К вопросу об онтологической и когнитивной детерминированности номинаций флоры (на материале карачаево-балкарского и русского языков) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Хапаева Л. В. К вопросу об онтологической и когнитивной детерминированности номинаций флоры (на материале карачаево-балкарского и русского языков) / Л. В. Хапаева // Научный диалог. — 2016. — № 1 (49). — С. 119—131.

ЕШНиМР

Журнал включен в Перечень ВАК

и I Я I С Н * 5

РЕИОСНСА15 юшк кда,-

УДК 8Г373.221:[8П.161.1+8П.512.142]

К вопросу об онтологической и когнитивной детерминированности номинаций флоры (на материале карачаево-балкарского и русского языков)

© Хапаева Лилия Владимировна (2016), аспирант кафедры немецкого языка, Кабардино-Балкарский государственный университет (Нальчик, Россия), [email protected].

Рассматривается вопрос о когнитивной и онтологической обусловленности номинаций флоры. Новизна исследования видится в том, что сопоставительный аспект анализа номинаций флоры в карачаево-балкарском и русском языках впервые становится предметом изучения. Особое внимание уделяется выявлению специфики концептуализации представлений о реалиях флоры в исследуемых языках. На основе анализа эмпирического материала доказывается, что онтологические характеристики растений не всегда объективируются в номинациях флоры. Установлено, что онтологическое разнообразие признаков растений задает лишь возможность концептуализации, но не необходимость. Установлено, что языки отличаются специфической актуализацией онтологических признаков и частое расхождение способов концептуализации одного вида растения в карачаево-балкарском и русском языках обусловлено спецификой этнического мировосприятия. Определено, что онтологическая характеристика, выделенная в качестве приоритетной из совокупности смыслов, связанных в сознании человека с флорой, обусловливает значение номинативной единицы. Приводятся примеры несовпадения номинативных моделей, реализованных в фитонимах карачаево-балкарского и русского языков. Делается вывод о том, что перцептивно воспринимаемые онтологические характеристики растений предопределяют потенциальные возможности способов концептуализации, реализация же определенного способа концептуализации и номинализации зависит от селективности человеческого восприятия.

Ключевые слова: номинация; флора; карачаево-балкарский язык; русский язык; онтологический признак; способ концептуализации.

1. Введение

Изучение флоры как в лингвистике вообще, так и в русском и тюркском языкознании, в частности, имеет давнюю традицию. Среди огромно-

го количества работ, посвященных данной проблематике, можно отметить даже небольшое число исследований, в которых в целом представлен весь парадигмальный спектр изучения мира флоры в лингвистике последних десятилетий. Нельзя не заметить, что в этих исследованиях в основном актуализируются структурно-деривационный, генетический, номинативный аспекты их изучения [Ахметова, 2012; Вендина, 1998; Галаева, 2006; Семенова, 2011 и др.], рассматриваются определенные лексико-семантические поля и группы фитонимов [Гаффарова, 1999; Кудрявцева, 2004; Фирга-лиева, 2007 и др.]. Кроме того, данный семантический пласт лексики исследуется в рамках синхронно-диахронического подхода с определением динамики его развития [Абрегов, 2000; Дмитриева, 1980; Хазбулатов, 2004 и др.], а также в сопоставительном аспекте на материале родственных и неродственных языков [Мирзаханова, 2007; Хизбуллина, 1999 и др.]. Однако следует признать, что такой важный для человека фрагмент языковой картины мира (далее — ЯКМ), как флора, несмотря на давний и многоаспектный интерес к его исследованию на материале разносистемных языков, в когнитивном аспекте не получил достаточного осмысления. Лишь в последние годы, благодаря интенсивным исследованиям ЯКМ и отдельных её участков, актуализированным антропоцентрической научной парадигмой, появляются работы, связанные с изучением фитонимического пространства как части ЯКМ [Исаев, 2015 и др.], а также с когнитивными основами исследования данного пласта лексики [Гаджиева, 2006; Дементьева, 2012; Панасенко, 2000].

В настоящей статье номинации флоры рассматриваются сквозь призму новейших лингвистических исследований, в которых подчёркивается связь языковых значений с когнитивными структурами и во главу угла ставится изучение языка в тесной связи с когнитивной деятельностью человека [Болдырев, 2009; Геляева, 2002; Кубрякова, 2009; Пименова, 2010; Рузин, 1996 и др.]. Так, по мнению А. И. Геляевой, «концептуальную структуру любой языковой единицы представляет та информация, которая может быть извлечена из семантической структуры этой единицы в результате номинативного (исследующего словообразовательное значение) и когнитивного (исследующего когнитивные категории в их связи с номинативными процессами) анализа» [Геляева, 2002, с. 72].

Согласно современным научным представлениям язык (и языковые номинации) понимается как средство объективации концептуальных структур. В связи с этим в лингвистической семантике принято выделять языковое значение и связанные с ним мыслительные структуры, обусловливающие это значение. Знания, отраженные в языке в том виде, в каком

их представляет человек, не всегда и не во всем совпадают с реальными свойствами объектов. Не вызывает сомнения то, что «человек воспринимает и осознает объективную действительность через призму своего "я", а человечество в целом — через призму своего самосознания, в основе которого лежит изначальный и наивный антропоцентризм» [Норман, 1987, с. 12]. В статье делается попытка ответа на вопрос, как этот «изначальный и наивный антропоцентризм» объективирован в номинациях флоры в карачаево-балкарском и русском языках. Кроме того, в задачи статьи входит анализ того, в какой степени номинации флоры зависят от онтологических факторов. Проблема онтологической и когнитивной обусловленности номинаций флоры в карачаево-балкарском и русском языках в сопоставительном аспекте не была предметом специального исследования, что определяет актуальность и целевую направленность настоящей статьи.

2. Онтологическая основа номинаций флоры

ЯКМ любого народа формируется под непосредственным влиянием традиционной материальной и духовной культуры. «Семантика языка и есть тот аспект, который требует обращения не только к форме языка, но и к объективному миру, составляющему познавательное содержание мышления», — пишет Г. В. Колшанский [Колшанский, 1976, с. 8]. По мнению Л. Вайсгербера, «главную предметную основу создает для картины мира конкретного языка природа: почва, географические условия, в частности климат, мир животных и растений, значительно определяют область мышления человека, они поставляют ему предметные области, которые прежде всего расширяются и осмысляются в языке» [Вайсгербер, 1993, с. 160].

Вопрос об онтологической и когнитивной детерминированности единиц флоры связан с глобальными проблемами философии и когнитоло-гии, в частности с проблемой роли когнитивной деятельности человека в гносеологических процессах. Известно, что представления о флоре, как и о любом фрагменте модели мира, изначально существуют в сознании человека в виде целостного гештальта, то есть мысль о ней формируется в виде своеобразного сгустка смыслов. С позиций новейших исследований, «... исходным материалом для любой мысли является фонд энграмм; мысль рождается при их активной перегруппировке, новых объединениях; образные и "картинные" энграммы в правом полушарии связываются с их коррелятами в левом, <.> связь полушарий означает переход <.> от гештальта к его отдельным частям, от холистического образования — к составляющим его отдельным структурам ...» [Кубрякова и др., 1991, с. 52]. Расчлененное представление гештальта «флора» в языке объективируется

совокупностью языковых единиц, репрезентирующих растительный мир, классифицированный по наивным представлениям этноса на «деревья», «кустарники», «травы» и «грибы». В наивной картине мира карачаево-балкарского и русского народов основным свойством реалий флоры является способность расти, и этим свойством определяется концептуальное её осмысление, что отражено и во внутренней форме языковых единиц растение и битим (растение). Но если в родовых названиях флоры, растение в русском и битим в карачаево-балкарском языках, основу номинаций составляет онтологический признак «способность расти», репрезентированный во внутренней форме, то в видовых номинациях дерево / терек, куст / кёкен (юлкю), трава /ханс (кырдык), представляющих с синхронной точки зрения непроизводные слова, этот признак не эксплицирован в самом названии.

Таким образом, онтологические характеристики представителей растительного мира либо по-разному объективируются в разных номинациях, либо вовсе не эксплицируются в них. Если определенная онтологическая характеристика в качестве приоритетной выделена из совокупности смыслов, связанных в сознании человека с флорой, то именно она обусловливает значение номинативной единицы. Так, например, «пространство» является одной из универсальных онтологических категорий, обусловливающих процесс познания окружающей действительности. Поэтому в семантике номинаций флоры находит отражение локализация видов растений в определенном месте. Признак «локус», входящий во внутреннюю форму и определяющий значение многих наименований флоры, обусловлен природно-географическими особенностями места проживания народов — носителей карачаево-балкарского и русского языков. В карачаево-балкарском языке такими значимыми реалиями ландшафта, репрезентированными в номинациях флоры, чаще выступают тау «гора», къая «скала», чегет «лес»: тау жилек «земляника (букв.: растущая в горах)», къая сохан карач. «дикий (букв.: растущий на скалах) лук», чегет алма карач. «дикая (букв.: лесная) яблоня» [КБРС, с. 249, 406, 730]; в русском языке такими пространственными реалиями являются луг, поле, лес, болото: земляника лесная, клевер луговой, хвощ полевой [Скляревский и др., 1987, с. 89, 103, 202], багульник болотный [Даль, 2002, с. 78] и др.

Анализ фактического материала дает основание утверждать, что многие онтологические свойства растений (например, «наличие корней», «прикрепленность к почве», «твердый ствол», «древовидное растение без ствола», «не подвергающиеся одеревенению побеги») не эксплицированы во внутренней форме номинаций, хотя выступают как идентификационные

признаки, которые позволяют отличить дерево, кустарник и траву друг от друга и от остальных объектов живой и неживой природы, а также отнести эти реалии к концептуальному пространству «флора».

К онтологическим характеристикам, которые потенциально могут детерминировать способ концептуализации, относятся перцептивно воспринимаемые признаки растения:

1) цвет ствола, коры деревьев, плодов растений, цветков трав: кубышка жёлтая [Скляревский и др., 1987, с. 117], кровяница (получила свое название за маленькие цветки алого цвета, похожие на капли крови) [Грин-кевич и др., 1991, с. 172]; кёкагъач «граб (букв.: синее дерево)», акътерек «тополь (букв.: белое дерево)» [КБРС, с. 44, 338];

2) форма листьев, цветков, плодов, кроны растений: росянка круглолистная (получила название за округлые листья) [Скляревский и др., 1987, с. 176]; итбурун «шиповник» (получил название за форму плодов, напоминающих нос собаки) [КБРС, с. 306];

3) особенности строения стебля, листьев: лапчатка прямостоячая (получила своё название за прямостоячий стебель и тройчатые и пятипаль-чатые листья) [Скляревский и др., 1987, с. 120], бууунлу ханс «хвощ полевой (букв.: трава, имеющая запястья)» [КБРС, с. 705] и др.

Все растения обладают данными признаками, но «природа языковой номинации предполагает избирательность, так как состоит в том, чтобы дать имя объекту или событию, опираясь на ограниченное количество его признаков, а нередко и вовсе на один признак» [Ирисханова, 2010, с. 78], например, цвет или форму: къызыл ишхилди «брусника (букв.: красная брусника)», къара эрик «чернослив», ючкюл ханс «клевер (букв.: треугольная трава)» [КБРС, с. 44, 310, 705, 770]; бузина черная, омела белая, паслен черный, лох узколистный [Скляревский и др., 1987, с. 50, 129, 152, 156].

3. Специфика концептуализации флоры в карачаево-балкарском и русском языках

Способ концептуализации одного и того же представителя растительного мира в исследуемых языках чаще разнится. Так, в номинации дичок (яблоня-дичок) в русском языке актуализируется такой онтологический признак, как дикий («выросшая самосевом (яблоня)» [СРЯ, с. 404]), тогда как в балкарском и карачаевском вариантах карачаево-балкарского языка такой характеристикой выступает место произрастания: тау алма балк. «растущая в горах (яблоня)» и чегет алма карач. «растущая в лесу (яблоня)» [РКБС, с. 141]. В номинации хвощ полевой в русском языке основой концептуализации выступает признак «место произрастания», в карачаево-

балкарском языке — признак «форма стебля»: бууунлу ханс «хвощ полевой (букв.: трава, имеющая запястья (в стебле)» и др. Языки, как показывает анализ, отличаются спецификой актуализации онтологических признаков.

Языки проявляют специфику и в способах концептуализации. Поскольку названия растений — это продукт номинативной деятельности человека, то при концептуализации флоры он вкладывает в них результаты когнитивного и ценностного освоения реалий растительного мира. «Отправной точкой когнитивной деятельности человека является получение первичной информации по зрительному, тактильному, обонятельному, вкусовому и слуховому каналам», — пишет Н. И. Панасенко [Панасенко, 2000, с. 349]. Модусы восприятия, безусловно, служат основой актуализации онтологических характеристик растений и их использования в качестве мо-тивационного признака номинаций. Однако онтологические характеристики обладают неодинаковой степенью воздействия на перцептивные каналы человека. Нет сомнения, что на первом этапе когнитивного освоения цвет и форма представляют собой более яркий, различимый признак для растения, чем вкус, тактильные свойства, запах, поэтому обладают наибольшей степенью воздействия на человека и производимого на него впечатления. Несмотря на это основой концептуализации и номинализации, благодаря пристрастности человеческого восприятия и его избирательности, может становиться другой признак. Например, вопреки тому, что плоды боярышника имеют кроваво-красный цвет, способ концептуализации в карачаево-балкарском языке определяется признаком «липучий»: жабышмакъ «боярышник (букв.: липучий)» [КБРС, с. 214], а для растения подорожник в русском языке таким перцептивно выделяемым признаком является место произрастания, а не форма, как в карачаево-балкарском языке: ит-тили-чапракъ «подорожник (букв.: лист язык собаки)» [РКБС, с. 435].

Анализ эмпирического материала показывает, что онтологическое разнообразие признаков задает лишь возможность концептуализации, но не необходимость. Реально выбирается один признак в качестве способа концептуализации и номинализации, либо этот признак остается на периферии, уступая место прагматическим факторам, например, в карачаево-балкарском языке: cапын ханс «дикий эспарцет (букв.: мыльная трава)» (растение получило название благодаря свойству мылиться); къызыл от «марена красильная (букв.: красная трава)»; сибирткилик или татыусуз ханс «вереск, полынь горькая (букв.: трава, используемая для изготовления веников или трава, не имеющая вкуса)» [КБРС, с. 505, 705]; в русском языке: бедренец камнеломка (трава, которая используется при мочекаменной болезни), дрок красильный, бурачник лекарственный и др. [Даль, 2002,

с. 93, 168, 341]. О важности концептуализации номинаций свидетельствует и тот факт, что из совокупности признаков, присущих растениям онтологически, в номинативных единицах карачаево-балкарского и русского языков, представляющих один вид растения, актуализируются не одни и те же. Так, например, перцептивно выделяемым признаком для растения шиповник в русском языке является наличие шипов на стебле, в карачаево-балкарском — форма плодов: итбурун «шиповник (букв.: нос собаки)» (растение получило название за форму плодов, напоминающих нос собаки»). В восприятии русского человека ярко выделяемой характеристикой растения подсолнечник выступает признак «связь с солнцем». Для карачаево-балкарского этноса при концептуализации данного растения важной оказывается информация, поступающая по разным каналам, зрительному и слуховому: во внутренней форме номинации чёплеу «подсолнечник» (букв.: щёлканье)» [РКБС, с. 437] актуализируется, во-первых, визуально воспринимаемый процессуальный признак, а именно то, что семечки этого растения можно клевать (чёплеу от слова чёплерге «клевать (о птицах)» [РКБС, с. 225]; во-вторых, воспринимаемый на слух звук, издаваемый при щёлканье семечек подсолнечника (чёплеу от слова чёплерге «щёлкать (семечки)») [РКБС, с. 719].

Рассматриваемые характеристики растений, с одной стороны, выступают как онтологические свойства, с другой, являясь визуально воспринимаемыми признаками, обусловливают базовый уровень концептуализации. Номинации флоры, хотя и имеют перцептивную основу, являются не просто зеркальным отражением реалий растительного мира и их онтологических признаков в языке, в них репрезентируется складывавшийся веками практический опыт, полученный в процессе трудовой деятельности и повседневной жизни человека. Они являются результатом когнитивной деятельности человека, которая предполагает не только восприятие, но и целый набор когнитивных процедур, связанных с обработкой полученной информации и образования смыслов, обусловливающих способ концептуализации. Благодаря когнитивной обработке одна реальность переводится в другую. Спецификой этой деятельности определяется выбор признаков концептуализации и номинализации.

Во многих названиях растений осуществляется стратегия номинации, основанная на антропоморфизме и зооморфизме, то есть наделении растений свойствами человека и животного. При данном способе концептуализации объективируется признак сходства растений с различными реалиями действительности. В языке подобный способ концептуализации реализуется либо в метафорических номинациях, например: тели

ханс карач. «белена (букв.: ненормальная (глупая) трава)» [РКБС, с. 39], аман ханс «ядовитое растение (букв.: плохая трава)», жохар «клён (букв.: кудрявый, шелковистый)», жылкьыкьулакь «щавель конский» (получил название за форму листьев, напоминающих уши коня) [КБРС, с. 254, 266, 705], петушиный гребень (одно из названий растения амарант), барашек «земляной плющ», козья морда [Даль, 2002, с. 58, 87]; либо в аффик-сальных производных, основанных на метафорах, например: клещевина (от слова клещ) (название дано за форму семян, напоминающую клеща) [Гринкевич, 1991, с. 141]. В процессе номинации этих растений действуют не механизмы, состоящие в объективации свойств растений, а тенденции, характерные для так называемой вторичной антропологиза-ции языка: единицы растительного мира воспринимаются этническим сознанием как нечто одушевленное, при этом актуализация сходства реалий мира флоры с эталонными объектами обусловлена спецификой этнического восприятия.

4. Выводы

Таким образом, проведенный анализ эмпирического материала свидетельствует о том, что онтологические характеристики растений, являясь перцептивно воспринимаемыми признаками, выступают как базовый уровень, предопределяя возможности разных способов концептуализации. Реализация же определенного способа концептуализации и номинализации определяется селективностью этнического восприятия. Способ концептуализации объективируется в языковой структуре номинаций и способствует выявлению своеобразия интерпретации действительности носителями исследуемых языков.

Установлено, что в номинациях флоры в карачаево-балкарском и русском языках в целом отражен наивный антропоцентризм, обусловливающий особое восприятие этносом мира растений и его специфическую экспликацию.

Источники и принятые сокращения

1. Гринкевич Н. И. Лекарственные растения : справочное пособие / Н. И. Гринкевич. — Москва : Высшая школа, 1991. — 398 с.

2. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4-х томах / В. И. Даль. — Москва : ОЛМА-ПРЕСС, 2002. — Т. 1 : А—З. — 640 с.

3. КБРС — Карачаево-балкарско-русский словарь / под ред. Э. Р. Тенишева, Х. И. Суюнчева. — Москва : Русский язык, 1989. — 831 с.

4. РКБС — Русско-карачаево-балкарский словарь / под ред. Х. И. Суюнчева, И. Х. Урусбиева. — Москва : Советская энциклопедия, 1965. — 744 с.

5. Скляревский Л. Я. Лекарственные растения в быту / Л. Я. Скляревский, И. А. Губанов. — Москва : Россельхозиздат, 1987. — 272 с.

6. СРЯ — Словарь русского языка : в 4-х томах / под ред. А. П. Евгеньевой. — Москва : Русский язык, 1981. — Т. 1 : А—Й. — 698 с.

Литература

1. Абрегов А. Н. Названия растений в адыгейском языке : синхронно-диахрон-ный анализ : диссертация ... доктора филологических наук в форме научого доклада / А. Н. Абрегов. — Майкоп, 2000. — 134 с.

2. Ахметова Э. Р. Названия овощей и фруктов в татарском языке : диссертация ... кандидата филологических наук / Э. Р. Ахметова. — Казань, 2012. — 245 с.

3. Болдырев Н. Н. Концептуальная основа языка / Н. Н. Болдырев // Когнитивные исследования языка : вып. IV : Концептуализация мира в языке : коллективная монография. — Москва : Ин-т языкознания РАН ; Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2009. — С. 25—77.

4. Вайсгербер Л. Родной язык и формирование духа / Л. Вайсгербер. — Москва : Изд-во МГУ, 1993. — 496 с.

5. Вендина Т. И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм) / Т. И. Вендина. — Москва : Индрик, 1998. — 240 с.

6. Гаджиева З. М. Когнитивные основы именования фитонимов в аварском и английском языках : диссертация ... кандидата филологических наук / З. М. Гаджи-ева. — Махачкала, 2006. — 207 с.

7. Галаева Л. Х. Фитонимическая лексика в ингушском языке : диссертация ... кандидата филологических наук / Л. Х. Галаева. — Магас, 2006. — 147 с.

8. Гаффарова Ф. Ф. Лексика земледелия в татарском языке : диссертация ... кандидата филологических наук / Ф. Ф. Гаффарова. — Казань, 1999. — 217 с.

9. Геляева А. И. Человек в языковой картине мира / А. И. Геляева. — Нальчик : Каб.-Балк. ун-т, 2002. — 177 с.

10. Дементьева А. Г. Когнитивные основы формирования переносных значений фитонимов : диссертация . кандидата филологических наук / А. Г. Дементьева. — Тамбов, 2012. — 185 с.

11. Дмитриева Ю. Названия деревьев в чувашском языке / Ю. Дмитриева // Проблемы исторической лексикологии чувашского языка. — Чебоксары : [б. и.], 1980. — С. 28—37.

12. Ирисханова О. К. Дефокусирование и категоризация в комплексных лексических единицах / О. К. Ирисханова // Когнитивные исследования языка : вып. VII : Типы категорий в языке : сборник научных трудов / глав. ред. серии Е. С. Ку-брякова. — Москва : Ин-т языкознания РАН ; Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2010. — С. 78—93.

13. Исаев Ю. Н. Фитонимическая картина мира в разноструктурных языках : диссертация . доктора филологических наук / Ю. Н. Исаев. — Чебоксары, 2015. — 413 с.

14. Колшанский Г. В. Некоторые вопросы семантики языка в гносеологическом аспекте / Г. В. Колшанский // Принципы и методы семантических исследований. — Москва : Наука, 1976. — С. 5—31.

15. Кубрякова Е. С. Производное слово как языковая структура представления знаний / Е. С. Кубрякова // Английский лексикон и структуры представления знаний : сборник научных трудов МГЛУ : вып. 429. — Москва : МГЛУ, 1994. — С. 4—11.

16. Кубрякова Е. С. О когнитивных процессах, происходящих в ходе описания языка / Е. С. Кубрякова //Когнитивные исследования языка : вып. V : Исследование познавательных процессов в языке : сборник научных трудов. — Москва : Ин-т языкознания РАН ; Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2009. — С. 22—29.

17. Кубрякова Е. С. Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи / Е. С. Кубрякова, А. М. Шахнарович, Л. В. Сахарный. — Москва : Наука, 1991. — 240 с.

18. КудрявцеваН. Б. Гетерономинативность в семантическом поле номинаций-фитонимов : на материале современного немецкого языка : диссертация ... кандидата филологических наук / Н. Б. Кудрявцева. — Белгород, 2004. — 200 с.

19. Мирзаханова Дж. Б. Фитонимическая лексика азербайджанского языка : в сравнении с другими тюркскими языками : диссертация ... кандидата филологических наук / Дж. Б. Мирзаханова. — Махачкала, 2007. — 147 с.

20. Норман Б. Ю. Язык : знакомый незнакомец / Б. Ю. Норман. — Минск : Вы-шэйш. шк., 1987. — 222 с.

21. Панасенко Н. И. Когнитивно-ономасиологическое исследование лексики : опыт сопоставительного анализа названий лекарственных растений : диссертация . доктора филологических наук / Н. И. Панасенко. — Москва, 2000. — 397 с.

22. Пименова М. В. Естественная категоризация в языке (на примере концептов внутреннего мира) / М. В. Пименова // Когнитивные исследования языка : вып. VII : Типы категорий в языке : сборник научных трудов. — Москва : Ин-т языкознания РАН ; Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2010. — С. 119—128.

23. Рузин И. Г. Возможности и пределы концептуального объяснения языковых фактов / И. Г. Рузин // Вопросы языкознания. — 1996. — № 5. — С. 39—50.

24. Семенова А. Б. Фитонимия карачаево-балкарского языка : диссертация ... кандидата филологических наук / А. Б. Семенова. — Черкесск, 2011. — 168 с.

25. Фиргалиева Ч. И. Лексика садоводства в современном татарском языке : диссертация . кандидата филологических наук / Ч. И. Фиргалиева. — Казань, 2007. — 220 с.

26. Хазбулатов Б. А. Фитонимы в чеченском языке : синхронно-диахронный анализ : диссертация ... доктора филологических наук / Б. А. Хазбулатов. — Грозный, 2004. — 380 с.

27. Хизбуллина Д. И. Лексика, отражающая растительный мир в башкирском и английском языках : диссертация . кандидата филологических наук / Д. И. Хиз-буллина. — Уфа, 1999. — 180 с.

On Problem of Ontological and Cognitive

Determination of Flora Nominations

(by Example of Karachay-Balkar and Russian Languages)

© Khapayeva Liliya Vladimirovna (2016), post-graduate student, Department of German

Language, Kabardino-Balkar State University (Nalchik, Russia), [email protected].

The cognitive and ontological conditionality of flora nominations is considered. The novelty of the research is seen in the fact that the comparative aspect of the analysis of the flora nominations in Karachay-Balkar and Russian languages for the first time becomes a subject of study. Special attention is given to identifying the specificity of the conceptualization of ideas about the flora realities in the studied languages. On the analysis of empirical data it is proved that the ontological characteristics of plants are not always objectified in flora nominations. It is established that the ontological diversity of plants' characteristics determines only the possibility of conceptualization, but not a necessity. It is established that languages differ by the specific actualization of the ontological characteristics, and the frequent discrepancy between the ways of conceptualization of one kind of plant in Karachay-Balkar and Russian languages is determined by the specificity of ethnic world view. It is pointed out that an ontological characteristic, distinguished as a priority from the set of meanings associated in the mind with the flora, causes the meaning of nominative unit. The examples of discrepancy between nominative models implemented in phytonyms of Karachay-Balkar and Russian languages are given. It is concluded that perceptually perceived ontological characteristics of plants determine the potential ways of the conceptualization, implementation of specific way of conceptualizing and nominalization depends on the selectivity of human perception.

Key words: nomination; flora; Karachay-Balkar language; Russian language; ontological characteristic; way of conceptualization.

References

Abregov, A. N. 2000. Nazvaniya rasteniy v adygeyskomyazyke: sinkhronno-diakhronnyy analiz: dissertatsiya ... doktora filologicheskikh nauk v forme nauchogo doklada. Maykop. 134. (In Russ.).

Akhmetova, E. R. 2012. Nazvaniya ovoshchey i fruktov v tatarskom yazyke: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Kazan'. 245. (In Russ.).

Boldyrev, N. N. 2009. Kontseptualnaya osnova yazyka. In: Kognitivnyye issledovaniya yazyka, IV. Kontseptualizatsiya mira v yazyke: kollektivnaya monografiya. Moskva: In-t yazykoznaniya RAN; Tambov: Izdatelskiy dom TGU im. G. R. Derzhavina. 25—77. (In Russ.).

Gadzhiyeva, Z. M. 2006. Kognitivnyye osnovy imenovaniya fitonimov v avarskom i angliyskom yazykakh: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Makhachkala. 207. (In Russ.).

Galaeva, L. Kh. 2006. Fitonimicheskaya leksika v ingushskom yazyke: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Magas. 147. (In Russ.).

Gaffarova, F. F. 1999. Leksika zemledeliya v tatarskom yazyke: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Kazan'. 217. (In Russ.).

Gelyaeva, A. I. 2002. Chelovek vyazykovoy kartine mira. Nalchik: Kab.-Balk. un-t. 177. (In Russ.).

Dementyeva, A. G. 2012. Kognitivnyye osnovy formirovaniya perenosnykh znacheniy fitonimov: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Tambov. 185. (In Russ.).

Dmitrieva, Yu. 1980. Nazvaniya derevyev v chuvashskom yazyke. In: Problemy istoricheskoy leksikologii chuvashskogo yazyka. Cheboksary. 28—37. (In Russ.).

Firgalieva, Ch. I. 2007. Leksika sadovodstva v sovremennom tatarskom yazyke: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Kazan'. 220. (In Russ.).

Iriskhanova, O. K. 2010. Defokusirovaniye i kategorizatsiya v kompleksnykh leksicheskikh edinitsakh. In: Kubryakova, E. S. (ed.). Kognitivnyye issledovaniya yazyka, VII. Tipy kategoriy v yazyke. Moskva: In-t yazykoznaniya RAN; Tambov: Izdatelskiy dom TGU im. G. R. Derzhavina. 78—93. (In Russ.).

Isaev, Yu. N. 2015. Fitonimicheskaya kartina mira v raznostrukturnykh yazykakh: dissertatsiya ... doktora filologicheskikh nauk. Cheboksary. 413. (In Russ.).

Khazbulatov, B. A. 2004. Fitonimy v chechenskom yazyke: sinkhronno-diakhronnyy analiz: dissertatsiya ... doktora filologicheskikh nauk. Groznyy. 380. (In Russ.).

Khizbullina, D. I. 1999. Leksika, otrazhayushchaya rastitelnyy mir v bashkirskom i angliyskomyazykakh: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Ufa. 180. (In Russ.).

Kolshanskiy, G. V. 1976. Nekotoryye voprosy semantiki yazyka v gnoseologicheskom aspekte. In: Printsipy i metody semanticheskikh issledovaniy. Moskva: Nauka. 5—31. (In Russ.).

Kubryakova, E. S. 1994. Proizvodnoye slovo kak yazykovaya struktura predstavleniya znaniy. In: Angliyskiy leksikon i struktury predstavleniya znaniy, 429. Moskva: MGLU. 4—11. (In Russ.).

Kubryakova, E. S. 2009. O kognitivnykh protsessakh, proiskhodyashchikh v khode opisaniya yazyka. In: Kognitivnyye issledovaniya yazyka, V: Issledovaniye poznavatelnykh protsessov v yazyke. Moskva: In-t yazykoznaniya RAN; Tambov: Izdatelskiy dom TGU im. G. R. Derzhavina. 22—29. (In Russ.).

Kubryakova, E. S., Shakhnarovich, A. M., Sakharnyy, L. V. 1991. Chelovecheskiy faktor v yazyke. Yazyk iporozhdenie rechi. Moskva: Nauka. 240. (In Russ.).

Kudryavtseva, N. B. 2004. Geteronominativnost' v semanticheskom pole nominatsiy fitonimov: na materiale sovremennogo nemetskogo yazyka: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Belgorod. 200. (In Russ.).

Mirzakhanova, Dzh. B. 2007. Fitonimicheskaya leksika azerbaydzhanskogo yazyka: v sravnenii s drugimi tyurkskimi yazykami: dissertatsiya . kandidata filologicheskikh nauk. Makhachkala. 147. (In Russ.).

Norman, B. Yu. 1987. Yazyk: znakomyy neznakomets. Minsk: Vysheysh. shk. 222. (In Russ.).

Panasenko, N. I. 2000. Kognitivno-onomasiologicheskoye issledovaniye leksiki: opyt sopostavitelnogo analiza nazvaniy lekarstvennykh rasteniy: dissertatsiya ... doktora filologicheskikh nauk. Moskva. 397. (In Russ.).

Pimenova, M. V. 2010. Yestestvennaya kategorizatsiya v yazyke (na primere kontseptov vnutrennego mira). In: Kognitivnyye issledovaniya yazyka. VII: Tipy kategoriy v yazyke. Moskva: In-t yazykoznaniya RAN; Tambov: Izdatelskiy dom TGU im. G. R. Derzhavina. 119—128. (In Russ.).

Ruzin, I. G. 1996. Vozmozhnosti i predely kontseptualnogo obyasneniya yazykovykh faktov. Voprosyyazykoznaniya, 5: 39—50. (In Russ.).

Semenova, A. B. 2011. Fitonimiya karachaevo-balkarskogo yazyka: dissertatsiya ... kandidata filologicheskikh nauk. Cherkessk. 168. (In Russ.).

Vaysgerber, L. 1993. Rodnoy yazyk i formirovaniye dukha. Moskva: Izd-vo MGU. 496. (In Russ.).

Vendina, T. I. 1998. Russkayayazykovaya kartina mira skvoz'prizmu slovoobrazovaniya (makrokosm). Moskva: Indrik. 240. (In Russ.).