CC BY
485
Н.В. Макарейко
Макарейко Николай Владимирович — кандидат юридических наук, доцент, докторант адъюнктуры Нижегородская академия МВД России
Коллизии института административной ответственности
Проблема коллизии в праве, вне всякого сомнения, относится к числу актуальных. Бурное развитие общественных отношений за последнюю четверть века, отсутствие опережающего правотворчества1, дефекты принимаемых нормативных правовых актов, предопределили возникновение коллизий зий и необходимость их преодоления и устранения. В этой связи внимание исследователей, как на общетеоретическом, так и отраслевом уровнях обращено на освещение вопросов коллизий в праве2. ве2.
Вопросы коллизии института административной ответственности также выступают в качестве предмета научной дискуссии3. Стойкий интерес к данной проблематике объясняется потенциалом лом административной ответственности, ее ролью в обеспечении правопорядка и безопасности. Бесконечные внесения изменений и дополнений в законодательство об административных правонарушениях не только не способствуют устранению существующих коллизий, но и способствуют появлению новых4.
Коллизии законодательства института административной ответственности являются разновидностью правовых коллизий, в этой связи, им в полной мере присущи все свойства последних. Закономерно возникает вопрос о природе их появления и путях устранения и преодоления. В этой связи
1 См.: Баранова М.В.-мл. Культурные пределы опережающего правотворчества // Юридическая техника. 2016. № 10. С. 567—570.
2 См.: Агашев Д.В. Коллизионные проблемы в праве социального обеспечения. Томск: Изд-во НТЛ, 2005; Гончаров Р.А. Механизм разрешения юридических коллизий: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тамбов, 2006; Денисенко В.В. Коллизии правовых актов и механизм их разрешения: теоретико-правовой аспект: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2004; Ежов А.Н. Противоречия законодательства об образовании: спецкурс. Архангельск: МИУ, 2001; Еременко А.С. Теоретические вопросы коллизии норм гражданского права // Российская юстиция. 2010. № 10. С. 7—9; Занина М.А. Коллизии норм права равной юридической силы (понятие, причины, виды): монография. 2-е изд., перераб. и доп. М.: РАП; Волтерс Клувер, 2010; Кутафин О.Е. Пробелы, аналогия и дефекты в конституционном праве // Lex Russica. 2007. № 4. С. 610—622; Матузов Н.И. Коллизии в праве: причины, виды и способы разрешения // Издание вузов. Правоведение. 2000. № 5. С. 225—236; Петров А.А. Иерархические коллизии в праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Красноярск, 2009; Синица И.В. Коллизии в российском праве (на примере норм гражданского и налогового права): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007; Стародубцева И.А. Особенности коллизий в конституционном законодательстве // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 4. С. 9—13; Тихомиров Ю.А. Коллизионное право: учебное и научно-практическое пособие. М., 2000; Чуличкова Е.А. Межотраслевые коллизии уголовно-правовых норм с охранительными нормами права иной отраслевой принадлежности: дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2011; Хлуденева Н.И. Коллизии в экологическом законодательстве // Журнал российского права. 2008. № 12. С. 70—76; Ярмухамедов Р.Ф. Коллизии правоприменительной деятельности (теоретико-исторический аспект): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2007.
3 См.: Братановский С.Н., Галицкая Н.В. Отдельные аспекты административной ответственности в сфере безопасности бизнеса в России // Безопасность бизнеса. 2016. № 1. С. 20—25; Ильина Т.А. К проблеме административной ответственности несовершеннолетних // Административное и муниципальное право. 2012. № 10. С. 57— 62; Калантарова Э.И. Актуальные проблемы законодательного регулирования административной ответственности за правонарушения в области налогового законодательства // Административное право и процесс. 2014. № 1. С. 74—77; Кисин В.Р., Попугаев Ю.И. О коллизии (конкуренции) норм, предусматривающих административную и уголовную ответственность, и способы ее разрешения // Научный портал МВД России. 2013. № 2. С. 79—88; Кисин В.Р., Попугаев Ю.И. Этапы реализации административной ответственности и проблемы их правового регулирования // Административное право и процесс. 2015. № 8. С. 25—32; Миннигулова Д.Б. Административная и уголовная ответственность государственных гражданских служащих: коллизии правового регулирования // Административное право и процесс. 2012. № 6. С. 27—29; Попугаев Ю.И. О внутриотраслевой коллизии норм, предусматривающих административную и уголовную ответственность, способы ее разрешения // Административное право и процесс. 2013. № 10. С. 10—15; Смирникова Ю.Л. Административная ответственность за нарушения валютного законодательства: коллизии правового регулирования и проблемы правоприменения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 3. С. 23—26.
4 См.: Макарейко Н.В. Пути повышения качества законодательства об административных правонарушениях // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. Н. Новгород, 2013. № 22. С. 197— 200; Он же. Законодательства об административных правонарушениях: состояние и перспективы развития // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. Н. Новгород, 2014. № 1 (25). С. 305—307.
можно выдвинуть гипотезу, что их появление обусловлены теми процессами, которые происходят в российской правовой системе, а, следовательно, и пути их устранения и преодоления должны быть схожими как для правовых коллизий вообще.
Наличие коллизий в праве традиционно оценивается правоведами в качестве негативного явления. Вместе с тем такое состояние законодательства является закономерным итогом развития общественных отношений и действующего законодательства. Следует разделить позицию профессора В.М. Баранова, по мнению которого коллизии норм права зачастую выступают катализатором совершенствования законодательства, а процесс правотворчества практически невозможно представить без коллизий норм права, и признание их неустранимости предполагает признание постоянного совершенствования законодательства через преодоление коллизий1.
Коллизии института административной ответственности представляют собой сложное явление и в этой связи могут быть объединены в различные виды. Необходимость в их научной классификации видится вполне очевидной, так как они представляют определенную сложность и дифференцированная характеристика позволит в большей степени понять их природу, характеристику.
С учетом критерия свойств коллизионных норм административного права можно выделить темпоральные, пространственные, иерархические. Темпоральные коллизии выступают противоречием двух или более норм права, изданных в разное время по одному и тому же вопросу2. Чаще всего речь идет о нормах Особенной части КоАП РФ, которые регулируют ответственность за отдельные виды административных правонарушений. Законодатель идет по пути формирования специальных норм, что приводит к необоснованному «дроблению» объекта правоохраны. Традиционно вновь принятые нормы административной ответственности содержат более репрессивные санкции по сравнению с ранее принятыми. В этой связи необходимо отказаться от необоснованного формирования «новых» составов административных правонарушений, а ограничиться коррекцией правоприменительной практики в рамках действующего института административной ответственности.
Среди иерархических коллизий следует обратить внимание на коллизии норм КоАП РФ и норм законодательства об административных правонарушениях субъектов Российской Федерации. Потенциальная возможность наличия данных коллизий предопределена п. «к» ст. 72 Конституции РФ, в соответствии с которым административно-правовое и административно-процессуальное законодательство является предметом совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. Данное положение получило свою конкретизацию в ч. 1 ст. 1.1 КоАП РФ, в котором определено, что законодательство об административных правонарушениях состоит из настоящего Кодекса и принимаемых в соответствии с ним законов субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях.
Одной из коллизий законодательства об административных правонарушениях является противоречие между федеральным и региональным законодательством. Данное положение было предопределено редакцией ст. 1.3 КоАП РФ, где определен предмет ведению Российской Федерации в области законодательства об административных правонарушениях. Изначально законодатель ограничился исключительно характеристикой предмета ведения Российской Федерации в данной области, а полномочия субъектов Российской Федерации определялись по остаточному принципу, то есть к их ведению относились те вопросы, которые не были закреплены в ст. 1.3 КоАП РФ как вопросы исключительного ведения Российской Федерации. Для устранения данной коллизии КоАП РФ был дополнен ст. 1.3.1, в которой был конкретизирован предмет ведения субъектов Российской Федерации в области законодательства об административных правонарушениях3.
Внесение данной позитивной новеллы не устранило ряд иерархических коллизий института административной ответственности. В частности, административно-юрисдикционные полномочия по применению видов административных наказаний на уровне субъектов Российской Федерации существенно ограничены. В настоящее время из всей системы административных наказаний могут быть реализованы исключительно предупреждение и административный штраф, а другие виды устанавливаются и применяются исключительно на федеральном уровне. В этой связи правоохранительный потенциал региональных правоохранителей существенно ограничен.
Наряду с этим, по мнению С.Н. Братановского и Н.В. Галицкой, на региональном уровне имеет место необоснованное дублирование законодательства Российской Федерации об административных правонарушениях4. При этом региональный законодатель, как правило, устанавливает повышенную административную ответственность за нарушение законодательства субъекта федерации. Оче-
1 См.: Баранов В.М. Судебные ошибки в процессе развития форм российского права // Судебная власть в России. Роль судебной практики: учебное пособие. М., 2002. С. 40—53.
2 См.: Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. Иркутск, 1984. С. 56.
3 О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: федеральный закон от 28 декабря 2009 г. № 380-ФЗ // Собрание законодательства рФ. 2010. № 1, ст. 1.
4 См.: Братановский С.Н., Галицкая Н.В. Отдельные аспекты административной ответственности в сфере безопасности бизнеса в России // Безопасность бизнеса. 2016. № 1. С. 20—25.
видно, что статус отношений федерального уровня выше, а, следовательно, и ответственность за нарушение федерального законодательства должна быть суровее по сравнению с нарушением регионального законодательства, хотя на практике складывается совершенно противоположная картина.
На федеральном уровне, к сожалению, КоАП РФ не является единственным нормативным правовым актом, регулирующим административную ответственность. Так, в Налоговом кодексе РФ, ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», АПК РФ, ГПК РФ, УПК РФ и некоторых других нормативных правовых актах федерального уровня имеются нормы, регулирующие административную ответственность.
В настоящее время институт административной ответственности необходимо привести в соответствие со ст. 1.1 КоАП РФ, в связи с чем, исключить из других нормативных правовых актов нормы, устанавливающие административную ответственность1. В этой связи Ю.А. Тихомировым было отмечено, что «КоАП РФ должен был заменить положения об административной ответственности, содержащиеся в тематических отраслевых законах — НК РФ, ТмК РФ, ЗК РФ и ГрК РФ. Например, последние изменения, синхронно внесенные в Административный и Таможенный кодексы, демонстрируют отказ ТмК РФ в регулировании вопросов административной ответственности, как это было ранее. Однако эта задача решена не в полном объеме, и некоторые виды административных правонарушений по- прежнему устанавливаются в тематических законах, в частности в Налоговом кодексе; нет полного соответствия статей об административной ответственности Бюджетного кодекса и КоАП РФ»2. Данная позиция нашла свою поддержку в работах Н.Г. Салищевой, которая считает, что единственным федеральным законом, регулирующим административную ответственность на федеральном уровне является Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях3.
В свою очередь Н.Ю. Хаманева пишет, что «при разработке КоАП РФ предполагалось, что это будет единственный акт (закон), регулирующий все вопросы административной ответственности, независимо от отраслевой принадлежности соответствующих административных правонарушений. К сожалению, не обошлось без исключений. Так, ст. ст. 116—129 НК РФ (кроме ст. 124), содержащие составы правонарушений и предусматривающие ответственность юридических лиц, а также физических (кроме должностных лиц), ориентированы на административную ответственность не по КоАП РФ, а по НК РФ. Причем некоторые из них действуют параллельно с соответствующими статьями КоАП РФ, например ст. 116 НК РФ и ст. 15.3 КоАП РФ («Нарушение срока постановки на учет в налоговом органе»), ст. 118 НК РФ и ст. 15.4 КоАП РФ («Нарушение срока представления сведений об открытии и закрытии счета в банке...»), ст. 119 НК РФ и ст. 15.5 КоАП РФ («Нарушение срока представления налоговой декларации»)»4.
Схожая позиция высказана в отношении процессуального законодательства, которое включает в себя нормы административной ответственности за нарушение допущенные при отправлении судопроизводства. Так, первый заместитель Председателя Верховного Суда РФ П.П. Серков отмечает: «К признанию же процессуальной ответственности как вида юридической ответственности нет правовых предпосылок и объективной необходимости. Действующие нормы уже свидетельствуют о неоп-
V 5
равданном усложнении доктрины юридической ответственности»5.
Наличие правовых норм, устанавливающих административную ответственность на федеральном уроне, за границами КоАП РФ порождает серьезные проблемы. Во-первых, речь идет о неоправданной и, как было отмечено выше, противоправной децентрализации нормативного правового регулирования административной ответственности. Во-вторых, происходит «размывание» объекта правовой охраны, так как имеются существенные отличия между его закреплением в КоАП РФ и других нормативных правовых актах. В-третьих, применяется неодинаковая конструкция элементов состава правонарушений, например, субъекта, субъективной стороны. В-четвертых, используются различные виды наказаний в соответствующих правовых санкциях. В-пятых, существенно отличается процессуальный порядок реализации.
1 См.: Кирин А.В. Об актуальности разработки новой редакции КоАП РФ // Административное право и процесс. 2012. № 4. С. 26.
2 Тихомиров Ю.А. Административное право и процесс: полный курс. 2-е изд. М., 2005. С. 629.
3 См.: Салищева Н.Г. Проблемные вопросы института административной ответственности в России // Государство и право. 2005. № 1. С. 5—27.
4 Хаманева Н.Ю. Административная ответственность за нарушение законодательства о налогах и сборах // Административная ответственность: вопросы теории и практики / под ред. Н.Ю. Хаманевой. М., 2005. С. 73.
5 Серков П.П. Административная ответственности в российском праве: современное осмысление и новые подхо-
ды: монография. М.: Норма: ИНФРА-М, 2012. С. 421.
Нашу позицию поддерживает Э.И. Калантарова, которая на примере нормативного правового регулирования ответственности за нарушение налогового законодательства проиллюстрировала пагубность децентрализации в нормативном правовом регулировании данных отношений1.
К значимому блоку внутриотраслевых коллизий института административной ответственности следует отнести те, которые связаны с характеристикой видов административных наказаний и механизмом их применения. Так, в настоящее время не закреплен максимальный размер административного штрафа. В статье 3.5 КоАП РФ, по сути, детально не определены максимальные размеры административного штрафа за исключением тех случаев, когда его расчет осуществляется в «твердых» величинах. В этой связи при исчислении размера административного штрафа в величине кратной: стоимости предмета административного правонарушения, сумме неуплаченных и подлежащих уплате на момент окончания или пресечения административного правонарушения налогов, сборов или таможенных пошлин, либо сумме незаконной валютной операции, либо сумме денежных средств, не зачисленных в установленный срок на счета в уполномоченных банках, сумме выручки правонарушителя от реализации товара (работы, услуги), сумме выручки правонарушителя, полученной от реализации товара (работы, услуги) вследствие неправомерного завышения регулируемых государством цен (тарифов, расценок, ставок и тому подобного), сумме затрат, включенных в себестоимость продукции по государственному оборонному заказу, не относящихся к производству такой продукции, начальной (максимальной) цене гражданско- правового договора, сумме излишнего дохода либо сумме убытков, которых лицо избежало в результате неправомерного использования инсайдерской информации и (или) манипулирования рынком, незадекларированной сумме наличных денежных средств и (или) стоимости денежных инструментов и др., предусмотренных п. 1—13 ч. 1 ст. 3.5 КоАП РФ, правоприменитель не имеет ограничений по размеру применяемого максимального административного штрафа. Очевидно, что такое законодательное решение предоставляет необоснованно широкие возможности для правоприменительного усмотрения при реализации административной ответственности.
К числу коллизий следует отнести характеристику такого административного наказания как лишение специального права (ст. 3.8 КоАП РФ). Законодатель отказался от закрепления видов специальных прав, которых может быть лишен субъект в результате применения данного вида административного наказания. Ответ на это вопрос возможно получить только путем анализа ст. 32.5—32.7 КоАП РФ, то есть процессуальных, а не материальных норм института административной ответственности. При этом нормами Особенной части КоАП РФ не предусмотрено применение лишения права на эксплуатацию радиоэлектронных средств или высокочастотных устройств, о чем свидетельствует анализ главы 13 КоАП РФ.
Коллизии были заложены при закреплении механизма назначения административных наказаний (глава 4 КоАП РФ). В статье 4.1 КоАП РФ изложены общие правила назначения административных наказаний. В частности, определено, что при назначении административных наказаний учитываются обстоятельства, смягчающие (ст. 4.2 КоАП РФ) и отягчающие (ст. 4.3 КоАП РФ) административную ответственность. Наряду с этим, отсутствует императивный механизм учета названных обстоятельств, что на практике приводит к тому, что они могут быть совершенно проигнорированы правоприменителем.
Обращает на себя внимание тенденция либерализация государственной правоохранительной политике в сфере предпринимательской деятельности. Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 316-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» были установлены особые условия применения мер административной ответственности в отношении субъектов малого и среднего предпринимательства, лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, и юридических лиц, а также руководителей и иных работников указанных юридических лиц, совершивших административные правонарушения в связи с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций. В этой связи введена ст. 4.1.1 КоАП РФ, которой предусмотрена замена административного наказания в виде административного штрафа предупреждением для названных субъектов за впервые совершенное административное правонарушение, выявленное в ходе осуществления государственного контроля (надзора), муниципального контроля, в случаях, если назначение административного наказания в виде предупреждения не предусмотрено соответствующей статьей Особенной части КоАП РФ или закона субъекта Российской Федерации об административных правонарушениях. Признавая необходимость расширения стимулирующего воздействия в отношении субъектов, осуществляющих предпринимательскую деятельность, следует отметить, что в данном случае имеет место очевидный антистимул, который будет провоцировать на нарушение законности в экономической сфере.
1 См.: Калантарова Э.И. Актуальные проблемы законодательного регулирования административной ответственности за правонарушения в области налогового законодательства // Административное право и процесс. 2014. № 1. С. 74—77.
Нельзя признать оправданным установление длительных сроков данности привлечения к административной ответственности (ст. 4.5 КоАП РФ). Так, за нарушение законодательства Российской Федерации о противодействии терроризму (в части административного правонарушения, предусмотренного ст. 15.27.1 КоАП РФ) и законодательства Российской Федерации о противодействии коррупции в шесть лет со дня совершения административного правонарушения (ч. 1 ст. 4.5 КоАП РФ), что сопоставимо со сроком давности привлечения к уголовной ответственности за совершение преступлений средней тяжести.
Имеет место ряд коллизий при определении размера санкций норм Особенной части КоАП РФ. Так, ч . 4 ст. 5.63 КоАП РФ предусмотрена дисквалификация должностных лиц за повторное нарушение законодательства об организации предоставления государственных и муниципальных услуг сроком от трех до шести месяцев. Вместе с тем, минимальный срок дисквалификации, установленный ч. 2 ст. 3.11 КоАП РФ составляет шесть месяцев. Частью 4 ст. 6.29 КоАП РФ за повторное невыполнение обязанностей о представлении информации о конфликте интересов при осуществлении медицинской деятельности и фармацевтической деятельности предусмотрена дисквалификация сроком до шести месяцев. Частью 1 ст. 14.1.2 КоАП РФ в случае осуществления предпринимательской деятельности в области транспорта без лицензии предусмотрен административный штраф для граждан и должностных лиц в размере пятидесяти тысяч рублей, то есть законодатель не проводит различия в мере ответственности данных субъектов. Часть 3 ст. 14.6 КоАП РФ лишена санкции. Ее анализ позволяет сделать вывод о целесообразности ее оформления в виде примечания к указанной статье.
Частью 3 ст. 19.28 КоАП РФ за незаконное вознаграждение от имени юридического лица, совершенные в особо крупном размере предусмотрен административный штраф в отношении юридических лиц в размере до стократной суммы денежных средств, стоимости ценных бумаг, иного имущества, услуг имущественного характера, иных имущественных прав, незаконно переданных или оказанных либо обещанных или предложенных от имени юридического лица, но не менее ста миллионов рублей с конфискацией денег, ценных бумаг, иного имущества или стоимости услуг имущественного характера, иных имущественных прав, то есть установлены минимальные границы наказания, хотя в примечании к данной статье определено, что под особо крупным размером признаются сумма денег, стоимость ценных бумаг, иного имущества, услуг имущественного характера, иных имущественных прав, превышающие превышающие двадцать миллионов рублей. Очевидно, что в данном случае имеет место мощная коррупционная составляющая, которая обусловлена широтой правоприменительного усмотрения .
Вопиющая коллизия заложена законодателем в ст. 14.1.2 КоАП РФ, которая сформирована в рамках одной статьи. Во всех четырех частях предусматривается ответственность индивидуальных предпринимателей наряду с гражданами и юридическими лицами. Такое изложение позволяет сделать очевидный вывод, что для каждой из названных групп субъектов административной ответственности предусмотрены индивидуальные санкции. Однако в примечании к данной статье указывается, что за административные правонарушения, предусмотренные настоящей статьей, лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, несут административную ответственность как юридические лица. При данной редакции совершенно непонятно, какой санкцией должны воспользоваться правоприменители в ходе привлечения к административной ответственности индивидуальных предпринимателей.
Учитывая тот факт, что подавляющее большинство норм Особенной части КоАП РФ носят бланкетный характер, то имеют место коллизии между нормами законодательства об административных правонарушениях и законодательством, регулирующим позитивные (охраняемые) отношения, то есть внешние коллизии. Примером может быть ответственность за нарушение валютного законодательства. Так, Ю.Л. Смирниковой отмечено ряд коллизий между ст. 15.25 КоАП РФ и валютным законодательством. Например, валютная операция, совершаемая при получении российским физическим или юридическим лицом от иностранного гражданина либо организации в счет передачи товаров, выполнения работ, оказания услуг наличных денежных средств в валюте РФ, не запрещенная законом, не может быть отнесена к категории незаконных валютных операций, совершение которых образует объективную сторону состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 15.25 КоАП РФ1.
К числу коллизий института административной ответственности следует отнести ряд противоречий норм, регулирующих производство по делам об административных правонарушениях. Так, частью 1 ст. 26.6 КоАП РФ определено, что для получения доказательств по делу об административном правонарушении должностное лицо, осуществляющее производство по делу об административном правонарушении, вправе направлять запросы в соответствующие территориальные органы либо по-
1 См.: Смирникова Ю.Л. Административная ответственность за нарушения валютного законодательства: коллизии правового регулирования и проблемы правоприменения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 3. С. 23—26.
ручить совершение отдельных действий, предусмотренных КоАП РФ, должностному лицу соответствующего территориального органа. Вместе с тем, непосредственно дело об административном правонарушении может и отсутствовать, так как в соответствие с ч. 4 ст. 28.1 КоАП РФ дело считается возбужденным с момента: составления протокола осмотра места совершения административного правонарушения, составления первого протокола о применении мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, предусмотренных ст. 27.1 КоАП РФ, составления протокола об административном правонарушении или вынесения прокурором постановления о возбуждении дела об административном правонарушении, вынесения определения о возбуждении дела об административном правонарушении при необходимости проведения административного расследования, предусмотренного ст. 28.7 КоАП РФ, вынесения постановления по делу об административном правонарушении в случае, предусмотренном ч. 1, 3 ст. 28.6 КоАП РФ. Получение информации, в ряде случаев необходимо до возбуждения дела об административном правонарушении для решения вопроса о необходимости составления протокола об административном правонарушении. При этом чаще всего отсутствуют основания для применения мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, предусмотренных ст. 27.1 КоАП РФ. Например, органы административно-технической инспекции обращаются в подразделения ГИБДД для получения информации о собственнике транспортного средства, которым был доставлен мусор в неотведенное место, но дело об административном правонарушении на тот момент отсутствует, не представляется возможным составить протокол об административном правонарушении, так как нет сведений о правонарушителе, а сотрудники ГИБДД не могут предоставить информации, так как производство об административном правонарушении отсутствует. Очевидно, что необходимо предоставить право на получение информации, которая необходима для решения вопроса о возбуждении дела об административном правонарушении путем внесения соответствующих дополнений в ст. 26.6 КоАП РФ.
Учитывая высокий уровень латентности ряда административных правонарушений, следует предусмотреть применение такого процессуального действия как осмотр места совершения административного правонарушения, что позволило получить необходимую информацию для решения вопроса о возбуждении дела об административном правонарушении. Вместе с тем, в соответствии со ст. 28.1.1 КоАП РФ данное процессуальное действие юридически может быть совершено и оформлено исключительно при совершении административных правонарушений, предусмотренных ст. 12.24 или ч. 2 ст. 12.30 КоАП РФ, что лишает правоприменителя в ряде случаев возможности получить заблаговременно необходимую информацию.
Перечень внутренних коллизий можно было бы продолжить, вместе с тем, имеют место и существенные внешние коллизии. К их числу следует отнести противоречия между институтом административной и уголовной ответственности. Отсутствие уголовной ответственности юридических лиц приводит к необоснованному установлению административной ответственности, что наиболее очевидно на примере норм глав 14—16 КоАП РФ. Очевидно, что такой подход является контрпродуктивным и не способствует эффективному противодействию экономическим правонарушениям. Целесообразно дифференцировать ответственность с учетом степени совершенного правонарушения, которая для юридических лиц значительно выше, чем для физических лиц. В этой связи необходимо установить уголовную ответственность юридических лиц, «освободив» институт административной ответственности соответствующих норм.
Подводя итог изложенному, можно сделать ряд выводов. Во-первых, число коллизий института административной ответственности имеет тенденцию к росту. Во-вторых, законодатель должен в существенной мере реформировать данный институт, что должно быть осуществлено комплексно, прежде всего, с учетом института уголовной ответственности. В-третьих, необходимо принятие правоприменителем оперативных мер по преодолению существующих коллизий с учетом целей административной ответственности и при выстраивании действенного механизма защиты субъектов от необоснованного применения мер административной ответственности. В- четвертых, коллизии института административной ответственности обладают самостоятельной познавательной силой, влекущей последующие поиски оптимальной формы нормативного правового регулирования и реализации административной ответственности и в этой связи должны стать мощным стимулом для повышения уровня правовой культуры, как субъектов правотворчества, так и правоприменения. В-пятых, перед правовой, прежде всего, административно-правовой наукой стоит сложная задача по формированию научно обоснованных рекомендаций по своевременной диагностике и устранению коллизий института административной ответственности.
