Категория внутренней формы в отношении к словои формообразованию Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Филология

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лоб ачевского , 2007, № 2, с. 301-304

КАТЕГОРИЯ ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫ В ОТНОШЕНИИ К СЛОВО- И ФОРМООБРАЗОВАНИЮ

© 2007 г. Н.Е. Петрова

Московский педагогический государственный университет [email protected]

Поступила в редакцию 23.02.2007

В статье исследуется отношение категории внутренней формы (ВФ) к таким видам производности номинативных единиц, как слово- и формооборазование. Опираясь на идеи А.А. Потебни, автор обосновывает возможность применения понятия «внутренняя форма» к лексикализованным грамматическим формам слов, в частности к числовым и падежным (предложно-падежным) формам существительных. ВФ таких единиц определяется как «грамматикализованная», поскольку выражаемое в ней отношение мотивировочного признака к денотату номинации носит не онтологический, а грамматический характер и репрезентируется словоизменительными аффиксами.

Мысль А.А. Потебни о том, что внутренняя форма (далее - ВФ) составляет неотъемлемую часть слова наряду с лексическим значением и звучанием [1, с. 160], представляется справедливой прежде всего в отношении слов производных. Однако помимо словообразования в языке выделяется еще один тип «производности» [2, с. 446] - формообразование, так же, как и первое, связанное с комбинированием морфем. Отношение категории ВФ к этому типу морфемного конструирования номинативных единиц составляет, с нашей точки зрения, интересную и сложную проблему, которую мы собираемся рассмотреть в настоящей статье. Предварительно в качестве фона и основания для сопоставлений будут проанализированы основные свойства ВФ словообразовательного типа.

Мы разделяем позицию тех ученых, которые считают, что «наименование предмета совершенно немыслимо без предварительного, хотя бы самого элементарного знания данного предмета» [3, с. 159]. С этим положением хорошо согласуется концепция, согласно которой до-вербальное мыслительное содержание формируется на базе некоей более или менее развернутой синтаксической конструкции предикативного характера [2, с. 442; 4, с. 18-22], хотя, по всей вероятности, исключительно к ней не сводится, а подразумевает и неязыковую, образную основу [5: 10]. Деривационный номинативный акт требует создания ВФ как формально-семантического «костяка» слова, манифестирующего способ представления в нем соответствующего содержания, с самого начала более широкого, нежели значение ВФ слова. Говорящий выделяет в объекте номинации признак, который должен служить опорой означивания. Выбор признака субъективен, но имеет

существенное ограничение: это должен быть вербализованный, выраженный языковой формой признак. Таким образом, базовую часть ВФ производного слова составляет основа мотивирующего слова (слов) как единство семантики и формы. Выделенный признак интерпретируется, т.е. ставится в определенное отношение к объекту номинации. В языковой реальности этому отношению соответствует смысловое отношение между производящим и производным словом. Характер указанного отношения очень важен, т.к. именно он обусловливает специфику ВФ дериватов, мотивированных одним и тем же словом. В ВФ производного слова отношение мотивировочного признака к денотату в более или менее полной мере выражается словообразовательным формантом. Например, в ВФ слова молчуу носителем значения признака является основа молч- , а отношение «лицо, производящий это дийствии» или, точнее, «лицо, прибывающии в этом состояуии» относительно полно выражается суффиксом —уу. Исследователями справедливо отмечается различная роль приставок и суффиксов в формировании ВФ. Приставки более «лексичны», они выражают достаточно определенное отношение между признаком номинации и денотатом, ср.: под-солуух, по-дорожуиа, о-пиуоа, со-трудуиа, уад-водуый, из-вличь и т.д. Суффиксы же часто выражают лишь самое общее отношение, например «призуааом обладаит придмит» в словах дождивиа (плащ) и дождивиа (гриб) [прим. из 6, с. 521]. Авторы указанной статьи пишут: «ВФ показывает, какой именно вид отношений заложен в слове: а) ‘служащий для з а щ и т ы от дождя’; б) ‘появляющийся п о с л е дождя’» [6, с. 521]. Думается, здесь исследователи не совсем точны: выделенные элементы значения ВФ не показаны, не эксплицированы; они выве-

дены, получены на основе знания денотата и лексического значения слов. Суффиксальный деривационный формант, будучи частью ВФ слова, в первую очередь определяет категориальный признак объекта номинации, когнитивно-языковой, а не онтологический по своей сути. Отношение же мотивировочного признака к денотату часто бывает не выражено формально, а понимается носителями языка постольку, поскольку они знают, что представляет собой предмет, обозначаемый словом. Имплицитность смыслового отношения является одной из причин того, что ВФ может быть ключом к разному толкованию лексического значения слова [см., например: 7, с. 138; 5, с. 18]. В [5, с. 18] приводится 11 разных толкований лексического значения слова нефтянка, сформулированных носителями языка, не знакомыми с этим словом, лишь на основании его ВФ: «вещество из нефти», «профессиональная болезнь, связанная с добычей нефти», «место, где добывают нефть» и т.д., причем некоторые языковые значения этого неологизма были угаданы информантами в ходе эксперимента. Однако в условиях естественного употребления языка человеку не приходится толковать ВФ слова, отталкиваясь исключительно от его эксплицированной структуры. Обычно интерпретацию смысла ВФ незнакомого или необычно употребленного слова направляет контекст, в который оно помещено. Например, слово изумление сейчас означает «крайнее удивление». Однако в романе Б. Аку-нина «Коронация» мы встречаем его в таком контексте, который заставляет понимать это слово буквально, «поморфемно», выделяя последние из состава существительного и реконструируя тем самым необычную для сегодняшнего русского языка ВФ: «-Бают, жиды в казенное вино дурман-травы подсыпали, и через это народ в изумление вошел, до ста тыщ православных передавили». Изумление здесь - это состояние, когда человек «вышел из ума», т.е. лишился рассудка.

Итак, деривационная ВФ слова представляет собой «морфо-семантическую структуру» [8, с. 26]. Смысловая сторона ВФ заключает в себе мотивирующий номинацию признак денотата и устанавливаемое между обозначаемой вещью и этим признаком отношение. Последнее и обусловливает выражение нового содержания в образуемом имени. Материальной стороной ВФ является определенная морфемная структура, чувственно воспринимаемая и в силу этого делающая соответствующий смысловой образ доступным для понимания носителями языка. Как создание ВФ слова, так и ее интерпретация (в

случае необходимости) есть акты субъективные, творческие, базирующиеся на индивидуальных ассоциациях людей. В то же время в них есть и объективно направляющая номинативноинтерпретационную деятельность человека сторона. Она связана со знанием общей для всех носителей системы языка, поскольку материалом для ВФ деривационного типа служат другие слова и морфемы.

В учении одного из первых исследователей ВФ А.А. Потебни слово- и формообразование практически не различаются. Более того, ученый утверждает, что «малейшее изменение в значении слова [хотя бы изменение падежного значения (верста - версты - версте, прим. А.А. Потебни). - Н.П.] делает его другим словом». И далее: «Откуда бы ни происходила родственная связь однозвучных слов, слова эти относятся друг к другу как предыдущее и последующее» [9, с. 15]. В связи с этим возникает вопрос: связано ли преобразование грамматического значения слова с возникновением новой ВФ, если, по мнению А.А. Потебни, «общий закон языка состоит в том, что всякое новое слово имеет представление [то же, что ВФ, в терминологии А.А. Потебни. - Н.П. ], т.е. что значение нового слова всегда заключает в себе один признак, общий со значением, ему предшествующим» [9, с. 35]? Сам А.А. Потебня ответа на этот вопрос не дает, отмечая, однако, что «грамматическая форма тоже имеет или предполагает три элемента: звук, представление и значение» [9, с. 37]. Заметим, что грамматической формой у А.А. Потебни называется и грамматическое видоизменение слова, и деривационный формант, что затрудняет истолкование позиции ученого в рассматриваемом вопросе. И все-таки, очевидно, А.А. Потебня склонен считать, что разные грамматические формы слова репрезентируют разные способы представления внеязыч-ного содержания, т.е. разные ВФ.

Современная лингвистика исходит из противопоставления слово- и формообразования и подчеркивает, что последнее не сопряжено с созданием нового слова, хотя, «обслуживая» синтаксическую сторону речи и относясь к области грамматики, тоже выполняет определенные номинативные функции. В обширной научной литературе, посвященной проблеме различия отдельных слов и форм одного и того же слова, выделены некоторые базовые принципы данной оппозиции: формы одного слова отличаются тождеством лексического значения (при разности грамматических значений); регулярностью образования; невыводимостью одной формы из другой [10, с. 84-90]. В [2, с. 446]

различение слово- и формообразования увязывается с явлением идиоматичности: «... для производного слова характерно взаимовлияние его частей [обусловливающее идиоматичность слова. - Н.П.], тогда как грамматические формы строятся скорее по аддитивному типу». К указанным признакам, с нашей точки зрения, можно прибавить следующее: производное слово, обладает ВФ, отличной от ВФ производящего (если последнее ею обладает). Образование же форм слова не связано с созданием новой ВФ. Исследователи специально отмечают, что ВФ создается и актуализируется только посредством деривационных морфем, грамматические же форманты и их семантика не участвуют в образовании ВФ слова, а лишь «модифицируют» имеющуюся ВФ, «уточняют, обогащают ее» [11, с. 20]. Дело, однако, осложняется диф-фузностью границ между лексическим и грамматическим в языке, в том числе между словообразованием и словоизменением. Показательными в этом отношении являются процессы лексикализации грамматических форм знаменательных частей речи. Среди них можно выделить две разновидности: морфемное образование грамматических форм, выражающих иное по сравнению с остальной парадигмой слова лексическое значение при сохранении значения части речи, и развитие у отдельных форм парадигмы особой семантики, сопряженной с изменением категориального значения (морфологосинтаксическая транспозиция). В первом случае фактором лексикализации является атипичность самой формы, во втором - атипичность ее употребления.

Рассмотрим в качестве примера первой разновидности лексикализации формы множественного числа неконкретных существительных, такие как: бега «гонки, состязания упряжных, рысистых лошадей (или оленей, собак) на скорость», воды «минеральные источники», времена «период, эпоха» [12] и под. Приведенные единицы нельзя назвать формами соответствующих существительных sing. tant. в том смысле, что они а) не тождественны им в лексическом значении, б) не образуются регулярно, в) характеризуются идиоматичностью, г) представляют собой явно вторичные образования на базе форм единственного числа, обычных для существительных таких лексико-грамматических разрядов, как отвлеченные или вещественные, ср.: «.отношения между формами книга — книги, столб — столбы нельзя признать словоизменительными без того, чтобы не признать отношения между формами вино — вина, снег — снега словообразовательными, т.е. связываю-

щими однокоренные слова» [13, с. 24]. Единственное, что мешает безоговорочно признать образования типа бега словами, - это формальный признак, отсутствие деривационного аффикса, функцию которого выполняет флексия множественного числа. Несмотря на это, полагаем, что в подобных случаях мы имеем дело с образованием нового имени, обладающего своей ВФ, но особого типа. Попробуем реконструировать ВФ «слова» бега. Мотивировочный признак номинации заимствуется из исходной формы единственного числа и «прикладывается» к денотату через значение множественности. Таким образом, характер отношения, выражаемого ВФ, по сути своей, является грамматическим: бега — это “то, что характеризуется множественностью действия «бег»”. Значение множественности в этом случае является ключом к «метонимической» интерпретации «множество (больше, чем один) бегущих» и далее - к значению состязательности между ними. Носителем семантики ВФ в приведенном примере служит структура, образованная по грамматическим правилам, что позволяет отождествить ее с формой множественного числа существительного бег. Такая ВФ характеризуется нами как «грамматикализованная».

Иллюстрацией лексикализации второго типа могут служить адвербиализованные падежные или предложно-падежные формы имен существительных - наречные выражения типа капельку «немножко, чуть-чуть», на вырост «с запасом», в лоб «чересчур прямолинейно, без обиняков» [12] и под. Такие образования омонимичны типичным (нелексикализованным) формам соответствующих существительных и вступают с ними в отношения формальносемантической или формальной мотивации. Ср.: капелька (чего) «самое малое количество чего-либо» [12] в форме вин. падежа (съесть капельку сыра, выпить капельку вина) мотивирует наречное выражение капельку (капельку прихворнул) и формально и семантически; существительное же вырост (в форме - на вырост), которое, согласно данным БАС-2 [14], употребляется сейчас только в значении «отросток, нарост» мотивирует образование на вырост только формально. И в том и в другом случае лекси-кализованные в результате адвербиализации падежные формы фактически являются производными словами (наречиями), обладающими ВФ смешанного, морфемно-эпидигматического типа [15, с. 89]. Эпидигматической такую ВФ можно назвать потому, что семантика наречных выражений возникает в результате метафорического или метонимического переосмысления

прямых значений соответствующих форм, которые и составляют ее ВФ подобно тому, как прямое значение многозначного слова составляет ВФ его переносных значений. В то же время процесс адвербиализации субстантивных форм (в отличие от семантической деривации) связан с кардинальным изменением формальных признаков исходной единицы, ее частеречного статуса. С точки зрения плана выражения, ВФ «наречного» образования является морфемная структура, заключающая в себе отчетливый образ исходной грамматической формы (падежной или предложно-падежной) имени существительного, что, кстати, поддерживает традицию раздельного написания подобных образований. Такая ВФ, образно выражаясь, представляет собой «грамматическую память» слова и на этом основании также определяется нами как «грамматикализованная».

Предлагаемое в настоящей статье определение «грамматикализованная» подчеркивает специфику ВФ лексикализованных образований по сравнению с «обычной» ВФ деривационного типа. Имеется в виду а) грамматический характер отношения мотивированного признака к объекту номинации, б) грамматический или грамматикоподобный тип аффикса, участвующего в выражении данного отношения, так что номинативная единица вызывает устойчивую ассоциацию с грамматической формой слова; в) историческая мотивированность отдельной грамматической формой базового слова, которая легко «прочитывается» в морфолого-синтаксическом транспозите.

Список литературы и примечания

1. Потебня А.А. Мысль и язык. - М.: Правда, 1989. - 623 с.

2. Кубрякова Е.С. Когнитивная лингвистика и проблемы композиционной семантики в сфере словообразования // Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зре-

ния. Роль языка в познании мира. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 442-455.

3. Серебренников Б.А. Номинация и проблема выбора // Языковая номинация (общие проблемы) / Отв. ред. Б.А. Серебренников, А.А. Уфимцева. - М.: Наука, 1977. - С. 147-187.

4. Торопцев И.С. Словопроизводственная модель. - Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1980. -147 с.

5. Снитко, Е.С. Внутренняя форма в процессах номинации. Автореф. дис. ... докт. филол. наук. -Киев, 1990. - 34 с.

6. Ермакова О.П., Земская Е.А. Сопоставительное изучение словообразования и внутренняя форма слова // Известия Академии наук СССР. Сер. лит. и яз. - 1985. - Т. 44, № 6. - С. 518-525.

7. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики: Монография. - М.: Гнозис, 2005. - 326 с.

8. Блинова О.И. Явление мотивации слов. -Томск: Изд-во Томского ун-та, 1984. - 191 с.

9. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-11. - М.: Госуд. учебно-педагог. изд-во Мин. прос. РСФСР, 1958. - 536 с.

10. Янко-Триницкая Н.А. Словообразование в современном русском языке. - М.: Изд-во «Индрик», 2001. - 504 с.

11. Кияк Т.Р. Мотивированность лексических единиц (количественные и качественные характеристики). - Львов: Изд-во при Львовском гос. университете изд. Объединения «Вища школа», 1988. - 161 с.

12. Словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. 3-е изд., стереотип. - М.: Русский язык., 1985-1988. Т. 1: А-Й, 1985. - 696 с.; Т. 2: К-О, 1986. - 736 с.

13. Ляшевская О.Н. Семантика русского числа. -М.: Языки славянской культуры, 2004. - 400 с.

14. Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. / Гл. ред. К.С. Горбачевич. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Русский язык, 1991. - Т. 1: А-Б, 1991. - 864 с.

15. Зализняк Анна А. Проблема внутренней

формы в типологическом аспекте // Язык. Личность. Текст: Сб. ст. к 70-летию Т.М. Николаевой / Ин-т славяноведения РАН; Отв. ред. В.Н. Топоров. - М.: Языки славянской культуры, 2005. -

С. 87-106.

THE CATEGORY OF INTERNAL FORM AS RELATED TO WORD-FORMATION

AND FORM-BUILDING

N.E. Petrova

The relation of the category of internal form (IF) to such methods for producing nominating units as word-formation and form-building is analysed. Guided by A.A. Potebnya’s ideas, the author finds it possible to use the concept «internal form» in connection with lexicalized grammatical word forms, specifically with numerical and case (prepositional-case) forms of nouns. IF of such units is defined as a grammaticalised form, because the attitude of the motivational sign to the object of nomination expressed in this form is of a grammatical rather than ontological nature and is represented by inflecting affixes.