CC BY
71DOI: 10.24411/9999-043A-2020-10036
А.О. Лушников
ЭВОЛЮЦИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ В КОЛОНИАЛЬНОЙ КОРЕЕ: ОТ АССИМИЛЯЦИИ К ЭТНОЦИДУ*
Аннотация. Японская империя стремилась к собственной гегемонии в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Контроль над Кореей был необходим для дальнейшей экспансии. Таким образом, японским колониальным властям в Корее было необходимо обеспечить максимально возможную стабильность управления новоприобре-тенными территориями. Доклад посвящен описанию процесса эволюции этнической политики японской колониальной администрации на протяжении трех основных этапов колониального периода (1910—1945 гг.) с точки зрения понятий ассимиляции и этноцида, причинам подобной политики.
Неоднозначность оценок колониального периода во многом является причиной напряженности корейско-японских отношений на современном этапе, и для ее преодоления необходимо вырабо-
* Работа выполнена в рамках программы «Поддержка корееведения в ведущих зарубежных вузах» Министерства образования Республики Корея и Академии корейских исследований (Academy of Korean Studies) (AKS-2015-0LU-2250003).
This work was supported by the Core University Program for Korean Studies through the Ministry of Education of the Republic of Korea and Korean Studies Promotion Service of the Academy of Korean Studies (AKS-2015-0LU-2250003).
тать чёткую позицию по всем его аспектам, в том числе и по вопросу этнической политики.
Ключевые слова: колониальная Корея, этноцид, ассимиляция, японская политика в Корее, корейско-японские отношения.
Автор: Лушников Алексей Олегович, магистрант, лаборант-исследователь Центра Корееведческих Исследований Дальневосточного Федерального Университета. E-mail: klipergod2@gmail.com
A.O. Lushnikov
The evolution of ethnic politics in colonial Korea: from assimilation to ethnocide
Abstract. Empire of Japan managed to escape colonial enslavement and sought its own hegemony in the Asia-Pacific region. Control over Korea was necessary for further expansion. Thus, it was vital for Japanese colonial authorities to guarantee the most possible stability in the administration of the newly acquired territories. The paper's purpose is to describe the process of Japanese colonial administration's ethnic policy evolution during three main periods of colonial period (1910—1945) according to assimilation and ethnocide concepts and reasons of such policy.
The ambiguity of assessments of the colonial period is largely the cause of modern tensions in Korea-Japan relations and in order to overcome this tensions it is necessary to develop a clear position on all aspects of the colonial period, including the issue of ethnic policy.
Keywords: colonial Korea, ethnocide, assimilation, Japanese policies in Korea, Korea-Japan relations.
Author: Aleksei O. LUSHNIKOV, undergraduate student, assistant researcher in Centre of Korean Studies of Far Eastern Federal University (e-mail: klipergod2@gmail.com).
Колониальный этап является одним из самых противоречивых в корейской истории. Разногласия в оценках данного периода до сих пор оказывают влияние на современные корейско-японские отношения. Память об этом периоде часто используется как удобная причина для создания антияпонских настроений в обществе по любому, даже самому незначительному поводу.
Как следует определять этническую политику японских колониальных властей — как ассимиляцию или как этноцид?
Понятие ассимиляции подразумевает, что народ, вошедший в состав нового государства, должен принять социокультурные особенности нового общества и частично утратить собственную культурную и этническую идентичность [Вакула, с. 34].
Ассимиляция является одной из составляющих частей этноцида, который Пьер Кластр определяет как окончательное подавление всех культурных различий между завоевателем и завоеванным, подавление самоидентификации менее развитого народа. Подобную политику он называет характерной для «белого мира», мира европейских держав. Согласно его точке зрения, они обладают безграничными возможностями для проведения политики этноцида в силу своего экономического доминирования [Clastres, р. 105—108].
Этноцид также может подразумевать: запрет или ограничение на использование родной устной и письменной речи; насильственное переселение или выселение народов с их традиционных мест проживания; лишение или ограничение их права на участие в работе органов местного управления; создание условий, рассчитанных на полное уничтожение их культурной самобытности [Горбунов, с. 149].
Для Японии, во многом перенявшей опыт колониальной экспансии Европы, было естественно проводить схожую политику уже в собственных колониях, с поправкой на местную специфику. Более того, в материалах миссии Ивакуры напрямую указывалась возможность применения колониального опыта Франции в Алжире для формирования японской колониальной политики в Корее [Сарпо, р. 53].
В конце XIX — начале XX в. за влияние, а в дальнейшей перспективе — и контроль над Кореей боролись ее более крупные соседи: Китай, Россия и Япония. В силу комплекса причин, среди которых стоит выделить ожесточенную фракционную борьбу корейских элит и поражение России в Русско-японской войне 1904—1905 гг., победителем в борьбе за Корею оказалась Япония.
Внедрение и распространение прояпонских взглядов в период протектората (1905—1910 гг.) среди корейцев решало несколько задач — обеспечение лояльного отношения корейского населения к японским властям в будущем, подготовка почвы для последующей
японизации и внедрение идеи, что японское господство выгодно самой Корее, в частности — её модернизации.
Японские колониальные власти не питали пустых иллюзий о том, что процесс подавления и вытеснения корейской национальной культуры с последующей её заменой японской будет быстрым. По самым оптимистичным оценкам предполагалось, что для успешной реализации данной политики потребуется от 50 до 100 лет [Caprio, p. 202].
Во время первого этапа (1910—1919 гг.) колонизации, известного как «Сабельный режим», управление японской администрации отличалось ограниченной ассимиляцией и жестким подавлением любого сопротивления. Ограниченность ассимиляции проявлялась элементами сегрегации — школьное образование для корейцев и японцев было раздельным и по разным программам, что подчеркивалось указом 229 [Артемьев], изданным в 1911 г.
Подобная политика спровоцировала сопротивление, вылившееся в Первомартовское движение, что заставило японскую администрацию пересмотреть свою политику. Название «политика культурного правления» подчеркивает, что японские власти изменили свою стратегию, ослабив давление на коренное население, при этом усилив ассимиляцию.
Для пропаганды того периода было характерно подчеркнутое уважение к праву корейцев на собственную культурную идентичность. Однако это право реализовалось при условии принятия ими одновременно и японских ценностей, что продвигалось системой образования.
Японские учебные материалы были крайне идеологизированы, в учебниках по обоим языкам для изучения предоставлялись японские мифы и сказки, тексты про синтоизм, японские государственные атрибуты и прочие символы японской культуры, что способствовало воспитанию «японского духа» [Results of Three Year's Administration of Chosen Since Annexation, p. 6—7].
Важным признаком перехода от ограниченной ассимиляции к полномасштабной стала отмена запрета на поступление корейских школьников в японские школы и наоборот. Главным событием для образовательной политики в данный период стало открытие шесто-
го по счёту для Японии и первого для колонии университета. Студентов-корейцев было мало, так как вступительные экзамены проводились строго на японском языке, а от абитуриента требовалось хорошее владение японской классикой, например «Гэндзи монога-тари» [Тертицкий, с. 296].
По мере приближения к началу Второй мировой войны режим ужесточался. Произошло повторное ограничение политической свободы. Был взят курс на максимально жесткое подавление корейской национальной культуры [ Thriving Chosen: a Survey of Twenty-Five years' Administration, p. 79—93]. Данная политика предполагала максимально возможную японизацию местного населения.
Началось жёсткое противодействие использованию корейского языка в общественных местах: с 1937 г. его запретили использовать в госучреждениях.
В образовательной политике также произошли сдвиги, с 1938 г. колониальные власти постановили, что вся образовательная система в Корее отныне будет подчинена трём принципам: «ясности коку-тая» (неразрывной связи японского императора и подданных), «единства метрополии и Кореи» и «выносливости и закалки».
Следствием этого стало издание третьего Указа об образовании от 3 марта 1938 г., который уравнивал статус корейскоязычных школ и японоязычных. Из статуса обязательного предмета корейский язык переходил в категорию факультативов [Тертицкий, с. 298].
На этом политика этноцида не останавливалась, с 1941 г. корейский язык вообще исключался из школьной программы. Количество часов японского языка же было увеличено.
В таком состоянии система образования пребывала до 1945 г. Под давлением внешних обстоятельств японские власти взяли курс на проведение полноценного этноцида, что выразилось в планах на создание всеобщей системы школьного образования уже с 1948 г. [Тертицкий, с. 299].
Общее напряжение росло, пропаганда колониальных властей становилось всё более одиозной — это объяснялось военными нуждами. Корейское население стало подлежать призыву в японскую армию. С 1938 г. корейцам позволили поступать на службу в япон-
скую армию на добровольных началах [Иванов, с. 203], с 1944 г. была введена всеобщая воинская повинность.
Говоря об эффективности проводимых колонизаторами мероприятий, нельзя также не отметить определенного дуализма ситуации. С одной стороны, действительно стало вырастать поколение корейцев, владевших родным языком значительно хуже, чем японским, или же не владевшим им вовсе. Система образования была направлена на привитие детям японской культуры и системы ценностей. Если бы система была совсем неэффективной, то не было бы потока корейцев, добровольцами записывавшихся в японскую армию, не было бы такого явления, как камикадзе корейского происхождения [Иванов, с. 215].
С другой стороны, грубость, с которой данная политика проводилась в периоды «сабельного режима» и милитаризации, приводила к росту антияпонских настроений и общего неприятия навязанной из Японии системы образования, чему способствовало то, что обещанного уравнения в правах между японцами и корейцами так и не случилось. Политика Минами Дзиро фактически остановила модернизацию корейского образования, имея целью настолько вытравить корейское национальное самосознание, что потребность в раздельных системах образования отпадет сама собой.
Рассматривая этническую политику колониальных властей в Корее относительно вышеуказанных понятий, можно прийти к нижеуказанным выводам: японская политика не была направлена на полное истребление корейского населения, так как колониальные власти были заинтересованы в увеличении числа рабочих рук. Об этом свидетельствует тот факт, что в период колониального господства население корейского полуострова выросло [Grajdanzev, p. 72-73].
Политика по ассимиляции коренного населения генерал-губернаторства постепенно эволюционировала из ассимиляции в этно-цид, что было вызвано изменившейся международной обстановкой. Развязанная Японской империей война на Тихом Океане и в Китае превращала Корею в глубокий тыл, что требовало ускорения процесса японизации местного населения.
Библиографический список
Артемьев Е.М. Указ об образовании 1911 г. как инструмент японской политики ассимиляции в корейском генерал-губернаторстве // Корё сарам. URL: https://koryo-saram.ru/ukaz-ob-obrazovanii-1911-g-kak-instrument-yaponskoj-politi ki-assimilyatsii-v-korejskom-general-gubernatorstve (дата обращения: 10.09.2019).
Вакула И.М. Культурная ассимиляция и диаспоризация общества в современных условиях // Философия права. 2016. № 2. С. 33—37.
Горбунов С.Н. Этноцид — международное преступление // Вестник РУДН Серия Юридические науки. 2000. № 2. С. 148—151.
Иванов К.В. Исторические проблемы Кореи периода 1905—1945 гг. и их современное наследие: колониальная модернизация, ассимиляция корейцев и проблема «прояпонских деятелей»: Диссертация на соискание степени кандидата исторических наук. Иркутск: Иркутский государственный университет, 2014. 267 с.
Тертицкий Ф.К.Образовательная политика Японии в колониальной Корее // Вестник РГГУ Серия История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2012. № 20. С. 290—302.
Caprio M.E. Japanese Assimilation Policies in Colonial Korea, 1910—1945. Seattle and London: University of Washington Press, 2009. 320 p.
Clastres P. De l'Ethnocide // L'Homme. 1974. T. 14. № 3—4. P. 101—110.
GrajdanzevA. Modern Korea. N.Y.: Institute of Pacific Relations, 1944. 330 p.
Results of Three Year's Administration of Chosen Since Annexation / Government-General of Chosen. Keijo (Seoul), 1914. 95 p.
Thriving Chosen: a Survey of Twenty-Five years' Administration / Government-General of Chosen. Seoul, 1935. 93 p.
References
Artem'ev E. M. (2015). Ukaz ob obrazovanii 1911 g. kak instrument yaponskoj politiki assimilyacii v korejskom general gubernatorstve [1911's decree on education as an instrument of Japanese assimilation policy in Government—General of Korea], Koryo saram [Goryeo man]. URL: https://koryo-saram.ru/ukaz-ob-obrazovanii- 1911-g-kak-instrument-yaponskoj-politiki-assimilyatsii-v-korejskom-general-gubernatorstve (accessed: 10 September, 2019) (In Russian).
Caprio M.E. (2009). Japanese Assimilation Policies in Colonial Korea, 1910—1945. Seattle and London: University of Washington Press, 2009. 320 p.
Clastres P. (1974). De l'Ethnocide//L'Homme. 1974. T. 14. № 3—4. P. 101—110.
Gorbunov S.N. (2000). Etnocid — mezhdunarodnoe prestuplenie [Ethnocide is an international crime], Vestnik RUDN Seriya Yuridicheskie nauki. [RUDN Journal of Law]. 2000. № 2. P. 148—151. (In Russian)
GrajdanzevA. (1944). Modern Korea. N.Y.: Institute of Pacific Relations, 1944.330 p. Ivanov K.V. (2014). Istoricheskie problemy Korei perioda 1905—1945 gg. i ih sovremennoe nasledie: kolonial'naya modernizaciya, assimilyaciya korejcev i problema «proyaponskih deyatelej» [Historical problems of Korea during 1905—1945 period and their modern legacy: colonial modernization, Korean's assimilation and problem of «pro-Japanese activists»], Irkutsk: Irkutskijgosudarstvennyi universitet, 2014. 267 p. (In Russian).
Results of Three Year's Administration of Chosen Since Annexation (1914) / Government-General of Chosen. Keijo (Seoul), 1914. 95 p.
Tertickij F.K. (2012). Obrazovatel'naya politika Yaponii v kolonial'nojKoree [Educational policy of Japan in colonial Korea] Vestnik RGGU Seriya Istoriya. Filologiya. Kul'turologiya. Vostokovedenie. [Journal ofRSUH Series Philology. Cultural studies. Oriental studies.]. 2012. № 20. P. 290—302. (In Russian)
Thriving Chosen: a Survey of Twenty-Five years' Administration (1935) / Government-General of Chosen. Seoul. 93 p.
Vakula, I. M.(2016). Kul'turnaya assimilyaciya i diasporizaciya obshchestva v sovremennyh usloviyah [Cultural assimilation and diasporizaton of society in modern conditions], Filosofiya prava [The philosophy of law]. 2016. № 2. P. 33—37. (In Russian).
