CC BY
94
© О.И. Тарасова, 2009
УДК 1:002+13 ББК 87.66
АМБИВАЛЕНТНОСТЬ ИСКУССТВА ПИСЬМЕННОСТИ
О.И. Тарасова
Статья посвящена анализу позитивных и негативных - психологических, социальных, образовательных и иных - воздействий технологии письменности на человека и его культуру.
Ключевые слова: письменность, знак, информационная революция, фундаментальное принуждение, модель коммуникации.
Письменность - знаковая система коммуникации людей, искусство, ставшее массовой технологией и технологией масс. В истории человечества возникновение искусства письменности общепризнано одним из величайших достижений, которое открыло возможность информационно-технического прогресса.
Изобретение письменности считается первой информационно-технологической революцией. «Предполагается, что в истории произошло несколько информационных революций, под которыми понимается реформирование общественных отношений вследствие появления новых технологий обработки информации» [9, с. 5]. Письменность дала человеку принципиально новый способ сбора, накопления, обработки, хранения, освоения и трансляции информации, а также новый способ массовой коммуникации людей. Важнейшее свойство письменности - фиксация и хранение информации на различных внешних носителях - обеспечивает общение писателя и читателя, разъединенных временем и пространством, и именно в этом состоит величайшее завоевание человеческой культуры [10, с. 115].
Как правило, на технологию письменности принято смотреть только с одной, положительной, стороны. Однако первая информационная революция коренным образом изменила способ бытия всей цивилизации: устойчивая коэволюция Человека и Мира с момента использования письменности приходит к «прогрессирующей нестабильности» (Г. Бейтсон), и одновременно с тем,
как человечество ощутило необходимость записывать свою историю, «оно пошло путем расходования природы и себя» [1, с. 275].
У каждого изобретения есть свои достоинства и недостатки. Например, Ж. Деррида полагает, что «фонетическое письмо, место великой метафизической, научной, технической, экономической авантюры Запада, имеет свои границы в пространстве и во времени и что эти его границы обнаруживаются как раз в тот момент, когда оно силится навязать свои законы тем областям культуры, которые до сей поры им не подчинялись» [6, с. 124]. А М. Маклюэн утверждает, что человечество до настоящего времени не смогло понять и осознать многочисленные негативные социальные, психические, культурные, образовательные и другие негативные последствия этой технологии.
Не умаляя всех достижений, позитивных трансформаций жизни цивилизации, связанных с искусством письменности, стоит усомниться в правомерности все более информационного, но все менее понимающего и все менее думающего образа жизни, заглянуть по ту сторону этой технологии.
Письменность - основа всех иных технологий западной культуры. Письменность осуществляет тот скрытый, опасный, неосмысленный поворот, в результате которого «существо человека попадает в руки существа техники» (М. Хайдеггер). Искусство письменности - это источник фундаментального принуждения к техническому способу мышления и исчислению бытия. В пространстве устной культуры, до изобретения и интериоризации технологии письменности, одновременно и носителем информации,
и инструментом обработки информации был человеческий мозг. Письменность дифференцирует синкретический процесс мышления на «носителя информации» (функция памяти) и на «обработку информации» (феномен понимания). История письменности становится предысторией развития современной информатики и историей совершенствования новых технических средств связи. А человек в результате технического порабощения оказывается подверженным опасной болезни - «бегству от мышления» (М. Хайдеггер): он утрачивает способность думать, понимать, осознавать, а его сознание превращается в имитацию сознания.
Интериоризация письменности в культуру сопровождалась ощутимыми потерями, которые очень остро ощущались до той поры, пока человечество не привыкло воспринимать технический тип коммуникации с фиксированным текстом как норму, пока письменность, рукопись, книга не вошли в быт и не стали столь же обыденными явлениями, как человеческая речь [10, с. 115]. Иначе говоря, до тех пор, пока письменность и производные от нее формы культуры не стали восприниматься как естественные и эталонные.
Ю.М. Лотман, сопоставляя феномены устной и письменной речи, отмечает, что устная речь органически включается в синкретизм поведения, тяготеет к недискретности и кон-тинуумной структуре. В отличие от нее письменная речь дискретна и линейна, она - результат искусственного перевода многоплановой системы устной речи в структуру чисто словесного, последовательного текста. «Письменная форма речи - результат ряда искусственных и целенаправленных усилий для создания особого упорядоченного языка, призванного играть в общей системе культуры метаязыко-вую роль. Именно для такой роли он и удобен. Как средство непосредственной коммуникации между двумя непосредственно данными коммуникантами он громоздок, неудобен и исключительно неэкономен» [7, с. 327-328].
М. Хайдеггер и П.А. Флоренский говорят о свойственном устности «онтологическом единстве слуха и речи», или о «слышащей со-бытийности», о «слышащем со-при-сутствии», которое нарушается и разрушается при помощи технической коммуникации. Технология письменности дифференцирует одновременную со-бытийность так же, как и дву-
единую способность речи и слуха. В пространстве культуры формируется не только письменная речь как эталон мета-коммуникации, но и система опосредования, техническая модель коммуникации (словами Р. Барта, «паразитарная форма опосредования»), медиум, который, во-первых, лишает человека «непосредственного бытия в мире в присутствии трансценденции», во-вторых, сам становится новой системой производства смыслов. Считается, что появление печатной книги было главным поворотом в нашей цивилизации не только вследствие содержания, которое она переносит от поколения к поколению (идеологическое, информационное, научное и т. д.), сколько в результате фундаментального принуждения к систематизации, которое она оказывает в силу самой своей технической сущности [4, с. 160].
Когда письменность, создавая цивилизованный и технический тип человека, начинает доминировать над устностью, когда в европейской науке появляются понятия «культура» и «цивилизация», когда утверждается пренебрежительное и снисходительное отношение к вне и бесписьменным культурам и цивилизациям, - именно в это время происходит так называемая письменная переоценка ценностей. Ю.М. Лотман отмечает, что, выполняя мета-языковую роль, та или иная коммуникативная система начинает занимать в сознании коллектива особое место: ей приписываются черты универсальной модели, и остальные сферы культуры начинают преобразовываться по ее образу и подобию. Те же их аспекты, которые с трудом поддаются такой трансформации или не поддаются ей совсем, объявляются незначимыми или вовсе несуществующими. Именно такую трансформацию в культурном сознании письменной эпохи переживает устная речь: ее начинают воспринимать как испорченный вариант письменной и осмыслять сквозь призму последней [7, с. 328].
Когда превращение устной ментальности в письменную достигает определенного уровня, то фундаментальное принуждение к искусственному технологическому способу мышления и миропонимания становится «естественным», «врожденным» и незаметным для доминирующего типа мышления. Поэтому и Мак-люэн, и Бодрийяр неоднократно подчеркивают,
что воздействие технологии письменности, последствия технологий «не позволяют себя видеть на уровне мнений и понятий, но искажают непрерывно и бессознательно воспринимаемые отношения и модели» [4, с. 160].
Идея письменности - это идея технического принципа коммуникации. Письменная речь (отстраненная от синкретизма и одновременности человеческого поведения) - это техническая модель коммуникации, или опосредованный тип коммуникации, который может быть как с техническим воспроизводящим устройством, так и без него. Переход от устности к письменности, связанный с неизбежным упрощением семиотической структуры культуры (Ю.М. Лотман), приводит к появлению неизвестного устной культуре «неравенства в творчестве» и одновременно к письменному типу равенства перед знаком и потребительской стоимостью.
При переходе к письменной коммуникации одновременность слышащего со-присутствия меняется на письменную дистанционную трансляцию готовых сообщений об истине как результате чужого умственного усилия. Письменностью впервые создается структура «безадресной речи» (А.И. Пигалев). Технологическая ситуация без-ответности и без-ответственности описывается моделью: передатчик (кодировщик) - сообщение - приемник (декодер). С этой моделью связана вся современная теория коммуникации. Бодрийяр указывает, что этой базовой формулой коммуникации выражен весь социальный обмен, которым всегда и везде управляет абстракция кода, вынужденная рациональность и терроризм разделений. Масс-медийная система может изобретать различные имитации «слышащего со-присутствия» как технически опосредованного единства слуха и речи в феномене одновременности, создавать иллюзию диалога и подлинного человеческого общения. Но иллюзия технической обратимости этой формулы коммуникации не имеет ничего общего с человеческой взаимностью.
По мнению Бодрийяра, современные системы массовой коммуникации при помощи feedback и саморегуляции уже включают в себя эти ставшие ненужными метасистемы контроля. Они научились управлять тем, что их отрицает, как дополнительной переменной. В каком-то смысле они реализуют идеал того, что можно назвать децентрализованным тоталитаризмом.
На уровне, более близком к практике, медиа прекрасно умеют задействовать формальную «обратимость» схем (почта читателей, телефонный звонок слушателей, опросы и т. д.), не оставляя никакого места для ответа, никак не меняя распределение ролей [3, с. 256].
Иными словами, устранить онтологические недостатки коммуникации технического типа, повысить ее диалогичность принципиально невозможно. Система может изобретать различные варианты и комбинации обратимости, но при этом вся фундаментальная структура коммуникации, вся операциональная форма медиа, воплощающая принцип потребления как «социальный запрет на взаимность», остается неизменной.
Отмечаемая Ю.М. Лотманом негативная тенденция к умственному потребительству неизбежно трансформируется в ситуацию «the medium is the message» («средство есть сообщение»), когда медиа при обессмысливании самостоятельной человеческой мыследеятельности становится новой формой производства смыслов. Масс-медийная модель задает готовые информационно-образные структуры и открывает возможность неограниченного идеологического, образно-мировоззренческого масс-манипулирова-ния в соответствии с модальностью социотехни-ческой системы. Контент любых медиа - это пользователь медиа. Люди, в ситуации «бегства от мышления», стали контентом медиа. Каждое средство транслирует не информационное содержание, а все новые формы людей и культур, чьи качества пригодны для медиа.
Кроме этого, письменность осуществляет так называемую аналитическую диссоциацию чувств (М. Маклюэн), расщепление одновременного, многогранного, недифференцированного единства всех форм опыта и переход к доминированию обособленного визуального восприятия мира. В результате процесса аналитической диссоциации чувств множество органически взаимодействующих пространств и времен сводится к одному-единственному качеству - визуальность. Следовательно, меняются рамки восприятия так, что из «феноменального поля восприятия могут исчезать (то есть делаться невоспринимаемыми) некоторые объекты и даже целые области, тогда как другие объекты и области, прежде невоспринимае-мые, выходят на первый план. Иначе говоря,
происходит фрейминг (обрамление) феноменального поля восприятия, причем границы этого поля остаются подвижными и могут смещаться при перегруппировке чувств» [8, с. 3940]. Оптикоцентризм как обособленное визуальное мировосприятие и мировоззрение предопределяет пассивность человеческой мысли и человеческого сознания. Пассивность обособленного визуального мировосприятия неизбежно превращается в пассивность нетворческого, а затем и потребительского отношения к миру.
Логика обособленного визуального опыта с течением времени атрофирует интегративные способности мышления. Сокращенное восприятие мира неизбежно приводит к егоупрощенному пониманию. Поэтому в рамках письменной цивилизации на основе обособленной визуальности, когда письменность становится «официальным» механизмом преемственности культуры, формируется соответствующая письменности система образования, основанная на информационно-репродуктивной модели, система массового, количественного развития технического интеллекта, формирующая искусственный технократи-чески-потребительский тип мышления.
В известных работах М. Маклюэна «Галактика Гутенберга» и «Понимание медиа» за кажущейся простотой идей и публицистичностью изложения содержится анализ фундаментального принуждения со стороны технологии письменности в силу ее технической сущности, раскрывается процесс искажения сущности человека и его культуры в результате ин-териоризации технологий письменности. Среди важнейших моментов концепции Маклюэ-на необходимо выделить следующее.
Величие изобретения алфавита состоит не в создании знаков. Оно заключается в принятии чисто алфавитной системы, где каждому бессмысленному звуку соответствует только один бессмысленный знак. Именно фонетический алфавит приводит к разрыву мировосприятия между глазом и ухом, между семиотическим значением и визуальным кодом, и поэтому только фонетическое письмо создает условия для перехода человека из мира родственных чувств и связей в бесчувственный цивилизованный мир социальной атомизации.
Фонетический алфавит является интенсификацией и расширением зрительной функ-
ции и значительно уменьшает в любой письменной культуре роль других чувств: слуха, осязания и вкуса. Этого не происходит в таких, например, культурах, как китайская, где применяется иероглифическое письмо, что позволяет им сохранять в глубинах своего опыта тот богатый запас образного восприятия, который в цивилизованных культурах, пользующихся фонетическим алфавитом, обычно подвержен деградации.
Фонетический алфавит является технологией, ставшей средством создания «цивилизованного человека», то есть атомизирован-ных, обособленных друг от друга индивидов, равных перед письменным правовым кодексом. В отличие от устной культуры, где действие и реакция одновременны, фонетическая культура наделяет людей средствами подавления их чувств и эмоций при включении в действие. Действовать, ни на что не реагируя и не вовлекаясь, - специфическое достижение западного письменного человека.
Свойственное всем алфавитам уникальное отделение внешнего вида и звучания от семиотического и вербального содержания сделало их самой радикальной технологией упрощения и гомогенизации культур. Разделение внешнего вида, звучания и значения, присущее фонетическому алфавиту, распространяется также на многочисленные социальные и психологические последствия. Поэтому у грамотного человека происходит колоссальное расщепление образной, эмоциональной и чувственной жизни.
Только алфавитные культуры овладели связными линейными последовательностями как всепроникающими формами психической и социальной организации. Секрет западной власти над человеком и природой состоял в разбиении любого рода опыта на единообразные элементы с целью убыстрения действия и убыстрения формы (то есть в прикладном познании). Алфавит создал метод трансформации и контроля посредством превращения всех ситуаций в единообразные и непрерывные. Эта процедура, отлично проявившая себя на грекоримской стадии, приобрела еще большую интенсивность с рождением единообразия и повторяемости изобретения Гутенберга.
Основными характеристиками письменной культуры в эпоху книгопечатания становится
«линейность, гомогенность, воспроизводимость» (М. Маклюэн). Человек устной ментальности сохраняет целостность, интегральность, динамический синкретизм мировосприятия. Гипертрофированное развитие технического интеллекта является следствием аналитической диссоциации чувств и необратимой трансформации целостного мировидения в обособленное (визуальное, частичное, одностороннее) мировосприятие. Наука - доминирующая форма общественного сознания Нового времени - отказалась от человеческих чувств: от осязания, обоняния, слуха, даже в сущности от зрения, потому что в зрении наука признала объективным только восприятие, взаиморасположение элементов зрительного поля [2, с. 240]. Как отмечает М. Ше-лер, «всякая нацеленная на господство позитивная наука отключает и особенную чувственную и моторную организацию земного человека, но ни в коей мере не саму витальную организацию познавательного субъекта и его волю к господству вообще» [11, с. 45].
Диссоциация чувств как фундаментальное принуждение существом техники приводит к ситуации неестественного визуального уклона, к представляющему мышлению и созданию искусственной среды обитания. Вполне возможно, что при дальнейшем ужесточении неестественного визуального уклона «нам придется научиться жить среди несенсорной информации и возникающих из нее мыслимых, но невоспри-нимаемых концепций физики. Перед нами стоит вопрос: в какой мере мозг человека способен справиться с концепциями, чуждыми опыту, полученному с помощью органов чувств? Наше будущее зависит от того, каким будет ответ на этот вопрос» [5, с. 194]. Иными словами, вопрос в том, сможет ли выжить человек в искусственной виртуальной безбытийной реальности, противоречащей феномену человека.
Поэтому при анализе искусства письменности необходимо учитывать ее амбивалентность, не только позитивные стороны этой технологии, но и связанный с ней процесс фундаментального систематического принуждения, который реализуется и в каждой культуре, освоившей технологии письменности, и в каждом образованном человеческом сознании.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бибихин, В. В. Слово и событие / В. В. Би-бихин. - М. : Эдиториал УРСС, 2001. - 280 с.
2. Бибихин, В. В. Язык философии / В. В. Бибихин. - М. : Языки славянской культуры, 2002. - 416 с.
3. Бодрийяр, Ж. К критике политической экономии знака / Ж. Бодрийяр. - М. : Акад. проект, 2007. - 335 с.
4. Бодрийяр, Ж. Общество потребления. Его мифы и структура / Ж. Бодрийяр. - М. : Культурная революция : Республика, 2006. - 269 с.
5. Грегори, Р. Л. Разумный глаз / Р. Л. Грегори. - М. : Едиториал УРСС, 2003. - 240 с.
6. Деррида, Ж. О грамматологии / Ж. Деррида. - М. : Изд-во «Ad Мащпет», 2000. - 520 с.
7. Лотман, Ю. М. Устная речь в историко-культурной перспективе / Ю. М. Лотман // История и типология русской культуры. - СПб. : Искусство -СПб, 2002. - С. 327-328.
8. Пигалев, А. И. Человек и проблема реальности / А. И. Пигалев // Человек в современных философских концепциях : материалы IV Междунар. конф., г. Волгоград, 28-31 мая 2007 г. В 4 т. Т. 1. -Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2007. - С. 36-44.
9. Рейман, Л. Д. Информационное общество и роль телекоммуникаций в его становлении / Л. Д. Рейман // Вопросы философии. - 2001. - № 3. - С. 3-9.
10. Чистов, К. В. Специфика фольклора в свете теории информации / К. В. Чистов // Вопросы философии. - 1972. - № 6. - С. 108-118.
11. Шелер, М. Избранные произведения / М. Ше-лер. - М. : Гнозис, 1994. - 490 с.
AMBIVALENCY OF WRITTEN LANGUAGE PROFICIENCY
O.I. Tarasova
The article is devoted to the analysis of positive and negative influence of psychological, social, educational and other aspects of writing technologies on human culture.
Key words: written language, sign, information revolution, fundamental compulsion, model of communication.
