CC BY
157
УДК 8
Н. М. Садыхова
КЛАССОВЫЕ РАЗЛИЧИЯ В УТОПИЯХ И АНТИУТОПИЯХ
В данной статье рассматриваются классовые отношения как в европейских утопиях и антиутопиях, так и в восточных, а также в произведениях американского писателя А. Азимова.
The author considers class differences in utopias and dystopias of European and Eastern writers, as well as in the novels of American writer A. Azimov.
Ключевые слова: утопия, антиутопия, государство, социальное, общество, классы, фантастика, личность, различия, техника.
Keywords: utopia, dystopia, government, social, society, classes, science fiction, personality, differences, technology.
Основополагающим качеством любой социально-утопической модели будущего является та или иная степень исчезновения классовых различий, торжества справедливости и идей равенства в человеческом обществе, но авторы идеального общественного строя, выдвигая нестандартные решения, все же не могли выйти за пределы условий своего времени. Так, автор трактата об «идеальном государстве» Платон доказывал, что общественный строй должен базироваться на существовании трех сословий: философов-правителей, стражей и земледельцев с ремесленниками. Первое, высшее, сословие подразумевает вечное господство избранных, второе охраняет государственный порядок, третье - занято производственным трудом. Подобное разделение труда, которое должно было закрепить навеки эксплуатацию рабов, Платон считал «естественным» и неизменным. Иерархия привилегированности, свободы, зависимости и несвободы подразумевала и иерархию служб. Демократию он считал низшей формой государственного устройства и не допускал мысли об участии народных масс, «демоса», в управлении государством. Пользоваться своими правами индивид мог лишь как член корпорации, сословной группы, - от нее получал он права, она защищала их от посягательств и поругания. Оказываясь вне социальной группы, человек переставал быть членом общества, становился бесправным и незащищенным изгоем. Социальный статус, умение работать, мировоззрение человека были, по существу, не личными его качествами, а достоянием корпоративной группы. Автор фантастической «Утопии» Т. Мор также допускает рабство, что несомненно
© Садыхова Н. М., 2011
противоречит идеям справедливого государственного устройства, которое он описывал.
Принадлежность к социальному разряду или слою этого общества определяет поведение уто-пийца. Все стороны его жизни регламентированы, заранее известно, как он должен поступить в той или иной ситуации, - выбора почти не существует. Любой поступок должен соответствовать строгим предписаниям, вытекающим из сознания принадлежности к группе, из чувства чести, носившего не столько личный, сколько родовой, семейный характер. Обычаем «запрограммирована» жизнь каждого члена коллектива, обязанного следовать образцам - богам, предкам, старшим. Адекватное наблюдается и в утопиях Т. Кампанеллы, Д. Уинстенли и других. Стало быть, утопическое общество - общество сословное.
Сохранение классов, предельное обострение между этими классами свойственно и антиутопиям. В романах английского писателя Джорджа Оруэлла «Звероферма» и «1984» объектом сатирического осмеяния становится государство, управляемое в течение многих лет некоей «партией». Писатель не ограничивается разоблачением социализма, с сатирической резкостью он выявляет пороки общественно-государственной жизни, где социальная роль человека предусматривает полный «сценарий» его поведения, не оставляя места для инициативы и нестандартности. У Дж. Оруэлла критика имеет «объемный» характер; он пытается охватить единым взглядом всю структуру социалистического общества с целью выявления всей системы связей и взаимоотношений. В романе Оруэлла «1984» действие происходит в государстве, где подавляется всё духовное в человеке, где господствует ненависть и страх. Заслуга автора в том, что он смело смог заглянуть в будущее тоталитарного общества и правильно уловить опасные тенденции, связанные с девальвацией человеческой личности.
В романе-антиутопии «О, дивный новый мир» английский писатель Олдос Хаксли предугадал перспективу развития тоталитарного строя и безрассудное развитие технического прогресса, не опирающегося на высокие нравственные ценности. Он прозорливо постиг главное зло, которое порождает характер современной цивилизации, нуждающейся в технике, совершенствуемой непрестанно и менее всего дорожащей человеком. Общество, описанное Хаксли, - лишенная человечности механическая система, где людям, созданным в колбах, прививаются только те свойства, которые нужны для их функционирования в той или иной сфере стандартизированного социума. Превращенные в роботов люди лишены эмоций и неспособны на разумные действия; они выполняют только запрограммированные опера-
ции. Но при этом в обществе существуют классовые различия, что сказывается не только на внешнем облике людей, но и на духовном развитии. Так, устами одного из представителей класса «бета» Мирового государства говорится: «Дети группы альфа одеваются в серое. Так как они очень умные, им гораздо труднее, чем нам. Хорошо, что мы принадлежим к группе бета, у нас работа гораздо легче. Мы лучше гамм и дельт. Гаммы глупы и носят зеленую одежду, а дельты носят цвета хаки. Нет, нет, мы не хотим играть с дельтами. Эпсилоны еще хуже. Они совсем чокнутые» [1].
Нам кажется, что повествование от имени подростка, принадлежащего к среднему классу, не случайно и позволяет оптимально раскрыть проблему. Внушения, сделанные им путем гипнопедии, показывают, что все довольны своей классовой принадлежностью. Классовые различия здесь выступают в чистом виде, сословные признаки определяют общественное положение людей. Любовь к прекрасному и к знаниям прививается правящему слою общества, отвращение к природе и к знаниям - управляемым, что и отделяет их непреодолимой стеной.
Определенный интерес вызывает антиутопическая концепция классовых отношений, представленная в романе американского писателя Айзека Азимова «Стальные пещеры». Здесь уже полностью исчезли демагогические разглагольствования о равноправии. Классовые отношения насквозь пронизаны бюрократизмом и в высшей степени формализованы: место каждого человека в обществе определяется его классом. Так, например, герой романа Илайдж Бейли имеет класс С-5. Это означает, что он занимает среднее положение в обществе. Его класс позволяет ему получать относительно высокие блага по сравнению с другими членами общества. Например, он имеет право приготовлять дома пищу, пользоваться собственным умывальником. С первого взгляда может показаться, что по социальной иерархической лестнице, представленной в романе, подниматься довольно легко. Илайдж Бей-ли, например, довольно успешно выполняет данную задачу, повысив свою классность. Однако здесь отметим два момента: во-первых, в классовом обществе будущего рекламируемые «равные возможности» являются лишь демагогическим прикрытием неприглядного неравенства, царящего в обществе. Фактически в течение всей своей жизни человек по иерархической лестнице может подняться всего на несколько ступеней. Человек, который находится на низших либо средних ступенях социальной лестницы, и думать не посмеет о прорыве в верхние ступени - верхние эшелоны в будущей Америке недосягаемы. Впрочем, вниз по иерархической лестнице скатиться
очень легко вплоть до самых низших ступеней, вернее, до уровня, где уж и лестницы не существует: над любым членом общества постоянно висит дамоклов меч деклассирования. Данную возможность особенно остро ощущает Илайдж Бейли, отец которого в свое время был деклассирован, а ему пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы вырваться из заколдованного круга деклассирования. Отсюда и его чрезвычайная осторожность в решении различного рода вопросов. Кстати, те преимущества, которые представляет продвижение по иерархической лестнице, максимально «материализированы» и выдержаны в чисто пародийном ключе. Продвижение фактически означает в романе иметь или не иметь умывальник или холодильник в квартире, более высокая классность означает более вкусную пищу и т. д. Пародирование социальных отношений в обществе позволяет писателю раскрыть их материальную суть. Отказались от демагогических приукрашиваний и от заигрывания с народными массами правительственные органы и верхние эшелоны власти. В романе А. Азимова «Стальные пещеры» читатель сталкивается с дальнейшим обострением противоречия между человеком и капиталистическими производственными отношениями. Ведь эти отношения продолжают функционировать в условиях, когда фантастические технологические возможности позволяют человечеству создавать не какие-нибудь несовершенные роботы ХХ в., которые способны выполнить несложные операции, не требующие от машин высоких интеллектуальных способностей, а такие сверхсложные и сверхсовершенные системы, которые делают ненужным не только отдельных людей, но и сам человеческий род в целом. Известный американский философ Э. Фромм так обобщенно выразил «перевернутые» отношения, существующие между людьми и машинами в обществе: «Человек строит машины, действующие как люди, и создает людей, действующих как машины» [2].
Американский философ предельно точно описал характер взаимоотношений между людьми и машинами. Эти противоестественные отношения приобретают атально-метафизический характер: полное подчинение человека машине. Превращение человека в придаток машины является основополагающей характеристикой любого развитого общества, и эта проблема всегда находится в центре внимания А. Азимова. В своих романах и рассказах он постоянно изучает различные ситуации-варианты взаимодействия, а иногда и антагонистических противоречий между человеком и машиной. Если в романе «Стальные пещеры» машина (робот) представляет из себя пассивную силу, то в рассказах «Выборы» и «Чувство силы» машина (кибернетический мультивак) выступает
в качестве грозной, антигуманной силы. В этих рассказах человек превращается в самый обыкновенный придаток машины. Так, в рассказе «Чувство силы» программист Шуман полностью потерял чувство уверенности в себе, превратился в настоящий винтик вычислительной машины. Умея составлять самые сложные программы для Муль-тивака (электронный супермозг, герой многих произведений А. Азимова), Шуман не разбирается в самых простых вещах. Например, начальная арифметика представляет для него тайну за семью печатями. В данном случае американский писатель описывает экстремальную, в каком-то смысле гротескную ситуацию, когда человеческие знания полностью отрываются от своих корней. И чувство уверенности возвращается к Шуману лишь после того, как Ауб, другой персонаж рассказа, делает гениальное открытие - заново открывает простейшие арифметические действия.
В рассказе «Выборы» уже целая страна попадает под рабскую зависимость суперкибернетической машины, которая единолично решает все ключевые проблемы народа и государства, вплоть до президентских выборов. «В рассказах А. Азимова "Выборы" и "Машина-победитель", - справедливо отмечает Е. Парнов, - вообще подводится последняя черта эре кибернетического просперити. Прежнее благоговение перед сверхинтеллектом мозга-гиганта сменяется откровенной насмешкой как над самим Мультиваком, так и над управляемым им обществом. Над всеми институтами этого общества: гражданскими и военными, над пародийной его "демократией", которая свелась к единственному выборщику, дергающемуся, как кукла на ниточках, в электронных щупальцах"Мультивака". Сам супермозг тоже предстает в образе балаганного плясуна. Ничему нельзя более верить: ни вводимой информации, ни полученным результатам, ни практическому применению машинных рекомендаций. Встав на путь подтасовок, на порочный путь "подправок" и "переподправок", общество неизбежно теряет контроль и над собственным, и над электронным мозгом» [3].
Высочайшие, действительно утопические достижения науки для американского писателя-фантаста сопровождаются потерей человеком чувства достоинства и гордости. Из-за формализации и всеохватывающего процесса обезличивания человек теряет чувство классовой солидарности и сплоченности.
Нет, человек полностью не смирился со своим положением придатка суперкибернетической машины. Он и в далеком фантастическом и гипотетическом будущем борется за свои человеческие права, за сохранение своей интеллектуальной независимости. Однако его протест потерял
черты сознательности, стал стихийным. Человек полностью «теряет» виновника своих бедствий, не может докопаться до первопричин социальных несправедливостей. Естественно, в таких условиях государственным органам гораздо легче управлять народными массами, обманывать их, навязывать им свои антигуманные законы: «Причин для недовольства роботами достаточно. Те, кто полжизни провели в труде и кому грозит теперь деклассирование, а значит и минимум средств существования, эти люди не могут решить хладнокровно, что роботы здесь ни при чем. Робота хоть ударить можно.
Ведь нельзя же ударить то, что зовется "правительственной политикой", стукнуть по призыву "Работа во имя производительности".
Правительство называет это болезнью роста. Оно сочувственно покачивает своей коллективной головой и заверяет их, что, мол, все устроится и для всех наступит новая и лучшая жизнь»
[4].
Во всех рассмотренных работах авторы, пользуясь различными методами, пытаются решить глубокий духовный кризис, переживаемый человечеством, но ни их интеллект, ни их жизненный опыт не способствуют решению социальных язв общества.
Каждый из них, утверждая свой образ жизни в качестве единственно возможного в социальном отношении, экстраполирует лишь эти отношения и в будущее, где есть классы, сословия, правители и управляемые.
Тема идеального общества была известна и в восточной литературе как в древние, так и в Средние века. В произведении знаменитого ученого и философа Ближнего и Среднего Востока IX в. Фараби «Город Добра» дается даже описание идеальных городов. Это города, где нет социального неравенства и населенны они нравственно совершенными людьми. Два этих качества являются составляющими идеального утопического общества Восточного Средневекового гуманизма. Исторические факты свидетельствуют о существовании на Востоке демократических государств в Х в. (карматов, исмаилитов), в той или иной мере напоминающих идеальные утопические. Эти государства, и в особенности народовластие, установленное в результате классовой борьбы в XI в. в Бейлагане (Азербайджан), послужили основой теории утопистов об идеальном обществе. В произведениях этого периода сказывается традиция фантастико-утопического, аллегорического и символического изображения жизни, традиция особого драматического раскрытия лирических тем.
Мечта, воображение, фантазия, чувство, являясь доминирующим в искусстве романтиков, не могут, однако, вытеснить полностью рацио-
нальное начало. Прекрасное у этих романтиков связано с нравственным идеалом.
Автор первой в истории мировой литературы «Хамсе» («Пятерицы») поэм великий азербайджанский поэт XII в. Низами Гянджеви в своей поэме «Искендер-наме» также дал описание идеального утопического общества, на 400 лет опередив Т. Мора и Т. Компанелло.
Идеи Ренессанса, которые на Востоке уже в XII в. стали ведущими, нашли свое отражение в эпопее «Искендер-наме».
Поэма, венчающая творчество Низами, состоит из двух частей: «Шереф-наме» (Книга о мужестве) и «Икбал-наме» (Книга о совершенстве).
Низами так же, как и другие поэты Ренессанса, выражал революционные идеи своего времени, описывая уродства и недостатки общества. Высокогуманные идеи, провозглашающие любовь к неимущим и защиту их интересов, пронизывают все творчество поэта. В своём неприятии сущего и в поисках должного, в утверждении идеала мечты он обращался к утопическим представлениям о будущем.
В стране Низами господствует равенство, братство, счастье и благоденствие. Населенный честными тружениками, лишенными всех пороков и греховных страстей, «Город Счастья» является символом утопистов Востока о справедливом обществе. Для Низами неприемлем средневековый схематизм. Он утверждает за человеком право на земное счастье, восхищается его умом и энергией, славит его находчивость и жизнелюбие. Для него характерно чувство жизни в любых формах её проявления. Может, именно поэтому его главный герой представлен в образе бесстрашного полководца, правителя и покровителя наук - Александра Македонского. Наряду с реалистическим описанием в поэме присутствует и аллегория, что позволяет автору говорить об отвлеченных понятиях, обращаясь к вполне конкретным образам, воплощать свои представления о правде, справедливости, совести, о зле и мудрости в образах живых людей, наделенных такими характерными особенностями, которые свойственны определенным социальным слоям общества.
В поэме есть сцена, где группа известных философов в форме диалога обсуждает вопросы вселенной, личности и общества, справедливого правителя, народа и власти. Участники беседы-диалога - в основном конкретные исторические личности и древнегреческие философы. Но ответы на поставленные вопросы отражают мысли азербайджанского общества, а может, и всего Востока, но вовсе не идеи древних философов Рима и Греции. В поэме дан ряд запоминающихся образов тружеников, которых автор превозносит, сопоставляя с жизнью и образом пред-
ставителей «господствующего» класса, праздно существовавшего за счет крестьян и ремесленников. Низами не только обличал феодально-монархический строй, но, и в отличие от европейских утопистов, он искал пути избавления и очищения общества.
Справедливый шах, монарх-просветитель, идеальный правитель и, наконец, утопическая «страна счастья», не нуждающаяся даже в идеальном правителе, - вот это и есть иерархическая лестница социально-политической программы, подготовленной поэтическим воображением Низами.
Наряду с идеями утопии на Востоке в Средние века возникают и произведения с признаками антиутопии. Выдающийся философ-перипатетик, «второй Аристотель» среднеазиатский, иранский тюрк Фараби (умер в 950 г.), который, впрочем, больше жил в Багдаде и в Сирии, проводил в своих произведениях близкие к суфизму идеи платоновского пантеистического неоплатонизма и иногда снабжал их привлекательной политической критикой общественного строя. Его трактат «Образцовое государство» содержит ряд пессимистических воззрений на современный ему тип государства, где все построено на хищной звериной борьбе членов общества между собой и на насилии побеждающих и владеющих над побежденными и порабощенными [5]. А в таких трактатах, как «Путь к счастью», Фараби подчеркивал, насколько важно не быть невольником благ мира. Отношение к классовому разграничению общества является основной темой этих произведений. Они также органически связаны с общественным движением Х в., ставят насущные проблемы социального и этического характера, отражают страдания, надежды и чаяния крестьянства, его идеалы и убеждения.
Арабский поэт Абу-л-Ала ал-Маарри (9731057) также в своем творчестве обращается к проблеме классового общества и классовой нетерпимости. Мощными нотами социально-классовой ненависти насыщены его стихи:
В пустынях - те разбойники, которые похищают стада клейменых верблюдов. В мечетях и на городских торговых улицах - другие разбойники.
Однако эти городские носят почетное имя «присяжных заседателей» и «купеческого сословия», а имя тех людей - «подлые бедуины» [6]. У Абу-л-Ала ал-Маарри достается не только имущим классам, но и самим государям и правителям. Он признает, что всякая, даже тиранская, власть лучше безвластия, лучше анархии; однако это ему не мешает заявить по адресу всяких удельных царьков и властелинов, что достойные государи давно отошли в область предания, а теперь -людьми стали управлять дьяволы, облеченные
H. В. Гладилин. Постмодернизм 6 мультикультурном контексте текущей литературы Германии
властью. Во всякой области на месте правителей сидит по черту, который и внимания не обращает на то, что у людей от голода осунулись животы, - только бы ему с набитым брюхом проводить ночи в питье вина! и обращается непосредственно к ним: Царьки! Подолгу вы в приволье царствуете, и единственное дело вашей жизни -притеснять других [7].
Мы видим, до какого высокого социального уровня подымаются четверостишия поэта, но при этом он не отказывается от монархии. Пессимизм, соединенный с живой неугомонной иронией и наступательностью на отрицательные явления общества, мы находим у персидского поэта Анвари. Хорасанский поэт XII в., расставшись с панегирической карьерой, вторую половину жизни посвятил иронически-насмешливой сатире патриархального и феодального мира. Сатирические стихи он слагал и в молодости, но теперь они приобрели широкий философский оттенок, стали саркастически осмеивать общественные недостатки того упадочного времени. Восстает он не только против пресмыкательства перед сильными мира сего, но затрагивает также сословные и классовые нелепости, аномалии общественного строя. Он саркастически кает слепую судьбу, порождающую несправедливости в мире, и советует не верить небу и не полагаться на небо, ниспосылющее людям одни неприятности. «Земля лучше, - говорит он, - доверишь ей зерно, она честно вернет тебе двадцатерицей». Но свою сатиру и обличение он направляет и не по надлежащему адресу, восстает не только против пагубных страстей, но и против ни в чем не повинных женщин, которые, по средневековому воззрению, обычно являются и виновницами страстей, и вместилищем отрицательных качеств. «Мужчина - светлый месяц, а женщина - облако, заволакивающее его ясный свет. Сторонись женщин!» [8]. Следуя предрассудкам среневеко-вья, разделяя общество на две половины, Анвари теряет общественно-обличительный интерес.
Из вышеизложенного следует: как в утопиях, так и в антиутопиях восточного Ренессанса существовали классовые различия. Исключение составляет лишь утопический «Город Счастья» в поэме «Икбал-наме», венчающей творчество Низами, где все равны.
Примечания
1. Английская антиутопия. Романы. М.: Прогресс, 1999. С. 326.
2. Azimov I. Change; Seventy-one glimpses of the Future. Boston: Houghton, 1981. С. 196.
3. Парнов E. У стены мрака. В кн.: Трудная задача: сб. науч.-фантаст. произведений. М.: Мир, 1982. С. 19.
4. Azimov I. Change; Seventy-one glimpses of the Future. Boston: Houghton, 1981. С. 135.
5. Персидская поэзия. Баку, 1954. С. 74.
6. Там же. С. 189.
7. Там же. С. 190.
8. Там же. С. 364.
УДК 821.112.2
Н. В. Гладилин
ПОСТМОДЕРНИЗМ В МУЛЬТИКУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ ТЕКУЩЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ ГЕРМАНИИ
Современная немецкоязычная литература отличается мультикультурным характером: писатели-иммигранты привносят в неё проблематику и художественные традиции иных культур. Вместе с тем творчество ярких немецкоязычных писателей-иммигрантов носит типичные черты постмодернизма: для него характерны ироническое отношение к действительности, фрагментарность авторского сознания, цитатность, карнавальность.
A distinct feature of modern literature in German is its multicultural character: immigrant writers contribute to it with problematics and artistic traditions of other cultures. Alongside with that, work of leading German language immigrant writers has typical postmodernist features such as ironic attitude to reality, fragmentary conscience of the author, citating and carnivalism.
Ключевые слова: немецкая литература, муль-тикультурность, постмодернизм, ирония, карна-вальность, диффузный персонаж.
Keywords: German literature, multiculturality, postmodernism, irony, carnivalism, diffuse protagonist.
Характерной чертой современной немецкой литературы является её мультикультурность. В послевоенные годы Германия, Австрия и Швейцария превратились в многонациональные государства. Решение экономических, политических и демографических проблем этих стран во многом зависит от всё усиливающегося потока мигрантов, репатриантов, беженцев. Представители национальных меньшинств в немецкоязычных странах всё активнее интегрируются не только в новый социум, но и в новую культуру и новый язык, благодаря чему в литературном процессе стран немецкого языка участвует большое и всё возрастающее число писателей, родившихся за пределами этих стран, и, как правило, пишущих не на родном языке. Далеко не все эти авторы относимы к художественной парадигме постмодернизма, но сама их судьба является отражением постмодернистской реальности, отличающейся многоязычием, космополитизмом, частой сменой культурных идентичностей.
Немецко-турецкая литература - самый представительный сегмент мультикультурной немец-
© Гладилин Н. В., 2011
