CC BY
51
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2019. № 3
ИСТОРИЯ Л.В. Овчинникова
КОЛОНИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ В КОРЕЕ (1910-1945) В ЗЕРКАЛЕ СЛУЖЕБНЫХ ИЗДАНИЙ ЯПОНСКОГО ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВА
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова», 119991, Москва, Ленинские горы, 1
Тема японского колониального управления в Корее недостаточно хорошо исследована. Проблематика ее обширна; мероприятия колониальных властей касались всех сторон жизни корейского общества - экономики и промышленности, сельского хозяйства, образования и культуры. Колониальное управление автор рассматривает сквозь призму служебных изданий полиции, суда, прокуратуры, выпущенных на японском языке в Сеуле в период 1920-1930-х и начале 1940-х годов японским генерал-губернаторством. Исследуемые материалы помогают проанализировать становление и развитие методов колониального управления в Корее с периода ее аннексии в 1910 вплоть до середины 1940-х годов. Сведения, представленные в них, позволяют сделать вывод о гибкости, продуманности и многообразии этих методов. В первый период после аннексии главными методами управления являлись сыск и террор, они не ослабевали и в последующие годы. Вместе с тем уже на раннем этапе достаточно эффективному управлению служила и создаваемая японскими властями мощная идеологическая система, для которой была характерна не только наступательность и жестокость, но и осмотрительность, умение приспособиться к обстоятельствам, учет корейских национальных традиций. Была разработана, а со второй половины 1930-х годов и в начале 1940-х годов приведена в действие, продуманная система дополнительных приемов, основой которой была политико-идеологическая обработка местного населения. Представляется, что исследование служебных изданий генерал-губернаторства вводит в научный оборот новые или ранее неиспользуемые материалы, что вносит весомый вклад в пополнение источниковедческой базы исследований корейской и японской колониальной истории.
Ключевые слова: колониальная Корея; генерал-губернаторство; идеологическая обработка; воспитание патриотического духа; колониализм.
Овчинникова Любовь Всеволодовна - кандидат исторических наук, доцент кафедры японской филологии ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: lovchin@ yandex.ru).
Тема японского колониального управления в Корее продолжает оставаться актуальной и в наши дни. Вместе с тем она требует дальнейшего исследования, новых подходов. Источниковедческая база исследований по этому периоду представляется недостаточной. Поиск новых сведений, уточнение некоторых оценок и выводов приобретает важное и актуальное значение. Этим и обусловлен выбор автором данной темы. Она представляется достаточно обширной; мероприятия колониальных властей касались всех сторон жизни корейского общества - экономики и промышленности, сельского хозяйства, образования, культуры и др. Формат статьи не дает возможности подробно описать всю систему мероприятий. Хотелось бы сконцентрироваться на тех методах управления японских властей в колонии, которые занимали центральное звено во всем комплексе этой политики.
Исследуемую тему автор рассматривает сквозь призму служебных материалов, выпущенных на японском языке в Сеуле в конце 1910-х, 1920-х, 1930-х и начале 1940-х годов японским генерал-губернаторством. Это закрытые материалы полиции, суда, прокуратуры, предназначенные для узкого круга чиновников японской колониальной администрации (некоторые из них имеют грифы «секретно» и «особо секретно»). Издания эти стали доступны советским корееведам, проживавшим в Сеуле в период освобождения Кореи Советской Армией. После капитуляции Японии секретные материалы уничтожались, сжигались. Но некоторые из них служащие генерал-губернаторства продали букинистам; так эти книги оказались в книжных лавках1. В драматические дни, когда завершилась Вторая мировая война, советский дипломат приобрел через букиниста чемодан сброшюрованных текстов на японском языке, от которых спешили избавиться чиновники колониальной администрации. Эти документы были привезены в Москву, и чемодан с бумагами несколько десятилетий пролежал на антресолях. Оказалось, что большая их часть - это не что иное, как закрытые материалы и секретные архивы японских спецслужб. Первая среди отечественных корееведов исследовала некоторые из этих материалов Ф.И. Шабшина; она приводила отдельные данные из них в своих книгах «Очерки новейшей истории Кореи», «В колониальной Корее».
1 Среди сотрудников Генерального консульства СССР оказалась Ф.И. Шабшина (Куликова), которая пробыла в Корее несколько лет (с небольшим перерывом) в 1940-1946 гг. со своим мужем, вице-консулом СССР в Сеуле. После возвращения она стала одним из ведущих специалистов в области истории Кореи. Впоследствии эти издания были переданы автору.
Однако без знания японского языка работать ей с этими материалами было трудно. И она передала содержание заветного чемодана автору этих строк. Вполне очевидно, какую огромную ценность представляют эти архивы для современных историков-востоковедов. Ведь они, словно зеркало, отражают как деятельность японских колониальных властей, так и настроения корейской общественности, ее отношение к японскому колониальному господству, проливают свет на многие вопросы национально-освободительной борьбы, на ситуацию на Корейском полуострове в целом. Думается, что эти издания дают более или менее достоверную информацию. Всё же необходимо тщательно сверять и сопоставлять сведения исследуемых изданий с другими доступными материалами. Автор обращалась к советской прессе 1920-1930-х годов; корейским газетам, выпускаемым в начале 1940-х годов на японском языке; монографиям и статьям советских корееведов, содержание которых в наиболее концентрированном виде представлено в капитальном труде «История Кореи» (т. 2, 1974). Были использованы монографии «История Кореи (Новое прочтение)» (2003), Хан Ёнъу «История Кореи - новый взгляд» (2010) и др. Исследовались и книги американских ученых, в частности, монографии Дж. Акита и Б. Палмера - о японском колониальном управлении в Корее, а также Р. Скалапино и Ли Чжонсика, о корейском освободительном движении. Анализировались и труды советских историков-кореистов и непосредственных очевидцев событий, посвященные рассматриваемому периоду, в частности, книги Ф.И. Шабшиной о колониальной Корее.
В данной статье ограничимся перечнем исследуемых изданий японского генерал-губернаторства. Прежде всего это относящаяся к комплексно-аналитическим, исследовательским изданиям книга в двух выпусках «Состояние общественного спокойствия в Корее в последнее время» (ЙЙ^^^ШЙ^П^^Й, «Сайкин-ни окэру тё:сэн дзиан дзё:кё:») (Сеул, 1939 и 1943 гг.); сборники «Вестников идеологии» «Сисо: ихо:»), (выпуски за 1934 г. № 12, 1936 г.
№ 6, 1937 г. № 11, 1938 г. № 14 и 16); секретные справочные издания «Корейская полиция» «Тё:сэн кэйсацу») (Сеул, 1938 г.)
и «Словарь тайной полиции» «Ко:то: кэйсацу
ё:годзитэн») (Сеул, 1935 г.). Важными для исследователей являются и обзорные издания генерал-губернаторства «Материалы комиссии по изучению чрезвычайных мер генерал-губернаторства»
«Тё:сэн сотоку дзикёку тайсакай симонган санкосё») (Сеул, 1938 г.), отображающие деятельность
генерал-губернаторства в самых различных сферах. Необходимо отметить и публикации «25 лет управления Кореей» (ШШ. ^«Сисэй нидзюгонэнси») (Сеул, 1935 г.), «30 лет управления Кореей» «Сисэй сандзюнэнси») (Сеул, 1940 г.), «Обстановка в Корее» «Тё:сэн дзидзё:») (Сеул, 1941, 1943 гг.) и др. Эти
книги содержат важный материал касательно того, что конкретно было сделано Японией в колонии. В них хорошо отражена роль, отводившаяся Корее как своему военно-стратегическому плацдарму. В то же время книги рассказывают о развитии там образования, культуры, что поможет преодолеть возможную односторонность в общей оценке колониального периода. При исследовании методов управления в первой половине 1940-х годов автор в основном ссылается и на выпущенные в колонии в военные годы газеты.
Итак, что представляла собой Корея в то время? Договор об аннексии, навязанный Корее 22 августа 1910 г., закрепил и юридически оформил позиции, которых Япония добилась на полуострове до и в период протектората (1905-1910). После аннексии Корея была превращена в генерал-губернаторство. Генерал-губернатору передавалась законодательная и исполнительная власть, ему подчинялись оккупационные войска и военно-морские силы, дислоцированные у берегов Кореи. В его ведении также находились жандармерия, полиция, суд и тюрьмы. Генерал-губернатор подчинялся непосредственно императору; назначался из среды военных. Центральное место в экономической политике занимали аграрные мероприятия, прежде всего проведение земельного кадастра. В ходе него произошло юридическое оформление прав на крупную земельную собственность. Росла численность крупных собственников земли, часть которых -прибывшие из Японии переселенцы. В ходе земельного кадастра аграрные отношения были модернизированы. После аннексии Кореи колониальная политика была направлена на то, чтобы превратить страну в источник продовольствия для метрополии; важными статьями вывоза из Кореи явились рис, соевые бобы и продукты морских промыслов, а также продукция лесного хозяйства. Вопрос о превращении Кореи в основной источник промышленного сырья встал со всей остротой в период Второй мировой войны, когда резко увеличился спрос на военно-стратегическое сырье. Корея также имела большое значение и как рынок сбыта японских промышленных товаров. Широко велось железнодорожное строительство, корейский полуостров постепенно покрывался сетью железных дорог. Наибольшее развитие получила пищевая промышленность. Капиталы вкладывались в добывающую и другие отрасли.
На протяжении полувека колониальная политика в Корее трансформировалась, методы управления претерпевали изменения. Автор ставит перед собой задачу проследить их становление и развитие и посмотреть, как это отражено в служебных изданиях генерал-губернаторства.
Уже в первое десятилетие после аннексии деятельность японской колониальной администрации велась в разных сферах - политической, экономической, идеологической. Власти стремились расширить свою социальную опору в колонии. Создавались всякого рода институты, имеющие целью упрочения колониального господства, лояльные к новому режиму корейцы допускались к государственной службе. Аппарат колониальной администрации состоял главным образом из японцев, которые составляли всего около 2% населения Кореи2. Вместе с тем именно они занимали руководящее положение в промышленности, на транспорте, в торговле, других сферах экономики, а также культуры. Уже в эти годы велась активная деятельность по разобщению масс и их идеологической обработки, начали использоваться идеи паназиатизма. Однако основным методом колониального господства в первое десятилетие после аннексии был военно-полицейский террор.
Материалы исследуемых изданий японского генерал-губернаторства свидетельствуют, что в первое десятилетие японского господства в стране сложилась взрывоопасная ситуация, острого накала достиг протест против национального гнета и социального бесправия, что предопределяло неизбежность взрыва народного недовольства. Это вылилось в мощное общенациональное выступление, так называемое Первомартовское движение 1919 г., - самое крупное на колониальном Востоке в конце 1910-х - начале 1920-х годов освободительное движение. Эти выступления были жестоко подавлены.
Сборники «Корейская полиция» и «Словарь тайной полиции» приводят данные, которые свидетельствуют, что после народных волнений 1919 г. японские власти встали перед необходимостью реформ. (Об этом свидетельствует и специальная секретная публикация издания штаба японской жандармерии «Беспорядки в Корее», «Тё:сэн со:дзё дзикё».) Реформы охватывали различные области общественной жизни, урезанные, но всё же ощутимые для
2 Статистический ежегодник генерал-губернаторства Кореи. Сеул, 1930. С. 163; История Кореи (с древнейших времен до наших дней): В 2 т. Т. 2 / Гафуров Б.Г. и др. (ред. коллегия). М., 1974. С. 21.
народа. Наиболее существенным их результатом было некоторое расширение сфер деятельности корейской буржуазии - укрепление социальной опоры японских властей. В 1920 г. был отменен «Закон о компаниях», существенно ограничивавший возможность создавать компании, торгово-промышленные общества, банки, что дало толчок к росту корейской буржуазии. Реформы коснулись и политической сферы: была создана система «местного самоуправления». В качестве самой радикальной реформы объявлялось предоставление политических свобод. Разрешался выпуск корейских газет. Свобода организаций свелась к созданию спортивных, деловых и научных обществ. При всей ограниченности реформ они привели к определенной либерализации режима, облегчали условия антияпонской борьбы. В справочнике «Корейская полиция» содержатся сведения, касающиеся реформы ликвидации жандармерии. В то же время число полицейских управлений в результате реорганизации в 1921 г. было увеличено по сравнению с 1917 г. на 155%, участков - на 52%, постов - на 36%. Почти на 50% по сравнению с периодом до реформ возрос и полицейский корпус3. В связи с тем, что охрана границы в 1923 г. перешла в ведение полиции, число полицейских увеличилось на 3254 человека и достигло к 1923 г. 20 758 человек4. Расширилась и сеть тайной полиции. Как утверждают авторы служебных изданий японской администрации, с проведением реформ 1919 г. окончился период военно-полицейских методов контроля («сабельного режима») и началась «эра культурного управления».
В японских изданиях генерал-губернаторства отражен и период конца 1920-х и первой половины 1930-х годов, один из драматичных периодов колониальной истории. С одной стороны, Япония, продолжавшая милитаризацию, рассматривала Корею как военно-стратегический плацдарм, как базу продвижения на материк, все активнее стремилась укрепить корейский тыл. С другой стороны, мировой экономический кризис и военные приготовления Японии привели к ухудшению условий жизни широких слоев населения, стимулировали их протесты. Судя по материалам, власти беспокоила антиколониальная и усиливающаяся антивоенная направленность борьбы. Ультрареволюционный курс радикально настроенных подпольных групп как непосредственная опасность вряд ли воспринималась всерьез и в значительной мере даже облегчали полиции выявление «опасных элементов». Издания полиции отмечают, что некоторые
3 Корейская полиция. Сеул, 1938. С. 23.
4 Там же. С. 5-6.
«раскаявшиеся» стали оказывать помощь мероприятиям японского правительства. Но вместе с тем «Вестник идеологии» пишет о сожалении властей, что некоторые из них снова нарушали закон об общественном спокойствии. «Предотвратить это - наша задача»5.
Следует подчеркнуть дифференцированный подход японских властей к разным слоям населения. Издания содержат материал о деятельности колониальных властей в деревне. Так, в них упоминается, что учитывая настроения крестьян, с 1932 г. они развернули движение «за возрождение деревни». Одновременно был принят десятилетний план по увеличению числа хозяйств крестьян-собственников, а в 1934 г. - земельный закон, устанавливающий трехлетний срок аренды. Колониальную администрацию тревожили антияпонские выступления в военно-промышленных центрах, где наряду с репрессиями применялись и некоторые экономические методы усмирения. Власти интересовались и деятельностью патриотически настроенной интеллигенции.
Рассматриваемые закрытые издания генерал-губернаторства содержат документальные сведения о японской колониальной политике во второй половине 1930-х годов. Неизменным средством при этом оставались репрессии, но в рассматриваемое время была разработана, продумана и приведена в действие и система дополнительных приемов. Они включали меры по расколу и разобщению патриотических организаций, по недопущению единого антияпонского антивоенного фронта, инспирирование и разжигание групповых распрей, широкое распространение круговой поруки через патриотические группы и другие меры. Полиция усилила преследования за провокационные слухи в связи с войной в Китае; здесь подчеркивается рост подобных слухов и серьезный вред, который они приносят Японии6.
Исследуя материалы изданий генерал-губернаторства, мы можем сделать вывод, что в данный период японская администрация усилила и идеологическую обработку народа. Была активизирована борьба с «идеологическими преступлениями», власти всячески старались подорвать влияние антияпонских, антивоенных сил. Была создана сеть новых прояпонских организаций, в частности, «Лига патриотических идей» (1937), «Союз всеобщей мобилизации духа нации» (1938). «Словарь тайной полиции» пишет, что ячейки
5 Вестник идеологии. 1936. № 6. С. 93.
6 Состояние общественного спокойствия в Корее в последнее время. Сеул, 1939. С. 105.
его - патриотические группы - были созданы по всей стране и механически охватывали все население поголовно. В 1939 г. в Корее насчитывалось 350 тыс. «патриотических групп», а в 1940 г. - 438 тыс. Численность их соответственно составляла 4600 тыс. и 7080 тыс. человек (учитывались только главы семей)7. На эту организацию были возложены комплексные задачи: политические - всемерное содействие осуществлению политики Японии и акциям военного времени; полицейские, точнее сыскные - выявление «опасных элементов»; а также идеологическая. Внедрение в общественное сознание идей величия Японской империи, необходимость всячески содействовать ее победе и т.п. стали буквально частью жизни корейцев. Усиленно внушались им идеи японо-корейского единства. Лозунг «Корея и Япония - одно целое, одна семья» призван был ослабить нарастающий протест, польстить больному национальному самолюбию корейцев, повысить их усердие в труде.
Исследуемые японские служебные издания генерал-губернаторства приводят сведения и о других подобных организациях, в частности, «Корейской ассоциации по борьбе с коммунизмом», профашистской молодежной группе «Молодежный корпус» («Сэй-нэндан»), «Общества прогресса Кореи» и др. В «Состоянии общественного спокойствия...» говорится о созданном в 1934 г. группой национал-реформистов общества, пропагандировавшего идею: «Япония и Корея - одна семья»8.
Из материалов служебных изданий генерал-губернаторства следует, что колониальные власти бдительно следили за деятельностью существовавших в Корее в этот период патриотически настроенных групп и организаций. Учитывая, сколь важную роль в истории Кореи играют религиозные общества, колониальная администрация приняла в отношении этих организаций серию мер, с конца 1930-х годов настойчиво привлекая их к сотрудничеству. Так «Словарь тайной полиции» указывает, что после начала японо-китайской войны власти созвали представителей 18 храмов, призвав их оказывать помощь тылу. Согласно указанию генерал-губернаторства в 31 храме была проведена мобилизация 7000 монахов для участия в практической помощи тылу»9. Довольно много материала содержится об организации «Чхондогё:»10. Как пишет о ней «Словарь тайной полиции», «его последователи пропагандировали выполнение народом
7 Словарь тайной полиции. Сеул, 1935. С. 21-22.
8 Там же. С. 57.
9 Там же. С. 63.
10 Там же.
своих обязанностей...»11 По мнению авторов японских изданий, деятельность этой влиятельной организации, других буддийских, христианских религиозных обществ и групп представляла угрозу для «общественного спокойствия» в Корее. Колониальная администрация приняла в отношении этих организаций серию акций. Они включали и репрессии, аресты, и меры политического и идеологического воздействия и давления. Число религиозных организаций во 2-й половине 1930-х годов уменьшилась, деятельность многих из них была переориентирована на работу в пользу Японии.
Хотелось бы подчеркнуть, что все методы управления и контроля в колонии, включая политико-идеологические меры, оказались в значительной мере действенными, результативными, может, даже в большей мере, чем об этом писалось в работах отечественных востоковедов. Многие патриоты в рассматриваемое время отошли от антияпонской борьбы. «В связи с изменением внешней и внутренней политики стал намечаться отход подпольщиков от своих убеждений. После китайских событий (1937) многие опасные элементы. осознали свои ошибки и стали отдавать свои силы охране тыла». Вместе с тем издания пишут, что «подпольная деятельность патриотических сил полностью не прекратилась; формы ее стали лишь более искусными»12.
В 1940-е годы в методах колониального управления в Корее проявилась еще большая маневренность, сочетание жестких методов полицейского контроля и террора с идеологическими формами воздействия на население. В декабре был принят указ об обеспечении общественного спокойствия в чрезвычайное военное время. Проводилось разъяснение указа в газетах, а также в специальных агитационных группах13. Летом 1941 г. генерал-губурнатор Минами на совещании руководства «Союза по мобилизации сил нации» подчеркнул важность задачи вселять в массы уверенность в победе. По его словам, надо добиваться, чтобы народ Кореи, который составляет четверть населения империи, твердо верил в неизбежную победу Японии.
Позже на посту генерал-губернатора Минами сменил Коисо. Минами направлял усилия на то, чтобы сделать Корею этапной базой для продвижения на материк, Коисо же пошел еще дальше по пути «японизации» Кореи. Он говорил: «Чтобы сконцентрировать поли-
11 Состояние общественного спокойствия в Корее в последнее время. С. 10-12.
12 Там же.
13 Вестник Сеула. 1941. 19 дек.; Шабшина Ф.И. В колониальной Корее (19401945. Записки и размышления очевидца). М., 1982. С. 101-102.
тические и экономические силы, нужно мобилизовать дух народа и добиться его единства. Надо доказать, что история Кореи - это история Японии. Чтобы Корею полностью «японизировать», нужны усилия чиновников и народа»14. Эту задачу должен был реализовать и созданный в 1938 г. «Союз по мобилизации сил нации». В нее входила и программа обязательного изучения японского языка. «Зная японский язык, корейцы смогут активнее участвовать в построении великой Восточной Азии»15.
Правительство Японии в мае 1942 г. ввело в колонии всеобщую воинскую повинность. С 1944 г. была создана подготовительная Комиссия мобилизации людских ресурсов16. Проводился дополнительный набор добровольцев во все военные школы; расширились военные занятия школьников. Эти и другие мероприятия японских властей были призваны обеспечить «общественное спокойствие» в колонии. Так, генерал-губернатор Коисо призвал «приложить все усилия к изоляции недовольных и обеспечить полное спокойствие тыла»17. В начале февраля 1943 г. генерал-губернатор принимает решение о «культурном воспитании в связи с современным военным положением».18 Подчеркивалось, что в данный период возросла роль Кореи с ее материальными и людскими ресурсами. Для этого генерал-губернатор направил тысячи корейцев на японские предприятия для поднятия культуры труда и получения квалификации.
В начале 1940-х годов в Корее продолжали свою деятельность прояпонские организации, например, «Союз по мобилизации сил нации», ячейки которого расширили свою работу в массах, вели пропаганду идей единства Кореи и Японии, величия Японии. Активно работали «Союз по мобилизации сил нации», «Общество согласия и сотрудничества», «Общество взаимной любви», «Общество единых стремлений». Мероприятия военного времени шли полным ходом. В 1944 г. были приняты закон о трудовой мобилизации женщин, тогда же - решение мобилизации учащихся на предприятия. Расширена программа военного обучения молодежи, в частности, на учебных военных площадках. В том же году была создана «Корейская ассоциация служения родине и тылу»19, продолжил работу «Молодежный корпус», задачей которого в эти годы провозглаша-
14 Вестник Сеула. 1941. 27 дек. С. 103.
15 Тё:сэн сёко симбун. 1942. 7 мая.
16 Вестник Сеула. 1942. 10 мая.
17 Вестник Сеула. 1942. 20 нояб.
18 Вестник Сеула. 1943. 20 мая. С. 105.
19 Вестник Сеула. 1944. 1 авг. С. 123.
лось формирование верноподданнических чувств. Тем же целям должны были служить мероприятия «Союза по мобилизации сил нации», а именно «мобилизация всех сил 26 млн чел. населения
на укрепление военной мощи Японии»20. В 1944 г. начался призыв
21
корейцев в армию21.
Летом 1944 г. был назначен новый генерал-губернатор Абэ, который утверждал, что будет продолжать политику своего пред-шественника22. В годы его пребывания на посту наблюдался еще больший крен в сторону заигрывания с населением, «мобилизации национального духа», создания новых прояпонских обществ и групп. В ноябре 1944 г. произошло объединение различных сект буддизма, синто и христианства; на базе него создано «Корейское патриотическое общество военного времени», целью которого провозглашалось укрепление при помощи религии духа корейского населения23. В это время был также создан специальный «Комитет по изучению вопроса о политических мероприятиях в отношении собратьев в колонии»; в декабре 1944 г. издан закон о политических привилегиях. Говорилось, что в жизнь проводятся меры, направленные на спокойную работу и нормальную жизнь для обеспечения максимальной производительности труда. В этом же году был принят закон о предоставлении корейцам избирательных прав (правда, закон распространялся лишь на отдельные слои общества). Было объявлено, что император мог назначать корейцев в верхнюю палату японского парламента.
Целью японской колониальной политики в этот период было внедрение в общественное сознание корейцев идеи величия Японии, необходимости всячески содействовать ее победе. С одной стороны, колониальные власти стремились подавить национальное самосознание корейского народа, добивались, чтобы он проникся безразличием к судьбе своей нации, к своей государственности, к своей национальной культуре. С другой стороны, японские издания подчеркивают, что Корея, являясь базой для распространения «императорского пути» на материке, имела специфический характер среди других азиатских народов и играла особую миссию в создании сферы совместного процветания в Восточной Азии.
20 Вестник Сеула. 1944. 30 мая. С. 124.
21 Вестник Сеула. 1944. 3 июля. С. 124. Сведения о числе корейцев, участвовавших в войне, противоречивы. Правительство дает следующие данные: к 1942 г. - от 4500 до 10 000, а к концу войны - несколько десятков тыс. человек.
22 Вестник Сеула. 1944. 27 сент. С. 125.
23 Вестник Сеула. 1944. 22 нояб. С. 132.
Хотелось бы упомянуть развитие национально-освободительной борьбы корейского народа, которая не прекращалась на протяжении всех периодов колониальной истории. Материалы служебных изданий японского генерал-губернаторства приводят сведения о подъеме освободительной борьбы в период конца 1910-е и в 1920-е годы; о многочисленных леворадикальных подпольных союзах, которые действовали в Корее в конце 1920-х - первой половине 1930-х годов. Со второй половины 1930-х годов ситуация меняется. Мы можем сделать этот вывод и при сравнении антияпонских настроений и выступлений в разные годы рассматриваемого периода. Так, во время выступления Первомартовского выступления 1919 г., а также июньской демонстрации 1926 г. и Вонсанского движения главными лозунгами были независимость страны и освобождение от японского господства. Однако в 1930-е годы, особенно во второй половине десятилетия, картина меняется. Японские закрытые издания приводят огромное количество материалов и о стачках, арендных конфликтах, которые не имели национально-освободительной направленности и выдвигали на первый план проблемы социального протеста против японских и корейских капиталистов. Во второй половине 1930-х годов в значительной степени из-за гибкой политики колониальных властей, практически всё сопротивление ушло за пределы страны, часто приобретало форму партизанской борьбы.
Итак, служебные издания японского генерал-губернаторства помогают проанализировать становление и развитие колониальной политики в Корее с периода ее аннексии в 1910 вплоть до середины 1940-х годов. В данной области эти публикации являются в полном смысле слова первоисточниками. Они позволяют сделать вывод о продуманности и многообразии методов управления. В первый период после аннексии в 1910-е годы главными являлись сыск и террор, они не ослабевали и в последующие годы. Вместе с тем уже на раннем этапе достаточно эффективному управлению служила и создаваемая японскими колонизаторами мощная идеологическая система, для которой была характерна не только наступательность и жестокость, но и осмотрительность, умение приспособиться к обстоятельствам, учитывать корейские национальные традиции.
Рассматриваемые японские источники помогают воспроизвести общую картину колониальной Кореи. Они могут способствовать корректировке некоторых неточных трактовок и выводов, поиску новых подходов. Думается, что, оценивая японское колониальное управление, исследователи должны попытаться проанализировать и трансформацию в колониальный период корейского общества в
современную стадию развития. Необходимо проследить социальные, экономические, технологические инновации в Корее, проведенные японской администрацией. Действительно, не стоит забывать, что генерал-губернаторство вкладывало деньги в образование, здравоохранение, индустриализацию Кореи. Модернизация включала разные сферы общественной жизни - строительство железных дорог, использование в городах трамваев, возведение современных зданий, больниц, наконец, обучение значительных слоев населения и пр. Представляется, что нужно рассматривать японское колониальное управление во всем комплексе его проявления и развития. Не следует ни абсолютизировать, ни преуменьшать эксплуатацию колонии и факты ее модернизации.
Не подлежит сомнению тот факт, что колониальный режим рассматривал Корею в качестве плацдарма для экспансии в Восточной Азии, использовал ее как колониальный рынок. В то же время не следует забывать, что именно в период японского управления в Корее началось строительство современной инфраструктуры, были созданы предпосылки для развития государственности, здравоохранения, образования. Тогда же появились железные и шоссейные дороги, начали выходить новые газеты, были изданы древние литературные памятники. Несомненно, что главной и превалирующей частью японской колониальной политики Японии была колонизаторская, эксплуатационная составляющая, но с ней соседствовали элементы модернизации экономической и общественной жизни.
Введение в научный оборот новых ранее неиспользованных материалов японского генерал-губернаторства в Корее, на наш взгляд, сможет внести определенный вклад в исследование колониальной тематики и пополнение ее источниковедческой базы.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ко:то: кэйсацу ё:годзитэн (Словарь тайной полиции) й^^ШДвпёФЛ. Сеул, 1935.
2. Кэйдзё: ниппо: (Вестник Сеула) МЭД 0«. Сеул, 1943, 1944.
3. Сайкин-ни окэру тё:сэндзиан дзё:кё: (Состояние общественного спокойствия в Корее в последнее время) Ш&^ЯЪШШ^^ЖЫ. Сеул, 1939.
4. Сисо: ихо: (Вестник идеологии) Вып. 1936 г. № 6. Сеул, 1936.
5. Сисо: ихо: (Вестник идеологии) ЙЙШШ. Вып. 1937 г. № 11. Сеул, 1937.
6. Тё:сэн кэйсацугайё: (Корейская полиция) ^Ю^Ш-И:®. Сеул, 1938.
7. Тё:сэн со:дзё: дзё:кё: (Беспорядки в Корее). Сеул, 1930.
8. Тё:сэн со:токуфу то:кэй нэмбо (Статистический ежегодник генерал-губернаторства Кореи) Сеул, 1930.
9. История Кореи (с древнейших времен до наших дней): В 2 т. Т. 2 / Гафуров Б.Г. и др. (ред. коллегия). М., 1974.
10. История Кореи (Новое прочтение). М., 2003.
11. Хан Ёнъу. История Кореи - новый взгляд. М., 2010.
12. Шабшина Ф.И. Южная Корея 1945-1946. Записки очевидца. М., 1974.
13. Шабшина Ф.И. В колониальной Корее (1940-1945). Записки и размышления очевидца. М., 1982.
14. Akita G. and Palmer B. The Japanese colonial Legacy in Korea. 1910-1945. A new Perspective. MerwinAsia, University of Hawaii, 2015.
15. Lee Chong-Sic, Scalapino R. Communism in Korea. Berkeley, 1972 .
16. Lee Chong-Sic. The politics of Korean Nationalism. Berkeley, 1963.
Liubov V. Ovchinnikova
JAPANESE COLONIAL GOVERNANCE IN KOREA (1910-1945) REFLECTED IN GOVERNOR-GENERAL OFFICE PUBLICATIONS
Lomonosov Moscow State University
1 Leninskie Gory, Moscow 119991
The topic presented is devoted to Japanese colonial governance in Korea (19101945). The author conducts research of the documents of Japanese colonial administration. Being editions for official use, they were published in Japanese in Seoul by the Japanese Governor-General*s Office, Police and Court in the 20-s - 30-s and early 40-s. These books provide us an original source of scientific research concerning strategy and tactics of Japanese governance. Among different means of control in the early years after annexation suppression prevailed, but an ideological system was formed too. It combined aggressiveness and circumspection, cruelty & ability to adjust to different circumstances. Being maneuverable & adjustable, Japanese colonial governance combined numerous means and methods. In the late 30-s it has become more difficult to sustain public tranquility in the colony, so the Japanese colonial administration implemented its policy of ideological influence on the local people, promoting patriotic education. Research of Japanese Governor-General Office publications can provide us new important data and help promote source study of Japanese and Korean colonial history.
Key words: colonial Korea, Governor-General Office, Japanese administration, ideological influence, patriotic education, colonialism.
About the author: Liubov V. Ovchinnikova - PhD (History), Associate Professor, Japanese Philology Department, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: lovchin@yandex.ru).
REFERENCES
1. Koutou keisat su yougojiten (й^^ШДвпёФА), [Korean Police Dictionary of Terms], Seoul, Governor General Office Publ, 1935.
2. Keijou nippou (ЖЖВ$К) [Seoul Daily Report] Seoul, 1943, 1944.
3. Saikin-ni okeru chousenjian joukyou [Present State of Social Tranquillity in Korea], Seoul, Governor General Office Publ., 193.
4. Shisou ihou [Ideological Review], 1936, № 6, Seoul, Governor General Office Publ, 1936.
5. Shisou ihou» [Ideological Review], 1937, № 11, Seoul, Governor General Office Publ, 1937.
6. Chousen keisafsugaiyou (^ft^^ÄS), [Korean Police], Seoul, General Governor Office Publ, 1938.
7. Chousen soujou jikyou [Riots in Korea], Seoul, General Governor Office Publ, 1930.
8. Chousen soutokufu toukei nempou , [Annual Statistic Report. Korean Governor General Office Edition] Seoul, General Governor Office Publ, 1930.
9. Istoriia Korei, Vol. 2, Moscow, Nauka Publ., 1974.
10. Istoriia Korei. (Novoe prochtenie). [History of Korea. A New Perspective], Moscow, ROSSPEN Publ, 2003.
11. Khan En"u. Istoriia Korei - novyi vzgliad, [History of Korea. A New Perspective], Moscow, Vostochnaia literature RAN Publ., 2010.
12. Shabshina F.I. I uzhnai a Korei a 1945-1946. Zapiski ochevidt sa. [South Korea. Notes of an Eyewitness], Moscow, Nauka Publ., 1974.
13. Shabshina F.I. V kolonial'noi Koree (1940-1945). Zapiski i razmyshlenii a ochevidt sa) Moscow, [In South Korea. Notes and Reflections of an Eyewitness], Nauka Publ., 1982.
14. Akita George and Palmer Brandon. The Japanese colonial Legacy in Korea. 19101945. A new Perspective, MerwinAsia, University of Hawaii, 2015.
15. Lee Chong-Sic, Scalapino Robert. Communism in Korea, Berkeley, 1972.
16. Lee Chong-Sic. The politics of Korean Nationalism, Berkeley, 1963.
