CC BY
35
A.B. Колмогорова УДК 81223
КОММУНИКАТИВНОЕ ЛИЦЕДЕЙСТВО B ОБЩЕНИИ МАТЕРИ С РЕБЕНКОМ
Статья посвящена анализу одного из аспектов речевого общения в диаде «мать-ребенок» - коммуникативному лицедейству. Рассматриваемый феномен включает в себя все виды речевой активности матери в общении с ребенком, в которых она выступает для ребенка в других коммуникативных ролях, нежели привычное «здесь - и - сейчас говорящая твоя мать». Выделяются и описываются виды коммуникативных ролей матери, их когнитивные функции во взаимодействии матери и ребёнка.
Ключевые слова: речевая коммуникация, материнское общение, коммуникативные роли, речевая практика.
Anastasiya V. Kolmogorova
COMMUNICATIVE MUMMERY PHENOMENA IN THE MOTHER-CHILD INTERACTION
The article deals with the problem of communicative mummery in the mother-child interaction. The cases when the mother does not communicate with her child as 'your mother speaking hic et nunc' are treated as the realizations of communicative mummery, e.g. the mother speaks to the child as if his/her doll would do it. It is suggested that the main function of the discussed phenomenon is to build up the child's communicative competence.
Key words: communicative competence, mother-child interaction, communicative mummery, baby talk, cognition, communicative expectations.
введение
^Данная публикация посвящена описанию и анализу некоторых результатов включенного наблюдения за общением матерей с детьми разных возрастных групп. Материалом для исследования послужили видео- и аудиозаписи речевого общения в 17 коммуникативных парах «мать - ребенок». Общая длительность записей - 8 часов 30 минут. В 10 коммуникативных парах дети принадлежат возрастной группе от 0 до 1 года, в 7 коммуникативных парах - от 1,5 до 3 лет. Возраст матерей варьирует от 21 года до 34 лет.
Наблюдения обнаружили присутствие в общении мать - ребенок такого явления, как общение «понарошку». Оно может принимать разнообразные формы - мать разговаривает в присутствии еще не говорящего ребенка за себя и за него; мать может говорить за какого-то вымышленного персонажа или игрушку, говорить вместо ребенка в разговоре с вымышленным взрослым и т.д.
Опираясь на тезис о тесной взаимосвязи коммуникации и когниции, отстаиваемый современными когнитивными психологами (С. Коули, М. Томаселло), мы выдвинули гипотезу о том, что, поскольку такие формы общения «понарошку» регулярно реализуются в материнском общении, а соотношение их разновидностей меняется в зависимости от возраста детей, такое общение, или «коммуникативное лицедейство», выполняет некие важные когнитивные функции в процессе развития психики и познавательного аппарата ребенка.
коммуникативное поведение матери как объект научного исследования
Касаясь вопроса о степени изученности особенностей общения в диаде «мать-ребенок», следует отметить определенную асимметричность интереса, проявляемого исследователями к участникам данной диады.
Так, закономерности овладения ребенком навыками речевой деятельности,
становления и развития у него языковой способности широко изучаются в рамках онтолингвистики - одного из направлений психолингвистики.
В работах Н.И. Лепской [1997], А.Н. Гвоздева [2005], Т.А. Гридиной [2006], С.Н. Цейтлин [2000, 2009] описана динамика, этапы и особенности усвоения детьми фонетической, лексической, морфологической и синтаксической подсистем русского языка. Однако подчеркнем, что объектом данных исследований, ценность которых неоспорима, является, преимущественно, речевая деятельность ребенка, которая, тем не менее, протекает не изолированно, а всецело обусловлена и направляема речевой деятельностью взрослого.
Последний аспект выделен в исследованиях М.Д. Воейковой, Т.О. Гавриловой, В.В. Казаковской, посвященных процессу усвоения ребенком морфологических категорий русского языка [Воейкова 2011], типам текстов в регистре общения с детьми [Гаврилова 2007] и семантической типологии вопросно-ответных единств на этапе раннего речевого онтогенеза [Казаковская 2007].
Так, М.Д. Воейкова отмечает, что важную роль в овладении ребенком квалитативными конструкциями (Яблоко - красное) играет речевое поведение матери, интуитивно следующей определенным когнитивным стратегиям, которые, объективируясь в ее гибком речевом поведении, создают благоприятные условия для овладения ребенком именно в этом возрасте квалитативными конструкциями [Воейкова 2011: 235-237]. Т.О. Гавриловой выделены типы текстов -тексты-воркования, тексты-комментарии, тексты «покажи», тексты-побуждения, - которые характерны для взрослых, общающихся в регистре «взрослый-ребенок». Автор, в том числе, отмечает наличие в регистре общения «взрослый-ребенок» текстов «от имени ребенка», но при этом подчеркивается, что данные тексты имеют информативный, а не фатический характер, и «информация, содержащаяся в них, как правило, адресова-
на не ребенку, а другому взрослому» [Гав-рилова 2007: 395]. В дальнейшем анализе и интерпретации результатов наших собственных наблюдений мы позволим себе не согласиться с данным утверждением. В.В. Казаковская подчеркивает воздействующе-формирующую роль модусных высказываний в речи матери: мать, интуитивно задавая различные модусные вопросы, «формирует представление ребенка о себе как о субъекте мыслящем - практически во всех его ипостасях» [Казаковская 2007: 382].
Коммуникативное поведение матери является объектом ряда исследований по проблемам психоанализа, ставящих своей целью выявление и описание внутренних психологических процессов, происходящих в сознании матери. Так, анализируются особенности речевых высказываний беременных женщин о своем будущем ребенке [Исе-нина, Барановская 2001; Исенина 2003] как показатель предпосылок и динамики становления «базовых качеств» матери, свидетельство развития группы психологических качеств, обусловливающих «готовность к материнству» [Миронова, Брутман 2001].
Среди работ, создающих непосредственный контекст для рассмотрения проблематики нашего исследования «коммуникативного лицедейства» в речевом поведении матери и его когнитивных функций в развитии ребенка, важное место занимают исследования отечественной школы возрастной психологии. В частности, в исследованиях М.И. Лисиной и ее учеников [Лисина 1992; Божович 1992], посвященных развитию личности ребенка от 0 до 7 лет, не раз отмечается, что коммуникативное поведение взрослого (в частности, матери) является важнейшим фактором познавательного, мыслительного развития ребенка [Лисина 1992: 225].
Однако методологической основой нашего исследования являются концепции современной когнитивной психологии, представленные в работах М. Томаселло [2011] и в трудах представителей так называемой теории распределенной когниции [Cowley 2004, 2005, 2009; Perry 2003].
М. Томаселло, развивая идеи совместной интенциональности, отмечает: «Способность создавать общий смысловой контекст (совместное внимание, совместный опыт, общие культурные представления) представляет собой абсолютно неотъемлемое измерение человеческой коммуникации, включая языковую коммуникацию, со всеми ее «он», «она», «оно»» [Томаселло 2011: 29]. Анализируя результаты наблюдения за человекообразными обезьянами и за младенцами, исследователь приходит к выводу о том, что стремление к сотрудничеству и кооперации, мотивированное не только опасностью и желанием выжить, как это принято у обезьян, но и желанием предложить помощь, разделить чувства и эмоции, информировать, является базисом человеческой коммуникации и, одновременно, важнейшей формой биологического приспособления, а собственно лингвистические характеристики языка, включая грамматические, конструируются культурно и передаются внутри отдельных сообществ [Там же].
Наблюдая за взаимодействием матери и младенца четырнадцати недель [Cowley 2006], С. -Коули делает вывод о том, что в когнитивном аппарате ребенка репрезентации события или явления окружающего мира возникают - осуществляется «познание мира» - благодаря наблюдениям за поведением взрослого и его аффективными, эмоционально окрашенными реакциями на всякое изменение окружающей среды, а главное - на действия и поведение самого ребенка. Благодаря врожденному стремлению к кооперативному взаимодействию с другими, ребенок стремится к получению положительной аффективной реакции взрослого, а для этого необходимо уметь формировать зону совместного внимания и совместной интенциональности и уметь взаимодействовать в рамках совместной активности.
Таким образом, приобретение навыков общения, становление коммуникативной компетенции ребенка являются биологически важными процессами - процессами, успешное развертывание которых обуслов-
ливает социальную адаптацию человеческого организма к окружающей среде. Наша гипотеза в данном случае состоит в том, что «коммуникативное лицедейство» в материнском общении является одной из форм развития коммуникативной компетенции ребенка, позволяющей формировать социально-речевые предвосхищения и ожидания будущего члена лингвокультурного сообщества еще до момента приобретения им статуса активного коммуниканта.
понятие коммуникативного лицедейства
«Коммуникативное лицедейство» -терминологическое новообразование, предлагаемое нами для обобщенного обозначения широкого круга явлений в общении матери с ребенком, в которых мать отклоняется от когнитивной роли «я, здесь - и - сейчас действующая/говорящая», занимая другие когнитивно-коммуникативные позиции, описать которые можно, использовав коннектор условности как бы. Например, нами зафиксирован ряд ситуаций в которых мать говорит и действует как как бы а) ребенок, разговаривающий с ней самой; б) ребенок, взаимодействующий с другим взрослым; в) посторонний человек или вымышленный персонаж, разговаривающий с ребенком; г) мать, но находящаяся в другом эмоциональном состоянии и в другой ситуации, нежели она есть на самом деле (понарошку рассерженная мать, например, хотя она таковой на данный момент не является); д) другой человек, разговаривающий о данной матери и о данном ребенке.
Термин «коммуникативное лицедейство» призван отразить некоторое раздвоение, манифестирующееся в речевом поведении матери. Значение лексемы лицедейство толкуется, как правило, через лексемы представление (театральное) и притворство [Ожегов, Шведова 1999]. Опираясь на театральный контекст употребления лексемы лицедейство, предполагающий временное отождествление актером себя и персонажа [Захава 1978: 66] при сохранении самоидентификации, мы употребляем сочетание
«коммуникативное лицедейство», акцентируя момент ограниченного во времени перевоплощения матери. При этом «затушевывается» параметр сознательности данного действия: для профессионального актера лицедейство есть осознанно выбранное ремесло, тесно связанное с набором профессиональных навыков перевоплощения, а для матери, общающейся с ребенком, степень осознанности перевоплощения варьирует.
виды «коммуникативного лицедейства» в общении матери с ребенком
Рассмотрим виды коммуникативного лицедейства в материнском общении.
Коммуникативные «перевертыши»
Мать обращает какую-то реплику к ребенку и сама же воспроизводит якобы его ответные реплики, маркируя условность этого диалогического взаимодействия коммуникативным коннектором скажи:
(1) Давай ушки почистим? Не хочешь? Скажи, вот мать издевается: то ей ногти, то ей уши чистить...
(2) А ты чего, что такое? Мама, скажи, покушать не дает, вот я уже 15 минут лежу, прошу, а она не дает. Скажи, я тут язык тебе показываю, а ты мне не даешь покушать, скажи, давай есть быстрей, я хочу есть, страх как хочу, а она не дает.
При этом, как правило, в якобы «репликах ребенка» реализуются речевые акты упрека, обиды, возмущения. Мать референ-ционально смещенно употребляет дейкти-ческое местоимение я, обозначая им не себя - говорящую - а ребенка, якобы являющегося субъектом высказывания. Себя же мать обозначает либо дейктическим местоимением она, либо номинациями мать, мамка, мама. Во время этого взаимодействия мать хмурит брови, покачивает головой, но одновременно ласково смотрит на ребенка. Ребенок при этом демонстрирует контактный взгляд.
Данный вид коммуникативного лицедейства характерен для взаимодействия матерей с детьми от 0 до 1 года, т.е. для детей так называемого доречевого периода развития.
Коммуникативное суфлерство
Вид коммуникативного лицедейства, характерный для взаимодействия матерей с детьми от 2-х до 3-х лет и заключающийся в том, что мать как бы встает на позиции своего ребенка, разговаривающего с чужим взрослым. В данном случае мать как бы дает модель для имитации. Например, мать и ребенок (2,8) вместе смотрят мультфильм. Во время просмотра раздается резкий звук работающей дрели. Мать знает, что это сосед вновь принялся за ремонт, и говорит:
(3) Кто там? Дядя бж --жи делает? Попроси дядю не делать больше бж-жи. Скажи, не надо, дядя, так делать! Мне не нравится, не нравится.
Важно отметить, что в примере 3, так же как и в 2-х предыдущих примерах, используется коннектор скажи, маркирующий коммуникативное перевоплощение. После употребления данного коннектора меняется и невербальная семиотика общения: произнося реплики якобы ребенка, мать энергично поворачивает голову из стороны в сторону, хмурит брови, ее голос становится более низким, но глаза при этом лукаво прищурены, взгляд ласков и направлен на сына. Мальчик при этом смотрит перед собой, а не на мать.
Коммуникативное превращение
Данный вид коммуникативного лицедейства используется в ситуации ролевой игры (с игрушкой, куклой), когда мать говорит вместо вымышленного персонажа. Например, мама и Костя (2,4) вместе играют. Мама берет куклу и изображает то, как кукла пришла в гости к мальчику. Мама двигает тело куклы из стороны в сторону (визуальный маркер говорения) и произносит громче и выразительнее, чем в обычной речи:
(4) Здра-авствуй, Ко-остя! Я тебе-е пода-арочки привезла.
Важно, что при этом она растягивает практически все гласные, но особенно - ударные. Что касается невербальной составляющей, то мать покачивает головой из стороны в сторону в соответствии с полуповоротами туловища куклы. Мальчик смотрит на куклу и отвечает ей, а не матери.
Коммуникативное раздвоение
Так называемое «коммуникативное раздвоение» можно наблюдать во взаимодействии матери с ребенком как на дорече-вом периоде, так и на речевом. Мать делает вид, что она находится в том или ином эмоциональном состоянии, которое на данный (реальный) момент ей не свойственно. Чаще всего мы наблюдали случаи изображения «обиженной мамы», «расстроенной мамы», «плачущей мамы». Так, мама, пытаясь справиться с капризом ребенка, говорит:
(5) Ну, все. Мама будет плакать - сын не слушает (и начинает изображать плач). Тема, пожалей маму!
Или в подобной же ситуации, когда ребенок плачет, не хочет играть в то, во что предлагает мама, мама говорит:
(6) Мама пойдет сейчас и тоже будет психовать (начинает изображать истерику, кричит, дергает ногами и руками).
Важно, что при этом мама говорит неестественно громко, совершает слишком резкие движения, поглядывая при этом лукаво на ребенка.
Коммуникативное дистанцирование
Как показывают наблюдения, коммуникативное дистанцирование свойственно общению матери и ребенка не только в возрасте от 0 до 3-х лет - оно проявляется и в общении с детьми более взрослого возраста. Суть данной разновидности коммуникативного лицедейства состоит в том, что мать как бы перевоплощается в постороннего взрослого человека, который видит всю ситуацию общения мамы и ребенка как бы со стороны. При этом мама вновь, как и в случае с коммуникативными перевертышами, использует смещенную референцию, обозначая и себя (чаще), и ребенка местоимениями 3-го лица, либо личными именами или другими номинациями. Например, мама кормит малыша кашей:
(7) Мама кашку Антоше наварила, кашку-малашку! (немного позже) Ой, какой мама чаек сделала с молочком! Допивай пока. Мама кружечку Антоше помоет. Съешь всю кашку - мама даст тебе вкусный киви.
когнитивные функции
коммуникативного лицедейства в материнском общении
Нам представляется обоснованным проанализировать функции коммуникативного лицедейства с уже обозначенных выше методологических позиций теории распределенной когниции. Основной исследовательский пафос данной парадигмы заключается в том, что познание, когниция не есть ни отражение внешнего мира, ни проецирование структур сознания вовне, но выработка согласованных линий поведения, взаимодействия с окружающим миром, непрерывно совершающаяся в социальной интеракции. В работах С. Коули [Cowley 2004; 2005; 2006; 2009] раскрываются следующие аспекты распределенной когниции:
а) распределенная когниция основана на феномене совместной деятельности коммуникантов, в которой собственно языковые структуры являются структурами второго порядка;
б) она является контекстуализованной деятельностью, так как локализована в контексте аффективных реакций окружающих, в контексте реального времени, в социально значимом взаимодействии;
в) в ее основе лежит не собственно языковая деятельность, а «высказыватель-ная активность» (utterance activity) - формируемая в опыте социальной интеракции способность к осуществлению различных форм интенциональной активности в ответ на воздействия других участников общения;
г) базисом распределенной когниции является так называемое «соглашение о мнениях и суждениях», имплицитно существующее между членами одного социального коллектива и заключающееся в том, что все его представители негласно разделяют общую систему норм, установок, стереотипов, организующих взаимодействие внутри сообщества и воспроизводимых в каждом новом поколении в процессе воспитания.
Рассматриваемый нами феномен коммуникативного лицедейства является одной из форм реализации распределенной ког-
ниции. Психологи отмечают, что первоначально мать не воспринимается ребенком как отдельный человек, ребенок не дифференцирует себя и свое окружение. Мать также испытывает чувство глубокого единения с младенцем, воспринимая его как свое продолжение [Чодороу 2006: 76]. С другой стороны, для того, чтобы человек мог устанавливать связь с другими людьми, ему необходимо устойчивое чувство своей собственной автономной идентичности [Лейт 1995: 55]. По сути дела, все рассмотренные нами виды коммуникативного лицедейства являются различными фазами постепенного отделения коммуникативного Я ребенка от матери. Это - своего рода когнитивный ритуал инициации в социо-коммуникативную практику в целях своеобразного предвосхищения, «проигрывания» возможных будущих действий [Белик 2001: 533], осуществляемый в материнском общении с ребенком.
В самой онтологически ранней разновидности коммуникативного лицедейства - «коммуникативные перевертыши» - мать подсознательно демонстрирует ребенку модели социального взаимодействия в рамках неделимого еще коммуникативного целого «мы», как бы ориентируя ребенка: «так МЫ с ТОБОЙ общаемся».
В других разновидностях коммуникативного лицедейства мать последовательно ориентирует ребенка на различные комбинации социального взаимодействия в пространстве МЫ - Я - ТЫ - ОН.
В случае коммуникативного суфлер-ства актуализируется модель социальной интеракции «МЫ с тобой разговариваем с чужим (с НИМ)»; в случае коммуникативного раздвоения - модель «Я - здесь, но отдельно от ТЕБЯ»; если говорить о коммуникативном дистанцировании, то здесь используется модель «чужой (ОН) говорит о НАС», при коммуникативном превращении мать обучает ребенка максимальной автономии, реализуя когнитивную модель «чужой (ОН) разговаривает с ТОБОЙ».
Выводы
Подводя итог проведенному анализу феномена «коммуникативного лицедейства», представляется обоснованным сделать следующие выводы:
1. когниция, будучи рассмотрена в широком контексте адаптивной деятельности человека, образует тесный симбиоз с коммуникативной деятельностью;
2. «коммуникативное лицедейство» представляет собой одну из форм реализации распределенной в социуме когниции;
3. «коммуникативное лицедейство» в общении матери с ребенком формирует в опыте ребенка представления-предвосхищения
будущих коммуникативных взаимодействий в социальном пространстве Я - ТЫ - МЫ -ОН;
4. «коммуникативное лицедейство» имеет ряд разновидностей, частотность использования которых в материнском общении изменяется в зависимости от возраста ребенка;
5. выявленные разновидности коммуникативного лицедейства - коммуникативные перевертыши, коммуникативное суф-лерство, коммуникативное раздвоение и дистанцирование и, наконец, коммуникативное превращение - имеют как вербальную, так и невербальную составляющие.
Литература
Белик А.А. Измененные состояния сознания как междисциплинарная область исследований // Личность, культура, этнос: современная психологическая антропология. - М.: Смысл, 2001. - С. 523-546.
Божович Л.И. Этапы формирования личности в онтогенезе // Возрастная и педагогическая психология: Тексты. - М.: Изд-во МГУ, 1992. - С. 210-229.
Воейкова М.Д. Ранние этапы усвоения детьми именной морфологии русского языка. - М.: Знак, 2011. - 328 с.
Гвоздев А.Н. От первых слов до первого класса. Дневник научных наблюдений. - 2-е изд. - М., 2005. - 320 с.
Гридина Т.А. Онтолингвистика: язык в зеркале детской речи: учебное пособие. - М.: Флинта, 2006. - 152 с.
Захава Б.Е. Мастерство актера и режиссера. - М., 1973. - 233 с.
Исенина Е.И. О некоторых понятиях онтогенеза базовых качеств матери // Перинатальная психология и психология родительства. - 2003. - № 4-5. - С. 49-63.
Исенина Е.И., Барановская Т.И. Предпосылки базовых качеств матери и их связь с социопсихологическими характеристиками будущей матери // Ребенок. Раннее выявление отклонений в развитии речи и их преодоление. - Москва-Воронеж, 2001. - С. 32-38.
Лейт Р. У. Разделенное Я. - Киев, 1995. - 317 с.
ЛепскаяН.И. Язык ребенка (Онтогенез речевой коммуникации). - М., 1997. - 152 с.
Лисина М.И. Генезис форм общения у детей // Возрастная и педагогическая психология: Тексты. - М.: Изд-во МГУ, 1992. - С. 210-229.
Миронова Н.И., Брутман В.И. Речь женщин в разные периоды беременности // Сироты России: Право ребенка на семью: Материалы Общероссийской конференции (Москва, 15-19 января 2001 г.). - М., 2001. - С. 158-164.
Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. - М., 2010. - 944 с. Томаселло М. Истоки человеческой коммуникации. - М.: Языки славянской культуры, 2011. - 328 с.
Цейтлин С.Н. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи.
- М.: Знак, 2009. - 592 с.
Цейтлин С.Н. Язык и ребенок. Лингвистика детской речи. - М., 2000. - 239 с. Чодороу Н. Воспроизводство материнства: психоанализ и социология гендера / Пер. с англ. - М.: РОССПЭН, 2006. - 496 с.
Cowley S.J. Languaging: How humans and bonobos lock on to human modes of life. International Journal of Computational Cognition. - 2005. - Vol. 3(1). - Pp. 44-55.
Cowley S.J. Distributed language and dynamics. Pragmatics & Cognition. - 2009. - Vol. 17(3). - Pp. 495-507.
Cowley S.J. Bridges to history: biomechanical constraints in language // Integrational Linguistics and History. - London: Routledge, 2006. - Pp. 200-223.
Cowley S.J. Simulating others: the basis of human cognition? // Language Sciences. - 2004.
- Vol. 26. - No. 3. - Pp. 273-299.
Perry M. Distributed cognition. In: Carroll JM (ed) HCI models, theories, and frameworks: toward an interdisciplinary science. Morgan Kaufmann Publishers, San Francisco, 2003. - Pp. 193-223.
