CC BY
39
А.В. Колмогорова УДК 81-13:811.161.1
Так детство миновало. Ты твердила Нотации. И я примерным стал1...:
ЖАНР НОТАЦИИ КАК РЕЧЕВАЯ ФОРМА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В СЕМЕЙНОМ ОБЩЕНИИ
В статье анализируется структура и воздействующий потенциал речевого жанра «нотация» в семейном общении. На основе предварительного изучения с опорой на данные метажанровых рефлексий информантов, лексической сочетаемости и синтаксической дистрибуции лексемы нотация формулируется гипотеза о существовании нотации как самостоятельной жанровой формы. По результатам коммуникативно-дискурсивного анализа фрагмента реальной коммуникации родителя и ребенка делается вывод о присутствии речевого жанра (далее - РЖ)но-тации в семейном общении, выявляются вербально объективируемые в рамках данной жанровой формы приемы психологического воздействия на потребностно-мотивационную, интеллектуально-познавательную и эмоционально-волевую сферы: когнитивное внедрение какой-либо значимой категории, создание образа альтернативного будущего, эмоциональное давление, вторжение в личное пространство, эмоциональная дестабилизация. Выявляются дискурсивные средства реализации данных приемов; некоторые из них являются одновременно жанрообразующими характеристиками нотации, на основании чего делается вывод о прототипичности нотации в ряду речевых форм осуществления психологического воздействия — в частности, в семейном общении.
Ключевые слова: психологическое воздействие, речевой жанр, нотация, речевые акты, дискурс, коммуникативное взаимодействие, семейное общение, общение матери с ребенком.
Anastsasia V. Kolmogorova
SPEECH GENRE OF NOTATION AS A FORM OF PSYCHOLOGICAL INFLUENCE WITHIN THE FAMILY COMMUNICATION FRAMEWORK
In the article below we are analizing the internal structure of the notation speech genre within Russian family communication and its persuasive power. On the basis of the lexical and syntactical distribution of the lexeme «нотация» (notation) and its popular definitions given by Russian informants we initially suggest the hypothesis about the autonomy of «нотация» (notation) as a speech genre in Russian communicative practice and list its differential features. Discourse analysis of a mother-child interaction detected in the large corpus of Russian mother-child communication recordings and identified as speech genre of «нотация» (notation) example has provided us with the information
1 В заглавии использованы строчки из стихотворения И. Н. Голенищева-Кутузова. «Веселою старушкой в шушуне...»
140
Вопросы психолингвистики
about the methods of psychological influence proper to the genre under discussion and its verbalization. We found out a rich variety of devices used by mother to exert the influence on her child, as well as cognitive representations and emotions. The following devices appear through the observed discursive interaction: relevant cognitive category intrusion, alternative future image construing, emotional pressing, personal social zone violation, emotional destabilization. The deduction that some discursive tools applied by adult in order to implement psychological influence devices have coincided with differential features of speech genre of «нотация» (notation) leads us to the conclusion about the typicalness of such speech form for psychological influence exerting.
Keywords: psychological influence, speech genre, «нотация» (notation) speech acts, discourse, communicative interaction, family communication, mother-child communication.
Данная публикация посвящена одному из аспектов коммуникативного взаимодействия матери и ребенка в рамках семейного общения - дискурсивным средствам осуществления психологического воздействия в анализируемой диаде. Целью огоисследования, проводимого нами в течение нескольких последних лет [Колмогорова 2014, 2015], является выявление и описание релевантных для русского лингвокультурного сообщества моделей коммуникативного поведения, доступных наблюдению в общении матери с ребенком и обладающих свойствами воспроизводимости, а также, латентности в русской коммуникативной практике в целом. Наблюдения показывают, что общение матери с ребенком является тем коммуникативно-когнитивным пространством, в котором формируются наиболее важные формы социально-коммуникативного поведения: к унапример, обсуждение себя в социуме, ощущение социальной совместности, реакция на комплимент или похвалу, «правильное» поведение в диалоге и монологе, ведение повествования, приемы передачи чужого слова («коммуникативное лицедейство»), переживание и обсуждение социальных чувств (гордости, стыда, вины) и психосоматических переживаний (боли, страха). Единица описания материнского общения - коммуникативная практика - сочетает в себе как интенциональный аспект (научить, повлиять, сформировать навык, мотив), так и не-интенциональный когнитивно-формирующий аспект (мать осуществляет свою интенцию таким образом, каким это принято делать в данной лингвокультуре и, уже, в данном коммуникативном сообществе, социальной группе). Хотя психологическое воздействие является интенцией, имманентной всякому взаимодействию матери с ребенком, мы можем констатировать, что жанр нотации является одной из наиболее «сильных» форм его реализации. Изучение речевого жанра (далее РЖ) нотации представляется интересным именно во взаимодействии мать-ребенок еще и потому, что 1) данный жанр является потенциально рискованным для социального лица как его субъекта, так и объекта, поэтому наблюдать его в институциональном публичном общении практически невозможно, 2) наблюдения показывают, что в общении с детьми матери «подают пример» жанровой формы, прибегая к «лучшим образцам категории», в нашем случае - нотации.
Введение
психологическое воздействие в семейном общении
Под психологическим воздействием в теоретической литературе понимается такое поведение человека или группы лиц, которое имеет целью (или следствием) изменение поведения, когнитивной и эмоциональной сфер другого человека (группы людей) [Латынов 2012: 12] в нужном с точки зрения субъекта воздействия направлении путем обнаружения в системе деятельности объекта воздействия «слабых точек», выделения управляющих ею факторов и избирательного воздействия на них [Леонтьев 1999: 273]. Поскольку общение, как и вообще любая деятельность, представляет собой целенаправленную психологическую активность [Леонтьев 2008: 34], действие механизма психологического воздействия потенциально распространяется на все сферы коммуникации и типы дискурса соответственно. Однако есть сферы, где такое воздействие, являясь ведущей функцией коммуникации, наиболее заметно и дискурсивно выделено, например политический дискурс, медиадискурс (см. работы И.М. Дзялошинского [Дзялошинский 2012], А.С. Пую, С.С. Бодруновой [Медиакратия 2013]), и наоборот, сферы, где присутствие психологического воздействия затемнено другими, с точки зрения социума, более важными коммуникативными функциями, например фатической, эмоционально-поддерживающей, консолидирующей. Одной из таких коммуникативных сфер с латентной функцией психологического воздействия является семейное общение. Семейный повседневный дискурс определяется как разновидность бытового неинституционального дискурса, т.е. наименее структурированный, нерегламентиро-ванный и функционирующий в пределах конкретной семьи вид дискурса [Звягинцева 2009]. Семья же, будучи определенной в социальных науках как первичная, естественная, стационарная, изначально локализованная малая группа, является также и малой референтной группой, все участники которой связаны между собой коммуникативно и психологически, испытывая эмоциональное чувство принадлежности [Макаров 1998: 58].
В лингвистике и теории коммуникации семейное общение изучается в аспекте межкультурной коммуникации в смешанных браках [Леонтович, Якушева 2014], с точки зрения жанровых форм («семейная беседа» [Рытникова 1996]), распределения коммуникативных ролей [Стернин 1989], практик материнского общения [Колмогорова 2013], коммуникативных тактик реализации психологического воздействия [Гребенщикова, Зачесова 2012]. Однако жанровая составляющая общения матери с ребенком в аспекте осуществления психологического влияния еще не становилась предметом лингвистического анализа.
Методология исследования
Методология исследования была выстроена согласно следующей логике:
- наблюдение за речевым материалом, зафиксированным в мультимедийном корпусе «Родная речь: практики материнского общения» [Колмогорова 2014] объемом 72 часа звучания, в котором зафиксированы интеракции 50 матерей в возрасте от 21 до 49 лет со своими детьми от 0 до 7 лет;
- формулирование гипотезы о том, что жанр нотации является одной из форм реализации психологического воздействия в семейном дискурсе;
- предварительное выявление признаков жанра нотации через анализ сочетаемости лексемы-имени жанра по данным НКРЯ (использована методология жан-
рового моделирования Барнаульско-Кемеровской школы [Лебедева 2013]), опрос 20 информантов-носителей русского языка с целью получения метажанровых рефлексий;
- определение релевантных образцов жанра путем информантам предъявления аудио- и видеозаписей взаимодействий «мать-ребенок», диагностированных как примеры реализации РЖ нотации;
- дискурсивный анализ «образцовых» интеракций с целью детализации жанровой характеристики нотации;
- описание дискурсивных способов и средств осуществления приемов психологического воздействия на потребностно-мотивационную, интеллектуально-познавательную и эмоционально-волитивную сферы объекта воздействия в рамках жанра нотации в общении матери с ребенком;
- подтверждение гипотезы, согласно которой жанр нотации является одной из форм реализации психологического воздействия в семейном дискурсе.
Современная теория речевых жанров в отечественной лингвистике предлагает широкое разнообразие содержательного наполнения термина «жанр» (работы А. Вежбицкой, В.В. Дементьева, Н.Б. Лебедевой, К.Ф. Седова), образующих в совокупности, если пользоваться терминологией когнитивной лингвистики, некую диффузную категорию, которая, однако, существует не размываясь окончательно, благодаря присутствию в обыденном и профессиональном лингвистическом сознании достаточно ясного категориального концепта, «мерцающего» [Голованова 2014], на наш взгляд, в следующем определении: жанр - это узнаваемое коммуникативное событие [Роблз, Трейси 2015: 409]. Данное определение и было принято нами в качестве рабочего.
предварительное выявление признаков жанра нотации
Лексема нотация имеет следующее толкование [Шведова 1998]: НОТА'ЦИЯ 1, -и, ж. Длительное наставление, поучение, многословный выговор. Читать нотацию кому-н. Выслушивать надоедливые нотации. Бесконечные нотации.
Лексема функционирует как часть устойчивых сочетаний, где замена глагольного компонента ограничена и представляет собой пары конверсивных антонимов: прочитать, зачитать/выслушать, дать/получить, что указывает на то, что нотация рассматривается как речевое взаимодействие особого типа, имеющее а) диалогический характер (сочетаемость с парами конверсивных антонимов, передающих ситуацию с двух противоположных точек зрения), б) при котором, однако, один из коммуникантов всегда пассивен (выступает в качестве реципиента «звукового сообщения» в выслушивать или метафорически мыслится как «получатель» сообщения-контейнера в получить нотацию), а другой, наоборот, активен (читать, давать). При этом наиболее частотный предикат (читать) имплицитно указывает на способ осуществления речевого взаимодействия: его инициатор говорит много и монотонно, не допуская пауз и хезитаций, как если бы он читал заранее подготовленный текст.
Как отмечает Т.В. Шмелева, у носителей языка есть некая интуитивная жанровая рефлексия, свидетельствующая о существовании в языковом сознании естественной номенклатуры жанров [Шмелева 2007: 81], некое особое, жанровое мышление [Седов 2004]. На вопрос «Что значит читать нотацию?», заданныйого
двадцати информантам-носителям русского языка, мы получили рефлексии, фокусирующиеся на следующих признаках: «говорить что-то уже давным-давно известное поучительным тоном»; «ругать долго и нудно за что-то незначительное с привлечением каких-то жизненных историй»; «выражение недовольства говорящего поведением другого человека с преобладанием долготы и нудности над конструктивностью критики»; «говорить долго и нудно»; «поучать одно да потому»; «поучать монотонно»; «говорить азбучные истины с умным видом»; «промывать мозги с умным видом».
Кроме того, анализ левого контекста лексемы нотация в НКРЯ подтвердил, что значимым признаком нотации как РЖ является ее продолжительность и возоб-новляемость (длинная, порядочная, очередная). Другие же атрибуты, являющиеся косвенными признаками жанра, распределились на несколько групп: перцептивно-оценочный признак с позиции слушающего «известность и нерелевантность сообщаемого»: заумная, занудная, банальная, чепуховая; перцептивно-оценочный признак «коммуникативная тональность говорящего»: угрожающая, резкая, строгая, суровая; признак «интенсивность»: сильнейшая, основательная, легкая.
Коммуникативный анализ блогосферы позволил добавить к портрету РЖ нотации такие признаки, как «сообщение негативной информации о партнере, связываемой с неким ущербом для говорящего» (обвинение), «сконцентрированность адресанта на социальном поведении адресата», ср. один из примеров:
Родители постоянно меня пилят, постоянно читают мне нотации, постоянно меня обвиняют, что я такая плохая. Начинаю их ненавидеть! (http://www. galya.ru/clubs/show.php?id=812061).
Встречаемость таких сочетаний, как инструкция-нотация, лекция-нотация, дает основание предполагать некоторое пересечение РЖ нотации с жанрами инструкции и лекции, возможно, в части признаков «наличие большего жизненного опыта и знаний у говорящего», «рецептивный характер поведения одного из коммуникантов», «императивность и доминирование говорящего».
Таким образом, на предварительном этапе анализа мы констатировали, что речевая форма «нотация» может быть выделена в отдельный жанр, поскольку: а) данный вид взаимодействия зафиксирован в языке при помощи устойчивых сочетаний ключевой лексемы-имени жанра с глаголами речи, б) легко дефинируется носителями языка; в) достаточно частотен в русской коммуникации (402 вхождения лексемы-имени жанра по данным НКРЯ). Кроме того, можно предварительно выделить следующие признаки анализируемого РЖ: а) коммуникативная инициатива полностью принадлежит только одному, более старшему по возрасту и имеющему больший жизненный опыт коммуниканту, который б) говорит долго и многократно воспроизводит содержание своего речевого сообщения, в) содержащего негативную оценку социального поведения коммуникативного партнера, связываемую с неким ущербом для говорящего (обвинение), г) имеющего императивный характер, д) произносимого в менторской коммуникативной тональности.
Отобрав согласно данным признакам аудио- и видеозаписи дискурсивных интеракций матери и ребенка, мы предъявили двадцати информантам пять записей для экспертной оценки, предложив оценить по десятибалльной шкале степень принадлежности данного взаимодействия к РЖ нотации («Оцените, насколько то,
что вы сейчас услышите, является нотацией»). В следующем разделе мы приводим анализ дискурсивного фрагмента, который был ранжирован информантами как лучший образец жанра (ср. балл 9,7).
Анализ типичного примера жанра
Речевое взаимодействие в анализируемом случае происходит в домашней обстановке (для транскрипции использована система нотации ТРУД [Макаров 2003]). Мама (41 год) разговаривает с пятилетней дочерью перед тем, как начать укладывать ее спать.
Мать: /А ты Поленька/ тебе заниматься гимнастикой нравится/ ты будешь всегда заниматься гимнастикой/ что ты там научилась делать]/ Дочь: /Я только учусь вот это/
Мать: /А-а-а мне твоя тренер сказала что ты отвлекаешься и с девочками разговариваешь на гимнастике [0, 1] /это правда ][..] / а Поля] /маме честно скажи это правда]/ да]/ ну а [0, 1]/ давай с тобой поговорим тогда серьезно/ гимнастикой ты заниматься хочешь ]/ ты обещаешь маме/ что больше этого не повторится ]/ что [0,2] / ну говори мне/ обещаешь или нет ]// Дочь: / Нда-а-а я..../
Мать: /Ты хочешь хорошо гимнастикой заниматься ]/тренер тебе нравится]/ как зовут тренера твоего]// Дочь: /Татьяна Юрьевна/ Мать: /Как]/ Дочь: /Юрьевна/
Мать: /Татьяна Юрьевна ]/Поленька]/ чтоб заниматься гимнастикой давай с тобой договоримся
Дочь: /А второго тренера я не знаю./
Мать: /давай с тобой договоримся/ что ты будешь внимательно слушать тренера и выполнять все задания//договорились]/ буковки ты выучила] / буквы]// если ты будешь не слушаться тренера/ значит ты на гимнастику ходить не будешь// согласна]/хочется ходить на гимнастику]/все]//А в садик ты задание сделала ]/ ты буквы выучила]// Поленька]/ ты мне обещала все буковки выучить/ ты же хочешь хорошо учиться в школе]/ [0, 1]/ ну/ говори мне]/отвечай]// Ты понимаешь/ что нужно/ это труд/чтобы хорошо учиться/ хорошо работать/ты кем хочешь быть]/тебе гимнастика для чего нужна]/ты для чего хочешь гимнастикой заниматься]/хм/ Поля/ я тебя слушаю/ тебе нравится твоя гимнастика художественная]/ ну отвечай]/ что головой киваешь]/нравится] ну отвечай]/ нравится или нет]/ ну тогда почему ты так]/тогда надо буквы хорошо учить/ и в школе хорошо учиться/ и гимнастикой заниматься// Дочь: /Я не знаю/ как я буду в школе//
Мать: /Ты успокойся/ тебе главное стараться/ тебя всему научат// Разговор заканчивается слезами дочери, вызванныхми ее страхом перед школой. Структура интеракции имеет циклический характер. Рассмотрим первый цикл:
Реплика интереса. В первой инициальной реплике (назовем ее «репликой интереса») за счет морфологических грамматических средств мама актуализирует сразу три временных плана, коррелирующих с тремя когнитивными категориями:
тебе нравится - настоящее/ОТНОШЕНИЕ, ты всегда будешь - будущее/ОБЯЗАТЕЛЬСТВО, что ты научилась делать - прошлое/РЕЗУЛЬТАТ. В дальнейшем мама будет пытаться изменить конфигурацию и актуальность последних двух категорий, за счет апелляции к категории ОТНОШЕНИЕ. Коммуникативную тональность данного фрагмента следует охарактеризовать как «заботливо-ласковую» (использование диминутива Поленька). Уже в этой части мама своей серией из трех вопросов задает основные параметры коммуникативного вклада каждого из участников интеракции: говорить будет преимущественно она. Всякий раз, начиная отвечать, девочка оказывается прервана матерью.
«Допрос». В следующем пассаже мать использует все шаги, характерные для жанра допроса. Со ссылкой на авторитет (твоя тренер сказала...) выдается информация, негативно характеризующая собеседника (что ты отвлекаешься и с девочками разговариваешь на гимнастике), и последнего призывают признать эту информацию (серия вопросов «это правда?», усиливаемых как бы внешней, со стороны наблюдателя, репликой «скажи маме честно», где референциальный сдвиг, заключающийся в замене первого лица на третье (вместо скажи мне - скажи маме), придает реплике характер социального императива от лица чужого человека, своеобразного «блюстителя» порядка). Не добившись реакции от девочки, мать начинает работу с мнимым «признанием». Для проанализированной части интеракции характерна вначале «вкрадчивая» коммуникативная тональность, обнаруживающая коммуниканта, который имеет большую власть над своим партнером, а затем - суровая, требовательная.
«Серьезный разговор». После интеракциональной точки «признание вины» мать инициирует следующий субжанр, который можно определить как «серьезный разговор», вводимый зачином «давай с тобой поговорим тогда серьезно». Показательным здесь является употребление наречия тогда, которое маркирует некое «новое» положение дел во взаимоотношениях матери и дочери. Зачин «давай поговорим серьезно», как показал анализ корпусных данных НКРЯ, является достаточно типичным маркером актуализации категории свободы воли личности и приятия ее волитивных актов другими - после такого зачина частотны предикаты хотеть и понимать. Ср. типичные продолжения после зачина (по данным НКРЯ): «я хочу, чтоб ты понял...»; «чем ты хочешь заниматься в жизни...»; «я понял, вы не хотите мне помочь»; «я до сих пор не понимаю, как.». Не является исключением и анализируемая интеракция: после зачина «давай с тобой поговорим тогда серьезно» мама продолжает: «гимнастикой ты заниматься хочешь?». По-видимому, желаемым результатом «серьезного разговора» является такой речевой акт, как комиссив: мама требует от дочери обещания, что подобное больше не повторится, при этом вновь наблюдается референциальный сдвиг, маркирующий явление, которое в одной из своих работ мы назвали «коммуникативным лицедейством» [Колмогорова 2012]. Применяя для самономинации не местоимение 1-го лица, а существительное мама, мать как бы говорит от имени чужого человека, наблюдателя, третьего лица: «ты обещаешь маме что больше этого не повторится / что [0, 1] / ну говори мне/ обещаешь или нет»//. При этом коммуникативная тональность, в начале фрагмента -менторская, трансформируется в угрожающую.
Затем начинается следующий цикл, опять - с «реплики интереса».
«Реплика интереса»: мать вновь проявляет доброжелательный интерес к деятельности дочери и задает вопрос о том, как зовут тренера; ребенок отвечает, однако переспрос матери пугает ее.
Далее наблюдаем развитие субжанра «моральная сделка»: давай с тобой договоримся... Для достижения договоренности используются два вида речевых актов: инициация комиссива («ты будешь внимательно слушать тренера и выполнять все задания?»), за которой следует директивный речевой акт ультиматума: «если ты не будешь слушаться тренера, значит, ты на гимнастику ходить не будешь». Реплика все с понижающей интонацией маркирует окончание разговора. Коммуникативная тональность - «проникновенная». Отмечаем, что в этой части взаимодействие строится в футуральной перспективе «ближайшего будущего». Тема, казалось бы, меняется - переходит к заданию в садике.
Следующий цикл вновь начинается с реплики интереса.
«Реплика интереса»: мать интересуется, сделал ли ребенок задание, которое дали в садике.
Речевой акт упрека («Поленька/ты мне обещала все буковки выучить») вводит вновь субжанр «серьезный разговор», который обнаруживает себя уже упоминавшимися предикатами хотеть и понимать: «ты хочешь хорошо учиться в школе? ты понимаешь, что нужно». Трюизм это труд... чтобы хорошо учиться, хорошо работать актуализирует категорию ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, которая сменяется категорией РЕЗУЛЬТАТ: «ты кем хочешь быть? тебе гимнастика для чего нужна? ты для чего хочешь гимнастикой заниматься?» Интеракция сохраняет свою футу-ральную перспективу, но теперь переходит в сферу «далекого будущего».
«Допрос». Угрожающая коммуникативная тональность и серия коротких императивов (ну, отвечай!), императивных вопросов (нравится?) и альтернативных вопросов (нравится или нет?) делают узнаваемым повторное появление субжанра «допрос», который через упрек в форме риторического вопроса (тогда почему ты так?) переходит в «наставление»: «Тогда надо буквы учить и в школе хорошо учиться, и гимнастикой заниматься».
Заканчивается интеракция субжанром «утешение», в котором категория ОБЯЗАТЕЛЬСТВА в перспективе «далекого будущего» значительно сужается и сводится до «тебе главное - стараться». При этом коммуникативная тональность вновь возвращается с сдержанно доброжелательной.
4. интерпретация результатов
Таким образом, проведенный анализ интеракции, определенной нами с помощью информантов как реализация речевого жанра нотации, позволяет: а) объяснить и уточнить некоторые предварительно выделенные нами признаки жанра нотации, б) описать дискурсивные способы и средства оказания психологического воздействия в общении матери с ребенком в жанре нотации.
Итак, мы действительно можем наблюдать неравное распределение коммуникативного времени между говорящими: имеющая больший авторитет и жизненный опыт мама доминирует в интеракции. Анализ материала подтверждает, что интеракция длится с точки зрения коммуникативного времени долго (около 5 минут), но содержательно затрагивает лишь три темы: занятия гимнастикой, занятия в садике,
будущая учеба в школе. Очевидно, признак «многократная воспроизводимость содержания» (в метажанровых рефлексиях информантов - «нудность») обусловлен его циклической структурой: в нашей интеракции мы выделили три цикла, каждый из которых состоит из последовательностей субжанров разной коммуникативной «жесткости»: от «мягкого» жанра кооперативного общения («реплика интереса») к более «жестким» жанрам коллаборативного [Leech 1983] и/или конфронтативного общения («серьезный разговор», «допрос»). В рамках последних частей речевые акты, наносящие прямой урон социальному лицу партнера по коммуникации, - обвинения и упреки. Признак императивности, характерный для РЖ нотации, также налицо: подавляющее большинство речевых актов матери следует отнести к директивам разной степени жесткости (от предложения до приказа или ультиматума). Что же касается коммуникативной тональности, то в материнском общении в жанре нотации она чрезвычайно лабильна в зависимости от места высказывания в цикле (в «добром» начале или «злой» заключительной части) и, соответственно, от субжанра и может быть как заботливо-ласковой, так и угрожающей. В целом кроме данного, последнего, пункта, все характеристики, предварительно выделенные для РЖ «нотация», в анализируемой интеракции в диаде «мать-ребенок» присутствуют.
Рассмотрим приемы оказания психологического влияния, характерные для рассматриваемой интеракции. Ключевым способом воздействия на потребностно-мотивационную сферу (здесь и далее классификация сфер психики по Т.В. Лариной [Ларина 2004]) является прием когнитивного внедрения, когда когнитивная категория ОТНОШЕНИЕ, будучи актуализирована в начале интеракции вместе с двумя другими категориями РЕЗУЛЬТАТ и ОБЯЗАТЕЛЬСТВА при помощи соответствующих предикатов (нравится, надо, хорошо учиться), в дальнейшем сопровождает актуализацию каждой из данных категорий, а в конце речевого взаимодействия между категорией ОТНОШЕНИЕ и категориями РЕЗУЛЬТАТ и ОБЯЗАТЕЛЬСТВА устанавливаются причинно-следственные связи: тебе нравится твоя гимнастика художественная]/ ну отвечай]/ что головой киваешь]/нравится] ну отвечай]/ нравится или нет] [ОТНОШЕНИЕ]/ ну тогда почему ты так]/тогда надо буквы хорошо учить [ОБЯЗАТЕЛЬСТВА]/ и в школе хорошо учиться[РЕЗУЛЬТАТ]/ и гимнастикой заниматься[ОБЯЗАТЕЛЬСТВА].
Влияние на интеллектуально-познавательную сферу оказывается посредством приема создания образа альтернативного будущего, которое зависит от выборов, сделанных ребенком в прошлом и настоящем: ты мне обещала все буковки выучить [«прошлое»] / ты же хочешь хорошо учиться в школе [«будущее»]. Временные планы на протяжении всей интеракции сменяются скачкообразно: в самом начале интеракции актуализированы все три временных плана, затем - план прошедшего, а далее на каждом следующем этапе наблюдается сочетание планов настоящего/прошедшего и будущего (близкого или далекого). Реализации того же приема воздействия служит использование и речевых актов с футуральной перспективой - ультиматума и комиссива, рассматриваемых в литературе в рамках тактики воздействия «санкции» [Kipnis 1980].
Воздействие на эмоционально-волевую сферу осуществляется через прием эмоционального давления, дискурсивными средствами реализации которого являются коммуникативный ход «ссылка на авторитетного свидетеля», а также тактика
«коммуникативного дистанцирования» матери из позиции «в круге «своих» в позицию «в круге «чужих» при помощи референциального сдвига и доминирования императивных речевых актов. Кроме того, в субжанрах допроса, «серьезного разговора», «моральной сделки» реализуется прием вторжения в личное пространство ребенка, непосредственно в его эмоционально-волитивную сферу. Другим приемом воздействия оказывается прием эмоциональной дестабилизации, осуществляемый через чередование эмоционально жестких жанров и речевых актов с более мягкими, а также варьирование коммуникативной тональности.
Подведем итог и визуализируем его в таблице (Табл.1).
Таблица 1.
Приемы психологического воздействия и средства их осуществления в РЖ нотации в общении матери с ребенком
прием психологического воздействия/ сфера воздействия когнитивное внедрение создание образа альтернативного будущего Эмоциональное давление вторжение вличное пространство Эмоциональная дестабилизация
Дискурсивные средства
Жанровые черты нотации (подчеркнуты) использование чередований предикатов определенных субъективных модальностей РА с футуральной перспективой, манипулирование временными планами прошедшего, настоящего и будущего коммуникативный ход «ссылка на авторитетного свидетеля», тактика «коммуникативного дистанцирования императивные РА субжанры допроса, моральной сделки, серьезного разговора, императивные РА варьирование коммуникативной тональности, цикличное чередование «жестких» и «мягких» жанровых форм
сфера воздействия потребностно-мотивационная интеллектуально-познавательная эмоционально-волитивная
Заключение
Проведенный анализ свидетельствует о том, что речевой жанр нотации является одной из форм взаимодействия матери с ребенком, и его реализация в данном типе коммуникации не обнаруживает особой специфики по сравнению с общей коммуникативной практикой «взрослого» общения, поскольку практически все признаки нотации, выделенные предварительно по результатам анализа метажан-ровых рефлексий носителей языка и контекстов функционирования имени жанра, были обнаружены в записи интеракции матери и ребенка.
Речевой жанр нотации в общении матери и ребенка включает в себя следующие реализуемые дискурсивными средствами приемы психологического воздействия на потребностно-мотивационную, интеллектуально-познавательную и
вопросы психолингвистики
эмоционально-волевую сферы соответственно: прием когнитивного внедрения какой-либо значимой категории; прием создания образа альтернативного будущего; приемы эмоционального давления, вторжения в личное социальное пространство, эмоциональной дестабилизации. При этом наблюдается взаимопересечение жанровых характеристик и дискурсивных средств реализации психологического воздействия: императивность, цикличность чередования мягких и жестких типов дискурсивного взаимодействия. Данный факт позволяет говорить о нотации как об одной из прототипических речевых форм осуществления психологического воздействия, в том числе и в семейном общении.
Таким образом, мы можем заключить, что РЖ нотации характерен для материнского общения и является одной из речевых форм оказания матерью психологического воздействия на ребенка.
Голованова Е.И. Введение в когнитивное терминоведение: учеб.пособие. -М.: Флинта: Наука, 2014. - 224 с.
Гребещикова Т.А., Зачесова И.А. Дискурсивное воздействие в семейном межличностном взаимодействии // Психологическое воздействие: Механизмы, стратегии, возможности противодействия / Под ред. А.Л. Журавлева, Н.Д. Павловой. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. - С.323-353.
Дзялошинский И.М. Коммуникативное воздействие: мишени, стратегии, технологии. Монография. - М.: НИУ ВШЭ, 2012. - 572 с.
Звягинцева В.В. К вопросу об определении границ семейного дискурса в свете лингво-прагматической теории // Теория языка и межкультурная коммуникация: Межвузовский сборник научных трудов / Под.ред. Т.Ю. Сазоновой. № 1 (7). Курск: КГУ, 2009. С. 51-54.
Колмогорова А.В. «Мамин язык»: практики материнского общения в контексте распределенной модели языка и когниции. - М.: Флинта-Наука, 2013. - 168 с.
Колмогорова А.В. Коммуникативное лицедейство в общении матери с ребенком // Вопросы психолингвистики. - 2012. - Вып.15. - С.102-109.
Колмогорова А.В. Скажи как дискурсивный маркер несказанного чужого слова в русской речи // Материалы международной научной конференции «Диалог» (Москва 27-30 июня 2015). - URL: http://www.dialog-21.ru/digests/dialog2015/materials/pd£/ KolmogorovaAVpdf (дата обращения: 10.08.2015).
Колмогорова А.В. Эвристический потенциал видеокорпуса «Родная речь: практики материнского общения» для исследования концептуализации социальных эмоций в русском языковом сознании // Вопросы когнитивной лингвистики. - № 2. - 2014. - С.25-33.
Ларина Т.В. Выражение эмоций в английской и русской коммуникативных культурах // Язык и эмоции: личностные смыслы и доминанты в речевой деятельности: сборник научных трудов. - Волгоград:Изд-во ЦОП «Центр», 2004. - С. 36-46.
Латынов В.В. Психологическое воздействие: принципы, механизмы, теории // Психологическое воздействие: Механизмы, стратегии, возможности противодействия / Под ред. А. Л. Журавлева, Н. Д. Павловой. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. - С.11-53.
литература
Лебедева Н.Б. Жанры естественной письменной речи: Студенческое граффити, маргинальные страницы тетрадей, частная записка / Н.Б. Лебедева, Е.Г. Зырянова, Н.Ю. Плаксина, Н.И. Тюкаева. - М.: Красанд, 2011. - 256 с.
Лебедева Н.Б. Наивный автор как письменно-речевая личность: жанровый аспект / Н.Б. Лебедева, Е.А. Корюкина. - Кемерово: КемГУ, 2013. - 179 с.
Леонтович О.А., Якушева Е.В. Понимание - начало согласия: межкультурная семейная коммуникация. - М.: Гнозис, 2014. - 224 с.
ЛеонтьевА.А. Психология общения. - 3-е изд. - М.: Смысл, 1999. - 365 с.
Леонтьев А.А. Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации. - М.: Смысл, 2008. - 272 с.
Макаров М.Л. Основы теории дискурса. - М.: Гнозис, 2003. - 280 с.
Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. - Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. - 200с.
Медиакратия: современные теории и практики / под ред. А.С. Пую, С.С. Бо-друновой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013. - 352 с.
Рытникова Я.Т. Семейная беседа: обоснование и риторическая интерпретация жанра: дисс. канд. филол. наук. - Екатеринбург, 1996. - 121 с.
Седов К.Ф. Дискурс и личность. - М.: Лабиринт, 2004. - 320 с.
Стернин И.А. О понятии коммуникативного поведения // Kommunicativ-functionale Sprachbetrachtung. - Halle, 1989.- S.279-282.
Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений / Российская академия наук. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова; Под общей ред. Н.Ю. Шведовой. URL: http://www.slovari.ru/search.aspx?s=0&p=3068 (дата обращения: 10.08.2015).
Трейси К., Роблз Дж. Повседневный разговор. Строение и отражение идентичности / Пер. с англ. - Х.: Изд-во «Гуманитарный центр», 2015. - 448 с.
Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Вып. 1. - Саратов: Колледж, 1997. С. 88-99.
Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. - М. : Лабиринт, 2007. - С. 81-90.
Kipnis D., Schmidt S. M., Wilkinson I. Intraorganizational influence tactics: Explorations in getting one's way // Journal of Applied Psychology. - 1980. -V. 65. - P. 440-452.
Leech G. N. Principles of Pragmatics. - London: Longman,1983. - 250 pp.
