CC BY
62
КОГНИТИВНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
УДК 811.11-112
Л. М. Ковалева
Иркутский государственный лингвистический университет ул. Армии, д. 46, кв. 19, Иркутск, 664025, Россия
E-mail: [email protected]
КАТЕГОРИЯ КАУЗАЛЬНОСТИ В КОГНИТИВНОМ АСПЕКТЕ
Предметом анализа в статье является концепт ‘каузальность’ и его объективация. Выделяются три типа синтаксических конструкций, категоризующих внеязыковую ситуацию каузации: а) агентивные (прототипические);
б) каузативные конструкции, категоризующие ситуации с различными непрототипическими признаками;
в) конструкции с каузативными глаголами, категоризующими межсобытийные отношения.
The paper deals with the concept of causality represented by three groups of syntactic structures: a) agentive (prototypical) sentences; b) causative constructions categorizing situations with various kinds of non-prototypical attributes; c) constructions with causative verbs categorizing event-event relations.
Развитие когнитивных исследований, поворачивая в очередной раз лингвистику в сторону психологии, заставляет задуматься над тем, что дает исследование языка когнитивным наукам и что когнитивные представления о языке добавляют лингвисту в его познании языка. Очевидно, что если язык - окно в сознание, то изучение языка помогает понять, что такое сознание, т. е. лингвист работает как будто на другие науки. Не менее очевидным должно быть и то, что данные, полученные при изучении сознания, помогают лингвисту овладеть новыми знаниями о языке. Логично видеть в этом круговороте постоянное движение нашего внимания: от языка к мысли, от мысли к языку и обратно.
Попытаемся с этой точки зрения подойти к анализу категории каузальности, или причины, содержанием которой в общем случае являются причинно-результативные и причинно-следственные отношения.
Как справедливо замечает А. Вежбицкая, «область каузации сама по себе представляет огромный интерес с точки зрения “философии грамматики” и языковой психологии: ведь имеющиеся в языке каузативные конструкции показывают, как носители данного языка проводят разграничение между различными видами причинных отношений, как они воспринимают и интерпретируют каузальные связи между происходящими
событиями и действиями людей» [Вежбицкая, 1999. С. 176].
Подойдем к этой проблеме со стороны мысли: есть же какая-то структура в нашем сознании, отражающая знание ситуации каузальности.
На семантических, т. е. объективистских, основаниях Дж. Лакофф и М. Джонсон приписывают каузальной ситуации следующие двенадцать признаков: наличие Агенса (1), у которого есть цель (2) физически изменить Объект (3), план (4) и программа (5) выполнения этой цели; Агенс контролирует
(6) программу, ответственен (7) за ее выполнение (8) при помощи физического контакта (9) и органов восприятия (10), а также воспринимает (изменения) (11); отношения между Агенсом и Объектом - это отношения источника и цели приложения энергии (12) [Ьако£Т, .ТоЬ^оп, 1980. С. 70]. По-мнению этих авторов, данные признаки повторяются во всех действиях в нашей жизни, и мы их воспринимаем в целом как гештальт. Эти признаки предложены авторами на основе их представлений об идеальной ситуации в действительности, это ментальная структура, структура сознания. Об ее соответствии действительности должны спорить юристы, а не лингвисты. Лингвисту же ясно, что в синтаксисе английского языка нет формы, в которой все эти признаки обязательно отражены.
!ЗБМ 1818-7935. Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2007. Том 5, выпуск 1 © Л. М. Ковалева, 2007
Если исходить из того, что формы естественного языка отражают действительность, только пропущенную через сознание, то лингвист вправе учитывать только те признаки, которые при конструировании в голове говорящего ситуаций причинения отражались в языке и которые можно извлечь из словарных дефиниций каузативных глаголов и из анализа каузативных конструкций, ибо к другим признакам лингвист доступа не имеет. Так можно определить, какие признаки каузальной ситуации запечатлены в языке и, следовательно, закреплены в языковом сознании.
Центральное место в системе английских каузативов занимает самая простая и легко понимаемая модель обозначения причинноследственных отношений, а именно: конструкция с переходно-непереходными глаголами действия типа I broke the window. В предложениях, организуемых этими глаголами, нечетко представлено само действие (не совсем ясно, каким именно образом разбивали окно), но в семантике глагола есть указание на результат действия (плачевное состояние окна не вызывает сомнения).
Для анализа возьмем конструкцию N1 killed N2, где Ni и N2 - личностные имена. Выбор обусловлен тем, что это самое упоминаемое предложение в литературе по каузативу, вероятно, из-за исключительной важности правильной категоризации обозначаемых этой конструкцией ситуаций при выяснении правых и виноватых.
Когнитивная грамматика исходит из того, что значение конструкции не связано напрямую с объективными характеристиками обозначаемой ситуации, оно пропущено через сознание говорящего, определенным образом им сконструировано и подведено под какую-то структуру, т. е. категоризова-но. Очевидно, что фраза Отец убил своего сына может быть сказана по отношению и к Ивану Грозному, и к Петру Великому, хотя ситуации были разные, намерения тоже, и даже исполнители разные. Следует ли из этого, что конструкция эта многозначна и имеет среди других и следующие значения:
1) «N1 совершил физические действия и тем самым непреднамеренно каузировал смерть N2;
2) «N1 преднамеренно каузировал смерть N2, но физического действия не совершал»? Ведь количество таких значений окажется очень велико, а варианты ситуаций становятся все сложнее и запутаннее. Такая «многозначность» - уже не лингвистическое явление.
С точки зрения когнитивной грамматики вопросы формулируются иначе.
1) Какие ситуации говорящий категори-зует (номинирует, обозначает) данной конструкцией?
2) Какая ментальная структура (концепт) онтологизируется (репрезентируется) этой конструкцией?
3) Какими конструкциями может вообще репрезентироваться этот концепт?
4) Какова иерархия этих конструкций, а именно: какая конструкция воплощает содержание концепта лучше всего (являясь прототипической), и какие конструкции развивают это концепт в разных направлениях, размывая его границы?
Ответив на эти вопросы, мы сможем выявить как ход мысли говорящих, осознающих данную ситуацию (психологический аспект), так и языковые структуры, объективирующие определенный «кусок действительности» (лингвистический аспект).
Наши наблюдения позволили нам выделить четыре ситуации, которые категоризу-ются конструкцией N1 killed N2.
I. Ситуация физического убийства с признаками:
а) «преднамеренное действие Субъекта (обозначенное глаголом)»;
б) «преднамеренная каузация состояния Объекта», причем каузирующее действие и каузация в сознании говорящих не расчленяются;
в) «Объект подвергается действию и является Субъектом каузируемого состояния или действия».
Эта конструкция считается в американской лингвистике прототипической для каузативной ситуации (см. работы Дж. Ла-коффа, М. Джонсона, Дж. Тейлора, Д. Ли и др.), примером может служить предложение:
(1) They caught and killed the young daughter - kicked her to death on the brick floor [Graw].
По мнению Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «чем ближе форма, указывающая на каузацию, к форме, указывающей на результат (EFFECT), тем сильнее причинно-следственные связи (the causal link)» [Lakoff, Johnson, 1980. С. 131], как в вышеприведенном предложении. В перифразе (2) причина и результат отдалены, связь между событиями ослаблена, и в обычной речи предложение вряд ли может быть употреблено, ср.:
(2) They caught and caused the young daughter to die - kicked her to death on the brick floor.
Прототипичность этой конструкции проявляется в том единодушии, с которым говорящий интерпретирует ее значение в отрыве от контекста как физическое действие и сразу же начинает поиски Инструмента:
(3) «Who’d he kill?» I asked Strick as soon as the women were inside.
«I don’t know»
«How’d he kill him?»
«Beat’im with a shovel’s what I heard»
«Wow, must’ve been some fight» [Grisham].
II. При неординарном Инструменте слушающий в категоризованной ситуации сразу вычисляет признаки «преднамеренное действие» и «преднамеренная каузация», причем действие и каузация отделены друг от друга, ср.:
(4) «Your Uncle Mother died three month ago?»
«I killed him»
«How did you kill him?»
«Poison» [Gardner].
Субъект в таком предложении можно назвать инициирующим.
В следующем предложении инициирующий характер Субъекта легко вычисляется на основе знаний о том, что полагается и не полагается делать духовному деятелю данного ранга, ср.:
(5) The abbot then rebuilt the main hall in magnificent style [Gulik].
Семантика инициирующего Субъекта проявляется в предложениях при категоризации ситуаций с убийцами-смертниками, ср.:
(6) ...the 21-year-old who blew himself up in Hebron on May 17, killing an Israeli settler and his pregnant wife [ITH, 30 May, 2003].
Агентивными конструкциями часто кате-горизуются причинно-результативные ситуации с инициирующим Субъектом - известным историческим деятелем, например:
(7) Saddam slaughtered thousands with gas and guns [INT, 25 May, 2003].
III. Конструкцией N1 killed N2 категори-зуется причинно-следственная ситуация каузации смерти с признаками: «(а) преднамеренное / (б) непреднамеренное действие Субъекта, не обозначенное глаголом», «непреднамеренная каузация Субъектом состояния или действия Объекта», например:
(8) «I think you killed your husband», he said, «But I didn’t think you murdered him. I think you acted in self-defense» [Gardner].
Очень четко это значение проявляется в предложении John broke his leg, где совершенно однозначно исключается преднамеренная каузация несчастья со стороны Джона, хотя преднамеренный характер действия, следствием которого это несчастье явилось, не отрицается (прыжок с трамплина, катание на коньках и т. п.).
IV. Каузативной конструкцией категори-зуется и ситуация допущения, попустительства, невмешательства. Например, в одном из детективов рассказывается, как случайно во взорвавшемся автомобиле погибают два преступника. Инспектора, который мог, но не предотвратил взрыв, приехавшие на место преступления полицейские упрекают:
(9) Why did you let Perkin and Mason kill themselves? When you let them die, you killed two more witnesses [Ashe]. Полицейские, приравнивая друг к другу все эти конструкции, категоризуют ситуацию как убийство, потому что здесь можно обнаружить признак «преднамеренное допущение» как вариант «преднамеренной каузации». Будем называть такую каузацию пермиссивной.
Таким образом, в концепт каузальности в английском языке входят следующие признаки.
1) Субъект, преднамеренно каузирующий состояние или действие Объекта (который становится при этом Субъектом каузируе-мого действия или состояния): а) если преднамеренное действие Субъекта совпадает с каузацией - это каузация физическим действием (прототипическая ситуация); б) если преднамеренное действие не совпадает с преднамеренной каузацией - это инициирующая каузация.
2) Субъект преднамеренным или непреднамеренным действием преднамеренно кау-зирует состояние или действие Объекта -это непреднамеренная (нечаянная) каузация.
3) Кроме того, существует пермиссивная каузация, когда Субъект допускает какое-то действие Объекта, не препятствует ему, хотя это было в его силах и, может быть, даже в его интересах.
То, что эти признаки совмещаются в одном концепте, подтверждается примерами, когда автор субкатегоризует одним предложением явно различающиеся ситуации, как в следующем отрывке из известного стихотворения О. Уайльда:
(10) And all men kill the thing they love (a),
By all let it be heard,
Some do it with a bitter look (б),
Some with a flattering word (в),
The coward does it with a kiss (г),
The brave man with a sword (д) [Wilde].
Выводя из импликации опущенный предикат kill и неопределенный актант из all men в позиции подлежащего, мы можем обнаружить в (б) каузацию с инициирующим Субъектом, в (д) - каузацию с действующим Субъектом (убийцей), в (в, г) - непреднамеренную каузацию 1.
Все вышеописанное свидетельствует, во-первых, о том, что сам концепт каузальности, даже его понятийное ядро, недостаточно четок, признаки комбинируются по-разному, и, во-вторых, можно предположить существование еще каких-то признаков каузальности, которые и создадут так называемые прототипические эффекты. Другими словами, лингвист может предположить, что существуют какие-то формы, которые расширяют концептуальное поле каузальности в английском языке. Семантическое развитие форм каузальности теоретически возможно при ословливании таких признаков каузальной ситуации, которые характеризуют: а) Субъекта каузации (он может иметь намерения, явные и тайные; он может прилагать большие усилия или незначительные и т. д.); б) Объекта каузации (он может поддаваться каузации или сопротивляться);
в) способы каузации (это может быть каузация силой, обманом, прямым действием, вербальная каузация, каузация путем воздействия на ум, чувства каузируемого объекта и т. д.).
Поиски и анализ конструкций, репрезентирующих концепт каузальности, подтверждает мнение А. Вежбицкой о том, что английский язык выделяется среди других европейских языков количеством оборотов, позволяющих выразить всевозможные «виды и оттенки взаимодействия между людьми» [Вежбицкая, 1999. С. 217]. Они еще недостаточно систематизированы, в научных грамматиках не рассматриваются, в практических грамматиках приводятся как «обороты» с определенными лексемами, которые иногда грамматикализуются. С когнитивной
1 Интересно, что в русском языке аналогичная конструкция категоризует ситуации с этими же предикатами: «преднамеренная каузация состояния посредством физического действия» (1), «инициирующая кауза-
ция» (2), «непреднамеренная каузация» (3), ср.: (1) Иван убил Марию: у него нашли пистолет; (2) Иван убил Марию: он же заказал убийство; (3) Иван убил Марию: ее сердце не выдержало измены.
точки зрения они представляют особый интерес, так как в них отражается концептуализация все новых признаков причиннорезультативных / следственных отношений. Заметно стремление говорящих обозначить более дифференцированно способ каузации и преднамеренность каузации, выделить какие-то признаки Объекта.
Прототипическая конструкция потому и прототипическая, что обозначает ситуацию наилучшим для данного языка способом, поэтому существование расширяющих ее семантику оборотов теоретически не нужно. Тем не менее в английском языке существует конструкция, в которой глагол «расщепляется»: непосредственно каузирующее
действие эксплицируется, а прилагательное или причастие II вместе с каузируемым Объектом обозначает каузируемое состояние, например:
(11) He slammed the door closed [Hailey].
Семантика преднамеренной инициации
чужого состояния или действия сама по себе богата: она включает разное отношение к каузируемому Объекту и разную степень интенсивности каузации.
Во-первых, в оборотах эксплицируется способ инициации действия: это предложения модели «manipulate smb into doing smth / stop / warn smb. from doing smth»: John talked / tricked / manoevered /pushed Mary
into doing it [Вежбицкая, 1999. С. 188-190], например:
(12) .we didn’t stop the man from shooting himself [Grisham].
Во-вторых, конструкциями с широкозначными глаголами get и have с инфинитивами с to и без to категоризуются в основном причинно-результативные ситуации с инициирующим Субъектом, который добивается нужного результата. Семантика этих конструкций еще не унифицировалась, но, по мнению некоторых, активность Субъекта как-то градуируется: в действиях инициатора в конструкции с have (13) усматривается просьба, а с get (14) - более серьезная каузация (уговаривать, добиваться), ср.:
(13) The view is not quite so innovative as McCawley would have us believe [Taylor, 1999].
(14) He strutted and posed and tried to get us to boo him [Grisham].
В-третьих, конструкция с have + Participle II категоризует сложную ситуацию с тремя участниками, и следовательно, с тремя предикативными линиями. В ситуации, ослов-
ленной конструкцией I have my shoes mended, Субъект1 в позиции подлежащего инициирует преднамеренно действие Объ-екта1 - производителя действия, который обычно не эксплицируется в синтаксической структуре, но легко вычисляется на основании логических пресуппозиций по результату каузации. Это типичная категоризация причинно-результативных ситуаций в сфере услуг, которые заказчик вправе заказывать, а получивший заказ обязан выполнять [Вежбицкая, 1999. С. 183-184;
Фурс, 2005. С. 296]. На основании пресуппозиций и по содержанию Объекта, обозначенного в предложении, вычисляется истинный исполнитель, поэтому у последнего нет даже собственного места в конструкции. «Сфера услуг» весьма широка; ср.:
(15) Was Dr. Mohr shot by two men who tried to rob him or did his wife have him killed to inherit his fortune? [Krause].
Инициирующая роль сильных мира сего также категоризуется в этой конструкции:
(16) Hitler had millions of innocent people killed in his concentration camps [ITN, 20 April, 2005].
К вышеописанным оборотам примыкают немногочисленные предложения с довольно странным значением, например:
(17) He had two of his teeth knocked out [Thompson].
Эти предложения категоризуют ситуацию, во-первых, с непреднамеренной каузацией состояния Объекта со стороны Субъ-екта1, во-вторых, с имплицитным неопределенным Субъектом2, который и совершает действие (неопределенный противник выбил зубы). Какова же роль Субекта1? Это, с одной стороны, непреднамеренный субъект каузации, так как он прямо не сделал ничего для появления новых событий. Однако есть какая-то доля его вины в том, что они совершились (он дрался недостаточно хорошо и ему выбили зубы). Мы склонны связать эти конструкции с семантикой «допущения» в концептуальном ядре каузальности, однако требуется дополнительный анализ более представительного материала.
Отдельно следует остановиться на каузативных конструкциях с oneself: N1 + get + oneself + Participle II. В ней носители английского языка категоризовали такие каузативные ситуации, которые оказываются косвенно полезными или вредными для Субъекта каузации, например:
(18) He got himself invited (Он добился, что его пригласили);
(19) You can get yourself shot [Francis] (Ты можешь нарваться на пулю).
Здесь инициирующий или непреднамеренный характер Субъекта каузации вычисляется по семантике События-результата (18) или События-следствия (19), а промежуточный инициирующий Субъект2 (тот, кто пригласил; тот, кто стрелял) остается неопределенным.
Таким образом, категория каузальности расширяется по всем четырем направлениям, мотивированным ядерными признаками концепта, причем заметно, что причиннорезультативная каузация события или состояния со стороны инициирующего, активного Субъекта занимает центральное место, что вполне соответствует положению дел в действительности. При этом уже на синтаксическом уровне оформились структуры, которые категоризуют ситуацию в сфере обслуживания с цепочкой Субъектов, по-разному участвующих в каузации того состояния Объекта, которое обозначено в предложении. Кроме того, замечена и специальной конструкцией ословлена ситуация, в которой каузирующий Субъект1, действуя через неопределенного, каузируемого Субъекта2, добивается, что каузируемое действие или состояние приносит удовлетворение ему самому или же по его недосмотру или при его попустительстве оборачивается против него.
Вышеприведенный анализ свидетельствует, что обнаруженные в конструкциях признаки не совпадают с признаками идеализированной ситуации каузации, предложенными Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, и в то же время выходят за их рамки: англоговорящим коммуникантам оказалось гораздо важнее ословить наличие третьего лица в каузальной ситуации, а в некоторых случаях - наличие скрытых целей в каузации.
В нашем материале не нашли отражение такие признаки, как «план» и «программа» каузации, а также те способы каузации, которые выходят за рамки физического действия. А между тем с энциклопедической точки зрения (expert’s meaning vs folk’s meaning) отношения каузальности существуют между событиями, а не между людьми. Философ З. Вендлер так пишет об этом: «ни причинны, ни результаты каузации не могут быть предметами или личностями. В формуле X is the cause of Y аргументы стоят на месте не простых существитель-
ных, а на месте номинализаций. Контрпримеры типа John caused the disturbance нейтрализуются возможностью вставить номи-нализацию и получить боле полную формулу: John's doing caused the disturbance <...> При этом, конечно, лица и предметы исключаются из класса причин, а продукты и артефакты - из класса предметов, которые каузируются. Столы и стулья ничем не кау-зируются» [Vendler, 1967. С. 164-165].
Тот факт, что межсобытийныке каузативные глаголы в основном заимствованы или для них каузативное значение вторично, свидетельствует о том, что понимание меж-событийной природы каузальных отношений пришло к англоговорящим коммуникантам не так уж давно.
Семантику предложений, организуемых межсобытийными каузативными предикатами можно представить так: Событие1 -Причина, Cause, Событие2 - Следствие / Результат. Это, так сказать, классические каузативные глаголы cause, lead to, bring about/out, make, force, produce, create.
Для глаголов cause, enable, result, induce чередование личностного и предметного актантов не имеет семантических последствий - глагол в любом случае является меж-событийным, а личностный / предметный актант представляет собой лишь одну из форм категоризации события и всегда определяется как причина [Vendler, 1967. С. 164-165; Дюндик, 1979; Lakoff, Johnson, 1980]. Например, очевидно, что в следующем предложении сообщается не об отношениях между ногтями и царапинами, а об отношениях между применением ногтей и появлением царапин:
(20) Yet her worn-down fingernails could never have caused the deep, nasty scratches on Wang’s chest and arms [Gulik].
Чтобы продолжить разговор о расширении радиальной категории причинения в предложениях с межсобытийными предикатами, следует проследить их связь с семантикой инициирующей и непреднамеренной каузации, а также с каузацией допущения, попустительства.
Все каузативные межсобытийные предикаты по характеру результативной семы Л. Г. Дюндик разделяет на четыре подгруппы. В первую подгруппу входят глаголы, обозначающие появление, возникновение События2 как результат События1 (cause, bring (about /out), make, force, lead to, result in (from), produce, create и др.). Для каузи-
руемого события может быть семантически релевантным разграничение следствия и результата. Результат - более широкое и нейтральное понятие, чем следствие, так как Событие2, представляющее результат Собы-тия1, может быть желательным и нежелательным, положительным и отрицательным, в то время как следствие имеет в основном отрицательные коннотации, оно часто нежелательно и, по выражению З. Вендлера, «является непрошенным» (arises unasked for) [Vendler, 1967. С. 161]. Результат может быть целью определенного лица, его можно добиваться, чего нельзя сказать о следствии. Можно говорить о преднамеренных результатах, но нельзя говорить о преднамеренных следствиях. Очевидно, что преднамеренная каузация события вызвана желанием добиться результата и принадлежит инициирующему Субъекту, а непреднамеренная каузация может привести к следствию и принадлежит непреднамеренному Субъекту. Эти различия однозначно проявляются при замене их именными предикатами соответствующей семантики - be the result of, be the consequence of.
(22) a) Wage restraint creates unemployment [INT, May 10, 2003];
b) Unemployment is the result (consequence) of wage restraint.
Интересно, что отсутствие имени лица в обозначении события-причины Wage restraint не мешает интерпретации этого предложения как результативного на основании знаний говорящих о том, что или кто стоит за ограничением зарплаты. Заметим попутно, что, по нашим наблюдениям за языком русских СМИ, можно сделать вывод, что и явное отсутствие личностных начал в событии-причине не мешает говорящим сообщать о результате, а не о следствии, например: В результате железнодорожной катастрофы / цунами / землетрясения погибли люди. В сознании результат и следствие не всегда четко разграничены.
Через каузативные предикаты говорящий может дифференцировать каузацию как по признакам каузирующего субъекта, так и по признакам каузируемого состояния или действия. Например, противопоставление предикатов force и make позволяет говорящему дифференцировать силовую и моральную каузацию инициирующего субъекта и, возможно, даже интенсивность прилагаемых усилий. Разница объясняется прежде всего тем, что у force есть семантика физической
силы. Это заметно в следующем противопоставлении:
(23) «But you make them work for you» -«Not at all. Not one man is forced to work for me» [Lawrence].
Во вторую подгруппу могут быть отнесены каузативные глаголы, которые содержат сему благоприятствования или неблаго-приятствования (enable, allow, permit, encourage, prevent, disturb, interfere with). Предложения с ними расширяют зону ситуаций, катего-ризуемых конструкциями с признаками «допущение», «попустительство», ибо в действительности допустить (не допустить), чтобы что-то произошло, - значит «содействовать (препятствовать) тому, чтобы что-то произошло» (подробнее см.: [Верхотурова,
1993; Дюндик, 1979]).
Третья подгруппа - межсобытийные каузативные глаголы пресечения (destroy, ruin, break, end), которые содержат в своем значении (на уровне пропозиции) модальные характеристики, которые они сообщают предикатным актантам: Событие1 характеризуется реальной модальностью, а Собы-тие2 должно быть квалифицировано как завершенное, имевшее место в прошлом и прекратившееся в результате осуществления События1.
Предикаты данной группы совмещают в себе семы каузации и прекращения. При перефразировании предложений с этими предикатами в сложные происходит «расщепление» семантической структуры предиката: сема каузации воплощается в причинном союзе придаточного предложения, а сема прекращения находит выражение в предикате главного предложения и требует лексико-синтаксических средств представления. Ср.:
(24) а) Their arrival interrupted our discussion of the event;
b) Since they arrived we stopped discussing the event (we no longer discussed the event).
Четвертая группа каузативных глаголов изменения включает глаголы change, alter, influence, affect, improve, increase, strengthen, intensify, prolong, deepen, reduce и др.
Глаголы change, alter, influence, affect представляют каузацию изменения Собы-тия2 без указания на характер изменения. Это указание содержится обычно в последующем тексте. Ср.:
(25) Papa was powerful, and this influenced Alfred... Alfred accorded to papa the love and service of a true son [Caldwell]. (Речь идет об
изменении отношения Альфреда к человеку, который его усыновил.)
Остальные глаголы изменения содержат сему, указывающую, какому изменению конкретно подвергается Событие2. Существует также соотносительность между анализируемыми глаголами и сравнительной степенью прилагательных. Ср.: improve - make better; increase - make greater; strengthen -make stronger; reduce - make less; aggravate -make worse; weaken - make weaker [Hornby].
В целом заметно, что в сфере понимания причинно-следственных и причинно-результативных отношений английская языковая картина мира развивается в сторону энциклопедического представления о мире. В формах выражения каузатива можно видеть «эволюцию самосознания» и «интеллекта» носителей языка [Рябцева, 2005. С. 110]: уточняется роль каузирующего Субъекта; в сферу каузативных предложений втягиваются конструкции, категоризующие ситуации с несколькими субъектами каузации; в лексической системе глаголов диверсифицируются и виды каузации, и ее результаты; осознается связь между межличностной и межсобы-тийной каузацией. При этом в языковой картине мира развивается достаточно сильная объективная и логическая составляющая. Оно и понятно: человечество не выжило бы, опираясь только на алогичную и субъективную картину мира.
Сугубо лингвистическим выводам из всего сказанного является утверждение о том, что грамматические категории в чистом виде не существуют, лексические категории не просто дополняют их, а образуют единую с ними систему. Изучение грамматики без опоры на лексическое наполнение структуры неплодотворно.
Список литературы
Верхотурова Т. Л. Семантика и функционирование предикатов со значением логических отношений в современном английском языке (на материале группы глаголов способствования): Дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 1993.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999.
Дюндик Л. Г. Межсобытийные предикаты в современном английском языке: Дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 1979.
Рябцева Н. К. Язык и естественный интеллект. М.: Академия, 2005. 639 с.
Фурс Л. А. Категоризация синтаксических средств на прототипической основе // Концептуальное пространство языка: Сб. науч. тр., посв. юбилею проф. Н. Н. Болдырева. Тамбов, 2005. С. 283-302.
Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1980.
Taylor J. R. Linguistic categorization. Prototypes in linguistic theory. Oxford: Clarenden Press, 1999.
Vendler Z. Linguistics in Philosophy. Ithaca, N. Y.: Cornell University Press, 1967. 203 с.
Список источников
Ashe Y. A Promise of Diamonds. N. Y.: Pocket books, 1965.
Caldwell E. The Last Night of Summer. N. Y.: A signet Book, 1964.
Francis D. Dead. Cert. Holt, 1962.
Gardner E. S. Perry Mason Solves the Case of One-eyed Witness. N. Y.: Pocket books,
1970.
Graw S. A. The Keepers of the House. N. Y.: Bantam Books, 1965.
Grisham J. A. Painted House. Arrow Books, 1983.
Gulik van R. The Chinese Bell Murderers. USA: Avon, 1970.
Hailey A. Hotel. N. Y.: Bantam Books,
1971.
IHT- International Herald Tribune, USA. Krause W. K. Murder, Mischief and Mayhem: A process for creative research papers. Urgana, III, 1978.
Lawrence D. H. Sons and Lovers. Penguin Books Ltd., England, 1995.
Thompson A. J., Martinet A. V. A Practical English Grammar. Oxford: OUP, 1977.
Wilde O. The Ballad of reading Goal: The Works. L.: Nethuen, 1980.Vol. 1: The Poems.
Материал поступил в редколлегию 25.09.2006
