CC BY
54
О. В. Чалова
КОММУНИКАТИВНЫЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ АКТЕРСКОГО АНСАМБЛЯ ТАБАКОВА — БОГАТЫРЕВА В К/Ф «НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ИЗ ЖИЗНИ ИЛЬИ ИЛЬИЧА ОБЛОМОВА» (1979)
OLGA V. CHALOVA
THE COMMUNICATIVE MEANS OF FORMING THE TABAKOV — BOGATYRYOV ACTORS ENSEMBLE
IN "OBLOMOV"(1979)
Данная статья посвящена роли коммуникативных средств русского языка при создании актерского ансамбля Табакова — Богатырева в к/ф «Несколько дней из жизни И. И. Обломова» (1979) Никиты Михалкова.
Ключевые слова: семантический коммуникативный анализ; коммуникативная интерпретация; актерский ансамбль.
This article discusses the functional role of Russian language communicative means (such as interjections, particles, intonation types, etc.) in the formation of Tabakov — Bogatyryov actors ensemble in the N. Michalkov's movie "Oblomov" (1979).
Keywords: semantic communicative analysis; communicative interpretation; actors ensemble.
Ольга Валерьевна Чалова
Кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры русского языка для иностранных учащихся естественных факультетов Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова Ленинские горы, д. 1, Москва, 119991, Россия ► ovelikoborceva@yandex.ru
Olga V. Chalova
Lomonosov Moscow State University GSP-1, Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russia
С появлением и развитием метода семантического анализа коммуникативного уровня русского языка стало возможным выйти на новый уровень понимания художественного текста: не только говорить о коммуникативной композиции художественного произведения (литература и кино), математически точно характеризовать систему персонажей и авторскую позицию, прослеживать особенности режиссерской трактовки материала, но и на новом уровне подходить к такому явлению, как актерский ансамбль.
В отличие от значений номинативного уровня, предназначенного для отражения в языке представлений говорящего о действительности, коммуникативный уровень языка отражает соотношение позиции говорящего, позиции слушающего и оцениваемой ими ситуации [1; 2].
Естественная форма существования коммуникативного уровня — звучащий диалог.
Базовым понятием коммуникативного уровня является целеуста-новка (языковой тип воздействия); целеустановки реализуются вариативными рядами конструкций; конструкции формируются средствами коммуникативного уровня, которые могут быть разделены на две группы: 1) собственно коммуникативные, предназначенные для передачи коммуникативных значений в первую очередь (частицы, междометия, интонация1, порядок слов), и 2) средства номинативного уровня, способные передавать также коммуникативные значения (полнозначные лексические единицы, а также грамматические категории — вид, время, число, падеж).
Каждое средство обладает собственными семантическими инвариантными параметрами2, в конструкциях они реализуются согласно алгоритму развертывания (отнесенность к позициям говорящего, слушающего или к ситуации; антонимическое развертывание). Средства, объединенные единством коммуникативного параметра, при возможном различии других называются коммуникативным полем (например, поле личной сферы, поле бенефактивности и др.). Поле является одним из способов существования коммуникативных единиц в тексте. Под коммуникативным текстом понимается «совокупность последовательно вводимых коммуникативных единиц, отражающих определенную логику соотношения позиций говорящего, слушающего и ситуации» [4].
В художественном произведении средства коммуникативного уровня отражают позиции участников диалога, их соотношение, характеризуют их взаимоотношения. Когда речь идет о главных героях, это и есть концентрация авторских идей, оценок, видения, ключевые моменты художественного произведения, разыгрывающиеся на наших глазах.
Важной особенностью коммуникативной семантики является ее неосознаваемость естественными носителями языка. Однако это не мешает профессионалам, владеющим речью, каковыми являются хорошие актеры, активно оперировать единицами всех уровней коммуникативной системы.
Именно коммуникативный уровень в силу своей природы предоставляет возможности варьирования при сценической реализации или экранизации, семантическая система этого уровня уже изначально включает три различные ступени варьирования (целеустановка, конструкция, средство) [3]. Объем модификаций и их особенности связаны с индивидуальным творческим поиском создателя интерпретации.
Отдельного пространного комментария заслуживает материал нашего исследования. Ограничимся следующим. Пересечение мира русской классической литературы (каким является роман И. А. Гончарова «Обломов») и мира советского кино (в частности — работ знаковой для оте-
чественного кино и культуры личности режиссера Никиты Михалкова), бесспорно, является достойным внимания явлением. Кинематографический образ Обломова («Несколько дней из жизни Ильи Ильича Обломова») дорог нам не только как воплощение важных черт национального стереотипа, но и как плод творчества ярких индивидуальностей, и в первую очередь — замечательного актера Олега Табакова.
Важную роль в фильме играет актерский ансамбль Олега Табакова и Юрия Богатырева.
Отношения Обломова и Штольца — идейный центр романа Гончарова. Михалков, снимая свою версию известной истории, сделал своеобразный акцент на фигуре Штольца (высказывалось даже мнение, что правильно было бы дать картине название «Штольц»). Перед Табаковым и Богатыревым стояла задача воплотить на экране ставшие классикой взаимоотношения двух очень разных, но несмотря ни на что, очень близких друзей.
Рассмотрим на примерах диалогов Обломова и Штольца в фильме те средства коммуникативной интерпретации отношений, которые противопоставляют героев и отражают взаимное влияние друг на друга. В первую очередь интересно сопоставить высказывания, касающиеся Ольги Ильинской, женщины, сыгравшей важную роль в жизни каждого из них. Кроме того, нельзя обойти вниманием «программный» диалог друзей.
Первое, заочное знакомство зрителей с Ольгой, происходит со слов Андрея Штольца. Настраивая Обломова на важные дела, запланированные на день, Штольц между прочим вспоминает (или только делает вид, что вспоминает) о визите к Ильинским:
2 4
Штольц: Т Значит, так! / [Ш'ас] завтракать.
2 . . 4 , . 3
/ Потом / в палату по делам, / потом обедать. / . 2 ... 6 2
Кстати, Илья, / сделаешь приятное знакомство: /
63
я пригласил / золотопромышленника, / того, что
1
давеча говорили. / Затем мы приглашены к нему
4 6 2 6 6
пить чай. А Ах, да! / т Непременно / познакомлю
12 3 . . . .
тебя / с Ольгой Ильинской. / Вот голос, / вот .1 . 2 .
пение. / [напевает, усмехается] Да и сама она / что
за' очаровательное дитя. / Впрочем, может, я /
3 6 3
пристрастно сужу, / у меня к ней / сла бость.
Обломов: И у вас, значит, / бывают слабости?
4 4
Штольц: Бывают, / бывают.
Для Штольца Богатырева обычен бодрый темп речи, слегка повышенный фонетический регистр и деловые ИК-2 (выделение одного варианта), ИК-3 и ИК-4 (призыв соотнести факты с нормой и между собой). Совершенно органичны в его речи коммуникативные так, отмечающие соответствие представлений говорящего норме развития ситуации и знание бенефактив-ных следствий ([Значит, так! — 'я знаю, что абсолютно нормально и благотворно в данной ситуации и, следовательно, мы будем действовать в соответствии с моими представлениями'). Появление коммуникативного ах (неожиданность, касающаяся личных интересов говорящего), понижение фонетического регистра и удлинение гласного (высокая степень воздействия ситуации на говорящего) выбиваются из общего фона речи героя Богатырева и невольно выдают личную заинтересованность и удовольствие, с которыми он говорит о предстоящем визите - I Ах, да! Коммуникативное да здесь маркирует неадекватность самого говорящего ситуации ('чуть не забыл'). Неожиданная неадекватность Штольца ситуации — маленькая, но существенная деталь, показатель исключительности случая.
Впрочем, он моментально возвращается к своей сдержанной манере говорить, не выражая интонацией эмоции и оценки. Так примечательно высказывание Вот голос,'/ вот пение. Интонация здесь (ИК-3 апеллирует к норме, ИК-1 говорит о норме, при довольно высоком темпе речи создается эффект проговаривания про себя) не соответствует высокой положительной оценке, выражение которой составляет цель высказывания с указанной структурой. Вот указывает на тот единственный вариант, который соответствует
интересам говорящего, является бенефактивным.
2
Выражение восхищения что за очаровательное дитя произносится с ускоренным темпом и ИК-2, хотя более естественным казалось бы появление ИК-5. Такое невыразительное произнесение потенциально эмоциональных фраз позволяет
Богатыреву сыграть сдержанного рационального немца. Какова бы ни была истинная глубина его чувств, Штольц считает их «слабостью», допустимой в собственных представлениях о норме (ИК-3): у меня к ней / слабость. Обломов пытается дружески поддеть рассудительного Штольца, на что герой Богатырева, верный себе, «отгораживается» с помощью ИК-4, рационально соотнося позиции, желая не потерять чувство собственного достоинства и дистанцироваться от друга (Бывают, / бывают).
Как известно, появление энергичного немца приносит некоторые изменения в жизнь (и в речь) Обломова. Чтобы понять степень влияния деятельного друга на пассивного главного героя, нужно привести несколько примеров обычных для Обломова реплик в привычной и естественной для него обстановке домашнего существования на диване. Эмоционально довольно подвижный, Обломов совершенно равнодушен по отношению к практической деятельности. Для передачи намерения говорящего в его устах часто появляется ИК-6 (привлечение внимания к неназванной, но известной всем участникам ситуации информации), так как планы его носят специфический характер, они редко осуществляются и похожи на отговорки:
3 6 — — — — 3 —
— Я , может, / в город перееду... // ...на Выборг-
_ 6 _
скую сторону.
6 12 6
— Я , видишь ли, / должен еще .../.../ Андрей, /
6 2 6
мне бы надо / пару деньков дома посидеть. / План
_ _ _ 3 6 23
докончить.../ И нездоровится, / боюсь, / опять / яч-
3
мень сядет...
Табаков выбирает ИК-6, позволяющую намекнуть собеседнику, что намерения и желания говорящего не совсем совпадают, будто бы провоцируя собеседника на успокаивание и отговаривание. Эффект усиливается за счет того, что центр ИК помещается в начале синтагмы (Я, видишь ли // мне бы надо // План докончить), 'ты хорошо знаешь, что моим интересам не соответствует реализация следующего, это так очевидно, что и не стоит подробно объяснять, что бы я ни говорил, это неважно'. Учащенное синтагматическое членение выдает сбивчивость и несерьезность
аргументов говорящего (И нездоровится, / боюсь, / опять / ячмень сядет...). Идея возможного препятствия для осуществления действия заложена уже в самом выражении намерений Обломова (может, бы), с помощью ИК-3 осуществляется апелляция к собеседнику как к помощнику в принятии решения.
Влияние деловой речевой манеры Штольца на Обломова очевидно, когда речь идет о какой-либо «внешней» деятельности главного героя: комический эффект в следующем примере (разговор в домашней обстановке, где обычно Обломов пребывает в полусне) создается при наложении попытки придать своему голосу бодрость на характерную «вялость» обломовской артикуляции, что Табаков передает, используя назализацию: -м...
. . . . 34 . . . 4 Ч .2м
/ А что же мы не за втрак аем ?/ Время не жде т.
Фраза, произнесенная с умеренной интенсивностью в немного ускоренном темпе, нетипична в устах Обломова, а он произносит ее как естественную и обычную (повторяющаяся идея соотношения ситуации с нормой ИК-3). Коммуникативное мм в данном случае не столько маркирует пропуск говорящим ситуации через систему собственных представлений, сколько отражает, что говорящий пытается выйти за пределы своего внутреннего мира, соответствовать нормам друга и общества. Вход в новую неизвестную ситуацию (что) отмечен начальным а, же говорит, что нормы социума знакомы говорящему: 'должны завтракать, а не завтракаем'.
Вторая реплика (Время не ждет) уже по своему лексико-грамматическому наполнению (т. е. на номинативном уровне) комична в речи Обломова, эффект усиливает интонация Табакова: такие «штольцевские» ИК-4 и модальная ИК-2 (выделение одного варианта и привлечение внимания к возможным следствиям) обычно оформляют поучение, произносимое говорящим с высоким уровнем владения ситуацией, чего нельзя сказать о говорящем.
Когда же речь идет о чувствах, Обломов оказывается в своей стихии. Он раскован, непосредственен и искренен. Приведем высказывания об Ольге Ильинской в репликах героя Табакова и отметим, насколько их общая тональность от-
личается от штольцевской: счастье Обломова всеобъемлюще, оно распространяется на всех, кто его окружает, и все это потому, что он «так говорит», как замечает его собеседник:
2 5
Обломов: т Ах, Алексеев, / как она прелест-
1м . . . , .2
на!../ Даже Андре й этого не знает. / К ак глубока,/
. з2 . . . .2
естественна, / какая в ней сила! / Сколько в ней 2 . . . 2з мягкости, / понима ния!
Алексеев: Это вы про кого?
6 2
— ...И .../ и т даже когда она сердится, / даже
. . . . . . . . з6 . .
когда говорит о чем-нибудь саркастически /— все
. . . 6 . . 1м . з
равно в ней блещет / т такая гра ция! / Такой./
. з6 . . 46 . .
живой ум! / Ну просто с радостью / под став. 32 23
л'яешь' лоб — /ТТпожалуйста! [смеется]
— Это вы про барышню Ильинскую?
— Что? [смеется]
— Это верно.
— [счастливо смеется] ТА вы знаете Ольгу?! [смеется]
— Нет, но вы так говорит е...
— Т Господи! / Это чудо! [смеется] / ТДа что там!... [смеется]
Обломов начинает с эмоционального шепота и постепенно доходит до крика. Экспрессивное ах, сопровождаемое придыханием, показывает непосредственность восприятия новых впечатлений, восхищение высокой степени с ИК-5: Т Ах, Алексеев, / как она прелестна! Темп речи стремительно нарастает, гласные центров ИК-2 удлиняются, отражая мощное воздействие ситуации на говорящего, погруженного в свои чувства. Коммуникативные средства отражают знание говорящим вариантов развития ситуации и качественных характеристик объекта любви (как, какой, такой): а именно — высшую степень выраженности всех лучших качеств, высшую степень
2 32
совершенства: Как глубока,/ естественна, / как
ая в ней сила! // Т такая грация! / Такой / живой
з6
Ум! Обнаруженные Обломовым в Ольге характеристики (такой) не соответствуют представлениям говорящего о норме (модальная ИК-3), достоинства Ольги превосходят все мыслимые качества (трижды повторяется даже), трудно даже провести аналогию с чем-либо из области реаль-
но возможного — и...и... — Обломов Табакова «захлебывается» в своих чувствах ./ и [даже когда она сердится...), актер удлиняет предцентры в синтагмах, обрывает интонационный контур; высказывания произносятся в высоком регистре, а на слове пожалуйста (фиксация положительного отношения к ситуации) Табаков почти виз-
46
жит от переизбытка эмоций: Ну просто^ с ра до-стью / под' ставл'яешь ло б — / [[пожалуйста! Бенефактивное следствие всего этого является чисто эмоциональным — говорящий готов на всё, на максимум из всех ожидаемых (ну) и возможных проявлений собственной преданности возлюбленной (просто).
Последняя реплика диалога — воплощен-
5 / 2
ная эмоция ([Господи! / Это чудо! [смеется] / [Да что там!...), у Обломова уже «нет слов», значения номинативного уровня меркнут по сравнению с самой Ольгой. Однако те коммуникативные средства, которыми он фонтанирует, говорят за него: личная сфера говорящего в высшей степени (ИК-5) затронута обстоятельствами, от него не зависящими (Господи), недолжное, ненормальное имеет место (это, ИК-2) и воздействует на него (удлинение гласного), говорящий признает неадекватность (да) собственных попыток выражения того, о чем ни он, ни собеседник не знают (что), утверждая недостижимость идеала, дистанция до которого велика (там).
Итак, создается впечатление, что актеры работают на контрасте: речь Штольца фонетически проста, чиста, безупречна и безлика (все показатели: темп, громкость, фонетический регистр усредненные); речь же Обломова изобилует контрастами всех характеристик, яркими чертами эмоциональной личности.
Одни и те же средства реализуются в их речи абсолютно по-разному. Например, ах у Штольца оформляет рациональное припоминание, несет оценку собственной адекватности (ах, да!), у Обломова с помощью него открыто выражаются сильные чувства (Ах, как она прелестна!).
Под влиянием Штольца Обломов «собирается», перестает мямлить, настраивается на более энергичный темп речи и жизни, эмоции уступают место рациональному. Коммуникативные смыс-
лы, появляющиеся в речи Обломова Табакова под влиянием Штольца Богатырева (идеи нормы, соотношения позиций, собственного представления, воздействия на собеседника, знания ситуации и бенефакивных следствий, оценки адекватности, сознательное снижение степени эмоциональности), производят комический эффект.
Однако и Обломов играет важную роль в жизни своего друга, с самого детства оказывая подспудное влияние на его эмоциональную сферу, на мировоззрение.
Чтобы охарактеризовать взаимоотношения двух героев, понять «расстановку сил» в их дуэте, сравнить их способы воздействия друг на друга, рассмотрим диалог, структурно значимый для всего произведения (знаменитая сцена в бане) и демонстрирующий особенности работы в актерском ансамбле Богатырев — Табаков. Дружеское давление Штольца доводит Обломова до предела терпения и вынуждает дать откровенный отпор:
32
Обломов: ...Мне не приятно, / а ты делаешь.
3 2 . . 2 . . .
/ Я не могу, / а ты заставляешь. / Я устал, / уст 2. .2 . 2 .2. ал, / [устал. /.../ От [всего! / От балов, / встреч, / . 2 . . . . 2 . . . 2 . . .6 . знакомств, / чаепитий, / разговоров. / От этой
. . . . . 2 . . / беспрерывной беготни взапуски../ От пере-1 2 . . 2 . ... судов, / от сплетен. / Не нравится мне ваша петер. 2м
буржская жизнь! / ... / Твой золотопромышлен-
13
ник / пристал ко мне: / читал речь какого-то депу-1 . 2 . ..... . тата. И / глаза на меня вытаращил, / когда я ска 6 . ,-.2. . . . 6 . . . зал, / что вообще не читаю газет. / Потом / привя
6 . 6 ц 2 ц 6
зался ко мне: / как я / думаю, / отчего / француз-
2 ц 2
ский посланник / выехал из Рима? / Там Махмед-
2 2 2 Али / послал корабль / в Константинополь. / Тут 2 2 отряд войска / послали на восток!
2 2 3
Штольц: [ Так вот, / этот «желтый» / господин, /
23
как ты его изволил величать, / кончил курс, / кх-кх, 22 / в двух университетах / и за то время, / как у тебя
2 12 3
под носом / твой староста Обломовку / разорил, 6 2 6 кх-кх, / этот господин / десять / таких Обломовок
2 6 2 6 / нажил. / И еще / двадцать наживет. / И все / сво-24 2 2 6 им старанием, / умом / и усердием. / В шестом /
3 2 3 2
часу утра / он уже на ногах. / Летом ли, / зимою / —
32
всякий день делает / гигиеническую гимнастику. /
3 12 2
Вина не пьет / совсем. / Говорит на шести языках.
/ Все знает, / всех знает. / Жизнь его / подчинена 2 2 6 2 цели, / труду. / Ни одного лишнего / поступка, / 22
шага лишнего, / слова...
Обломов эмоционален и именно на этом уровне воздействует на собеседника в диалоге. Интенсивность, громкость и темп речи Обломова Табакова повышены, он нетерпеливо перечисляет с ИК-2, выделяя в отдельную синтагму каждое слово, противопоставляя свои ценности общепринятым (От балов, / встреч, / знакомств, / чаепитий, /разговоров...). Воздействие героя Табакова на собеседника осуществляется за счет ритма, многочисленных повторов отдельных слов (устал), синтаксических структур и интонационного рисунка (Мне не приятно, /
2 3 2
а ты делаешь. / Я не могу, / а ты заставляешь.), поддерживается удлинением гласного (разговоров // выехал из Рима). Важной чертой его речи оказывается обилие личных местоимений в препозиции, свидетельствующих о затронутости личной сферы говорящего и собеседника (мне, ты, я). Коммуникативное вообще откровенно говорит об индивидуальном отклонении Обломова от качественной нормы общества, о нарушении его интересов (вообще не читаю газет). Герой Табакова в своей позиции убежден, именно свою норму таковой и считает. Недовольство неподобающим отклонением от нее окружающих он выражает «капризной» модальной реализацией ИК-2 (Твой золотопромышленник). Возбужденный и возмущенный Обломов в фильме даже передразнивает важный тон своего обидчика-золотопромышленника, прибегая к коммуникативной цитации «обидчика» при помощи ИК-6, сужения и растягивания гласных с легкой назализацией (как я / думаю...), это табаковская черта, которой он делится со своим героем.
В противоположность Обломову Штольц апеллирует к доводам рассудка. Беря слово, он готов раскрыть другу глаза, дать единственно верное объяснение происходящему (так вот). Богатырев тоже прибегает к ритмизации, но иного рода: актер часто членит речь Штольца, для усиления воздействия использует нагнетания сочетаний ИК-6+2 (э тот господин / де сять /
таких Обло6мовок / нажил); высказывания героя Богатырева рассудочны, поучительны, говорящий убежден в своей правоте. В речи Штольца значимо отсутствие коммуникативных средств. Единственное проявление «человечности» — покашливание кх-кх стало знаком того, что тема разговора и позиция друга затрагивают интересы Штольца, не на шутку беспокоят его.
Постепенно разговор становится менее интенсивным, появляются типичные обломовские риторические вопросы с ИК-6 — говорящий говорит о том, чего не знает ни собеседник, ни он сам (ХЧто есть твоя жизнь? / Для чего ты в ней? / Нужен ли кому-нибудь?), заставляя уверенного Штольца смягчиться, снизить градус безапелляционности:
6 2 6 _ _ 2 _
— [усмехается] Ах, / Андрей! / Ну, проживет
_ _ _ _ _ 2 _ _
твой золотопромышленник / еще сто лет , / зара-
6 2 12 2 ботает / еще сто Обломовок, / а т заче м? / ¿Все ду-6 2 6 2 мают только о том, / как / питаться, / что / вредно, 6 2 6 1з / что / полезно, / у какого доктора лечиться, / 2 6 6 на какие воды ездить. / Все думают только о ¿том,
2 1 з 2
/ как / жить. / А зачем, / никто не хочет думать.
6 . . . . . . 6 . . / ^Что есть твоя жизнь? / Д ля чего тыв ней? /
6
Нужен ли кому-нибудь?
6 2 6
— Ах, / Илья, / валятся / целыми днями на ^ди-
34 6 2 3
ване / и судить / всякого, / кто делом занимается,
/ несложно. / ¿Только, может быть, / вместо того,
чтобы / других судить, / лучше на себя обратить-Л 2 Л 2 ся? / И, может, ни свет, / ни общество виновато, /
2з
что тебе не годится, / а сам ты виноват, / что ему
2
не нужен?
_ _1 _ _ _ 12
— Не смейся, Андрей. / Так сты дно иногда де-
1 6 1 лается, / прямо до слез. / Лежишь, / ворочаешься
з 1 6
с боку на бок, / спрашиваешь себя: / отчего ж это
6 2 __23___ / я / такой? / Не знаешь ответа.
Обломов Табакова насыщает свои реплики коммуникативными средствами, на номинативные значения наслаивает дорожку коммуникативных смыслов, как будто ведя собеседника за руку по пути развития своей мысли: 'хорошо, в соответствии с твоими словами и ожиданиями (ну), твой образцовый золотопромышленник проживет еще сто лет, но посмотри на это с дру-
гой стороны (а зачем?)', 'все дают советы, как именно надо жить, но никто не знает самого главного — что такое жизнь, для чего она, и я не знаю (что, ИК-6)'.
Герой Богатырева продолжает морализировать, воздействуя модальными ИК-2 с удлинением гласного (валятся / целыми днями на Хдива не / и судить / всякого, / кто делом занимается, / несложно), а также другой модальной реализацией ИК-2 со всплеском в предцентре, с помощью которой Штольц призывает Обломова пересмотреть свое мнение и согласиться с его позицией (может, ни свет, / ни общество виновато, / что тебе не годится...). И все-таки теперь уже Штольц постепенно попадает под влияние Обломова — его вопросы в интимном пониженном фонетическом регистре оформлены с искренне дружеской ИК-3, апеллирующей не только к норме, но и к мнению и здравому смыслу друга; в речи Штольца дважды появляется «обломовское» может (быть), допускающее возможность вариантов и сомнений.
Оружие Обломова — его поражающая откровенность. Он неожиданно легко признает правоту Штольца, причем не только называет своими именами чувства, в которых не принято признаваться (стыдно, до слез), но и усиливает их коммуникативными смыслами: 'согласен с тобой и мне стыдно, что нормально (так, ИК-1), даже до слез стыдно обычно бывает (прямо)'; и это не просто рассудочное утверждение, то же прямо свидетельствует о глубокой затронутости личной сферы говорящего происходящим (Так стыдно иногда делается, / прямо до слез). При этом известные свои качественные характеристики (такой) сам Обломов не считает соответствующими норме (это), и признается
в том, что должен знать объяснение, но не знает его / \ 6 6 2 (ж): отчего ж это / я / такой?
Обращение в диалоге интимизирует регистр общения и подчеркивает близость героев: Ах, / Андрей! — Ах, / Илья... О. Табаков и Ю. Богатырев и далее подхватывают общую мелодию диалога и передают ее друг другу:
Обломов: ...Стыдно, Андрей.
3 г 12 2
Штольц: Что? [усмехается] Помилуй, / Илья!
Обломов: Не смейся, Андрей.
С помощью повтора средств и структур (ах + обращение по имени, императив + обращение), сходно произнесенных с ИК-6+2 и ИК-2/ ИК-1 на императиве, формируется особый ритм диалога, отражающий задушевность общения друзей, близость, теплоту отношений, глубинное понимание друзей, настроенность друг на друга, на одну волну.
Откровенность Обломова застает Штольца, всегда столь компетентного, знающего, владеющего ситуацией, врасплох, он реагирует несвойственным для себя переспросом: Что? — выдавая свое незнание, непонимание ситуации (что), неудачную попытку соотнести ее с представлениями о норме и с позицией Обломов (ИК-3).
Итак, влияние Обломова на Штольца осуществляется в сфере интимной дружеской коммуникации, когда оба героя предельно искренни и близки (переклички обращений, исповедальный тон, ах, обилие ИК-3), несмотря на идеологические расхождения. Немец Штольц знает ответы на свои риторические вопросы в отличие от Обломова, который лишь задает «проклятые вопросы».
Отметим использование актерами противоположных реализаций одного коммуникативного средства: удлинение гласного центра у Штольца — для него это яркий прием на фоне ровной речи — используется с целью воздействия на собеседника (Говорит на шести языках. // ...и судить / всякого, / кто делом занимается, / несложно... // Помилуй, / Илья!), тот же прием у Обломова — чаще отражение воздействия ситуации на говорящего (Это чудо!).
То, что составляет суть мировоззрения и манеры Обломова (выражение намерения изначально опирается на возможность помех и препятствий, знание ситуации и качественных характеристик соседствует с незнанием, часты апелляция к норме и собеседнику, отмечается сильное воздействие ситуации на говорящего, неподвластность говорящему, воздействие же говорящего на собеседника касается эмоциональной сферы, непосредственность чувств, высокая степень, максимальное из возможных проявлений, неожиданность, нормой является несоответствие
говорящего нормам), появляется в репликах его друга. Штольц Богатырева начинает демонстрировать в речи затронутость своей личной сферы, сомнения, наличие ряда вариантов вместо единственного верного, неожиданность неподконтрольной ему ситуации, незнание и непонимание, пусть временное.
В фильме Н. Михалкова ансамбль исполнителей главных ролей, О. Табакова и Ю. Богатырева, сыграл важнейшую роль в создании системы образов. Важно, что работа актеров основывалась на виртуозном профессиональном владении ими средствами коммуникативного уровня русского языка. Взаимное влияние героев, их отношения в целом и роли в жизни друг друга прописывались коммуникативной дорожкой. Именно коммуникативные средства позволили актерам создать неповторимую интерпретацию образов Обломова и Штольца, авторскую версию отношений в паре друзей.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В работах по семантическому анализу коммуникативного уровня используется описание русской интонации, разработанное Е. А. Брызгуновой [5].
2 В данной статье использованы инварианты русских коммуникативных средств по материалам публикаций [1; 2; 3; 4 и др.] и спецкурсов, прочитанных М. Г. Безяевой на филологическом факультете МГУ в 2006-2014 гг. («Инвариантные параметры средств коммуникативного уровня русского языка», «Анализ коммуникативной семантики звучащего текста» и др.).
ЛИТЕРАТУРА
1. Безяева М. Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка. М., 2002.
2. Безяева М. Г. Семантическое устройство коммуникативного уровня языка (теоретич. основы и методич. следствия) // Слово. Грамматика. Речь. Вып. 7. М., 2005.
3. Безяева М. Г. О специфике коммуникативной интерпретации текста (на матер. соотношения письменной основы и звучащего варианта) // Вестн. МГУ Сер. 9. Филология. № 2, 2013.
4. Безяева М. Г. Коммуникативное поле как единица языка и текста // Слово. Грамматика. Речь. Вып. XV. М., 2014.
5. Брызгунова Е. А. Русская грамматика. §§1-2, 15-171, 1900, 1918, 1923, 1925, 1936, 1947, 1951, 2125-2127, 2223-2230, 2629-2640, 3189-3194. Т.1. М., 1980. Т.2. М., 1982.
REFERENCES
1. Beziaeva M. G. (2002) Semantika kommunikativnogo urovnia zvuchashchego iazyka. Moscow. (in Russian)
2. Beziaeva M. G. (2005) Semanticheskoe ustroistvo kommunikativnogo urovnia iazyka (teoreticheskie osnovy i metodicheskie sledstviia). In: Slovo. Grammatika. Rech', iss. 7. Moscow. (in Russian)
3. Beziaeva M. G. (2013) O spetsifike kommunikativnoi interpretatsii teksta (na materiale sootnosheniia pis'mennoi osnovy i zvuchashchego varianta). Vestnik MGU. Ser. 9. Filologiia, no. 2. (in Russian)
4. Beziaeva M. G. (2014) Kommunikativnoe pole kak edinitsa iazyka i teksta. In: Slovo. Grammatika. Rech', iss. 15. Moscow. (in Russian)
5. Bryzgunova E. A. (1980-1982) Russkaia grammatika. §§1-2, 15-171, 1900, 1918, 1923, 1925, 1936, 1947, 1951, 2125-2127, 2223-2230, 26292640, 3189-3194. Vol. 1-2. Moscow. (in Russian)
[ хроника]
IV МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «СТИЛИСТИКА СЕГОДНЯ И ЗАВТРА»
(Начало на с. 10, 26, 71. Продолжение на с. 84, 105)
лонки, телерепортажа, онлаин-петиции, пресс-релиза, литературной рецензии и издательской аннотации. Проф. В. И. Коньков (Санкт-Петербургский государственный университет) поставил вопрос о природе «нетрадиционных медиатекстов небольшого объема на газетной полосе», не сводимых к традиционным жанрам. Не обойдены вниманием и речевые жанры, в частности — специфика комплимента в русской коммуникативной культуре.
4. Большой сегмент исследований занимают современные печатные и электронные массмедиа.
Предметом исследований стали самые разные издания: качественные, желтые, паранаучные, столичные и региональные, зарубежные медиа Великобратании, Германии, Болгарии, Украины, Белоруссии, Узбекистана как на русском языке, так и на национальном языке. Отметим наличие работ по радиодискурсу как аналитико-обобщающего характера, так и частного — например, анализ фатической беседы как базового жанра развлекательного радиодискурса.
Темы исследований чрезвычайно разноаспектны: это аксиологический аспект (средства выражения оценки в публицистике, система ценностей публицистической картины мира, аксиологические предпочтения в региональной прессе), стилевой (например: информационно-вещательный стиль новостного дискурса в концепции Т. Г. Добросклонской; лексика высокого стиля в современном газетном тексте), прагматический (прагматика названий СМИ), риторический (модели конфликтного и кооперативного типов дискурса в политическом интервью; коммуникативные риски в печатных СМИ; приемы ведения дискуссии в письменных академических текстах; рито-рико-стилистические средства создания уверенности и проак-тивности; собственные имена как средство убеждения в политической эристике, способы речевого воздействия на примере героев-демагогов Ф. М. Достоевского), лингвостилистический. Предметом последнего стали, во-первых, функционирование отдельных лексических и морфологических единиц: стилистиче-
