CC BY
92
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. № 2
Т.В. Белошапкова
КОГНИТИВНО-ДИСКУРСИВНАЯ ПАРАДИГМА
ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ И КАТЕГОРИЯ
АСПЕКТУАЛЬНОСТИ
Когнитивная лингвистика у нас в стране за свое недолгое существование прошла очень большой путь развития: от осознания отдельных составляющих этого подхода к изучению языка к созданию собственной парадигмы лингвистического знания — когнитивно-дискурсивной парадигмы, методология которой была сформулирована Е.С. Кубряковой. В этой лингвистической парадигме, которая по своей сути является функциональной, «при описании каждого языкового явления равно учитываются те две функции, которые они неизбежно выполняют: когнитивная (по их участию в процессах познания) и коммуникативная (по их участию в актах речевого общения). Соответственно каждое языковое явление может считаться адекватно описанным и разъясненным только в тех случаях, если оно рассмотрено на перекрестке когниции и коммуникации» [Кубрякова, 2004а: 11].
Появление отечественной версии когнитивизма ознаменовало новый этап в развитии когнитивной лингвистики — это этап проведения конкретных когнитивных исследований. Данная статья представляет собой результаты когнитивного исследования категории аспектуальности. Выделяя когнитивное исследование в новый тип исследований, важно подчеркнуть, что существующий в России когнитивный подход — это, по сути, продолжение и развитие ономасиологического подхода. Так, еще в 1996 г. Е.С. Кубрякова отмечала, что ономасиологическое описание является связующим звеном, которое соединяет достижения российского языкознания с зарубежным когнитивным подходом1.
Ономасиологический подход, сформировавшийся в 20-е гг. ХХв. и заключающийся в том, что вначале определяется объект (понятие) в качестве исходного элемента, затем выявляются различные средства выражения данного значения, относящиеся к разным уровням языка, в отечественном языкознании реализовался в двух теориях: теории понятийной категории и теории номинации. Теория номинации, появившаяся у нас в 70-е гг., подготовила основу для распространения когнитивного подхода (подробнее см. [Белошапкова, 2007а]). Теория же понятийной категории, появившаяся значительно раньше теории номинации, самым плодотворным образом реализовалась у нас в стране в исследованиях А.В. Бондарко.
А.В. Бондарко [Бондарко, (1983) 2001], отталкиваясь от бытовавших очень общих представлений об устройстве понятийной категории, предложил собственное представление организации исследуемого объекта. Он выделил два уровня понятийных категорий и их систем: первый уровень — уровень универсальных фундаментальных понятийных категорий, которые составляют универсальный базис мыслительных категорий; второй уровень — уровень понятийных категорий, реализующихся в семантических функциях данного языка и включающих наряду с реализациями универсальных вариантов и неуниверсальные понятийные варианты, т.е. для А.В. Бондарко понятийная категория — это многоуровневое явление.
Предъявленная А.В. Бондарко структура понятийной категории легла в основу понятия ФСП, которое им представляется как «двустороннее (содержательно-формальное) единство, формируемое грамматическими (морфологическими и синтаксическими) средствами данного языка вместе с взаимодействующими с ними лексическими, лексико-грамматическими и словообразовательными элементами, относящимися к той же семантической зоне» [Бондарко, (1983) 2001: 40]. В основе ФСП аспектуальности лежит категория вида, а лексические, лексико-грамматические и словообразовательные элементы, а также и элементы высказывания определенным образом распространяют эту категорию.
В лингвистике ХХ! в. любой объект имеет достаточно большую историю изучения, и категория аспектуальности здесь не составляет исключения. Современная русская аспектология — результат деятельности научного сообщества на протяжении не одного столетия. За этот период ввиду сложной организации изучаемого явления произошло расширение изучаемого объекта: ас-пектуальность из категории с преимущественно морфологической базой перешла в разряд межуровневых и действительно (а не на уровне общих заявлений) стала включать в себя и морфологические, и лексические, и синтаксические составляющие (подробнее см. [Белошапкова, 2007]).
Изучение категории аспектуальности в свете когнитивно-дискурсивной парадигмы позволяет увидеть следующую достаточно необычную для традиционной лингвистики картину.
Категория аспектуальности являет собой набор девяти концептов-примитивов, служащих для модификации ситуации и передающихся в языке тремя типами фреймов: поверхностным синтаксическим, поверхностным семантическим и тематическим, осмысление которых происходит с помощью трех когнитивных моделей: пропозициональной, образно-схематической, метафорической.
Перечислим эти концепты: единичность, длительность, начало, продолжение, конец, результативность, повторяемость, степень проявления, соотношение с нормой2.
Выделяемые концепты могут быть обозначены как концепты-примитивы, потому что, во-первых, они обозначают не ситуацию, а лишь ее модификаторы, во-вторых, они обладают свойством семантических примитивов, выделяемых А. Вежбицкой [Вежбицкая, 1996, 1999] — обозначаются абстрактными словами. Интересно отметить, что среди семантических примитивов, выделяемых А. Вежбицкой, есть «метапредикат» очень, «детерминатор» несколько, немного, «усилитель» больше, «время» долго, недолго. Но, в отличие от семантических примитивов, где семантический примитив — «это не значение, не смысл, не сема, а именно слово» [Лукин, 1990: 7], они обладают иным планом выражения — от слова до текста.
Использование пропозиционального критерия, основного критерия в когнитивной лингвистике, позволило по-новому взглянуть на традиционную и общепринятую точку зрения об организации категории аспектуальности, а именно расширить представление о сфере ее существования. Следует указать, что в основу разрабатываемой нами модели категории аспектуальности была положена теория фреймов М. Минского и понятие идеализированной когнитивной модели Дж. Лакоффа, что позволило описать как структуру исследуемых концептов, так и путь их осмысления.
М. Минский выделяет у сценария четыре уровня существования: поверхностный синтаксический фрейм, поверхностный семантический фрейм, тематический фрейм, повествовательный фрейм [Минский, 1979]. Так как в работе представлено авторское понимание единиц, выделяемых М. Минским, то мы должны были, с одной стороны, дать собственное понимание фрейма, а с другой — соотнести каждый из выделенных фреймов с единицами традиционной лингвистики.
Фрейм в данном исследовании понимается как структура данных, представляющих (стандартную) типическую ситуацию, которая может включать в себя либо один эпизод, либо несколько эпизодов, т.е. быть как моноситуативной, так и полиситуативной.
Таким образом, пропозициональный критерий позволил ввести в сферу аспектуальности помимо поверхностного синтаксического фрейма (в традиционной лингвистике это предложение), являющегося традиционным объектом исследования, и прагматический аспект, и вторичную аспектуальность, а также и особые текстовые образования, передаваемые поверхностным семантическим фреймом, тематическим фреймом (в традиционной лингвистике это сверхфразовое единство или сложное синтаксическое целое).
Однако когнитивная версия организации категории аспекту-альности, созданная на основе фреймовой теории М. Минского, не отвечает на все возникающие в процессе исследования вопросы. Как справедливо отмечал Дж. Лакофф, подход М. Минского «располагает только пропозициональными моделями и не включает никаких «образных» моделей — метафорической, метонимической, образно-схематической» [Лакофф, 2004: 161]. Поэтому вполне целесообразным представляется обращение к понятию идеализированной когнитивной модели (или ИКМ), предложенной Дж. Лакоффом.
Наше видение когнитивной структуры категории аспектуаль-ности строится на том, что категоризация определенной пропозиции происходит с использованием определенной ИКМ. В языковых структурах эта категоризация отражается в использовании различных языковых средств. В качестве иллюстрации этого утверждения рассмотрим несколько примеров:
1. Петя худой — если реальная ситуация не может быть передана имеющейся в языковом сознании пропозицией, характеризующей состояние тела человека (худой — 'имеющий тонкое, сухощавое тело (о человеке и животном)'), то для ее передачи используется модификатор смысла 'степень', который может передаваться тремя типами ИКМ.
2. Петя очень худой — для передачи этой ситуации используется пропозициональная ИКМ, языковое средство категоризации— наречие очень;
3. Петя худой, как щепка — для передачи этой ситуации используется образно-схематическая ИКМ, языковое средство категоризации — сравнительный оборот как щепка;
4. Петя пещерно худ — для передачи этой ситуации используется метафорическая ИКМ, языковое средство категоризации — метафорическое употребление наречия пещерно.
Исследование показало, что метонимическая ИКМ не участвует в передаче аспектуальных концептов, так как описываемые концепты являются концептами-примитивами и в принципе не могут быть переданы с помощью метонимической модели, поскольку в языковом сознании отсутствует нечто, частью которого эти концепты могли бы мыслиться.
Последовательное использование пропозиционального критерия позволяет по-иному взглянуть на связь между категорией вида и категорией аспектуальности. Отталкиваясь от того, что в основе когнитивного подхода лежит единый принцип — пропозициональный, и, следовательно, в основе языковой организации лежит одна и та же матрица, которая на разных языковых уровнях наполняется своим содержанием, а также проведя определенные аналогии между синтаксическим, семантическим и мор-
фологическим уровнями организации высказывания, мы можем говорить о том, что параметр предельность/непредельность, составляющий суть грамматической категории вида, по сути является одним из параметров диктумного содержания высказывания — характеризатором пропозиции, предиката (это утверждение совпадает с точкой зрения А.Л. Шарандина [Шарандин, 2001]).
В продолжение этих рассуждений обратимся к синтаксису — здесь можно увидеть определенные аналогии между открытостью/ закрытостью синтаксической связи и предельностью/непредельностью пропозиции.
Открытая связь соединяет неопределенное количество компонентов, непредельная пропозиция служит для передачи не ограниченного во времени протекания действия.
Закрытая связь соединяет два компонента, предельная пропозиция служит для передачи ограниченного во времени протекания действия.
Как кажется, все вышесказанное позволяет говорить о том, что признак предельности/непредельности есть характеризатор предиката пропозиции, в определенных отношениях изоморфный признаку синтаксической связи — открытой/закрытой.
Пропозициональный критерий является универсальным, поэтому признак предельности/непредельности можно распространить и на пропозиции, передаваемые неглагольными конструкциями. Например, пропозиции, передаваемые высказываениями Трава зеленая, Петя учитель, являются непредельными. Пропозиция, передаваемая высказываением Дверь нараспашку, является предельной.
Таким образом, когнитивный подход позволяет увидеть, что традиционная аспектология — это объединение двух совершенно разнородных явлений: категория глагольного вида по сути характеристика пропозиции, предиката, представленная в определенном ментальном пространстве, а категория аспектуальности — это объединение концептов-примитивов.
Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что категория аспектуальности обладает особой структурой: ее составляющие не образуют подклассов с отношениями «выше — ниже» (как это свойственно системам категорий, которые создавались человеком еще со времен Аристотеля для упорядочения знаний об объекте), а являются равноправными членами. Таким образом, категория аспектуальности представлена в языковом сознании человека не как полевая структура, а как набор дифференциальных признаков, которые в речевой деятельности могут давать самые разные объединения.
Содержание дискурсивного анализа, являющегося составной частью когнивно-дискурсивной парадигмы знания, вытекает из
понимания дискурса, которое в современной лингвистике является очень неопределенным3 в силу бесчисленного разнообразия изучаемых источников и грамматически правильных текстов. В конце ХХ — в начале XXI в. в отечественной лингвистике шла большая работа по осмыслению этого понятия и включению его в нашу, отечественную, лингвистическую парадигму. В это время появилось несколько работ, среди которых самыми значительными, с нашей точки зрения, являются следующие: [Кубрякова, 2000, 2004; Демьянков, 2000; Макаров, 2003; Богданов, 1993; Дымар-ский, 1999; Кристева, (1970) 2004; Гаспаров, 1996].
Для целей данного исследования среди различных пониманий дискурса нам, с одной стороны, в большей степени близки точки зрения Л.М. Макарова и В.В. Богданова, понимание которых очень близко к отождествлению дискурса с речевой деятельностью. С другой стороны, для нас очень важным является то, что связано с продуктивностью текста [Кристева, 2004]. Наш выбор обусловливается тем, что осмысление ставшего уже классическим определения дискурса, данного Н.Д. Арутюновой (дискурс — это «речь, погруженная в жизнь» [Арутюнова, 1990: 136— 137]), на сегодняшний день во многом связывается с социальной активностью человека (ср.: экономический дискурс, политический дискурс и т.д.)4. Для нашего исследования такой параметр, как социальная активность человека, не является актуальным.
Таким образом, как цели нашего исследования, так и сам анализируемый нами материал предопределили необходимость создания собственного определения дискурса. С опорой на перечисленные выше исследования было сформулировано собственное определение понятия дискурса: дискурс — это реализация языковой системы в определенных формальных и семантических структурах, обладающих в зависимости от социально-временной детерминированности различной степенью продуктивности и служащих социуму в качестве инструмента познания мира.
Дискурсивное описание строилось на материале текстов второй половины XIX и XX в. Это произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина, С.В. Ковалевской, А.И. Герцена, П.Д. Боборыкина, И.А. Гончарова, Л.Н. Толстого, В.И. Гаршина, И.С. Тургенева, Ф.М.Достоевского, А.П. Чехова, И.А. Бунина, М.А. Шолохова, М.А. Булгакова, К.Г. Паустовского, А.П. Платонова, К.М. Симонова, Б.Л. Пастернака, Ю.В. Трифонова, В.А. Распутина, С.Д. Дов-латова, а также современная публицистика и газетные тексты (в базе данных содержится более 8000 примеров).
Исследование строилось таким образом, что материалы разных веков изучались отдельно. Это можно объяснить рабочей гипотезой, заключающейся в том, что каждая языковая эпоха обла-
дает своим собственным дискурсом. Так как наша задача — исследование категории аспектуальности, то сопоставления результатов анализа материалов XIX и ХХ вв. позволят увидеть, с одной стороны, то общее, что имеется в передаче категории аспектуаль-ности, а с другой — детально распознать функциональные5 расхождения, наблюдаемые в разные временные периоды.
Проведенный сопоставительный анализ выделенных нами объектов позволил увидеть динамику развития языкового сознания человека.
Категория аспектуальности в современном дискурсе передается тремя ИКМ: пропозициональной, образно-схематической, метафорической. Каждая ИКМ имеет собственную продуктивность. Так, наиболее продуктивной является пропозициональная ИКМ, с помощью которой передаются все концепты. Образно-схематическая ИКМ участвует в передаче только одного концепта: степени проявления, вариант— количественная детерминация действия в зоне выше нормы. Метафорическая ИКМ участвует в передаче двух концептов: степень проявления и начало.
Фреймы также обладают индивидуальной продуктивностью. Так, наиболее продуктивным является поверхностный синтаксический фрейм, который участвует в передаче всех концептов. Поверхностный семантический фрейм передает концепт степени проявления. Тематический фрейм участвует в передаче пяти концептов: степени проявления, единичности, длительности, начала, повторяемости, варианта итеративности.
В дискурсе второй половины Х1Х в. категория аспектуально-сти передается только двумя ИКМ: пропозициональной, образно-схематической. Каждая ИКМ имеет собственную продуктивность. Наиболее продуктивной является пропозициональная ИКМ, с помощью которой передаются все концепты. Образно-схематическая ИКМ участвует в передаче только одного концепта: степени проявления, вариант — количественная детерминация действия в зоне выше нормы.
Количество фреймов, участвующих в передаче категории ас-пектуальности, также меньше — это поверхностный синтаксический фрейм и тематический фрейм. Поверхностный синтаксический фрейм участвует в передаче всех концептов, тематический фрейм — в передаче концептов единичности, повторяемости, варианта итеративности.
Проведенное исследование функционирования категории ас-пектуальности позволило сделать следующие выводы:
• каждый концепт имеет собственную систему способов и средств передачи;
• каждый из способов и средств передачи категории аспек-туальности имеет собственную продуктивность употребле-
ния как в современном дискурсе, так и в дискурсе второй половины XIX в.;
• можно сказать, что каждый дискурс обладает собственной функциональностью. Это выражается как в особенностях продуктивности компонентов, составляющих каждый дискурс, так и в использовании различных типов фреймов и ИКМ в каждом из дискурсов.
Сопоставительный анализ дискурсов второй половины XIX и XX в. позволил увидеть динамику развития языкового сознания человека.
Детальный анализ категории аспектуальности в поверхностном синтаксическом фрейме позволил увидеть некоторые интересные особенности возможностей передачи исследуемого объекта, концептов-примитивов, т.е. концептов, составляющих базовую основу человеческой коммуникации и мышления.
Во-первых, способность к передаче аспектуальных концептов не является универсальным свойством поверхностного синтаксического фрейма: она отсутствует у предложений, построенных по структурной схеме МСорАпГ (Обвешивать покупателей — значит недовешивать товар).
Во-вторых, не все семантические структуры, характеризующие один структурный образец, способны к передаче аспектуаль-ных концептов. Здесь наблюдается та же ситуация, что у слова и ЛСВ: у каждого ЛСВ своя сочетаемость. Общность организации слова и предложения говорит о единой пропозициональной матрице этих структур.
В-третьих, аспектуальные концепты могут передаваться как глагольными, так и именными структурами — на что современная аспектология никогда не обращала должного внимания.
Помимо структурных и семантических особенностей проведенное исследование позволило увидеть и некоторые функциональные особенности этого фрейма, а именно каждый аспек-туальный концепт обладает разной продуктивностью.
Таким образом, полученные наблюдения позволяют по-новому взглянуть на традиционный объект исследования категории аспектуальности (простое предложение) и увидеть его в совершенно новом свете.
Семантическая структура того или иного формального образца обладает индивидуальной сочетательной возможностью, что оправдывает наличие такого большого количества формальных моделей и семантических структур, так как законы развития языка говорят о том, что абсолютные синонимы не характерны для языковой системы.
Проведенное исследование позволяет утверждать, что в период со второй половины XIX в. по конец XX в. наблюдалась эво-
люция человеческой когниции при передаче категории аспекту-альности. Это наблюдалось в увеличении количества ИКМ, задействованных в передаче исследуемой категории: в ХХв. метафорическая ИКМ стала одним из достаточно продуктивных способов передачи концепта степени проявления, вариант — количественная детерминация действия в зоне выше нормы: Пулемет работал яростно (А. Платонов); Рыжая осень мчалась по сторонам (К. Паустовский); Ночь густела (М. Булгаков).
Когнитивно-дискурсивная парадигма знания дает возможность интегрировать разноуровневые и разноструктурные средства и способы передачи категории аспектуальности в единую систему, в которой объект, привлекающий внимание ученых более двух веков (это характеризаторы «внутреннего времени»), не только не исчез за огромным количеством средств передачи, а напротив, «высветился» новыми гранями. Это позволяет сделать вывод о том, что когнитивно-дискурсивная парадигма знания имеет большие перспективы использования в современной лингвистике.
Примечания
1 «...за немногими исключениями в словарных статьях приводятся данные об употреблении терминов в зарубежной литературе, и авторы с сожалением отмечают, что из-за этой ориентации они не смогли отдать должную дань работам отечественных когнитологов и тем ранним версиям когнитивной науки, которые в нашей стране развивались прежде всего в рамках так называемого ономасиологического направления или же в рамках психолингвистики и которые, несомненно, требуют отдельного исследования» [Краткий словарь когнитивных терминов, 1996: 9].
2 Автор придерживается широкого понимания аспектуальности, которое представлено: Русская грамматика. Т. 1. М., 1980; Русская грамматика. Т. 1. Прага, 1979.
3 М.Л. Макаров в своей книге [Макаров, 2003] выделяет три основных подхода к трактовке этого понятия. Первый подход определяет дискурс как «язык выше уровня предложения или словосочетания» [Макаров, 2003: 86]. Второй подход определяет дискурс в рамках функционального подхода как «всякого употребления языка» [Макаров, 2003: 86]. Третий подход определяет дискурс как «дискурс высказывания». По мнению исследователя, «это определение подразумевает, что дискурс является не примитивным набором изолированных единиц структуры "больше предложения", а целостной совокупностью функционально организованных, контекстуализированных единиц употребления языка» [Макаров, 2003: 86]. К этой точке зрения близок, как кажется, В.В. Богданов [Богданов, 1993]. Согласно его точке зрения, речь и текст являются двумя сторонами дискурса: «вследствие этого дискурс понимается как все, что говорится и пишется, другими словами, как речевая деятельность, являющаяся «в то же время и языковым материалом» [Щерба, 1974: 29], причем в любой его репрезентации — звуковой или графической.
4 См. подробнее: [Лейчик, 2004].
5 Термин «функциональный» соотносится нами с терминами «функционирование», «употребление» (ср. определение термина «употребление» в значении «обычай, принятая практика, мода или манера). Употребление может быть местным или всеобщим, устарелым или современным, деревенским или городским, вульгарным или академическим» [Демьянков, 2000: 58].
Литература
Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 136—137.
Белошапкова Т.В. Категория аспектуальности с точки зрения теории номинации // Русское слово, высказывание, текст: рациональное, эмоциональное, экспрессивное. Межвуз. сб. науч. трудов, посвящ. 75-летию П.А. Леканта. М., 2007а. С. 75—80.
Белошапкова Т.В. Когнитивно-дискурсивное описание категории аспектуальности в современном русском языке. М., 2007.
Богданов В.В. Текст и текстовое общение. СПб., 1993.
БондаркоА.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. М., 2001.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.
Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996.
Демьянков В.З. Функционализм в зарубежной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров. М., 2000.
Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. СПб., 1999.
Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М., 2004.
Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: сб. обзоров. М., 2000. С. 7—25.
Кубрякова Е.С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики // Известия АН. Сер. лит. и яз. 2004а. Т. 63, № 3. С. 3—12.
Кубрякова Е.С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке. Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004.
Лакофф Дж. Женщины, огнь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении. М., 2004.
Лейчик В.М. Дискурс — речь — текст // М.В. Ломоносов и развитие русской риторики. М., 2004. С. 106—110.
Лукин В.А. Семантические примитивы русского языка. М., 1990.
Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М., 2003.
Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1979.
Русская грамматика. Т. 1. Прага, 1979.
Русская грамматика. Т. 1. М., 1980.
Шарандин А.Л. Системная категоризация русского глагола. Тамбов, 2001.
Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. С. 24—39.
