CC BY
196
УДК 82:801.5
К ВОПРОСУ О ВЛИЯНИИ «ЖИТИЯ ВЯЧЕСЛАВА ЧЕШСКОГО» НА «ЧТЕНИЕ О БОРИСЕ И ГЛЕБЕ» НЕСТОРА
Ю.В. Семенюк
В статье рассматривается вопрос о близости текста «Чтения о Борисе и Глебе» Нестора и «Жития Вячеслава Чешского». Доказывается, что при наличии текстуальных совпадений основные сюжетные мотивы существенно различаются. Ключевые слова: древнерусская агиография, «Житие Вячеслава Чешского», «Чтение о Борисе и Глебе», сюжет, топос.
На близость «Жития Вячеслава Чешского» и житийных текстов Борисоглебского цикла исследователи обратили внимание давно. Надо указать, что рассказ об убийстве князя Вячеслава существовал в двух вариантах: «Востоковская легенда» (первое славянское житие Вячеслава, обнаруженное А.Х. Востоковым в составе «Торжественника» начала XVI века и опубликованное им в 1827 году [2: 34]) и «Легенда Никольского» (второе славянское житие Вячеслава, открытое и опубликованное Н. Никольским в 1904 году [2: 69]). Основанием для сближения Борисоглебского цикла и двух вариантов чешских житий стало прямое упоминание в «Сказании о Борисе и Глебе» князя Вячеслава. Н.Н. Ильин вовсе полагал, что «Сказание» рабски копирует чешский источник. Впрочем, эта гипотеза была поддержана только чешским славистом О. Краликом. Б.Н. Флоря пришел к выводу, что серьезных совпадений в житии Вячеслава, «Сказании» и «Чтении» нет. С ним спорил американский исследователь Н. Ингэм, который обратил внимание на сходство нарративной схемы (сюжета) этих произведений. На текстуальные совпадения, свидетельствующие о воздействии чешского текста на русские памятники, указывала также Дж. Ревелли [3; 6: 24-32; 8: 84-87; 9: 3639; 10: 173-179]. Однако в большинстве случаев, как подчеркивает А.М. Ранчин [5: 31] и доказывает наше последующее сравнение, текстуальное сходство свидетельствует не о зависимости текстов друг от друга, а об использовании традиционных для агиографии общих мест, топосов в том числе и сюжетных [См.: 1: 117-120].
Тем не менее нельзя не согласиться с мнением исследователей, которые полагают, что «Житие Вячеслава Чешского» все-таки оказало определенное воздействие на древнерусскую агиографию на этапе ее формирования. Еще С. Матхаузерова утверждала, что анализируемые жития «моделировали ситуацию зарождения раннефеодальных славянских государств, и это, кроме собственно культовых функций, обусловило особенно значение прославления мучеников. Легенда о злодее Болеслава и мученике Вячеславе была распространена на Руси, потому что выполняла важную нравственную функцию» [Цит. по: 5: 32].
Интересную точку зрения по поводу источников «Чтения...» выдвинул А.М. Ранчин. Он доказывает, что в основе рассматриваемых произведений лежит один и тот же семантический архетип: «повествование о правителе — праведном и невинном страдальце, воплощающем идеал христианского непротивления, добровольно принимающем смерть не за исповедание веры, но в подражание страданиям Христа» [5: 33]. Исследователь считает, что в вацлавском и борисоглебском текстах наилучшим образом воплощена схема произведения о «невинном убиении князя». То, что Н. Ингэм считал заимствованиями (совещание князя-врага с приближенными, нападение на страстотерпца на чужой территории, убийство на рассвете) на самом деле могли в чешских и русских житиях зародиться самостоятельно, так как восходят к архетипической схеме «вероломного убийства» [5: 49]. А.М.Ранчин рассматривает возможно существовавшие повести о невинно убиенных князьях как некий протожанр, способный переродиться (и перерождающийся!) в житие или «повесть о княжеских преступлениях» [5: 53].
Итак, «Житие Вячеслава Чешского» и «Чтение о житии Бориса и Глеба» имеют общую идеологическую направленность (или семантическую наполненность). Мы решили соотнести эти два произведения с целью выяснить, могло ли «Житие Вячеслава Чешского» быть достаточно авторитетным и повлиять на написание Нестором «Чтения о житии Бориса и Глеба».
«Чтение о житии Бориса и Глеба» «Житие Вячеслава Чешского»
Бысть бо, рече, князь въ тыи годы, володый всею землею Русскою, именемъ Владимер (201) Бе же князь велик славою, в Чехах живыи именем Воротислав... [36]
Борис же бе... исполнь благодати Божия (203) .. .нача отрок рости, благодатью Божией храним. [36]
Взимаше бо книгъг и чтяше, бяше бо и грамотЪ научен, чтяше же жития и мучения святых (203) .и нача отрок учитися книгам лат^гнск^гм и научися добре... [37]
Таче посла и потом отецъ на область (206) .и отсади же Воротислав в Будучь... [37]
Умре отецъ его, благовЪрный князь Владимер (208) .в то время умре Воротислав князь... [37]
(Глеб)... многу же милостыню творя .но веру свершая, всем убогим добро творяше, бедныя напиташе и
нищим и вдовицамъ и сиротамъ (204) (Борис)... много показа милосердие во области своеи, не точью же къ убогымъ, нъ и ко всим людемъ, яко же всим чюдитися милосердию его и кротости (206) сдеваше по евангельскому учению, больныя, рабы питаши, вдовиць не дадяше обидети, люди вся убогыя и богатыя миловаше, церкви вся златом украси — вероваше в Бога всем сердцем, все благое творяше в животе своем. [37]
таче же того не терпя врагъ, нъ, вниде въ сердце брату его и вложи зло си враг въ сердце его. (207) .тогда дьявол вниде в сердце злых советник его... [37]
повар, нъ уподобися ИюдЪ предателю (221) .яко же иногда в Июду предателя. [37]
възвЪстиша, яко брат твой хощетъ тя погубити. Блаженый же не ятъ вЪры (213) .тем же мним, яко поведаша ему на дворе и рекоша: «Хощет тя убити Болеслав». И не я веры, тому на Бога возложи. [38]
оканьнии же ти изнесоше тЪло святого, повергоша в пустыни под кладою (223) .Вячеслава же разсекше, отидоша и съхванивше его . [38]
Однако, при удивительной близости жития Бориса и Глеба с житием Вячеслава Чешского, как в плане содержания, так и в плане форм выражения, мы не можем с точностью утверждать, что именно «Житие Вячеслава Чешского» стало для Нестора образцом, моделью при написании им «Чтения о житии Бориса и Глеба». Прежде всего, оба текста имеют множество своих индивидуально-авторских отличий. А если внимательно взглянуть на так называемые общие для двух текстов моменты, то мы убедимся, что все это общехристианские топосы, которые встречаются не только в данных произведениях, но и в византийской православной литературе. Это говорит лишь о том, что авторы «Жития Вячеслава Чешского» и «Чтения о Борисе и Глебе» писали свои сочинения в соответствии с житийным каноном, используя традиционные топосы.
Нестор, несомненно, был знаком с «Житием Вячеслава Чешского». Но остается открытым вопрос, относился ли Нестор к «Житию Вячеслава Чешского» с той же степенью почтения, что и к византийским произведениям? Было ли оно достаточно авторитетным в православном мире, чтобы лечь в основу «Чтения о житии Бориса и Глеба»?
В «Чтении» и «Житии Вячеслава» довольно много различий в построении сюжета, которые отражают саму жизненную реальность. Остановимся на некоторых из них.
«Чтение о житии Бориса и Глеба» «Житие Вячеслава Чешского»
Упоминается только отец Святого растят отец и мать
Парность персонажей: Борис и Глеб Вячеслав один
Умысел убить братьев возникает в душе у Святополка Замысел убить Вячеслава возникает не у Болеслава, а у его злых советчиков
Правителем является Святополк, он убивает братьев из-за страха потерять престол Правит Вячеслав, недовольны советники; Болеслав убивает брата, чтобы захватить престол
Святослав подсылает убийц Болеслав сам является убийцей
Князья добровольно идут на смерть; непротивление Вячеслав активного обороняется
Святополк до конца жизни остается грешным, не раскаивается, несет наказание Болеслав раскаивается, сооружает церковь в честь невинно убиенного им самим брата
Не будем забывать, что «Чтение» и «Житие Вячеслава Чешского» — произведения художественные. В них отражаются идеи, личный опыт и мировоззрение авторов. Нестор внес в «Чтение» определенную долю своей личности, наполнил произведение индивидуальными особенностями. Однако главное отличие «Чтения» от «Жития Вячеслава» (хотя они и имеют общий семантический архетип) состоит в том, что Нестор реализовал идею вольной жертвы за Христа. Добровольно и осознанно принимают смерть Борис и Глеб, хотя могли бы ее избежать. Ни Борис, ни Глеб не противятся убийцам. Смерть Вячеслава в житии никак не может быть названа вольной. Когда Болеслав нападает на брата, то вступает с ним в схватку, даже разоружает его и бросает на землю. Как не вспомнить слова Г.П. Федотова о том, что «подвиг непротивления есть национальный русский подвиг, подлинное религиозное открытие новокрещеного русского народа» [7].
The article considers the question of the proximity of the text «Reading about Boris and Gleb» by Nestor and «The Life of
Vyacheslav Czech». It is proved that in the presence of textual coincidences main plot motifs are significantly different.
Key words: ancient Russian hagiography, «The Life of Vyacheslav Czech», «Reading about Boris and Gleb», the plot, the topos.
Список литературы
1. Антонова М.В. Сюжетные топосы в агиографии. Постановка вопроса // Вестник Брянского государственного университета. 2013. № 2. С.117-120.
2. Востоковская легенда // Сказания о начале Чешского государства в древнерусской письменности. М.,1970. Ссылки на «Житие Вячеслава Чешского» даются по данному издания в квадратных скобках.
3. Ильин Н.Н. Летописная статья 6523 года и ее источник (опыт анализа). М.,1957.
4. Преподобный Нестор Летописец. Повесть Временных лет. Жития. М.,1997. Ссылки на «Чтение о Борисе и Глебе» даются в тексте в круглых скобках по данному изданию.
5. Ранчин А.М. Князь — страстотерпец — святой: семантический архетип житий князей Вячеслава и Бориса и Глеба // Ранчин А.А. Статьи о древнерусской литературе. М.,1999.
6. Ревелли Дж. Старославянские Легенды о св. Вячеславе и древнерусские княжеские «Жития» // Древняя Русь и Запад. Научная конференция. Книга резюме. М.,1996. С.24-32
7. Федотов Г.П. Святые Древней Руси // http://libword.narod.ru/lib_html
8. Florja B.N. Václavská legenda a borisovsko-glebovsky kult (shody a rozdíly) // Ceskoslovensky casopis historicky. 1978. Rocn. XXVI. №1. S.84-87.
9. Ingham N. The Martyred Prince and the Question of Slavic Cultural Continuity in the Early Middle Ages // Medieval Russian Culture. Ed. by H. Birnbaum, M. Flier (California Slavic Studies. Vol. 12). Berkeley; Los Angeles, 1984. P.36-39.
10. Králík O. Nové pracé o Povestí vremennych let // Ceskoslovenská rusistika. 1961. №3. S.173-179.
Об авторе
Семенюк Ю.В. - кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы ФГБОУ ВПО «Орловский государственный университет».
