CC BY
21
УДК 811.11 А. И. Маковеева
аспирант каф. общего и сравнительного языкознания МГЛУ; e-maiL: aLinamakoveyeva@gmaiL.com
ПРОБЛЕМА ФОРМАТИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ В ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
Данная статья посвящена проблеме социального познания и его форматирования в лингвистике и смежных с ней областях. В частности, рассматриваются такие структуры, как культурные модели, идеализированные когнитивные модели и ряд других ментальных конструктов, используемых лингвистами для анализа социально значимых явлений языка. Особое внимание уделяется понятию стереотипа и современным методам его исследования в рамках различных подходов.
Ключевые слова: социальное познание; структуры стереотипных знаний; сте-реотипизация; стереотип; ассоциативный эксперимент; контент-анализ.
A. I. Makoveyeva
Ph.D. Student, the Department of General and Comparative Linguistics, MSLU; e-mail: alinamakoveyeva@gmail.com
ON FORMATTING SOCIAL KNOWLEDGE IN LINGUISTIC STUDIES
The article focuses on social cognition and structures of social knowledge, such as context models, idealized cognitive models (ICM), cultural scripts and stereotype, which are used by linguists to analyze sociaHy relevant language phenomena. Special emphasis is pLaced on the concept of sociaL stereotype and on various approaches to its research.
Key words: social cognition; cognitive structures; stereotyping; stereotype; association experiment; content anaLysis.
Интерес к социальной обусловленности познания отражается во многих науках. Термин социальная когниция встречается в разных гуманитарных областях знания, таких как философия, антропология, психология, лингвистика.
По М. Веберу, в качестве предмета социального познания выступает индивидуальная действительность, интерпретируемая с точки зрения культуры, а характерной чертой социального познания является единство социальных законов, с одной стороны, и намерений, интересов и целей человека - с другой [Вебер 1990].
Важно отметить и связь социального познания с ценностями и мировоззрением. В гуманитарных науках ценности входит в само содержание знания. Ценностные ориентации помогают разграничивать существенное для человека и второстепенное, определяют его мотивацию. Социализация личности предполагает усвоение принятой в данном социуме системы знаний.
Исследования, посвященные форматированию социального знания, проводились Т. ван Дейком [Dijk, Kihntsh 1983], Дж. Лакоффом [Lakoff1987], У. Квастгоф [Quasthoff1989], А. Вежбицкой [Вежбицкая 2002], Е. Бартминьским [Бартминьский 2005], и др. Учеными были предложены такие структуры, как ситуативные модели, идеализированные когнитивные модели (далее - ИКМ), культурные скрипты, стереотипы, культурные модели.
Все перечисленные конструкты связаны с системой ценностей той или иной культуры, разделяются большинством ее представителей и возникают в результате повторяющегося социального опыта, однако в лингвистике они исследуются применительно к разным языковым явлениям и типам текста (дискурса). Так, Дж. Лакофф изучает культурные модели на материале отдельных метафорических выражений, а Н. Куинн исследует их, анализируя тексты устных интервью [Lakoff 1987; Quinn 1987]. Т. ван Дейк, обращаясь к проблеме структурирования коммуникативных событий, вводит понятие ситуационной модели и изучает их в контексте проявления расизма в дискурсе школьных учебников, выпусков новостей, интервью [Dijk, Kihntsh 1983, с.169].
Одним из понятий, которое всё чаще употребляется в современной лингвистике для описания социальных аспектов построения значений, является понятие культурной модели. Данный термин впервые появился в когнитивной антропологии в рамках теории схем, которая представляет культурное (фактически, социальное) познание как систему взаимодействующих систем координат, как когнитивную структуру, интерпретирующую окружающий мир. Схема связывает культуру и психику людей в процессе их социализации и влияет на их действия [D'Andrade 1989].
В рамках антропологической парадигмы выделяют разные классификации культурных моделей в зависимости от целей, степени выраженности или обобщенности, способа актуализации: эксплицитные и имплицитные, частные и общие, языковые и неязыковые модели [Shore 1998].
Данный термин стал применяться лингвистами в силу того, что культурные модели проявляются не только в поведении, традициях и артефактах культуры, но и реализуются в языке. Особое внимание уделяется тому, каким образом эти модели воспроизводятся в дискурсе. Так, Н. Куинн, проанализировав отрывки интервью супружеских пар о браке, определила, что культурная модель MARRIAGE реализуется в виде повторяющихся в тексте метафор (Marriage is a manufactured product / an ongoing journey / a durable bond / an investment) и пропозиций (marriage is enduring / errotful / difficult / mutually beneficial) [Quinn 1987, c. 179].
Подобным образом А. Вежбицкая вводит понятие культурного скрипта. Исследователь отмечает, что культурные скрипты представляют собой общепринятые в культуре и отражающиеся в языке мнения «о том, что хорошо и что плохо, что можно, что нельзя» [Вежбицкая 2002, с. 6]. В отличие от других конструктов социального познания, в лингвокультурных скриптах главным параметром является оценочная составляющая. Отметим, что в работах А. Вежбицкой акцент делается на нормах поведения (в том числе, речевого) представителей какой-либо культуры в определенных коммуникативных ситуациях, а скрипт структурируется в виде набора семантических примитивов -базовых концептов, универсальных для всех культур. Различие между культурами исследователь видит в разнообразии конфигураций этих концептов в составе скриптов.
В рамках когнитивной лингвистики также была также предложена теория идеализированных когнитивных моделей (далее - ИКМ). Дж. Лакофф вводит понятие ИКМ, которая представляет собой геш-тальт, комплексное целое, структурированное на основе следующих принципов: пропозиционной и образно-схематической структур, метафорическом и метонимическом отображении. Соответственно Дж. Лакофф выделяет нескольких видов ИКМ (пропозициональные и образно-схематические, метонимические и метафорические), которые могут иметь радиальную (включать в себя множество моделей) или иерархическую структуру [Lakoff 1987]. Когнитолог подчеркивает, что ИКМ не всегда точно репрезентируют действительность. В зависимости от контекста, некоторые свойства объектов, несущественные в данной ситуации, могут не учитываться.
Хорошо известен пример Дж. Тейлора, который рассматривает ИКМ для слов jogging и running. Он отмечает, что jogging
ассоциируется со здоровым образом жизни, физическими нагрузками для поддержания формы представителями среднего класса. В данном случае исключается ряд параметров, допустимых для run: в качестве субъекта, совершающего действие, не может выступать ребенок, животное и т. д., слово не может указывать на целенаправленное действие (jog to catch a bus) или использоваться в контексте соревнования [Taylor 1996, с. 25-27].
В отличие от ИКМ, культурных моделей и лингвокультурных скриптов, являющихся обобщенными представлениями об окружающих объектах и их свойствах, ситуационные модели являются репрезентациями целых ситуаций с учетом контекста, в том числе коммуникативного. Под ситуационными моделями Т. ван Дейка понимают особый вид структурной организации знания в памяти человека, а именно, когнитивные репрезентации ситуаций, находящиеся в эпизодической памяти и представленные в дискурсе [Дейк 1989, с. 103]. Носители языка описывают ситуации при помощи текстов и составляющих их предложений. Синтаксические структуры связаны с коммуникативными актами, состоящими из функциональных категорий, которые, в свою очередь, отражают строение моделей действительности - предиката, обычно выраженного глаголом, и аргументов.
Ситуационные модели включают в себя как общее (разделяемое в обществе и культуре), так и уникальное (основанное на личном опыте) знание человека относительно реальной ситуации. Данным конструктам присущи фрагментарность и неполнота в силу того, что человек не может обладать всеми знаниями об окружающем его мире, а также разная степень обобщенности. Так, например, сложное действие «путешествие» может быть представлено одним предложением, а в действительности оно включает в себя сложную последовательность событий и действий [Дейк 1989, с. 79].
Следовательно, когнитивные модели социально обусловлены и одновременно субъективны, так как каждый человек интерпретирует реальные события с различных точек зрения, с различными целями и разными способами. Одни и те же действия могут быть оценены по-разному в зависимости от социального контекста и установок и мнений говорящего: например, передача предмета от одного лица другому может стать «подарком» или «сделкой» [Дейк 1989, с. 82].
Фактически все упомянутые выше структуры, а именно: культурные модели, скрипты, ИКМ и ситуационные модели, являются структурами знаний, разделяемыми членами социума в долговременном режиме и представляющими фрагмент опыта обобщенно и в сокращенном виде. Соответственно, в основе их формирования лежат когнитивные процессы стереотипизации. Под стереотипизацией мы понимаем процесс структурирования совокупного опыта людей, в ходе которого образуются разделяемые членами общества когнитивные модели, репрезентирующие в компрессированном, усеченном виде социально значимые объекты (людей, события, предметы, явления), и которые, как правило, содержат их оценку.
Процесс стереотипизации является предметом изучения многих дисциплин: социологии, психологии, антропологии, лингвистики и др. В рамках каждой из них рассматриваются разные виды стереотипов: социальные, этнические, гендерные и иные стереотипы. При этом они не образуют единой классификации, и один и тот же феномен может быть рассмотрен как культурный, лингвистический и социальный. Так, в когнитивной лингвистике в рамках теории категоризации Дж. Лакофф рассматривает социальный стереотип как случай метонимии, в ходе которой подкатегория становится представителем категории в целом, что упрощает вынесение суждений о явлениях и людях [ЪакоГГ 1987]. В том или ином обществе существует некий набор стереотипов, репрезентирующих социально значимые категории. Так, в силу существующих культурных ожиданий, мать-домохозяйка будет считаться лучшим примером категории матери вообще. Таким образом, в когнитивной лингвистике стереотип может одновременно рассматриваться как явление когнитивное, лингвистическое и социальное.
Отметим, что впервые термин социального стереотипа был введен У Липпманом [Липпман 2004]. Он определяет стереотип как упрощенное, схематичное представление человека о том или ином понятии, не вытекающее из его собственного опыта. Исследователь подчеркивает, что стереотипы, с одной стороны, служат для экономии усилий в ходе познания мира, а с другой - передают широко разделяемую общественную позицию. Среди особенностей стереотипов У. Липпман называет спонтанность возникновения, влияние на формирование традиций, упрощенное и необъективное представление реальности, оценочность.
Исследователь отмечает также, что стереотипы находят выражение в языке: произнесенные слова и другие внешние стимулы могут активировать часть системы стереотипов, в результате чего новые впечатления проявляются в сознании одновременно с уже сложившимся мнением [Липпман 2004].
Непосредственно к взаимосвязи понятия стереотипа и языка первым обратился философ Х. Патнэм. Он различал обыденную и научную (экспертную) трактовку стереотипа. В обыденном употреблении стереотип понимается как «общепринятое (часто предумышленное) представление о том, на что похож, чем является и как ведет себя X» [Патнэм 1999, с. 207]. Предложив понятие «лингвистическое обязательство» (linguistic obligation), ученый расширил данный термин. Он утверждал, что в определенном языковом коллективе существуют некоторые общепринятые представления (стереотипы) о том или ином явлении и предмете. Однако внутри языкового коллектива происходит «разделение труда». Это означает, что «специалисты» (эксперты) обладают расширенным знанием о понятии, знают научные критерии определения значения слова, в то время как остальные члены языкового коллектива пользуются минимальной информацией, включающей стереотип слова, достаточной для его понимания и употребления в речи.
В лингвистике явление стереотипа рассматривает Е. Бартминьский. Он отмечает, что стереотипы присутствуют во всем лексиконе языка и могут быть выражены не только в простых концептах или элементарных стереотипных суждений, например, собаки кусаются, но и в виде сложных стереотипных представлений о комплексе событий. Стереотипные суждения являются неосознанным приписыванием каких-либо свойств всем представителям класса, «неточной субъективной генерализацией» [Бартминьский 2005, с. 162]. Этот автор выделял несколько разновидностей стереотипов: стереотипы-образы (стереотипы «типичных» представителей класса) и стереотипы-образцы (стереотипы «идеальных» представителей класса), стереотипы-примеры (выражения категории, известные носителям языка), стереотипы-эксцессы (конкретные примеры, например, в литературе) [Бартминьский 2005, с. 166].
Ссылаясь на тесную связь вербального выражения социального стереотипа и текста, немецкая исследовательница У. Квастгоф расширяет
определение социального стереотипа. Она описывает его не только как феномен уровня языковой реализации, но и как когнитивную структуру, которая отражает знания о мире, характерные для рассматриваемой культуры, и которая может не обладать при этом фиксированной языковой формой и выражаться имплицитно [Quasthoff 1989].
Следуя идеям У. Квастгоф, В. З. Демьянков отмечает оценочную оппозитивность стереотипов, которые выстраиваются на основе дихотомий «положительное / отрицательное», «правильное / неправильное», «должное / недолжное» и пр. Внимание исследователя направлено прежде всего на те стереотипы, которые существуют по отношению к различным социальным группам. Таким образом, стереотип выступает как мнение о социальных группах или об отдельных лицах как представителях этих групп [Краткий словарь когнитивных терминов, 1996, с. 177-179].
Отдельным направлением в изучении стереотипов в лингвистике являются психолингвистические исследования, в которых моделирование стереотипов осуществляется методом ассоциативного эксперимента. Так, представители Московской психолингвистической школы Ю. Н. Караулов, Ю. С. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева и др. исследуют ассоциативно-вербальные сети, отражающие в том числе стереотипные знания той или иной культуры [Ушакова 2004, с. 6]. На основе данных ассоциативных экспериментов моделируются так называемые образы языкового сознания, определяемые как «совокупность образов сознания, формируемых и овнешняемых с помощью языковых средств - слов, свободных и устойчивых словосочетаний, предложений, текстов, ассоциативных полей и ассоциативных тезаурусов как совокупности этих полей» [Тарасов 2000, с. 24]. Метод ассоциативного эксперимента позволяет составить языковой тезаурус носителя языка, который, в свою очередь, представляет языковое сознание индивида. При этом выделяется «ядро» сознания, ориентирующее носителя языка в окружающей действительности на протяжении жизни.
Данный подход позволяет структурировать совокупные стереотипные знания в том или ином обществе, однако в большинстве случаев не учитывает индивидуальную вариативность и механизмы ее формирования.
Среди ограничений подхода важно отметить и то, что, как полагают некоторые ученые, ассоциативный эксперимент позволяет
рассмотреть лишь ранее выработанные межсловесные отношения, не принимая во внимание проявления «языкового сознания», связанные с динамическими процессами в словесных структурах, с включением грамматических стереотипов, с интенциями коммуникантов [Ушакова 2004, с. 7-9].
Проблема форматирования стереотипных знаний решается также в лингвистической концептологии, в рамках которой данная структура исследуется, главным образом, применительно к семантике отдельных слов или лексических подсистем. Значение рассматривается здесь как часть концепта, «называемая регулярно используемым и воспроизводимым в данном сообществе языковым знаком и представляющая в общении коммуникативно релевантную для данной лингвокультурной общности часть концепта» [Стернин, Попова 2007, с. 65]. Стереотипы сознания задаются культурой и наряду с концеп-тосферой образуют картину мира индивида [там же, с. 37].
В. И. Карасик указывает на то, что лингвокультурный концепт включает в себя три составляющих: понятийную, образную и ценностную [Карасик 2002]. В качестве ценностного элемента выступают стереотипные и прототипические конструкты (например: «шотландцам свойственна жадность»; «иномарка - признак богатства»), позволяющие включить концепт в общий культурный контекст [Слышкин 2004, с. 31].
Сходным со стереотипом является и понятие лингвокультурного типажа, также введенное В. И. Карасиком. Это «узнаваемые образы представителей определенной культуры, совокупность которых и составляет культуру того или иного общества» [Карасик 2009, с. 179]. Так, типаж «чудака» - образ человека, поведение которого отличается забавными странностями, который занимается каким-либо специфическим делом и не причиняет никому неудобств. Терпимость к «чудакам» является существенной характеристикой английской ментально-сти, отражающей определенные нормы поведения в данной культуре, необходимые для успешной коммуникации [Карасик 2009, с. 251-252]. Лингвокультурный типаж отражает стереотипные представления о личности, однако является менее устойчивым.
В современной лингвистике стереотип становится не только инструментом описания семантики слов и их классов, но и средством анализа дискурса. Так, понятие стереотипа рассматривается в рамках
теории критического анализа дискурса, в котором подчеркивается необходимость интеграции когнитивного и социодискурсивного подходов. В частности, Р. Водак, анализируя «социальные практики» и стратегии коммуникативного поведения в ходе восприятия и понимания новостей, установила, что информация запоминалась избирательно, а в пересказе новостей и комментариях участников всегда отражались личный опыт и собственное видение их дальнейшего развития. Пересказ зависел как от фоновых знаний, так и моделей отображения стереотипных ситуаций, существующих в сознании говорящих ^оёак 1996].
В качестве еще одного примера исследований стереотипов в дискурсе приведем работу А. А. Клиновской, посвященную актуализации общественных стереотипов в журнальном дискурсе немецкого языка [Клиновская 2007]. В работе выделяются и систематизируются как вербальные средства актуализации стереотипов разных уровней, так и невербальные (фотографии, графики, схемы и др.). Основой систематизации данных единиц служит теория функционального поля А. В. Бондарко [Бондарко 2005]. В качестве ядра А. А. Клиновская выделяет антропонимы, не содержащие оценки; к ближайшей периферии относятся отдельные оценочные и эмотивные номинации социальных групп. Дальнейшую периферию составляют предложения, дающие оценочную характеристику социальной группе через метафоры, указывающие на действия социальной группы, или невербальные средства актуализации стереотипа [Клиновская 2007].
В целом, как показал анализ литературы, структуры социального знания изучаются в лингвистике с применением разных методов. Выше мы отметили такие методы, как когнитивное моделирование, компонентный анализ лингвокультурных концептов, ассоциативного эксперимента, критический анализ дискурса.
Помимо перечисленных методов, в целях реконструкции стереотипов из массивов текстов используется метод контент-анализа. Для иллюстрации приведем исследование Т. И. Снеговой, в котором изучается стереотипный образ юриста у носителей русского языка. В качестве единиц анализа выступают отдельные словоформы и словосочетания (юрист, судья, прокурор и пр.), выделенные методом сплошной выборки, при этом обозначения объектов и их свойств разделены на негативные, нейтральные и положительные. В исследовании определяется
частотность употребления анализируемых единиц и делается вывод об их стереотипности, исходя из того, что показателем их стереотипности является процентное соотношение случаев употребления трех наиболее частотных слов к общему числу словоупотреблений [Снегова 2005].
В целом, преимущество контент-анализа видится в возможности обрабатывать большое количество текстов, а также в строгом алгоритме проведения процедуры, при котором смысловые и символические единицы переводятся в количественные, фиксируются и обрабатываются, что позволяет получать объективные данные. Однако, как и любой метод обработки информации, контент-анализ имеет ряд ограничений. В частности, некорректно выделенные категории анализа могут привести к поверхностным и неточным результатам, поэтому необходимо подтверждение полученных результатов другими методами для обеспечения триангуляции [Пашинян 2012].
Итак, в современных лингвистических исследованиях наблюдается повышенный интерес к проблеме форматирования социальных знаний. В когнитивной лингвистике, социолингвистике, критическом анализе дискурса, психолингвистике и др. описываются различные социокогнитивные структуры, которые служат инструментом для анализа широкого спектра языковых явлений. Вместе с тем отмечается необходимость поиска эффективных качественных и количественных методов анализа языковых данных, а также интеграции подобных методов для решения проблемы форматирования стереотипных знаний.
В целом, анализ литературы, посвященной стереотипным структурам знаний, показал, что в данной области лингвистических изысканий существуют определенные лакуны. Помимо необходимости дальнейшего совершенствования методов в направлении триангуляции, следует выделить также целесообразность исследования процессов (вос)производства стереотипов в непосредственной дискурсивной деятельности групп людей, относящихся к разным социальным группам. Так, на наш взгляд, сопоставление стереотипов в речи взрослых и детей позволило бы показать процессы стереотипизации в их дискурсивной и возрастной динамике.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике: [пер.
с польск.]. М. : Индрик, 2005. 528 с.
Бондарко А. В. Проблемы функциональной грамматики. Полевые структуры. СПб. : Наука, 2005. 478 с.
Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения. М. : Прогресс, 1990. 808 с.
Вежбицкая А. Русские культурные скрипты и их отражение в языке // Русский язык в научном освещении. М., 2002. № 2 (4). С. 6-34
Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М. : Прогресс, 1989. 310 с.
Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград : Перемена, 2002. 476 с.
Карасик В. И. Языковые Ключи. М: Гнозис, 2009. 406 с.
Клиновская А. А. Лингвокогнитивные особенности актуализации общественных стереотипов в политическом журнальном дискурсе ФРГ : дис. ... канд. филол. наук. М., 2007. 210 с.
Краткий словарь когнитивных терминов / под общ. ред. E. С. Кубряковой. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1996. 245 с.
Липпман У. Общественное мнение : пер. с англ. М. : Институт Фонда Обще-ственое мнение, 2004 (1922). 384 с.
Патнэм X. Значение «значения»: [пер. с англ. № 151] // Философия сознания. М. : ДИК, 1999 (1975). С. 164-235.
Пашинян И. А. Контент-анализ как метод исследования: достоинства и ограничения // Научная периодика: проблемы и решения. М. : ИД «Библио-Глобус ». № 5. С. 1-18.
Слышкин Г. Г. Лингвокультурный концепт как системное образование // Лингвистика и межкультурная коммуникация. Волгоград : Вестник ВГУ, 2004. № 1. С. 29-34.
Снегова Т. И. Стереотипный образ юриста в языковом сознании россиян XX столетия : дис. ... канд. филол. наук. М., 2005. 192 с.
Стернин И. А., Попова З. Д. Семантико-когнитивный анализ языка : монография. Воронеж : Истоки, 2007. 250 с.
Тарасов Е. Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и образ мира / отв. ред. Н. В. Уфимцева. М. : ИЯ РАН, 2000. С. 7-22.
Ушакова Т. Н. Понятие языкового сознания и структура рече-мысле-языковой системы // Языковое сознание: теоретические и прикладные аспекты / под ред. Н. В. Уфимцевой. М.-Барнаул, 2004. C. 6-17.
D'AndradeR. G. Cultural Cognition // M. I. Posner (ed.). Foundations of Cognitive Science. Cambridge, MA : MIT Press, 1989. P. 795-830.
Dijk T. van., Kihntsh W. Strategies of Discourse Comprehension // Handbook of Language and Social Psychology. New York : Academic Press. 1983. 389 p.
Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things. Chicago : The University of Chicago Press, 1987. 614 p.
A. M. MaKOBeeBa
Quinn N. Convergent evidence for a Cultural model of American marriage // Cultural models in language and thought / D. Holland, N. Quinn (ed.). Cambridge : Cambridge University Press, 1987. P. 173-192. Quasthoff U. M. Social Prejudice as a Resource of Power: Towards the Functional Ambivalence of Stereotypes // Language, Power and Ideology Studies in Political Discourse. Amsterdam, Philadelphia : John Benjamins Publishing Company, 1989. P. 181-196. Shore B. Culture in Mind: Cognition, Culture, and the Problem of Meaning.
Oxford : OUP, 1998. 448 p. Taylor J. On Running and Jogging // Cognitive Linguistics 7-1. Walter de Gruyter, 1996. P. 21-34
Wodak R. Disorders in Discourse. London : Longman, 1996. 200 p.
