CC BY
33
DOI 10.26105/SSPU.2019.62.5.017 YAK 316.34 ББК 60.542.18
A.A. ЛЕСИНА
L.A. LESINA
КЛЮЧЕВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ ЛЮДЕЙ «ТРЕТЬЕГО ВОЗРАСТА» В ЗЕРКАЛЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
KEY PROBLEMS OF THE EDUCATION OF THE «THIRD AGE» PEOPLE IN THE MIRROR OF SOCIOLOGICAL RESEARCH
Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 18-01-00001
«Образование как ресурс сохранения и развития социальной общности людей
«третьего возраста»
The paper was prepared with the financial support of RFBR, project no 18-01-00001 «Education as a resource for the preservation and development of the "third age" people»
В статье представлен обзор научных публикаций социологов, исследовавших особенности и трудности реализации образования людей «третьего возраста». Отмечается, что вопросы «третьего возраста» достаточно полно изучены российской наукой, однако существует комплекс проблем, которые требуют неотложного изучения и практического решения. Выделено и проанализировано несколько групп ключевых проблем образования людей «третьего возраста»: теоретико-методологические, организационные, социальные, социально-психологические, экономические.
The paper presents a review of the scientific publications of sociologists who studied the features and difficulties of implementing the education of people of the "third age". It is noted that the questions of the "third age" have been thoroughly studied in Russian science, however, there is a complex of problems that require urgent study and practical solution. The author identified and analyzed several groups of key problems of education of people of the "third age" such as theoretical and methodological, organizational, social, socio-psychological and economic.
Ключевые слова: люди «третьего возраста», социальная общность, образование, рынок труда, человеческий капитал.
Key words: people of the «third age», social community, education, labour market, human capital.
Введение. Увеличение в России численности населения старшего возраста, характерное для информационных обществ, формирует перед государством и социумом новые вызовы, связанные с трансформацией институтов в интересах социальной инклюзии людей третьего возраста. Объективная необходимость изменения государственной политики в сторону продуктивного использования интеллектуального и экономического потенциала «серебряной» общности актуализирует потребность научного изучения возможностей и социальных эффектов фактического участия людей старшего возраста в разнообразных образовательных практиках.
В последние десятилетия тема старения населения, сохранения и развития социокультурного, трудового и образовательного потенциала людей «третьего возраста» получила достаточно широкое освещение. Данная проблематика является междисциплинарной, поэтому в научном дискурсе представлены работы по философии, социальной антропологии, андрогогике, геронтообразо-ванию, социальной психологии, экономике и т.д. Заметный вклад в ее осмысление внесли теоретические и прикладные разработки российских социологов.
Цель статьи состоит в формировании системного видения проблемного поля образования людей «третьего возраста» на основе анализа научных публикаций социологов за последние несколько лет.
Прежде всего, необходимо обозначить область научного поиска и определить объект изучения, имеющий разное терминологическое обозначение: люди «третьего возраста», «серебряная» общность, старшее поколение, пожилые люди и т.д. К данной категории населения мы будем относить общность людей, объединенных схожими социокультурными, экономическими характеристиками и находящихся в возрастных границах от предпенсионного возраста до наступления старости [8, с. 3].
Проблемы людей «третьего возраста» актуализированы как демографическими, экономическими, социокультурными процессами в российском обществе, так и реакцией на них самой «серебряной» общности и представителей иных социальных общностей. Структурирование и конкретизацию этого проблемного пространства предварим выделением основных противоречий, которые тормозят создание институциональных условий, программ и проектов, необходимых для мобилизации ресурсного потенциала социальной общности людей «третьего возраста»:
во-первых, между человеческим капиталом «серебряной» общности, способной вносить существенный вклад в развитие различных сфер общественной жизни, и доминированием явных и латентных дискриминационные социальных норм и практик в отношении рассматриваемой социальной общности;
во-вторых, между современным требованием включения всех возрастных групп в систему непрерывного образования и реальными повседневными образовательными практиками людей «третьего возраста»;
в-третьих, между образовательными потребностями, интересами, мотивами поведения «серебряной» общности, и институционально оформленными возможностями, предоставляемыми им для этого со стороны государственных и негосударственных структур;
в-четвертых, между необходимостью включения работодателей в поиск экономических способов нейтрализации последствий старения населения и отсутствием массовых практик сохранения занятости «серебряной» общности и активного ее вовлечения в разнообразные экономические и социальные отношения.
Указанные противоречия определяют ключевые проблемы образования людей «третьего возраста». Логика исследования проблемного пространства предполагает, на наш взгляд, поиск ответов на несколько вопросов: откуда появились проблемы (выявление факторов, обусловивших возникновение проблемы), в чем заключается их суть проблемы и к каким последствиям они могут привести.
В качестве основания для структурирования проблемного поля используем такой критерий, как источник возникновения проблемы. Обозначенный критерий позволяет выделить несколько групп ключевых проблем образовательного пространства людей «третьего возраста»: теоретико- методологические, организационные, социальные, социально-психологические, экономические. Предложенное структурирование проблемного поля весьма условно, поскольку группы проблем взаимосвязаны и зачастую взаимообусловлены.
Теоретико-методологические проблемы. В исследовательских практиках существуют разные прочтения термина «третий возраст», что приводит к отсутствию более или менее единых подходов к разработке содержания концепций старения, к размытости возрастных границ «серебряной» общности и оснований для выделения подгрупп внутри нее. Это актуализирует поиск значимых социальных индикативов для содержательного определения понятия социальная общность людей «третьего возраста» в социологическом дискурсе.
Возрастные границы, определяющие социальную общность людей «третьего возраста», весьма условны. Так, в геронтологии к «третьему возрасту» относят население от 60 до 74 лет. В своих прикладных исследованиях О.В. Хухлаева принимает за нижнюю границу старшего возраста время вы-
хода на пенсию. А.С. Галанина предлагает изучать людей в возрастном интервале 55-75 лет [4], Р.А. Галин и Р.Р. Яппарова - 55-72 года [5], М.Э. Елютина - 60-75 лет [9, 10, 11]. Согласно исследовательской традиции западной социологии, «третий возраст» охватывает население от 65 до 80 лет (до времени наступления старости - «четвертого возраста»). Проведение в России пенсионной реформы обусловило еще один вариант определения хронологических границ «серебряной» общности - это люди не только пенсионного, но и предпенсионного возраста [8].
Для анализа качественных характеристик «серебряной» общности и ее структурирования В.Г. Доброхлеб предлагает использовать понятие «ресурсный потенциал», который содержит 6 базовых индикаторов: здоровье, образовательно-квалификационный, мотивационный, социальный, материальный, институциональный потенциалы. Представленные характеристики дают возможность личности в старшем возрасте принимать активное участие в экономической и социальной жизни общества [7]. Т.В. Смирнова структурирует социальную общность людей «третьего возраста», выделив в ней подгруппы по следующим критериям: пространственные (тип поселения), ценностные ориентации, уровень образования, образ жизни и модели повседневного поведения, наличие темпорального потенциала [21].
Сегодня категория населения в старшем возрасте объективно создает новую разновидность социальной общности, основой которой выступают специфические потребности и интересы как в социокультурной, так и в экономической сфере. Специфика положения данной общности в социуме определяется таким сравнительно нейтральным, с точки зрения социальной стратификации, показателем, как возраст. В этом случае приближение личности к «серебряному» возрасту аккумулирует действие значительного количества факторов риска, что затрудняет рациональное использование ее ресурсных возможностей.
Для российского социально-гуманитарного знания характерно достаточно традиционное рассмотрение проблематики образования людей «третьего возраста» - в контексте изучения дополнительного образования. Этому посвящены работы Г.Е. Зборовского, О.В. Купцовой, А.С. Роботовой, Г.А. Чередниченко [8, 19]. Названные авторы определили основные две функции «серебряного» образования: адаптирующую (постоянное приспособление личности к изменчивой реальности, в том числе за счет развития профессионального потенциала) и развивающую (обогащение творческого потенциала).
Образовательные практики людей «третьего возраста» многие социологи (Е.В. Беловол, З.В. Бойко, Я.В. Боровикова, А.С. Галанина, М.А. Зыски-на, Е.Ю. Шурупова) приравнивают к получению неформального образования, способствующего сохранению активной жизненной позиции, преодолению кризисных ситуаций, связанных с изменением социально-экономического статуса после выхода не пенсию [4, 12]. В качестве целевых ориентиров образования людей «третьего возраста» Г.Б. Блинова, М.Э. Елютина, Л.Я. Витебский, И.А. Григорьева, В.И. Шаров рассматривают ресоциализацию старшего поколения, поиск новых жизненных смыслов, самореализацию и самоактуализацию [6, 9, 10, 11]. Такое образование не преследует цели получения новой профессии, повышения квалификации для лучшего трудоустройства. Оно направлено, прежде всего, на обучение людей старшего возраста различным общекультурным и социальным навыкам и знаниям, необходимым для адаптации в современном обществе.
Проблематика образовательной деятельности людей «третьего возраста» с целью получения дополнительных профессионально-значимых знаний осмысливается социологами в контексте исследования «серебряного» рынка труда (В.Н. Барсуков, М.Э. Елютина, Е.А. Клепикова, М.Г. Колосницына, В.Ю. Ляшок, Е.В. Маслова, С.Ю. Рощин, Т.В. Смирнова и др.). Это направление исследовательских практик представлено достаточно большим количеством публикаций [1, 9, 10, 11, 14, 15]. Однако изучение проблемного поля
«серебряного» образования в данном случае носит, скорее, периферийный характер.
Проблема информационной и компьютерной грамотности часто выступает предметом прикладных социологических исследований (работы А.И. Гордина, И.А. Григорьевой, Б.Ф. Кондратова, Е.Д. Мокрогуз, А.В. Сергеевой, Г.А. Сорокина). Развитие цифровой культуры актуализирует социологическое изучение компьютерных практик и особенностей обучения компьютерной грамотности людей «серебряного» возраста. Исследователи и практики полагают, что владение современными цифровыми технологиями позволит представителям данной социальной общности использовать на рынке труда разные формы занятости (например, дистанционную) [6, 17, 18].
Методологической основой проводимых социологических исследований чаще всего выступает концепция непрерывного образования, а также ресурсный, деятельностный, конструктивистский, общностный подходы. Обзор публикаций показал фрагментарность и неравномерность исследовательского поля: много научных работ посвящено изучению частных проблем, а к фундаментальным теоретическим и прикладным вопросам образования людей «третьего возраста» обращается мало авторов. Поэтому представляется актуальной разработка новых концептуальных подходов, которые могли бы лечь в основу обоснования и конструирования поливариантного образовательного поля с новыми формами, видами, технологиями, разнообразными и дифференцированными методами образовательных практик, учитывающих ценности и поведенческие реакции людей «третьего возраста».
Организационные проблемы образования людей «третьего возраста» -одни из самых емких, поэтому они проявляются в нескольких аспектах [5].
Во-первых, отсутствует единство концептуальных основ деятельности структур, обеспечивающих потребности серебряной общности в дополнительном профессиональном образовании. Дискретный характер организации образовательного процесса фактически обусловил появление конгломерата различных форм и видов образовательных услуг и учреждений, недостаточно координирующих свою деятельность и, как следствие, дублирующих друг друга.
Во-вторых, образовательные учреждения, в целом не готовы к функционированию в условиях оказания образовательных услуг «серебряной» общности. Так, И.К. Войтович отметила низкую степень готовности российских классических университетов работать со слушателями «третьего возраста». В ходе выборочного исследования было выявлено, что из 84 российских университетов только в 12 существуют структурные подразделения в виде Университетов «третьего возраста», либо какие-то совместные проекты образовательного учреждения, государственных и общественных организаций, предполагающие обучение людей старшей возрастной группы [3]. Для решения проблемы возможно использование потенциала коммерческих и некоммерческих организаций, ассоциаций, местных сообществ с целью организации образовательного процесса.
В-третьих, отсутствует необходимое количество специально подготовленных кадров, не осуществляется координация их деятельности и взаимодействия для регулярного и систематического обмена опытом. А.С. Роботова предлагает наладить систему профилирования подготовки преподавателей и специалистов в области организации образования людей старшего возраста, а также регулярное проведение конференций и «круглых столов» по проблемам образования «серебряной» общности [19].
Следует отметить широкую представленность в научном пространстве работ по особенностям образования людей старшего возраста, андрогогике и ее особой отрасли - геронтогогике. Специфика образовательных практик взрослых стала предметом изучения не только в рамках педагогического (Ю.Н. Кулютин, В.Т. Онушкин, А.В. Петровский и др.), но и социологического дискурса (Г.Е. Зборовский, М.А. Зыскина, А.С. Галанина, В.Я. Нечаев, А.М. Осипов, Е.С. Смирнова, Е.Н. Шуклина и др.).
Ряд авторов (О.В. Агапова, С.Г. Вершловский, М.Т. Громкова, М.В. Ермолаева, Р.П. Жданова, Г.А. Ключарев, Т.З. Козлова, Г.А. Мингалеева) в своих работах особое внимание уделяют методологическим принципам, методике и технологии организации образовательной деятельности обучающихся старшего возраста, определяют условия ее эффективности.
В-четвертых, отсутствует надлежащее финансовое обеспечение (в частности, слабо обеспечено бюджетное финансирование) образовательной деятельности людей «третьего возраста». Как потребители образовательных услуг представители «серебряной» общности патерналистски настроены и ориентированы на помощь государства. Организацией обучения, выбором образовательных программ, оплатой образовательной деятельности, по мнению большинства людей старшего возраста, должны заниматься работодатели, государство. Сами работники «третьего возраста» относительно редко рассматривают образование как объект инвестирования.
Характерной чертой социальной общности «серебряного» возраста является сформированность человеческого капитала, который, однако, нуждается в постоянной актуализации из-за динамичных изменений социокультурной и экономической ситуации в обществе. Инвестициями в человеческий капитал может быть образование, профессиональный опыт, использование здоровьесберегающих технологий, информационная грамотность. Под термином «человеческий капитал» понимается совокупность знаний, компетенций, повышающих шансы личности на рынке труда и обеспечивающих более привлекательные условия найма, высокий уровень заработной платы. Вложение собственных средств в сохранение и развитие образовательного потенциала является сугубо экономическим поведением, а значит, рациональным и целенаправленным. Люди «серебряного» возраста сопоставляют возможный доход от инвестиций в образовательные практики с доходностью от альтернативных вложений (например, дивиденды от банковских вкладов). Как показывают данные исследования Департамента по труду и занятости населения Свердловской области, информанты старшего возраста не видят экономической выгоды от вложений в развитие актуальных компетенций [22].
Кто должен оплачивать обучение, профессиональную переподготовку людей старшего возраста? Опрос работодателей в ходе социологического исследования (компания Kelly Services, июнь 2018 г.) показал, что 29,0% из них выступает за то, чтобы переобучением занимались государственные центры занятости, 24,0% экспертов полагает, что проблему финансирования необходимо решать совместными усилиями работодателей и центров занятости, 16,0% ответили, что переобучение - дело самих людей третьего возраста [23]. Работодатели из коммерческого сектора экономики весьма неохотно финансируют разработку и реализацию любых кадровых технологий, в том числе, организацию образовательной деятельности, адаптацию и технологию управления профессиональной карьерой персонала «серебряного» возраста.
В-пятых, российской законодательной политикой и повседневной практикой в области образования игнорируются потребности людей «третьего возраста», что свидетельствует о неготовности образовательных учреждений к организации дифференцированного обучения «серебряной» общности. Между тем, в предметом поле геронтосоциологии изучение потребности в образовании социальной общности людей серебряного возраста широко представлено многочисленными публикациями (В.Н. Барсуков, И.А. Григорьева, Д.М. Рогозин и др.). Проведение мониторинга образовательных потребностей и ценностных ориентаций может способствовать более эффективной организации процесса обучения в рамках реализации программ и проектов дополнительного образования людей «третьего возраста».
Анализ результатов репрезентативного социологического исследования, проведенного Д.М. Рогозиным, позволяет сделать вывод о рефлексии людей «третьего возраста» по поводу собственных потребностей в получении образовательных услуг и о наличии у них значительного потенциала для
продолжения образования. Специальная конструкция вопросов в анкете по принципу «воронки» позволила автору выяснить личную готовность представителей серебряной общности к получению новых знаний и изучить их представления о способности к этому у других людей старшего возраста. Большинство опрошенных (65,0%) отметили наличие у людей «третьего возраста» способности к обучению и приобретению новых знаний, 34,0% заявили о собственной потребности в обучении и о готовности к участию в образовательной деятельности [20].
По данным исследований В.Г. Доброхлеб, треть населения старшего возраста сохраняет свой ресурсный потенциал и ориентирована на постоянное развитие человеческого капитала посредством активного участия в непрерывном образовании [7]. Почти аналогичные результаты артикулирует Е.В. Маслова: 30,6% представителей социальной общности «серебряного» возраста готовы пройти обучение для дальнейшего трудоустройства [15].
Существующий разрыв между представлениями и обыденными практиками обусловлен воздействием различных внешних факторов социального контекста, тормозящих процесс инклюзии людей старшего возраста в образовательное пространство. В качестве одного из таких факторов Е.Д. Мокрогуз называет низкий уровень информированности представителей «серебряной» общности о многообразии форм, методов обучения, образовательных программах и организующих их реализацию учреждений [17]. По данным Департамента по труду и занятости населения Свердловской области, среди опрошенных 47,5% лиц «третьего возраста» знают о программе дополнительного профессионального образования граждан в целях содействия занятости лиц предпенсионного возраста. 30,6% что-то слышали об этом, а 21,9% ничего не знают о такой программе [22].
М.Э. Елютина отмечает, что российская система образования, несмотря на начавшиеся институциональные изменения, остается закрытой для «серебряной» общности и, в лучшем случае, индифферентно относится к ее образовательным потребностям и интересам [9, 10]. Чем больше люди «третьего возраста» принимают участие в разнообразных практиках обучения, тем больше индивидуализируются их образовательные траектории, выше становится капитализации их навыков и знаний. Снижение с возрастом активности отдельных когнитивных функций, по мнению М.А. Зыскиной, компенсируется за счет развития других, а представления о регрессии образовательной компетентности в старшем возрасте являются следствием стере-отипизации модели старения, которая оказывают сильное сдерживающее воздействие [12].
Есть у этой проблемы и другая сторона, которой следует уделять внимание - это поиск конструктивных способов формирования устойчивой мотивации людей «третьего возраста» к обучению, усиление ценностной направленности образования на всех этапах жизненного пути личности. Уровень мотивации людей старшей возрастной группы на получение дополнительного профессионального образования, по мнению Е.В. Масловой, определяется уровнем их образования, гендерной принадлежностью и типом поселения. Менее всего мотивированы на участие в образовательном процессе люди со средним общим образованием, т.е. не имеющие вообще профессионального образования. Среди жителей крупных городов на 6,7% больше желающих участвовать в образовательной деятельности, чем среди проживающих в малых городах и в сельской местности. Как показали результаты исследования, женщины более мотивированы к участию в дополнительном профессиональном обучении (45,0%), чем мужчины (27,0%) [15]. Обращает на себя внимание тот факт, что значительная часть представителей серебряной общности при конструировании жизненных стратегий не интегрирует в них образовательные траектории.
На сегодняшний день необходимо не только понимать, что люди «третьего возраста» являются социальным ресурсом, но и знать, какими ресур-
сами обладает сама «серебряная» общность и какими стремится обладать, чтобы конвертировать их в свой социальный и культурный капитал. Департамент по труду и занятости населения Свердловской области в 2018 г. провел опрос людей «третьего возраста» с целью выяснения ведущих мотивов при выборе формата дополнительного профессионального образования, а также содержания тех или иных образовательных программ.
Мотивы получения дополнительного профессионального образования представителями серебряной общности условно можно разделить на три группы. Первую - наиболее значимую - составляют мотивы, отмеченные в ответах четверти и более информантов. Приоритетным мотивом дополнительного обучения для людей «третьего возраст» стало обучение новым знаниям, компетенциям для сохранения прежнего места работы по освоенной много лет назад специальности (32,0%). Для каждого четвертого информанта обучение необходимо для работы с новым оборудованием, техникой, технологиями. Основными ориентирами в профессиональной стратегии являются сохранение существующего места работы, отсутствие стремления к развитию карьеры и минимизации профессионально мобильности. Таким образом, каждый третий работник «серебряного» возраста воспринимает образование как непременное условие снижения риска потери работы. Однако образование как капитал, ресурс, повышающий конкурентоспособность на рынке труда, ими не рассматривается.
Ко второй группе были отнесены мотивы, выделенные в ответах каждого пятого-шестого информанта. Эту группу составляют лица «серебряного» возраста, которые в процессе конструирования жизненной стратегии особое внимание уделяют профессиональной мобильности, развитию актуальных компетенций, необходимых в современных профессиональных практиках для повышения конкурентоспособности на рынке труда. Так, каждый пятый информант (19,5%) хотел бы пройти дополнительное обучение с целью получения профессии или квалификации, востребованной на рынке труда; 15,1% опрошенных считают, что обучение позволяет повысить свою «капитализацию» в глазах потенциальных работодателей и увеличить шансы трудоустройства в другой организации.
Третью группу мотивов выбирали каждый седьмой-десятый информант. Относительно немногочисленная часть общности «серебряного» возраста воспринимает дополнительное профессиональное образование как капитал, который позволяет изменить собственный социально-экономический статус. 14,5% опрошенных хотели бы пройти обучение для замещения более высокооплачиваемой должности; 9,0% считают, что обучение необходимо для целенаправленного поддержания личной конкурентоспособности на производстве [22].
При разработке технологических решений организации дополнительного профессионального образования работников «серебряного» возраста необходимо проводить мониторинг и прогнозирование их образовательных стратегий, что позволит учесть индивидуальные потребности и ориентиры. Среди людей старшего возраста подавляющее большинство предпочитают пройти обучение без отрыва от профессиональной деятельности: либо на рабочих местах (38,4%), либо в учебном центре предприятий (29,3%). Каждый пятый (19,6%) информант хотел бы пройти дистанционное обучение в удобное для себя время [22].
Социологи отмечают, что геронтообразование в современной России находится на стадии институционального формирования, нерешенными остаются технологические, информационные, педагогические и иные вопросы получения серебряного образования.
Социальные проблемы. Диапазон образовательных потребностей людей «третьего возраста» достаточно широк. Однако серьезным сдерживающим фактором является доминирование в публичном дискурсе медицинской модели старения, в контексте которой люди «третьего возраста» восприни-
маются как пассивные реципиенты социальной помощи. Т.В. Смирнова отмечает, что медикализация старения обуславливает легитимацию раннего выхода на пенсию и сведение жизненных планов и интересов к домашней неоплачиваемой работе [21].
Сегодня в общественном сознании россиян активное участие людей старшего возраста в образовательных практиках воспринимается как социально неодобряемое и неприемлемое геронтологическое поведение. Так, по данным исследований М.Э. Елютиной, 67,0% опрошенных людей в старшем возрасте отказываются от участия в образовательном процессе, поскольку испытывают чувство неловкости перед людьми, 42,0% ощущают стыд [10].
Эйджизм широко артикулируется в научном дискурсе, в последние годы появилось много публикаций, в которых осмысливаются причины возникновения данного социокультурного феномена, обсуждаются последствия и варианты его преодоления. Исследованию дискриминационных проявлений в разных областях жизнедеятельности людей «третьего возраста» посвящены работы Т.В. Городовой, Е.А. Клепиковой, М.Г. Колоснициной, Л.В. Колпиной. Тем не менее, в российском обществе эйджизм, как отмечает А.В. Микляева, не осознается ни субъектами, ни объектами многочисленных дискриминационных практик и воспринимается как повседневное явление [16]. Низкий уровень рефлексии этой проблемы в общественном сознании препятствует поиску адекватных механизмов преодоления эйджистких установок.
Социально-психологические проблемы. Результаты социологических исследований показывают, что проблема эксклюзии старшего поколения из образовательного пространства заключается не в их неспособности к обучению, а в практиках эйджизма и отсутствии продуманной и последовательно реализуемой социальной политики государства [13, 16].
Большинство представителей старшей возрастной группы низко оценивают уровень собственной профессиональной перспективности, считают себя неконкурентоспособными на рынке труда, ощущают неуверенность и невостребованность. По данным Департамента труда и занятости населения Свердловской области, лишь 21,0% людей «третьего возраста» уверены в своем профессиональном будущем. Значительное влияние на данный показатель имеет тип поселения, где проживают информанты. Так, для 21,6% людей старшего возраста,проживающих и работающих в крупных городах, характерно чувство уверенности и востребованности, тогда как в сельской местности лишь 4,6% информантов уверены в сохранении занятости и профессиональной перспективности [22].
Укорененные в общественном сознании образы человека старшего возраста как неготового к переобучению, с низким уровнем инновационного потенциала оказывают сильное давление на установки и поведение самих представителей «серебряной» общности. В соответствии с навязанным стигматом, большинство людей «третьего возраста» конструирует собственную ущербность, инфантильность, которая инкорпорируется в структуру личности посредством интериоризации с последующим восприятием дискриминации как социально приемлемой нормы. Многие работники уже в предпенсионном возрасте оценивают свою профессиональную карьеру как завершенную и формируют внутренние установки на скорый уход с работы, поэтому даже явные проявления дискриминационных практик в кадровой политике воспринимаются ими как норма [10]. В итоге, вместо развития профессионального и личностного потенциала представители «серебряной» общности оказываются дистанцированными от образовательного пространства, формируют у себя устойчивое убеждение несоответствия собственных возможностей занимаемой должности и зачастую сами инициируют переход на более низкую по статусу работу.
Реализация информационной политики на федеральном, региональном, муниципальном уровне по распространению новой идеологии и культуры старения в публичном пространстве позволит перейти от риторики про-
блем к описанию позитивной роли «серебряной» общности в социуме. Необходим поиск механизмов стимулирования собственной активности, инициативности людей «третьего возраста», в том числе в период, предшествующий выходу на пенсию.
Экономические проблемы. Пенсионная реформа предполагает сохранение в экономике трудового потенциала старшего поколения. Поэтому проблематика образования людей «третьего возраста» как важнейшего ресурса развития экономической и социальной сферы неразрывно связана с изучением «серебряного» сегмента рынка труда. В России люди старшего возраста, стремящиеся сохранить трудовую занятость, сталкиваются с серьезными трудностями, на что обращают внимание такие исследователи «серебряной» экономики, как Е.А. Богданова, М.Е. Барыгин, В.Н. Барсуков, А.В. Гагарин-ский, Т.С. Красулина, Е.А. Михель, А.А. Морозов, Э.В. Хохлов.
В профессиональном пространстве социальные группы, различающиеся по возрасту, имеют разный престиж и ценность в глазах работодателей, как следствие, разные шансы на трудоустройство на рынке труда и искусственное ограничение уровня их экономической активности. Согласно результатам исследования А.С. Галаниной, 61,5% работодателей считает, что люди «третьего возраста» при желании могут остаться в сфере занятости. Однако 33,0% информантов полагают, что об обеспечении представителей «серебряной» общности должно позаботиться государство [4].
Отрасли, концентрирующие занятость людей «третьего возраста», в большинстве своем относятся к государственному сектору. Представители «серебряной» общности заняты преимущественно в отраслях промышленности, жилищно-коммунального и сельского хозяйства, а также в образовании и здравоохранении [1, 14, 15]. Е.В. Маслова отмечает, что для половины опрошенных людей старшего возраста при трудоустройстве неважна форма собственности. Для 40,0% информантов предпочтительным местом работы является государственный сектор, лишь 10,0% выразили желание трудиться исключительно в частном секторе экономики [15]. По данным Департамента труда и занятости населении Свердловской области, почти треть занятых в регионе трудятся в бюджетных организациях сферы культуры, образования, науки, жилищно-коммунального хозяйства, где средний возраст работников выше, чем в коммерческом секторе экономики [22]. Именно бюджетный сектор рынка труда активно и целенаправленно осуществляет реализацию кадровой политики, нацеленной на сохранение постоянной занятости лиц «третьего возраста». Однако процессы реформирования, оптимизации структуры, поиск резервов развития бюджетных организаций сопровождаются, как правило, сокращением численности персонала, и риски для лиц «серебряного» возраста действительно могут оказаться высокими.
В итоге круг вакансий, предлагаемых людям «серебряного» возраста, достаточно узок и зачастую это рабочие места, не требующие высокой квалификации (вахтер, уборщик, озеленитель и пр.) с низкой оплатой труда. Включение в активную профессионально-трудовую деятельность людей «серебряного» возраста происходит зачастую за счет ротации из профессиональной группы умственного труда в группу физического труда. Конкурентоспособность людей «третьего возраста» на рынке труда крайне низка, что обусловлено стигматизирующим действием общего дискурсивного тона. Речь идет о средних тенденциях, за которыми скрыто значительное разнообразие социальных и экономических практик людей «серебряного» возраста.
Изменения законодательства, в частности, внесение дополнений в Федеральный закон № 1032-1 «О занятости населения в Российской Федерации», инициировали поиск работодателями новых дискриминационных практик, например, заключение с людьми «третьего возраста» срочных трудовых договоров, предложение форм занятости, сопровождаемых частичным или неформальным наймом. Подобные формы найма, считает Е.А. Богданова, приводят к увеличению психологической напряженности работников и уси-
ливают чувство неуверенности в профессиональном будущем [2]. Представляется актуальным поиск конструктивных практик продуктивного использования в сфере труда человеческого капитала «серебряной» общности.
Почти 40,0% работодателей признают значимость ресурсного потенциала людей «третьего возраста», однако не предоставляют этой группе персонала возможностей для профессионального и карьерного роста [1]. Треть работодателей признаются, что не заинтересованы в использовании ресурсных возможностей, в том числе образовательного капитала, этой категории персонала [15]. Возможно, несколько сгладило бы сложившуюся проблемную ситуацию обращение к западному опыту реализации образовательных программ для чиновников и бизнесменов по организации труда, специфике проектирования кадровых технологий на предприятиях и в учреждениях для работников «третьего возраста».
Отсутствие гибкости в подходах к организации занятости лиц «третьего возраста» на рынке труда заметно сужает их возможности трудоустройства и свидетельствует об игнорировании вопросов занятости на различных уровнях власти. Слабо проработаны и редко используются в повседневной практике такие формы занятости представителей «серебряной» общности, как предпринимательская деятельность, фриланс, самозанятость, гибкий режим рабочего времени, плавный выход на пенсию через постепенное сокращение рабочего времени. Риторика продолжения трудовой занятости и непрерывного образования для людей «третьего возраста» недостаточно подкреплена институциональными механизмами и конкретными мерами поддержки со стороны государства, что ограничивает наметившиеся долгосрочные трансформации. Устоявшееся скептическое отношение работодателей и определенной части общественности к старшему поколению не только не приводят к развитию его человеческого капитала, а, напротив, во многом способствуют его уменьшению.
Выводы. В завершении статьи хотелось бы отметить, что проблематика образования людей «третьего возраста» в последние годы активно артикулируется в научном дискурсе. Однако проводимые социологами теоретические и прикладные исследования во многом фрагментарны. Недостаточно изучены вопросы обоснования связи «серебряного» образования с экономическими и социокультурными процессами, происходящими в обществе. Мало исследованы модели занятости людей «третьего возраста» в условиях уменьшения численности населения в трудоспособном возрасте, а также механизмы стимулирования трудовой активности «серебряной» общности.
Формирование позитивного отношения в обществе к сохранению, актуализации и конструктивному использованию человеческого капитала «серебряной» общности, несмотря на ряд инициатив со стороны государства, находится еще только на стадии осмысления и реализации отдельных практик. Проводимая государством социальная политика в отношении людей «третьего возраста» во многом носит декларативный характер и не учитывает их реальные потребности и ценностные ориентации в разнообразном и дифференцированном образовании. Сохраняющиеся в публичном дискурсе негативные геронтологические стереотипы обусловливают дискриминационные практики и фактическое исключение людей старшего возраста из образовательного пространства. Между тем, сложившиеся и прогнозируемые демографические, социально-экономические тренды развития российского общества актуализируют позиционирование людей «третьего возраста» как субъектов формирования новых сегментов рынка труда, расширяющих возможности использования сформированного и регулярно обновляемого посредством образовательных практик человеческого капитала.
Представленная в статье структура проблемного поля, безусловно, не является исчерпывающей, однако позволяет обозначить наиболее уязвимые места в образовательном пространстве лиц «третьего возраста», устранение которых может стать точкой роста для устойчивого развития российской экономики и общества в целом.
Литература
1. Барсуков В.Н. Трудовая активность населения пенсионного возраста как фактор социально-экономического развития территории // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2016. № 1 (43). С. 195213.
2. Богданова Е.А. Трудовые отношения с участием пенсионеров: забота или манипуляция? // Журнал исследований социальной политики. 2016. Т. 14. № 4. С. 535-550.
3. Войтович И.К. «Третий возраст» в классических университетах: международный опыт и российская действительность // Многоязычие в образовательном пространстве. 2016. № 8. С. 126-132.
4. Галанина А.С. «Университет третьего возраста» как средство самореализации лиц пожилого возраста // Вестник социально-гуманитарного образования и науки. 2012. № 2. С. 77-84.
5. Галин Р.А., Яппарова Р.Р. Использование трудового потенциала населения третьего возраста в республике Башкортостан // Регион: экономика и социология. 2015. № 3 (87). С. 171-189.
6. Григорьева И.А., Келасьев В.Н. Интернет в жизни пожилых: намерения и реальность // Социологические исследования. 2016. № 11. С. 82-85.
7. Доброхлеб В.Г. Ресурсный потенциал пожилого населения России // Социологические исследования. 2008. № 8. С. 55-61.
8. Зборовский Г.Е. Социальная общность людей «третьего возраста»: понятие, структура, функции // Вестник СурГПУ. 2019. № 2. C. 9-20.
9. Елютина М.Э. Пожилые люди: отношение к смерти и тантанические тревоги // Социологические исследования. 2015. № 10. С. 111-119.
10. Елютина М.Э., Болотов Г.И. Освоение повседневности на пенсии: гендер-ный аспект // Известия Саратовского университета. Серия «Социология. Политология». 2017. Т. 17. № 4. С. 383-386.
11. Елютина М.Э., Смирнова Т.В. Геронтологическая составляющая кадровой работы современного руководителя // Социологические исследования. 2006. № 3. С. 40-48.
12. Зыскина М.А. Геронтообразование как фактор самореализации лиц пожилого возраста // Педагогическое образование в России. 2013. № 2. С. 36-40.
13. Колпина Л.В., Городова Т.В. Геронтологический эйджизм: причины возникновения и проблемы преодоления // Фундаментальные исследования. 2015. № 2-17. С. 3871-3874.
14. Ляшок В.Ю., Рощин С.Ю. Молодые и пожилые работники на российском рынке труда: являются ли они конкурентами? // Журнал Новой экономической ассоциации. 2017. № 1 (33). С. 117-140.
15. Маслова Е.В. Занятость лиц «третьего возраста»: формирование информационной базы для выработки инновационных решений // Вестник ВГУ. Серия «Экономика и управление». 2012. № 2. С. 22-27.
16. Микляева А.В. Возрастная дискриминация как социально-психологический феномен. СПб.: Речь, 2009. 208 с.
17. Мокрогуз Е.Д. Образование людей «третьего возраста»: социокультурный анализ тенденций развития // Человек и образование. 2015. № 4 (45). С. 169-173.
18. Мокрогуз Е.Д. Обучение людей «третьего возраста» в контексте непрерывного образования // Universum: Психология и образование. 2016. № 9 (27). URL: http://7universum.com/ru/psy/archive/item/3557 (дата обращения: 03.06.2019).
19. Роботова А.С. Люди «третьего возраста» как субъекты непрерывного образования: методология и основные направления изучения // Непрерывное образование: XXI век. 2014. Вып. 2 (6). С. 2-19.
20. Рогозин Д.М. Либерализация старения, или труд, знания и здоровье в старшем возрасте // Социологический журнал. 2012. № 4. С. 62-93.
21. Смирнова Т.В. Социальный статус пожилых людей: социологический анализ // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. 2012. № 2. С. 70-78.
22. Спрос работников организаций предпенсионного и пенсионного возраста на прохождение профессионального обучения и получение дополнитель-
ного профессионального образования (по результатам социологического опроса). Екатеринбург: Департамент по труду и занятости населения Свердловской области, 2018. 23 с.
23. Silver Age: люди 50+ на рынке труда [Электронный ресурс]. URL:https:// www.kellyservices.ru/ru/about-company/workforce-trends1/silver-age--50---/ (дата обращения 03.06.2019).
References
1. Barsukov V.N. Labor activity of the population of retirement age as a factor in socio-economic development of the territory. Jekonomicheskie i social'nye peremeny: fakty, tendencii, prognoz [Economic and social changes: facts, trends, forecast], 2016, N 1 (43), pp. 195-213 (in Russian).
2. Bogdanova E.A. Labor relations with the participation of pensioners: caring or manipulation? Zhurnal issledovanij social'noj politiki [Journal of social policy studies], 2016, Vol. 14, N 4, pp. 535-550 (in Russian).
3. Vojtovich I.K. «Third age» in classical universities: international experience and Russian reality. Mnogojazychie v obrazovatel'nom prostranstve [Multilingual-ism in the educational space], 2016, N 8, pp. 126-132 (in Russian).
4. Galanina A.S. «University of the third age» as a means of self-realization of the elderly. Vestnik social'no-gumanitarnogo obrazovanija i nauki [Bulletin of social and humanitarian education and science], 2012, N 2, pp. 77-84 (in Russian).
5. Galin R.A., Japparova R.R. Using the labor potential of the population of the third age in the Republic of Bashkortostan. Region: jekonomika i sociologija [Region: Economics and Sociology], 2015, N 3 (87), pp. 171-189 (in Russian).
6. Grigor'eva I.A., Kelas'ev V.N. The Internet in the life of the elderly: intentions and reality. Sociologicheskie issledovanija [Sociological Studies], 2016, N 11, pp. 82-85 (in Russian).
7. Dobrohleb V.G. Resource potential of the elderly population of Russia Sociologicheskie issledovanija [Sociological Studies], 2008. N 8, pp. 55-61 (in Russian).
8. Zborovskij G.E. Social community of the «third age people»: the concept, structure, functions. Vestnik SurGPU [Bulletin of Surgut State Pedagogical University], 2019, N 2, pp. 9-20 (in Russian).
9. Eljutina M.Je. Older people: attitudes toward death and tantanic anxieties Sociologicheskie issledovanija [Sociological Studies], 2015, N 10, pp. 111-119 (in Russian).
10. Eljutina M.Je., Bolotov G.I. Mastering everyday life in retirement: a gender aspect. Izvestija Saratovskogo universiteta. Serija Sociologija. Politologija [Proceedings of Saratov University. Sociology and political science series], 2017, Vol. 17, N 4, pp. 383-386 (in Russian).
11. Eljutina M.Je., Smirnova T.V. Gerontological component of personnel work of a modern manager. Sociologicheskie issledovanija [Sociological Studies], 2006, N 3, pp. 40-48 (in Russian).
12. Zyskina M.A. Gerontological education as a factor of self-realization of the elderly. Pedagogicheskoe obrazovanie v Rossii [Pedagogical education in Russia], 2013, N 2, pp. 36-40 (in Russian).
13. Kolpina L.V., Gorodova T.V. Gerontological Ageism: Emergence reasons and overcoming problems. Fundamental'nye issledovanija [Fundamental research], 2015, N 2-17, pp. 3871-3874 (in Russian).
14. Ljashok V.Ju., Roshhin S.Ju. Young and older workers in the Russian labor market: are they competitors? Zhurnal Novoj jekonomicheskoj associacii [Journal of the New Economic Association], 2017, N 1 (33), pp. 117-140 (in Russian).
15. Maslova E.V. Employment of persons of the «third age»: the formation of an information base for the development of innovative solutions. Vestnik Voronezhs-kogo Gosudarstvennogo universiteta. Serija: Jekonomika i upravlenie [Bulletin of the Voronezh State University. Series: Economics and management], 2012, N 2, pp. 22-27 (in Russian).
16. Mikljaeva A.V. Vozrastnaja diskriminacija kak social'no-psihologicheskij fenomen [Age discrimination as a socio-psychological phenomenon]. SPb.: Publ «Speech», 2009. 208 p.
17. Mokroguz E.D. Education of the people of the «third age»: a sociocultural analysis of the development tendencies. Chelovek i obrazovanie [Man and education], 2015, N 4 (45), pp. 169-173 (in Russian).
18. Mokroguz E.D. Education of people of the «third age» in the context of continuing education. Universum: Psihologija i obrazovanie [Universum: Psychology and education.], 2016, Vol. 9 (27). Available at: http://7universum.com/ru/psy/ archive/item/3557 (Accessed 3 june 2019) (in Russian).
19. Robotova A.S. The people of the «third age» as subjects of continuous education: the methodology and the main directions of research. Nepreryvnoe obrazovanie: XXI vek [Lifelong education: the XXI century], 2014, N 2 (6), pp. 2-19 (in Russian).
20. Rogozin D.M. The liberalization of aging, or labor, knowledge and health in older age. Sociologicheskij zhurnal [Sociological journal], 2012, N 4, pp. 62-93 (in Russian).
21. Smirnova T.V. Social status of elderly people: sociological analysis. Izvestija TulGU. Gumanitarnye nauki [News of Tula state University. humanitarian sciences], 2012, N 2, pp. 70-78 (in Russian).
22. Spros rabotnikov organizacij predpensionnogo i pensionnogo vozrasta na pro-hozhdenie professional'nogo obuchenija i poluchenie dopolnitel'nogo profes-sional'nogo obrazovanija (po rezul'tatam sociologicheskogo oprosa) [Demand of employees of organizations of pre-retirement and retirement age for vocational training and additional professional education (according to the results of a sociological survey)]. Ekaterinburg: Department of labor and employment of the Sverdlovsk region, 2018. 23 p.
23. Silver Age: ljudi 50+ na rynke truda [Silver Age: 50+ people in the labor market]. Available at: https://www.kellyservices.ru/ru/about-company/workforce-trends1/silver-age--50--- / (Accessed 3 june 2019) (in Russian).
