CC BY
174
2018.04.034. Т.Г. ЮРЧЕНКО. УТОПИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ-ХХ1 вв. (Статья).
Ключевые слова: литературная утопия; антиутопия; русская литература ХХ-ХХ1 вв.
Литературная утопия - изображение несуществующего идеального общества - имеет многовековую историю. И если термин «утопия», означающий в переводе с греческого «место, которого нет», восходит к названию книги Т. Мора «Весьма полезная, а также занимательная, поистине золотая книжечка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» (1516), то первое утопическое описание идеальной страны дал еще Платон (427347 до н.э.) в своих диалогах «Государство» и «Тимей». Как литературный метажанр (поскольку утопические идеи находят реализацию в разных жанрах) утопия возникает в европейской литературе в эпоху Возрождения («Город солнца» Т. Кампанеллы, 1623; «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, 1627, и др.). В русской литературе первые утопии появляются в XVIII в.: повесть А.П. Сумарокова «Сон "Счастливое общество"» (1759), роман М.М. Щербатова «Путешествие в землю Офирскую» (создан в 1784, опубликован в 1896), повесть «Сон» А. Д. Улыбышева (опубликована в 1927).
Немецкий философ Л. Штейн в труде «Социальный вопрос с философской точки зрения» (1897; русский перевод - 1899) утверждал, что утопии являются смутным выражением общественного кризиса, предвещая грядущие перемены. Отечественный литературовед Б.Ф. Егоров, полемизируя с ним, полагает, что утопии «чаще возникают в консервативные периоды жизни общества, в обстановке социально-политической стагнации, окостенения, когда старый мир начинает гнить и давать трещины, но еще не видны реальные пути переустройства этого мира»1. Представляется, что обе точки зрения имеют право на существование, тем более что период стагнации, в сущности, также можно считать кризисным, да и история русской утопии это только подтверждает.
Переломный и неспокойный рубеж Х1Х-ХХ вв., пронизанный ощущением грядущих перемен, отмечен глубоким интересом к утопии. Появляются переводные исследования по истории утопии:
1 Егоров Б. Российские утопии: Исторический путеводитель. - СПб., 2007. -
С. 5.
«Вечная утопия» (1902) А. Кирхенгейма, «История утопий» (1910)
A. Свентоховского; выходят переводы утопий Т. Кампанеллы, Э. Беллами, Г. Уэллса и др. Публикуются и оригинальные произведения: утопия С.Ф. Шарапова «Через полвека» (1902), антиутопическая повесть петербургского журналиста Н.Д. Федорова «Вечер в 2217 году» (1906), антиутопия В.Я. Брюсова «Республика Южного Креста» (1907), романы-утопии А. А. Богданова «Красная Звезда» (1909) и «Инженер Мэнни» (1911).
Грандиозный социальный эксперимент по построению нового общества не мог не способствовать интересу к утопической проблематике и в постреволюционной России: «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» (1920) А.В. Чаянова, «Страна Гонгури» (другое название - «Открытие Риэля», 1922)
B. Итина, антиутопия «Мы» Е.И. Замятина (создана в 1920, опубликована за рубежом на английском языке в 1924; на русском -впервые полностью в Нью-Йорке в 1952, в СССР - в 1988), «Аэлита» (1922-1923) А Н. Толстого, «Трест Д.Е.» (1923) И Г. Эренбурга, «Грядущий мир. 1923-2123» (1923) Я. Окунева, «Через 1000 лет» (1927) В.Д. Никольского, в эмиграции - «За чертополохом» (1922) П.Н. Краснова, и др.
Утопическими мотивами проникнуты многие произведения писателей этого времени. Такова, например, поэма «Христос воскрес» (1918) А. Белого, с ее доминирующей идеей преображения человечества во Христе, являющей собой «модифицированный вариант эсхатологического мифа, сюжет которого традиционно включает такую последовательность событий: 1) угроза мировой катастрофы, о которой известно пророкам; 2) борьба светлых и темных сил, гибель данного культурного сообщества в результате кары небесной; 3) спасение избранных и воскрешение праведников»1.
По мысли А. Белого, отразившей воздействие антропософских и христологических взглядов Р. Штейнера, человечество может превратиться в Богочеловечество, в котором «каждое "Я" становится монограммой божественного "Я"», лишь пройдя через «Голгофу самосознания», избавившись - в антропософском смысле - от двойника человека со всеми его пороками. Это соборное единение во Хри-
1 Ильинская Н. Эсхатологическая утопия Андрея Белого в поэме «Христос воскрес» // Истинность и ложность утопии. Вопросы утопических дискурсов. -Б1еа1се, 2016. - С. 110.
сте детей Божьих в преображенной России, подчеркивает исследовательница, существенно отличается от «утопии соборного индивидуализма» А. Белого раннего, аргонавтического периода: поэт моделирует постапокалиптическую реальность, похожую на рай, возникающую в результате Мистерии Голгофы, благодаря которой Россия - «могила» - преображается в «Невесту». Образ обновленной России - «мессии грядущего дня», «Богоносицы, побеждающей Змия» - сближается со Спасителем.
Характерным примером утопического топоса в русской литературе является образ невидимого града Китежа, ушедшего под воду озера Светлояр. Исчезновение города под водой, отмечает А.А. Файзрахманова1, - известный в мировой литературе сюжет: сказание о древнегреческом городе Сибарисе, поглощенном рекой, бретонская легенда о городе Ис, за грехи поглощенном морем, и др. Но если в европейской традиции затонувший город - символ расплаты за грешную жизнь, то «китежская легенда повествует о Божией милости - чудо спасает город от монголо-татарского нашествия. Более того, истинные праведники способны увидеть Китеж и даже оказаться в нем»2.
К образу невидимого града обращается, в частности, М. Пришвин в книге «У стен града невидимого» (1909), преломившей его впечатления от поездки в 1908 г. на о. Светлояр. Этот образ в дальнейшем становится лейтмотивом всего творчества писателя, и, в частности, его дневников 1914-1922 гг., где один из ключевых сюжетов - «конфликт индивидуального "я", живой человеческой жизни и рациональной, не учитывающей человека идеологии государственной системы (государственная идеология Германии в период Первой мировой войны, революционная идея нового общества, идеология коллектива в советском государстве)»3. В сюжете спасения души, обращения человека на путь сострадающего восприятия особый смысл получает топика восхождения человека на
1 Файзрахманова А.А. Типология жанра литературной утопии // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. -Челябинск, 2010. - № 13 (194), вып. 43. - С. 136-145.
2
Файзрахманова А.А. Указ. соч. - С. 140.
3 Кнорре Е. Путь к невидимому граду. Утопические лейтмотивы в дневниках М.М. Пришвина, 1914-1922 гг. // Истинность и ложность утопии. Вопросы утопических дискурсов. - 81е(11се, 2016. - С. 119.
неприступную гору, связанная с мотивом воскрешения мертвого, оживления души состраданием другому. «Критика революционного пути как попытки достижения идеального мироустройства без внутренней нравственной работы личности изображается в сюжетной линии сопоставления двух топосов: Петербург - город видимый, и город чаемый - невидимый Китеж. Петербург становится сниженным вариантом, пародией на искомый идеал Царствия Небесного <... > Не изменяя человеческую природу (мотив ложного преображения) революционеры оставляют человеку прежний, животный облик»1. Революционной утопии писатель противопоставляет образ райского хозяйствования нового Адама. Особое значение при этом обретает образ горы, соотносящийся с топикой «Божественной комедии» Данте, где движение души к Раю изображается как восхождение на гору Чистилища.
В 1930-е годы отечественная литературная утопия переживает спад: утверждающийся социалистический реализм не способствовал ее дальнейшему развитию. Одним из последних образцов литературы подобного рода становится роман Я.Л. Ларри «Страна счастливых» (1931) - яркий пример коммунистической утопии.
Возрождение утопии после длительного перерыва связывается исследователями с развитием научной фантастики: «Туманность Андромеды» (1956) И.А. Ефремова, «Полдень, XXII век» (1960) А.Н. и Б.Н. Стругацких и др. Однако подлинный ее расцвет начинается с середины 1980-х годов - в период перестройки. Происходит переосмысление советской утопии, как подчеркивает Б. Витенберг, «в совершенно новых условиях, когда великие произведения Е. Замятина, Дж. Оруэлла, О. Хаксли, А. Платонова - а в большинстве своем и сами имена их творцов - впервые в нашей истории из достояния счастливых обладателей или просто читателей интеллектуально-элитарного самоиздата превращались в мощный фактор массового сознания»2. В 1986 г. в издательстве МГУ была выпущена подготовленная В.П. Шестаковым антология «Русская литературная утопия»; в 1991 г. опубликована антология зару-
1 Кнорре Е. Путь к невидимому граду. Утопические лейтмотивы в дневниках М.М. Пришвина, 1914-1922 гг. // Истинность и ложность утопии. Вопросы утопических дискурсов. - 81е(11се, 2016. - С. 121.
2 Витенберг Б. Путешествия в мир утопий. Обзор книг по литературной утопии // Новое литературное обозрение. - М., 2008. - № 93. - С. 327-337.
бежной литературы «Утопия и утопическое мышление», подготовленная В.П. Чаликовой. Заметно возрастает интерес писателей к утопическому дискурсу: «Завтра в России» (1987) Э. Тополя, «Иное небо» (1990) А. Лазарчука, «Гравилет "Цесаревич"» (1992) В. Рыбакова, «Вариант "И"» (1997) В. Михайлова, «Сверхдержава» (2000) А. Плеханова, «Конкистадор» (2004) Д. Володихина и др., провоцируя соответственно и литературоведов на обращение к данной проблематике1.
Свой расцвет переживает и антиутопия - негативная, критическая утопия, или дистопия. «Если в 1990-е годы и начале 2000-х мейнстримная российская литература в основном была сосредоточена на изживании различных исторических травм (от революции 1917 г. и Гражданской войны - через переосмысление Второй мировой войны - до ГУЛАГА и распада СССР) и репрезентации апокалиптических идей ("Укус ангела" П. Крусанова, "ледяная трилогия" В. Сорокина), - отмечает А. Чанцев, - то сегодня буквально на наших глазах возник целый поток литературы, в которой областью авторского вымысла становится близкое будущее российского общества, преимущественно - политические аспекты этого будуще-го»2. Следует подчеркнуть, что речь шла о «предвыборной» литературе, касавшейся грядущих в 2008 г. президентских выборов. Это -романы «Эвакуатор» (2005) и «ЖД» (2006) Д. Быкова, «2008»
(2005) С. Доренко, «2018» (2006) О. Славниковой, «Заложник»
(2006) А. Смоленского и Э. Краснянского, «День опричника» (2006) В. Сорокина и др. - произведения очень разные по своей художественной составляющей и принадлежащие авторам, придерживающимся очень разных общественно-политических убеждений, но объединены они общими пессимистическими прогноза-
1 См., напр.: Ковтун Н.В. Утопия в новейшей русской прозе. - Томск, 2003; Геллер Л., Нике М. Утопия в России. - СПб., 2003; Павлова О. А. Метаморфозы литературной утопии. Теоретический аспект. - Волгоград, 2004; Юрьева Л.М. Русская антиутопия в контексте мировой литературы. - М., 2005; Воробьева А. Русская антиутопия ХХ века в ближайших и дальних контекстах. - Самара, 2006; Мильдон В. Санскрит во льдах, или Возвращение из Офира: Очерк русской литературной утопии и утопического сознания. - М., 2006; Егоров Б. Российские утопии: Исторический путеводитель. - СПб., 2007.
2
Чанцев А. Фабрика антиутопий: Дистопический дискурс в российской литературе середины 2000-х // Новое литературное обозрение. - М., 2007. - № 86. -Режим доступа: http://magazines.russ.ru/n1o/2007/86/cha16.htm1
ми. Произведения такого рода Б. Витенберг предлагает называть «ситуационной литературой», для которой характерно «возникновение в связи с определенной общественно-политической ситуацией или событием, высокая интенсивность (тот самый "поток") пополнения, исключительный (намного выше обычного) общественный интерес к этого рода литературе, наконец, исчерпание "потока" с разрешением породившей его ситуации»1.
Обращаясь к осмыслению широкого распространения анту-топий, другой критик, Б. А. Ланин, одну из важных причин этого феномена усматривает в отсутствии возможности открытого обсуждения насущных политических проблем: «Дело не только в прямых запретах, но и в возрождении виртуального "внутреннего редактора". Публичные дискуссии, столь характерные для 90-х годов, заменяются частичным информированием населения об уже предпринятых властями шагах. На это накладывается традиция нарочитого игнорирования футурологических исследований»2: их функции берет на себя антиутопическая литература.
В русских утопиях и антиутопиях рубежа тысячелетий можно, по мнению Б. Ланина, усмотреть несколько национальных моделей развития. Одна из них - буддийская, реализованная в книге «Дело жадного варвара» (2000), изданной под псевдонимом «Хольм Ван Зайчик», в которой в роли постоянного персонажа утопий - повествователя выступает публикатор-«переводчик с китайского», а выдвигаемый утопический проект представляет собой государство Ордусь, результат добровольного объединения Руси и Орды с целью создания страны «для спокойной и праведной жизни людей», в котором будет править «единственно диктатура закона».
Другая модель - мусульманская - представлена в романе А. Волоса «Маскавская Мекка» (2003), где Москва становится городом с преобладанием мусульманского населения, а немусульмане эмигрируют в коммунистическую деревню, а также в романе Е. Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери» (2005), действие в котором происходит в 2048 г., а Евросоюз называется Евроисламом.
Фантасмагорический сценарий перехода власти от В. Путина к человеку из его окружения Д. Козаку развернут в антиутопии-
1 Витенберг Б. Цит. соч. - С. 333.
2 Ланин Б. Цит. соч. - С. 376.
памфлете С. Доренко «2008» (2005), названной Б. Ланиным моделью «псевдолиберальной диктатуры». Православно-имперская модель воплощена в романах «Москва 2042» (1986) В. Войновича и «Укус ангела» (2000) П. Крусанова. Сатирическая антиутопия представлена в романах «Кысь» (2000) Т. Толстой, «День опричника» (2006) В. Сорокина, сборнике рассказов «План спасения» (2005) Д. Горчева.
«Интуитивное постижение скрытого хода социальных процессов писателями и журналистами, порой вне зависимости от эстетической ценности их произведений, - отмечает исследователь, -дает возможность подготовить общество к возможному повороту событий. В утопии насилие - прогноз, в антиутопии - реальность и составляющая образа жизни... Особенности современной ситуации для писателей-антиутопистов заключаются в политической заостренности, отсутствии философичности и эсхатологической устремленности к очередному концу света»1. Повествующая о наиболее опасных тенденциях времени, антиутопия редко становится книгой для массового читателя, однако в эпоху постмодернизма, подводит итог Б. Ланин, она в основном превращается в беллетристику, занимательную и легкую, сохраняя вместе с тем свою пророческую силу.
2018.04.035. КРИВОЛАПОВА Е. «ВЕЧНЫЕ ДРУЗЬЯ» И ОППОНЕНТЫ ВВ. РОЗАНОВА: ПО МАТЕРИАЛАМ ДНЕВНИКОВ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ. - Saarbrücken: LAP, 2016. - 204 с.
Ключевые слова: В.В. Розанов; М.М. Пришвин; З.Н. Гиппиус; Д.С. Мережковский; М.О. Меньшиков; С.П. Каблуков; П.Б. Струве; русский религиозно-философский ренессанс; литературная критика; литературные взаимосвязи; публицистика; дневниковый жанр; проблема любви и пола.
Автор монографии, включенной в каталог Немецкой Национальной Библиотеки, - д-р филол наук, профессор кафедры литературы Курского гос. ун-та, Е. Криволапова. В.В. Розанов (18561919) - один из самых ярких и парадоксальных мыслителей Серебряного века - вошел в историю русской культуры как великий фи-
1 Ланин Б. Цит. соч. - С. 386, 387.
