CC BY
5Миссия университета: гуманитарное консультирование стратегии развития
КАК ВОЗМОЖНО ВОСПИТАНИЕ В УНИВЕРСИТЕТЕ? (Фрагменты стенограммы ректорского семинара)
Как отмечалось в программе семинара, пришло время обновлять концепцию воспитательной работы в нашем университете. Департамент учебно-воспитательной работы и приглашенные им специалисты провели необходимое исследование, предложив проект концепции. Следующий шаг
- экспертиза проекта. Один из субъектов такой экспертизы
- ректорский семинар.
Задача экспертизы - силами ректорского семинара как своеобразной экспертной системы - сосредоточить свое внимание на идейно-целевом блоке концепции, описывающем идеалы и ценностные ориентиры воспитательной работы, оставив «инструментальный» блок для последующей экспертизы. При этом представляется уместным направить экспертную работу семинара не столько на конкретный текст соответствующего раздела проекта концепции, сколько на дискуссионное обсуждение мировоззренческих аспектов воспитания, то или иное решение которых определяет содержание идейно-целевого блока концепции.
Тема семинара в виде (не)риторического вопроса «Как возможно воспитание в университете?» предлагала его участникам «остановиться и задуматься» над привычными и потому кажущимися очевидными моментами повседневной университетской жизни. Ведь все мы - деятели образовательной корпорации - вольно-невольно оказываемся воспитателями. Но готовы ли мы определить основания этой своей деятельности? Считаем ли необходимым раз-
мышлять об идеях и ценностных ориентирах воспитания? Каковы наши представления в этой сфере?
Поэтому в программу семинара включен поиск в направлениях, которые чаще всего остаются за рамками наших повседневных размышлений.
1. Воспитатель в ситуации выбора. Ситуация советского общества отличалась признанием лишь одной системы ценностных ориентиров воспитания, ценности были строго определены. Современная ситуация характерна одновременным сосуществованием различных - в том числе и противоположно ориентированных - ценностных систем, стремящихся сыграть приоритетную роль в воспитании.
Одна из них знаменует возврат к доктрине коммунистического воспитания. Причем проблема возврата радикализируется в установке на «выбор прошлого» - слегка подкорректированное под современность знаковое «светлое будущее» с присущим этой идеализированной модели набором неотрадиционалистских ценностей, с реанимацией пропитанных этими ценностями форм воспитательной деятельности.
Другую систему характеризует освоение потенциалов свободы для серьезной реконструкции целей и способов воспитательной деятельности на основе либеральных ценностей (но в сотрудничестве со здоровым консерватизмом, органически присущим всякой устойчивой воспитательной деятельности), для лучшего понимания ее общественной значимости, для выбора будущего нашей страны как демократического общества.
2. Как возможно воспитание в университете? Речь не об инструментарии, не о воспитательных технологиях, но о самом праве на воспитательную деятельность. Вопросительный знак здесь стоит потому, что речь идет о воспитании уже воспитанных людей.
В университет приходят молодые люди, уже сформированные семьей, школой, ситуацией в обществе («воспитание жизнью»). Поэтому перед университетским воспита-
телем не может не встать вопрос: не страдаем ли мы высокомерием и гордыней, присваивая себе статус воспитателя практически взрослых людей?
А если университетские воспитатели все же решаются принять на себя свою долю ответственности за судьбу молодого человека, то какую стратегию предпочитают на практике:
- приспособиться, смириться с тем уровнем (невоспитанности, с которым студент пришел в университет?
- сломать уже сформированные ориентиры, заменив выбранные ценности на «правильные», «хорошие» - с точки зрения университетского воспитателя?
- понять, что «никто не может знать истину другого», и выбрать стратегию диалога?
При этом выбор двух последних вариантов ставит нас перед еще одним вопросом: не является ли наше воспитательное воздействие видом насилия (прямого или скрытого) над студентом, вторжением в его личное? Не является ли такого рода насилием любое наше стремление сформировать «правильную личность»?
Возможно есть аспект, в котором воспитательное воздействие может быть оправдано?
3. Идеал(ы) и ценности воспитания: МОНО - и/или МНОГОвариативность? Основания выбора. Кто сегодня «заказчик» идеалов и воспитательных программ? государство? «народное хозяйство»? профессиональные группы? религиозные конфессии? университет? гражданское общество?
Действителен ли в наши дни старый идеал всесторонне, гармонически развитой личности? Или мы, наконец, признаем его утопичным?
Может ли заменить его идеал высокого профессионализма?
Или образ человека гражданского общества?
Или идеал «от противного»: отказ от тоталитарного стремления к определению идеала и согласие на знание и понимание того, каким человек не должен быть?
А нужен ли вообще некий идеал(ы)? Зачем он(они)?
Возможно, сегодня уместнее прагматичные ориентиры?
В соответствии с идеей семинара один из соведущих, Н.Н.Карнаухов, намеренно смоделировал в своем выступлении весьма распространенную позицию, согласно которой высшее учебное заведение сегодня должно войти в прагматичные взаимоотношения со студентами, понимая под процессом воспитания лишь образовательный процесс, в том числе и получение дополнительных знаний, навыков и умений, связанных с жизнью в гражданском обществе.
Выступающий сформулировал некоторые аргументы этой типичной позиции следующим образом.
1. По закону об образовании мы, как образовательное учреждение, оказываем услуги гражданам Российской Федерации в получении ими необходимых знаний, навыков и умений. А это значит, что у нас есть заказчик. Заказчиком является гражданин, который своим поступлением в высшее учебное заведение говорит: «Я вам плачу деньги, или государство платит за меня деньги, поэтому будьте любезны, дайте мне профессиональные навыки, знания и умения». При поступлении он пишет заявление, в котором просит принять его в вуз для обучения определенной специальности.
2. К моменту поступления в университет у человека под влиянием мамы, папы, детского сада, двора, школы уже сформировался характер, убеждения. Он отстаивает свою позицию, пытается доказать свою правоту.
Реальность такова, что процесс получения профессиональных навыков и знаний совпадает с процессом взросления, формирования личности человека. На период обучения в университете приходится окончательная фаза дан-
ного процесса - становление полноправного гражданина общества.
Человек приходит в университет получить, в первую очередь, профессиональные навыки. А взросление - это процесс, от нас не зависящий, в это время молодые люди общаются, каждый ищет для себя какие-то ориентиры. Кто-то хочет быть таким, как профессор Х, кто-то - как профессор У. Не всегда ориентиры - это конкретные люди, ими могут быть и какие-то образы, стремления, которые формируются не только вузом, но и средствами массовой информации, культурой.
3. Воспитательная работа чревата идеологизацией. Но ни один из родителей не просил меня сделать из своего сына или дочери человека коммунистических или фашистских взглядов. Вместе с тем человек должен научиться жить в гражданском обществе, уважать закон, быть патриотом своей страны и так далее. И в университете мы должны не воспитать, а в какой-то степени сформировать гражданскую позицию будущего специалиста как человека гражданского общества.
Работа политических партий, религиозных организаций с молодежью происходит по такому принципу: они стараются «вложить» в человека какую-то идеологию и добиваются того, что он потом отстаивает ее как свою собственную. Таким образом эта система политических взглядов становится собственностью человека, личности. А обучать - значит доводить до сведения другого человека определенную систему знаний, и совсем не обязательно придерживаться этой системы. Например, если я говорю о мусульманстве, то это совсем не означает, что я обязан веровать в пророка Мухаммеда. Но, тем не менее, как грамотный человек идеи Корана могу объяснить.
Итак, университет должен образовывать студента, обучая его, мы выполняем свою роль. А целенаправленные специализированные воспитательные усилия - дело второе, если не третье. Воспитание необходимо, но как «вос-
питание жизнью», в том числе «стенами». Прежде всего студента воспитывает дух университета как образовательного учреждения. Воспитывать должна сама жизнь, а наша задача заключается в том, чтобы создавать условия для роста молодой интеллигенции.
Далее по замыслу семинара предполагалось, что представитель коллектива авторов концепции воспитательной работы будет оппонентом первому выступающему и попытается обосновать свое право на создание концепции воспитательной работы в университете. А участники семинара разделятся на сторонников «воспитания жизнью» и на тех, кто разделяет тезис о необходимости целенаправленной, систематической воспитательной работы. И предполагалось, что участники семинара попытаются развернуть аргументацию в пользу каждой из позиций. Возможно, обе позиции сблизятся. Однако неожиданно предполагаемое программой выступление оппонента скорее сосредоточилось на критике либеральной идеологии воспитания, отстаивало идеологию консервативную.
Второй докладчик - Г.П.Худякова: В программе семинара поставлен вопрос: может ли вообще существовать концепция воспитательной работы? Но сам факт проведения семинара по проблемам воспитательной работы, программа семинара указывают на наличие определенной концепции воспитательной работы.
На мой взгляд, в программе семинара подчеркивается два подхода к проблеме воспитания - консерватизм и либерализм. Я намеренно делаю акцент на латинском суффиксе «-изм», означающем абсолютизацию, крайнюю точку зрения каких-либо взглядов. По аналогии можно привести -коммунизм, социализм и даже бандитизм.
В программе семинара консерватизм отождествляется с тоталитарным реваншизмом. Это требует пояснения. Тоталитарный реваншизм означает всеохватывающую оплату за поражение. В одном из пунктов программы упоми-
нается о каком-то здоровом консерватизме, но что имеется в виду не уточняется.
Иллюстрацией проявления либерализма в нашем обществе может служить фотография, на которой изображен попугай, сидящий на голове у кошки и прицеливающийся клюнуть ее в глаз. Эта фотография символизирует способ проявления либерализма в нашем обществе - кошка не смеет ничего сделать попугаю, который вот-вот выклюнет ей глаз.
Каковы содержательные характеристики либерализма и консерватизма? Основоположником либерализма в западно-европейской культуре является Джон Локк. Исходной точкой для Локка являются свободные граждане, которые, преследуя свои различные интересы, живут в правовом обществе. Правовое общество гарантирует им различные права, прежде всего - право собственности. Локк не был сторонником крайнего либерализма, он видел роль государства в защите предпринимателей от иностранной конкуренции. Вместе с тем Локк полагал, что существует извечная природная гармония между эгоистическими интересами каждого индивида и общественным благом. И государство не вправе регулировать эти отношения.
Существуют разные формы либерализма, в том числе экономический либерализм, основателем которого был Адам Смит. Он считал, что изобилие предметов потребления делает нацию богатой и правительство должно как можно меньше вмешиваться в торговлю, предпринимательство, потому что свободное функционирование экономики является гарантом того, что общество получает максимальную пользу. Бизнесмен должен руководствоваться только своими собственными интересами, стремиться к личному обогащению, даже если это личное обогащение происходит за счет других людей. Согласно Смиту, существует логика рынка, которая с помощью невидимой руки приведет общество к благополучию.
Кроме экономического либерализма существует социальный либерализм, основоположником которого является Стюарт Милль. Здесь свобода, индивидуализм получают несколько иную интерпретацию. С.Милль ставит вопрос о том, насколько полезна свобода обществу, и предлагает доверить решение его компетентным людям, профессионалам, которые должны ограничить свободу степенью ее полезности. Есть и другая характерная черта социального либерализма - умение отстаивать свободу печати, свободу слова, потому что именно в диалогах, в дискуссиях рождается истина, которая должна стать руководством к действию.
Против увлечения либерализмом в России писал иронично и с горечью Ф.М.Достоевский.
Современный либерализм все равно является либерализмом, хотя и несколько видоизмененным.
Отцом консерватизма называют британского философа Эдмунда Бека. Он противопоставил свою позицию либерализму по некоторым основаниям. Если главной ценностью для либерализма являются индивид, свобода, причем индивид и свобода здесь понимаются внеисторично, то главной ценностью для консерватизма является человек в сообществе. Таким образом, для консерватизма человек предстает в историческом контексте, он формируется традицией, которая передается из поколения в поколение. Общество, с точки зрения консерваторов, это не машина, которую можно сломать и отремонтировать заново, а, скорее, сложный растущий организм.
Итак, для консерватора традиции любого народа священны и требуют уважения. Э.Бек, как консерватор, выступает против всех видов такого реформизма, который основан на теоретических рассуждениях и не вырастает органически из истории. Любое целенаправленное социальное планирование вызывает у консерваторов подозрение. Общество должно расти подобно растению. Мы должны проводить политические реформы, но, как хорошие садовники,
не должны мешать естественному общественному развитию. Другое существенное отличие либерализма и консерватизма заключается в понимании свободы. Консерватизм трактует порядок и власть как более важные, чем свобода. Истину компетентных профессионалов консерваторы ставят гораздо ниже истины, которую представляет мудрость того или иного народа.
Но есть еще и третья позиция, которая не обозначена в программе семинара. Она исходит из учения Гегеля, его тезиса о том, что человек и государство внутренне соединены. Если до Гегеля все либералы видели свободу как удовлетворение своих потребностей, то для Гегеля свобода - это разумное подчинение общественной необходимости. Почему человек добровольно отказывается от своих потребностей и разумно подчиняется обществу? Гегель так объясняет это: человек впервые становится тем, кто он есть, посредством самореализации, которая происходит в нравственном сообществе. Это нравственное сообщество и есть государство. Человек, прежде чем стать членом государства, вначале должен жить в семье. И так же, как человек вырастает из семьи, вырастает и государство - из истории, из традиций народа. Узы, которые связывают человека в таком государстве, основанные на традициях, истории, являются более крепкими, чем те узы, которые возникают в результате соглашения, основанного на расчете и прагматизме. Государство обладает внутренним, глубоким смыслом для человека - человек принимает волю государства, которая является и его, человека, волей. И принудительность в таком обществе, в таком государстве, не имеет места. Она возникает только тогда, когда что-то неладно с человеком или что-то неладно с государством.
Возможно, мои теоретические рассуждения излишне пространны, но они проясняют некоторые концептуальные моменты, отраженные в предложенной концепции воспитания. Вуз должен быть центром воспитания, у каждого вуза есть свои традиции, и воспитание должно продолжать эти
традиции, совершенствовать, развивать. И в то же время вуз - хотя каждый имеет свои особенности, свои потенциалы воспитания - не изолирован от государства, поэтому в воспитании должны, прежде всего, отражаться ценности нашего государства.
Ошибочно понимать под государством то правительство, которое существует на конкретном историческом этапе. Государство - это история, традиции, народ. Поэтому, когда мы говорим о том, что воспитание должно ориентироваться на государственные ценности, это значит, что оно должно ориентироваться на интересы и ценности народа.
На современном этапе вхождения в европейское пространство, в погоне за либеральными ценностями, человек забывает свое лицо. Но ведь, по крупному счету, европейцам не нужны люди, не нужна страна, которая уже находится на краю гибели. Ей нужен полноценный, духовно здоровый народ.
Таково мое видение воспитательной работы.
Соведущий семинара В.И.Бакштановский: Итак, мы услышали от первого выступающего настороженность к попыткам идеологизировать воспитательную работу в университете. Обнаружив в программе семинара пункт об идейном противостоянии концепций воспитания, он беспокоится за наших студентов: не начинаем ли мы возвращаться к не столь уж далеким временам? не вносим ли в воспитательную работу идеологию? А не лучше ли, чтобы вуз выполнял заказы государства и родителей, обучал поступивших к нам студентов и, в крайнем случае, если они этого захотят, то факультативно помогал бы еще этим студентам неким набором знаний о том, как жить в гражданском обществе. Примерно так.
Г.П.Худякова не испугалась слова «идеология» в сфере воспитания, более того, определенно отдала приоритет одной из возможных идеологических позиций в воспитательной работе, показав, в чем она не согласна с либеральной концепцией. При этом, как я понимаю, Г.П.Худякова хо-
тела, чтобы воспитательная работа в нашем вузе была концептуальна, ориентирована на определенные ценности; чтобы она не дала воспитательному процессу стать стихийным (к чему склонна позиция, представленная первым выступающим), в него надо вмешаться, вмешаться активно, с учетом плюрализма систем ценностей, но отдавать приоритет одной их этих систем.
Мне кажется, что и у того, и у другого выступающего должны быть свои сторонники. Прежде чем разделить ту или другую позицию, стоит задать вопросы нашим докладчикам.
Н.Д.Зотов: Позицию, которую представил Н.Н.Карнаухов, я понял, как говорится, «до дна». Она совершенно ясна. С другой позицией у меня трудности: ушла в абстракции характеристик консерватизма и либерализма, а мне надо слышать прямой ответ: воспитывать - не воспитывать, а если воспитывать? Иначе позиции докладчиков трудно соотносить. Я хочу, чтобы Г.П. Худякова не в какой-то абстрактной концепции, а применительно к нашему сегодняшнему дню сказала: надо ли воспитывать, должна ли быть воспитательная работа, и что она должна собой представлять?
Г.П.Худякова: Если мы воспитываем, то должны знать, что воспитываем, т.е. предполагается наличие какой-то системы ценностей. При коммунизме была такая система. Что сегодня в нашем обществе может ее представлять? Что может быть генеральной ценностью? На мой взгляд, такой ценностью должна быть свобода. Но свобода - это не только то, что человек свободно удовлетворяет все свои потребности. Свобода может трактоваться еще и в другом - позитивном - смысле, как свобода подчинения необходимости, т.е. подчинение воле государства. И в этой связи следует конкретизировать - кого мы должны воспитывать? На мой взгляд - свободную социально ответственную личность. Это и есть цель воспитания.
В.И.Бакштановский: Итак, мы услышали ответ -воспитание возможно, воспитание необходимо, оно должно быть сориентировано на определенную ценность.
Г.А.Панфилов: Здесь речь шла о ценностях. В моем понимании ценности - это цель, к которой мы должны идти. Такого рода цели прописаны в христианских заповедях: люби ближнего, не укради и т.д. Таким образом, мы имеем цель, имеем принципы достижения этой цели.
Я полностью согласен с Н.Н.Карнауховым - действительно, воспитывать должна среда. Можно привести пример в подтверждение данного тезиса: Маугли воспитали волки, и он стал волчонком. А воспитательная работа возможна только на собственном примере. М.Ломоносова мать воспитала.
М.В.Богданова: Н.Н.Карнаухов говорил, что не надо проповедовать в вузе никакой идеологии, вуз лишь должен оказывать образовательные услуги. Должен ли вуз оказывать и воспитательные услуги?
Н.Н.Карнаухов: Я расхожусь с мнением Г.П.Худяковой. Она предлагает воспитывать и считает, что в воспитании есть определенная цель. А я предлагаю обучать. Есть определенная цель и в обучении. Оба процесса целенаправленны, но только процесс воспитания подразумевает формирование ценностей, а цель процесса образования -дать гражданину определенную систему знаний. Вот и вся разница, которую я вижу.
В.В.Мелихов: У меня вопрос к Г.П.Худяковой. Как вы полагаете, преподаватели готовы к вашей постановке вопроса? Все-таки их сорок лет по пустыне никто не водил. Как сегодня проповедовать студентам свободу? А сами-то они готовы к этому?
Г.П.Худякова: Насколько я поняла ваш вопрос, он заключается в сложности определения того, что значит свобода? И готовы ли преподаватели вести студентов за собой в поисках свободы, если они сами не понимают, что это такое? «Свобода» - это очень многозначное и емкое понятие.
Когда в нашей концепции воспитания в университете речь идет о свободе, то имеется в виду, что человек сознательно отказывается от своеволия во имя общих ценностей, во имя общих интересов. Если он учится в нашем вузе, он должен приоритеты ценностей расставлять таким образом, чтобы ценности вуза были выше его личных ценностей. А по-хорошему, если созданы нормальные отношения в вузе, то личные ценности студентов и их стремление к свободе совпадают с интересами вуза. То же самое можно сказать и в отношении государства.
В.В.Мелихов: Понятно, но мы говорим о процессе. Вы готовы завтра начать эту работу?
Г.П.Худякова: А мне кажется не надо ничего начинать, эта работа всегда была, есть и будет.
М.М.Афанасенкова: Может ли общество существовать без идеологии?
Г.П.Худякова: Любое общество отличается от какого-то природного сообщества, например, сообщества животных, тем, что человек создает своей деятельностью еще и культурное поле. И неотъемлемым свойством этого культурного поля является его жизненная среда. Вне этой культурной среды он просто становится животным. Идеология -это та система ценностей, которая присуща каждому обществу. Другой вопрос - чем определяются эти ценности.
Н.Н.Карнаухов: Мне бы хотелось еще раз зафиксировать различие в позициях - моей и Г.П.Худяковой. Воспитывать - значит исходить из какой-то конкретной идеологии, отстаивать эту идеологию как свою собственную, то есть осуществлять целенаправленный процесс уподобления молодежи себе. А обучать - значит доводить до человека систему знаний, которыми он воспользуется в соответствии со своими историческими, национальными, культурными, гражданскими ценностями.
В.В.Мелихов: Я не вижу основания для разделения участников семинара на две группы. У меня третья точка зрения. Что лежит в основе воспитания? Идеология и окру-
жающая среда. Я полагаю, что совмещение их воздействий и есть то, что называется воспитанием вообще.
Приведу пример в отношении среды. Я учился в Томском политехническом институте. Заходишь в него - и никому не надо говорить, что это - храм науки. Мы в 1958 году одевались как придется, но не могли даже представить, что можно прийти на лекцию в спортивном костюме. Это воспитывалось средой.
И в нашем университете мы сделали хорошие аудитории, коридоры и т.д. - это воспитывает.
Воспитание - это профессор, который выходит на трибуну и читает лекцию. Воспитывающим фактором здесь является и то, как он одет, как говорит, о чем говорит. Профессор не говорит с трибуны, что надо быть таким-то, таким-то, сидеть прямо, не поворачиваться, но он воспитывает своим примером.
Что касается идеологии. Мы действительно находились под воздействием марксистско-ленинской идеологии, по крайней мере я о себе говорю. Сейчас часто можно слышать, что в то время все были дураки - верили в коммунизм. Да, верили, хотя и было не очень понятно, когда он наступит и как будет выглядеть.
Когда речь заходит о направленности воспитания, здесь уже проявляется идеология. Вспомним храмы, церкви - это тоже элемент воспитания. Например, приходя в церковь, пытаюсь приобщиться к Богу, но я не понимаю священника. Когда дома читаю литературу, - все понятно. Но мое состояние во время пребывания в храме меняется - здесь заключены и идеология, и среда. В сумме это дает то, что называется воспитанием.
В.И.Бакштановский - В.В.Мелихову: Представим, что вы - ректор. Вам все равно, кто будет разрабатывать концепцию воспитательной работы в университете: Х, который будет ее разрабатывать в духе либеральных ценностей, или У, который будет ее разрабатывать, условно, в духе консерватизма? Вам все равно?
В.В.Мелихов: Мне было бы не все равно. Я бы хотел, чтобы этим занимался человек, который стремится разработать концепцию воспитательной работы на основе общечеловеческих ценностей. В его концепции воспитания не будет присутствовать ни магометанство, ни иудаизм. В ней будут рассматриваться отношения между личностями как таковыми.
Н.Н.Карнаухов: Я бы хотел выступить оппонентом В.В.Мелихову. На практике не все профессора оказываются такими уж интеллигентными, умными и образованными. Вы помните, как один из наших профессоров в казацкой форме, с шашкой приходил на лекцию. Это было недавно, несколько лет назад.
Еще один из профессоров, уже в наше время, пропагандировал идеи коммунизма на лекциях. Существуют и попытки религиозного воспитания, причем в его крайнем проявлении. В связи с этим возникает вопрос: кто же судья в этих случаях? Ректор?
Мне бы хотелось (как ректору) вызвать одного и запретить ему это делать, а другому пригрозить увольнением. Но могут быть возражения: мы живем в демократическом обществе, индивидуальная воспитательная программа каждого из нас проявляется на лекциях, подтверждается соответствующим аттестатом доктора наук, профессора. Как ректор ни того, ни другого профессора я не могу ни уволить, ни отстранить от занятий, потому что они допущены процедурой голосования определенного коллектива. И вы оставляете меня, ректора-бюрократа, один на один с целым коллективом, где 800 преподавателей, у каждого своя вера, своя идеология, свой взгляд даже на профессию?
На одной кафедре три профессора не могут друг с другом договориться: каждый считает себя титаном мысли. А вы предлагаете систему воспитания, которая сама по себе все утрясет? Но я государственный человек и должен отвечать за свои действия перед государством.
В.В.Мелихов: Значит, воспитывать, да?
Н.Н.Карнаухов: Нет, образовывать, образовывать согласно программе. Я был заведующим отделом пропаганды и агитации комитета комсомола Ленинградского политехнического института и знаю, что такое агитационные и пропагандистские процессы, меня этому обучали. Но сегодня в своей работе я не использую эти знания и умения, потому что сам не знаю ответов на вопросы: куда вести? чему воспитывать? правильно ли это будет?
В.И.Бакштановский: Вот эти последние слова очень важны. Кто-то здесь произнес: «знаешь цель - и все понятно». Но надо бы различать цель и ценность. Почему? Цель указывает куда идти, а когда говорим слово «ценность», мы спрашиваем: зачем туда идти? в чем смысл? Я саму цель должен оценить. Как я услышал Н.Н.Карнаухова? Он бы и не против заниматься воспитательной работой, если бы знал одну единственную цель, да еще и одну единственную самую высокую ценность. Тогда бы, может быть, решился, как он это делал в комитете комсомола, вести всех нас за собой, а мы бы, исполняя его указания, вели бы всех студентов. Но вместо одной очевидной, важной, приоритетной, генеральной ценности мы сегодня столкнулись с множеством ценностей. В этом проблема? В прежнем обществе, при единомыслии, было легче, а сейчас труднее, потому что плюрализм. В этом наша сейчас дискуссия?
Г.Ю.Колева: Спор о том, нужны ли идеология, воспитание в университете, мне кажется бессмысленным. Как минимум, десять лет в нефтегазовом университете мы занимаемся воспитательной работой, и ректор нам чрезвычайно много помогал в этом. Например, он был одним из тех, кто считал, что в вузе должна быть символика, своя атрибутика, участвовал в ее разработке, совершенствовании. Для чего-то это делалось? Наверное, в целях воспитания.
Был поднят вопрос о том, плохо или хорошо, что тот, кто занимается воспитательной работой, должен иметь убеждения? Не сомневаюсь, что это хорошо. Когда-то, проходя мимо второго общежития, с болью в сердце увидела
надпись: «индусы - одноклеточные». Я бы не хотела, чтобы этот лозунг укоренился в сознании студентов нефтегазового университета.
Прошла восьмая областная «Студенческая весна». Помню, как когда-то, на второй «весне», с галерки Андрей Бородин и Дмитрий Новицкий красивыми голосами громко и ритмично стали произносить: «Нефтегаз!», «Нефтегаз!», «Нефтегаз!», их поддержали другие наши студенты. Мы хотели искоренить восприятие «индусы - одноклеточные»? Получилось. Воспитательная это работа? Да. Благодаря таким, может быть, не очень значительным моментам, облик нефтегазового университета меняется.
Плохо это или хорошо, но основой идеологии воспитательной работы в нефтегазовом университете, с моей точки зрения, была и есть идея патриотизма вуза. Частная идея - это своего рода любовь к своей маленькой родине. Вот такое у меня, может быть наивное, представление о воспитательной работе в нефтегазовом университете.
Н.Д.Зотов: Сегодня сложилась неловкая для меня ситуация: я на 90% оказался согласен с руководством. Полагается быть скорее в оппозиции к руководству, но так получилось, я ничего не могу поделать.
Мне очень понравилась программа семинара, она, внутренне, по-хорошему конфликтна. Когда шел сюда, в тексте программы для себя пометил «проблема субъекта воспитания», «проблема самомнения субъекта воспитания». В самом деле, это как надо превознестись в собственном мнении и полагать: я знаю, чему учить, как воспитывать, чтобы начать кого-то воспитывать.
Права на воспитание не существует. Л.Н.Толстой говорил, что воспитание как умышленное формирование людей по известным образцам неплодотворно, незаконно и невозможно. Права на воспитание не признавало, не признает и не будет признавать все воспитываемое молодое поколение, всегда и везде возмущающееся насилием воспитания.
В программе семинара верно сказано (правда, с риторическим вопросом), что к нам приходит сформировавшийся человек. Мне неудобно здесь повторять то, что уже говорил на предшествующих семинарах, но есть два значения понятия «воспитание». Вос-питать, питать, вскормить. Птица птенца питает, вскармливает; волчица волчонка воспитывает. И человек тоже имеет обязанности такого рода, т.е. кормить, одевать, учить. Это все очевидно. Собственно, здесь никаких проблем нет.
Есть еще одно значение, в связи с которым также употребляется слово «воспитание» - воспитание как содействие становлению и развитию личности. Здесь слово «воспитание» не совсем адекватно. Институт, готовящий учителей, до сих пор называют педагогическим, но это не правильно. Он должен быть учительским институтом. И на деле из стен института, который называют педагогическим, выходит учитель, которого и учат в вузе тому, чтобы он мог учить других. Когда меня называют педагогом, я вздрагиваю, как от электрического разряда, мне это слышать крайне неприятно. Я не педагог, не детоводитель. Профессии воспитателя вообще не существует. Воспитание - дело сопутствующее. Конечно, желательно, чтобы учитель обладал даром влияния на ученика, но это не его профессия. Он учитель, он руководитель, а дар влияния - это необходимое сопутствующее.
В семье совершается воспитание решающей степени. В университет приходит сформировавшийся человек. Вуз оказывает образовательные услуги. В вузе не приобретаются профессиональные навыки: из его стен выходит «полуфабрикат», а «доводка» профессионала происходит потом, за стенами вуза. В вузе происходит образовывание. Я со студентами говорю на эту тему: «Зачем вы пришли сюда? Получить образование, как деньги в кассе? Образование не получают, оно совершается, совершается всю жизнь. Но особенно важно, чтобы оно совершалось в вузе: образовывают ум человека, развивают его способности к
самостоятельной работе, к генерированию идей, способности думать о самом предмете».
В программе говорится о таком феномене, как «воспитание жизнью». Что значит «воспитывает жизнь»? Видимо, речь идет о том, что среда, ситуация формируют человека. Что у нас произошло за последние 15 лет? Радикальная смена парадигмы существования, парадигмы бытия. Новые экономические, политические, правовые константы. В этой парадигме существует человек. Формирует это его? Безусловно. Новая парадигма не может не формировать человека. Более того, можно намеренно создавать ситуацию, которая будет воспитывать (что делал, в свое время, Антон Семенович Макаренко). Но притязать на то, чтобы воспитывать исходя из каких-то идеалов... Этого лучше не делать.
Своим студентам я предложил тему для краткого, за 25 минут, эссе: «Если бы мне предложили жить на пожизненный счет в швейцарском банке или оставить все так, как складывается сейчас, мой выбор был бы таков.». Я пояснил студентам, что пожизненный счет хороший, настоящий, можно жить широко и свободно. Можно и работать, но безвозмездно, потому что деньги у вас есть. Правда, вы не имеете права эти деньги передавать по наследству. Мне очень интересно было читать их ответы. Как вы думаете, больше оказалось кого? Те, кто выбрали пожизненный счет, или те, кто оставил все как есть?
В.И.Бакштановский: Больше было ленивых, тех, кто оставил бы все как есть.
Н.Д.Зотов: Вы отгадали. Таких ответов действительно было больше, но аргументация была иной: будет скучно, если все свалится с неба, хочу сам достичь своих целей.
В программе семинара есть вопрос об идеале воспитания, о современном образе человека, на который стоит ориентироваться. И в числе таких образов - профессионал. Часть тех, кто написал эссе, желают достичь самоутверждения через профессионализм. Те, кто выбрал пожизнен-
ный счет, сделали интересное замечание: «конечно, все напишут "пусть все остается как есть", но если бы они не были такими малодушными, они бы все-таки сделали так, как я».
Я принес на семинар одну из таких работ, очень маленькую, неординарную: «Хорошая тема, но есть одно "но" - слово "если бы". Оно нехорошее, так как заставляет мечтать о том, чего никогда не будет. Состояние обладателя счета я никогда не испытывала и не испытаю. Это жизнь другой "меня", которую я не знаю. При моем внутреннем стержне и моих ценностях, места для этого счета в моей жизни нет. Я придерживаюсь той мысли, что если у тебя в жизни есть что-то незаслуженное, тем более хорошее, то жди незаслуженного плохого. Моя жизнь - мой опыт, поэтому я ничего не хочу просто так, как свалившегося на голову. Для меня главное то, чтобы были счастливы родители, а для этого надо мне самой трудиться и страдать, и слезы проливать».
Позиция неординарная, здесь много мыслей интересных. Мне представляется, что это поколение - поколение с очень здоровым жизневосприятием. Исходя из этого, нам и надо работать. Но только не думать, что вот, мол, я, «воспитатель», имею идеал и нужно этот идеал «вбить» в голову студентам.
И.М.Ковенский: Между прочим, Николай Дмитриевич Зотов, несмотря на то, что был совсем не намного старше нас, студентов ТИИ, являлся для нас тем учителем, который не учит, а у которого учатся. Это очень не плохой пример к тому, что хотим мы, или не хотим. Есть у нас концепция воспитания или нет, студенты все равно подвержены тому виду воспитания, о котором говорил В.В.Мелихов. Тренер нашего олимпийского чемпиона Попова, Геннадий Турецкий, в поисках лучшей жизни поехал в Бельгию - тренировать национальную сборную по плаванию - и столкнулся там с интересной проблемой. На первом же своем занятии, когда он своему подопечному сказал, что тот дол-
жен проплыть десять километров, получил совершенно потрясающий ответ: «Я никому ничего не должен».
А у нас воспитание, в недалеком прошлом, заключалось в том, что от студента требовали быть таким-то и таким-то. Для этого были политинформации, встречи с куратором, «накачки» от начальства и т.д., и т.п. И все это было идеологизировано. Вряд ли такой вид воспитания возможен сегодня.
Я разговаривал с финнами о «сухом законе», поинтересовался, чего же с его введением добилась Финляндия? Пить стали меньше? Ответ был парадоксальным: пить, может быть, меньше и не стали, а вот среди молодежи престижным стало совершенно другое - занятие спортом, искусством и т.д. И мне кажется, что такого рода воспитательная работа в вузе, конечно, должна быть. Может быть, правильно кто-то говорил, что называть ее нужно не воспитательной, а внеучебной. И мне кажется, что против такого процесса ректор не возражал бы. Это лучший способ воспитания - воспитание патриотического отношения к вузу, воспитание человека как личности. И это имеет, на мой взгляд, колоссальное значение и принесет вузу - и не только вузу, но и государству нашему в целом - дивиденды. Совершенно не обязательно, что из наших студентов вырастут магнаты, которые потом спонсируют родной вуз (что, между прочим, тоже немаловажно). Но, вне всякого сомнения, эти люди будут намного лучше тех, которых воспитала улица (которые пьют, колются - со всеми вытекающими последствиями для себя и государства). На мой взгляд, такой вид воспитания, конечно, должен быть. Многие из вас были за рубежом, в иностранных университетах, видели, что там на стенах расклеены примерно те же объявления, что и у нас: о спортивных соревнованиях, каких-то дискотеках, театрах, народном творчестве, т.е., вообще говоря, «порох выдуман», «Америка открыта». Здесь, я считаю, нам вряд ли что-то предстоит выдумать новое, нужно делать то, что давно делается и делается с большим пониманием.
Н.Н.Карнаухов: У меня есть предложение - давайте считать, что состоялась только половина семинара. Встретимся еще раз, чтобы - с учетом сегодняшних выступлений и «домашней работы» - попытаться продвинуть наши позиции, в том числе и по вопросам программы, которые не успели обсудить. Было бы очень важно продолжить обсуждение. Не жалейте своего времени. Уверяю вас: то, что происходит на семинаре, весьма благодарно. Выкристаллизовываются многие из тех позиций, которые, как видим, и философы для себя еще не решили, и прагматики, и консерваторы, и либералы. Если мы сможем продвинуться в понимании этих вопросов, это будет важно для университета.
ОТКРЫВАЯ второе заседание семинара «Как возможно воспитание в университете?», Н.Н.Карнаухов напомнил некоторые острые вопросы программы.
Мы пытаемся разобраться в своей роли: воспитывать или образовывать? Если воспитывать, то в соответствии с какими идеалами, ценностями? Имеем ли мы право на воспитание? Тем более, что воспитание - воздействие во многом силовое, с использованием преимущества образованного человека - на человека, который еще только образовывается; человека, у которого сформированы жизненные ценности и есть опыт - на человека, у которого еще не сформированы жизненные ценности, нет личного опыта. Каждый ли из нас вправе вносить все то, что он думает, в студенческие души? И не получится ли в таком случае хаос, поскольку мы все формировались в разное время, под влиянием разных ценностей?
В.И.Бакштановский: Наверное, стоит вспомнить мотивы, которые определили программу семинара. Мы поставили себе задачу отнестись к воспитанию в университете как к не совсем очевидной по своим основаниям деятельности. Мы попытались побудить себя задуматься: так ли все ясно в природе, назначении и ценностных ориентирах воспитательной деятельности, чтобы мы могли спокойно
продолжать ее, слегка обновив концепцию воспитательной работы, не тратя время на напряженную рефлексию?
На мой взгляд, от предшествующего обсуждения остались некоторые «долги». Намеренно смоделированная позиция о приоритете «воспитания стенами», по сравнению с целенаправленными воспитательными акциями, мотивировалась нагруженностью воспитательной работы идеологией. Но можно ли освободить от нее воспитание? Мы разбаловались за последние полтора десятка лет и вели себя достаточно раскованно с точки зрения каких-то идеологических предпочтений в воспитании. Но, судя по всему, времена беспредельной идеологической свободы уходят. Как мне кажется, государство, во всяком случае наша власть, возвращается в сферу воспитания с достаточно жесткими идеологическими установками. И нам никуда не деться от самоопределения к ним в своей деятельности. Как реагировать? Просто брать под козырек? Или взвешивать предлагаемые подходы и соотносить их с собственными идеологическими предпочтениями?
Уклонение от решения этих проблем затруднено еще и тем обстоятельством, что самый легкий ответ на вопрос о нашем праве на воспитательную деятельность звучит так: это право дано нам государством, потому что мы работаем в государственном учреждении, и нам предписано, всеми соответствующими инстанциями, воздействовать на наших студентов. А наших служебных полномочий достаточно, чтобы воспитывать студентов? Что у нас, кроме служебных оснований, есть для того, чтобы на них воздействовать?
При этом, если студенты - это взрослые люди с определившимися ценностными ориентирами, какие стратегии воспитательной работы мы изберем? Приспособиться, смириться с тем уровнем (не)воспитанности, с которым студент пришел в университет? Или сломать его, заменить выбранные им ценности на «правильные»? Или понять, что «никто не знает истину другого», и выбрать стратегию воспитательного диалога?
Н.Н.Карнаухов: Завершая первую часть семинара, мы собирались доспорить с Г.П.Худяковой.
Надо ли вообще воспитывать человека в обществе? Надо. Это обязанность каждого гражданина, родившего ребенка, это обязанность государства - если мы хотим, чтобы молодые люди жили по законам нашего общества.
Молодежь, поступающая в университет, нуждается в воспитании. В.И.Бакштановский подчеркивал и в программе семинара, и в своем вступительном слове, что студенты -взрослые люди. Но как показывает опыт человечества, лишь в этот период, период с 16 и до 25 лет, молодой человек формируется окончательно, формируются его гражданские позиции, идеологические позиции. Мы, педагоги, часто сталкиваемся с таким обстоятельством: сегодня молодой человек занимает одну позицию, разделяет одни пристрастия, а завтра, столкнувшись с тем или иным явлением, может придерживаться другой позиции. Поэтому молодежь, на мой взгляд, в воспитании нуждается.
В каком воспитании? В идеологическом? Но ведь кто-то говорит: давайте строить коммунизм. Хорошая идея. Другие предлагают учиться жить в обществе, где человек человеку волк, а конкуренция - самый главный стимул. Тоже позиция. А есть еще и воинствующие идеологии. Мы не можем сегодня спокойно жить, нормально растить детей, испытывать радость от того счастья, которым является сама жизнь, потому что тысячи людей гибнут от терроризма.
Воспитание необходимо, ибо «свято место пусто не бывает». Как показывают последние пятнадцать лет, как показывает опыт развития молодой России, мы классически повторяем те ошибки, которые уже были совершены другими странами. Наступаем на те же самые грабли и растерянно оглядываемся, руками разводим: как же так, мы же знали, что они тут лежат, что на них наступать нельзя.
Мы должны сформировать гражданское общество. Кто его будет формировать сегодня? Партии политические? Но сегодня их можно сравнить с движением хиппи, когда отли-
чаться пытаются всяческими второстепенными факторами, которые никак не влияют на основы нашей жизни. За исключением двух-трех партий, включая коммунистическую, которые имеют идеологию.
Гражданское общество сформируют люди, которых мы воспитываем. А воспитывать - это означает образовывать, т.е. давать знания. Знания не только профессиональные, но и человековедческие.
Сегодня, в условиях слабости политических партий, единственным институтом общества, который имеет право воспитывать, является именно университет, в целом система образования - школа и университет. Почему? По праву, данному нам обществом.
Нам предоставлена возможность передавать накопленные обществом знания, в том числе и знания о человеческой жизни, о средствах и способах воспитания человека для жизни в обществе. Даже в стае есть свои законы. А раз есть законы в обществе, по ним и надо жить. И кто по этим законам будет воспитывать системно? Только профессионалы. Профессионалы, которые работают в образовательном учреждении.
И еще раз. Я не против идеологии вообще, потому что, если быть точным, все, что я говорил, можно тоже назвать определенной идеологией. Но та идеология, которая сегодня подразумевается в политических партиях, на мой взгляд, в воспитании неприменима.
В.И.Бакштановский: Г.П.Худякова пока воздерживается от продолжения дискуссии.
М.В.Богданова: Я разделяю точку зрения Галины Павловны, считаю, что идеология в воспитательной концепции необходима. Но университет, в зависимости от выбранной им миссии, стратегии, может давать разные ориентиры. Если, например, университет провозглашает и отстаивает академические свободы, стремится повышать профессионализм преподавателей, создавать публичные площадки, чтобы на них обсуждались вопросы развития
общества, старается стать привлекательным не для всех подряд, но для тех, кто действительно имеет способности заниматься наукой, - это одна стратегия вуза, которая мне как преподавателю дает определенные ориентиры и в части моей воспитательной деятельности. Если наш университет пойдет другим путем, например, тем, которым идут (насколько я знаю из публикаций) европейские технологические университеты - они именуются как инновационные, предпринимательские, - возникнет иная стратегия, сформируются иные ценности, иные ориентиры, отличные от академических. К примеру, важнейший ресурс и ценность -экспериментирование, развитие периферии, жесткий менеджмент. Если наш университет изберет такую стратегию, то я как преподаватель, как член университетской корпорации должна, наверное, транслировать эти ценности студентам? В целом я полагаю, что воспитание студентов необходимо в стенах университета, но какова наша воспитательная стратегия?
И еще один момент. Если человек самостоятельно приходит в наш университет, значит он свободно выбирает наш вуз, ответственно подходит к этому выбору и принимает наши правила, нормы, ценности, подчиняется им и уже тем самым воспитывается. Он сам дает добровольное согласие на то, что его здесь будут в чем-то воспитывать.
В.И.Бакштановский: Н.Н.Карнаухов подчеркнул, что мы, университет, имеем право воспитывать наших студентов. Слово «право» акцентировано. Даже если это так, то насколько мы готовы к тому, чтобы это право реализовать? Есть здесь тема для обсуждения?
В.В.Мелихов: Воспитывать или не воспитывать? Недавно состоялся суд над семью воспитанниками из одного детского дома. Это банда, которая терроризировала город несколько лет. Более чем на 70% сократились преступления, как только эту банду взяли. В чем дело? В детском доме у них готовый завтрак, обед и ужин, у них чистая постель, преподаватели русского языка, арифметики и т.д. По-
ужинали, погуляли, легли спать. Тепло, сухо. А когда они «вышли в жизнь», то просто не смогли понять, что же им делать дальше? Кто им все приготовит? Кто им создаст условия? И не нашли ничего лучшего, как это все приобретать посредством грабежей. Это о чем говорит? В детском доме ограничились только тем, чтобы накормить, напоить и спать уложить.
Нам необходимо готовить студента к жизни так, чтобы он не растерялся. Я считаю, что воспитательный процесс в университете должен быть. Другое дело - каким? Сегодня концепция не сформировалась, значит, каждый из нас должен поступать так, как воспитан сам.
Молодой человек, уже сформировавшийся, пришел в университет. Прежде всего он должен выполнять те правила, которые установлены данным университетом. И это уже элемент воспитания. Решили мы в университете, к примеру, не курить - это правило, которому он подчиняется, желает он этого или нет.
Поведение студентов на лекции. В качестве проректора я посещал лекции наших преподавателей и, бывало, видел, как студент доставал пиво, а лектор не реагировал. Сегодня это как бы принято. В данном случае многое зависит от воспитания самого лектора.
Приходя на лекцию, первое, что я требую, чтобы присутствовал весь курс. А если кто-то не желает слушать мои лекции, пусть подойдет и скажет, что будет готовиться самостоятельно. И это, я вас уверяю, у меня получается уже многие годы.
Ориентиры воспитания? Не в духе какой-то идеологии (хотя, например, в коммунистической идеологии не все было плохо, что-то можно взять из нее), а воспитание отношения к человеку, отношений между людьми. Уважение к старшим, к преподавателям, к нищему. Воспитывает и отношение к своей работе каждого преподавателя, каждого профессора. Воспитание примером - не только внешним видом, но и уровнем лекции.
В.И.Бакштановский: Я позволю себе реплику. Не прячем ли мы голову в песок, когда не видим реальных проблем в отношении к идейным основаниям воспитательной работы? Не хотим видеть или просто не замечаем, не чувствуем? На одном из предшествующих семинаров, на котором обсуждалась проблематика гражданского общества и место университета в формировании гражданского общества, в ответ на выступление Бакштановского откликнулась Лариса Филипповна Богданова. Ее не устроило, что Бакш-тановский говорил об отличии ценностей гражданского общества от ценностей того общества, в котором мы росли, работали, и на основе которых многие из нас и сейчас продолжают воспитывать студентов. В качестве значимых сегодня ценностей я говорил о свободе выбора и о ценности индивидуализма. И получил отпор, эмоциональный, напряженный, не вялый «академический», а динамичный отпор. «Какой еще индивидуализм? Для нашей страны есть единственно оправданная ценность - это коллективизм. А индивидуализм - чуждая нам ценность».
А ведь в конфликте наших позиций - если не суть, то одна из болевых точек рефлексии о воспитании. Если мы на лекции отберем у студентов пиво и заставим их работать, то решим все проблемы воспитания? Давайте не прятаться от того факта, что в связи с революцией 1991-го года происходит радикальная смена ценностей. Поэтому я серьезно озабочен тем, что мы ведем себя как маленькие детки, которым кажется, что если они закрыли глазки, то беда сразу уходит.
Мы существуем и, как мне кажется, работаем на развитие гражданского общества. И если рассматриваем университет как институт гражданского общества, то должны идти в этом направлении, в том числе и в своей воспитательной работе. А на самом деле мы, в большинстве своем (те, кто постарше), остались сторонниками свергнутых во время революции 1991-го года ценностей. Некоторые (повезло им или, наоборот, не повезло) сменили систему цен-
ностей, некоторые открыли еще одну систему, от которой мы раньше, казалось, навсегда дистанцировались - систему религиозных ценностей.
Отдаем ли мы себе отчет, что преподаватели и менеджеры университета - это люди с разными ценностными ориентирами? И эти разные ценности они приносят своим студентам. Отдельный вопрос - может быть это нормально, вот такой плюрализм? Каждый, что может, то и принес. Но диагноз этот мы поставить себе должны, реагировать на него каким-то образом должны. В том числе и в размышлениях о концепции воспитания.
Н.Ю.Гаврилова: Во-первых, для меня однозначно, что процесс образования и процесс обучения - это двуединый процесс. Одно без другого практически невозможно. И педагог, выступая перед аудиторией, уже выполняет функцию воспитания. Другое дело - как выполняет? Но выполняет уже своей установкой на уважение к личности студента. Кстати, такое уважение - важнейшая ценность гражданского общества. Не насилие над личностью студента, а позиция диалога - именно с этим вхожу в любую студенческую аудиторию. Для меня не важно, является ли этот студент двоечником (ходил или не ходил на занятия - я с ним потом индивидуально проведу беседу) - или он прекрасно занимается. Важно, что студент, который пришел к тебе послушать лекцию, - личность.
Во-вторых, когда мы выступаем в аудитории, для меня, например, важно заинтересовать студентов своим предметом - историей. А через мой интерес к предмету (я очень люблю свой предмет, свою профессию) я формирую отношение студента к его будущей профессиональной деятельности.
В-третьих, конечно же, при отсутствии определенной идеологии идеологический вакуум заполняется чем угодно. Вообще преподаватель всегда должен сеять доброе, вечное, мудрое. Но что под этим мудрым, вечным понимать сегодня? Для меня сейчас это проблема. Как суметь препод-
нести ту систему ценностей, которая тебе присуща - общечеловеческая система ценностей, когда в обществе процветают перевернутые ценности: «укради» становится нормой жизни, потому что именно благодаря этому во многом формируется богатство нынешнего поколения. Для меня в этом большая проблема: смотрят как на идеалистку, от мира оторванную.
Поэтому так важно решить, какую систему ценностей мы должны нести студентам. Уважение - это однозначно, высокую оценку своей профессиональной деятельности -однозначно. А как они должны жить в этом обществе - в обществе перевернутых ценностей?
Конечно, система ценностей формируется столетиями. Например, дух коллективизма как система ценностей присущ вообще духу русского, точнее говоря, российского многонационального народа. И считать, что только в условиях советского общества он сформирован, неверно. Родовая структура общества, общинное устройство, которое характерно было для России на протяжении многовековой ее истории, формировали однозначно систему коллективизма. А система индивидуализма, в рамках античности уже сформированная, трансформировалась в условиях европейской цивилизации как основа ее системы ценностей. И почему мы должны ломать одну систему и навязывать другую? Посмотрите внимательно на современную Японию и современный Китай. В условиях модернизации, а это неотъемлемая черта общественного развития на протяжении уже нескольких веков, они не меняют систему ценностей, продолжая активно развиваться. Зачем же нам ломать традиционную систему ценностей и навязывать культ индивидуализма?
И наконец, последнее, что мне хотелось бы отметить. Почему я говорила, что процесс обучения - это двуединый процесс с воспитанием? Во многом потому, что огромную роль в этом процессе играет личность самого преподавателя. На мой взгляд, мы должны больше обращать внима-
ние на личность преподавателя, его отношение к делу, к аудитории, к миру.
А какую систему ценностей нести (ломать традиционную и навязывать новую) - вопрос, на который нам предстоит ответить.
М.М.Афанасенкова: Помните, когда начиналась перестройка, как только убрали слово «воспитательная работа» из учебных планов, программ, вся структура воспитательной работы была разрушена, многие преподаватели вздохнули облегченно. Но природа не терпит пустоты, идеология тоже. Вакуум наполнился такой разрушительной силой, что мы сейчас думаем: «Господи, остановиться бы и что-то сделать, чем-то противостоять разрушительной силе, с которой действуют на нас средства массовой информации».
Хочу поспорить с Н.Д.Зотовым. Я всегда считала, что если хочешь загубить какое-то дело, поручи его философам. Толстой, на которого вы ссылались, так рассуждал о воспитании в период, когда ушел из дома и переживал тяжелейший душевный кризис. А вот мысли других классиков. Менделеев говорил, что образование без воспитания - это вещь в руках сумасшедших. Какие слова, какая сила, какая мощь в этих словах! Скажете против что-то? Не скажете. А Циолковский говорил, что будущее за образованными и высоконравственными людьми.
Глубоко прав ректор, утверждающий, что если образовательная система не вытянет из болота воспитание молодого человека, нам России не видать, будущего у нее нет. Университеты спасут Россию, сделают ее передовой страной.
М.В.Богданова: А как мы идентифицируем наш университет? Мы считаем необходимым разобраться в том вопросе? Что мы делаем, к чему стремимся?
Н.Н.Карнаухов: Что мы делаем? Даем профессиональные знания, формируем личность. К чему стремимся? К тому, чтобы лучше свою работу делать, чтобы наши вы-
пускники легко адаптировались к жизни, чтобы они были счастливы благодаря наличию работы, хорошей заработной платы, но получали не только деньги, а еще и удовольствие от своей работы, чтобы растили детей. Вот, что мы делаем каждый день, а каждое лето вручаем выпускникам дипломы, и в каждом дипломе - порядка ста записей, следов, которые оставили наши преподаватели в жизни выпускника. Другое дело, хорошие - плохие; правильные - неправильные; вместе делаем или порознь, но, вне всякого сомнения, к вашим вопросам это не имеет никакого отношения.
Какой мы университет? Вы хотели услышать - технический или гуманитарный? Да неважно, как мы его назовем. Иногда спрашивают: нефтегазовый университет - это только нефть и газ? Но нефтегазовых специальностей у нас восемнадцать из шестидесяти трех. Мы уже давно просто университет. От слова «универсум», универсальный.
А прилагательные к слову университет - всего лишь его окраска. Технический, нефтегазовый, криосферный? Мы можем себя назвать и «криосферный университет», потому что готовим выпускников для работы в северных условиях, в условиях Крайнего Севера. Не только геологов и нефтяников - всех, даже тех, кто будет заниматься социальной работой. Их, например, учат, как поступать в случаях обморожения, как сформировать для старых людей рацион на зимнее время.
Облик университету придают те люди, которые называются педагогами. Насколько они отвечают современным задачам? Мы должны признать, что не можем кардинально изменить мировоззрение сегодняшнего педагога, его отношение к делу. Можем ли мы говорить о кардинальном изменении в воспитательной работе? Думаю, что нет. Оркестр собрался, мы с вами - дирижеры - должны работать с этим оркестром, избегая издержек, не допуская очевидных глупостей. Надо постараться играть по одним правилам. И теоретизирование о природе воспитания в универ-
ситете важно прежде всего для того, чтобы нам понять друг друга и выработать систему практических действий. Вот так я бы ответил на ваш вопрос.
И.М.Ковенский: Мое краткое выступление, между прочим, даже более уместно после выступления Н.Н.Карнаухова. А хотел выступить сразу после М.М.Афанасенко-вой, к которой отношусь с глубочайшим уважением. То, что она нам продемонстрировала, - пример школы идеологической работы недавнего прошлого, когда в рамках короткого выступления можно было затронуть много важных вопросов, аргументированно доказать свою позицию. Я думаю, что большинство присутствующих здесь знают, что Мария Михайловна до того, как пришла в наш университет, была работником идеологического фронта. Один фрагмент выступления Марии Михайловны подвиг меня к защите наших философов. Думаю, что семинар существует во многом благодаря тому, что у нас есть такие мастера.
Я разделяю воспитание вообще - и идеологическое воспитание. Воспитание вообще? На мой взгляд, здесь все очень просто. Во все времена и у всех народов - религиозные заповеди или - если угодно - моральный кодекс строителей коммунизма. Следуйте этому, и из вас получится хороший человек. Разумеется, я солидарен с коллегами, которые говорили о воспитании через предмет, через личность преподавателя.
А вот с идеологическим воспитанием все не так просто. Думаю, что в той форме, в которой было десять-пят-надцать лет назад, сегодня оно просто невозможно. Либо возможно, но в том случае, если мы будем делать шаги по ужесточению нашей политики в сторону, которая, к сожалению, далека от свободы.
Мне кажется, если каждый человек будет следовать общечеловеческим правилам и нормам, то можно считать, что гражданское общество существует. Сочетание частного и даст общее. Это вполне подходит, наверное, для поиска сегодняшней идеологии, пока не придумано другой.
В.И.Бакштановский: Я вижу вопросы там, где некоторые участники семинара считают, что нашли ответы. Например, мы знаем, что это за общечеловеческий дух? Он для нас синоним религиозной морали? А если даже так, то куда делись все другие, кроме православной, религии? Куда денутся другие религии, про которые мы забываем (или не хватает сил про них вспомнить), когда говорим о десяти заповедях и воспитании на них нормальных людей? Это христианские заповеди, не универсальные.
Или еще одна позиция. Мы заклинаем сами себя и успокаиваем: да что нам гражданское общество? Мы просто будем культивировать свои традиции вековые и переживем ваше гражданское общество.
Но одна из задач семинара заключается в том, чтобы мы не поддавались соблазну легких ответов. Такие ответы обнадеживают, без них трудно жить, трудно каждый день какие-то принимать решения. Но на деле легкие ответы создают повышенный риск.
Н.Д.Зотов: На слова Марии Михайловны я не обижаюсь. Мы здесь думаем, какую систему ценностей выбрать? А ее не надо выбирать, она в каждом есть. Ее выплавляет сама жизнь. Оказаться вдруг в состоянии нейтральном и думать, какую систему надо выбрать и прививать, - неестественная ситуация.
Само стремление кого-то воспитывать предполагает, что есть субъект воспитания, который уверен, что знает, что именно надо воспитывать и как, что сам-то он уже достиг высот моральных. Это пагубная позиция. Лучше от нее уклониться.
Поэтому я приводил слова Толстого: «воспитание до тех пор представляется сложным и трудным делом, пока люди хотят воспитывать других, детей, взрослых ли. Но как только они поймут, что самый главный вопрос для человека - это вопрос о том, как самому правильно жить, все становится предельно ясно».
Значит, надо исходить из того, что система ценностей в каждом как в личности есть, от нее никуда не денешься. А стремиться к чему? Стремиться в любых обстоятельствах быть субъективно-честным. И взаимодействуя со студенческой аудиторией, я бы не хотел себя чувствовать каким-то ментором, воспитателем. Может быть, вы скажете, что я занижаю роль преподавателя? Но мне всего приятнее общаться со студентами на равных. Самое главное - быть субъективно-честным, быть искренним. Я не могу заданную кем-то систему ценностей транслировать, я могу только быть самим собой. А иначе будет фальшиво, неискренне.
И еще тезис программы, он мне понравился: формирует среда, ситуация, и от этого никуда не денешься. Здесь можно идти по какому пути? Стремиться, не впадая в самомнение воспитателя, создавать ситуацию, которая действует благоприятно на молодое поколение.
Общественное устройство меняется, но оно не становится от этого лучшим или худшим, отличия непринципиальные: одно несовершенство замещается другим. И ожидать, что когда-то наконец утвердится общественное устройство на началах добра, справедливости, что будет разительно отличаться от других форм общественного устройства, не приходится, ибо человечество просто несовершенно. Поэтому остается индивидуально в этой жизни утверждать себя в своей приверженности определенной системе ценностей и чувствовать себя человеком.
М.М.Афанасенкова: Непротивление зла насилию.
Н.Д.Зотов: Нет, что вы. Наоборот, мне даже импонирует человек, который всегда в оппозиции. Было советское время - он в оппозиции, во внутренней эмиграции, теперь другое - он опять в оппозиции. Это тоже нормально, если он такой. Не потому, что он разрушитель, может быть он всегда стремится быть, что называется, субъективно-честным и поэтому оказывается в оппозиции. Здесь не непротивление, а скорее устойчивое противление.
В.И.Бауэр: В воспитании подрастающего поколения нам важно определиться в отношении хотя бы промежуточных целей. В выступлениях многих участников семинара звучало, что таким ориентиром воспитания может быть гражданское общество, его ценности. Но для работы над программой воспитания надо разработать некую модель человека гражданского общества. Исходя из нее, мы смогли бы создать модель выпускника нефтегазового университета, будущего члена гражданского общества. Конечно, эта модель будет идеальной. Что она должна собой представлять? Думаю, это, наверное, система отношений специалиста и человека к разным сторонам жизни, т.е. к миру, обществу, государству, к своей профессии и т.д. Если бы мы смогли с помощью ректорского семинара выйти на эту модель, то перешли бы к разработке технологии приближения к этому идеалу.
Н.Г.Хайруллина: У нас 38 тысяч студентов, давайте включим их в круг нашего общения. Разумеется, не 38 тысяч, а сделаем выборку, проведем опрос и определим вектор наших дальнейших исследований.
Н.Н.Карнаухов: У наших семинаров всегда есть две проблемы: впасть в излишнее теоретизирование и потому не достичь конкретной цели и поставить перед собой слишком масштабные, глобальные цели. Все должно быть более прагматично, несмотря на то, что мы как люди науки не можем себя ограничить в удовольствии поразмышлять. У нас не философский семинар, а ректорский, который должен дать рекомендации.
Мы сформулировали аргументы в пользу тезиса о возможности воспитания в университете. И о его необходимости. И о том, каким оно не должно быть: воспитание не должно быть насильственным.
Разумеется, самые острые дискуссии прошли по вопросам: что воспитывать? кто будет воспитывать? как воспитывать? Очевидно, дискуссия не завершена. Но вполне прагматично, не закрывая обсуждения на тему идеальной
модели, выработать солидарный подход к тому, каким наш выпускник не должен стать, никогда, ни при каких обстоятельствах.
