CC BY
10
18. Хомская, Е. Д.; Батова, Н. Я. Мозг и эмоции. Нейропсихологическое исследование. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. - 180 с.
19. Шаховский, В. И. К теоретической и прикладной лингвистике эмоций // Philologica.- 1995.- № 7. - С. 8-12.
20. Шаховский, В. И. Лингвистика эмоций: основные проблемы, результаты и перспективы // Мир лингвистики и коммуникации. -2008. - № 10. - С 10-21.
21. Шаховский, В. И. Лингвистическая теория эмоции. - М. : Гнозис, 2008. - 416 с.
22. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1987. - 190 с.
Н.М. Ким
КОММУНИКАТИВНО-ВОСПОЛНЯЕМЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ С ИМЕНАМИ ЧИСЛИТЕЛЬНЫМИ В ТЕКСТАХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А.П.ЧЕХОВА
Аннотация. Статья посвящена анализу коммуникативно-восполняемых высказываний, функционирующих в текстах произведений А.П.Чехова. Показано, что возможность эстетического восприятия художественного произведения обусловлена в том числе наличием у читателя и писателя фонда общих знаний -пресуппозиций, представляющих собой скрытый смысл, обнаруживаемый на глубинном уровне смысловой структуры высказывания.
Ключевые слова: эксплицитность, имплицитность, пресуппозиция , импликация, коммуникативный смысл, экспрессивность, авторская модальность.
N.M. Kim
COMMUNICATIVE EXCEPTABLE STATEMENTS WITH NUMBERS IN THE TEXTS OF WORKS by
A.P. CHEKHOV
Abstract.. The article is devoted to the analysis of communicatively reproducible statements, functioning in the texts of the works of Anton Chekhov. It is shown that the possibility of aesthetic perception of a work of art is caused, among other things, by the presence of a general knowledge fund in the reader and writer - presuppositions, which are a hidden imprint found on the deep level of the sentence structure.
Keywords: explicitness, implicitness, presupposition, implication, communicative meaning, expressiveness, author's modality.
Эстетическое восприятие художественных произведений оказывается возможным при наличии у читателя и писателя фонда общих знаний - пресуппозиций, представляющих собой невербализованный смысл, обнаруживаемый на глубинном уровне смысловой структуры высказывания. В частности, высказывания с именами числительными могут содержать выраженный на поверхностном уровне их структуры денотативно-коммуникативный смысл (при этом числительные реализуют собственно языковые или чисто речевые первичные и вторичные значения) и/или скрытый пресуппозиционный и коммуникативный смыслы. В таком случае важными для понимания значения высказывания в полном объеме становятся контекст, ситуация и фоновые знания говорящего и слушающего (писателя и читателя), а высказывание может быть охарактеризовано как «коммуникативно-восполняемое» [3,21].
Эксплицитный коммуникативный смысл высказываний выводится из суммы актуализированных в нем лексических значений слов без учета контекста и пресуппозиций как коммуникативно значимых условий речи. Имена числительные в таких случаях реализуют первичные значения, называя количество, число, порядок предметов при счете, или вторичные адъективные, субстантивные или прономинативные значения.
Если кроме эксплицитного смысла высказывание содержит имплицитный пресуппозиционный смысл, в нем обнаруживаются «следы пресуппозиции»[3, 9].
Количественно-именное словосочетание с числительным при этом выступает в качестве «семантически емкого компонента» [3,28], который отсылает слушающего (читателя) к тем или иным экстралингвистическим или лингвистическим знаниям. При взаимодействии эксплицитного и имплицитного пресуп-позиционного смысла в модели умозаключения выраженным оказывается имплицитный коммуникативный смысл.
Экстралингвистические пресуппозиции, обусловливающие в том числе понимание произведений А.П.Чехова, различаются в зависимости от вида знаний, которые они собой представляют, и могут быть разграничены как знания научные, литературные, социальные.
Научные знания характеризуются как знания экстралингвистических фактов, связанные с предметом изучения той или иной науки или специальной области знаний: физики, географии, медицины, техники, математики и т.д.
Количественно-именные словосочетания с числительными выступают в качестве семантически емкого компонента, отсылая читателя к различным историческим представлениям:
1) В 12-м году Москва тоже горела. Господи ты боже мой! Французы удивлялись («Три сестры»);
2) Становые ругаются по-французски с прокурорами, майоры говорят о войне 1868-го года, начальники станций арестовывают, карманные воры ссылаются в каторжные работы, и проч. («Осколки московской жизни» <35, 24 ноября>).
В первом предложении количественно-именное словосочетание отсылает читателя к представлениям о событиях 1812 года; во втором - к знаниям о том, что в 1868 году началась русско-турецкая война, при этом смысловая структура высказывания обнаруживает скрытый пресуппозиционный смысл.
Сравните с высказыванием, в котором с участием исторических пресуппозиций выражен имплицитный коммуникативный смысл:
Я напомню ему 12 год и партизанскую войну (Письмо А.Н.Плещееву 6.03.1888).
Исторические представления читателей о событиях 1812 года в качестве имплицитного пресуппо-зиционного смысла вступают в импликативные отношения с выраженным на поверхностном уровне смысловой структуры высказывания смыслом (12 год) , результатом чего является установление скрытого коммуникативного смысла части выказывания «напомню ему о войне 12 года». Экстралингвистические знания при этом сочетаются с лингвистическими пресуппозициями - знаниями языковых моделей метонимического переноса, реализуемых в текстах с именами числительными: год исторического события метонимически обозначает историческое событие.
Тексты произведений А.П.Чехова включают в качестве семантически емких компонентов, отсылающих читателя к литературным представлениям, строки, цитаты, измененные цитаты из произведений других авторов. Литературные знания выступают в качестве скрытого пресуппозиционного смысла высказываний и позволяют читателю осмыслить заложенную автором экспрессию.
В качестве прецедентного текста выступает, в частности, комедия Н.В.Гоголя «Ревизор»:
1) - Этак раза два в неделю, вечером, скачут тридцать пять тысяч курьеров и объявляют, что завтра княгиня, то есть вы, будете в приюте («Княгиня»);
2) - Эва, куда захотел! До твоей Вязьмы и в три года не доскачешь... («Актерская гибель»).
В текстах произведений А.П.Чехова обнаруживаются текстовые вкрапления из трагедии Шекспира «Гамлет»:
1) Встречал я новый год у одного своего старинного приятеля и нализался, как сорок тысяч братьев
(«Ночь на кладбище»);
2) В этом мае Леля уже замужем. Муж ее красив, богат, молод, образован, всеми уважаем, но, несмотря на все это, он (совестно сознаться перед поэтическим маем) груб, неотесан и нелеп, как
сорок тысяч нелепых братьев («Дачница»).
Сравнительный оборот представляет собой цитату из трагедии Шекспира «Гамлет» (во втором случае перефразированную). Гамлет говорит брату Офелии Лоренцу, что «любит Офелию, как сорок тысяч братьев любить не могут».
А.П.Чехов использует сравнение Шекспира в контексте со словами нализался, груб, неотесан, нелеп, нелепых как средство создания комического, эффект которого достигается за счет изменения известного читателю контекста употребления данного сравнения Шекспиром (любит, любовь).
Степень восприятия экспрессивности, заложенной писателем при употреблении строк из произведений других авторов, зависит от наличия или отсутствия у читателя соответствующих литературных знаний.
Социальные представления могут быть эксплицированы в тексте:
1) Премия моя имеет значение, так сказать, духовное. Если глядеть на нее с чиновничьей точки зрения, то она уподобляется Станиславу III степени. Она казенная (Письмо Линтваревой Е. М., 27 октября 1888,);
2) Оно [письмо]подействовало на меня, как губернаторский приказ, «выехать из города в 24 часа!», т.е. я вдруг почувствовал обязательную потребность спешить, скорее выбраться оттуда, куда забрался (Письмо Григоровичу Д. В.).
В приведенных примерах дана эксплицитная характеристика премии (она казенная) и действия губернаторского приказа выехать в 24 часа (спешить, скорее выбраться). Сравнивая свою премию со Станиславом III степени, Чехов указывает основания сравнения - она казенная. Во втором высказывании сравнительный оборот как губернаторский приказ, «выехать из города в 24 часа!» отсылает читателя к представлениям о соответствующем состоянии, охарактеризованном в посттексте.
Социальные знания могут обнаруживаться и как скрытый пресуппозиционный смысл. Такие представления касаются, например, знаний характеристик возрастных и социальных групп:
1) Будучи уже студентом четвертого курса, Сергей заболел скоротечною чахоткою («Палата
№6»);
2) ... Талант - это стихийная сила, это ураган, способный обращать в пыль даже камни, а не то что такой пустяк, как убеждения мещан или купцов 2-й гильдии («Сильные ощущения»).
Так, семантически емкий компонент купцов второй гильдии отсылает к представлениям о том, что купеческое сословие делилось на три разряда в зависимости от размера капитала и второй - это средний из трех разрядов. Представления о социальном статусе мещан и купцов второй гильдии позволяют автору вы-
разить, а читателю понять мысль о «силе таланта».
Знания о наградах и званиях входят в смысловую структуру коммуникативно-восполняемых высказываний в текстах произведений А.П.Чехова в качестве скрытого пресуппозиционного смысла:
1) ...Получил орден Святой Анны второй степени.. .Одна в петлице, две на шее («Анна на шее»).
Орден Святой Анны 3 степени полагалось носить в петлице фрака на мундире, а 2 степени - на шее. Именно эти знания позволяют слушающему распознать иронию говорящего (жену чеховского героя зовут Анна).
Взаимодействие прямого (носить на шее) и фразеологического значения (сидеть на шее) создает комический эффект, лежит в основе иронии как скрытого коммуникативного смысла.
Две звезды были знаками отличия высших степеней орденов святого Станислава и святой Анны. Высказывание Две звезды имею отсылает современного читателя к соответствующим представлениям, что позволяет понять разницу социальных статусов чеховских героев:
- Нет, милый мой, поднимай повыше, - сказал толстый. - Я уже до тайного дослужился. Две звезды имею («Толстый и тонкий»).
Упоминание в приведенном ниже высказывании о генерале с двумя звездами, изображенном на портрете в гостиной, где происходит «объяснение в любви» двух слуг, направлено, как и упоминание ими баронессы, профессора, описание позы «лениво потягивающего дымок дорогой гаванской сигары» Василия Лукича, как называет его героиня, на создание комического эффекта: Василий Лукич оказывается Василием, сигару ему приходится «сунуть в карман», а генерал с двумя звездами оказывается действительно «каким-то» - неизвестным, не имеющим отношения к героям (как и баронесса и профессор):
Становилось темней и темней... Свет, исходивший из камина, слегка освещал пол и одну стену с портретом какого-то генерала с двумя звездами («В гостиной»).
Так имя числительное участвует в реализации авторской мысли о несуществующей и несущественной значимости, когда речь идет о простых и самых важных человеческих чувствах.
Знание законов как имплицитный пресуппозиционный смысл входит в смысловую структуру приведенного ниже высказывания:
- По тринадцатому тому законов я обязан ехать, и вы имеете право тащить меня за шиворот... («Враги»).
Тринадцатый том «Свода законов Российской империи» включал в себя и уставы врачевания, в 13-ом из которых говорилось, что «первый долг всякого врача есть: быть человеколюбивым».
Современному читателю может быть неизвестно содержание закона, но упоминание о нем при этом оказывается в общем русле характеристики неопределенности ситуации, описываемой при помощи условных обозначений (Z-отделения, N-ского, на станции X):
По его требованию, жандарм садится и пишет: «188* ГОДА ноября 10, я, унтер-офицер Z-отделения N-ского жандармского полицейского управления железных дорог Илья Черед, на основании 11 статьи закона 19-го мая 1971 года составил сей протокол на станции X, в нижеследующем... («Холодная кровь»).
Физические и астрономические знания как скрытый пресуппозиционный смысл обнаруживаются в смысловой структуре следующих коммуникативно-восполняемых высказываний:
1) В вашу старость я верю так же охотно, как в четвертое измерение. Во-первых, Вы еще не стары... (Письмо А. С. Суворину);
2) Земля изображала из себя пекло. Послеобеденное солнце жгло с таким усердием, что даже Реомюр, висевший в кабинете акцизного, потерялся: дошел до 35, 8° и в нерешительности остановился... («Брожение умов»).
Выделенные количественно-именные словосочетания отсылают читателя к представлениям о том, что говорящий не верит в несуществующее четвертое измерение, а названная температура воздуха является значительной. Скрытый коммуникативный смысл первого высказывания, обратный выраженному прямо, эксплицирован в посттексте: Вы еще не стары. Во втором примере происходит взаимодействие текста (лексема пекло реализует значение «сильный зной, жара» [4,501]) с подтекстом - с актуализированными в качестве имплицитного пресуппозиционного смысла части высказывания оценочными представлениями читателя о температуре воздуха 35, 8° как о значительной.
Музыкальные представления позволяют читателю более точно воспринимать заложенную в текстах А.П. Чехова иронию:
Одни коты издавали отрывистые звуки, другие выводили залихватские трели, точно по нотам, с восьмыми и шестнадцатыми, третьи тянули длинную, однообразную ноту... («Кот»).
Использование имен числительных восьмыми, шестнадцатыми при характеристике «пения» котов оживляет фразеологизированное сравнение как по нотам, придавая ему четкость и ясность, а авторской иронии - выраженность.
Имена числительные в качестве индикаторов пресуппозиций могут отсылать читателя произведений А.П. Чехова к религиозным представлениям, например, о том, что 12 евангелий - это служба в Страстной четверг, что седьмая заповедь касается супружеской верности и др.:
1) Дедушка долго бранит меня и с брани переходит на мораль: седьмая заповедь, брачные основы и пр. («Весь в дедушку»);
2) В природе число 7 играет такую роль, как любая стихия: семь смертных грехов, семь пядей во лбу... («Осколки московской жизни» <25. 23 июня>);
3) - Небось была на двенадцати Евангелиях? («Студент»).
В последнем высказывании происходит взаимодействие экстралингвистических и лингвистических представлений, к последним из которых относится знание моделей дискурсивного метонимического переноса, реализуемых, в частности, в текстах с именами числительными [2, 310].
Переносная метонимическая номинация: была на двенадцати Евангелиях, прямая - была на службе, где происходило чтение Страстных Евангелий (12 чтений по числу часов ночи).
Представления о количестве и содержании библейских заповедей позволяет читателю понять авторскую иронию:
...Оный член, не желая согрешить против одиннадцатой заповеди «не зевай!», преступил все остальные («Осколки московской жизни» <17. 18 февраля>).
Знание суеверий связано с представлениями о том, что число тринадцать, названное соответствующим именем числительным, считается несчастливым:
1) [Треплев]... Она суеверна, боится 3 свечей, 13 числа («Чайка»);
2) Во-первых, ни одна женщина, как бы она развита ни была, ни за что не начнет печь блины 13-го числа или под 13-е, в понедельник или под понедельник. В эти дни блины не удаются («Блины»).
В качестве имплицитного пресуппозиционного смысла выступают знания возрастной физиологии и психологии:
1) - Это ужасно! - говорил он задыхаясь (несмотря на свои двадцать шесть лет, он пухл, тяжел и страдает одышкой);
2) Ему было более 25 лет, но на его круглом, сытом лице еще не показывалась растительность;
3) -А хорошо бы их поженить, - тихо сказала директорша...
- Ему давно уже за 40, а ей 30, - пояснила свою мысль директорша. - Мне кажется, она бы за него пошла («Человек в футляре»).
Первые два высказывания содержат скрытый пресуппозиционный смысл: в 26 лет человек не должен быть пухл, тяжел и страдать одышкой; в 25 лет у человека на лице уже есть растительность. Высказывание Ему давно уже за 40, а ей за 30 воспринимается как пояснение мысли, выраженной в предтексте А хорошо бы их поженить, в случае актуализации пресуппозиций - представлений о тридцати и сорока годах как времени, когда уже давно пора вступить в брак.
Высказывания, реализующие структурную схему «личное местоимение в форме дательного падежа + количественно-именное словосочетание, обозначающее возраст субъекта, названного личным местоимением», на поверхностном уровне представляют собой сообщения о возрасте субъекта:
- Вы привыкли видеть меня девочкой ! Мне двадцать лет! («Три сестры»). Однако такие высказывания не являются констатацией количества прожитых лет - коммуникативным, предназначенным для сообщения смыслом оказывается то или оценочное отношение.
Скрытые оценочные представления о возрасте (представления о 20 годах как возрасте в данном случае значительном) вступают в качестве общей посылки в импликативные отношения с выраженным на поверхностном уровне смысловой структуры высказывания значением как частной посылкой (Мне 20 лет!), результатом оказывается установление коммуникативного оценочного смысла много, представляющего собой скрытый вывод силлогизма.
Ср. с экспликацией оценки при обозначении возраста стилистически окрашенной лексемой молокосос:
- Куда, говорит, тебе, молокососу, жениться? Ведь тебе и двадцати лет еще нет! («Дурак»).
В высказываниях с именами числительными может быть выражен эксплицитный или имплицитный оценочный смысл хорошо/ плохо[1].
Если скрытый пресуппозиционный оценочный смысл вступает в импликативные отношения с выраженным на поверхностном уровне высказывания смыслом, то результатом оказывается установление скрытого коммуникативного смысла:
- Ну-с, теперь следующий сюрприз! Место на Чухломо-Пошехонской железной дороге! Десять тысяч жалованья, столько же наградных, работы три часа в месяц, квартира в тринадцать комнат и проч. ... Кто хочет? Ты, Коля? Бери, милый! («Елка»).
Данное высказывание содержит три слоя смысла. Оценочный пресуппозиционный смысл (Десять тысяч жалованья, работы три часа в месяц, тринадцать комнат - это хорошо) вступает в качестве общей посылки силлогизма в импликативные отношения с выраженным на поверхностном уровне смыслом (Десять тысяч жалованья, работы три часа в месяц, тринадцать комнат), выступающим в роли частной посылки. Следствием оказывается установление имплицитного оценочного смыла хорошо. Восприятие же авторской иронии, связанной с выражением обратной оценки, касающейся описанной ситуации, опирается на контекст.
Эстетическое функционирование имен числительных в художественной речи возможно при наличии у современного читателя соответствующих лингвистических и экстралингвистических представлений.
ЛИТЕРАТУРА
1. N. Kim, A. Narushevich. Linguistic Means of Evaluation of Quantity in Texts Containing Numerical Lexemes (Web of Science) Печ. The International Scientific and Practical Conference "Current Issues of Linguistics and Didactics: The Interdisciplinary Approach in Humanities and Social Sciences" (CILDIAH-2018) https://doi.org/10.1051/shsconf/20185001115.
2. Ким Н.М., Набиева Я.А. Дискурсивная метонимия в текстах с именами числительными//Язык и речь в синхронии и диахронии: материалы пятой Международной науч. конф., посвященной памяти проф. П.В. Чеснокова., Таганрог, Изд-во Таганрог. института имени А.П. Чехова, 2014.С. 310 - 314.
3. Лисоченко Л.П. Высказывания с имплицитной семантикой. Ростов-на-Дону: Ростовский ун-т, 1992. - 160 с.
4. Современный толковый словарь русского языка / Гл. редактор С.А.Кузнецов. - СПб.:2001. - 960с.
В.П. Куликов, Н.Т. Арабидзе
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИЗУЧЕНИЯ «ЛОЖНЫХ ДРУЗЕЙ ПЕРЕВОДЧИКА»
В НЕМЕЦКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ
Аннотация. В данной статье рассматриваются теоретические положения, касающиеся определения понятия «ложных друзей переводчика», критерии их разграничения и отождествления с интернационализ-мами, а также их классификаций с точки зрения сравнительной лингвистики.
Ключевые слова: сравнительная лингвистика, переводоведение, интернационализмы, ложные друзья переводчика, межьязыковые аналогизмы.
V.P. Kulikov, N.T. Arabidze
THEORETICAL ISSUES IN STUDING "TRANSLATOR'S FALSE FRINDS" IN GERMAN AND
RUSSIAN
Abstract. This article deals with the theoretical statements concerning the definition "false friends of the translator", their core, including the criteria for differentiation and identification with internationalisms and the experience of their classifications from the point of comparative linguistics.
Key words: comparative linguistics, translation studies, internationalisms, false friends of translator, interlin-gua analogs.
Настоящая статья является частью исследования, посвященного изучению «ложных друзей переводчика» в немецком и русском языках. В ней мы, в основном, останавливаемся на выявлении и рассмотрении тех теоретических предпосылок, которые послужат основанием для сбора и обработки практического материала с целью его дальнейшего применения при обучении немецкого языка в средней общеобразовательной школе. К теоретическим предпосылкам в нашей работе мы относим анализ имеющегося терминологического аппарата для обозначения ложных друзей переводчика (в дальнейшем - ЛДП), вопросы отождествления/разграничения ЛДП и «интернационализмов», отнесенность к данному понятию различных семантических классов слов (классификации), аспекты изучения ЛДП. При выявлении теоретических предпосылок мы опирались на работы современных отечественных и зарубежных исследователей.
Известно, что лексическая система любого языка, в том числе, и немецкого, подвержена постоянным изменениям. Одним из факторов изменений в языке являются иноязычные заимствования. Взаимодействие языков, в свою очередь, требует более детального анализа интернационализмов, а именно, той части интернациональной лексики, которая получила обозначение «ложные друзья переводчика». В научной литературе неоднократно отмечается, что ЛДП представляют определенные трудности «в переводческой деятельности, лексикографической работе и преподавании иностранных языков, так как они ассоциируются и отождествляются в двух и более языках, несмотря на различия по содержанию, употреблению или полному несоответствию друг другу» [15, 49]. Следовательно, потребность в изучении ЛДП обусловлена необходимостью (а) изучения иностранных языков и (б) обучения иностранным языкам. Лингвистический аспект направлен на установление близости эквивалентов отдельных единиц, например, в родном и иностранном языке (языках), а методический имеет установку на разработку учебных материалов для преподавания иностранного языка.
Ассоциирование и отождествление определенного класса слов в разных языках наталкивает на мысль, что они имеют в разных языках общую дефиницию. Поэтому, в начале нашей работы мы считаем необходимым кратко остановиться на происхождении и развитии рассматриваемого понятия, его современном толковании.
Термин «ложные друзья переводчика» - (faux amis du traducteur) применительно к лексике был введен французскими лингвистами М. Кёсслером и Ж. Дероккиньи в 1928 году в книге «Лжедрузья или подводные камни английского словаря». М. Кёсслер и Ж. Дероккиньи описывали явление «ложных друзей» как бук-
