поворот»253. Этот скрытый и неосмысленный поворот, способствующий за-быванию существа бытия и возникновению феномена «закрытого сознания», сложно увидеть и осознать, потому что последствия технологии не позволяют
251 Лотман Ю. М. Альтернативный вариант: бесписьменная культура или культура до культуры? // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 367.
252 Лотман Ю. М. О двух моделях коммуникации в системе культуры // Лот-ман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 177.
253 Хайдеггер М. Поворот // Хайдеггер М. Время и бытие: ст. и выступ. М., 1993. С. 255.
себя видеть на уровне мнений и понятий, но искажают непрерывно и бессознательно воспринимаемые отношения и модели254. Угроза человеку и его цивилизации происходит не от технических устройств. Главная опасность в том, что существо человека попадает в руки существа техники, которое ничем техническим не является. Техника оказывает фундаментальное принуждение и порабощает человека, который становится рабом техники. В процессе технического порабощения человек подвержен опасной болезни - «бегству от мышления», заражается опасным вирусом «бездумности».
Опасность существа техники, порабощающего сущность человека в том, что технический медиум - это новая модель производства смыслов, в том что «средство есть сообщение». Каждое средство транслирует не информационное содержание, а все новые формы людей и культур, чьи качества пригодны для медиа. Фундаментальное принуждение существом техники осуществляется с помощью носителей сообщений, а не с помощью программ, содержания, информации которую они транслируют. Контент любых медиа - это пользователь медиа. Люди, в ситуации «бегства от мышления», стали контентом медиа.
Письменность - знаковая система взаимной коммуникации людей, искусство, ставшее массовой технологией и технологией масс. В истории человечества возникновение искусства письменности общепризнано одним из величайших достижений человечества, открывшим возможность информационно-технического прогресса и эпоху информации. Письменность дала человеку принципиально новый способ сбора, накопления, обработки, хранения, освоения и трансляции информации, а также новый способ массовой коммуникации людей. Важнейшее свойство письменности - фиксация и хранение информации на различных внешних носителях - обеспечивает общение писателя и читателя, разъединенных временем и пространством, и именно в этом состоит величайшее завоевание человеческой культуры.
Как правило, на технологию письменности, принято смотреть только с одной, положительной стороны. Однако, первая информационная революция коренным образом изменила способ бытия всей цивилизации: устойчивая коэволюция Человека и Мира с момента использования письменности приходит к «прогрессирующей нестабильности» в системе «человек - окружающая среда» (Г. Бейтсон) и одновременно с тем, как человечество ощутило необходимость записывать свою историю, «оно пошло путем расходования природы и себя»255. Ж. Деррида полагает, что «фонетическое письмо, место великой метафизической, научной, технической,
254 БодрийярЖ. Общество потребления: его мифы и структура. М., 2006. С. 160.
255 Бибихин В. В. Слово и событие. М., 2001. С. 275.
экономической авантюры Запада, имеет свои границы в пространстве и во времени и что эти его границы обнаруживаются как раз в тот момент, когда оно силится навязать свои законы тем областям культуры, которые до сей поры им не подчинялись»256. Г.-Г. Гадамер считает, что нет ничего более чуждого пониманию и все-таки стимулирующего его, чем письмо. Письменность есть самоотчуждение, преодоление его и есть задача понимания. А. М. Маклюэн утверждает, что человечество до настоящего времени не смогло понять и осознать многочисленные негативные социальные, психические, культурные, образовательные и другие негативные последствия этой технологии. Письменность оказывает фундаментальное принуждение к техническому однозначному типу мышления, на основе которого в ходе информационно-технического прогресса формируется потребительское общество «одноразовой цивилизации». Используя слова М. Хайдеггера, взаимосвязь технологии письменности и скрытой опасности существа техники, ничем техническим не являющимся, это не только не решено, но даже не продумано до постановки отчетливого вопроса.
На основе технологии письменности возникает масс-медийная модель трансляции социокультурного опыта и информации. Как отмечает М. К. Петров, эта трансляция может быть и формальной, и неформальной. Но в европейском типе культуры господствует формальная трансляция которая не позволяет многое видеть в истинном свете. Прежде всего, это недооценка неформальной преемственности. В масс-медийной, формальной трансляции происходит «затухание творческих импульсов на полюсе восприятия» (К. В. Чистов), и развивается опасная тенденция «умственного потребительства». Появляется «не диалогическая» модель коммуникации и потребления информации, где человек полностью отсекается от творчества.
Идея письменности - это идея технического принципа коммуникации. Письменная речь (отстраненная от синкретизма и одновременности человеческого поведения) - это техническая модель коммуникации, или опосредованный тип коммуникации, который может быть как с техническим воспроизводящим устройством, так и без него. При переходе к письменной коммуникации одновременность слышащего присутствия меняется на трансляцию готовых сообщений об истине как результата чужого умственного усилия. Переход от устности к письменности, связанный с неизбежным упрощением семиотической структуры культуры (Ю. М. Лотман), приводит к появлению не известного устной культуре «неравенства в творчестве», неравенства в самой возможности умственных усилий и одновременно - к письменного типу равенства перед знаком и потребительской стоимостью. При «творческом неравенстве» про-
256 Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000. С 124.
исходит функциональное разделение участников творческого процесса на «создание - трансляцию - восприятие», появление массовой вне-творческой потребительской «публики», и упрощением творческих художественно-поэтических способностей на полюсе восприятия в массовом масштабе. Потому что дифференциация со-творческого восприятия и мышления на автора и публику аналогична возникновению двусубъектных форм (схем) деятельности, в которых «один выполняет функции памяти - программирует через слово деятельность, «разумно движет, оставаясь неподвижным», а другой (или другие) - реализует заданную в слове программу в дело, «разумно движется, оставаясь неразумным» (М. К. Петров). В дальнейшем, как отмечает С. С. Неретина, универсально-понятийный западноевропейский тип культуры связан с расщеплением прежде единой деятельности на программирующую и исполнительную, каждая из которых институционализируется и становится социально значимой. Что, в свою очередь, создает условия для потребления как социального отношения, т. е. «социального запрета, наложенного на любую форму ответа и взаимности» (Ж. Бодрийяр).
Опосредованная письменная коммуникация, обеспечивающая общение писателя и читателя, разъединенных временем и пространством, является своеобразным «техническим дифференциалом». И М. Хайдеггер, и П. А. Флоренский говорят о свойственном устности «онтологическом единстве слуха и речи», или о «слышащей со-бытийности», о «слышащем со-присутствии». В ситуации устного мышления речь и слух есть онтологически единое, единовременное целое. «Слушание и речь даны вместе с пониманием как два равнозначных феномена. Слушание есть основной способ понимающего бытия-друг-с-другом. Г оворить может лишь тот, кто может вести речь и слушать»257. Устность, как способ осмысления бытия, нарушается и разрушается при помощи опосредованной технической коммуникации. Технология письменности дифференцирует одновременную со-бытийность так же как и двуединую способность речи и слуха.
В пространстве культуры формируется не только письменная речь как эталон мета-коммуникации, но и система опосредования, техническая модель коммуникации, словами Р. Барта - «паразитарная форма опосредования», медиум, который, во-первых, становится новой системой производства смыслов, во-вторых, лишает человека «непосредственного бытия в мире в присутствии трансценденции». Ж. Бодрийяр в своих работах подчеркивает неоднократно: «масс-медиатизация» - это не совокупность техник распространения сообщений, а навязывание моделей. В действительности главный Медиум - это Модель258.
257Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск, 1998. С. 281.
258 Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. М., 2007. С. 247.
Письменностью впервые создается структура «безадресной речи» (А. И. Пигалев). Технологическая ситуация без-ответности и безответственности описывается моделью: передатчик (кодировщик) - сообщение - приемник (декодер). С этой моделью связана вся современная теория коммуникации. Ж. Бодрийяр указывает, что этой базовой формулой коммуникации в сокращенной и примитивной форме выражен весь социальный обмен, которым всегда и везде управляет абстракция кода, вынужденная рациональность и терроризм разделений. Масс-медийная система может изобретать различные имитации «слышащего соприсутствия» как технически опосредованного единства слуха и речи в феномене одновременности, создавать иллюзию диалога и подлинного человеческого общения. Но иллюзия технической обратимости этой формулы коммуникации не имеет ничего общего с человеческой взаимностью. По мнению Бодрийяра, современные системы при помощи feedback и саморегуляции уже включают в себя эти ставшие ненужными метасистемы контроля. Они научились управлять тем, что их отрицает, как дополнительной переменной. В каком-то смысле они реализуют идеал того, что можно назвать децентрализованным тоталитаризмом. На уровне более близком к практике, медиа прекрасно умеют задействовать формальную «обратимость» схем (почта читателей, телефонный звонок слушателей, опросы и т. д.), не оставляя никакого места для ответа, никак не меняя распределение ролей259. Иными словами, устранить онтологические недостатки коммуникации технического типа, повысить ее диалогичность, принципиально невозможно. Система может изобретать различные варианты и комбинации обратимости, но при этом вся фундаментальная структура коммуникации, вся операциональная форма медиа, воплощающая принцип потребления как «социальный запрет на взаимность» остается неизменной. Отмечаемая Ю. М. Лотманом негативная тенденция к умственному потребительству, неизбежно трансформируется в ситуацию «the medium is the message» («медиум есть послание»), когда медиа при обессмысливании самостоятельной человеческой мыследея-тельности становится новой формой производства смыслов. Масс-медийная модель задает готовые информационно-образные структуры в ставшее пассивным не-мыслящее человеческое сознание и открывает возможность неограниченного идеологического, образно-мировоззренческого масс-манипулирования в соответствии с модальностью социо-технической системы. Необходимо подчеркнуть, что проблема не в том содержании программ, которые транслируют медиа, а в их операциональной форме, и трансформация человека и его жизни осуществляется при помощи носителей сообщений, (поскольку медиум - это новый спо-
259 Там же. С. 256.
соб производства смыслов), а не передаваемой информации. Сами люди и их свойства становятся содержанием медиа.
Опасный поворот, связанный с подчинением человека сущности техники, создает формальную версию диалога - «информационную коммуникацию», линейный способ передачи содержания, который существует параллельно с устностью, а ныне становится доминирующей формой социокультурной трансляции. В результате аналитической диссоциации чувств и ситуации неестественного визуального уклона существует не только естественный, устный канал «духовной преемственности», наследования духа культуры, но и формальный, информационный, трансляции буквы текстов. Можно сказать, что доминирование формальной трансляции приводит к недооценке трансляции антропологической. Феномен человечности наследуется только от души к душе, от сердца к сердцу. Так же и феномен понимания передается только от человека к человеку, от одного живого разума к другому. Господство формальной трансляции, так же как и неестественный визуальный уклон, и рациофундаментализм, воспринимается в техногенной цивилизации как нечто естественное и врожденное.
Устный диалог - слышащее и понимающее бытие-друг-с-другом, находится вне формальных структур двусубъектных моделей коммуникации в силу междусубъектности и метафизической многомерности. Но переход от устности к письменности означает смещение понимания из сущности диалога в способ двусубъектной коммуникации, из слышащей событийности в масс-медийную форму информации и коммуникации. От метафоры как процедуры смыслопорождения и тропов как истока универсалий к медиуму как новому способу производства смыслов. Медиум - новый способ порождения смыслов или формализации и обессмысливания бытия.
Вся современная социотехническая система потребления как истребления мира и человека находится в ситуации «без-ответного слова» (т. е. вся система оказывается структурирована таким образом, что изначально не способна к «диалогичности сознания» и /взаимо/пониманию). Ж. Бодрийяр говорит о том, что мы живем в состоянии безответности и в безответственности. Структуры потребления - это особая операциональная система. «Обобщенный порядок потребления - это именно тот порядок, при котором запрещено давать, возвращать или обменивать, а разрешено лишь брать и использовать (присвоение, индивидуализированная потребительская стоимость). В этом отношении продукты «потребления» также являются масс-медиа: они соответствуют описанной нами общей форме. Их особая функция не имеет большого значения: потребление продуктов и сообщений - это абстрактное социальное отношение, уста-
навливаемое ими, это запрет, наложенный на любую форму ответа и вза-имности»260. Но эта ситуация безответности и безответственности, ситуация тотального «запрета на взаимность», связана с возникновением медиа-коммуникации, с переходом от устности к письменности, изменением типа мышления, изменением «типа взаимности» и диссоциацией феномена одновременности.
Человек, перегруженный готовыми образными структурами, поглощается медиа-повседневностью. Это новый тип информационнотехнологической социальности, который, с точки зрения А. А. Зиновьева, Ж. Бодрийяра, превращается в идеальную систему управления, поскольку сохраняется иллюзия отсутствия идеологии. Вся современная «демократия орфографии и телевизора» оказывается той идео-логией, той технологически упакованной образной структурой, из круга которой человек, не умеющий чувствовать, мыслить, понимать, осознавать, человек с закрытым, спящим, пассивным, потребительским сознанием выйти не в состоянии. Человек без чувств, неизбежно становится человеком без свойств и закономерно оказывается в социально-технологической безбы-тийной реальности. Нарушение символического обмена приводит к формированию общества «экзистенциального риска» как способа (о)бес-смысленного бытования. «Круг истребляющего потребления мира», это форма бесконечной регрессии, преодолеть которую можно только отказавшись от формального способа мышления.
Переход от устности к письменности, приводит к появлению не известного устной культуре «неравенства в творчестве» и одновременно к письменного типу равенства перед знаком и потребительской стоимостью. Это переход от смыслов культуры к ее грамматическим формам, в том числе формализация досуга. Процесс упрощения семиотической структуры культуры и деактуализация феномена творчества при переходе от этико-эстетической повседневности к социотехнической ежеднев-ности сокращает смысловую многомерность культуры до уровня информации и набора знаков. Ж. Бодрийяр определяет культуру уже как «наименьшее общее кратное», «минимальный набор информации». По его мнению, не «культура» разделяется всеми, то есть не живое единство, актуальное присутствие группы (все то, что составляло символическую и метаболическую функцию церемонии и праздника), - это даже не знание в собственном смысле слова, а странная смесь знаков и отношений, школьных воспоминаний и знаков интеллектуальной моды, что называют «массовой культурой» и что можно назвать НОК (наименьшая общая культура) в смысле наименьшего общего знаменателя в арифметике. НОК определяет самый маленький набор «правильных ответов», кото-
260 Там же. С. 239-240.
рым, как предполагается, владеет средний индивид, чтобы получить свидетельство культурного гражданства261.
Процесс упрощения семиотической структуры культуры оборачивается массовой гомогенизацией, стандартизацией, унификацией. Однако без многообразия, без наличия культурных альтернатив культура теряет запас «информационной изменчивости» на будущее и способность к адаптации. Открывается возможность «косвенного геноцида»
(Ю. В. Черновицкая), опасность необратимых изменений и утраты устойчивости общности людей. Поэтому, осознавая опасные тенденции нашего времени, не упуская из виду особенностей разнообразных обществ и культур, необходимо предотвратить процесс масс-медийного упрощения народов, и вернуться к интегративной конфигурации универсалий различных культур.
С. С. Синельникова
Особенности общения и межличностных отношений внутренне-конфликтной личности
В психологии общепризнано значение общения как одной из основных потребностей человека. Л. С. Выготский считал, что человек и наедине с собой сохраняет функцию общения. Только в общении, во взаимодействии человека с человеком раскрывается «человек в человеке», как для других, так и для себя», - писал М. М. Бахтин262.
Особо велика роль общения для ребенка, без которого вообще не возможно становление его как человека. Л. С. Выготский назвал ребенка максимально социальным существом, т. к. без взрослого он просто не способен выжить. Ребенок сигнализирует взрослому о своем состоянии, своих потребностях. Его движения и вокализации часто имеют не собственно приспособительное, а знаковое значение. Об этом, в частности, писали А. Валлон, В. М. Бехтерев и др. Многочисленные психологические исследования (в частности, Фигурина и Денисовой) показали, что ребенок раньше реагирует на голос взрослого, чем на другие звуки, на человеческое лицо, чем на другие предметы. Улыбка у ребенка появляется как ответ на улыбку взрослого. Комплекс оживления у ребенка - это его реакция на взрослого и его предложение к общению с ним. М. И. Лисина на основании проведенных ею и ее сотрудниками исследо-
261 Бодрийяр Ж. Общество потребления. С. 137.
262 Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.,1963. С. 336.
