CC BY
43
О.В. Медведева
Когда говорят документы
Отсутствие документов о каких-либо исторических событиях, как правило, восполняется домыслами и предположениями. И передаются из поколения в поколение легенды, выдаваемые за действительные события; оценки личностей, данные каким-либо автором на основании слухов или высказываний современников, становятся непреложной истиной, считающейся тем более достоверной, чем непререкаемее авторитет автора. Настоящей удачей является находка подлинных документов того времени, позволяющих подтвердить или опровергнуть сложившийся в исторической литературе стереотип о каком-либо событии или человеке.
Так произошло и в случае обнаружения нами в Архиве внешней политики Российской империи бумаг первого российского консульства в болгарских землях, в Сливене (прежнее название - Селимно). Дипломатические документы имеют важное значение для изучения стран и народов. Среди них особое место занимают материалы иностранных консульств, находившихся в данной стране. Ведь донесения консулов подробно передают обстановку в стране пребывания, быт и нравы его народа. Что касается истории болгарских земель до конца 30-х годов XIX столетия, то исследователи такими материалами не располагали, так как консульств в собственно болгарских землях не было.
Начало создания консульской службы России в Османской империи относится к последней четверти XVIII в. По Кючук-Кайнарджийскому мирному договору 1774 г. Россия получила право, каким уже пользовались другие европейские державы - послать консулов и вице-консулов в те места, «где они признаны будут надобными...»1. В 80-х гг. XVIII в. были открыты русские консульские посты во многих пунктах азиатских и европейских владений Османской империи, но все они находились далеко от территорий, заселенных болгарами. И вот в 1784 г. Россия ставит вопрос об учреждении консульства в Варне. Порта и прежде пыталась противодействовать расширению русской консульской сети, понимая, что это укрепляет позиции российского государства на Востоке, и в вопросе об открытии русского консульства в Варне заняло непримиримую позицию, вполне сознавая военно-стратегическое назначение крепости на Черном море. Кроме того, особую настороженность Порты вызывало усиление русского влияния именно в районах с христианским населением. Несмотря на то, что императорским
указом уже был назначен консул в Варну, султан так и не дал разрешения на открытие этого консульства. В 1787 г. Россия возобновила попытку, но вновь безрезультатно.2 Предстояли еще три русско-турецкие войны, длительная эволюция балканской политики России, усиление интереса к болгарам, подъем их национально-освободительного движения, пока у российской дипломатии появилась возможность беспрепятственно реализовывать право, полученное в 1774 г.
Исключение составляло российское консульство в Сливене, открытое в 1830 г. по многочисленным просьбам болгарского населения после окончания русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг. Но на протяжении длительного времени - более 150 лет - его материалы не были известны исследователям, как и история его учреждения и деятельность первого российского консула в болгарских землях Герасима Васильевича Ващенко.
История российского консульства в Сливене не только не изучена, но и вообще была не известна историкам. В литературе о существовании этого консульства были только упоминания.3 Несколько подробнее писал о сли-венском консульстве С. Табаков. Он отмечал, что по окончании русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг. Россия прислала в Сливен своего консула для защиты болгарского населения от мести турок. Однако болгарский историк полагал, что никаких других дипломатических поручений консул не имел и поэтому считал бесполезным искать в архивах его донесения.4
Но когда нам удалось найти материалы сливенского консульства, мы увидели, что предположение С.Табакова было неверным, - столь многообразны по своему содержанию довольно многочисленные документы. Это инструкции российскому консулу об образе действий, его подробные и регулярные донесения командующему русской армией на Балканах И.И.Дибичу, посланникам в Константинополе А.И.Рибопьеру и А.П. Буте-неву, его записки и обзоры состояния болгарских земель. Эти материалы свидетельствуют о том, что первый российский консул, назначенный в Сливен как главный город тех районов, которые были театром военных действий в недавно закончившейся войне, Герасим Васильевич Ващенко, имел при своем назначении четкие инструкции, предписывавшие ему в качестве основной задачи осуществление контроля за выполнением статей Адриано-польекого мирного договора и, в первую очередь, статьи XIII (о праве болгар, принимавших участие в военных действиях на стороне русских войск, эмигрировать в любую страну, выбранную ими по собственному желанию), а также наблюдать за делами, сообщать о хозяйственном развитии и торговле, о настроениях жителей, действиях правительства, появлении заразных болезней и т.п. За неполные четыре года своего пребывания в Слирене Ващенко собрал ценную информацию о болгарских землях, входивших в Си-листрийский и Видинский санджаки Османской империи: статистические и
демографические данные, сведения о социально-экономическом и политическом положении болгар, о национально-освободительной борьбе болгарского народа.5 Большинство документов - подлинники, написанные на французском и русском языках.
Обнаруженные документы оказались богаты новыми данными об этом слабо изученном периоде болгарской истории и часто идут вразрез с некоторыми общепринятыми положениями. Они позволили по-новому взглянуть на многие аспекты болгарской истории этого периода, а также объективно оценить деятельность Г.В.Ващенко на его посту консула в Сливене.
На базе обнаруженных нами документов уже опубликован ряд статей, посвященных тем или иным аспектам истории Болгарии в свете новых подлинных документов.6
В этой статье мы рассмотрим лишь два вопроса из истории русско-болгарских связей, но это два принципиально важных вопроса, ответ на которые смогли дать только обнаруженные материалы. Именно новые документы, не допускающие возможности искажения исторической правды, позволили поставить точки над i в некоторых болезненных для болгарских историков вопросах.
Первый и узловой вопрос - позиция и политика царского правительства по отношению к массовой эмиграции болгарского населения в 1830-е годы.
Массовое переселение болгар из Османской империи после окончания русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг., достигшее, по некоторым данным, более 130 тыс. человек,7 с давних пор привлекало внимание русских, советских, румынских, болгарских историков. Однако специальных исследований о переселении болгар в 1830 г. сравнительно немного.8 Но эта проблема рассматривается во многих работах о болгарских переселенцах XVIII - XIX вв. и по истории Болгарии9.
Не ставя своей задачей включение в статью полного историографического обзора, остановимся лишь на узловом вопросе этой проблемы. Речь идет о позиции и политике царского правительства по отношению к этому конкретному этапу болгарской эмиграции.
В историографии этой проблемы (особенно болгарской) существует мнение, что петербургский кабинет был заинтересован в привлечении рабочей силы для освоения целинных южнорусских земель и с этой целью не только побуждал болгар к переселению в Россию, но во время военных кампаний с Турцией проводил организованную эмиграцию болгарского населения в Российскую империю.1
Еще в 185-7 г. С.Раковский опубликовал статью «Убийственная политика царского правительства по отношению к болгарам». В ней он обвинял российское правительство в том, что оно, пользуясь бедственным положением болгарского народа, остававшегося после русско-турецких войн без защиты,
организовывало его эмиграцию в Россию, где использовало трудолюбивых болгар для освоения южнорусских земель. Отток огромного числа болгар из собственных земель, организованный царским правительством в своих корыстных целях, нанес страшный вред" болгарскому народу, т. к. затормозил его историческое развитие и ослабил национально-освободительное движение."
Эта точка зрения с разной степенью заостренности стала основной в болгарской историографии. Они не замечали изменений российской политики в решении проблемы болгарской эмиграции на разных этапах.
Ряд советских историков отмечали изменения позиции петербургского кабинета в решении этой проблемы, но они не располагали материалами, неоспоримо подтверждающими их точку зрения.1
И только материалы Сливенского консульства позволили убедительно доказать их правоту. Эти документы трудно опровергнуть, ибо почти ежедневные донесения первого российского консула в болгарских землях, из самой гущи событий болгарского эмиграционного движения 1830 года, свидетельствуют о том, как все происходило на самом деле.
Напомним историю открытия российского консульства в Сливене.
Вопрос о его учреждении возник в ходе русско-турецкой войны 1828 -1829 гг. По мере свертывания боевых действий и приближения мира перед командованием и дипломатией России все отчетливее и тревожнее вставала болгарская проблема - что будет с населением после ухода русской армии? Во время войны болгары оказали действенную помощь войскам, радушно встречая русских как освободителей; в юго-восточных районах болгары готовили восстание; вооружалось все мужское население: некоторые для защиты только своей семьи, но многие вступали в волонтерские отряды, сражались вместе с русской армией, а нередко действовали самостоятельно и без всяких санкций русского командования расправлялись с турецкими притеснителями.
В ходе войны стало ясно, что проблема болгар, взявшихся за оружие, неизбежно обострится. Политические и военные планы России не предусматривали ни территориальных, ни иных изменений в европейской части Османской империи,13 следовательно, высшим дипломатическим и военным кругам было известно заранее, что болгарский народ останется под властью Порты. Поэтому командование испытывало тревогу, видя порыв Народа к освобождению, самочинные расправы с турками, стремление активно участвовать в боевых действиях вместе с русской армией. Офицер русской армии А.О.Дюгамель вспоминал, как трудно было удерживать болгар в спокойствии, подавлять взрывы ненависти их к угнетателям-мусульманам. Уже во время войны многие намеревались последовать за русской армией и переселиться в Россию.14
Предложение о переселении некоторого количества болгар в Россию было высказано накануне войны самим царем. Сформирование болгарского отряда в составе русских войск Николай I разрешал лишь в том случае, если добровольцы "согласятся и обяжутся по заключении мира с Османской Портою переселиться в Россию", чтобы избежать расправы со стороны турецких мастей.15 г
По мере приближения конца войны в переписке И.И.Дибича с императором все чаще встает вопрос о судьбе болгар, в той или иной форме участвовавших в борьбе с османами. Командование вполне осознавало моральную ответственность за судьбы людей, так или иначе вовлеченных в военные действия. Задача сохранения политического влияния среди болгар требовала позаботиться о тех, кто во время войны открыто проявил приверженность к России и ненависть к османским властям. Легко было предположить, что не только взявшиеся за оружие, но и все мирное болгарское население по уходе русской армии станут жертвой массовых репрессий. Осознавая эту опасность и желая предотвратить возможную трагедию, российская дипломатия включила в Адрианопольский мирный договор, подписанный 2 (14) сентября 1829 г. и возвращавший все болгарские территории под власть султана, не только статью XIII о полной амнистии тем, кто выступал на стороне какой-либо из договаривающихся сторон, гарантировавшую личную безопасность и неприкосновенность имущества, но и усилила ее рядом оговорок, которые разрешали всем желающим болгарам, не опасаясь никаких притеснений, на протяжении 18-и месяцев после заключения мирно'го договора продажу имущества и беспрепятственное переселение со своими семьями в другую страну, избранную по их усмотрению. Так открывалась легальная возможность эмиграции болгарского населения из Османской империи. Опираясь на положения статьи XIII, уже с 16 сентября 1829 по 13 марта 1830 г. в Россию отправились около 280 семей.16 Однако основная масса болгар еще надеялась на улучшение положения дел на родине. Популярной оставалась идея восстания до отхода русских войск. Такое выступление готовил Г. Мамарчев. Но обе попытки поднять восстание, предпринятые им, окончились неудачей.17
Еще до ухода русских войск из Болгарии вооруженные разбойничьи щайки османов стали чинить насилия над христианами.18 Особенно тяжело пострадали болгары Сливена и его окрестностей, которые были особенно активны во время только что закончившейся войны.19 Как писал об обстановке того времени Г.С.Раковский, "леса Балканского хребта кишели вооруженными османами, готовыми расправиться с беззащитными болгарами, как только русские войска уйдут в Россию, и положение болгарского населения было столь трагичным, что иного выхода, как переселение, оно не видело".20
Нелегко далось болгарам решение об эмиграции. По вопросу, какой путь избрать, - остаться или переселиться - разгорелась ожесточенная борьба среди населения Сливена и близлежащих городов.21
В Сливене находилась главная квартира русской армии. Болгары неоднократно обращались к русскому командованию с жалобами на свое положение и с просьбами помочь им переселиться из Османской империи в Россию. Они направили в начале 1830 г. в штаб-квартиру русских войск представительную депутацию. В ее состав вошли «жители Сливена, Ямбола, Не-ры, Казана, Башкиой и Карнобата, ... чтобы получить разрешение на массовую эмиграцию и помощь в их переселении.22 Они представили списки тех, кто желал эмигрировать в Россию.23 Депутация была принята И.И.Дибичем. Он ознакомил болгар с фирманом об амнистии, опубликованным в ноябре 1829 г., заверив при этом, что «турецкое правительство приняло эффективные меры к осуществлению этого акта», и рекомендовал им «доверие и покорность по отношению к турецкому правительству»24
Реакцию болгар на это заявление Дибича передал Раковский: "О какой амнистии вы говорите? Турки не слушают своего султана!"25 В ходе беседы с русским главнокомандующим представители болгарского населения изъявили твердое намерение переселиться, а также выразили желание иметь в этом районе русского консула, присутствие которого будет гарантией постоянного покровительства российского двора.26 Желание большого числа христиан переселиться в Россию (как указывал Дибич в своем донесении К.В.Нессельроде, - от 30 до 40 тыс. человек, в основном, болгар)27 и их настойчивость заставили главнокомандующего обратиться за соответствующими инструкциями к своему правительству. В письме к А.И.Чернышеву от 13 января 1830 г. он высказался против их массовой эмиграции, считая «полезнейшим не ослаблять в краю том христианского населения».28 Такое отношение к переселению болгар встретило одобрение Николая I, разделявшего мнение Дибича по политическим и экономическим соображениям. Отток большой массы христианского населения из этого региона Балкан ослабил бы позиции царизма как покровителя христиан Османской империи и создавал бы трудности для проведения его политики в дальнейшем. Учитывая, что свободных земель на юге России оставалось мало и в основном это были малопригодные для земледелия участки, что создавало трудности для устройства большого числа переселенцев и потребовало бы значительных расходов правительства, царь считал необходимым ограничить эмиграцию болгарского населения в Россию. Он предписал Дибичу разрешать воспользоваться правом переселения "только тем жителям Болгарии и Румелии, которые непосредственно или косвенно принимали участие в военных действиях против турок". Таким лицам разрешалось оказывать помощь при переезде в Россию. Прочим же было предписано ограничить выдачу паспортов,
правда, с оговоркой, - насколько это представится возможным без нарушений ст. XIII. Это повеление царя было направлено Дибичу 5 (17) февраля 1830 г.29 Таким образом, в условиях стихийно формировавшейся болгарской эмиграции царское правительство вынуждено было либо оказать помощь болгарам в их решении покинуть свою родину из страха перед репрессиями со стороны османов, либо утратить свой авторитет среди них. На последнее Россия пойти не могла, так как это означало изменить своей политике покровительства христианскому населению Османской империи и потерять свое влияние на Балканах. Однако, оказывая помощь болгарам в переселении, петербургский кабинет приложил максимум усилий, чтобы остановить их массовую эмиграцию.
Он принимал все меры, чтобы обеспечить соблюдение ст. XIII Адриано-польского мира. Специальный посланник царя в Константинополе А.Ф.Орлов получил указание обратить внимание Порты на выполнение обязательств по этой статье.30 Российскому посланнику в Константинополе А.И.Рибопьеру были даны указания "потребовать от Порты направить местным властям самые точные приказы, обеспечивающие строгое проведение фирмана об амнистии".31 И.И.Дибичу была направлена инструкция, в которой от имени императора предписывалось принять все меры убеждения, чтобы «успокоить волнение, охватившее христианское население Румелии, и остановить тенденцию, которую оно проявляет к эмиграции».32 И.И.Дибич, пригласив спустя 40 дней болгарскую депутацию, дал ей ответ в соответствии с инструкциями, полученными от своего правительства. Он сообщил депутатам, что его правительство предоставляет возможность переселиться в Россию и обязуется оказать помощь им в этом переселении. Но при этом он подчеркнул, что предоставляя болгарам право переселения на основании ст. XIII Адрианопольского мирного договора, оно "нисколько к тому их не приглашает".33 Члены депутации передали слова Дибича жителям пославших их городов. Сливенцы стали организаторами переселенческого движения, во главе которого встал Иван Селиминский, врач и известный общественный деятель.
В начале апреля, после очередной неудачной попытки Г.Мамарчева поднять восстание, определился основной контингент желающих эмигрировать. Победила партия сторонников переселения, которое было назначено на середину апреля 1830 г., до.окончательного ухода русских войск, начавшегося 25 апреля (7 мая).34 13 (25) апреля на Айтоском поле, месте-встречи всех готовых к переселению, собралось около 100 тыс. человек, главным образом из Сливена, Ямбола, Варны, Стара-Загоры и их окрестностей.35 Русские военные власти оказывали помощь в подготовке и отправлении тех, кто изъявил желание эмигрировать в Россию. Они занимались составлением списков для обеспечения каждой семьи паспортами и проездными билета-
ми.36 Интендантство армии принимало меры к снабжению нуждавшихся продовольствием на все время пребывания в пути.37 Тем же, кто желал остаться на родине, оказывалась помощь семенами, необходимыми для сева.38 Было удовлетворено и другое пожелание болгар: в Сливене было учреждено российское консульство.39 Для осуществления- контроля за исполнением ст. ХШ и для защиты интересов оставшихся жителей в Сливен был назначен российский консул. Намерение значительной части болгарского населения юго-восточных районов страны покинуть свою родину стало непосредственным побудительным толчком, заставившим ускорить прибытие официального представителя России в Сливен.
Первым консулом России в болгарских землях был назначен сотрудник российской миссии в Константинополе коллежский асессор Г.В.Ващенко, ранее участвовавший в переговорах в Аккермане. Согласие Порты на это было поручено в ходе переговоров в Константинополе посланника царя А.Ф.Орлова с турецким министром иностранных дел. Как сообщал А.Ф.Орлов в Петербург, берат (патент) был выдан Портой после многих затруднений и сопротивления.40 Эта информация противоречит высказанному ранее в литературе утверждению о том, что на учреждение консульства в Сливене "Порта согласилась сравнительно легко".41 Патент на звание консула в Сливене и берат от Порты, признававший его назначение, были вручены Г.В.Ващенко 4 (16) апреля 1830 г. На место своего назначения консул прибыл 20 апреля (2 мая) того же года42 и пробыл здесь до конца 1833 г. Направление Ващенко в болгарские земли преследовало и другую цель. В инструкции ему И.И.Дибич подчеркивал, что основная цель-его деятельности - остановить эмиграцию болгар, "которая весьма мало соответствует интересам России и будет гибельна для Оттоманской империи". Поэтому во всех населенных пунктах, которые консул будет посещать, ему предписывалось "возобновить перед болгарами заверения, что амнистия будет строго выполняться".43 Назначение российского консула во внутренние болгарские земли, не предусмотренное постановлениями мирного договора, вызвало осложнения в отношениях между Россией и Турцией. Порта расценила это назначение как стремление царского правительства побудить болгар к переселению. Узнав о том, что большое число болгар подготовилось к эмиграции, турецкое правительство обратилось с протестом к А.Ф.Орлову, считая, что она вызвана деятельностью русских агентов. Великий визирь написал по этому поводу И.И.Дибичу. В своем ответе главнокомандующий объяснил, что Порта заблуждается на сей счет, и дал подробные разъяснения.44 Графу Орлову были даны специальные инструкции, в которых предписывалось в его объяснениях с турецким министерством рассеять эти подозрения. Было подчеркнуто, что "назначение консула, присутствие которого должно способствовать тому, чтобы остановить поток
эмиграции, так же соответствует интересам Порты..."45 Такие же разъяснения были даны турецким представителям в Петербурге. В результате этих действий российской дипломатии назревавший конфликт был предотвращен.46
Таким образом, обнаруженные нами документы являются, на наш взгляд, материалами принципиального характера. Они с очевидностью свидетельствуют, что эмиграционное движение болгарского населения, начавшееся по окончании русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг. и достигшее кульминации весной - летом 1830 г., было вызвано стихийным побуждением народных масс к бегству из опасения жестоких репрессий со стороны османов.
Из этих документов явствует, что правительство Российской империи не только не являлось организатором этой эмиграции, но и предприняло все меры для того, чтобы остановить ее. Оно сдержанно относилось к массовой эмиграции в силу опасения осложнений международного характера в обстановке только что закончившейся войны.
Тактика Петербурга заключалась в контроле за строгим соблюдением Портой ст. XIII Адрианопольского мирного договора.
Россия, предоставляя болгарам, принимавшим участие в военных действиях на стороне русской армии, право переселения в любую страну по их выбору, не ожидала столь массового исхода болгарского населения. Поставленная перед дилеммой сохранить мир с Турцией и не потерять свой авторитет среди православного населения Османской империи, она, выполняя взятые на себя по Адрианопольскому миру обязательства, оказала помощь болгарам в их стихийно формировавшемся переселении, но одновременно, исходя из своих экономических и политических интересов, предприняла все меры к ограничению его.
История российского консульства в Сливене непосредственно связана с личностью Герасима Васильевича Ващенко, вся дипломатическая деятельность которого прошла на Балканах. Оценки деятельности и личности консула, встречавшиеся в литературе, давались поверхностно и были зачастую негативны. Так, Г.Раковский на основе воспоминаний людей старшего поколения утверждал, что у российского консула не сложилось добрых отношений с местным населением и русские власти отозвали его.47 М.Арнаудов также привел крайне отрицательную оценку личности Г.В.Ващенко как неблагонадежного, сурового в обращении с людьми человека. Болгары, по его утверждению, в отчаянии направили жалобу российскому посланнику в Константинополь, в результате чего консул был перемещен в Сербию.48 Более мягкую характеристику дал С.Табаков. По его мнению, у Г.Раковского не было точных сведений о поведении российского консула. Из рассказов старожилов этот историк выяснил, что несколько наиболее богатых жителей
Сливена написали российскому посланнику в Константинополь о том, что не желают присутствия Ващенко в городе, в результате чего тот и был отозван. При этом С.Табаков отдавал должное деятельности Г.В.Ващенко, признавая, что он, несомненно, действовал согласно инструкциям своего правительства и сумел защитить болгарское население от мести турок. А после его отъезда начались расправы над жителями города. Однако болгарский историк полагал, что никаких других дипломатических поручений, кроме защиты болгар от мести турок, сливенский консул не имел, и поэтому считал бесполезным искать в архивах его донесения, тем более могущие подтвердить или опровергнуть ситуацию с его отзывом.49
Ни подтвердила, ни опровергла эти мнения болгарских историков Л.И.Степанова в статье, посвященной истории создания и основным аспектам деятельности российского консульства в Сливене. Говоря о причинах его закрытия, автор сочла, что "функции его были исчерпаны", что и "привело к естественному затуханию его деятельности", а свидетельств конфликта консула с болгарским населением и недовольства им она не обнаружила.50
Однако нам удалось найти материалы, позволившие однозначно ответить и на этот вопрос.
Донесения Г.В.Ващенко, регулярные и подробные, касаются практически всех сторон жизни болгарского общества того времени. Их дополняют записки консула о состоянии хозяйства, развитии торговли и ремесел в болгарских землях в период его пребывания там, передающие реальную обстановку начала 30-х годов XIX в. Эти документы довольно подробно показывают условия жизни болгарского и турецкого населения в тот сложный период, а самое главное - позволяют характеризовать самого консула как человека, глубоко сочувствовавшего болгарам, неравнодушного к их бедам, стремившегося активно помогать в решении возникавших проблем в пользу болгар.
Из документов видно, в каких чрезвычайно трудных условиях пришлось болгарам этих районов восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Главная трудность по-прежнему, несмотря на некоторые положительные моменты в политике османского правительства по отношению к немусульманскому населению, состояла в угнетении христианских подданных Порты. Консул в своих донесениях приводит многочисленные примеры притеснений болгар турками, которые старались отыграться за свои страхи и потери в только что окончившейся войне. Враждебность турецкого населения, помимо противостояния местных властей распоряжениям центральной власти, зачастую проявлялась и в открытой форме - в виде угроз, избиений и даже убийств христиан.51Много жалоб и обращений к консулу со стороны болгар вызывали налоги. Султанское правительство, не желая мириться с
потерей доходов с Силистрийского санджака, бывшего до войны житницей Османской империи, часто вопреки своим же постановлениям и обещаниям послаблений в пользу райи продолжало взимать "такие налоги, что не только христиане, но даже турки говорят, что больше не могут терпеть". Причем, местные власти старались переложить ббльшую часть налогового бремени на болгар.52
Показательно, что со всеми своими невзгодами, в поисках справедливого решения своих проблем болгары шли к российскому консулу, видя в нем защитника. Как следует из документов, последний был в курсе всех забот, которые волновали болгар Сливена и окружающих городов и сел. В соответствии с предписанием "не вмешиваться в домашние дела", Г.В.Ващенко должен был соблюдать осторожность, чтобы не вызвать нареканий со стороны Порты. Лишь в крайних случаях ему разрешалось прибегать к "официальным настояниям, используя внушения и советы". По отношению к болгарскому населению консулу рекомендовалось успокаивать его.53 Однако документы свидетельствуют, что Г.В.Ващенко занимал активную позицию в деле защиты интересов болгар. Так, когда при проведении очередной переписи населения в 1832 г. турецкие власти на местах старались переложить на болгар-бедняков ббльшую часть налогов, консул вступился "за беззащитных перед аяном (главой городской власти - О.М.) Сливена, и тот был вынужден отменить повышенные поборы с бедняков, возложив их на зажиточных болгар".54 Из документов видно, что он не только заступался перед местными турецкими властями за обиженных, не только давал им советы обращаться за помощью к высшей турецкой администрации, но и сам сообщал рущукскому паше и его каймакаму (наместнику) о нарушениях местными властями постановлений в отношении христиан. Следует отметить, что обращения Г.В.Ващенко зачастую встречали положительную реакцию у главы османской администрации края Гюссейн-паши Адрианопольского и наместника Гассан-бея. Так, по представленшо консула верховный правитель Силистрии "наказал и сместил аянов ряда городов за злоупотребления против болгар".55
Естественно, эта деятельность Г.В.Ващенко вызывала недовольство турок. В одном из донесений он писал: "Турецкий народ,... видя своеволие свое несколько обузданным, приписывает сие действиям моим". Однако сам он считал, что не столько его деятельность, сколько меры султанского правительства способствовали некоторому улучшению положения христианского населения в крае. Обозлившись на то, что возвращающимся болгарам отдают их дома, сады и все имущество, которое захватили местные турки, и решив, что это - результат вмешательства российского консула, турецкое население требовало его удаления.56
Но почему в болгарской исторической литературе упоминается жалоба болгар на действия консула как на причину его отзыва из Сливена? Ведь из документов видно, что Г.В.Ващенко защищал интересы болгар и часто весьма успешно. Так была ли жалоба болгар на него или нет? И в чем причина ее появления, если она была? В документах сливенского консульства мы нашли ответ и на этот вопрос.
Да, действительно, конфликт имел место. И назрел он во взаимоотношениях консула с верхушкой болгарской общины (нотаблями, старейшинами, как он их называл в своих донесениях) Сливена и округи. О причинах возникновения и развития этого конфликта повествуют подробные донесения Г.В.Ващенко о ситуации, сложившейся в абаджийстве (сукноделии) - основном занятии жителей этого края. Сливен издавна славился тем, что здесь умели выделывать отличного качества сукно. Спрос на сукно большой во всей Турции, сообщал консул, а после выселения из Сливенского края многих семей, цены на него резко возросли, почти все жители занялись этим ремеслом.57 Сукно было необходимо в больших количествах армии.
Из донесений явствует, что в 1831 г. в Сливене и округе начались государственные поставки сукна (абы) для османской армии, когда казною впервые было заказано 40 тыс. штук абы (в разные годы и в разных районах штука абы была разной длины - от 7 до 15 м и более).58 В последующие годы заказы возрастали - до 50 тыс. штук в 1833 г. В этом же году были введены поставки сукна для флота - по 5 тыс. штук для Сливена и Котела. Естественно, заказы были значительным стимулом развития этого производства. Г.В.Ващенко отмечал, что поставки в таких количествах не были затруднительны для местного населения, так как только в Сливене ежегодно производилось более 100 тыс. штук абы.59
Но донесения консула о ходе выполнения этих заказов позволяют на примере конкретной ситуации, сложившейся в крае в данной отрасли производства, увидеть, как происходил процесс первоначального накопления капитала, и те социальные явления, которые шли в болгарском обществе в данном обществе.
Хотя выполнение заказов на абу не вызывало, по словам консула, затруднений, оно привело к ухудшению положения простых ремесленников. Г.В.Ващенко видел причину этого в том, что в распределении поставок среди населения не было порядка и справедливости. Большой спрос на сукно способствовал обогащению болгарской верхушки, сращиванию ее с турецким чиновничьим аппаратом, ускорению расслоения болгарского общества. Болгарские старейшины, чорбаджии (торговцы шерстью) сделались монопольными поставщиками шерсти, а поставки сукна превратили в монополию и совместно с аяном, кади и воеводой ("надзиратель торговых сборов города", как поясняет Ващенко) Сливена установили настоящий диктат в
сбыте этой продукции. Они подкупами и обманом получали специальные фирманы, позволявшие только им закупать шерсть в селах, продавать ее ремесленникам по установленным ими произвольно высоким ценам, а также скупать сукно по самым низким ценам, причем поставщики произвольно увеличили срок поставки, продлив ее на весь год, чтобы "сие время они одни только покупали абу, из которой самую низшую отправляли в Константинополь для войска, а лучшую продавали тайно высшими ценами посторонним покупщикам, которые платили воеводе за позволение вывезти товар из города".60 По сообщениям консула, сливенский аян и его приспешники под предлогом образования товарищества по закупке шерсти пригласили 20 человек из абаджийского цеха и собрали с них от 5 до 10 тыс. пиастров в качестве взноса до получения денег из казны. И хотя позднее правительство выплатило всю сумму, цеховым денег не вернули. Аян же "удалил всех, цеховых от участия в торговле, определив для этого прежних поставщиков и несколько евреев".61
В своих действиях аян и его приспешники не останавливались ни перед чем. Когда болгарским старейшинам Котела удалось принести жалобу на беззакония сливенского аяна своему соотечественнику, видному турецкому сановнику Г.Богориди, те "очернили старейшин перед правительством до того, что оно повелело фирманом пятерых из них сослать в ссылку".й
Г.В.Ващенко отмечал, что все это сливенский аян и воевода делают в согласии с богатыми болгарами города, "которые в силу личных интересов более турки, чем христиане". Притеснения со стороны' местных турецких властей часто совершаются "по согласию с болгарскими старейшинами и при деятельном их содействии". Дружеский совет консула болгарским старейшинам не притеснять своих сограждан монополией на поставку сукна, а справедливо распределить поставки "не имел другого действия, кроме неудовольствия".63 Г.В. Ващенко располагал сведениями о "раздорах" между различными слоями, болгарского населения и в других городах края.
Эти действия местных властей поставили жителей в полную зависимость от узкого круга лиц. Для бедняков продажа сукна оказалась даже убыточна, монополисты же "чувствительно" выгадали. Все это вызвало "всеобщий ропот" среди населения.64 Болгары-ремесленники Сливена не раз обращались по этому поводу к консулу, который в подобных внутренних конфликтах старался быть очень осторожен, советуя жаловаться высшим властям. Осуждая несправедливые действия местных турецких властей и верхушки болгарского общества, Г.В.Ващенко, однако, не смог оставаться равнодушным и сам доводил до сведения высшей османской администрации края истинное положение дела. При встрече в Рущуке (современный Русе) с каймакамом пашалыка он говорил, сколь тягостна для бедных жителей поставка сукна, монополизированная несколькими лицами. Гассан-бей обе-
щал ходатайствовать перед правительством о справедливом порядке выполнения государственных заказов на сукно. И в 1833 г. был издан фирман о праве жителей свободно покупать шерсть в соседних округах "по вольным ценам". Однако в ход пошли взятки, и соответствующие документы на покупку шерсти вновь оказались у нескольких лиц. Жители снова вынуждены были покупать у них сырье по высоким ценам.65
Беззакония, творимые аяном, воеводой и зажиточными болгарами, вызывали крайнее недовольство как болгарского, так и турецкого населения края и их совместные действия против притеснителей - была направлена общая жалоба на них рущукскому паше, что само по себе являлось невиданным и свидетельствует о крайней степени накала страстей. Г.В.Ващенко поддержал жалобу. По этой жалобе Гюссейн-паша прислал для проверки одного из своих людей. В результате проверки по повелению паши жителям Котела было отдано "в собственное их управление сбор городских доходов и выбор для этого начальника по усмотрению их, а селимскому аяну оставлено только сбор абы, и то без принуждения, но единственно купеческим образом".66
В Сливене же аян по подозрению в жалобе на него "арестовал человек двадцать цеховых, удалил всех цеховых от торговли на рынке сукна, запретил продажу шерсти по селениям под опасением жестокого наказания... Таким образом, - писал Г.В.Ващенко, - люди, не имея теперь шерсти, остаются без работы, и выделка абы может от того замедлиться". Отношение сливенского аяна к российскому консулу стало открыто враждебным. Он запретил болгарам общаться с ним и "держит, как поднадзорного". А богатые болгары, заинтересованные в сохранении своей монополии на поставку абы, подстрекали аяна на жестокое обращение с бедняками; на самого же консула подали жалобу сераскеру (главе военного ведомства), обвинив его в подстрекательстве болгар к неисполнению поставок "мятежным способом". Одно из донесений Г.В.Ващенко содержит объяснения в связи с этой жалобой.67
Итак, как видим, жалоба была. Но не от простых болгар, к которым российский консул, по словам М.Арнаудова, жестоко относился. Как свидетельствуют документы, в конфликте, возникшем в сливенском округе в связи с поставками, Г.В.Ващенко принял сторону "обижаемых" простых ремесленников, поддержал их жалобы верховным властям пашалыка, и это вызвало ответные действия тех, в чьих интересах было сохранение своей монополии в городе и кому мешали действия представителя России. Ими были болгарские "нотабли" - верхушка болгарского общества, из среды которых вышел Г.Раковский. Возможно, что именно от окружавших его в детстве и отрочестве людей он слышал негативные отзывы о личности российского консула, на основе которых сформировалась его оценка личности и деятель-
ности Г.В.Ващенко.68 Тем более, что эта оценка вписывалась в общую концепцию Г.Раковского виновности царского правительства перед болгарами, о которой мы уже упоминали. И лишь через полтора века обнаруженные документы позволили установить подлинный ход развития события, причину, вызвавшую отзыв из Сливена первого российского консула в болгарских землях. Именно твердая позиция в защите интересов простых болгар-ремесленников стоила Г.В.Ващенко его отзыва из Сливена. Как видим, ближе к истине оказался в оценке деятельности консула С.Табаков.
Конечно, активная позиция консула в этом вопросе противоречила тем инструкциям об образе действий, которые он получил при своем назначении, это было вмешательство в сугубо внутренние дела местных жителей. Можно предположить, что царское правительство, придерживаясь своей политики поддержания дружественных отношений с Портой, не хотело обострять ситуацию (тем более, что основная цель учреждения консульства -остановить массовую эмиграцию болгарского населения - была выполнена) и отозвало Г.В.Ващенко.
, . Консул покинул Сливен в начале декабря 1833 г. Последнее его донесение из этого города датировано 9 (21) декабря. Он был отозван в Константинополь в качестве управляющего коммерческой канцелярией с сохранением звания и оклада консула. Ему было предписано при отъезде объявить местным властям и болгарским старейшинам, что "высочайший двор отнюдь не уничтожает в оном городе консульства", что в случае необходимости Г.В.Ващенко будет наезжать в Сливен.69 Однако документов о том, бывал ли он впоследствии в этом городе, не обнаружено. Возможно - пока.
Отзыв из Сливена не сказался отрицательно на дальнейшей карьере Г.В.Ващенко. Будучи уже надворным советником со старшинством (с 1831 г.), он перед своим отъездом был награжден Знаком отличия "Безупречность службы за XX лет". Дальнейшая его дипломатическая деятельность связана с Балканами: консул в Галаце, Осове, генеральный консул в Сербии, а затем в Адрианополе. Закончил дипломатическую службу Г.В.Ващенко в чине статского советника со старшинством, имея несколько орденов, в том числе два ордена св. Анны 2-ой степени и орден св. Владимира с мечами.70 Таким образом, обнаруженные нами документы являются, на наш взгляд, материалами принципиального характера, позволившими дать однозначный ответ на основные вопросы, касающиеся эмиграции болгарского населения Юго-Восточной и Восточной Болгарии и действий российской дипломатии по защите интересов болгарского населения в этом регионе Османской империи после окончания русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг.
Примечания
1 Цит. по: Дружинина Е.М. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года. М., 1955. С. 353.
2 Стоилова Т. Първи опит за откриване на руско консулство в българските земи // Военноис-торически сборник. 1983. № 2.
3 Раковски Г. Горски пътник. - Съчинения. Ред. проф. М.Арнаудов. София, 1922; Иречек К. История болгар. Одесса, 1878; Табаков С. История на град Сливен. T.I. София, 1911; Арнаудов М. Селимински. Живот - дело - идеи (1799 - 1867). София, 1938; Конобеев В Д. Национально-освободительное движение в Болгарии в 1828 - 1829 гг. // Ученые записки Института славяноведения. M.; J1., 1960. Т. 20; Шеремет В.И. Турция и Адрианопольскнй мир 1829 г. М., 1975; Кристанов Ц., Маслев С., Пенаков И. Доктор Иван Селимински като учител, лекар и обществе-ник. София, 1982; Велики К. Емигрирането на българите от Сливена във Влахия през 1830 година // Страници от минапото на българския народ София, 1987; Матвеева М. Чуждите кон-сулства в българските земи прези Освобождението // Международни отношения. 1976. № 1 ; она же. Консулските отношения на България 1879 - 1988. София, 1988; Стоилова Т. Указ. соч.
4 Табаков С. Указ. соч. Т.2. С. 142.
Подробнее см. Медведева О. В. Материалы российского консульства в Сливене как источник для изучения положения болгарского населения в 30-е годы XIX века// Славяноведение. 1995. .№ 5. С. 69 - 73.
6 Медведева О.В. Российская дипломатия и эмиграция болгарского населения в 1830-е годы (по неопубликованным документам Архива внешней политики России).// Советское славянове-дение.1988. № 4; Медведева О.В. Проблемът за българска емиграция в русия през 1830 г. в дейността на руската дипломация // Известия за дьржавните архиви. София, 1989. Кн. 57; Степанова Л.И. Первое консульство России в болгарских землях (Сливен, 1830 - 1833) '// Проблемы истории стран Юго-Восточной Европы. Кишинев, 1989; Медведева О.В. Положение болгарских земель в ЗО'-е годы XIX в. (По донесениям первого российского консула в Сливене Г.В.Ващенко). // Вестник Приднепровского университета. №1. 2005. С. 110 - 125.
7 Дойное С. Преселнически движения от българските земи по време на руски-турските войни .през първата половина на XIX в. - В сб.: Българското възраждане и Русия. София, 1981. С. 310.
" Кисимов П. Бягство на сливенци подир руските войски на 1830 г. Кисимов П. Бягство на сливенци подир руските войски на 1830 г. - Българска сбирка, г. X, кн. I. София, 1903; Велики К. Румыно-русская помощь, оказанная болгарам, эмигрировавшим в румынские княжества вследствие войны 1828 - 1829 гг. // Romanoslavica, v. Ii. Bucureçti, 1958; Velichi С. Açezâminele coloniçtor bulgari din 1830.// Romanoslavica, v. 111. Bucureçti, 1958; Velichi C. Emigräri la Nord çi la Sud de Dunäre în perioda 1828 - 1834. - Romanoslavica, v.Xl. Bucureçti, 1965; Велики К. Изселва-нето от Карнабат във Влашко през 1830. - Известия на Институт за история. Т. 16 - 17. София, 1966; Мещерюк И.И. Переселение болгар в южную Бессарабию. 1828 - 1834 гг. Кишинев, 1965; Velichi С. Emigrarea bulgarilor din Sliven în Jara-Româneascâ în anul 1830.//Romanoslavica, v. X. Bucureçti, 1965; Велики К., Трайков В. Българската емиграция във Влашка след Руско-турската война 1828 - 1829 гг. Документа. София, 1980; Трайков В. Българска емиграция във Влашко след Руско-турската война от 1822 - 1829 г. - В сб.: Одринският мир от 1829 г. и бал-канските народи. София, 1981; Trajkov V. Les aspects socio-économiques de Г émigration bulgare en Valachi après la guerre Russo-turc de 1828 - 1829. // Etudes balkaniques, № 4, 1983. '• Приведем лишь последние: Дойное С. Указ. соч.; История на България в 14 томах. T. V. София, 1985; Трайков В., Жечев Н. Българската емиграция в Румъния XIV в. - 1878 година й участаего и в стопанския, обществено-политички и културния живот на румънския народ. София, 1986; Хаджиниколова Е. Болгарските преселници в Южните области на Русия 1856 - 1877. София, 1987.
"' Дойное С. Указ. соч. С. 308- 309; УеНсЫ С. Еп^гагеа Ьи^агЛог... С. 113; Пастухов С. Българска история. Т. II. София, 1943. С.659; Кристанов Цв., Маслев С., Пенаков И. Указ. соч. С.80; Хаджиниколова Е. Указ. соч. С. 26; Тройное В. Руски-турските войни през XVIII - XIX в. и преселнита на българи на север от Дунава. // Военноисторически сборник. София, 1986. № 3. С. 14-16.
" Раковки Г. Съчинения. Ред. проф. М.Арнаудов. София, 1922. С.57- 60.. 12 Бернштейн С.Б. Страницы из истории болгарской эмиграции во время русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг. // Ученые записки Инсттуга славяноведения. М. - Л., 1949. № 1. С.ЗЗЗ -337; Мещерюк И.И. Указ. соч. С. 81 - 83; Грачев В.П. К вопросу переселения болгар в Россию в начале XIX в. (1800- 1806). - В сб.: Българското възраждане и Русия. София, 1981. С.-284-285 Фадеев А.В. Россия и Восточный кризис 20-х годов XIX века. М., 1958. С. 198 - 199; Конобе-ев В.Д. Указ. соч. С. 252.
14 Автобиография Александра Осиповича Дюгамеля. // Русский архив. 1885. № 2. С. 217.
Конобеев В.Д. Указ. соч. С. 232. 16 Мещерюк И.И. Указ. соч. С. 87.
Възвъзова-Каратеодорова К. Капитан Георги Мамарчев. 1786 - 1846. София, 1986. С. 64 -74.
18 Дойное С. Указ. соч. С. 307.
19 Табаков С. Указ. соч. Т. 2. София, 1924. С. 142.
20 Раковски Г. Горски пътник. - Съчинения. Ред. проф. М.Арнаудов. С. 106 - 107.
21 Табаков С. Указ. соч. Т. 2. С. 142 - 146.
22 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ ). Фонд Посольство в Константинополе (далее-ф. ПК). Д. 812. Л. 61.
23 АВПРИ, Ф. Канцелярия (далее - ф.К.). 1830. Д. 72. Л. 351.
24 АВПРИ. Ф.ПК. 1830. Д. 812. Л. 7.
25 Раковски Г. Горски пътник. С. 106.
Арнаудов М. Селимински - живот - дело - идеи.(1799 - 1867). София, 1938. С.137;
АВПРИ, ф.ПК. Д.812.Л.9.
27 АВПРИ. Ф.К. Д. 72. Л. 230.
28 Мещерюк И.И. Указ. соч. С.81. 2' Мещерюк И.И. Указ. соч. С. 82.
30 АВПРИ. Ф.К. 1830. Д. 57. Л. 107.
31 АВПРИФ. К.1830. Д. 60. Л. 95об.
32 АВПРИ. Ф.К. 1830. Д. 72. Лл. 234-236.
33 Мещерюк И.И. Указ. соч. С. 82.
34 34. Центральный государственный архив древних актов РФ (ЦГАДА РФ). Ф. 15. Оп. 1. Д. 301,4. 2. Л. 462.
35 Табаков С. Указ. соч. Т. 11.С. 145, 147; Селимински И. Народного братство в гр. Сливен и голямото народно преселение в 1830 г. - Библиотека «Д-р Ив. Селимински», кн. IX. София, 1928. С. 71-76.
16 Табаков С. Указ. соч. Т.Н. С. 140;
37 Мещерюк И.И. Указ. соч. С. 90; АВПРИ. Ф.К. 1830. Д. 72. Л. 434.
38 АВПРИ. Ф. ПК. Д.812, Л. 17.
" АВПРИ. Ф. Главный архив (далее-ГА). 1У-2. 1829- 1831. Д. 1. Л.4, 11-12. 4,1 Там же. Л. 39.
41 Шеремет В.И. Турция и Адрианопольский мир 1829 г. М., 1975. С. 170. 42' АВПРИ, Ф.ПК. 1830. Д. 812. Л. 5 - 5 об.; там же. 1830. Д. 813. Л. 12.
43 Тамже.1830. Д. 813. Л. 6-7 об.
44 44.Тамже. 1830. Д. 812. Л. 9.
45 АВПРИ, Ф.К. Д. 60. Л. 95; Д. 58. Л. 280 - 280 об.
46 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1830. Л.105.
47 Раковски Г. Горски пътник. С. 122-127 4" АрнаудовМ. Указ. соч.. С. 137.
49 Табаков С. Указ. соч. T. II. С. 166 - 168.
50 Степанова Л. И. Указ. соч. С. 176.
51 АВПРИ. Ф.ПК. 1832. Д. 818. Л. 41 и др.
52 Там же. 1830. Д.813. Л. 75 об., 66, 183, " АВПРИ. Ф. ГА. IV-2. Л. 16-21.
34 АВПРИ. Ф.ПК. 1832. Д.818. Л.76- 77.
55 Там же. 1833. Д. 820. Л.41 об.
56 Там же. 1831. Д. 817. Л. 17; 1832. Д. 818. Л. И об, - 12. Там же. 1831. Д. 817. Л.55 об.
58 Тодоров Н. Балканский город XV - XIX веков. М., 1976. С. 200, 456 - 457; АВПРИ. Ф.ПК. 1831. Д. 817. Л. 9.
59' АВПРИ. Ф. ПК. 1833. Д. 819. Л. 45 об.; 1833. Д. 820. Л. 84.
6" Там же. 1832. Д.818. Л. 48-49; 1833. Д. 820. Л. 58-61 об., 66-67.
61 Там же. 1833. Д. 820. Л. 85.
62 Там же. Л. 46.
63 Там же. 1832. Д.818. Л.49 об., 68; 1833. Д. 819. Л. 148.
64 Там же. Д.818. Л. 85 - 85 об.; Д. 819. Л. 106-108.
65 Там же. Д. 818. Л.49, 85 об.; Д.819. Л. 108 об.;Д819. Л. 148 - 149.
66 Там же. 1833. Д. 820. Л. 21, 84.
67 Там же. Л. 47-48; 58-67.
68 Трайков В. Георги Стойко Раковски. Биография. София, 1974.
69 АВПРИ. Ф.ПК. 1833. Д. 819. Л. 342-344. 711 АВПРИ. Ф. Главный архив. I-1V.
