CC BY
239
УДК 808.2 (077)
ББК Ш 141.12 - 916.3
В.В. Боровик
КАТЕГОРИЯ ОДУШЕВЛЕННОСТИ/НЕОДУШЕВЛЕННОСТИ И НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЕЕ УСВОЕНИЯ ИНОСТРАННЫМИ СТУДЕНТАМИ
В статье обозначены некоторые особенности усвоения категории одушевленности/неодушевленности русского языка носителями разных языков: неблизкородственного (корейского) языка и языка общей с русским языковой семьи (немецкого). Намечаются основные направления, по которым категория одушевленности/неодушевленности может быть сопоставлена в данных языках в плане содержания и выражения.
Ключевые слова: грамматика; категория; одушевленность; неодушевленность
V.V. Borovik
THE CATEGORY ANIMATE/INANIMATE AND SOME ASPECTS OF IT’S LEARNING BY FOREIGN STUDENTS
The article highlights some features of acquisition of the category animate/inanimate of the Russian language by non-Russian speakers. A non-cognate language (Korean) and language of the same language family with the Russian (German) have been focused on this effect. The article outlines the basic directions in which the category animate/inanimate can be compared in these languages in the plane of content and the plane of expression.
Key words: grammar; category; animate; inanimate
В лингвистической литературе можно наблюдать неоднозначность подходов в понимании оппозиции одушевленность/неодушевленность, возникшую из-за различных взглядов языковедов на классификацию имен существительных в русском языке. Одни лингвисты трактуют данное противопоставление как лексико-грамматический разряд конкретных существительных [СРЯ, 1984, с. 256] или всех существительных [Бондарко, 2005, с. 156160; РГ-80, с. 460]. В.П. Даниленко описывает рассматриваемое явление как лексическую категорию [Даниленко 2007, с. 28]. Традиционно же считается, что оппозиция одушевленность/неодушевленность - еще одна грамматическая категория имени существительного, поскольку данная антитеза находит морфологическое выражение в противопоставленности двух парадигм склонения имен существительных [Виноградов, 2001, с. 81-85; Грамматика, 1970, с. 321].
грамматическая категория представлена совокупностью словоформ (парадигмой), обладающих общим грамматическим элементом значения. Способность и/или неспособность грамматических категорий к форми-
рованию рядов словоформ, различающихся только конкретным значением, принадлежащим данным грамматическим категориям, лежит в основе их классификации на словоизменительные и классифицирующие [Бондарко, 2005, с. 73; Зализняк, 2002, с. 31; Ми-лославский, 1981, с. 26; Смирницкий, 1998, с. 213; Фортунатов, 1956, с. 155]. Категория одушевленности/неодушевленности в русском языке является классифицирующей. Отнесение имен существительных к одушевленным или неодушевленным связано с разделением человеком окружающего мира на живое и неживое.
Если обратиться к истории категории одушевленности/неодушевленности в русском языке, то можно узнать, что ее развитие обусловлено такими взаимосвязанными факторами, как семантический, морфологический, синтаксический.
семантический фактор сформировался в результате обобщения и абстракции лексических значений, благодаря чему собственно и возникла рассматриваемая категория. Начало развития категории одушевленности относится к праславянской эпохе, а основные процес-
сы ее становления - уже к эпохе существования древнерусского языка. Можно выделить два подхода в объяснении происхождения категории одушевленности.
I. На начальном этапе становления (XI в.) оппозиция одушевленность-неодушевленность представляла собой еще почти лексическое явление, которое выделяло группу слов с общим значением, характеризующимся следующими признаками (элементами значения): живые предметы (существа), из живых только люди, из людей только мужчины, из мужчин только свободные, т.е. общественно полноправные, социально активные лица. Стоит отметить, что отождествление рабов (слуг) с вещами характерно было для древнего мира [Никифоров, 1948, с. 140; Степанов, 1975, с. 124; Хабургаев, 1974, с. 185]. Ср.: по нужи сложити на боярьска тивуна (Кедайте-не, 1955, с. 125).
В дальнейшем круг предметов и их названий, которые охватывала данная категория в русском языке, расширялся, а набор элементов значения сужался до признака живые.
• существительные, обозначавшие взрослых людей (мужчин), независимо от социальной принадлежности (ХП-ХГУ вв.). призъвавъ единого раба;
• наименования лиц женского пола, но только во множественном числе (ХУ-ХУ1 вв.): заступати вдовиць и сироть, и женъ ихъ;
• названия животных, а также малых детей (с конца XVII в.): привел барана живова в вечер, I разб1еть младеньцш твоА о ка[н] мень (Кедайтене, 1982).
окончательное укрепление категории одушевленности-неодушевленности произошло в поздний исторический период. В результате действия процесса абстракции общий элемент значения живые стал обязательным, а значит, был признан грамматическим.
II. Объяснение генезиса категории одушевленности характером социальных отношений в древнерусском обществе рядом языковедов считается в корне неправильным [Кедайтене, 1955, 1982; Крысько, 1994]. Подходя критически к рассмотрению этого вопроса, они утверждают, что в немногочисленных классических работах [Никифоров, 1948, с. 140, Степанов, 1975, с. 124, Хабургаев, 1974, с. 185] большинство обобщений базируется на отры-
вочных данных и что историки языка не полностью учитывали уже опубликованные раннее сведения. Так, Е.И. Кедайтене, проанализировав фактический материал, взятый из памятников старшего периода русского языка («Русская Правда», Сочинения Мономаха и «Слово о полку Игореве»), пришла к выводу, что «форма родительного падежа в значении винительного наличествует не только у существительных, обозначающих социально полноправных лиц, но и у существительных, обозначающих социально неполноправных лиц» [Кедайтене, 1955, с. 128].
Морфологический фактор обусловлен исчезновением различий между формами именительного и винительного падежа в словах мужского рода с основой на *-о (столъ, конь -вижоу столъ, конь), с основой на *-й (сынъ -имамь сынъ), а также с основой на *-! (гость - встретили гость) в единственном числе [Иванов, 1983, с. 283]. Причиной этого стали фонетические процессы, происходившие в праславянском языке. Морфологическим фактором также вызвана индивидуальная форма существительных женского и мужского рода на гласный в винительном падеже (например, бабушку, дядю, воду, землю, папу), которую Ю.С. Степанов называет «нерегулярным клином», причину ее сохранения выдающийся лингвист видит в «несводимости, не-совпадаемости, неомонимичности падежного показателя -у ни с каким другим показателем им. или род. падежей» [Степанов, 1975, с. 123]. Исключением является родительный падеж неодушевленных имен существительных (масса, вещество, абстрактные объекты), оканчивающихся на ударный или безударный -у: нет чаю, не было снегу.
Именно морфологический фактор лежит в основе характерного для целого ряда ситуаций формального неразличения субъекта действия (агенса) и объекта действия (пациен-са). Подобные трудности могли бы быть более или менее легко разрешимыми, если бы в русском языке был твердый порядок слов, при котором существительное, стоящее на первом месте, всегда бы выражало субъект действия, а стоящее на втором месте - объект действия. Однако в действительности этого нет, поэтому единственным способом «заставить» па-циенс выполнять функцию дополнения стала звуковая форма родительного падежа, которая
выступила с новым значением винительного. Это все обусловило роль синтаксического фактора в развитии категории одушевленности-неодушевленности в русском языке.
Действие трех взаимосвязанных факторов в формировании рассматриваемой категории отразилось таким образом, что значение одушевленности/неодушевленности нашло выражение на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях языка. Этот факт оказывается важным в преподавании русского языка как иностранного, поэтому мы ставим себе целью описать основные трудности изучения категории с учетом ее средств репрезентации на данных уровнях языка. Материалом для исследования послужили ошибки иностранных студентов из германии и Южной Кореи.
Прежде, чем приступить к анализу, нам кажется целесообразным не согласиться с тем, что «категория одушевленности - специфически русская (великорусская) грамматическая особенность» [Горшкова, 1981, с. 215]. Ведь различие между живым и неживым, одушевленным и неодушевленным, личным и неличным пронизывает многие разделы грамматики большинства языков мира.
В корейском языке, как и в русском, различаются существительные одушевленные и неодушевленные. В немецком языке одушевленность и неодушевленность не получают грамматического выражения в системе форм имени существительного и не являются, таким образом, грамматической категорией имени существительного [Мугу, 2003, с. 15].
Лексические средства выражения категории
С точки зрения семантики в основе оппозиции одушевленность/неодушевленность лежит субъективная оценка объектов действительности. Одушевленным для носителя русского языка считается «все, что в действительности является им, а также все то, что может при определенных условиях считаться «одушевленным» [Ельмслев, 1972, с. 118]. Существительные, обладающие семантическими признаками неодушевленных, формальнограмматически оказываются одушевленными, а существительные, семантически относящиеся к одушевленным, могут изменяться по парадигме неодушевленных. Именно поэтому большой неожиданностью для иностран-
цев иногда являются слова, в которых бытовое представление о живом и неживом не совпадает с биологическими представлениями.
Существительные, функционирующие в языке, как одушевленные или неодушевленные, условно можно разделить на два класса: 1) слова, употребленные в своем прямом, словарном значении; 2) слова, употребленные метафорически. Однако мы не будем рассматривать в данной статье случаи метафорического употребления существительных.
На основе компонентного анализа имен существительных в первом классе выделяются две основные группы: «абсолютно одушевленные» - субстантивы, объединенные общим семантическим компонентом «живое существо», включая названия людей, птиц, животных, рыб, насекомых (мужчина, ребенок, рыба, страус, таракан и др.), но исключая растения; «абсолютно неодушевленные» - имена существительные, объединенные общим семантическим компонентом «неживой предмет» (река, озеро, дом, город, дерево, цветок и др.), в том числе и растения. У иностранных студентов не возникает особых трудностей в определении предмета как носителя живого или неживого признака у существительных указанных групп. Встречающиеся ошибки в отнесении растений к одушевленным существительным можно объяснить незнанием или непониманием лексического значения слова. Например, акация и сирень в проведенных нами тестах оказываются для некоторых немецких студентов существительными одушевленными.
Субстантивы, у которых выбор формы одушевленности или неодушевленности связан с колебаниями в определении статуса самих объектов, обозначающие не столько живые и неживые предметы, сколько предметы, осмысливающиеся как живые и неживые, объединяются в ряд промежуточных групп.
Особые трудности, а скорее даже непонимание разделения на одушевленные и неодушевленные существительные, у иностранных студентов вызывает группа слов, объединенных семантической оппозицией живой/мертвый. Говоря о таких словах, как мертвец, покойник, усопший, почивший (о только что умершем) [Александрова, 2001, с. 349], нам кажется недостаточным объяснение их отношения к одушевленным существительным -
«мыслимый как бывший живым» [Наруше-вич, 2002, с. 78], так как противопоставляемая им группа неодушевленных существительных труп (тело, бездыханное тело) [Александрова, 2001, с. 505], останки, прах тоже может мыслиться «как бывший живым» человек или животное. «В различии форм видеть покойника, видеть мертвеца, но видеть труп сказывается, возможно, то обстоятельство, что в первых двух сочетаниях существительные связываются с представлением только о человеке, тогда как под словом труп в равной мере может подразумеваться и животное» [Розенталь, 1998, с. 106]. Разграничение данных слов строится не только на упомянутом выше обстоятельстве, но и на временных рамках (как давно умер человек), антитезе душа/тело, т.е. духовная и материальная сущность человека. Издавна в представлениях русского народа тело являлось бренным (тленным), а душа - бессмертной.
В детской речи в качестве одушевленных выступают не только имена людей и животных, но и названия игрушек. Как неоднократно отмечалось, «детям свойственно персонифицировать любые неодушевленные предметы» [Андреева, 2001, с. 277]. Для иностранных студентов такие факты не являются новыми, ибо они сами в детстве обращались с игрушками как «личностями». Повзрослев, они воспринимают окружающую действительность уже иначе, для них игрушки, куклы становятся неживыми предметами: он открыл бубновый король (из сочинения студента из Германии).
Ярким примером того, как в языковой картине мира находят отражение целостные объекты действительного мира с релевантными для пользователей определенного языка свойствами и характеристиками, являются слова, описывающие разного рода группы или объединения людей (народ, толпа, отряд, патруль, армия и др.), в двух совершенно неродственных языках. Если в русском языке собирательные названия множеств живых существ относят к неодушевленным, то в корейском языке существительные «инмин «народ», кун-тэ «армия», путэ «отряд» и т.п., которые благодаря олицетворению или персонификации рассматриваются как одушевленные» [Мазур, 2004/1960, с. 85]. Объяснить это можно особой ролью коллектива в корейском обще-
стве, например: генерал наблюдал вражеских армий (из сочинения студента из Южной Кореи).
Морфологические средства выражения категорий
В связи с тем, что мы не являемся носителями корейского языка и не обладаем достаточными знаниями в области грамматики, мы вынуждены строить свои рассуждения, исходя из описаний грамматических категорий и правил функционирования языковых единиц в грамматиках корейского языка. Если говорить о немецком языке, то рассуждения о его грамматических категориях мы будем строить не только на основе грамматик, но и на базе собственных знаний, полученных в школе.
Проанализировав языки индоевропейской семьи, в частности языки славянской группы, Л. Ельмслев приходит к выводу, что существует два способа выражения значения одушевленности/неодушевленности:
• выбор особых окончаний падежа и числа;
• синкретизм в именной парадигме, т.е. совпадение в процессе развития языка функционально различных форм в одной форме [Ельмслев, 1972, с. 141].
На уровне морфологии категория одушевленности в русском языке выражается в совпадении формы винительного падежа с формой родительного в единственном (кроме слов на -а, например: папа, мальчишка) и множественном числе у существительных мужского рода (нет директора - вижу директора, много знакомых - встретил знакомых); в совпадении тех же самых форм падежей только во множественном числе у всех существительных женского рода (несколько девушек - люблю девушек) и лишь у немногих существительных среднего рода (названия живых существ безотносительно к полу, например: дитя, лицо, существо, животное, насекомое, млекопитающее, травоядное). Неодушевленные существительные, подчиняясь тем же принципам, что и одушевленные, во множественном числе имеют совпадающую форму винительного падежа с формой именительного (стоят столы - сдвинул столы, растут цветы - купил цветы, открыты окна - помыл окна).
В корейском языке деление на одушевленные и неодушевленные существительные об-
наруживается: 1) в противопоставлении окончаний дательного падежа -еке (живые существа) и -е (предметы); 2) в противопоставлении окончаний составных падежей, которые включают окончания -еке (для одушевленных) и -е (для неодушевленных) дательного падежа; 3) в дублерах окончаний дательного падежа -хантхе, -толо, которые возможны только в отношении одушевленных имен [Хо-лодович, 1954, с. 50; Мазур, 2004/1960, с. 84].
При сопоставлении способов выражения рассматриваемой категории в неблизкородственных языках (русский и корейский) можно прийти к выводу, что доминирующие факторы в них различны. В русском языке различение оппозиции одушевленность/неодушевленность средствами синкретизма происходит при доминации рода (активнее всего мужского) и числа (чаще множественного). В корейском языке выбор специфических окончаний выступает в качестве основного средства различения одушевленности-неодушевленности. Данные доминирующие факторы неродственных языков стоит учитывать при обучении русскому языку корейских студентов, чтобы избежать следующих ошибок: Я смотрю фильма. Я жду около дома знакомой девушки. Они всегда готовы искать оптимальных решений.
Синтаксические средства выражения категории
На синтаксическом уровне значение одушевленности/неодушевленности находит выражение в согласовании имен существительных с полными прилагательными, причастиями, местоимениями-прилагательными, именами числительными, т.е. можно утверждать, что согласуемые с существительными слова также обладают данной категорией.
Ошибки, допускаемые иностранными студентами при согласовании имен существительных, свидетельствуют о том, что они не всегда помнят об основном правиле, что все существительные определяют выбор словоформ согласуемых с ними. Рассмотрим наиболее распространенные случаи нарушения согласования, зафиксированные нами в работах иностранцев.
Используя прилагательные в своих сочинениях, студенты часто забывают о том, что «у имен прилагательных эта категория указывает на принадлежность признака живому су-
ществу или неживому предмету (явлению) и выражается в совпадении формы вин. п. ед.
ч. муж. рода, а также вин. п. мн. ч. с соответствующими формами род. п. или им. п. в зависимости от того, какое существительное -одушевленное или неодушевленное» [Русский язык, 1997, с. 282]. Ср.: Князь отказался выполнять своего обещание (неодушевленность) - Я люблю инициативные людей (одушевленность).
Как отмечает И.Г. Милославский, указание на одушевленность/неодушевленность в самой словоформе имени существительного в винительном множественного существует лишь у части существительных [Милослав-ский, 1981, с. 54]. Исключением являются неизменяемые (несклоняемые) существительные, не имеющие формально-грамматического выражения одушевленности/неодушевленности, поэтому только синтаксические способы для несклоняемых существительных выступают единственным средством выражения одушевленности/неодушевленности. Этим фактом объясняются ошибки иностранных студентов в согласовании прилагательных с неизменяемыми существительными, например: В зоопарке я увидел взрослый шимпанзе.
При сочетании с одушевленными существительными имена числительные (количественные два, три, четыре, оба и собирательные) имеют совпадающие формы винительного и родительного падежей. К сожалению, студенты из Южной Кореи испытывают определенные трудности при согласовании числительных с одушевленными существительными, результатом чего становится нарушение смысла, ср: Эти станки обслуживают двух рабочих - Позвоните через двух минут.
Влияние категории одушевленности обнаруживается и в тех случаях, когда существительное не стоит в форме винительного падежа. Это случаи с местоимениями-прилагательными которые или которых, использующимися для присоединения определительного придаточного предложения к главному. Данные словоформы согласуются с существительными, стоящими в именительном падеже множественного числа, и выступают в форме винительного падежа, обусловленной глаголом придаточного предложения. Ошибки в согласовании существительных с относительными местоимениями у студентов, изу-
чающих русский язык как иностранный можно объяснить тем, что иностранцы забывают о важной для грамматики составляющей любого предмета - признак живого или неживого. Ср.: Есть песни, которых я не могу слушать - Мы видим двух нападающих, которые меняет главный тренер.
Основные итоги данного исследования можно кратко сформулировать следующим образом:
1. Развитие категории одушевленности-неодушевленности в русском языке обусловлено такими взаимосвязанными факторами, как: семантический, морфологический, синтаксический.
2. Под влиянием действия этих трех взаимосвязанных факторов значение одушевленности/неодушевленности нашло выражение на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях языка.
3. Исследованную нами категорию можно отнести к лингвистическим универсалиям, так как представлена она не только в славянских языках, хотя именно в них и получила значительное развитие.
4. Разделение имен существительных на одушевленные и неодушевленные обусловлено спецификой осмысления действительности человеком и отражает стереотипы обыденного сознания многих поколений, «наивные» представления о мире, зафиксированные в системе языка.
5. Основные трудности, возникающие у иностранных студентов при изучении рассматриваемой категории, связаны со способностью человека видеть устройство мира под углом зрения, подсказанным ему его родным языком.
Библиографический список
1. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка: ок. 11 000 синоним. рядов [Текст] / З.Е. Александрова. - 11-е изд., перераб. и доп. -М.: Рус. яз., 2001.
2. Андреева, Е.В. Посессивность и одушевленность/ неодушевленность в детской речи (на материале русского языка в сопоставлении с французским) [Текст] / Е.В. Андреева // Теоретические проблемы функциональной грамматики: материалы Все-рос. науч. конф. (С.-Петербург, 26-28 сент. 2001 г.).
- СПб.: Наука, 2001. - С. 277-287.
3. Бондарко, А.В. Теория морфологических категорий и аспектологические исследования [Текст] / А.В. Бондарко. - М.: Яз. славян. культур, 2005.
4. Борковский, В.И. Историческая грамматика русского языка [Текст] / В.И. Борковский, П.С. Кузнецов. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 511 с.
5. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) [Текст] / В.В. Виноградов. -4-е изд. - М.: Рус. яз., 2001.
6. Горшкова, К.В. Историческая грамматика русского языка [Текст] / К.В. Горшкова, Г. А. Хабургаев. -М.: Высш. шк., 1981.
7. Грамматика современного русского литературного языка [Текст] / С.Н. Дмитренко [и др.]; отв. ред. Н.Ю. Шведова. - М.: Наука, 1910.
8. Даниленко, В.П. Ономасиологическое направление в грамматике / В.П. Даниленко. - 2-е изд., испр. -М.: Изд-во ЛКИ, 2001.
9. Ельмслев, Л. О категориях личности - неличности и одушевленности - неодушевленности [Текст] / Л. Ельмслев // Принципы типологического анализа языков различного строя. - М.: Наука, 1912. -С. 114-152.
10. Зализняк, А.А. Русское именное словоизменение: с прил. избр. работ по соврем. рус. яз. и общему языкознанию [Текст] / А.А. Зализняк. - М.: Яз. славян. культуры, 2002..
11. Иванов, В.В. Историческая грамматика русского языка [Текст] / В.В. Иванов. - 2-е изд., испр. и доп.
- М.: Просвещение, 1983.
12. Кедайтене, Е.И. Из наблюдений над категорией лица в памятниках русского языка старшей поры [Текст] / Е.И. Кедайтене // Вопросы языкознания. -1955. - № 1. - С. 124-128.
13. Кедайтене, Е.И. Категория одушевленности в русском языке: Становление и развитие: учеб. пособие к спецкурсу по истории рус. яз. [Текст] / Е.И. Кедайтене. - М.: УДН, 1982.
14. Крысько, В.Б. Переходность, объект, одушевленность в истории русского языка [Текст]: автореф. дис. ... д-ра филол. наук / В.Б. Крысько. - М., 1994.
15. Мазур, Ю.Н. Грамматика корейского языка (Морфология. Словообразование): Теоретический курс [Текст] / Ю.Н. Мазур. - 2-е изд., испр. - М.: Муравей: Вост. лит-ра, 2004.
16. Милославский, И.Г. Морфологические категории современного русского языка [Текст] / И.Г. Милославский. - М.: Просвещение, 1981.
17. Мугу, Р.Ю. Полисемантизм соматической лексики: На материале русского и немецкого языков [Текст]: дис. ... канд. филол. наук / Р.Ю. Мугу. - Майкоп, 2003.
18. Нарушевич, А.Г. Категория одушевленности / неодушевленности и языковая картина мира [Текст] / А.Г. Нарушевич // Русский язык в школе. - 2002. -№ 3. - С. 15-18.
19. Никифоров, С.Д. Из наблюдений над именами существительными в памятниках второй половины XVI века [Текст] / С.Д. Никифоров // Вопросы славянского языкознания, I. - Львов, 1948. - С.140-152.
20. Розенталь, Д.Э. Практическая стилистика русского языка [Текст] / Д.Э. Розенталь. - М.: АСТ, 1998.
21. Русская грамматика [Текст] / Н. С. Авилова [и др.] . - М.: Наука, 1980. - Т. 1: Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология.
22. Русский язык: Энциклопедия [Текст] / Под ред. Ю.Н. Караулова. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Дрофа, 1997.
23. Смирницкий, А.И. Древнеанглийский язык [Текст] / А.И. Смирницкий. - М., 1998.
24. СРЯ: Современный русский язык / Под ред. Д.Э. Розенталя. - М.: Высш. шк., 1984.
25. Степанов, Ю.С. Основы общего языкознания: учеб. пособие для вузов [Текст] / Ю. С. Степанов. -2-е изд., перераб. - М.: Просвещение, 1975.
26. Фортунатов, Ф.Ф. Избранные труды / Ф.Ф. Фортунатов. - Т. 1. - М., 1956.
27. Хабургаев, Г.А. Старославянский язык [Текст] / Г.А. Хабургаев. - М.: Просвещение, 1974.
28. Холодович, А.А. Очерк грамматики корейского языка: учеб. пособие для вузов [Текст] / А.А. Холо-дович. - М.: Изд-во лит-ры на ин. яз, 1954.
УДК 4 р - 3 + 413.0 ББК 81.03 + 81.031.4
Ю.В. Вайрах
СПОСОБЫ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ НАИМЕНОВАНИЙ КОММЕРЧЕСКИХ ПРЕДПРИЯТИЙ ИРКУТСКА
Объектом исследования являются эргоурбонимы (наименования коммерческих предприятий). Определяются способы их образования: лексико-семантический, морфологический и специфический. Даётся характеристика одного из компонентов лексико-семантической структуры эргоурбонимов - дифференциатора в словообразовательном аспекте.
Ключевые слова: словообразование; способ словообразования; эргоурбоним; лексикосемантический; морфологический и специфический способы образования эргоурбонимов
U.V. Vairah
WORD-FORMATION METHODS OF IRKUTSK COMMERCIAL ENTERPRISES NAMES
The subject of the research in this paper are ercourbonims (names of commercial enterprises). Ways of their formation have been defined as follows: lexico-semantic, morpholoqical and specific. The characteristics of differentiator in the word-formation aspect as one of the lexico-semantic components of ercourbonims has been considered.
Key words: word-formation; methods of word-formation; ercourbonim; lexico-semantic, mor-pholoqical and specific methods of the formation of ercourbonims
В лингвистике словообразование является достаточно разработанным разделом, но возникновение новых парадигм научного знания обусловило выделение «новых реальностей языка» и возможность увидеть языковые факты в ином свете. Традиционно исследователями рассматривались проблемы специфики имён собственных, их взаимосвязи с апел-лятивами, типов и функций имён собственных, способов их номинации и мотивации, но вопрос об онимическом словообразовании не получил всестороннего освещения. Хотя они-мы используются учёными как иллюстративный материал при анализе лингвистических
явлений неологии и неографии, индивидуального словотворчества.
Активное исследование ономастики, введение нового ономастического материала в научный оборот и его многоаспектное исследование сделали необходимым разграничение синхронного онимического и отонимическо-го словообразования. В силу этого представляется актуальным всестороннее исследование онимических и отонимических новообразований в структуре русской словообразовательной системы. В настоящее время в области номинации происходит активное пополнение онимических подсистем. Одной из
